Как видно, боль была раньше, потому что он с трудом мог вспомнить
свой путь по городу, А сейчас как будто смотрел на себя со стороны: открыл
дверь, не разуваясь, прошел кухню, бросил пальто и пиджак где-то в коридоре. Налил горький кофе. Подошел к окну. В течение пяти минут философствовал на тему миллиона огоньков и стоящими за этими огоньками судьбами. Он думал, что в эту самую минуту за одними окнами умирают, за другими - рождаются, за третьими - любит, где-то - грабят, затевают убийство.
Вдруг он отчетливо понял, что играет. Играет страдальца. Именно с того момента, как только отпустила боль Бросить одежду на пол (он любит порядок), пить кофе без сахара (всегда пил сладкий) и картинно размышлять у окна... Что еще нужно для рисовок? Коньяк? Смятая сигарета? Смешно.
Так. Поймал себя на обмане.
Повесил одежду, Принял душ. Сварил сладкий кофе, уселся с ним перед телевизором. Чудесно! Фильм из детства. Детство. Стоит ли вспоминать сейчас? Как мама тогда суетилась: «Давайте скорее обедать. Скоро начнется фильм «Д Артаньян и три мушкетера. Сережа, ты еще маленький был, когда его показывали первый раз. Там такой Боярский!» Отец грозно смотрел на мать и ревниво говорил: " А у меня усы лучше, чем у твоего Боярского!" Разве то, что нравится маме, может понравиться крутому пацану? Но неожиданно понравилось. И ему, и Игорю, и Наташке. Нужно было срочно распределять роли. Сережа выбрал роль Д' Артаньяна. Игорь тоже хотел быть Д' Артаньяном, но согласился на Атоса (двух Д'Артаньянов не бывает). А Наташка наотрез отказалась быть Констанцией или хотя бы королевой Анной. Только Миледи! Она даже спалила плойку сестры и клок своих светлых волос, творя образ. Конечно, гвардейцам кардинала доставалось. Вопреки замыслу Дюма, Миледи шла в атаку вместе с доблестными мушкетерами. Пацаны из соседних дворов не сразу догадались о своем тайном служении Ришелье...
Мушкетеры росли. Дружили. И им было хорошо, пока Наташка вдруг
резко перестала быть пацанкой. Нет, она не поменяла привычные джинсы и
майку на гламурный наряд. Просто стала барышней. А тут уж ничем не закамуфлируешься.
Серега с Игорем благородно решили, что не будут ссориться из-за девчонки, пусть она сама выберет КТО. И она выбрала. Но много лет спустя.
Наташка выбрала Серегу. Игорь на какое-то время выпал из поля зрения,
но потом появился, утверждая, что все хорошо, нет проблем. Все как прежде. Сереге и самому казалось, что все честно и правильно. Его в этот момент
смущало только одно.
К 28 годам все трое были вполне обеспечены материально. Игорь - свободный художник, который как-то не по правильному сразу получил признание и деньги. Наташка - классный переводчик солидной фирмы. Сергей - владелец престижного ресторана, или, как сейчас говорят - ресторатор. Спасибо папе! Откупился за «недоданное внимание» после развода.
Как же приятно было «мушкетерам» ощущать себя свободными взрослыми! Сколько возможностей! Игорь так декорировал ресторан, что в него не кушать нужно было ходить, а на выставку. Наташка советовала своим иностранным гостям обязательно отобедать в ресторане "Яхонт".
Они устраивали шумные вечеринки, выпускали смешные газеты к праздникам, болели за любимую команду всю ночь с бутылками пива и философствовали за чашкой крепкого сладкого кофе. Казалось, так будет всегда, в этом - счастье и в этом - смысл жизни.
Когда Наташка сделала свой выбор, Сергей ликовал. Он тогда спросил:
«А когда свадьба?» «Свадьба? Да нет, свадьбы пока не будет, давай поживем
вместе и все. Мы же современные люди!» Почему-то это не обрадовало: «Но
ты разве не хочешь белое платье, праздник?» «Конечно, очень хочу, но по-
том, не сейчас, нам же так здорово вместе». Сергей расшифровал это по-
своему: «Поживем - увидим, а если что не так - я к Игорю». Но счастье
видеть любимую женщину утром, вечером, ночью... Действительно, зачем
усложнять жизнь?
Но жизнь усложнилась сама и совершенно неожиданным образом. В
«Яхонт» рано утром зашел необычный посетитель - батюшка в полном облачении. Собственно, религия часто становилась предметом споров «мушкетеров» на кухне, все они были крещены. Но каждый раз итог споров был таков: посредники для общения с Богом им не нужны. На этом и расходились.
Принимать батюшку у себя в кабинете было как-то непривычно. Вот так
русский крещеный! Как же правильно обращаться к священнику? Как себя
вести?
- Здравствуйте! Что привело Вас в наши края?
- Мир Вашему дому! Меня зовут отец Николай Дымов. Я в лужу в Спасо-
Преображенском храме здесь, неподалеку. Видите ли, уважаемый Сергей
Данилович, мы планируем устроить вечер с известным богословом, интереснейшим человеком. Эту встречу можно было бы провести в кафе или ресторане - с чаепитием, русской кухней, хорошей музыкой. Вечер для молодежи. Мы уже нашли средства. Теперь бы решить вопрос с залом.
Весь этот разговор был необычным и интригующим.
Вечер состоялся. Сергей увидел другой мир, который был рядом все это
время, но протекал параллельно его жизни. Молодые ребята с распахнутыми
глазами, умные стихи и песни, серьезные темы и тонкие шутки.
С этого момента все и началось. Первая служба, исповедь, причастие.
Духовное окормление отца Николая, паломнические поездки и ощущение,
что не утолишь жажду от этого необыкновенного источника! Радостью хоте-
лось делиться. Но Наташа и Игорь смотрели на него испуганно. Наташа сразу сказала: «Со мной об этом не говори. Еще к попам я не ходила. Тебя уже
охмурили!» Игорь просто посмеивался и говорил, что Будда ему ближе. Как
всякому неофиту, Сергею казалось, что нужно срочно разрушить их иллюзию, привести к вере, если надо - приволочь. Его пыл остужал отец Николай: «Сергей Данилович, нельзя так! Остановитесь! Вы открыли сердце Богу сами! Вы можете своим примером привести друзей к этому, но не насильно. Терпение, мой друг!». Непонимание росло.
- Наташенька, нам нужно обвенчаться! В грехе ведь живем!
- Не согрешишь - не покаешься.
Сергей перестал прикасаться к Наташе, надеялся - одумается.
-Ты больной! Тебе промыли мозги! Замуж за тебя? Венчаться? Вот прямо сейчас! И не подумаю! Я ухожу!
И она ушла. Через какое-то время они стали встречаться вновь, но уже
как друзья, чаще - втроем - в ресторане или в мастерской у Игоря. Тему
веры обходили стороной. Все было почти как прежде. Сергею казалось, что
ещё чуть-чуть и Наташка прозреет, вернется к нему, войдет в его дом уже
мужней, венчанной женой.
И вот неделю назад Игорь созвал всех у себя. Изобилию стола мог поза-
выдавать даже ресторатор.
- В честь чего пир?
- А вот садись, сюрприз будет.
Они с Наташкой чуть не хором проскандировали: «Мы женимся!»
- Поздравляю!
Хорошо, что наш организм так устроен: есть заготовки, автопилот.
Сереже казалось до последнего, что это шутка, затянувшийся розыгрыш.
Что вот-вот Наташка скажет: «И ты поверил? Я - твоя невеста». Но она не
говорила. Ни на следующий день, ни в день свадьбы. А вот в ЗАГСе твердо
сказала: «Да» и с радостью поправила обручальное колечко на пальце. Как?
Когда? Почему?
Ведь она говорила, что любит его. Кто виноват, что так получилось?
Черный день чужой свадьбы. Черная ночь... Их свадебная ночь.
Сергей тупо смотрел в телевизор, еще и ещё раз прокручивая все с самого начала. Надо бы завтра пойти к отцу Николаю и посоветоваться. На этой
мысли Сергей погрузился в сон. С утра тоска опять навалилась тяжелой шалью. Они уже проснулись? Муж и жена. Завтракает. Яду бы им. Фу ты, глупости какие! Вот так христианин! Взглянул в зеркало - пустой взгляд. А что если им отомстить?
Вспомнились добрые лучистые глаза отца Николая цвета осеннего ручья.
Потом обязательно покаюсь, отомщу, а потом покаюсь. Как там говорила
Наташка: «Не согрешишь - не покаешься». Криво улыбнулся отражению в
зеркале.
- Ладно, живем дальше.
Притормозил на светофоре. Какое-то тряпьё валялось у кустов. Вдруг
тряпье зашевелилось. Бомжиха - страшная, грязная с трудом поднялась и
поплелась вдоль дороги.
«Как несправедлива жизнь! За что она мстит этой, с позволения сказать,
женщине? Невольный взгляд в зеркальце безупречная прическа, выбрит,
отличная работа стоматолога, в меру накачан. А она...» Возможно, слово
«месть» родило идею. Идея была абсурдной. Но почему бы нет? Он сделает
это! Вот это будет номер!
Сергей припарковал машину немного впереди и пошел навстречу бомжихе. Задача оказалась не такой простой, как могла показаться на первый
взгляд. От бомжихи немилосердно несло мочой. Черное с красным - так в
двух цветах можно было описать это создание. Красное лицо и руки в ранах
и коростах. Черные полоски грязи под ногтями, черные босые ноги. Удивляло - от нее не пахло спиртным, не перепало, видно. Было противно, Но цель оправдывает средства. Нужно терпеть. Сергей вызвал такси, заплатил вдвое, отвез на заднем сидении это «чудо» на дачу. «Чудо» не сопротивлялось.
Первым делом он завел ее в сарай и запер. Переоделся, надел перчатки,
взял ножницы. Он срезал всю одежду с бомжихи и коротко остриг ее волосы. Она молчала и не поднимала глаз. Сергей растопил баню, завел в блаженное тепло дрожащую бомжиху и отхлестал веником. Странное чувство!
