Мирный протест, или беспредел?
В конце 80-х, когда на митинги и протесты не выходили только ленивые и инвалиды,в шахтерском (по ярлыку украинско-американских специалистов – в самом террористическом регионе) Донецке бушевала протестная стихия. На демонстрации протеста выходили целыми предприятиями, как на Первое Мая.
Протесты и многотысячные митинги шумели целую неделю. А когда они закончились, и люди разошлись, начальник городского УВД публично и официально заявил:
- За эту неделю не зафиксировано ни одного правонарушения, ни одного случая силовых столкновений, драк, грабежей и других противоправных действий. Поневоле пожалеешь, что протесты затихли.
А всё просто – общество было подлинно гражданским, не было ещё организаторов «цветных» революций, основная цель которых – заказанный раскол народа и общества.
Протестующие не допускали «они же детей» к месту протеста на расстояние броска не только бутылки с «коктейлем Молотова», но даже средних размеров простого булыжника.
И не в моде были татуировки на всю тушу с фашистскими орлами и свастиками. За это били морды даже без всяких митингов и майданов.
Правоохранительные подразделения только наблюдали, и не вмешивались.
Омон, «Беркут», и т.д.
В конце 2013 года на киевском майдане безоружных бойцов подразделения «Беркут» «мирнi протестувальники (укр. – мирные протестующие)» уничтожали всеми способами – душили газами, жгли «коктейлями Молотова», избивали бейсбольными битами. Весь «Беркут» стоял, как стойкие оловянные солдатики, кроме тех, кто пылали факелами от коктейлей Молотова. Те катались по асфальту, корчась и пытаясь сбить пламя. Им всем президент Янукович запретил даже трогать руками мирных протестующих, даже если их будут убивать.
В 2014 году в том же Донецке разъяренные "террористы - сепаратисты" «брали» областную администрацию, окруженную цепью молодых милиционеров в черной форменной одежде и в таких же черных беретах (тогда они ещё не назывались полицейскими), тоже только со щитами и палками. Во взглядах милиционеров – страх и решимость.
Ни один из милиционеров не только не был сожжен, но даже не получил по физиономии от "террористов". А вокруг «бушевала» революция: старушки-божьи одуванчики, старички, молодые мамы с детишками в колясках, крепкие взрослые мужики (уже не дети), молодежь обоих полов, и даже дамы с собачками. И ни одного «под хмельком». Таких быстро и безоговорочно отправляли за пределы площади.
Когда стало темнеть, метрах в пяти от цепи правоохранителей в форме появился импровизированный пункт питания: две тётки в белых общепитовских халатах угощали всех желающих бутербродами с колбасой и чаем – водичка из кипящего огромного самовара и пакетик заварного чая – без каких-либо добавок.
Парни в милицейской форме уже не держали свои щиты, они за них держались, чтобы не шататься на виду у "террористов". И тогда тётки и их (они же дети) напоили чаем и угостили бутербродами. Парни сначала стеснялись, но тётки их уговорили, ласково, по-матерински.
И продолжали стоять, пока не получили команду на передислокацию в казарму.
А их место заняли уже серьезные мужики, тоже в черном, но в красных беретах. Стояли всю ночь, а потом их сменили те же мальчишки, что стояли вчера.
На другой день "террористы" без единого выстрела и рукоприкладства прошли сквозь цепь охраны, в глазах которой уже не было ни страха, ни решимости, одна угрюмая скука, и заняли многоэтажное здание областной администрации.
Уже после этих событий всем стало понятно – новая, еще не легитимная украинская власть выставила курсантов милицейской школы на «растерзание» "террористам". Провокация не удалась.
А расстреливать город со всех средств массового поражения они начали потом, когда Госдеп США рекомендовал «присвоить» протестующим официальный статус террористов.
Иначе Конгресс США не дал бы на эту операцию ни цента.
Важно: после Киевского майдана властные структуры и првоохранительные органы , видя протесты Донбасса, отказались их поддержать и сбежали в Киев. С этого времени и до референдума там установилось своеобразное народовластие, которое длилось до провозглашения ДНР, утверждения Конституции и выборов Главы и Народного Совета депутатов. Благодаря ему никаким третьим силам не удалось разрушить единство народа Донбасса и выстоять. А потом и защищаться до сегодняшнего дня от Киевских карателей.
Сентенции по заметкам.
Природный закон действия м противодействия никто не отменял. Если я верен присяге и выполняю приказ – не мешайте мне. На бросок мне в защитное стекло даже скомканным клочком бумажки я могу ответить неадекватно, тем более на касание битой, хоккейной клюшкой или велосипедной цепью. Если не верите – станьте на моё место.
Бунтарям, на бунт идущим
Стали модными ныне «бунтари», им даже поют дифирамбы в стихах экзальтированные девочки, «зажигают» на подвиги. Бунт – стихийное восстание, мятеж (словарь русского языка). В современной практике это стало профессией: бунтарь по вызову (по аналогии с девушкой по вызову), за гонорар.
Любая, самая либеральная демократия заканчивается, когда вспыхивает бунт. Посмотрите на демократическую Европу и гипер - демократическую «исключительную нацию».
Власть (если она чувствует себя властью, не важно, какой – тиранической, деспотической, демократической) обязана подавлять любой бунт, что она всегда и делает. Альтернатива – бегство, даже после капитуляции, ибо любой бунт беспощаден (российский император Николай Второй, экс-президент Украины Янукович).
Взялся бунтовать – не обижайся, если тебя повредят или вообще...
Честному бунту можно сочувствовать, помогать (стать в ряды или толпы бунтарей). «Подгавкивать» или «подхрюкивать» из подворотни или с мягкого дивана – не достойно ни мужчины, ни женщины.
Слушать и выполнять советы, рекомендации, указания и оплату бунта из-за «бугра» - измена Родине, сдача её иностранным клиентам, чем бы ни был оправдан бунт, майдан, цветная революция, или украинская «революция достоинства».
Любой бунт становится бессмысленным, когда подключается так называемый люмпен-пролетариат; он перерастает в погромы, грабежи, бесчинства и преступления. Тогда он грозит превратиться в гражданскую войну, которая, однажды начавшись, длится годами и десятилетиями, затихая и разгораясь снова. Бунтари этого, как правило, не знают.
Любой бунт – «рубка леса», а когда лес рубят, щепки летят. Тогда они становятся «небесными сотнями», сгоревшими заживо оппонентами, сакральными жертвами, и даже сбитыми пассажирскими боингами (а там уже аж три поистине небесные сотни ни в чем неповинных жертв). На бунт идучи – думайте об этом, свободолюбивые бунтари.