Глава третья
С состоявшегося в большом зале кинотеатра «Нептун» собрания городского партактива Сергей Степанович пришёл позднее обычного. Приходить домой поздно - обычное явление и вряд ли можно вспомнить случай, когда он приходил домой сразу после окончания рабочего дня – после работы с людьми, когда уже никто не мешал и не прерывал, садился разгребать документы и письма.
- Ну и о чём вы там говорили? – подавая ему ужин, спросила Эллина.
- Да о том же, - кивнул в сторону включённого маленького кухонного телевизора, где шла информационная программа «Время»: «Как отмечается в материалах Апрельского Пленума ЦК КПСС, в экономике страны с середины 50-х появились некоторые тревожные тенденции – стали снижаться темпы роста. Если средний прирост национального дохода в те годы составлял более одиннадцати процентов в год, то за прошедший год он составил 5%...».
– Всего лишь пять! – берясь за вилку, отметил он. - Одиннадцать процентов в годы, когда огромный вклад средств потребовался не только в восстановление разрушенных войной городов и промышленных предприятий, но и в становление таких гигантов, как атомная, ракетная, космическая и другие отрасли. Да ещё цены на продукты и товары каждый год снижали, что уже давно у нас не делают.
- Ешь давай, а то остынет!
- Спасибо! Сама чего не ешь?
- Давно уж поела!
- А ныне, Эля, когда всё это уже работает и должно давать отдачу, темпы роста упали. Да ещё наметилось отставание в научно-технического прогрессе… Несмотря на ряд решений и постановлений, призывы и лозунги.
- И почему так?
- А потому, что не работает система. Всё зависит от личной инициативы руководителей Вот выпускает Ивановский станкостроительный завод лучшие в мире станки благодаря активности директора. А ведь директора – люди разные. Одни надрываются и жизнь свою делу посвящают, другие карьеру себе делают. И самое опасное то, что последние бывают наиболее удобными для высшего начальства и множатся.
- А у вас, Сергей, на заводе, как?
- Заявляемся каждый год на Ивановские станки, но их на всех ведь не хватает. Говорят нам в Госплане - берите на Украине. А там станки с шестидесятых годов как шли, так и идут без изменений. Крепки, конечно, но малопроизводительны. Или берите у Чхеидзе из Тбилиси, станки которых больше в ремонте, чем в работе. Завод грузинам поставили чтоб прослойку пролетариата создать, но не тот менталитет на Кавказе, чтоб станки делать! Да и каким может быть менталитет, если те из них, кто на наших рынках у нас овощами и фруктами торгует, живёт гораздо лучше их заводских пролетариев. А как начнёшь отказываться от их поставок, тебе говорят – там народ тоже заказами и работой обеспечить надо. Вот так вот – национальная политика выше экономики! Забота о народе – это хорошо, конечно, но прогресс тормозится. Диалектическое противоречие – гуманизм социализма порождает тормоз своего собственного развития.
- И… какой же выход? Сказали вам?
- В переходе от личности к системе. Любая система устойчива и эффективна, если требуемый результат достигается не отдельными выдающимися личностями, а людьми со средними способностями и стимулами. То есть массово. И надо перестраивать весь хозяйственный механизм. Вот такая задача на прошедшем Пленуме ЦК и ставится – к предстоящему съезду партии разработать механизм ускорения социально-экономического развития.
- Так сколько раз уже перестраивались? И при Хрущёве, и Брежневе. И почему до того, в пятидесятые, система была эффективной?
- Была эффективной благодаря очень жёсткой командно-административной системе. Как при Петре Первом, когда насильно стригли бороды. А с демократизацией общества это уже не проходит. Разрыв образовался! Несоответствие одного другому.
- Как всё непросто!
- Да, сложно найти правильное соотношение того и другого! Пытались дать задний ход и свернуть демократию, но это уже не проходило. Так что будем пробовать в очередной раз. Будем искать уже при новом генсеке, Горбачёве. Который, как говорят, настроен на серьёзные преобразования, на что ещё будучи секретарём ЦК по сельскому хозяйству был ориентирован Андроповым.
- Дай бог чтоб не наломали дров! Как с кукурузой.
- Хорошо, что нашли мужество признать открыто что есть на самом деле. Это уже начало пути к решению. На Пленуме совершенно открыто говорили о том, что вообще-то сознавали все, но вслух упоминали только в кулуарах, а не с трибун. А то как-то забыли наши прежние руководители слова Ленина, именем которого клялись на каждом шагу: «Мы должны ставить дело во всей нашей пропаганде и агитации начистоту».
- Ой… голова кругом от всех проблем!
- Ещё бы! И не только у вас там в школе, или у нас на заводе. В государстве! - поднялся из-за стола Степан Сергеевич. – Спасибо, было вкусно.
- На здоровье!
- Давай, Эля, я посуду помою.
- Да ладно тебе! Устал ведь.
- Нет уж! Если один готовит, то другой убирает.
- И… ты собрался готовить?
