Они шли с кладбища, взявшись за руки – отец и дочь.
- Как мы будем без мамы…
-Пока не знаю, но нам надо держаться вместе. Эля, ты же не уедешь к бабушке? - тихо спросил Глеб.
- Ни за что, пап, только с тобой, мы справимся…я не такая уж и маленькая, - совсем по-взрослому сказала Эля.
- Мама оттуда будет нам помогать…и еще, ты знай, что ей теперь не больно.
- Да, пап, я знаю, - Эля сильнее сжала руку отца.
- Девочка ты моя, тебе через месяц будет десять…еще десять.
- Уже десять, пап, это много.
Он обнял Элю, и они впервые за несколько дней улыбнулись.
Постепенно их быт наладился. Эля хорошо училась, занималась в кружках, да и в доме поддерживала порядок. Она детским умом понимала, что в их с папой доме не должна появиться другая женщина.
Глеб имел связь на стороне, но никого домой не приводил. Они интуитивно чувствовали, что третий человек в их доме лишний, хотя на эту тему не говорили.
Между тем Эля росла, и чем старше она становилась, тем сильнее была привязанность друг к другу. Вот ей уже и пятнадцать.
- Совсем девушка, и грудь, и бедра округлились… как же она похожа на Лиду, - Глеб испугался своего внутреннего волнения, к тому же Эля бросилась ему на шею благодарить за новый ноутбук. Крепко прижав ее, он почувствовал, что ему это нравится, да и Эля не спешила вырываться из его объятий. Они так и стояли, тесно прижавшись друг к другу, а Эля еще подняла лицо повыше, стала на цыпочки и дотянулась до его губ. Он инстинктивно поцеловал ее в приоткрытый рот, потом испугался новых чувств и резко отстранился.
- Ну я понял, что угодил тебе с подарком, - поспешил он выйти в другую комнату.
С этого момента их отношения приняли новую форму общения. Глеб стал чаще баловать Элю подарками, чтобы получить от нее поцелуй и ощущение ее взрослеющего тела. Он ненавидел себя за это, но не мог совладать с искушением почувствовать радость, к тому же он видел, с каким порывом Эля бросалась в его объятия и подставляла губы для поцелуя. Их объятия становились все продолжительней.
- Мой любимый папочка, - приговаривала она, гладя его волосы, теребя колючие щеки, - ни у кого нет такого! Ты даже не представляешь, как я тебя люблю!
У Глеба от таких слов разрывалась плоть, он находил повод, чтобы уйти из дома и не сотворить греха. Шел к женщине, а перед глазами стояла его Элька.
- Вот чего так боялась Лида, - осенило вдруг Глеба. - «Не дай бог, у тебя произойдет метаморфоза чувств, и ты на Элю посмотришь, как на меня!». А я тогда не придал значения ее словам и все уверял, что буду любить ее как дочку…, но я же имел в виду совершенно другое, что буду продолжать ее растить, воспитывать, и никому не отдам.
Когда-то Глеб потерял голову, двадцатилетним парнем влюбившись в женщину старше. Это знакомство втянуло его в такой жизненный водоворот, в котором он вращался до сих пор и, похоже, никак не мог из него выбраться. Познакомились они через пару недель, как Лида похоронила мать. Лиде было двадцать два, и на ее руках осталась младшая сестренка трех лет. Мать их растила одна. Лида пыталась оформить опеку на сестру, но ввиду того, что она была не замужем, ей отказывали. Все это впечатлило Глеба, их роман закрутился так стремительно, что он, еще будучи студентом, женился на Лиде. Уже в законном браке, они удочерили Элю. Так захотел Глеб, и Лида с ним согласилась. Они были молодые, но предусмотрительно подошли к вопросу усыновления. Чтобы сохранить все в тайне, переехали в другой город, поменяв Лидину квартиру. Эля была слишком мала, и стала их называть мамой и папой. Семь лет счастья пролетели стремительно, как вдруг у Лиды проявилась неизлечимая болезнь. И Глеб остался с девочкой один на один, по документам с дочкой, а по сути с неродным ему человеком.
Эля взрослела, хорошела, все больше напоминала Лидию. Вот они отметили ее шестнадцать лет, вот и семнадцать. Глеб наряжал Элю в красивые дорогие вещи, покупал ей украшения.
- Кто она для меня? – все чаще спрашивал себя Глеб, - дочка, любимая женщина, а может, просто красивая игрушка, и я тихо схожу с ума.
