- Алька, какой мужик у меня сегодня в группе был, закачаешься.
- Привет, сеструха. Ты бы хоть вначале поздоровалась, а уж потом свои очередные восторги о чужих мужиках начала выплёскивать, - с некоторым недовольством в голосе проговорила ещё достаточно молодо выглядевшая, явно крашеная брюнетка, лет сорока.
Была она, как про таких говорят, дамой "в теле". Излишней полноты не наблюдалось, но и худой ни у кого язык не повернулся бы её назвать. Легкий домашний халатик, распахивающийся при каждом её движении, вовсе не призван был скрывать отсутствующие растяжки и нависающие жировые складки на животе. Живот был то, что надо - в меру подтянутым, но в то же время и слегка припухлым, таким, что у большинства мужиков, глядя на него, невольно слюна во рту начинала скапливаться, уж больно всё аппетитно выглядело.
Та же, которую назвали сеструхой, была высокой симпатичной коротко стриженой блондинкой лет тридцати, с почти идеальной фигурой, не такой конечно, как навязывают нам модные журналы, 90х60х90, но все же с грудью примерно 3-го размера, с подтянутой, именно подтянутой, а не затянутой, талией и крепкими крутыми бёдрами. На таких обычно на улице оглядываются и долго ещё глазами провожают.
На окрик старшей сестры она практически не обратила внимание, привыкла, по-видимому, поэтому продолжила всё так же восторженно:
- Представляешь, француз, уже прилично за сорок, может даже за пятьдесят ему набежало. Сидел прямо напротив меня и не так в окно глядел, как меня разглядывал. Уставился, понимаешь, и глаз не отрывал. Только вот, не нагло, как наши кавказцы, прямо чуть ли не раздеть в автобусе готовы, а очень даже прилично смотрел, без этой похоти, от которой всякое желание с человеком общаться пропадает. Экскурсия закончилась, все уже из автобуса вышли, я микрофон сворачиваю, а он всё сидит и смотрит. Я и не выдержала, взяла да по-русски ему прямо в лоб влепила:
- Ну, чего уставился? Я никому не даю и тебе не дам.
Водитель наш, Николай, хороший мужик, между прочим, женатый жаль, мне даже замечание сделал:
- Нехорошо Маргарита Ивановна так с гостем разговаривать.
- Сама не знаю Коля, что это на меня нашло. Прямо хоть извиняйся, но уж больно он меня своим разглядыванием довёл.
А француз этот сидел, как сидел, и только глазами своими хлопал. А глаза такие, что… - и она замолчала, а потом начался обычный трёп между двумя любящими друг друга сёстрами. Старшая большей частью рассказывала о детях. Как Иван, это старший сынок, на какой-то физической олимпиаде грамоту получил:
- Наверное, к техническим наукам у него душа больше лежит, - рассказывала она, пока сестра, поставив локоть правой руки на краешек стола и положив на открытую ладонь свой подбородок, внимательно её слушала, - хотя и читать очень любит. Дома уж всё давно перечитал, так повадился в библиотеку районную ходить и оттуда книжки теперь пачками таскает. Когда только читать их успевает. Ночью, наверное, как мы с тобой, помнишь, под одеяло с головой залезем, и с фонариком читаем. Мама у нас фонарики отнимет, да к себе уйдёт, а мы ещё по одному из-под матраса достанем и опять читать начинаем.
И они обе одновременно засмеялись. Затем разговор о младшей дочке пошёл:
- Представляешь, ты ей эти наушники новомодные привезла, так она в них спит даже. По-французскому одни пятёрки, говорит, хочет быть как ты, переводчицей у интуристов.
- Поганой эта работа стала, - задумчиво проговорила Маргарита, - иностранцы тоже нас за людей перестали считать, каждый второй полагает тебя дешёвкой и так и стремится в койку затянуть. Не посоветую я ей это.
- Вот и хорошо бы было. Она может хоть к тебе прислушается.
Прошёл месяц или около того и вдруг телефон в сумочке у Альбины зазвонил по-особому. Она сразу поняла, что это Маргарита ей названивает:
- Маргоша, слушаю тебя.
