Старик Булавин возвращался с охоты. За спиной, в рюкзаке, лежал увесистый заяц, добытый ранним утром в осиннике. Рядом бежала старенькая Найда,
верная спутница охотника. Она бежала чуть впереди, принюхиваясь к таёжным запахам, иногда останавливалась, поводив ушами и не услышав подозрительных звуков, продолжала свой неторопливый собачий бег.
А в лесу стояла осень. Утренний заморозок засеребрил траву и ветки густого кустарника. Ещё неделя и выпадет первый, сверкающий белизной, снег.
Дед шёл не спеша, своей обычной, мягкой походкой. Эту походку он выработал ещё во время войны, когда приходилось ходить на задания. Об этом он не любил вспоминать. И никогда никому не рассказывал и старухе своей наказал, чтоб лишнего не болтала. Сам он был неразговорчив, считался в деревне нелюдимым и замкнутым. Мужики думали, что на фронте он служил в хозяйственной роте, развозил продовольствие. А дед отмалчивался и не отрицал:
-Пусть болтают. Пустозвоны - думал он.
Особенно сильно досаждал сосед Булавиных, Савельев Николай. Ох, и языкатый мужик! Хуже бабы болтливой. Наговорит - больше чем знает. А в деревне развлечение,- есть о чём посудачить!
Так, размышляя о жизни, старик дошёл до опушки леса.
Остановился, подозвал Найду и не торопясь двинулся по дороге в деревню.
В домах уже начали просыпаться жители. Поднявшееся солнце гладило лучами крыши домов и отражалось в их окнах, играя в стёклах своим утренним светом.
Дед прошёл по узкой деревенской улице к своему дому. Улица вела к реке, там, не доходя речки, и стоял маленький, аккуратно побеленный домик Булавиных.
Всё бы хорошо, но, напротив, через дорогу, жили Савельевы, и соседям частенько приходилось встречаться, выходя за калитку. Вот и сегодня, старик подошёл к своему дому и, не смотря на раннее время, встретился с Николаем.
Тот, стоял у своей калитки и курил папиросу, увидев соседа, радостно расплылся в улыбке.
- ЗдорОво, старый! Опять на охоту ходил? Добычу то хоть принёс? А то наверно и стрелять-то не умеешь!
Дед даже не удостоил его взгляда, открыл калитку и вошёл к себе во двор.
Остановился и прежде чем войти в дом, стал отряхиваться.
- Чего молчишь? Старый пенёк! Тебе и звезду-то прибили зазря на ворота.
Просидел в своём продовольственном складе, отожрался, пока люди голодали!
Старик почувствовал, как в сердце кольнуло, он снял с плеча ружьё, а Савельев всё не унимался … Прошлое всплыло в памяти Булавина.. Бомбёжки, когда не знаешь куда спрятаться и вой немецких мессеров, пикирующих кажется только на тебя. А разве забудешь повешенных жителей в освобождённых деревнях, когда от боли и ненависти пропадает чувство самосохранения и хочется убивать, уничтожать проклятого врага! Всё вдруг всколыхнулось в памяти деда. Он увидел перед собой фашиста, которого нужно раздавить, как вредное насекомое! Старик даже не понял, как ружьё оказалось в руках, мушка точно смотрела в лоб ненавистного врага.
И прогремел выстрел.
Найда кружилась под ногами, и когда дед нажимал на спуск, неожиданно ткнулась в него носом.
Пуля сбила папиросу, торчащую изо рта Савельева, и пробила таз, висевший на стене дома.
Суд проходил в деревенском клубе. Собрались все жители деревни.
Судья приказал ввести обвиняемого. Когда вошёл дед Булавин, все встали! Он был спокоен, его пышные усы и белая, окладистая борода были аккуратно расчёсаны, голубые глаза его смотрели прямо, честно и искренно. На новом пиджаке сияли ордена и медали. От наград на груди не было свободного места! По залу прокатился гул удивления и восторга. Оказалось, что во время войны Булавин был снайпером, он один уничтожил не один десяток фашистов. Ружьё, с которым дед ходил на охоту,
было именным, награда командарма – за дуэль с немецким снайпером.
Но эту историю дед так и не рассказал и унёс с собой в вечность…
Суд приговорил его к условному сроку, а ружьё у него изъяли, хоть оно и было именным, от командарма!