Он так буднично все это проделал, будто каждый день с ним случались подобные вещи!
- Вот так, наверное, совершают убийство - без особых эмоций. Почему
она молчит? Может, немая?
Бросил бомжихе простыню, провел на террасу, поставил перед ней тарелку с колбасой и хлебом, кружку с чаем. С мыслью о том, что нужно позже
выбросить эту кружку и тарелку, пошел сжигать лохмотья и волосы. Когда
вернулся, бомжиха все съела очень аккуратно, но под стулом была лужа!
Опять запах мочи! Ну и кто кому мстит?
Сергей старался не смотреть «этой» в глаза. Ему почему-то было стыдно.
Он сорвал простыню с ее тощей груди. Она так неожиданно, по-девичьи,
ойкнула! Так! Возвращается совестливость и уходят сомнения в том, что она
немая. Сергей коротко сказал - вытри - и вышел из комнаты. Достал чистую
простыню, пакет: «Бросай!» «Эта» виновато сунула мокрую простыню в пакет. Она стояла перед ним, похожая на подростка из концлагеря. Худющая,
покрытая ссадинами и коростами, с ежиком безобразно выстриженных волос. И тут он увидел то, чего не разглядел раньше: черный кожаный шнурок
и крестик, обычный крестик, медный.
У Сергея перехватило дыхание, он поднял глаза, и дыхание исчезло совсем: на него глядели полные сострадания серые глаза. Через секунду она
опустила голову, и дыхание Сергея вернулось. Он протянул чистую просты-
ню: «Завернись и сиди здесь, я скоро приеду, ничего не трогай и никуда не
ходи. Поняла?»
Она послушно кивнула, накинула простыню на плечи и села, но глаз так
и не подняла.
Сергей вызвал такси. Неужели он сам все это придумал? В конце - концов,
а что страшного? Ничего. Вспомнил взгляд «этой» (надо бы ее как-то на-
звать, может быть, она имя помнит), почему-то он напомнил взгляд отца
Николая.
- А что, батюшка, что плохого я сделал? - пустился Сергей в невидимый
спор, - я оказываю милосердие к ближней.
Почему-то затошнило. Наверное, из-за частых торможений - при въезде
в город была пробка. Пересел в свою машину, заехал в аптеку, магазин: памперсы для взрослых, одежда, обувь... Что еще?
Позвонил своему старому приятелю, бывшему однокурснику Володьке.
Да, знал бы их родной эконом. фак, каких специалистов выпускает: ресторатора и руководителя спец. санатория. Вернее, санаторий был вполне обычный, но весьма закрытый. Сюда приезжали vip-персоны, что называется,
конфиденциально - похудеть, подтянуть то, подрезать се, без огласки. Чаще
всего в это время они, якобы, путешествовали по странам Европы или загорали в Турции.
- Владимир, привет. Узнал?
- Здравствуй, Серега! Чего звонишь? Случилось что? Неужто наши встречаются? Ты Светку давно видел?
- Подожди, ты ответами интересуешься? Отвечаю на ключевой вопрос:
звоню, потому что нужна помощь твоя и твоего заведения.
- А что с тобой приключилось?
- Нет, не со мной. Помощь нужна не мне, а одной...даме.
- Привози.
- Но она, как бы тебе сказать, несколько необычная.
- У меня все такие!
- Не думаю. И ещё мне нужна стопроцентно гарантированная тайна.
- Братан, ты меня заинтриговал. Вези свою киску скорее в «Феникс».
Да. Вовка и представить себе не мог, с какой «киской» приедет Сергей.
- Слушай, а как тебя зовут? - спросил Сергей у своей странной «подопечной», когда она в памперсе, в синем просторном платье и белом платке сидела рядом в машине.
Она всхлипнула и ничего не сказала.
Там, на даче, он нашел ее плачущей. Наверное, это хорошо - оживает.
Обувь оказалась велика, и она потеряла шлепок в машине.
- Держи, золушка!
Он подал ей «хрустальную туфельку». Она улыбнулась. Надо же!
Если Володьку можно было поразить до невероятности, то Сергею это
удалось. Битый час пришлось доказывать другу, что это не сумасбродство,
что так надо, и он хорошо заплатит.
- Ты привез бомжиху! А у меня тут не притон! У меня суперприличная
публика. Да ты понимаешь, что от меня все разбегутся! Мне нелегко было
собирать свой контингент.
- Считай, что это научный эксперимент. Ты можешь держать ее в какой-нибудь тайной лаборатории (у тебя ж есть тайные лаборатории - а?). Главное, ты должен сделать из нее красавицу. Но весь процесс нужно снимать.
Не обязательно каждый день, по мере существенных изменений. Представляешь, как это будет интересно!
Названная сумма окончательно убедила Владимира в важности и необходимости вышеуказанного эксперимента.
Сергей уехал, не взглянув на «эту» больше.
- Да, я не спросил, как ее зовут. Ну, да ладно. Спрошу потом.
Ему стало как-то спокойнее. Он даже купил бутылку вина, цветы и заехал к молодым, которые собирались в свадебное путешествие.
- Где ты был? Сотовый выключен, в «Яхонте» никто ничего не знает,
щебетала новоиспеченная супруга. И Наталья, и Игорь явно были напряжены и не знали, как себя вести.
- Ребята! Все у нас отлично! Это тебе, мадам Берковская!
Наташка взяла розы с опаской, будто боялась уколоться отравленным
шипом.
- Давайте выпьем! Есть у вас еда? Или вы питаетесь одной любовью?
Игорь как будто очнулся:
- Серега, сейчас все организуем! Вот сыр, фрукты, черный хлеб, как ты
любишь.
Через несколько минут они уже хохотали, как когда-то. Но Сергей пони-
мал, что так, как когда-то, уже не будет никогда.
- Ну все, голубки, воркуйте без меня, а я покидаю вас, отправляюсь в
свою холостяцкую берлогу.
- Не грусти! Найдем мы тебе невесту. И скоро!
- Да я уже тут одну присмотрел (Сергей вспомнил «эту» и криво улыбнулся) - премиленькая. Сегодня пыталась забыть туфельку у меня в машине.
-Э, дружок! Осторожнее с современными Золушками!
- Спасибо за совет. Ну, говорить "спокойной ночи" молодым как-то неприлично. Давайте, удачи!
Он вышел к машине с ледяным спокойствием. Неужели предвкушение
мести делает его таким уверенным и сильным? А вдруг ничего не получит-
ся? Нет, Володька талантливый. У него получится.
Всю Литургию Сергею не стоялось на месте. Раньше такого не было. А в
этот раз то душно, то сквозит, то слишком резкий запах духов у дамы. Он
стоял в разных местах храма, а во время причастия вообще вышел. Что-то
давило. Подошел ко кресту. Отец Николай заглянул в глаза - ну точно как
«эта»!
- Сергей, не нужно ли поговорить?
- Простите, батюшка, в другой раз, очень спешу!
- Ну, с Богом!
Заехал в "Яхонт", дал распоряжения. Остальные звонок делал в дороге.
В «Феникс» попал вечером.
- Наверное, так волнуются перед роддомом. Фу ты, ну и образы!
Володя как-то странно встретил Сергея.
- Слушай, ты откуда ее взял?
- С улицы. Как она?
- Энурез мы практически вылечили. Отмачивали твою "Афродиту" в специальных ваннах, делали обертывание. Ну, там - маникюр, педикюр. Волосы пришлось сбрить, у нее очень своеобразная стрижка была. Прогресс на лицо, точнее, на лице - сам увидишь. Немного поправилась, кожа очистилась. Ты знаешь, у твоей подружки оказались вполне приличные зубы! Правда такое впечатление, что она их крайне редко чистила или не чистила вовсе. Зубы мы отбелили, два вылечили, на один поставили коронку.
- Доктор, можно не так подробно?
- Вообще, Серега, это уникально! Она как будто из корки грязной появляется в уникальной своей природной красоте! Одно не пойму - как ты смог
разглядеть эту красоту в чудище?
- Что ты заладил - уникально! Уникально! У тебя заведение как называется? "Феникс"? Вот и возрождай из пепла. Пойдем смотреть красавицу. Кстати, она разговаривает? Сказала, как ее зовут?
- Ну, говорит она односложно - да, нет. Просит называть ее Полиной.
- Полина, значит.
- Ну, не факт. Может быть, ей имя просто нравится. У нас тут все выдумывают себе имена. Есть Ева, Парис и две Анжелины.
- Полина, - Сергей попробовал на вкус имя, еще раз шепотом произнес:
«Полина».
Она вошла в голубой майке, джинсах и белых легких балетках. По-прежнему очень худая, но уже без красноты и синюшности кожи. Ссадины зажили. Она оказалась совсем молоденькой. Еще более юной ее делал ежик
черных, только отрастающих волос. От прежней «этой» у Полины остались
только глаза и крестик на груди.
- Здравствуй, Полина, присядь. Ты помнишь меня?
- Да. Но я не знаю - кто вы.
- Меня зовут Сергей. Я привез тебя сюда.
- Да.
- А что было до нашей встречи?
Какие-то почти физически ощутимые образы промелькнули у нее перед
глазами. Полина заплакала.
- Сережа! Пока хватит!
Володя попросил увести Полину.
- Сережа! Мы сейчас реабилитируем ее тело. С душой начнут работать
психологи на следующей неделе.
- С душой? Психологи? Ну-ну.
Сергей оставил деньги, поблагодарил и уехал из «Феникса».
Весь путь он вспоминал, как она, Полина, вошла в комнату. Так легко. У
нее изящная шея. Сейчас она худовата, но прошло только две недели. По-
моему, все получится. Да! Все должно получиться!
Дела навалились, как будто стояли в пробке все это время. Проблемы с
поставщиками, проблемы в налоговой, проблемы с расширением сети. Но
были и хорошие новости: Сергей провернул одно давнее дело с недвижимостью и получил хороший доход.
«Яхонт» пользовался популярностью, но нужно было подогреть интерес.
Он посидел со своими умными ребятками. Совместными усилиями придумали три замечательные программы.
