Заблуждаться на свой счёт не приходилось: путь этот испытал Коля Окунцев. О нём я уже немного писал выше.
Он походил на моё «второе Я». Во-первых, оба мы родились и выросли во Владивостоке, даже закончили одну и ту же школу № 27; правда, он – значительно позже.
Во-вторых, оба мы были физики-вундеркинды, оба получили по золотой медали от Минпроса; но до московского физтеха я по воле родителей не добрался, а он его закончил. Однако Коля слишком рано женился…
Весной 1985-ого года он уже развил энергичную работу в 58-ой школе: оборудовал приличную лабораторию лазерной физики, собрал вокруг себя лучших ребят, не отказывая, впрочем, никому.
Настоящий лазер, куча электронных устройств, которые он конструировал, не заглядывая в книжки, уверенное, независимое поведение бытро принесли ему большой авторитет среди школьников.
Наконец, взялся он радиофицировать всю школу, разворачивать радиоузел, планировать проводную сеть.
Будучи в гуще учеников, Окунцев не мог не видеть и не слышать всего, что творилось в 58-ой школе, подшефной ТОИ. Кто-то из учителей был «подругой» Музы Ильичёвой.
Это была ещё вершина эпохи Лидии Ивановны Черных. Женщина со своеобразным интеллектом, она была если не львица наробраза, то, по крайней мере, рысь районного масштаба.
Л. И. с настойчивостью бульдозера устраивала жизнь себе и детям так, как считала правильным. Этакая железная леди.
К тому времени уже свыше пяти лет прошло со дня, когда газета «Дальневосточный учёный» поместила соболезнование директору СШ № 58 Л. И. Черных по несчастному случаю гибели её сына.
Я тогда был в активе редакции, кое-что слышал. Да и вездесущий и всезнающий Вольф Г. Рейфман подтвердил и дополнил, что сын Л. И. погиб в армии в Подмосковье, куда волевая мамаша закатала его, чтобы оторвать от «не той любви» к женщине много старше его. Говорили о самоубийстве.
Этот шекспировский сюжет очень точно характеризует жестокость Черных до самокалечения.
И при этом она культивировала подхалимство: ученики не однажды рассказывали мне, что она ставила пятёрку за услужливо поднятый с полу карандаш, за придвинутый стул.
Но уж если кого Л. И. невзлюбила, то лучше ему бежать из школы.
Можно представить, какие кадры подбирала она в свою школу. Впоследствии я с ними имел дело.
Конечно, и Окунцев не мог не столкнуться с Черных. И не так уж важно, как именно всё началось и развивалось, но Коля в простоте душевной накатал «телегу» о фальсификациях экзаменов, о взятках, воровстве и ещё бог весть о чём и послал её… в КГБ!
Как мне рассказал Букин, какой-то крепкий парень с тёмными усиками и титулом инструктора крайкома КПСС приехал сначала в наш институт океанологии.
Потом Алексеев дал ему чёрную директорскую «Волгу» подъехать к 58-ой школе. Не знаю, о чём тот парень говорил с Окунцевым и как долго.
Но однажды в конце 1986-ого года Окунцев почему-то пришёл ко мне в квартиру, и я увидел совершенно переломившегося человека.
Я понимал, что такой катастрофический перепад Николая в самооценках и в оценках мира мог спровоцировать что угодно, вплоть до суицида.
Зачем он приходил ко мне, я не понял. Но допускал, что «инструктор крайкома» скорее всего был куратором КГБ над институтом океанологии. Больше я Окунцева не встречал и судьбы его не знаю.
Тогда под гвалт о перестройке и человеческом факторе люди типа Черных и Алексеева рвались вверх, сжигая всё, что им мешало.
Обновление номенклатуры позволило Лидии Ивановне взлететь до заведующей райОНО. Правда, утверждению её воспротивился Сергей Николаевич Покидько, директор школы № 7. И Черных пустила в ход свою мстительность. Но об этом позже.
Итак, «дело Окунцева» не оставляло места иллюзиям. Лидия Ивановна укреплялась в райОНО, для чего собиралась забрать туда инструктором Нину Ивановну Ширмовскую, своего верного соратника.
А пока Ширмовская упрямо именовала себя «ИО директора», не собираясь оставаться в 58-ой школе. Вот к ней-то я и пошёл.