Июнь. Сквер. В середине скульптура молодого человека с книгой. Посмотрите на фотографию. Да! Мой читатель, это мой друг, это он в любую погоду сидит, ждет меня и смотрит в книгу. Я пенсионер, в жизненной ситуации мы чем то похожи. Я, люблю посидеть в этом сквере, даже иногда, закрыв глаза, слышу рассказы моего друга. Его голос сливается с шумом летнего ветерка. Право не знаю, кому он рассказывал? Но когда я слышу что - либо интересное, записываю в дневнике. Для тебя мой читатель стараюсь. Справа от меня, цветет сирень, огромный куст. Шиповник. Красота. Душа поет:
- Как упоительны в России вечера ….
Вдруг чувствую, что я не один любуюсь цветами. Боковым зрением вижу, недалеко от меня, рядом с сиреневым кустом, стоит девушка. Она вдыхала аромат цветов. Одета девушка, в простое платье, в нижней части оно сливается с зеленым цветом травы, выше пояса молочно белое. Девушка была стройная и светловолосая. Вот она повернулась и пошла под арку, на выходе, девушка обернулась, посмотрела на меня, ускорила шаг и скрылась. Прошло, какое то время. Я забылся и задремал. Чувствую, как на меня с потоком воздуха струится тонкий аромат духов. Запах для меня был ни с чем несравнимый. Он вызывал блаженство и беспокойство. Слышу рядом тихий обворожительный голос, явно молодой девушки:
- Вы думаете о чем то прекрасном? Я помогу вам прикоснуться к нему, если вы не против моего присутствия. Я открыл глаза.
- Вы! Вернулись? - спросил я.
- Нет, не угадали! Не оборачивайтесь! – послышался женский голос.
- Но я же чувствую, слева у скамейки вы стоите, девушка! - Пытаюсь представить ее. Она мне напомнила красивую бабочку. Которая кружит у моего плеча, моя рука не поднималась, чтобы прикоснуться к ней. Жаль. А может мне все это кажется? Я даже растерялся, неожиданно для себя спросил:
- Как вас звать?
- Лилия! Меня так родители называли.
- Вы! – попытался я, что то сказать. Девушка опередила.
- Я смотрю на вас, вы тоже другой. Мой герой Дон Кихот. «Он не боится преувеличений, и он один видит красоту». – Она даже вздохнула.
Девушка? Видимо наклонилась к моей голове, голос зазвучал, где то совсем рядом и загадочно сказала:
- Я приветствую Вас на моей родине! – восторженно прозвучали ее слова.
- В самом прекрасном! В самом призрачном городе мира. Вы, побывав на его улицах, побываете в сердце моем.
Она так убедительно сказала! У меня даже сердце сильнее забилось.
- Мною избран путь к искусству – путь избранных! Вам прочитать отрывок моего стихотворения! - она не смотрела мне в глаза, но я постоянно чувствовал, она рядом, в эту секунду, я для себя ее представил так, как будто я смотрю на прекрасное природное явление. Она заговорила:
Пусть жажда бытия всегда неутомима,
Я принимаю все, не плача, не скорбя:
И город мой большой, и город мой любимый,
И в этом городе – пришедшего тебя. …
- Стихи прекрасные, - тихо сказал я, - Вы любите наш город!
- Да! По утрам он из туманов всех оттенков. Маленькой, я помню, выходила на улицу, он для меня был серо – лиловый туман. С каждым годом он менял свой цвет. Стал цвета радуги!
- Вы хотели бы со мной полюбоваться городом?
- Я с вами? Это из области несбыточных фантазий! – сказал, подумав, добавил.
- Да! Но нет! Мне нельзя, - я опустил голову – возраст не позволяет. Карантин.
- В нашем случае, это не помеха. Вы знаете город?
- Ну, центр! Я люблю бродить по старому городу.
- Это то! Что нам нужно! Я поведу вас в прошлое. Там нет запретов. Там я живу!
- Через интернет? – спросил я.
- Можно и так сказать. Слушайте! - Она засмеялась.
- Я согласен! - весело сказал и попытался встать.
- Сидите! Идти никуда не надо. Так! Что мы посмотрим моими глазами?