Когда дела все-таки решили притормозить, Сергей позвонил Володе:
«Друг, ты не забываешь снимать весь процесс, как я просил?» «Не забываю.
Приезжай. Результат тебя порадует».
Сергей поймал себя на мысли, что едет как на свидание. Да! Я как Пигмалион. Но влюбляться в тебя, дорогая Галатея, будет другой!
Володя не обманул. Полина хорошела стремительно. Ее кожа приобрела
перламутровую прозрачно-розовую нежность. Отросшие черные волосы
начали смешно кучерявиться возле ушей и шеи. В этот раз Полина была в
льняных брюках и белой рубашке. Сергея более всего поразили руки Полины с изящными розовыми ноготками. Он содрогнулся, вспомнив, какими они
были недавно.
- Здравствуй, Полина! Посмотри, я тебе привез подарок, - Сергей протянул серебристый сотовый телефон, - умеешь пользоваться?
- Здравствуйте! - Полина улыбнулась, взяла телефон, быстро обнаружила
в телефонной книге единственное имя - Сергей - позвонила.
Трубка Сергея исполнила громогласную фразу: «Труба зовет!»
- Ну, вот и умница. Если что - звони. А ты и раньше умела пользоваться
телефоном?
- Мне Владимир Андреевич показал.
Сергею хотелось спросить ее о прошлом, но он боялся очередных слез.
- Вот и хорошо. Поправляйся. А я поехал.
Сергей поднялся со скамьи. Полина поднялась тоже, поднесла ладонь к
его щеке и едва ощутимо поцеловала в уголок губ: «Спасибо за подарок... И…за всё»
- Не за что. Звони если что.
Сергей ушел, не оглядываясь. Сел в машину.
«Это так трогательно!» - он коснулся рукой своих губ, но тут же вспомнил, какой она была совсем недавно, и невольно вытер губы ладонью.
Итак, эксперимент удался. За прошедшие три месяца Сергей успел забыть, как выглядела Полина прежде. Но Володя напомнил. В очередной приезд он не повел Сергея к Полине, а показал ему фильм. Сергею стало страшно от такого экскурса в недавнее прошлое: как быстро человек может потерять всю свою внешнюю привлекательность и превратиться в кошмар! Фильм, конечно, демонстрировал обратный процесс, процесс восстановления, но очевидно, что кто-то очень постарался до этого с процессом разрушения.
В последние дни Полина и Сергей часто созванивались, говорили о природе, о быстротечности времени, о поэзии. Удивительно - Полина оказалась
начитанной девушкой и легко цитировала Пастернака, Бродского, даже китайских поэтов. Ей нравился Достоевский и Булгаков. Но вот о прошлом она не проронила ни слова. Просто замолкала и всхлипывала. Однажды она сказала: «Не спрашивайте меня, пожалуйста, Сергей, о том, что было со мной. Я ничего не помню». «Амнезия!» - решил Сергей и больше не расспрашивал Полину.
Сейчас, глядя на экран, он ужасался: неужели эта худая грязная женщина
- Полина?
Она так съежилась и втянула голову в плечи, что шеи не видно. Глаза не
поднимает. Красные наросты, синяки, загноившиеся раны. Но кадр за кадром возвращают владелице утраченное. Вот она уже выпрямила спину, подняла голову, но глаза опущены. Вот уже ее кожа полностью очистилась, бедра и грудь округлились. Но колени еще торчат страшно, как у экспоната в
кабинете биологии.
Следующий кадр - взгляд в камеру. Удивленный, испуганный: «Кто вы?
Что вы от меня хотите?»
И только через несколько эпизодов - улыбка. И ямочки на щеках! Коленки округлились. И локти тоже. Кожа стала перламутровой. Последний кадр:
вот это да! Естественно прекрасная, никакой косметики, уверенная походка,
царственная осанка, открытая улыбка и при этом - искренний взгляд. Ну -
находка! Чудо!
Владимир с тоской провожал Полину. Он дал тысячу наставлений Сергею, как будто отпускал ребенка в лагерь или дочку замуж.
Полине он сказал: «Приезжай, Полька! Здесь все рады будут видеть тебя!»
Перед отъездом Сергей предупредил Владимира: "Мы договорились -
никому, нигде, никогда. Где бы ни появилась Полина в будущем. Диск в од-
ном экземпляре?» «Да не беспокойся ты - в одном!». «Ну, спасибо, друг!»
Несколько лет назад, когда Сергей Данилович только-только начал постигать премудрости ресторанного бизнеса, его соседкой в поезде оказалась
дама солидного возраста - Анна Ивановна, которую, впрочем, Сергей переименовал в Анну Иоанновну. Как она умудрялась при маленьком росте и
худобе создавать такое впечатление - уму непостижимо. Перед ней хотелось
встать, поклониться и спросить: «Чего изволите?» Безупречная прическа,
белоснежная блуза, черная юбка. Изысканные серьги и кулон. Накрахмаленные салфетки, нож и вилка. И это в купе! Сергей был сражен. К ночи она его выставила за дверь по причине переодевания. Просторный лиловый халат, сиреневый шарф на голове и розовые носочки совсем не разрушили образ. Манеры, речь, обширные знания в этикете просто покорили Сергея. Он напросился в ученики. В течение двух недель Сергей исправно приходил на занятия. «Анна Иоанновна» была строга: «Мне жаль, молодой человек, но в очередной раз Вы демонстрируете отсутствие вкуса». Однако на третьей неделе, когда занятия носили выездной характер (кафе, ресторан), молодой человек добился похвалы за расторопность, элегантность и умение танцевать. Сколько раз уроки Анны Иоанновны помогали Сергею в дальнейшем!
Сергей не забывал наставницу: звонил, навещал. Сейчас она уже почти не вставала. За ней присматривала нанятая Сергеем сиделка. Именно к «Анне
Иоанновне» направились Сергей и Полина, покинув «Феникс».
- Рада, рада тебя видеть, милый Серж! Проходите! Ты не один? Какая
красавица! Представь нас друг другу, дорогой Серж!
Анна Ивановна полулежала на высокой кровати в окружении множества
маленьких и больших подушек. Ее волосы были причесаны с не меньшим
старанием, как и раньше, но явно - не рукой хозяйки.
- Простите, не могу подняться! - Анна Ивановна поправила шаль. - Располагайтесь!
Полина присела на скамейку у самой кровати. Сергей сел в кресло.
- Итак?
- Познакомьтесь. Анна Ивановна - моя давняя приятельница и наставница. Полина - мой недавний друг.
- Полина - звучное имя, красивое. Простите, я воспользовалась вашим
визитом и отослала Настюшу, мою помощницу, в аптеку. Вас не затруднит,
милая Полина, поставить чайник. Придет Настюша и все организует.
- Конечно, Анна Ивановна, с радостью.
- Признавайся, Серж, кто она и что ты от меня хочешь услышать.
- Мне необходим Ваш совет: нужны ли Полине уроки этикета и в каком
объеме. Мне ее в большой свет выпускать.
Вернулась Полина.
- Милый Серж! Я так давно не принимала гостей и немного растерялась.
Мы попробуем организовать чай. Фрукты, которые вы принесли, просто великолепны. Но, на мой взгляд, для чая нам нужен торт. Тебя, Серж, не затруднит сходить за тортом. Только прошу - не в булочную, что напротив, а в двух кварталах отсюда в магазинчик «Сладкий мой», так всегда торты свежие, вкусные. Не откажи в просьбе!
- Как можно! Побудешь, Полина?
- Разумеется! Идите.
Было чаепитие и вкусный торт. "Анна Иоанновна я вновь шутила и казалась помолодевшей. Когда Настюша с Полиной отправились мыть посуду, Анна Ивановна выдала вердикт: «Твоя Полина сама могла бы поучить нас с тобою этикету. Ей никакие уроки не нужны. Сокровище!» Вопреки всякому этикету, Анна Ивановна выставила большой палец: "Классная девчонка!"
В машине Полина вздохнула: «Мне она понравилась!». И опять глаза, как
тогда, на даче, полные сострадания. Поехали по магазинам, бутикам. Заехали к Петюне. Все, теперь можно в Париж. Как Петюня это сделал - загранпаспорт на Полину без всего (не считая денег) - даже неинтересно. Главное - они вечером вместе с Полиной Приваловой (Петюня с фантазией) будут в Париже.
- Послушай, Полина, ты о себе не рассказываешь, не можешь или не хочешь - не знаю. Сегодня мы летим в Париж. У меня там дела по работе. К
тому же я отсылал твои фотографии одному знакомому. Поработаешь в модельном агентстве с год. Заработаешь деньги, славу, имя и вернешься. И здесь тебя никто ни о чем спрашивать не будет. Поняла?
- Да... Спасибо Вам, Сергей. Вы бескорыстный и добрый человек. Вам
Господь воздаст за добро даст!
Стало стыдно. Воздаст! За все мои грешные мстительные помыслы воздаст!
- Полина, обращайся ко мне на «ты».
- Простите, Сергей, я пока не могу.
- Что ж, вперед, нас ждет Париж!
Сергей оставил Полину на попечение Николя, своего давнего и верного
знакомого, решил попутно ряд проблем с поставщиками и вернулся домой.
Так! Первая половина плана мести осуществлена. Теперь на год нужно забыть Полине. И все о ней здесь должны забыть, если кто-то и помнит. Но Полина не позволила забыть о себе надолго. Совсем скоро она стала
лицом известной парфюмерной фирмы. И вот отовсюду: с глянцевых журналов, с экрана - Полина, во взгляде которой Сергей читал только одно: «Забери меня, пожалуйста!» Вот такая растиражированная телеграмма.
Он знал, что Полине нелегко. Да и ее поведение не всегда устраивало
фирму. Она наотрез отказалась оголяться и снимать нательный крестик. На
одном из постеров Сергей увидел едва заметный кожаный ремешок. Сердце
его сжалось. Что он делает? Зачем? Вот вчера он встретил Наташку в выставочном зале. Поговорили. Он отошел от нее в совершеннейшем спокойствии. Хотелось бы, чтобы она была рядом? Нет. Не хотелось. Тогда зачем? А вот из-за привычки все проекты доводить до конца. И, если честно, хотелось бы увидеть растерянное лицо Игоря. О, это было бы отлично! О цене такого мига триумфа Сергей уже не думал.
