Ныне здравствующий дед по линии отца Дёмин Василий Андреевич, живёт отдельно от нас в собственном коттедже средней руки на окраине города с новой молодой женой. Это крупный, полноватый, энергичный шестидесятилетний мужчина, с правильными чертами лица, всегда ухоженный, в дорогих костюмах; за воротами - в собственном «Мерседесе», иногда с эскортом, с затемнёнными стёклами и с личным водителем. Владелец заводов, может быть, и пароходов, - информация скудная в виду того, что отец на все разговоры о нём в нашей семье наложил табу. А с тех пор, как три года назад умерла моя бабушка, и дед, по словам отца, чуть ли не на следующий день после похорон привёл в дом юную девицу, которую «снял» с панели, хотя, по словам бабушки по маминой линии, это была модель с конкурса красоты, - началось настоящее отторжение: мы перестали ходить к деду, а для него наши двери стали закрыты.
Меня поначалу удивляла эта неприязнь отца к деду, - это к своему родному отцу! Ведь в детстве, по словам покойной бабушки, он рос в достатке, его баловали, покупая такое, что другим мальчишкам и не снилось. И сейчас его не за что презирать: дед не стал маньяком, убивающим ночами девушек в лесопарке, не превратился в психопата, терроризирующего свой коттеджный посёлок, и даже если он предатель Родины, - сейчас это не вызывает шок, как в советские времена, потому как, по словам отца, под эту статью подходит чуть ли не каждый чиновник, и крупный бизнесмен, тем более с двойным гражданством, а их – сотни тысяч, если не миллионы. Так что истинную причину этой размолвки можно только узнать, гадая на кофейной гуще.
Я даже подумал, а за что же я сам мог так ненавидеть отца, чтобы прекратить с ним отношения, - да, ни за что! Как бы он не старался, потому, что точно знаю: на подлость он не способен. Он даже хитрить не может, на его лице всё написано, по характеру – открытый, прямой, колкий, как пика у пикадора; возможно из-за того, что немного импульсивный, а ещё – умный.
Ну и шут бы с ним, с этим дедом, тем более что мысли о нём
выветривались будничными заботами, и, возможно, через какое-то время, я совсем бы забыл о его существовании, если бы однажды, проходя мимо спальни родителей, не услышал нервный голос отца, доносившийся из приоткрытых дверей.
«Этот кобель, выпил всю кровь у матери из-за своих любовных шашней. Сколько раз я ей говорил: разведись, на улице не останешься, по закону половина имущества твоя, а если он начнёт ерепениться, купим тебе квартиру, пусть подавится!».
«Как ты можешь так говорить о собственном отце! – Озвучил он голос матери. – Он любит нас, он заботится обо мне».
«Да, неужели эта причина размолвки? – Удивился я тогда. – Отец так любил свою мать, что не смог простить постоянные измены деда?».
Откровения, хотя и прояснили ситуацию, но не убедили меня, в том, что она основная. Я бы принял эту версию, если бы на его месте была чувственная дочь, сделавшая это из женской солидарности. А у мужчин, по словам моей матери, психолога, - своя мужская солидарность.
Честно говоря, я не психолог, и не знаток семейных отношений, но как говорит моя ныне здравствующая бабушка: «Если мужчина вышел из дома – он сразу становится холостым. С этим можно смириться и продолжать жить дальше, как делали жёны многих знаменитых мужей-красавцев, своеобразно обращая эти измены в свою пользу: если твой муж имеет успех у прекрасной половины, - можно под ручки выйти с ним в люди и показать всем посягавшим на него девицам кому он на самом деле принадлежит! А можно просто его послать. Выбор всегда есть. Но если он сделан, не стоит рвать душу, надо попытаться жить разумом. Хотя русские женщины старшего поколения разумом жить не могут».
Я думаю, что не только женщины, и не только старшего поколения.
Принять эту версию о размолвке, как говориться, за основу меня останавливает ещё одно обстоятельство: отец сам провожает глазами некоторых особо привлекательных представительниц прекрасной половины. Эту процедуру я неоднократно наблюдал, и теперь сомневаюсь, что существуют такие мужчины, которым безразлична эта красота. Кстати, по рассказам покойной бабушки, в юности дед был прыщавым, значит, уже тогда тестостерон начинал понемногу гнобить его порядочность.
Конечно, здесь нужен тормоз, чтобы не смешивать порядочность с похотью, а если с рождения в расширительный бачок не залили тормозную жидкость? А если это сам Юпитер, которому дозволено всё? Второе - вообще страшновато, потому как под словом «всё», подразумевается – «всё».