- Музеи, театры? Постановки спектаклей, игры артистов, их жизни и нравов мы касаться не будем. Мы посмотрим на зрителей, людей того времени. Вспомним тех, кто для зрителя нес в себе смысл, огромного слова - искусство! Вы скажете Мариинский театр самый…! Нет. 1909 год. Я окончила женский Педагогический институт Дмитриева. Стала работать учителем. В Петербурге создавался новый литературно художественный журнал «Аполлон». Начались телефонные переговоры. Я стала сотрудничать с журналом под фамилией Черубина де Габриак. Вы слушаете?
Я кивнул головой, она продолжила свой рассказ:
- Я много ходила по городу, - она замедлила движение, у меня было такое ощущение, что она двигалась с потоком воздуха, меня вдруг обдавало прохладой, голос стал громче, - всматривалась в людей на улице, любовалась обликом города, и все это перекладывала на рифму моих стихов. На следующий день, вечером, за письменным столом все увиденное ложилось на бумагу. Отсылала в журнал, моему читателю.
- В хорошую погоду, под вечер, именно тогда душа становится особо восприимчивой, я уходила на задворки Петроградской стороны. Главная ее улица, Большой проспект, у Тучкова моста застраивался высокими домами, а в конце его стояли деревянные дома, среди них были и каменные. В этом районе было много фабрик. Было много трактиров. Там по дворам ходили шарманщики. Они вертели ручку органчика, из него звучали старинные вальсы, романсы как «Мой костер в тумане светит». Часто шарманщик ходил с девочкой, она подпевала шарманщику их песни вызывали у слушателей слезы. Собиралось много людей, дети. На маленьких площадях артист – зазывала собирал людей, расставляли ширму в виде четырехугольника. Вовнутрь ширмы залезал артист, доставал куклы и шел спектакль, - «Петрушка». Весело приговаривая веселыми шутками и прибаутками. В них проявлялся подлинно народный талант. В конце публика бросала деньги в шапку.
- И вот однажды мне повезло, я остановилась на аллее у арки с гирляндами разноцветных лампочек. Все смотрелось эффектно. Мне захотелось войти туда. Захожу – будто поднимаю занавес.
- Что я увидела, заслуживает, как мне кажется, отдельного рассказа. Все получаемые впечатления мною, разрушат работу времени, в моих воспоминаниях вы все увидите как петербургская быль - сад «Буфф». До его открытия 1901году. Это был Измайловский сад. Предприимчивый ярославец Тумпаков, в прошлом половой в чайной, арендовал Измайловский сад. По его распоряжению строители сломал все деревянные строения. Построили каменный крытый театр, ресторан с застекленной верандой и кабинетами. Залили сад электричеством. Устроили туфовый грот. При входе разбили большой цветник. – Лилия остановилась. Ветерок утих. Голос умолк. Пауза. И вот, ветерок, голос вновь заструился, как музыкальное сопровождение:
- До того в Петербурге не было хорошей оперетты высокого класса, хором и оркестром. Но «Буфф»! - В ее голосе послышался иронический смех.
- Публика валом валила в сад. Околоточный у входа в сад регулировал движение людей, экипажей. Свободных мест нет! Слышался издалека его громкий голос.- Чувствую, она подошла ко мне близко.
- В «Буффе» бывала не только столичная публика. Приезжали люди и с провинции. Особенно из Сибири. – Послышался глубокий вздох.
- Петербург. Белые ночи. Я любила изредка приходить в этот театр, очень рано. Сначала гуляла. Сторож Степан убирал сад, мел панель и набережную Фонтанки. Затем приходили повара, начинала работать кухня. Подъезжали подводы с продуктами, вином, пивом. К полудню появлялись артисты. Начиналась репетиция. В перерывах артисты обедали. Отдыхали на скамейках сада. Играли в «орлянку». Подбрасывали вверх серебряную монетку. Если рубль ложился «орлом» вверх, банкомет забирал все, если «решкой» - выплачивал каждому свою ставку. Отдохнув принимались опять за свою работу. Каждую сцену повторяли не раз и не два. В это время я уходила попить кофе с пирожным.
- К шести сад открывали для публики. Входная плата была сорок копеек, места в театр – значительно дороже. Вначале собиралась скромная публика, я входила с ними, мне хотелось насладиться духовой музыкой. Занять место, что бы послушать оперетту.