- Алька, ты только не сердись, ладно. Француз тот приехал, помнишь, о котором я тебе рассказывала. О каком, о каком? Ну, о том, которому я сказала, что не дам. Помнишь? Представляешь, взял индивидуальный тур и в нашу компанию написал, что желает меня видеть в качестве гида-переводчика. Наша Полина похихикала немного, но возражать не стала. А попробовала бы возразить, когда клиент написал, что, ежели Барминой не будет, он свой тур аннулирует. Чувствуешь, как он её в самый угол загнал. Ну, вот сегодня приехал, я его в Шереметьево встречала. Сказал, что он Москву почти не видел, но она ему понравилась, и страну он посмотреть желает, поэтому три дня он хочет на Москву потратить, на три дня в Питер сгонять, а затем в Сочи ещё недельку отдохнуть. Очень уж ему захотелось совместить приятное с полезным – на олимпийские объекты полюбоваться и на песочке поваляться немного. Представляешь?
- Ну, что тебе сказать Марго. Не знаю даже хорошо это или не очень, езжай, ты давно в отпуске не была, всё деньги копишь на кругосветное путешествие, может он тебе подкинет малость. Клиент-то видать не из бедных.
- Не знаю, я не спрашивала, да и не интересует это меня совсем, мне другое от тебя нужно. Мы сейчас в ресторане "Русская изба", на Сретенке. Он в туалет пошёл, а я тебе звоню. Захотелось ему настоящих русских щей попробовать, вот я его сдуру в эту харчевню и потащила. Думала тут действительно блюда русской кухни, да именно по старинным рецептам. А здесь, как везде – шашлыки да харчо с лагманом. Принесли щи, я с трудом десяток ложек в себя забросила, с моей точки зрения, это издевательство над клиентами, а этот, его Габриэлем родители назвали, ест и нахваливает. Тут я ему и ляпнула, что это не щи, а настоящая профанация. А настоящие щи с мозговой косточкой моя сестра умеет варить так, что даже я пальчики облизываю. Вот он и пристал, пригласи, да пригласи к сестре, заодно я посмотрю, как живут простые русские люди. Представляешь, у него такой пункт в программе записан. Причём даже примечание имеется, что семью эту он сам выберет. И наша стерва, Полина которая, под этим подписалась.
Альбина, услышав такой явный и ничем неприкрытый намек, молчала, а Маргарита только, что в голос рыдать не принялась:
- Алька спаси, ведь Полина спит и видит, как она меня с работы увольняет, только никак зацепку я ей для этого не даю. А тут такая возможность – Бармина не удосужилась полностью выполнить все согласованные и утверждённые пункты программы пребывания в России индивидуального туриста из Франции. Ей это как конфетка самая что ни на есть сладкая да долго сосущаяся. Алька, вари щи, мы к тебе завтра приедем к обеду, да уберись немного, а то у тебя вечно всё разбросано. Ладно, вон он идёт. Пока, пока, целую.
Утром, ещё десяти не было, когда Альбина на рынке выбирала мясо с мозговой косточкой, раздался очередной звонок:
- Алечка, у нас немного сроки сдвинулись, мы к тебе только к четырём приедем. Пока. Целую, – и короткие звонки в трубке.
Альбина только тяжело вздохнула и всё. Она уже так привыкла к непостоянству своей сестрёнки, что уже давно смирилась со всем, что творилось вокруг этой шелопутки, как Маргариту называла их покойная мать.
Гости пришли только к семи, когда даже Сергей Альбинин муж с работы вернулся. Француз оказался именно таким, каким его описала Маргарита - среднего роста, коренастым, с густой гривой тёмных волос на голове, в которой кое-где начали мелькать седые волосы. Черты лица правильные, нос с небольшой горбинкой, нормальный в общем мужик. Беда одна, по-русски ни бельмеса, улыбается постоянно и всё. Альбине притащил здоровенный букет роз, а на стол поставил бутылку настоящего французского шампанского. Кислятиной оказалось страшенной, но все пили, нахваливали, да благодарили. Щи ему так понравились, что он и два больших пальца вверх поднимал и даже жестами показал, что и четыре готов, да только не знает прилично так делать или нет.
Почти неделю от Маргариты не было ни слуху, ни духу. Телефон её то вне зоны находился, но не брала она его. Наконец, сама позвонила:
- Аля, мы сегодня в Сочи самолётом прямо из Питера летим. У нас всё замечательно, времени ни на что не хватает. Габриэль всё хочет увидеть. Очень удивлён, он слышал, что Санкт-Петербург большой город, но что настолько... Хочет через год ещё раз в Россию приехать, очень ему здесь всё нравится. Говорит, что мы и французы, особенно из южных районов страны чем-то очень похожи. Его это радует. Ладно, пока-пока, посадка заканчивается, побежим в самолёт.
