07:00 (без минуты)
«Желчный пузырь – это облака,
легкие – эфир, печень – ветер,
почки – дождь, селезенка – гром.
Таким образом, человек
есть часть троицы
– небо, земля, человек».
Философы из Хуайнани. «О духе»
Утром было плохо. Чтобы не будить Замилю, хозяин дома на Кисельной, 8 тихонько встал, хотел было вдеть ноги в тапочки, но передумал: «шлеп-шлеп» по полу может разбудить подругу. Замиля сонно перевернулась на другой бок и сразу заняла все пространство двуспальной кровати. За окном еще с ночи барабанил дождь.
Дождь не прекращался и тогда, когда Антон уже стоял у холодильника на кухне, на первом этаже. Гремели раскаты, полыхали далекие молнии. Потоки воды низвергались с крыши, затопляли участок. То, что шёл дождь, сбивая июльскую пыль, было хорошо. То, что мучило похмелье, было плохо.
Антон стоял и раздумывал. Пиво? Вряд ли поможет: слишком уж велик и разнообразен был поток вчерашнего алкоголя. Вот холодное шампанское, заботливо припасенное Замилей на такой случай…
Подумав, Антон натрусил себе льда из морозилки, плеснул полсотни граммов джина «Hendrick’s». О! Какие ароматы распространились по кухне: можжевельника, розовой лужайки, сладкого перца и даже огурца. Лед в бокале треснул коротким приятным звуком, Антон плеснул сто граммов тоника. На глаз. Потом аккуратненько капнул гренадина. Коктейль «Прощай, абстиненция, здравствуй, лето», «пазл» - так его называл сам автор по первым буквам, превратив в аббревиатуру, - был готов.
07:05
И вовремя.
По лестнице тяжело спускался Савва. В одних трусах, зеленых. Савва беззастенчиво чвякал тапками и держался за перила обеими руками – то есть спускался боком, чтобы не упасть. Как только последняя ступенька была преодолена, Савва протянул одну руку к Антону, а второй жадно указал в открытую пасть. Один в один – Волк из мультфильма «Ну, погоди!» после встречи со львом в клетке. Антон невольно улыбнулся и тут же пожалел: сердце кольнуло, висок отозвался болью.
- Есть, что выпить, дружище? – первый хриплый вопрос, вместо приветствия.
Антон с готовностью протянул «пазл». Сам же взялся за изготовление другого. Когда закончил, в руках у Саввы был уже пустой стакан. Антон решительно пригубил свой – застолбил.
- Сделать еще? – предложил, и после дружеского кивка вновь открыл дверцу морозильной камеры.
07:10
Юрка спал под столом, в самом неудобном месте. Когда кто-либо смел коснуться его хоть пальцем ноги, такс издавал предупреждающее урчание. На втором этаже началось движение – просыпались девушки. Мужчины пили медленно, стараясь не частить. Первые минуты прошли в молчании.
- Как я завтра пойду на дегустацию нового меню? – посетовал Савва. – Вчера перепил, сегодня похмелюсь, завтра снова стану разбитым.
- Заешь, друг, - Антон сперва окунул нос в бокал с «пазлом» и только потом продолжил. - Иногда нужно просто баловаться. Брать пять кистей, несколько холстов, очень много красок и, не заботясь о качестве, техниках, линиях, композиции, перспективе и всяких там многоцветиях красного или зеленого, - просто встречать рассветы, смотреть на деревья, вспоминать о приятном. Пить без меры, женщин любить. Просто баловаться.
- Проснется Альвинка – начнет пилить, - сказал Савва грустным голосом.
- Ты взрослый человек? – спросил Антон.
- Надеюсь…
- Не стоит даже пытаться править нравы взрослого состоявшегося человека и корректировать его образ жизни, - сказал Антон тоном советника. - Подобные попытки - без исключений - выявляют на деле лишь безысходную недалекую немощь энтузиастов-наставников. Альвина это уразумеет. С возрастом. Или с прочитанными книгами. Ты же знаешь, что становишься для нее ближе с каждым твоим словом, услышанным ею, конечно; с каждой выпитой ею книгой.