- Да! Как только появится время. Э… да ты никак постриглась сегодня?
- А ты только заметил?
***
«Смелая редакция! – сидя на диване и меняя позу на более удобную, оценил «Индустриальную газету» Бромин. - Дело Худенко, председателя колхоза, поднявшего прибыль в семь раз, при снижении себестоимости продукции в четыре раза, и так далее. И что? Был осуждён за нарушение существующей финансовой дисциплины, умер в колонии… Что ещё нового? Туркмения потребляет на 20% больше того, что производит…»
«Вот так экономика! – подумал. – А пример из недавней поездки – водитель государственного автобуса деньги за проезд кладёт себе в карман. И пассажиры этому способствуют, оставляя ему свои билеты при выходе - для липового отчёта перед контролёрами. Нет, это тупик! Взять тот же становящийся повсеместным дефицит – это же элементарное несоответствие денежной массы и товаров и услуг. Есть ли в правительстве люди, понимающие экономику, или одни некомпетентные партийные функционеры?».
- Папа, помоги решить задачу! – вошла с тетрадью в руках Юля, худенькая остроносая десятилетняя девочка с заплетёнными в две косички русыми волосами.
- Начинается учебный год! – строго поверх газеты взглянул Бромин. – Я почему-то в школе решал задачки сам, без родителей. Сама хоть пробовала решить?
- Пробовала, не получается.
- А мама что? – нехотя отложив газету взял тетрадь.
- Так мама когда придёт? А у меня ещё упражнения по английскому.
- Что-то условия у тебя как-то непонятно записаны. Два сосуда... скорость наполнения и слива... – Увидев, что дочь в задумчивости почёсывает бок, прикрикнул: - Не чешись!
- А если чешется?
- При других не чешись! Принеси-ка задачник.
Решив задачу, Бромин снова взялся за газету.
… Гонение на людей, начавших при Андропове борьбу с коррупцией в структурах власти и расследование невиданных приписок по хлопковому делу, - читал он дальше, - к которой имели непосредственное отношение некоторые члены Политбюро, секретари ЦК, другие руководящие работники центральных ведомств, курирующих эту отрасль. Первый секретарь Рашидов, дважды Герой социалистического труда, а на самом деле глава мафии, внезапно скончался и был похоронен в центре города, рядом с памятником Ленину. Большую часть собранной информации уничтожили - сожгли 70 томов! Массовые приписки, хищения, коррупцию стали именовать «отдельными негативными явлениями».
… С приходом Горбачёва продолжение прежнего курса «наведения порядка» возобновилось. направлена следственная группа, возглавляемая Гдляном, следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР. Арест начальника Бухарского ОБХСС – в домашнем сейфе более миллиона рублей, не считая других ценностей, за взятки. Вслед за ним – секретаря обкома. Переполох! Прячут ценности и жгут деньги, заметая следы. У секретаря обкома Каримова изъяли ценности на сумму четыре миллиона рублей. Брал взятки по пятьсот тысяч!..
« И это - при зарплате инженера в сто рублей! – прикинул. - И моей высокооплачиваемой – в двести сорок!»..
- Кошмар! – отбросил он газету. – Нет, это тупик! Полное разложение системы.
***
Николай Гудков уже второй час возился с рюкзаком, пакетами, заталкивая в них одежду, спальные принадлежности, еду, охотничье и рыбацкое снаряжение. Как ни старался, как ни перекладывал, получалось довольно много отдельных мест.
- Так куда это вы собрались? – переспросила мужа Вера.
- В Казахстан. На озеро Синкибай.
- Вам что, здесь озёр мало, чтоб на рыбалку и охоту за пятьсот километров переться?
- Так здесь охотников и рыбаков развелось больше, чем дичи и рыбы. А там, говорят, стрелять можно в небо, не целясь, и не промахнёшься. Нагуляли к осени жиру. А рыбы…
- Меня оставляешь на выходные одну?
- Так у тебя же рабочие дни! А нет, так бери отгул и езжай с нами!
- Нет уж, спасибо! И с кем едешь?
- С Алексеем и Степаном. С кем же ещё?
- Кто вас знает!
- Ну, вот ещё! Да мы в одной машине – больше никто и не поместится, - засмеялся Николай. - Снаряжения сколько! И лодка двухместная надувная Бурцева…
- Одна на всех?
- Что ж поделаешь! Поочерёдно будем – кто на лодке, а кто с берега. Были бы в продаже – давно бы и себе приобрёл такую.
Помолчали.
- Не меня, так хотя бы сына с собой однажды взял, - сказала жена.
- А я давно ему предлагал со мной ездить! Один раз побывал – больше не хочет. Говорит - скучно.
Раздался звонок на входе.
- А вот и они! – оставив рюкзак, Николай открыл дверь. – Заходите!
В коридор вошли Бурцев и Гранов, стали снимать обувь.
- Здравствуй, Вера!
- Здравствуйте! Проходите! – поднялась навстречу гостям хозяйка, и спросила: - Кофе или чай?
