Капитан опустил автомат и присел в ожидании. Димка резко открыл дверцу, держа наготове своё оружие. В шкафу, на дне, сидели дети, мал - мала - меньше. У младшего, которому и было-то полтора, два года, от слёз, сопли текли до ротика и ниже, второй, постарше, ну может на год, тоже плакал, но постоянно вытирал лицо рукавом. Димка улыбнулся.
- Кончать их надо, уверен, за ними придут, - поднимая автомат, сказал капитан Чернышов.
- Ты что! Это же дети! Наверное, есть хотят и напуганы они, - пытаясь поднять младшего из детей, сказал Димка.
Но малыш, испугавшись, начал громко плакать.
- Тише, не бойся... - стараясь успокоить ребёнка, говорил Димка.
- У тебя что, отцовские чувства проснулись? Чего ты сюсюкаешься с ними? - разозлившись, спросил капитан.
- Причём тут чувства? Это же дети. Где же их мать? - оглядываясь назад, произнёс Димка и затих, не смея пошевелиться.
Перед ними стояла молодая женщина, держа в одной руке автомат и целясь прямо в Димку, а в другой горшок, накрытый краем её платка, спускавшегося с головы. Прозвучали выстрелы, женщина медленно осела на землю и упала лицом вниз, горшок перевернулся, по земле растеклось молоко. Малыши испуганно затихли и смотрели на бездыханное тело матери.
- Ты что сделал? Как же они теперь без матери обойдутся? - присев и щупая пульс на шее женщины, спросил Димка.
- Я что, должен был ждать, когда она нас кокнет? Слушай, пошли уже отсюда. - сказал Сергей.
- А дети? Они погибнут тут, вокруг нет никого. Ты иди, Сергей, я малышей вынесу, может местные ещё остались где-нибудь, надо поискать, - протягивая руки к малышам, ответил Димка.
- А ну встать! Соблюдайте субординацию, рядовой Карапетян! - вдруг крикнул капитан Чернышов.
Димка с удивлением посмотрел на него, но поднялся и вытянулся.
- Есть, соблюдать субординацию, товарищ капитан! - громко сказал Димка.
- Пошли отсюда! Нечего нюни распускать, не в яслях находимся. Майор уже ждёт нас, - приказным тоном, сказал капитан.
Димка, оглядываясь на малышей, молча пошёл следом за капитаном, не понимая, почему женщина не стала стрелять. Позже, Сергей всё хотел разговорить Димку, но он соблюдал субординацию и отвечал коротко:
- Есть! Так точно, товарищ капитан!
Вечером, уставшие бойцы, занявшие пустой уже город, сидели и ужинали. Димка, прислонившись к разрушенной стене, вернее, к колонне, ел из банки тушёнку, которая ему порядком надоела. Мысли его были далеко, он думал о Юрке, как нелепо тот погиб, о тёте Гале и дяде Лёше, представляя их лица, их боль и горе, когда они получат цинковый гроб. Потом, почему-то, вспомнил малышей, оставшихся в шкафу, далеко от того места, где они сейчас расположились. Что с ними стало, Димка не знал. К нему присел капитан Чернышов. Увидев его, Димка хотел подняться, но Сергей схватил его за руку.
- Да сядь ты! Хватит уже дуться. Мы же с тобой друзья, Димка. Поверь... и мне жалко тех малышей, но здесь война и мы не имеем права расслабляться, понимаешь? - искренне говорил капитан Чернышов.
- Да понимаю я всё, не маленький. Но и на войне нужно оставаться людьми, это я тоже понимаю. Слушай... всё хотел спросить у тебя... как мог полковник узнать о том, что говорил Юрка, ведь мы одни с ним были. Тогда как? - перестав есть, спросил Димка.
- У каждого командира везде есть свои информаторы, негласные, конечно. Так что, будь осторожнее в выражениях и не болтай нигде лишнего. Можешь не оглядываться, их ты всё равно не увидишь. И хватит уже об этом, Юрку уже не вернёшь, - увидев, как Димка смотрит по сторонам, сказал Сергей.
- Опять много убитых среди наших, каково их матерям? Как подумаю о своих, сердце сжимается. Скорее бы уже служба моя закончилась, домой охота, - тяжело вздохнув, произнёс Димка.
- Ты хороший боец, Димка, может останешься на сверхсрочную? - спросил Сергей.
- Да нет, с меня и этих двух лет вполне хватит. Домой хочу, если конечно жив останусь, осталось дослужить четыре месяца, - устало ответил Димка.
- У тебя и девушка, наверное, есть там? - спросил Сергей.
- Нет, девушки у меня нет, - ответил Димка.
- Только не говори, что и женщин у тебя не было, - засмеялся Сергей.
- Я что, на монаха похож? Были женщины, конечно, но я и лиц их не помню, - ответил Димка.
- Столько времени без баб, смотрю, ты и местных женщин не трогаешь, - сказал Сергей.