- С моей? – спросил Савва с надеждой: великий ресторатор написал десяток книг по кулинарии.
- С любой! – двумя словами Антон разбил надежды. – Только не по психологии. Книги по психологии ввергают в ступор и неизбежно ведуд к деградации.
И продекламировал:
Ветер знамена полощет.
Ветер – стиляга,
Он жаждет интриги.
Но мир становится проще
С каждым выпитым шагом,
С каждой прожитой книгой.
- Кто-то из современных? А по поводу книг - тут я спокоен. Моя Альвина книг вообще не читает, - заверил Савва недовольным голосом. – Вспомнили, кстати.
07:30
Альвина спускалась вниз. За нею следовала Замиля. Антон глянул на количество выпитых утром бутылок (две джина, шесть пива и тоник без счету) и вздохнул: накажут. А для семидесятилетнего мужчины одно грубое, резкое слово может обернуться плачевно.
Савва тоже это понял и решил оборону превратить в нападение. Для начала он неумело сделал вид, что не видит спустившихся девушек – развернул стул спиной к лестнице. Говорить стал громко:
- Сутками, сутками сидит в инстаграме.
- Вся молодежь там, - успокоил Антон. – Майя, под полтинник даме, а тоже ведет страницу.
- Твоя дочь чьи фотографии выкладывает на аватарки? – по-ленински прищурился Савва.
- Как чьи? – удивился Антон. – Свои, конечно.
- А моя – чужие! – Савва вскочил и ринулся к холодильнику, чем-то там зазвенел.
- На своих фотографиях я себе не нравлюсь, - сказала Альвина, усаживаясь за стол.
- Недавно узнал, - Савва вернулся с шампанским, бутылка запотела и выглядела настолько аппетитно, что девушки не высказали возражений, - что размещение чужих фотографий в социальных сетях вместо своих, - это болезнь, одна из разновидностей дисморфофобического расстройства, и чревата она высоким риском суицида. А когда своих фотографий вовсе нет, то это уже не дисморфофобия, а дисморфомания.
- У меня есть свои фотографии, - возразила Альвина. – А ты не ругайся странными словами.
Савва обратил глаза сначала к другу, а потом возвёл очи горе, как бы вопрошая у друга и богов, за что ему все это. А потом бахнул игристым. Пробка упала на стол и завертелась волчком. Замиля отправилась на кухню – за фужерами.
07:35
- Видел вчера утром человека на тихой своей улице, - Антон не любил ссор, ни чужих, ни своих, потому и переводил тему. - Живая иллюстрация к песне о бродяге: испитый, пыльный, рваный, истоптанный, «с сумой на плечах». И над этим заплечным мешком с каким-то мусорным барахлом реет розовый надувной шарик-сердечко с надписью «I'm happy». Верно судил Бенджамин Франклин: уровень счастья вовсе не зависит от уровня благосостояния.
- А я английский учу, - Альвина совершила прыжок с одной логической кочки на другую.
Савва развалился на дубовом кухонном стуле, широко раскинул ноги (поза мужчины, когда он попросту проветривает промежность и которую феминистки назвали мэнспредингом), взял пенящийся фужер – он был готов вещать. И начал незамедлительно:
- Итак, Карл V говорил когда-то, что ты столько раз человек, сколько языков ты знаешь. Однако можно знать в совершенстве только свой, родной, язык и быть при этом человеком в полной мере. А можно владеть десятком иностранных и быть при этом десять раз этаким человечком по чуть-чуть.
- Знание языков – это интеллигентность! – гордо заявила Альвина. – Интеллигентность нужна человеку для того, чтобы… Чтобы быть культурным и образованным.
- Интеллигентность нужна человеку для того, чтобы сдерживать внутреннего варвара, - отмахнулся Савва. – Не так давно услышал от одной… От одного интеллигентного человека: «Зачитаю тебя до смерти».
- Восхитительно! – воскликнул Антон.
- От кого услышал? – насторожилась Альвина.
07:40
- Посмотрите на время, - тихо предложила Замиля.