С утра Сергея не покидало беспокойное чувство. Почти наверняка это
означало, что впереди неприятности. Но весь день в ресторане дела склады-
вались удивительно хорошо. Но внутренняя заноза не покидала - устал. Нужно устроить себе "разгрузочный вечер". "Разгрузочный вечер" для Сергея обозначал отключение телефонов, телевизора, коньяк, хорошую музыку. Перед этим - джакузи и массаж. Массаж уже несколько лет ему делала не хрупкая китаянка Сун, а дородная шестидесятилетняя Лидия Петровна. Лидия Петровна своим видом походила скорее на шпалоукладчицу или передовицу доменного цеха, но являлась обладательницей пальчиков, которые разминали до последней косточки. Ей достаточно было провести один раз рукой по спине, она тут же знала - где болит, как это устранить. Итак, Лидия Петровна предупреждена, через 15 минут она примчится на своем джипе. Сергей стал подбирать диск с подходящей мелодией для релаксации. Раздалось громогласное: «Труба зовет!» Не успел отключить. Звонила Полина.
- Здравствуйте, Сережа!
- Привет, парижанка! Как жизнь?
- Неплохо. Тем более что у меня чудесные новости!
- Какие? (Вот оно, новости не могут быть чудесными).
- Мы завтра прилетаем в Россию. У нас съемки, дефиле. Я буду дома
месяц. Мы увидимся! Правда, здорово?!
- Ещё бы! Я рад.
- Ну, до встречи. Потом поговорим. Спокойной ночи, Сережа!
- Спокойной ночи, Полина!
Рано! Боже мой! Как рано, он не готов! Вот оно - то, что он ждал с утра -
неприятность!
Ни джакузи, ни Лидия Петровна не радовали. От музыки и коньяка он
вообще отказался. Ладно, утро вечера мудренее.
Все складывалось как нельзя лучше. Практически ничего не пришлось
выстраивать. Игорь увидел Полину на показе. Она его покорила.
- Серега! Брат! Она необыкновенная. Не чопорная. Такие глаза! Я хочу
сделать ее портрет. Знаешь, в стиле Брюллова. Чтобы глаза передать. Их прозрачность, мощь взгляда.
- Ты же не работаешь в такой манере!
- Но мне хочется написать ее портрет. Я вижу его! С таких, как она писали
Мадонн.
- Да брось ты! Смазливая девчонка.
- Смазливая? В ней глубина. Ты видел ее шею? А линию от плеча к локтю? А пальцы?
- Видел. В чем дело? Пригласи ее и твори.
- Боюсь, она не согласится.
- Согласится. Хочешь, устрою?
- Буду так благодарен тебе, Серега. Пожалуйста!
Отказать Сергею Полина не могла и уже через день пришла на первый
сеанс.
Игорь где-то откопал необыкновенное платье в стиле 19 века с кринолином и открытыми плечами. Темно-синее, достаточно строгое, но со множеством складок и темной брошью на груди,
- Какое красивое!
- Да. Мне хотелось бы изобразить Вас, Полина, у зеркала. Как будто Вы
вернулись из бала, вынули из волос гребень, Ваши волосы рассыпались по
плечам. А Вы задумались о чем-то, что было там, на балу или в театре, где
Вы были.
- Это интересно,
- Давайте попробуем. Переодевайтесь. Я уже все приготовил.
Через час неподвижности Полина попросила о пощаде.
- Игорь, простите. Через секунду я рухну. У меня затекли и руки, и ноги.
- О. я бессердечная скотина! Отдыхайте! В искуплении моей жестокости
позвольте угостить Вас кофе.
Они пили кофе на небольшой кухоньке в мастерской. Полина с удовольствием поводила онемевшими плечами, поочередно вытягивала вперед то одну, то другую ногу.
- Вы останавливайте меня! Я увлекаюсь, совершенно обо всем забываю.
Нет мне прощения!
- Ну что Вы, Вы же мастер, у Вас такие тревожащие работы!
- Тревожащие... Мне никто никогда не говорил такого комплимента!
Игорь забыл обо всем. Он страдал, когда Полина звонила и говорила, что
не сможет прийти на сеанс.
Сергей позвонил Игорю через неделю.
- Ну, как твой портрет?
- Портрет не мой, а Полины. Сережа, я жду ее прихода. Я живу этой работой. Полина очаровала меня.
- Игорек, потише, Наташка не ревнует?
- Ревнует. Ведь ей только об этой работе и говорю! Знаешь, у меня практически все получается. Только глаза. Знаешь - технически безукоризненно. И похоже. Но я-то знаю - она несет в себе тайну. А эту тайну я передать никак не могу!
- Да брось ты! Сидит себе и думает, что неплохо было бы купить те розовенькие босоножки, которые видела утром в обувном салоне.
- Ты ее не знаешь совсем. Она ангел.
- Ты не влюбился? А? Друг? Ты меня беспокоишь.
- Если хочешь - да! Я влюбился! Как в свою модель. Как в цель в жизни!
Вот увидишь, она поможет мне создать шедевр, который прославит меня в
веках!
- Да тут еще и мания величия! Все, звоню Наташке, нужно собирать совет
по твоей реабилитации.
- Серега! А что если мы, правда, соберемся вчетвером: я, ты, Полина и
Наташка. Пообедаем где-нибудь в ресторане.
- Тогда у меня в ресторане. Официально приглашаю в "Яхонт".
C Полиной Сергей договорился еще по телефону, что они, якобы, познакомились в этот приезд Полины, на дефиле.
О настоящей истории их знакомства - ни слова.
Для званого вечера в «Яхонте» Сергей подготовил отдельный банкетный зал с чудесным видом из окна на ночной город. Тщательно продумал меню. Гости пришли без опозданий. Игорь как всегда - полуофициален - художник! Черные брюки, белоснежная рубашка, атласный черный платок вместо галстука. Волосы не в обычном хвосте, а изысканно зачесаны назад. Наталья - в лиловом платье с кружевами на тоненьких бретельках. Серебряная изящная сумочка, серебряные босоножки. Фианиты в тон платью в ушах и на шее. Полина. Неожиданное для Сергея приглушенно - красное платье, облегающее, с открытыми плечами. Черные лодочки на шпильке, черна маленькая сумочка. Высоко забранные волосы в замысловатой прическе. Широкий серебряный браслет с гранатовыми вставками.
Все элегантные! Отпад! Только Сергей, как обычно - в черном костюме, белой рубашке и жемчужно-сером галстуке в темную крапинку. Без изысков.
Наталья настроена воинственно, но выбрала тактику «мы, девочки, против вас, мальчиков". Что-то шепнула на ухо Полине. Та сдержанно улыбнулась. Игорь продолжал весь вечер мысленно «рисовать» Полину. Наблюдал за ее жестами, мимикой. А Сергей сидел и думал: «Знали бы вы! Видели бы вы Полину всего полгода назад!» Разговор за столом особенно не клеился. И вдруг Наталья начала допрос:
- Полина! А где Вы родились? Где учились?
Полина всего одну долю секунды смотрела на Сергея, потом, мягко перевела взгляд на Наталью:
- Я родилась и училась в Питере. По образованию я хореограф.
- Красивый город! Не скучаете?
- Скучаю.
- У Вас есть братья - сестры?
- Нет. Я была единственным ребенком.
- А кто Ваши родители?
- Отец архитектор, мама домохозяйка.
- Они живы?
- Да.
- Рады за Вас?
- Не совсем. Не думаю, что они мечтали, чтобы я стала моделью.
- А о чем же они мечтали? Чтобы Вы преподавали танцы в каком-нибудь клубе?
Сергей прервал Наталью.
- Ну что за допрос? Давайте потанцуем, тем более среди нас есть хореограф. Можно пригласить Вас на танец, Полина?
- С удовольствием!
Сгорая от нетерпения, Сергей спросил:
- Скажи, Поленька, ты что-то вспомнила или врала?
- Врала.
- Но очень убедительно!
- Простите, но эту версию я уже много раз повторяла в Париже. Это моя легенда.
- Но ты, правда, отлично танцуешь!
- Я же хореограф!
Игорь тоже пригласил Полину через некоторое время. Сергей подал руку
Наташке: «Потанцуем?»
Он обнял Наталью и понял, что совсем отвык от нее. Не болело. Наталья
подняла глаза на Сергея, в них были слезы: «Сережка! Помоги! Мне кажется, я теряю Игоря! Она уведет его! Сережка, - Наталья перешла на зловещий
шепот, - я не смогу без него жить. Зачем он ТАК на нее смотрит?»
В таком коктейле чувств Сергей никак не мог найти основную тему: радость? Ревность?
- Наташка, ты сдурела! Игорь влюбился не в Полину, а в этот проект, который он задумал, в свою картину.
- Но эта любовь может переместиться на Полину!
- Брось! Я очень хорошо знаю Игоря!
- Представь, я его тоже очень хорошо знаю!
Съели десерт, поговорили о новинках кино. Полина вздохнула:
- Мне очень жаль, но у нас строгий режим. Надо ехать. Завтра показ.
- Игорь, Наташа, посидите еще. Я отвезу Полину и вернусь.
- Нет, Сережа, все было замечательно, но мы тоже поедем домой – поздно.
- Полина! А Вы завтра будете на сеансе? - вопрос Игоря походил на мольбу.
- Да, я постараюсь. Я позвоню, Вам, Игорь, в первой половине дня. Рада
была знакомству, Наталия! Благодарю за вечер. До свидания!
Вот сна спит сидит рядом в машине, как когда-то по дороге в "Феникс".
Невероятная метаморфоза!
- Сережа, скажите, а почему Вы подобрали меня тогда... на дороге?
- Просто стало жаль тебя.
- Но ведь таких бродяжек много, Вы же не всех спасаете.
- Так получилось. Я не отдавал себе отчет.
- Простите, Сережа, но показалось, что Вы действовали по какому-то плану...
- Полина, не выдумывай, есть вещи, которые делаешь без особых размышлений, в порыве эмоций. Но я не жалею, что вытащил тебя из того положения.