- Нет, спасибо! Мы ненадолго.
- Как знаете! И что, вас жёны тоже отпускают?
- А мы заслужили! – проходя и присаживаясь, в один голос ответили ей.
- И чем же?
- Не отвлекай нас, Вера! – попросил жену Николай. – У нас завтра в три утра выезд.
Да она уже сама оставила компанию, отправившись в кухню.
- Машина в порядке? - спросил Николай Алексея. - Там дороги, говорят, грунтовые, пыльные. Суховеи случаются.
- Целую неделю возился! Всё проверил, гайки подтянул, фильтры заменил
- Что же нас не привлекал?
- Зачем? Я и сам со всем справляюсь. Дело привычное!
- Всё взяли, как договаривались?
- Милиция не остановит - с прицепом твоим? Там, в Казахстане, - обеспокоился Гранов.
- С чего бы это?
- Самодельный же прицеп!
- Ну… где же ты заводской найдёшь? Да он у меня и сделан не хуже заводского.
- Поди докажи! Придётся откупаться.
- Развращать милицию? – возразил Николай. - Я человек партийный и на такое не имею морального права.
- Уж больно ты правильный! А милиция и так развращена. Сам министр МВД признал, что там есть взяточники, и предательство, беззаконие… В Мичуринске – читал? Слияние милиции с преступниками. Пришлось всех разгонять, менять весь кадровый состав. А в Узбекистане? А мы как раз в ту сторону едем.
- Читал! И противоположное есть. Вот пример - капитан милиции Алиев несколько лет вёл борьбу со взяточниками в Баку…
- Так его же те сволочи достали даже в нашей Туле! Арестовали и посадили.
- Борьба! А настоящая борьба без потерь не бывает, - пояснил Николай. – И не надо отдельные факты распространять на всех. Для порядочных людей это очень обидно. А, раз о тех пишут, значит искоренят.
- Ты уверен?
Но спорить больше не стали, собираясь расходиться.
- Ты, Алексей, лодку свою проверил? – сменил тему Николай. – Не придётся пальцем дыру затыкать, как в прошлый раз?
- Заклеил! Даже на воде проверил – пузырей не было.
- Ну, тогда что ж? До завтра?
- А чай? – вышла из кухни Вера. - Или кофе?
- Спасибо! В следующий раз, – поднялись гости. - Мы пошли!
***
Горелый жил у Комарковой уже третью неделю. С тех пор, как однажды появился ни с того, ни с сего, по наводке, надо полагать, кого-то из её знакомых, сразу сказал, что освободился из заключения, что жить ему негде, и жить он будет у неё. Такое беспардонному отношению к себе она уже почти привыкла, был он лет на пятнадцать моложе её, и… чем не мужик, решила, и впустила. Здоровье его, однако, было подорвано, но выпивал он с ней с удовольствием, после чего впадал в ступор. А когда выпить у Комарковой было не на что, а сам он не работал, всё откладывая на день грядущий поиски работы, то сидел неподвижно и молча, сжавши назад худые плечи, сложив руки с корявыми узловатыми кистями одна в другой, с потухшим взглядом, и даже ничего не ел почти что из того немногого и не очень вкусного, что она готовила и подавала ему. Сломленный человек!
Редко, но несколько раз заходили живущие у бабушки дети – подросший сын Антон и двенадцатилетняя Маша, вместе или порознь. Долго не задерживались, Маша так вообще вскоре перестала приходить, на приживальщика не обращали никакого внимания, как и он на них, просили у матери деньги и уходили ни с чем.
- Откуда они у меня? - неизменно отвечала та, что соответствовало действительности – у людей пьющих их никогда не бывает.
И из-за того, что Горелый не работал, а ел, и пил, когда было что, у них начали возникать ссоры, даже когда они были трезвыми.
- Ты что ж, того… думаешь, я тебя кормить всё время должна? – громко возмущалась она, и её неприятный голос, искажаясь ещё более, проникал через стены в соседние квартиры. - Когда на работу устроишься?
- Надо… искать, - безропотно соглашался он, не представляя толком куда бы он мог пойти работать; привык, что на какую-то работу их выводили не спрашивая.
- Дворники, вот, - сообщила она. – Требуются везде…
Пауза.
- Завтра… пойду.
- Грузчики… - не сразу формировалось в её голове.
- Завтра… - заторможено кивал тот головой.
Ещё долго, с большими паузами и краткими всплесками, раздавался её голос. Но гость никуда не шёл ни завтра, ни послезавтра, и вообще не выходил из квартиры, никуда его не тянуло, открытое пространство за пределами квартиры его подавляло, вызывало даже головокружение. И лишь однажды неожиданно всё же ушёл, не сказав куда, и пришёл не очень скоро с какими-то шмотками.
- Что это? – поинтересовалась Комаркова.
- Для… барыг, - уклончиво ответил он.
«Украл!» - поняла она, но промолчала, не зная что делать.
А на следующий день пришли из милиции, и его забрали.