У него появилась ревность, излишняя придирчивость, когда она приходила позже оговоренного времени. Чтобы его успокоить, Эля действовала своим способом, она просила ее обнять и подставляла губы для поцелуя. Глеб ловил себя на мысли, что специально провоцирует ее на ссору, чтобы последовало такое сладкое примирение. Он чувствовал, что попал в западню: разум заставлял его опомниться, а тело требовало объятий и поцелуев. Он понимал, что когда-нибудь не сможет себя удержать. «Бедная девочка, это можно будет представить, как инцест, но ведь это не так, это не совсем так. Может случиться беда, и совсем скоро. Она для меня больше как Лида, чем дочка, и я еле справляюсь с ситуацией.»
Эля заканчивала школу, приближались экзамены. Она хотела быть юристом.
- Ты в наш институт будешь поступать, надеюсь, - скорее утвердительно спросил Глеб.
- Хочу в Москву, пап.
- Как в Москву, ты меня оставишь? - со страхом в голосе произнес он.
- Ну папочка, я же уже большая, - по традиции раскинула руки Эля. Глеб вскочил со стула, весь трясясь, откинул ее руки от себя, и заикаясь, чуть не плача, стал ее убеждать, что она не имеет права так с ним поступать, что он отдал ей всю свою жизнь, воспитывал один, не привел в дом никакую женщину. Эля молча его слушала, а потом подкралась сзади и прильнула к его спине всем телом, стала гладить его по голове, погружая в волосы свои длинные пальцы. Он повернулся к ней лицом и сам стал наглаживать ее голову, плечи, с силой прижимать ее бедра.
- Пап, а так разве можно с дочкой, - вдруг услышал он.
- Как, так, - со страхом произнес Глеб. «Ну вот, дождался, наступил момент, когда все надо рассказать, - подумал он.
- Я же чувствую тебя, ты такой твердый внизу. Я что, тебя завожу, или тебе к тете Нине пора?
- К какой тете Нине?
- Думаешь, я не знаю, что ты ходишь к тете Нине из первого подъезда.
- И ты не ревнуешь?
- Да нет, ты же мой папа, а не парень, чтобы ревновать.
- А у тебя есть парень? - настороженно спросил Глеб.
- Есть, но я боюсь вас знакомить, ты такой строгий.
«Когда же я прозевал, я никогда не видел ее с парнем!» - подумал Глеб.
- А ты к нему что чувствуешь, когда вы обнимаетесь, то же, что и ко мне? Да, кстати, ты с ним тоже обнимаешься? - в голосе Глеба была неприкрытая ревность.
- Обнимаемся, пап, и даже целуемся, но не как с тобой, - засмеялась Эля.
- А как же?
- По-взрослому…, ну, с языком.
У Глеба внутри все перевернулось, он почувствовал полную потерю сил.
- Я пойду полежу к себе, что-то устал от твоих известий.
- Ну, пап, - подбежала к нему с объятиями Эля.
- Все, все, не трогай меня.
Обессиленный, Глеб рухнул на кровать. «Какой же я дурак, чуть не проговорился девочке, не раскрыл нашу тайну…, ведь я для нее отец, и только отец, а я бы ей травму нанес своими рассказами и признаниями в любви. Это моя проблема, я взрослый, здоровый кобель, чуть ребенка не совратил, да кого, дочку…». Глеб полночи ворочался, не мог заснуть, перебирал их жизнь, вспоминал те моменты, когда невинные объятия Эли воспринял за сексуальное влечение. «Лида, прости меня, я просто тебя продолжал любить в образе твоей сестренки…, ты это предвидела, но дочь оказалась мудрее, хотя и моложе меня на семнадцать лет.» Уже засыпая, Глеб подумал: «Мы справимся…, нет, я справлюсь.»
Для Глеба наступило самое тяжелое время жизни без Эли. Она все-таки уехала учиться в Москву. Он изводил себя ревностью, представляя Элю в объятиях другого мужчины, потерял сон, силком заставлял себя хоть что-нибудь поесть. Иногда приходил к Нине, плакался ей, что переживает за дочь, скучает. Нина недоумевала о такой привязанности к дочери.
- Ты же молодой мужчина, в кого ты превращаешься, смотри, небритый, худой, нестриженный. А хочешь, я тебе рожу дочь!
Глеб отшатнулся от любовницы, как будто услышал оскорбление.
- Ты что…мне больше никто не нужен…я не предам Эльку.
После этого разговора он прекратил навещать соседку. А вскоре Нина увидела скорую помощь у подъезда Глеба, его несли санитары на носилках. Нина подошла ближе, но Глеб был без сознания. Через неделю он умер от сердечного приступа, как потом узнала Нина от Эли.
Глеб сохранил тайну от Эли ценой своей жизни. Так справился он или не справился…