- К восьми часам вечера, когда начинался спектакль, съезжалась солидная публика, - она задумалась, - дамы в громадных шляпах с перьями, в манто, мужчины в цилиндрах и котелках, офицеры, звенящие шпорами. Запах духов забивал запах цветов. До поднятия занавеса играла духовая музыка. Попурри из опер, вальсы Штрауса. Все рассаживались. Зал затихал. Оркестр заканчивал настройку инструментов. Гас свет. Поднимался занавес, и начиналось действо … – Опять пауза. Она вспоминала репертуар:
- Оперетты были большей частью классического репертуара: «Маскотта»,
«Нитуш». В моду вошли «Граф Люксемберг», «Веселая вдова». Постановки красочные. – И опять - пауза.
- Почему спросите «пауза», в это время Лилия воссоздавала прошлое в деталях. Я и сам, хорошо себе представлял события, крупные детали, одежды. Правда, лица сливались в розовое пятнышко. Музыка соединялась с голосом Лилии. Слышу она заговорила:
- Мне повезло, я присутствовала, когда выступала примадонна Вера Николаевна Шувалова. Про нее говорили, это «не женщина, а шампанское», на сцене я увидела симпатичную Русскую женщину, с простым, приветливым лицом и милой улыбкой. Приходилось лишь удивляется, как удалось ей без консерватории достичь такого мастерства.
- В 1912 году к торцу веранды была пристроена сцена для «дивертисментов» - эстрадных концертов. В тот вечер, я сидела до конца. От официанта узнала, сегодня, после оперетты, будет концерт. Приглашена знаменитость Варя Панина. Молодой человек раньше учился в моем классе. Я даже спросила у него, сколько вам платят? Ответ удивил меня – жалование мы не получаем, живем только на чаевые. Извините, отвлеклась.
- Хорошо помню. Вера Панина вышла на сцену в темном скромном платье, с шеи на тонкой цепочке свисал ее знаменитый белый слоник – «на счастье». Вера Панина дородная пожилая женщина, пела сидя, низким густым контральто. Никто тогда с такой душой не исполнял романсы и русские песни. - Лилия притихла. Долго молчала.
- По окончании театрального представления оркестр играл заключительный марш и уходил. Публика, простоявшая все время у заборчика, расходилась. Я медленно шла к выходу. В душе еще долго, приятно звучала музыка. Я знала, в три часа ночи «Буфф» закрывался. Зрители по богаче заполняли веранду ресторана и отдельные кабинеты.
Лилия видимо опять остановилась, до меня долетел тонкий аромат духов, помолчав, она добавила:
- Из отдельных кабинетов слышался хор цыган. Кутежи там затягивались на несколько дней.
Тишина. Я оглянулся. Никого. А может все просто, до меня ветерок донес аромат цветов сирени, шиповника? – мысли путались. - А может … ?
Но мне хотелось услышать ее голос! Поэтому я еще долго сидел, ждал, может быть, она все же вернется, заговорит? Но, УВЫ! Своим рассказом она разбудила в моем сердце воспоминания, мою молодость. Я стал напевать близкие моей душе напевы:
Очаровательные глазки, очаровали вы меня,
В вас много жизни, много ласки,
Как много страсти и огня,
С каким восторгом я встречала твои прелестные глаза,
Но я в них часто замечала, они не смотрят на меня. …
РЭТРО. Необычный голос Лидии Руслановой, заставил задуматься. И я помолчал.
Вдруг, вспомнил цыган, из рассказа Лидии. И!
Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные
Как люблю я вас, как боюсь я вас.
Часто снятся мне …
Стоп! Это когда то пел Николай Сличенко! Так я скоро и плясать начну. Встал. Хватит. Пора домой. Иду и думаю.
Мой читатель! Загляните в свой внутренний мир, внешне мы меняемся не в лучшую сторону. Постарайтесь, внимательно прочитав рассказ, пройтись по своему городу. Отыскать в окрестностях «затерявшиеся следы великого искусства»!
В молодые годы человек шумит внутри и внешний мир сильно искажается. Потому что на него глядят блестящими глазами.