- Я не хотела Вас обидеть, Сережа! Я так благодарна и Вам, и Владимиру,
и Анне Ивановне. И Николя. Всем, кто мне помогал, поддерживал.
- Вот если бы ты еще вспомнила все, что с тобой было до…
- А зачем? Разве это важно?
- Тебе не интересно?
- Знаете, Сергей. В этом прошлом может быть добру, а может быть зло.
Сейчас я свободна от него, от возможного зла.
- Но у тебя могут быть близкие, которые ищут, ждут.
- Сережа, я достаточно мелькаю сейчас на экране, на обложках. Если бы
я кому-то была нужна, этот кто-то уже бы связался со мной.
- Тоже верно. Скажи, ты назвала среди людей, которые тебе помогли, и
Анну Ивановну. Почему? Чем она тебе помогла?
- Она сказала мне, что Вы - бесконечно добрый человек, что я могу Вам
доверять всегда и во всем.
Сергей опять испытал коктейль чувств. Раньше все было гораздо конкретнее: плохо, хорошо. А сейчас и приятно, и стыдно, и еще что-то - не разберешь.
- А до этих слов Анны Ивановны ты мне не доверяла?
- Сережа! Я признаюсь, что что-то настораживало меня в Вас.
- Что ж, я рад, что теперь ты мне веришь.
И вдруг Сергей неожиданно для себя спросил: «А ты в Бога веришь?»
«Верую», - просто произнесла Полина.
- И в церковь ходишь?
- Да. А почему Вы спрашиваете об этом?
- Я познакомлю тебя с отцом Николаем. Хочешь?
- Да.
Перед сном Сергей еще раз прокручивал с самого начала план мести:
найти достаточно молодую, но страшную бомжиху и превратить ее в красавицу. Процесс превращения запечатлеть документально. Как бы невзначай познакомить Игоря с новоиспеченной красавицей, заставить Игоря забыть обо всем на свете, да так, чтобы он развелся с Натальей и женился на «подсадной утке". И тогда, когда он будет упиваться семейным счастьем с молодой красивой женой, опубликовать компромат.
И ведь все складывалось как по писанному. И сейчас дело за малым -
довести начатое до логического конца. И это не так трудно. Игорь очарован.
Еще несколько раз подтолкнуть художника и его музу друг к другу... Но что
не так? Почему тормоза? Влюбился в Полину сам? Жаль ее? Совесть замучила? Вдруг стало так очевидно, что Полина никогда не разобьет семью Игоря, даже если влюбится в него. Просто не пойдет на это.
Полина и Сергей договорились поехать на вечернюю службу в храм к отцу Николаю. Было видно, что Полине все происходящее знакомо и близко.
Она выглядела дочерью, наконец-то вернувшейся домой. Ей удавалось с легкостью то, чего Сергей добивался усилием воли: она растворялась в службе. Внешний мир переставал волновать ее. Полина осталась на исповедь. Сергей ждал ее в церковном дворике. Сам он к исповеди готов не был, хотя эта служба, впервые после свадьбы Наташи и Игоря, затронула его, заставила думать.
Полина вышла из храма последняя. Ее сопровождал отец Николай. Сергею показалось, что они плакали оба. Как похожи их глаза!
- А ты, Сергий, не готовился к исповеди?
- Нет, батюшка, я позже.
- Сергий! Не откладывай исповедь, не откладывай!
Сергей хотел отшутиться, но не смог. Полина взглянула на него серьезно,
даже строго. Потом повернулась к отцу Николаю:
- До свидания, батюшка!
- Храни вас Господь.
Шли молча. Потом Полина сделала глубокий вдох, как перед прыжком
в воду.
- Поехали к тебе, Сережа!
- Ты сказала мне «ты»?
- Да вот так получилось. Ну и к лучшему. Поехали. Мне нужно с тобой
поговорить.
Расположились на кухне, налили чай.
- Амнезии не было. Точнее, была, но недолго. Я все помню. Все. Детство
- самое раннее - в детдоме. Там нас не били, не издевались. Но нас воспринимали как-то... Так, наверное, воспринимают официантки столы: нужно вытереть, поменять скатерть. Уход за нами был. Но с нами совсем не играли. Совсем. А потом меня удочерили. Я вытащила счастливый билет, о котором мечтают все дети в детском доме! Меня взяли в семью немолодые люди: Лариса Леонтьевна и Сергей Альбертович. Я даже успела привыкнуть называть их «мама» и «папа». Они были врачами. Лариса Леонтьевна из дворянского рода. Она этим очень гордилась и следила за моими манерами.
Вообще-то я как-то быстро начала им мешать. Понимаешь, они много лет жили друг для друга. Они заботились друг о друге. А я как-то отвлекала
внимание. У них дежурство, а потом хочется выспаться. И в театр они привыкли ходить, а я для этого маловата. Одним словом, мое появление в их
семье не пробудило родительских чувств.
А потом умер Сергей Альбертович. Как-то неожиданно свалилось такое горе. Лариса Леонтьевна начала пить. Это было страшное время. Знаешь, это как если бы путник шел долгое время среди бури по безлюдному месту и вдруг увидел избушку, в которой хозяева жарко натопила печь. Путника пустили. Он рад, да тут гаснет огонь в печи, ураганом сносит крышу. И уже вместе с хозяевами путник мерзнет на ветру. И вроде бы не виноват путник ни в чем, а хозяева смотрят злобно, да и сам он вину чувствует почему-то. Так и я. Мне казалось, что с моим приходом разрушился мир и покой этой семьи.
Помню, в один из дней Лариса Леонтьевна собрала мои вещи, мы с ней
сели в поезд, вышли на станции, потом добирались на каких-то дребезжащих автобусах. Оказались в деревне, где жила дальняя родственница Ларисы
Леонтьевны - бабушка Серафима - смешливая шустрая бабулька. Они о чем-
то долго говорили. Потом Лариса Леонтьевна попросила меня присесть и
сказала:
- Сейчас лето. В городе отвратительный воздух. А тебе нужны витамины.
Полина, ты пока поживешь у бабушки Серафимы, а к осени я тебя заберу.
Она поцеловала меня в макушку и уехала.
Какое это было счастье - жить с бабушкой Серафимой! Она со мной играла! Это было впервые в жизни! По воскресеньям мы ходили в соседнее
село в церковь. Бабуля называла меня «Полюшкой», учила печь пироги и
засаливать огурцы в бочке. А еще мы с ней пели. Она столько частушек знала и песен «про страдания», так она говорила. Лето прошло быстро. Наступила осень, надо было идти в школу, а Лариса Леонтьевна все не приезжала.
Бабушка Серафима написала ей письмо. Пришел ответ: «Я вышла замуж.
Пусть Полина поживет пока в деревне. Денег вышлю».
Денег она не выслала. Бабушка Серафима определила меня в школу. Я
была рада, что осталась в деревне. Мне было хорошо с бабушкой! Это был
первый человек, который по-настоящему меня полюбил. Бабушка как-то уладила дела с документами. Я жила как у Христа за пазухой. Нет, ты не думай, я в это время много работала - и в огороде, и дома, и корову мы с бабушкой держали, и печка у нас была, воду нужно было от колонки домой приносить. Но я была счастлива!
Полина замолчала. Сергей взглянул на нее. Из прикрытых глаз Полины
одна за другой стекали слезинки.
- Что случилось?
Полина вздохнула, вытерла ладошкой щеки, улыбнулась:
- Нет. Случилось все гораздо позднее. Я закончила девять классов – в деревне была только девятилетка, стала учиться в сельской школе. Мы с бабулей строили планы - куда поступать после одиннадцатого класса. Я знала, что она старательно копит деньги «на поступление». Бабуля продавала молоко, сметану на станции. Вот и мечтала, что я выбьюсь в люди. Очень хотела, чтобы я врачом стала, как Ларисочка. Часто говорила с мечтательной улыбкой: «Полюшка, я даже вижу тебя в белом халате и шапочке».
- А Ларисочка не объявлялась? - перебил ее Сергей.
- Нет. Не объявлялась. Бабуля тогда сказала: ты не серчай на нее, дочка! Бог ей судья!»
И вот мой выпускной. Бабуля такая счастливая, что я не хуже других наряжена. А уж аттестат до дыр рассмотрела. После вручения аттестатов она
меня поцеловала и домой пошла. А у нас дискотека, рассвет пошли встречать на речку. Возвращаюсь, а Зорька мычит - закрытая. Недоеная, никто ее в стадо не выгнал. Я в дом, а там бабуля - вроде как спит, аттестат к груди прижала. Померла бабушка Серафима! Как я плакала! Мой родной, беспокойный, добрейший человек! Отпели бабулю по церковному обычаю, похоронили. Я никуда не стала поступать, пошла в школу вожатой, решила год пожить в деревне. Нашла номер телефона Ларисы Леонтьевны, заказала переговоры. Ответил незнакомый мужчина. Я представилась, попросила к телефону Ларису Леонтьевна. Мужчина ответил: "А ее больше нет. Она повесилась». Мне стало страшно. Я вдруг отчетливо поняла, что осиротела еще раз. Я помню, что спросила тогда у мужчины: «А вы кто?» «Я муж Ларисы. Точнее, бывший муж. Нам нужно обязательно увидеться. Ведь вы формально оставались дочерью Ларисы. А значит, я несу за вас ответственность. Я за вами приеду, и мы все уладим». И он приехал, этот смазливый вертлявый Марат.
Я продала Зорьку. Часть вырученных денег потратила на ограду и памятник бабуле. Дом просто закрыла. Он никому особенно был не нужен. Мои вещи поместились в небольшой чемоданчик. Марат все говорил о каком-то наследстве, что нам двоим его вполне хватит. На станции он отправился за билетами.
- Ты знаешь, в один вагон билетов не было. Мы поедем в разных. Ну, да
ничего. Я устроюсь и тебя навещу. Держи, это твой.
Он действительно пришел через некоторое время.
- Ну, что? Тебя здесь не обижают? Да ты одна... А почему же не дали
билет вместе? Надо разобраться! Слушай, сейчас будет уникальное место,
пойдем в тамбур, из окна не видно. Такого ты никогда не видела.