Как не хочется копаться в грязном белье! Тем более, что родниться с дедом я не собираюсь, хотя заманчиво заиметь шикарный плацдарм для взлёта в самостоятельную жизнь. У него, поди, и жилплощадь имеется где-нибудь на территории НАТО, как положено хозяевам жизни в нашей стране, не то, что наша четырёхкомнатная квартира – 80 кв. метров на пятом этаже; и гражданство импортное имеется. Может быть, и меня куда-нибудь пристроил бы учиться. Но я не пойду против отца, потому как порядочность – наша семейная проблема, которая, к сожалению, теперь дальше личных и дружественных отношений не котируется, более того: возможно, с ней я расшибу себе лоб на пути к будущей прекрасной карьере, если до этого не опустятся руки.
Но, подумав, я понял, что по-настоящему ничего конкретного о своём дедули не знаю, а все догадки, реплики других, фантазии его просто обезличивают. Нечего обобщать, и совать его в один трафаретный ряд с другими Казановами, и отечественными нуворишами, хотя бы потому, что он мой близкий родственник. Может быть, он душевный человек, вдобавок, крупный меценат, любит искусство, помогает излечиваться больным, рабочим платит столько, что они покупают квартиры…
Этими вопросами я не решился морочить голову отцу, пожалел его нервную систему, и понёс их к бабушке. Она хоть и маргинал – я бы сказал, эстетический, живёт в своём пространстве, не вдыхая воздух мирских проблем; совершенно не интересуется соответствующими её возраста темами, обычно обсуждаемыми бабушками сидящими вечерами на лавке у подъезда, при случае «обсасывая» косточки проходящих мимо жильцов, но откуда-то много знает про всех. Может быть потому, что долго живёт, а может быть, просто, – здравомыслящая. Возраст не замедлил биохимические процессы в её голове, может быть потому, что она всегда «порхала» над суетой, а жизненные проблемы решались, или огибались железной, не женской логикой, особо не касаясь сердца.
Здравый ум, свежий взгляд на вещи, которым она, колкими репликами, как бы понарошку, обрисовывала предмет разговора, каждый раз удивляли меня своей ёмкостью, меткостью, и не ординарностью. Это как раз то, что я бы хотел услышать о своём родственнике.
Открыв дверь полутёмной комнаты, я услышал классическую музыку - запись на флешке, звучащую с небольшого радиоприёмника. Бабушка дремала в кресле, слегка уронив голову набок, возможно, просто слушала, закрыв глаза, потому как на шум, слегка повела голову в мою сторону, но глаза открылись после того, как я к ней подошёл.
Выглядела она великолепно, как всегда. Шикарное, можно сказать, концертное платье, бусы из янтаря, на лице – косметика, волосы на этот раз белые, прямые, ровно подстриженные у шеи, на лбу – чёлка. Всё это вызывающе молодило её. Было такое ощущение, что она сейчас встанет и допоёт звучащую арию.
- Аида, - произнесла она, подняв, от едва ожившей руки, указательный палец, и опять закрыла глаза. Вопросы застряли в горле. Ещё раз мерно вздохнув, она продолжила, - Терцет Ромадеса, Амнирес, и Аиды. Слышишь тревожные настроения, смятение в их голосах?
Я, конечно, могу отличить пиано от крещендо, но услышать тревожные настроения, едва переступив порог, сложно, врать не хотелось, самое лучшее - просто помолчать, как бы наслаждаясь музыкой и пением.
Она открыла глаза, видимо моё стояние над душой мешало полному проникновению в оперу.
- Садись, - негромко сказала она, кивком головы указав на другое кресло. – И рассказывай.
- Чего? – прикинулся я.
- А, ты просто соскучился по бабушке? Тогда возьми конфетку из вазы. – Предложила она, мило глядя на меня. Музыку она выключила, дотянувшись рукой до радиоприёмника, стоявшего на столе. – Как дела в школе?
В разведчика с ней играть было бесполезно, и я спросил напрямик:
- Ба, расскажи про деда Василия.
- Это ты правильно сделал, что не обратился с этим вопросом к отцу. Что именно тебя интересует? – сказала она, перед этим выдержав приличную паузу.
- Дело в том, - промямлил я, - я ничего о нём не знаю.
- Может быть, это к лучшему, - так же не сразу ответила она, глядя на меня сквозь диоптрические очки, которые, видимо для этого только что и надела. – Не стоит открывать ящик Пандоры.