- Мы их мужчин жестоко убиваем, детей и стариков не жалеем, а ты хочешь, чтобы они нам на шею бросались? А насильно я не могу, нет, не могу я так, - ответил Димка.
- Ладно, на рассвете выдвигаемся, поспать немного надо, - сказал капитан Чернышов, располагаясь тут же на ночлег.
Димка тоже лёг, но уснуть не получалось, мысли кружились в голове, не давая покоя.
Был летний, воскресный день, конца июля. Галина ещё с вечера договорилась с Лидией Николаевной, что они пойдут на Алайский базар. Лёша взял отпуск, правда, он предложил Галине поехать на отдых в Хумсан или Акташ, но она отказалась, сказав, что может письмо от Юрочки придёт. Поэтому, по воскресеньям, мужчины часто собирались во дворе или у них, или у Ефима Натановича, готовили плов, часто жарили шашлыки. Вот и в этот день, женщина ранним утром ушли на базар, за свежим мясом, фруктами и овощами. Обычно, между кусками мяса, нанизывали кусочки курдючного сала, помидоры и баклажаны, так шашлыки получались сочнее и вкуснее.
Ефим Натанович только вернулся с очередной командировки, зашли и Тамара с Германом, благо дело, баба Полина была в санатории на отдыхе. Решили позвать и Валеру с Надей, чтобы веселее было. Игорёк с утра занимался, он это делал каждый день, по несколько часов. Когда зашёл Петька, Игорёк убрал скрипку в футляр и они вышли во двор. Мужчины готовили уголь к шашлыку, поставили кура (мангал для приготовления шашлыка). Тамара с Надей возились на кухне, хотя хозяйки и не было дома.
Сделав покупки, Галина и Лидия Николаевна возвращались с базара домой, весело болтая и смеясь всю дорогу, что бывало довольно редко. От жары, женщины надели на головы шляпы с широкими полями. И Галина, и Лидия Николаевна были одного года, им и было всего по сорок одному году. Молодые, красивые женщины. Лёша, правда, предложил самому поехать на базар, но практичная Галина сказала, что он только деньги оставит на базаре и не купит ничего путного. Лидия Николаевна несла две тяжёлые сумки, Галина в одной руке несла душистую дыню, сорта "босвалди", которая всегда оказывалась сочной и сладкой. Мирзачульскую дыню Галина бы просто не донесла. Так, весело болтая, они подходили к дому Лидии Николаевны, как вдруг Галина побледнела и остановилась, у неё задрожали руки и губы.
- Там что-то произошло... у наших ворот люди собрались... Лидочка, что там такое, тебе не видно? У меня что-то ноги не идут... - запинаясь, произнесла Галина.
- Не знаю... Господи! Пошли быстрее, Галочка, - прибавляя шаг, ответила Лидия Николаевна.
И когда они подошли к воротам, дыня выскользнула из рук Галины и разбилась у её ног, разбрасывая вокруг сок и семечки. Сумку, Галина успела забрать из её рук. Побелев, вся дрожа, Галина прошла во двор. Посреди двора, на столе, стоял цинковый гроб, рядом стояли двое военных, в руках одного из них была бархатная подушечка и на ней три ордена, два За отвагу и один За мужество, но их Галина не видела, не видела она и Лёшу, который стоял у изголовья гроба.
В крышке гроба было маленькое окошечко, подойдя ближе, Галина увидела в этом мутном окошке посеревшее лицо сына. Раздался её душераздирающий крик:
- Аааааа!!! Юрочка! Нет! Сыночек мой! Юра! Господи! Юрочка!!! Нет!!!...
Лидия Николаевна, отложив сумки, подбежала к ней и обняла за плечи. Галина, вдруг нагнувшись, обняла крышку гроба, не отрываясь, всматриваясь в лицо сына,сползла на землю и потеряла сознание.
Плакали все, кто находился во дворе Лёши и Галины. Прибежали Петька и Игорёк, прибежали и другие соседские ребята. Вскоре, двор наполнился соседями. Галину подняли и унесли в дом, Лидия Николаевна осталась рядом с ней, пришли Тамара с Надей. Галине поднесли понюхать нашатырный спирт и побрызгали в лицо водой. Женщина медленно открыла глаза. Она попыталась встать, но подруги удерживали её, боясь за её здоровье.
- Скажите, что это не Юрочка... умоляю... это не мой сын... Лидочка, мне нужно пойти к нему. Помогите, девочки, - поднимаясь с постели, сказала Галина.
Она не переставая рыдала и причитала, впрочем, плакали все, кто находился рядом. Мужчина, в звании капитана, что-то долго говорил, потом вручил ордена Лёше и приказал поднять гроб для захоронения. Но попросили поехать на кладбище только мужчин. Галина была в отчаянии, она то теряла сознание, то с криком вскакивала с кровати, собираясь бежать за сыном. Слов утешения она не слышала, хотя и Лидия Николаевна, и Тамара с Надей, как могли, старались успокоить её. А ночью, Галину увезли в больницу.