И я пошла. Последнее, что я видела - красивейший закат солнца над лесом.
Марат как-то очень легко столкнул меня вниз. Поезд шел на такой скорости, что я обязательно должна была погибнуть. Но не погибла.
Не знаю, какое время я пролежала без сознания. Не буду описывать, как
ползла, не понимая, куда и зачем ползу. Как мерзла. Утром я поняла, что
легко отделалась - ушибы и ссадины не в счет.
Впереди виднелось какое-то здание. Я начала пробираться к нему в надежде на помощь. По всей видимости, это был разрушенный давным-давно
монастырь, хранивший кое-где фрагменты фресок. Мне было нестрашно,
даже как-то спокойно там. Но видно, я все-таки что-то себе повредила внутри. К вечеру у меня начался жар. Я прилегла на какую-то доску у стены и забылась. Очнулась от яркого света. Я с трудом разлепила веки. Кто-то рядом развел костер. Силуэт человека в отблеске костра был пугающе большим. Оказалось очень сложно приподнять голову. Рядом сидел дед. Такой огромный, сгорбленный, нечесаный, настоящий бомж.
- Ты кто? - строго спросил дед.
Мне казалось, что я говорю громко, но звука не было.
- Тебя мне только не хватало!
Дед достал какую-то то ли сумку, то ли рюкзак. Порылся там и извлек
кусок хлеба. - Ешь.
Я хотела сказать, что не хочу, но оказалось, что хотела. С каким удовольствием я съела этот черствый кусок!
- Пей! - дед подал видавшую виды оббитую кружку.
Я выпила чего-то невкусного, теплого.
- Это трава. Жар должен пройти. Спи!
И я уснула. Утром мне стало лучше. Деда не было. Мне даже стало казаться, что он мне привиделся в болезненном бреду. Но рядом было кострище, кружка с травой на дне.
Вскоре появился и дед.
-Что? Проснулась?
Он говорил громко и грубо. Но почему-то было не страшно.
- Да!
Я сказала громко, но звука не было. Голос пропал.
- Так. Говорить, значит, не можешь.
Я кивнула.
- Ну и хорошо. Часто человеку для пользы дела нужно помолчать.
Я заплакала.
- И поплакать тоже. Ты лежи. Тебе надо лежать. Я приду скоро.
И он действительно пришел скоро. Принес грибов, диких груш и маленького зайчонка.
- Вот и обед. Сейчас напечем грибов, наварим компота, зажарим зайца.
- Не надо!- крикнула я. - Он такой маленький!
Но звука все-равно не было.
Дед все понял без слов. Кинул мне зайчонка.
- Играйся, есть- то тут все одно нечего.
Мне до сих пор кажется, что этот зайчонок меня и спас тогда. Зайчонок и
дед, конечно.
Когда я оклемалась немного, дед сказал:
- Все, пойдем, надо идти на станцию.
Я как-то полностью доверилась деду. Сразу поняла, что он не причинит
вреда. Да и что я могу сейчас сама - вся в синяках, без документов и без
голоса. А тут еще случилась амнезия. Да. Амнезия была. Когда мы шли по
лесу, я подвернула ногу и полетела в глубокий овраг. К моим ушибам я, как
видно, получила еще приличное сотрясение мозга. Очнулась - ничего не
понимаю - где я, что со мной. Но деда вспомнила, только деда. А остальное
словно ластиком стерли. Вроде бы я и не жила до встречи с дедом.
Мы пришли на станцию. Я даже не хочу рассказывать, как с нами обошлись в милиции. Меня, правда, отправили в больницу. Психиатрическую.
Оттуда меня выкрал дед.
- Слышь, дочка, ты меня извини, не думал я, что тебя в дурку пошлют.
Думал, вылечат. А в дурке тебя заморят. Руки - ноги целы? Голос вернулся!
Вот и давай со мной странствовать. Не пропадем!
И я начала странствовать с дедом. Но тут случилось такое... Я даже не поняла сразу, почему меня так заинтересовал мужчина, картинно выбирающий белые длинноногие розы. Я подошла и посмотрела на него в упор. Было такое чувство, что кто-то включил свет. Я вспомнила все. Все, что было со мной. Правда, это озарение сопровождалось жуткой головной болью. Марат ошеломленно смотрел на меня. Он стал бледнее своих роз.
- Полька?
Интуитивно я поняла, что мне лучше не демонстрировать возврат памяти.
- Не, русская я! Подайте, ради Христа!
Я протянула руку в надежде, что Марат поверит в мою невменяемость.
Но он крепко схватил меня за руку и бесцеремонно впихнул в машину. Лучше бы я его не узнала. Зачем только подошла к этому страшному человеку?
Марат привез меня на какую-то дачу и запер в тесном и сыром подвале.
Там не было света, я едва могла развернуться в нем в ширину. Иногда по мне
пробегали сороконожки. Но я даже была этому рада - значит, не одна. Пыталась кричать, пыталась открыть тяжелый люк - никакого результата. Когда Марат вернулся через несколько дней (мне так показалось, в темноте счет дням вести сложно), я даже обрадовалась. Связанные руки ныли, безумно хотелось пить. Самое унизительное - в этом каменном мешке я серьезно застудила почки, мой мозг перестал управлять процессом мочеиспускания. Мне не стыдно говорить это сейчас тебе - ты ведь все видел сам - на кого я была похожа. Он вытащил меня из подвала за волосы и повел куда-то.
- Так ты меня не помнишь? А, мразь живучая? Не помнишь?
Я только мотала головой из стороны в сторону. Во рту все пересохло. И
тут появились мои спасители - два мужика в милицейской форме.
- Э-э, что тут происходит? А ну-ка в участок до выяснения!
Марат что-то лепетал про то, как к нему на дачу зачастили воры. Как он,
наконец-то, поймал похитителя его запасов.
Нас доставили в участок. Оказалось, что в тех местах орудовал какой-то
маньяк (может быть, Марат и орудовал).
В милиции я ни в чем не призналась. Подтвердила версию Марата о мелком воровстве. Я такая несчастная, документов нет, живу на улице, память
потеряла.
Меня отправили в приют для бездомных, опять «до выяснения». Марата
отпустили. Из приюта я сбежала. Мне нужно было найти деда. Он бы посоветовал, как быть дальше. Мудрый мой дед. Где он?
Я брела к парку, когда кто-то навалился на меня сзади. Я упала. Такой
шум, крики и шепот: «Беги».
Еле поднялась на ноги. Смотрю - на земле лежит дед. На спине кровь. В
меня стреляли. Дед собой закрыл. Я встала на колени. Вокруг собралась толпа.
- Бомжа убили!
- Человека!- только и сказала я и побежала к парку.
Ведь дед сказал: «Беги». Когда силы кончились, я уснула под каким-то
кустом, прямо на земле. Утром еле поднялась - не знаю - что теперь делать, куда идти. Вот в эти-то минуты ты и увидел меня.
«Слава Богу, что увидел. Теперь очевидно, что это промысел. Пусть я и
задумал дурное, но если бы не задумал, что бы тогда было с Полиной?» -
мысли летели одна за другой. Но вслух Сергей произнес только одно: «Бедная!» И вдруг он понял, что по щеке щекотно катится слеза. Когда он плакал последний раз? Наверное, когда мама ему, 14-летнему пацану, дала подзатыльник. Было совсем не больно, но так обидно! А сейчас - больно. Глаза у Полины были сухие. Она только кусала губы и говорила шепотом: «Спасибо тебе, Сережа! Спасибо!»
Звук хрустальных колокольчиков раздался как-то неожиданно.
- Это мой мобильный! - Полина извлекла из сумочки серебристого «виновника».
- Да! Да, Игорь. Я не забыла. Приеду, но только ненадолго. Поздно уже, а
у меня есть еще пара дел.
Полина вздохнула, виновато улыбнулась:
- Игорь звонил. Просит приехать хоть на полчаса. Ему нужны мои руки и
глаза. Так и сказал.
Сергей вдруг подумал, что только что прозвучавший рассказ Полины воспринимается уже как сюжет из книги, как-то отстраненно.
- Слушай, Полина! - мысль пронзила Сергея так остро и резко, что он
физически это почувствовал. - А ведь Марат может тебя найти!
- Я думала об этом, - Полина почти прошептала эти слова, - точнее, все
время думаю.
- Я отвезу тебя к Игорю.
- Спасибо.
Уже в машине раздалось: «Труба зовет!» Полина улыбнулась. Сергей взял
трубку. Звонила Наталья.
- Сер-е-еж, при-и в-е-е-т!
Когда Наталья так растягивает слова, всем, знающим ее, понятно - она
сердится.
- Привет. Ты где сейчас?
- Я дома. Сереж! Скажи, что мне сделать, чтобы Игорь перестал думать
об этой Полине?
- А с чего ты взяла, что он о ней думает?
- Да с того! Думаешь, где он сейчас? А? Рисует ее.
- Наташа, это вряд ли.
- Почему? Что ты его выгораживаешь? Он уехал в свои мастерскую! Я
просилась с ним, но Маэстро сказал, что я ему помешаю. Вот я уже и сомневаюсь, что у них там за живопись.
- Наташенька! Приезжай-ка к Игорю в мастерскую сейчас. Через несколько
минут мы там будем с Полиной. Мастер и его Муза будут творить, а мы с тобой попьем кофейку и поболтаем. Добро?
- Да, Сережа, я приеду.
- Наташа ревнует? - в глазах Полины беспокойство и растерянность. Ни
капли женского самодовольства. - Может, стоит отказаться от этой затем с портретом?
- Не говори глупости! Ты хочешь лишить мир шедевра?
Полина улыбнулась.
- Я поговорю с Натальей, не переживай.
Разговор, однако, принял для Сергея несколько неожиданный поворот.
Они уселись на подоконнике. Сергей смотрел на знакомый профиль, на родинку на мочке уха.
Как-то раз Наташка (ей тогда было лет 10) решила проколоть одно ухо.