Савва глянул – огромные часы с боем показывали семь часов сорок минут - и тут же затянул:
В семь-сорок он подъедет,
В семь-сорок он подъедет -
Наш старый наш славный
Наш аицын паровоз.
Ведёт с собой вагоны,
Ведёт с собой вагоны
Набитые людями,
Будто сеновоз.
Антон подхватил:
Он выйдет из вагона
И двинет вдоль перрона.
На голове его роскошный котелок,
В больших глазах зелёных на Восток
Горит одесский огонёк.
И даже девушки подпели первыми звонкими голосами:
Пусть он не из Одессы,
Пусть он не из Одессы,
Фонтаны и Пересыпь
Ждут его к себе на двор.
В семь-сорок он приедет,
В семь-сорок он подъедет,
Наш славный доблестный
Старый паровоз.
Второй раз припев исполняли всем домом, и даже Юрка подпевал из-под стола, но без слов, на своем, на собачьем.
- Жив был бы великий Утесов, Леонид Осипович…
- Тот, который Лейзер Иосифович Вайсбейн, - добавил Антон: он гордился эрудицией, доставшейся ему от отца и прочитанных книг.
- Он самый, - подтвердил Савва. – Я бы спросил его, что такое «аицин паровоз». Может, мы исполняем безграмотно?
- А ты спроси меня, - предложил Антон.
- Спрашиваю! – повелел Савва.
- Это на идише, - ответил Антон. – Приношу прощения за акцент, «а хиц ын паровоз», идиома. Означает «жар в паровозе».
- Спасибо, - поблагодарил Савва. - Знание – огромная сила! Как там по-латыни? Запамятовал.
- По-латыни: «scientia potentia est», - напомнил Антон. – Но, как ты знаешь, мой друг, обладать силой – не значит пользоваться ею.
- Талант! – восхитился Савва – Талант! Всегда конкретизирует!
- Нет, - возразил Антон с улыбкой. – Я не тот талант, который конкретизирует. Я тот гений, который обобщает.
- Вот люблю тебя, - Савва протянул руку для пожатия. – Добрый ты.
- Что есть, то есть, - согласился Антон. – Но я добр только с добрыми. Со злыми я – зол.
- Существует некая трудновыразимая взаимосвязь между умом и добротой. Встречал я людей злых и подлых, но все они были ограниченным и недалекими. И даже на вершину социальной лестницы злой человек пробивается именно подлостью и беспринципностью, а не умом.
07:50
- Глупость - не порок, - сказала Замиля, и все ее услышали. - Глупость такое же естественное свойство человеческой натуры, как немощь, бедность, недуг, увечье. Глупость заслуживает не порицания, а понимания, принятия, в некоторых случаях - сочувствия.
- Нет, с глупыми людьми я жесток и категоричен! – сказал Савва, но Замиля не сдавалась.
- Становясь более категоричным, - сказала девушка, - человек мельчает. Одно дело - онтологический внутренний стержень, позвоночник, фундамент. Другое дело - всякие ложные принципы и категории, прилипшие при смене внешних обстоятельств. Чем их больше, тем меньше в человеке объема и глубины.
- Только умный человек может попасть в глупую ситуацию, - вмешался Антон. - Дураки избавлены от сомнений.
- Твоя Замиля точно не читает книги по психологии? – уточнил Савва.
- По поводу английского языка, - Антон обратился к Альвине. - В любом иллокутивном акте…
- Прости, тут помедленнее, - встрепенулся Савва.
- Иллокутив – это такой дискурс, который направлен на достижение цели. Будем проще – это манипуляция. Так вот, человек, знающий язык в совершенстве, - субъект манипуляции, а тот, кто хуже знаком с языком общения, - всегда манипулируемый объект. Если вас принуждают к беседе на малознакомом для вас языке, то будьте уверены: вами собираются управлять. Языки, которые вы понимаете, но носителями которых вы не являетесь, к сожалению, не только расширяют горизонты общения, но и увеличивают количество инструментов, при помощи которых можно вторгнуться в ваше сознание.
- Абалдеть! – перековеркала слово Альвина.