Часть 1.
В рамках большого проекта трудился я тогда в г. Тобольске. На левобережье. Задача была организовать на причальной стенке площадку для переработки металлолома и разгрузки барж. Собралась бригада из местных суровых мужиков. Все бывшие сидельцы, мужики, когда – то по глупости попавшие под молот уголовного процессуального. Сроки, с разбегом по коллективу, от «пятёрки» до «четвертака», тянули на объектах народного хозяйства советской империи. Сломанные, исковерканные судьбы. Сорокалетние горемыки с лицами стариков. Работы на брошенных, некогда могучих промышленных объектах, обеспечивавших транзит грузов по маршруту Большая земля – Заполярье давно не было, как не было и многотысячных коллективов трудящихся. Время Дикого поля. Девяностые. Заросшие травой и гниющие подъездные пути железной дороги, которую пришлось нам восстанавливать в пронизывающие холодом февральские метели, чтобы обеспечить подачу полувагонов под погрузку. Скрипящие такелажем на ветру ржавые «птеродактили» портовых кранов, развалы брёвен, ежегодно разрушаемых стихиями сезонов, проседающая в реку причальная стенка - скорбная серая пастораль кладбища торжества идей социализма. Сегодня там только буйство молодого леса. Ни самой базы, ни балкОв, ни изб вдоль берега. НИ! ЧЕ! ГО! Время зализало раны ушедшей эпохи своим шершавым языком. Стёрло память о потерянных судьбах человеков. Навсегда.
В бригаде трудился Сашка – тракторист. Ценен он был своим древним трелёвочником, который каким – то чудом умудрился сохранить в жизнеспособном состоянии с советских времён. Машина, за свою 30-летнюю историю прошла тяжёлый, исполненный терний, трудовой путь. Плюющийся, кашляющий выхлопом не сгоревшей солярки пополам с маслом, лязгающий железными суставами, весь во вмятинах и рваных ранах, старый трудяга, ежедневно неутомимо таскал из-под берега двадцатитонные клети. Сашка всегда по пояс в масле, никогда не унывал. В минуту покоя его рваную телогрейку можно было неизменно наблюдать во вскрытых внутренностях моторного отсека.
У него единственного в бригаде была семья. Жена и двое пацанов, пяти и девяти лет от роду. Выживали, как могли. Потому появившаяся в лице нашей организации работа, привнесла в сермяжную безнадёгу левобережья веру на восстановление и подъём. Жена с выводком часто приходила на площадку. Приносила немудрящий перекус. А что? Мужик при деле. Копеечку в дом приносит. Не бухает. Всё хорошо.
Интенсивность рабочего дня на площадке имела прямую зависимость от состояния всей имеющейся техники, подачи железнодорожных вагонов и состоянием подъездных путей, потому, бывало, и в ночь, и сутками, отпустить людей домой не получалось. Благо народ привычный, закалённый и неприхотливый. Работали, бывало, и в дождь, и в метель, чтобы не попадать на штрафники железной дороги.
Часть 2.
Сошёл уже снег. Подсохли изорванные гусеницами пути – направления. Высокая весенняя вода, наполненная слиянием Иртыша и Тобола, несла искорёженную древесину, разный хлам и мусор - остатки битв могучего ледохода. На нагретой утренним, разминающимся в разгоне солнцем, поленнице, отдыхало от ночных страстей кошачье разношерстие. Полдень.
Во двор «гэ» - образного двухэтажного балка, въехала, стеная возрастом замызганная «Газель». Сашкин сосед выменял этот видавший виды «пепелац» за вовремя прибранный из реки сплавной лес. Натуральный обмен – торжество безвременья. Посильно «подшаманил» колымагу и возил разную всячину за долю малую. Жить - то надо. Заломив крутой вираж, автомобиль уткнулся передним бампером в заросли крапивы палисадника. Затих. Сосед, как всегда озабоченный, хрястнул мятой дверью кабины и скрылся в тёмной прохладе крыльца.
На небольшой полянке перед домом с визгом носились неугомонные разновозрастные «дети разных народов». Играли в войнушку. «Партизаны» и «фрицы» вели ожесточённые уличные бои.
Младший Сашкин пострелёнок, шустрый, похожий на взъерошенного воробушка, бегал вместе со старшими, то падая в хрустящие лопухи, то прячась за столбами забора, с серьёзной чумазой физиономией вёл беглый «огонь» по неприятелю из своей палки «трёхлинейки». Высоким голоском маленький вояка периодически покрикивал, - Сдавайтесь плоклятые «фасысты»! Палтизаныыы впелооотт! В какой – то момент, отчаянный «партизан» решил устроить засаду отступающим «фашистам». И спрятался между длинным широким брызговиком и задним колесом соседской «Газели», ведя из тенистого укрытия беглый огонь по неприятелю.
Отобедавший на скорую руку, спешащий на заказ сосед, на ходу накидывая клетчатую кепку, стремительно влетел в кабину своего грузовичка. Горячий мотор долго не хотел оживать, наконец, захлопал, чихнул и взревел. Водитель воткнул заднюю передачу. Бегло глянул в зеркала заднего вида. И дал полный газ.
Истошно заорала развешивающая стираные в реке половики женщина, выронив из рук алюминиевый таз.
Когда прошли скорбные мероприятия, Сашка вернулся на работу, серый, как старая мешковина. Молчал. Мужики хмурились, курили у вагончика. А через месяц всё как – то забылось. Прошло. Никто не вспоминал об этом. Жизнь крутила дальше свои неумолимые жернова человеческих судеб.
2002. г. Новый Уренгой.