Я плюхнулся в кресло, и стал молча осматривать комнату, как бы намекая, что к ней забрёл не случайно, мои намерения вполне серьёзны, и я уже вполне сформировался для того, чтобы вырабатывать в себе настойчивость.
- Не обессудь, сам напросился, – не выдержала она, села глубже в кресло, выпрямив спину, и не без иронии спросила, - с какого возраста начинать, с детсадовского, или с ясельного?
- Можно позже. А ты его знала с детства?
- Именно его – нет, но у нас было детство одно на всех: школа, приём в пионеры, практически каждый из нас состоял в каком-нибудь кружке; пионерские лагеря, линейки – так называли построения под флагштоком; потом бодрая маршировка с песнями по плацу, запоминающиеся прощальные пионерские костры… И всё это было практически бесплатно. Василий, скорее всего, старался быть всегда и везде первым, потому как по разговорам с покойной Лидой – твоей второй бабушкой и его супругой, после института быстро оказался в горкоме комсомола инструктором. Вот с тех пор я его и помню: статный, красивый - загляденье! И какие пламенные речи говорил на городских комсомольских конференциях, прямо – второй Ильич. А потом, вдруг стал капиталистом, а, может быть, и не вдруг, - они же наизусть зубрили «Капитал», а это главная книга предпринимателя.
Она замолчала, задумчиво заглядывая сквозь потолок в своё прошлое. Пауза меня начала томить, я не выдержал и спросил:
- А, что дед вообще за человек? Он, случайно, не меценат? Как познакомился с бабушкой?
- С последним вопросом ты немного опоздал, об этом надо было спрашивать у бабушки. На счёт меценатства могу сказать одно: если он не надумал избираться в губернаторы, то для него это не актуально, а о таких намерениях его я не слышала. А что он за человек? Вообще человек, по моему убеждению, кроме антропологических признаков, должен обладать неким стержнем, набором таких качеств как чувство собственного достоинства, чувством справедливости и другими качествами, желательно направленными на созидание. У деда, возможно, они были в молодости, судя по тому, что он этому учил других, – вера в светлое коммунистическое будущее человечества. Но за неделю, пока длился переворот, успел прилюдно сжечь свой партийный билет, отрекаясь от прошлого, как тысячи его собратьев по партии, и вприпрыжку побежал в светлое капиталистическое будущее. Не обсуждая политические системы, я просто хочу спросить: как ты думаешь, что хорошего можно ожидать от таких людей?.. Вот и я не знаю. Но беда России в том, что именно они всегда нами управляют.
Немного помолчав, ухмыльнувшись, она продолжила:
- Вспомнился эпиграф к произведению Оскара Уальда « Портрет Дориана Грея». «Он всё сильнее влюблялся в собственную красоту, и всё с большим интересом наблюдал разложение своей души». Думаю, что такие люди не способны сделать даже этого. Я смотрю, ты приуныл, извини, сам напросился. Да, ты уже и взрослый совсем, переваришь.
Отсидев некоторое время со звоном в ушах от прозвучавшего приговора деду, поблагодарив бабушку, я просто выскочил на улицу, пытаясь свежим воздухом очистить собственные Авгиевы конюшни, внезапно наполнившиеся меня почти физическим, зловонным смрадом разлагающихся душ.
За ужином я спросил у отца:
- Почему хорошие люди не идут во власть?
- Сразу хочу заметить, - только у нас в России не идут, - неторопливо пережёвывая бифштекс, ответил он. - Во-первых, хорошие люди всегда самодостаточные, во-вторых, нужны очень большие деньги буквально для всего, ну, а в-третьих, некоторые из них попробовали: теперь одному грозит тюрьма – сейчас он пока под домашним арестом, второй должен выплатить штраф в миллиард.
Прожевав очередную порцию бифштекса, он продолжил:
- Честные люди как дети идут в бой с открытым забралом, с чистой душой и с чистыми руками, ни камня за пазухой, ни умения совершать подлость, - и это в наше-то время! Вы кушайте, - обратился он к малышне, - что уши развесили!
Ночью я долго не мог уснуть. Думал о том, что я вот с детства коллекционирую марки, - такое хобби, и только искусство. Они хранятся в альбомах, вместе с открытками, дублирующими эти марки, как бы увеличивая их, и с библиографией художников. И хотя последнее время всё реже, но всё равно с великим удовольствием погружаюсь в этот мир.
А дед, выходит, коллекционирует деньги. И тоже с великим удовольствием погружается в них? Для чего? Душу ими не наполнишь…