- Эх, и картошка ныне уродилась! – сказал мужик в кругу зевак, собравшихся возле правления колхоза поутру.- Вот такая!
Мужик сложил два немалых кулака вместе и потряс ими. Иван Васильевич, председатель здешнего колхоза, стоя возле открытого окна, улыбался. Довольный таким образным сравнением, он еще не знал, какую цену лично сам заплатит за богатый урожай. Ну а пока распоряжался насчет техники и людей, советовался со специалистами, изучал прогноз погоды. Само собой разумеется, что не забыл попросить помощи у горожан – студентов медицинского института, которые в прошлом году на уборке урожая зарекомендовали себя только с лучшей стороны.
Казалось бы, сделано все возможное, чтобы уборка картофеля, как говорится, прошла в оптимальные сроки и с высоким качеством. С первых дней был взят неплохой темп в работе: старались и студенты, не заставившие себя ждать, и сами колхозники, привыкшие выкладываться сполна в горячую пору. Вскоре на колхозном току вырос солидный бурт из клубней. Настало время распорядиться насчет отправки урожая по назначению: через Заготконтору потребителям, либо прямиком на перерабатывающие предприятия. Но, как и в былые годы. Иван Васильевич какое-то время уповал на всесильную разнарядку сверху, а когда понял, что ее не будет, метнулся на прием к первому секретарю райкома партии.
- Как быть с урожаем картофеля, Борис Владимирович? – прямо спросил он главного рулевого, лицо которого лоснилось от немалого жирка, накопившегося за время правления районом.
- А ты что хочешь от меня? Картофеля в области – хоть отбавляй.
- Ну, надо ставить вопрос…,- неуверенно начал советовать Иван Васильевич.
- Перед кем? Ты хочешь, чтобы я засветился? Нет уж, братец, я этого не сделаю. У меня одна голова на плечах.
Так и покинул Иван Васильевич богатые райкомовские апартаменты, расстался с сытым и довольным начальством несолоно хлебавши. Он угрюмо шел по просторной улице райцентра, нисколько не заботясь о том, что простенькая кепка на голове давно сползла на бок, а костюм топорщился на ветру во все стороны. Так не хотелось возвращаться в колхоз, где его с надеждой ждали, особенно студенты, которые пуще колхозников гордились своими трудовыми достижениями. Картофельный бурт перевалил за 5000 тонн, большая его часть была складирована руками будущих медиков.
Иван Васильевич остановился в раздумье перед фигуристым зданием, построенным недавно. В нем разместилась почта со всеми своими службами. «А ведь там есть телеграф,- отметил про себя Иван Васильевич,- что если»…. Председатель колхоза, поставленный деловитой речью первого секретаря в безвыходное положение, решительно перешагнул порог телеграфа. Заполнить бланк телеграммы было делом нескольких минут. Однако телеграфистка, прочитав текст, переспросила Ивана Васильевича:
- Вы хорошо подумали, прежде чем написать это?
- Более чем,- уверенно сказал он.
- Хорошо. Я отправлю телеграмму в срочном порядке, в режиме «молнии».
С чувством исполненного долга, Иван Васильевич заспешил в колхоз. В телеграмме на имя начальника областного управления сельского хозяйства он назвал обстановку с отгрузкой картофеля чрезвычайной, не требующей промедления, сослался на местную волокиту и просил в срочном порядке принять меры по отгрузке и реализации богатого урожая.
Утром, придя на работу, Иван Васильевич с изумлением увидел возле правления колхоза колонну большегрузных автомобилей.
- Это откуда и зачем?
- Из города за картофелем,- строго сказал мужчина – экспедитор автоколонны,- вот разнарядка.
- Вот это да! Вот это оперативность! – Чуть не подпрыгнул по-мальчишески Иван Васильевич.
Через пару дней колхозный ток опустел. Весь картофель был вывезен в соседний район на спиртзавод.
- Дело сделано. Мы победили. Спасибо вам, будущие медики! Будет желание, приезжайте к нам работать. У нас участковая больница, амбулатория. Работы всем хватит.
- Мы подумаем.- Отозвались студенты. – А если помощь потребуется, зовите, поможем. К тому же мы неплохо отдохнули. У вас все условия. А какой клуб! А какая молодежь!
Расставаясь, крепко жали друг другу руки и даже обнимались. А следом прозвучал телефонный звонок из райкома партии – Ивана Васильевича срочно требовал к себе первый секретарь, тот самый Борис Владимирович, который палец о палец не ударил, чтобы помочь колхозу спасти богатый урожай картофеля. «Странно,- подумал Иван Васильевич,- как будто гроза надвигается на мою голову, а никаких грехов за собой не вижу. Даже не выпивал в последнее время».
Еще в приемной райкома он услышал угрожающий фальцет Бориса Владимировича. «Быть беде»,- заключил Иван Васильевич, на всякий случай, засунув подальше в карман пиджака партбилет.
- Это что ты позволяешь себе? Субординацию не соблюдаешь. Через мою голову обращается в вышестоящие органы, решаешь с ними свои проблемы (он сам хотел сделать так же, но в самую критическую минуту, чтобы прослыть благодетелем) . Вот что, Николай Николаевич,- обратился он ко второму секретарю,- на ближайшем бюро надо заслушать деятельность Ивана Васильевича по руководству колхозом. Ему доверили, на него полагались, а он занимается самоуправством.
- Извините. Борис Владимирович, - а лучше было бы, если бы урожай пропал?
- Это не твое дело. Нашли бы выход. Умник, тоже мне. В каком свете ты меня выставил перед областью? С какими глазами я появлюсь там? Что, я не могу руководить районом. Хватит. Ты ничего не понял. Надо заводить на тебя персональное дело. А не рано мы тебя выдвинули на руководящую работу?
- Могу сложить полномочия. У меня и вызов есть, приглашают в Краснодарский край экономистом.
- Что? Да как ты смеешь! Поперед батьки в пекло… Один у нас выпендрился, уехал. Был главным зоотехником управления сельского хозяйства, а там его приняли, не без моей помощи, конечно, зоотехником отделения совхоза. Сейчас шапку снимает перед каждым бригадиром. А тебя, я вмешаюсь, учетчиком тракторной бригады не возьмут.
- Ну и ладно…
- Ты видел?- обратился он снова ко второму секретарю.- Каков гусь! Заводи на него персональное дело. Ты будешь работать там, куда мы определим,будешь работать так, как мы прикажем.
С тяжелым сердцем Иван Васильевич покинул райком партии. Сделал он, конечно, все правильно, но в ущерб репутации первого секретаря. А был ли у него другой выход? Через неделю картофель пропал бы. Вот уж тогда на него завели бы дело не в райкоме партии, а в прокуратуре. А Борис Владимирович, потирая руки, заклеймил бы позором нерадивого председателя колхоза, который сгноил выращенный и, главное, собранный урожай прямо на току. Эх, какую огласку получило бы это дело!
Долго еще богатый урожай, а вернее сказать, криминальный картофель, отзывался на судьбе председателя: его работу проверяли и перепроверяли, критиковали на районных собраниях и форумах, воспитывали. И только колхозники с тех пор с большим уважением пожимали ему руку. Народ уважает тех, кто не ломается перед начальством, а интересы коллектива ставит выше своих.