Родители были против. Тогда Игорь с Сергеем решили помочь. Они нагрели
иголку и старались попасть именно в эту родинку. Попытка №1 - Сергея,
попытка №2 - Игоря. И тот и другой струсили. Тогда Наташка сама решительно потерла мочку и проколола ухо, но в родинку не попала.
- Сереж! Я никогда раньше не ревновала Игоря. Никогда! И тебя я тоже
не ревновала. А сейчас я просто очень боюсь его потерять.
- Наташа, ну что за невроз? Игорь вдохновлен, увлечен. Но если бы он
рисовал какую-нибудь вазу с таким же упоением, ты бы не переживала!
- Полина не ваза.
- Да, Полина не ваза, но она и не жена, а ты - жена. И Игорь это понимает.
- Жена не стена.
И тут уж совершенно неожиданно для себя Сергей выдал:
- Наташка! Да не переживай ты. Полина - моя девушка. Я ее люблю. И уж,
конечно, не отдам свою девушку Игорю. Второй раз я этого не допущу!
Как обрадовалась Наташка! Она спрыгнула с подоконника, развела руки в стороны, втянула голову в плечи, потом выдохнула, распрямилась:
- Как я рада! Боже! Как я рада! И за себя, и за тебя, и за Игоря. Ты, конечно, не поверишь, но мне было до сих пор стыдно, что я ушла от тебя. Но
видишь - все, что ни делается - к лучшему! А за такую хорошую новость я
тебе скажу нечто, что не знает даже Игорь!
- Заинтриговала!
- Сейчас-сейчас. Паузу-то надо подержать.
- Наташка! Ты переводчик, а не актриса!
- Серега! У нас с Игорем будет ребенок! И ты заранее приглашаешься в
крестные!
- Отпад! Поздравляю!
Сергей подвез Полину к гостинице.
- Послушай, я очень хочу, чтобы ты поселилась у меня дома до отъезда в
Париж. Безопасность во всех смыслах гарантирую.
- Сережа. Я не хотела бы тебя стеснять. Или... компрометировать, но я
соглашусь. На самом деле я очень-очень боюсь. А с тобой мне как-то спокойнее.
Сергей даже не ожидал, что все решится так быстро. Полина собрала
вещи, и они поехали домой.
Так забавно было наблюдать, как холостяцкая берлога обретает уют.
Хотя Полине Сергей отвел для обитания спальню, перебравшись в кабинет, неизбежно женские вещички разлетались, распространялись по всей
квартире: шампуни, пенки, гели - в ванной комнате, большая соломенная
шляпа и целый ряд туфелек - в холле, кружка с «анютиными глазками» - на
кухне, невесомый золотистый палантин - на спинке кресла.
Сергей усмехнулся - ему это нравилось! Неожиданно нравилось!
В этот вечер ему уготован был еще один разговор с дамой. Позвонила
мама. Вообще-то обычно Сергей звонил ей сам. Людмила Петровна, выйдя
на пенсию, стала типичной домохозяйкой, потребительницей сериалов. После двух случаев, когда Сергей позвонил не вовремя («Сережа, сейчас ключевой момент, Родриго вот-вот узнает, чей он сын», «Сережа, позвони позже. Что творится! Он выкрал ее дневник! Подонок!») Людмила Петровна вручила сыну график, где было указано, когда она может принять его в гости или поговорить по телефону. Сначала Сергей разозлился, но потом увидел в происходящем массу плюсов: мама увлечена, забыла про болезни. Даже сплетничает во дворе только о сериальных героях. Во дворе после одного сериала идет экстренное заседание фанатирующих бабушек перед погружением в другой сериал.
Интересно, если бы героям сериалов можно было бы звонить, мама бы
звонила, воспринимая их как реальных людей.
Идея! Нужно открыть фирму «Позвони герою сериала»: подобрать штат людей, умеющих копировать голоса, за определенную плату предоставлять услугу населению. Секс по телефону отдыхает!
И вот мамин звонок:
- Сережа! Приезжай, мне нужно поговорить с тобой!
- Мама, что случилось?
- Мне нужен твой совет. Не по телефону.
Сергей встревожился не на шутку.
Постучал в дверь спальни, где Полина читала молитвы перед причасти-
ем:
- Полин, извини, что прерываю. Звонит мама, просит, чтобы я приехал.
Ты закрывайся, никому не открывай. Я скоро.
- Да, хорошо. Может, поехать с тобой?
- Нет. Я скоро вернусь.
Мама выглядела как-то странно: трагически-возвышенно.
- Что стряслось, мам?
- Присядь, Сереженька, мне нужно с тобой поговорить. Я хочу исповедаться.
- Что? Ты же никогда всерьез не воспринимала религию. Когда ты последний раз была в церкви? Когда меня крестили во младенчестве?
- Знаешь, Сережа, не время подтрунивать! Я серьезно.
Сергей забеспокоился:
- Ты не заболела? Что случилось? Что за беда?
Все оказалось проще. Сначала Сергей даже испытал разочарование, но
потом понял, что побуждающий мотив в этом случае не так уж важен, важен
результат. Оказывается, мама посмотрела серию, где героиня исповедуется в своих грехах. Людмиле Петровне тоже захотелось. Она была крайне удивлена, когда узнала от Сергея, как серьезно нужно потрудиться для исповеди. А уж когда Сергей опроверг ее мнение, что грехов у нее один-два, Людмила Петровна совсем приуныла.
- Скажи, а священник меня будет хорошо видеть из своей кабинки?
- Мама, ты же православная! Какому священнику ты собралась исповедоваться?
Сергей провел «ликбез» в этом вопросе, рекомендовал маме все грехи
написать на листочке, пообещал завтра же отвести маму к отцу Николаю.
Воскресный обед устроили в «Яхонте». Участники: Сергей, Полина,
Людмила Петровна.
Что ж, дамы! Поздравляю - тебя, мама, с исповедью, тебя, Полина, с
причастием!
- Ой, сыночек! Как жаль, что я выпила кофе утром и не причастилась. Но
я обязательно это сделаю. Знаете, мне сначала не понравилось в храме -
людей столько, лавочек нет. Запах такой... Ну а потом, когда я рассказала о
своих грехах святому отцу…
- Мама, лучше говорить «батюшке». В православии принято так.
- Ну да, спасибо. Этот милый человек, отец Иоанн, так хорошо мне все
пояснил про мои грехи. Я сначала расстроилась, что не попала к твоему отцу
Николаю. Но потом! Вы знаете, я сначала не совсем правильно начала. Думаю, расскажу, что я злословила, но нужно же было пояснить про Нинку.
Про нее же нельзя не злословить! Но отец Иоанн меня так деликатно поправил, что, мол, нужно говорить только о своих грехах, каяться в них, а не припоминать промахи соседки.
- Мам, совсем не обязательно так подробно рассказывать об исповеди.
Это как бы такая сфера, сугубо интимная.
- Но, сыночек, у меня нет секретов ни от тебя, ни от Полечки. Я так рада,
что познакомилась с Полечкой. Вы очень красивая!
- Спасибо, Людмила Петровна! Я тоже искренне рада знакомству.
- Скажи, сыночек, а как же отец Иоанн, такой симпатичный мужчина и не
женат? У него такие яркие глаза! А седина на висках, как у Фандорина.
- Мама, отец Иоанн женат, у него трое детей. Его жена, матушка Ольга,
тоже очень красивая.
- А я думала, что священники не женятся.
- Мама, в ближайшее время я тебе все расскажу про священство, отвечу
на все твои вопросы. А сейчас разрешите мне произвести тост за двух пре-
красных дам, с которыми я имею честь обедать в этот воскресный день!
За столом в скором времени звучала речь только Людмилы Петровны.
Она с энтузиазмом пересказала им сериал «Летний дождь», познакомила с интригой в мелодраме «День и ночь» и с трагической ситуацией в последней серии "Отвергаю и люблю". Только к концу своего эмоционального рассказа она стала смутно догадываться, что главный сериал происходит здесь и сейчас. Людмила Петровна поймала взгляд Сергея, брошенный на Полину, такой особый - теплый, нежный, с легким привкусом недоумения и вопроса. Полина ответила мягким, ласкающим взглядом.
Людмила Петровна поняла, что основные события все равно не увидит,
поэтому стала собираться. Тем более, что через полчаса ее любимое ток-
шоу.
- Вызови мне такси, Сережа, а вы посидите еще. Всего самого доброго,
Полиночка!
- У тебя такая милая мама!
- Да. Она немножко поверхностно ко всему относится, но очень искренне.
- Я бы хотела, чтобы у меня была такая мама.
- Ну, это вполне может случиться
- Сережа, ты не так меня понял. Я говорю вообще о материнской недолюбленности.
- Полин, а ты бы вышла за меня замуж?
Полина улыбнулась
- Это на тебя мама так подействовала со своими сериальными историями?
- Не отшучивайся, я серьезно.
- Если серьезно, то обычно перед предложением выйти замуж звучит признание в любви.
Сергей посмотрел на Полину и увидел, как она растеряна. С чего вдруг
он начал этот разговор? Разве он хочет видеть ее своей женой? А что там у
нас с любовью? Все это походило на то, как в детстве он ввязывался в драку.
Начиналось с ерунды, а потом уже невозможно было остановиться, поду-
мать.
- Полина, мне хотелось бы как-то красиво все сказать о любви. Я поторопился, все как-то неправильно и банально.
- Послушай, Сережа! - Полина так серьезно на него выглянула, что Сер-
гей отчетливо понял - ничего хорошего сейчас не будет.
Он чувствовал себя Иваном-царевичем, который сжег лягушачью кожу.
- Сережа! Я не знаю, можно ли назвать мои чувства к тебе любовью. В 10 классе мне нравился один парень. Он уже заканчивал школу. Так я ни есть,
ни спать не могла. Исписала кучу тетрадок стихами, старалась попадаться
Вадиму на глаза. А когда он меня однажды пригласил на танец, я вообще
думала, что задохнусь от счастья. Правда, когда он уехал, поступил в военное училище, я как-то быстро перестала его любить. А с тобой все по-другому. С тобой мне так, как будто все встало на свои места. Как-то надежно н
спокойно. Мне нравится на тебя смотреть. У тебя искрятся глаза, когда ты
смеешься. А верхняя губа чуть пухлее нижней. У тебя сильные красивые
руки. Я думала о тебе все время в Париже. Но без страсти. Думала как о человеке, который меня ждет. За мной пытался ухаживать в Париже один человек - красивый, изысканный такой, богатый… Но мне смешно было даже думать о его ухаживаниях. Значит ли это, что я тебя люблю? Наверное, значит. Но дать согласие быть твоей женой я не могу. У меня другие планы, о которых я пока не могу говорить, еще ничего не решилось.