К исходу следующей недели очередной звонок:
- Алька, ты знаешь, я, кажется, влюбилась. Мне так хорошо с ним, ни с кем так хорошо не было. Пусть он старше меня, пусть. Единственно не знаю, как я буду без него, - и она заплакала.
Альбина и хотела бы утешить сестру. Но как это сделать, если их тысяча километров разделяет. По головке ведь не погладишь, и в щёчку не поцелуешь. А слова, они словами так и остаются. Ими утешать трудно.
На следующий день француз домой должен лететь, а где они Альбина даже не знала. Вдруг звонок в дверь. Альбина к ней, а на пороге стоят Маргарита в обнимку со своим французом. Весёлые, сил нет:
- Алька, Габриэль мне предложение сделал и я согласилась. Сейчас мы в Шереметьево. Я его на самолёт посажу и он улетит. А как до дома долетит сразу же в министерство своё пойдёт, получать разрешение на брак с иностранкой. Он же огромным военным кораблём командовал. Недавно в отставку ушёл. Пойдёт узнавать сняли с него секретность или нет. Думает, что сняли. Разрешили же в Россию поехать. А там конечно, кто знает. А пока он язык решил русский учить, а ты меня обязана научить щи и борщ варить. Габриэль уже даже слово "щи" правильно произносить научился. А то всё тчи, да тчи.
Неожиданно для них Габриэль в разговор вклинился и достаточно чисто "щи" сказал.
Неделя шла за неделей, никаких известий из Франции не было, как отрезало, а у Маргариты животик начал расти. Срок потихоньку к критическому приближался, но вот как-то рано утром почтальон в дверь позвонил:
- Простите вам телеграмма срочная международная.
У Маргариты руки дрожали, пока она телеграмму раскрывала:
- Встречай, 18-го рейс 1380, - и всё, больше ничего в телеграмме не было.
Маргарита засуетилась:
- 18 ведь это сегодня, - и к компьютеру бросилась:
- Где это чёртово расписание? Ага, вот оно. Так, прилёт в 22-55. Нормально, я успею. Но, как я машину поведу в таком состоянии?
- Алька, выручай. Габи сегодня прилетает, в одиннадцать вечера, а я сама машину не доведу, живот мешает.
В аэропорт сестры вошли осторожно. Маргарита даже руками живот поддерживала, так малыш там разбушевался.
- Мне, кажется, он радуется, что его папка едет, - тихонько сказала она сестре.
Альбина лишь вздохнула про себя.
Габриэль появился в числе первых. Багажа у него не было, один лишь букет цветов в руках, да походная сумка через плечо. При виде Маргариты он вначале остановился, как будто его чем-то тяжёлым стукнули, затем сделал один неуверенный шаг, другой, а потом как бросился к своей любимой. Руку её от живота оторвал и к своему рту потянул. У него даже слеза из правого глаза побежала. Только тут Альбина заметила, что левый глаз у Габриэля стеклянный. Причёска тоже изменилась, короче стала, да седых волос ощутимо прибавилось, да и ходить он как-то вроде не так уверенно стал, на левую ногу вроде припадает.
Маргарита с Габриэлем о чём-то быстро-быстро говорили, перебивая друг друга и не давая этим им обоим говорить связно и не спеша. Но видимо их обоих это устраивало, вот и продолжали они щебетать, как птицы какие-то. В машине Габриэль сел вперёд, а Маргарита, как смогла, устроилась полулёжа на заднем сидении. На самом подъезде к Москве у неё начались схватки. Альбина нашла по навигатору ближайший роддом и на максимальной скорости, не обращая внимания на радары, висевшие на столбах, как грачи весной на деревьях, помчалась туда. У приёмного покоя стояли двое мужчин в зелёных халатах и курили.
- Мальчики, - закричала Альбина, - у неё роды начались.
Маргариту положили на каталку и быстро увезли вовнутрь. Через полчаса вышла санитарка:
- Вы, что ли роженицу привезли. Поздравляю, сына она родила. Нормально всё, домой езжайте, поспите, а завтра добро пожаловать. Они вас ждать будут.
- Габриэль, - закричала Альбина, - у вас сын родился. Понимаешь? Как это по-французски? Господи у меня же интернет в телефоне есть. Вот, перевести на французский. Смотри, - и сунула телефон французу.
Что вытворял Габриэль – это надо было видеть. Он плясал, пел, беспрестанно кружился по двору, никак не мог успокоиться.
Постелили гостю в гостиной на диване, но Альбина всю ночь проворочалась и слышала, что француз тоже не спит, по комнате в темноте бродит.
