Замечательный роман Мастер и Маргарита, за авторством Михаила Афанасьевича Булгакова, широко известен и крепко любим в народе. Он разошелся на цитаты. Всякий норовит ляпнуть, что он ничего не делает, только примус починяет, или про осетрину второй свежести. А как речь заходит про квартирный вопрос, то уж и вовсе поминают классика, многозначительно воздев палец. Еще любят сказать, что рукописи не горят, и что роман – про вечное. Вот о вечном и поговорим. Право, оставим в стороне смутную сновидческую историю прокуратора и странного подсудимого, не нам об этом рассуждать, да и слишком хорошо написано. Мы поговорим об истории вечной и всепобеждающей любви, которая якобы описана в замечательном романе, и которую привычно восхваляет вот уже которое поколение городских истеричек.
Итак, жил один лядащий мужичонка – ни себе, ни людям. В музее работал. Не знаем, чего он там наработал, но самомнение у него было ого-го, при нулевом знании жизни. Он, видите ли, писатель. Он творит. И вот как-то раз этому пыльному мудаку подфартило – выиграл в лотерею, причем неплохие деньги поднял. И принялся куролесить. Первым делом бросил жену – ну, ясное дело, при деньгах на кармане тут же ощутил себя несправедливо угнетенным и удавленным пошлым мещанским бытом. С мудаками такое бывает. Потом, видимо, бухал, наслаждался свободой и транжирил несметные свои богатства. И вот, шаробанясь по городу повстречал ее.
Про нее разговор особый. Середина тридцатых, душное время. А доподлинно известно из текста, что у нее мало того, что огромная квартира с телефоном, так еще и домработница. В Москве. То есть муж, который за кадром, он человек непростой. Нарком, или зампред, или еще на какой-нибудь непроизносимой должности – одним словом, большая шишка. Сутками на работе, по ночам – совещания в Кремле. Тогда так было модно. А жена, соответственно, сидит дома, скучает и бесится с жиру. Шатается по улицам и ищет себе приключений. И, разумеется, находит – в лице нашего придурковатого героя.
Ясное дело, у них завертелось. И всерьез завертелось. Оно и понятно. Скучающей жене преуспевающего управленца наскучили бритоголовые вояки в галифе с их дубовыми шуточками, и красные чиновники, если и развратники, то непременно тайные, все какие-то засаленные. А тут творческая интеллигенция. Начитанный. Знамо дело, любовь разгорелась немыслимым пламенем.
Тут наш герой совершает две типичнейшие для самоуверенных лохов ошибки. Во-первых, он вляпывается в банальнейшую аферу с недвижимостью, и его разводят, что, собственно, и положено делать с лохами. Во-вторых, он самоуверенно решил публиковаться. Нет, чтоб как люди, завести нужные знакомства, подойти к кому надо, занести, всякое там такое, и сразу бы стал многообещающий начинающий автор. Но нет. Наш герой наивно полагает, что его опус непременно должен сражать наповал, ослеплять и чаровать всякого, начиная прямо со слов «печать офсетная». Он тащит свою рукопись в редакцию, где происходит вполне ожидаемое – рукопись заворачивают, а наглый приблудный непойми-кто автор получает законный отлуп в виде разгромной рецензии. Скажите, а что – не-проплаченные рецензии другими бывают?
И хрупкая нервная система нашего героя не выдерживает. После страшной ночи, когда тьма поглощает город, а огонь поглощает заветную рукопись он заезжает на дурдом. Ну что сказать. Бывает. Тут, как раз, ничего особенного и примечательного нет.
Интересно другое. Интересно про великую любовь. Про отношения возвышенные, про чувства. Начнем издалека.
В моем городе есть такой своеобразный район – Вторая Застава. Я часто сталкивался с его жителями по работе, да и просто так. Вторая Застава – место для смелых. Жизнь там кипит во всех смыслах, и дыхание ее горячо и смрадно. Вот, например, у девушки Анжелы, что торгует всякими сомнительными вкусностями в заведении под названием «У Анжелы», никакой великой любви нет. У нее есть Коля, редкий козел. У них по-всякому бывает. В том числе, и с мордобоем. Анжеле не впервой выходить на работу со свежим фингалом. Впрочем, и Коле, бывает достается. А уж как они ругаются! От матюгов герани на окне вянут, любо-дорого послушать. А голос у Анжелы такой мерзкий, что им можно сверлить стены. И ничего. И живут. Коля купил Анжеле пуховик. Анжела варит Коле борщ. Все как у людей.
И вот Коля сначала ушел в запой, недельки этак на две, а потом пропал. День, два, три его нет, и по окрестным шалманам его не видали. Анжела – опытная девушка, она со Второй Заставы. Первым делом она звонит в околоток. Там Колю не принимали. Потом обзванивает городские морги и отделения травматологии – то есть, наиболее вероятные места, куда могли занести Колю капризные ветры судьбы. Потом звонит в приемное дурки. И точно, ее милый друг там. Бдительные санитары скрутили Колю, когда он сражался с зелеными чертями в районе памятника основателям города. С чего бы это у Коли такая страсть к историческим памятникам, неясно, зато понятно, где его искать. И что же Анжела? Она не рыдает. Сердце ее не разбито. Приговаривая «Вот мудак» многоопытная Анжела собирает Коле передачу – теплые носки, пряники, конфеты ириски, курево – этот набор известен женщинам со Второй Заставы слишком хорошо, с самого детства. Умение грамотно собрать передачу – необходимый жизненный навык, потому что рано или поздно придется. Еще берет денюжку – задобрить дежурного врача, чтоб Колю не сильно били. И идет в дурдом, хлопотать за своего мудака – потому что как же иначе, не чужие ведь люди.
Но наша история – она, понятное дело, неинтересная. Она про каких-то люмпенизированых жлобов, еще и со Второй Заставы. У них все низменно, у них все грубо, и сами они грубые. Иное дело – утонченная Маргарита, не женщина, а ведьма. Обзванивать морги и дурдома в поисках запропавшего хахаля – это ведь пошло, фи. Передачи ему носить – это вообще невообразимо. Лучше страдать. Лучше идти на сделку с силами тьмы, хотя, по правде говоря, хватило бы небольшой взятки главврачу. Но куда там. Ведь ведьма же. Ведь вечная любовь. Такая, что ради любимого лень трубку телефонную снять.
Нет, мерзкие все-таки людишки выведены в виде главных героев романа Мастер и Маргарита за авторством Михаила Афанасьевича Булгакова. И сам роман местами гадкий какой-то.