Позавтракали и в роддом. Альбина своих вещей кое-каких набрала, Маргарита же вообще безо всего там оказалась.
На удивление их в палату пустили. Маргарита в постели лежала, вставать ей пока не разрешили, разрывов много было. Они с Габриэлем вначале опять в бесконечные переговоры короткими фразами пустились, но затем француз, что-то долго рассказывал, а Маргарита лишь ахала, да охала. Потом сестре пересказывать принялась.
- Представляешь, он, когда в Париж из Москвы прилетел и оттуда до дома добирался, в аварию тяжеленную попал. Микроавтобус с горы вниз упал, несколько раз перевернулся. Все погибли. Ему повезло, он с края оказался, успел из него выбраться, да в сторону отползти, а уж затем взрыв произошёл. Но он его не видел, сознание потерял. В коме несколько месяцев пролежал, но выкарабкался. Глаза, правда, лишился, да шрамов на голове несколько. С ногой пока проблемы, а в остальном, говорит, всё в порядке. Из госпиталя выписался, помчался в министерство своё вопросы утрясать, да вызов мне оформлять, а затем сразу в Москву, как чувствовал. До дома так и не добрался.
Маргариту в роддоме неделю держали. Альбина с Габриэлем всё это время по инстанциям всяким бегали, вопросы сложные утрясали. Вызов Габриэль на одну оформил, а из России надо двоих вывозить. Но тут во Французском посольстве помогли и все документы заново оформили. Да и на работе в Альбинино положение вошли, отгулами её отсутствие оформили. Директор, правда, сказал, что она их потом отработает вдвойне, но у них так уж сложилось на фирме. Если тебе на встречу пошли, то будь добр потрудись потом.
Одну неделю и пожили молодые в Москве после выписки. Прямо так с малышом и улетели. Успели зарегистрировать его и всё. Имя выбирали не долго. Габриэль вначале предложил мальчика назвать "Щи", но ему объяснили, что слово это женского рода, тогда он начал настаивать, пусть он "Борщом" будет, ведь борщ мужского рода. Сошлись, правда, на Викторе. Имя и у нас и во Франции распространённое, Победитель означает. Ударение только разное – у нас на первый слог, а у них на последний. Регистрировать брак решили во Франции, у них там бюрократической волокиты поменьше, так Габриэль заявил.
Только следующим летом Альбина смогла к ним выбраться. Жили её сестра с мужем и ребёнком прямо на самом берегу Средиземного моря. Небольшой посёлок там был, а на самом его верху Габриэль себе домик построил. Небольшой такой двухэтажный с большой террасой на самом верху, почти на крыше. Он на этой террасе сидел обычно и с тоской на море смотрел. Плохо ему было не земле, неустойчиво как-то, но потихоньку привыкал к своему новому сухопутному состоянию.
Маргарита обратилась к сестре не совсем с обычной просьбой. Той пришлось на рынок к мяснику, у которого она обычно мясо для щей покупала, обратиться. Мясник голову почесал, но просьбу постоянной своей клиентки выполнил. Целую сумку мозговых косточек она с собой во Францию припёрла. Уж так упаковала, что ни одна собака не смогла их унюхать. В замороженном виде в специальном термопакете она их везла. Нормально получилось, даже не оттаяли. А ещё она трубу подзорную везла зятю в подарок с самым большим разрешением, так ей продавец объяснил. Габриэлю она нужна, чтобы корабли, которые в прямой видимости идут, рассматривать.
- Слушай Марго, на кой ляд я кости через границу тащила? У вас, что этого добра здесь нет?
- Алька, понимаешь, ну не может теперь мужик мой без щей или борща, сваренных из мозговой косточки жить. А здесь кости купить можно только в специальных магазинах, где корм для животных продаётся. А у нас ни собаки, ни кошки нет пока. Посёлок этот маленький, все друг за другом и так внимательно наблюдают, а тут вдруг русская с ребёнком объявилась. Мой каждый шаг и каждое слово до сих пор кумушки ихние обсуждают.
Права местные я никак получить не могу. Волокитчики они ужасные. Я им свои международные предъявляю, а они, представляешь, говорят:
- Мадам, если вы турист, то можете с этими правами ездить, но поскольку вы здесь постоянно проживаете, будьте добры оформить нормальные французские. А Габриэль стал бояться за руль садиться, последствия той ужасной аварии, понимаешь. Поэтому поехать в Марсель и там костей накупить, у нас никак не получается. А тут ты едешь, ну я и решила, - и она так на сестру посмотрела, что та даже говорить ничего не стала.