Сергей сам от себя не ожидал, что затеет такой разговор, но большее потрясение вызвал отказ Полины. «Другие планы». Какие? Карьера? Другой
мужчина? Стало обидно. И стыдно за мелькнувшую мысль: «Я тебя, неблагодарная, из такой ямы вытащил!»
Сергей взял руку Полины и поцеловал в ладошку. Она пахла воском.
- Ладно, Полина. Утро вечера мудренее, поехали домой.
Всю дорогу молчали. Дома Полина организовала чай. Сидели, пили, думали о своем. Первой не выдержала Полина.
- Сережа, я чувствую себя виноватой. Все испортила. Ты прав - я неблагодарная, ведь ты меня из помойки вытащил.
- Полина! Я ничего такого не говорил!
- А говорить-то не нужно. Я же чувствую тебя! Ты так обижен сейчас, а я
совсем этого не хотела. Сереженька! Ну, прости меня! Не могу я сейчас тебе
все рассказать. Ближайшее время все расставит по своим местам.
Она закусила губу и вдруг заплакала. Подошла к окну, уткнулась лбом в стекло.
- Да что же это такое! Полина! Я думал, что мы с тобой не имеем никаких
тайн друг от друга (что я говорю - конечно, имеем. разве я ей правду сказал).
Ты меня пугаешь. Что происходит?
- Нет, Сереженька, не думай, ничего страшного со мной не происходит.
Все страшное позади. И еще ты должен знать, что у меня есть только один
близкий человек. Это ты.
- Поленька! - Сергей обнял ее и поцеловал в макушку.
Волосы пахли медом.
- Поленька! Давай так. Наш разговор в ресторане - репетиция. Не совсем
удачная. Но скоро будет попытка №2, решающая и окончательная.
Полина улыбнулась: «Ладно, прости, что я такая».
- Очень похоже, что мне другая не нужна! Ладно, Полинка, давай сделаем
паузу. Я во всем виноват, поторопился. Полинка ты моя, Полинка! Улыбнись! Слушай, а тебя обзывали в детстве?
- Да. Меня называли Японкой.
- Почему?
- А логика здесь своеобразная. Полькой называть как-то просто, поэтому
кому-то в голову взбрело - Японка. А тут еще сыграло то, что волосы я закалывала такой декоративной палочкой, как японки. А тебя как называли?
- Да! Я был Д'Артаньяном. Потом, правда, стал Серым.
- Я бы тебя называла Ежик.
- Потому что колючий?
- Потому что Сережа, Сереженька, Сережик, Ежик.
- Как-то сразу вспомнился «Ежик в тумане».
- Мой любимый мультик!
- И мой!
- А какую музыку ты любил в детстве? Подожди! Не говори! Напиши! И
я напишу. Что у тебя? Ура! И у меня "Наутилус".
Угомонились только к ночи, припомнив десяток смешных историй из
школьной жизни и обнаружив два десятка совпадений по вкусам и интересам.
- Знаешь, как тяжело тебя отпускать, Полинка моя, Японка!
- Знаю. Мне тяжело уходить. Но ты держись, Д' Артаньян, так надо! Полина решительно закрыла дверь спальни, а Сергей тоскливо побрел на свой
диван в кабинете.
- Никакой я не Д' Артаньян, я несчастный Ежик в тумане. Сейчас сверну
свои колючки и буду спать.
Конечно, Сергей помнил о дате отъезда Полины, но этот день свалился
слишком неожиданно.
В аэропорту Полина просто стояла рядом и держала Сергея за руку. Ее
взгляд упал на прилавок с сувенирами. Полина улыбнулась:
- Я сейчас.
Вернулась с двумя пакетами. В одном - маленькая фигурка японки, в другом - смешной ежик с поролоновым яблоком на мягких колючках.
- Это тебе, - Полина протянула Сергею пакет с японкой, - а это мне.
Она достала Ежика и прижала его к щеке.
- Вот так мы и не расстанемся.
- Расстанемся.
- Сережа, ну не грусти! Я скоро вернусь.
- Возвращайся. Я очень жду. Уже сейчас жду.
Он коснулся ее мягких губ, поцеловал в ладошку.
- Звони!
Она улетела. Не произошло ничего ужасного, но было именно такое чувство.
В «Яхонте» пришлось забыть о переживаниях. Нагрянула комиссия по
проверке пожарной безопасности, потом наступил черед жалобы.
Только поздняя ночь «заботливо» вернула чувство утренней тоски.
Он вернулся в дом, где все напоминало о Полине: тапочки с яркими бабочками в прихожей, кашемировая шаль, забытая в кресле, где Полина умудрялась спать, свернувшись калачиком, духи на полке в ванной, цветочный горшок с фиалками, который она купила на днях.
Сергей поставил на прикроватную тумбочку фигурку японки. Казалось,
что она улыбается ободряюще.
Звонить Полине было поздно. Днем она сообщила, что долетела хорошо. Разговор был кратким. Видно, вокруг нее были люди, да и вокруг него тоже. И вот теперь, перед сном, он рассказал оптимистичной японке обо всех своих сомнениях, тревогах, о неожиданных для него самого чувствах. Японка слушала и улыбалась. Месяц прошел в трудах и заботах, но почти без событий. Потом событие произошло…
«Труба позвала» слишком рано. Не было пяти утра.
- Ну, кому я нужен среди ночи?
Сергей с трудом нашел телефон: «Надо сменить звонок. Как противно
это звучит: «Труба зовет».
Звонила Настюша, сиделка Анны Ивановны. Она только произнесла протяжно: "Сергей Даниилович!» - стало ясно все.
- Когда?
- Полчаса назад. Ее больше нет
- Я еду.
Ну вот. У него отобрали Анну Ивановну часть его жизни. Стало так
тоскливо!
Он вспомнил один весенний вечер, когда Анна Ивановна открыла ему
дверь и с какой-то особой торжественностью провела в гостиную. Там у самого окна стоял овальный стол, накрытый кипенно-белой скатертью. Такого же цвета сирень с любопытством заглядывала в окно. На столе - приборы из тонкого фарфора, вилки и ножи из чудом сохранившегося фамильного серебра. Старинные хрустальные бокалы и рюмочки, больше похожие на причудливую игру заходящих солнечных лучей.
Анна Ивановна шепнула, как будто кто-то мог слышать их разговор:
- Сегодня я Ваша дама, юная и прекрасная. И Вы ее, то есть меня, пригласили в ресторан. Замечу, что Вы в меня влюблены безумно.
Установка получена. И хотя «обед» включал в себя отварную картошку, помидоры, недорогое вино и сало, следовало представить себе иное: ростбиф, омаров и массу других изысков.
В конце «обеда» Анна Ивановна выставила оценку: в целом - три.
- Вы, Сергей, однажды сказали «красивее», забыв про ударение на втором слоге, в другом случае ошиблись в ударении в слове «гренки». Да будет
Вам известно, что у этого слова единственное число - «гренок». Кроме того,
милостивый государь, Вы дважды пытались водрузить локти на стол. В итоге "удовлетворительно".
Но было ничуть не обидно.
Сергей заказал в цветочном магазине желтые и белые розы - любимые
цветы Анны Ивановны. Оделся. Заехал в банк и уже из машины позвонил
Полине. Она ответила молниеносно и так, как будто ждала звонка.
- Сережа, здравствуй, что случилось?
- Анна Ивановна умерла. Знаешь, так пусто!
- А я почувствовала ночью, что что-то стряслось. Боже! Как жаль! Я при-
еду на похороны!
- Ну что ты, Полина, тебя не отпустят.
- Я отпрошусь.
- Приезжай. Ты мне очень нужна.
Неожиданно на похороны Анны Ивановны пришло очень много людей. Оказывается, она в разное время работала в школе, в педучилище, на радио,
в театре. И везде оставила о себе добрые воспоминания, хотя ангельским ее
характер назвать было трудно.
Отец Николай приехал на отпевание. Его приезд как-то все расставил по местам. В происходящем появился смысл: пугающий, непонятный, но смысл. Полина прижалась к Сергею, крепко обхватив его руку. Она смотрела куда-то в небо, будто именно там видела Анну Ивановну.
Подошла Настюша.
- Сергей Данилович, Анна Ивановна тут вам с Полиной письма писала.
Мне поручила, чтобы я отдала их вам после...
Настюша не договорила - слова утонули в рыданиях. Она протянула два конверта. На них безупречным почерком были написаны имена Полины и Сергея.
Вечером сидели у камина. Каждый открыл свой конверт. Через минуту
они взглянули друг на друга вопросительно и поменялись листочками.
В письме, предназначенном Полине, было написано: «Полина! Деточка! Согласись стать женой Сергея. Он хороший».
У Сергея: «Только попробуй не жениться на Полине! Люблю тебя и благословляю на брак». Они улыбнулись друг другу. День был тяжелый. Говорить не хотелось. Сергей поцеловал Полину в ладошку, пожелал Ангела-
хранителя.
Она, непривычно сутулясь, пошла в спальню. Потом развернулась, стремительно подошла к Сергею и властно, требовательно поцеловала его, пытаясь невербально сказать что-то, потом так же стремительно скрылась за дверью спальни.
- Спасибо Вам, раба Божия Анна, Вы и сейчас мне помогаете!
Лучи солнца как будто гладили лицо через незакрытые жалюзи. Сон снился замечательный. Сергей плыл по морю к берегу, где на коврике сидела Полина. Рядом с ней - корзина с фруктами. Полина показывала ему гроздь янтарного винограда и манила пальцем. Сергею хотелось быстрее добраться до берега, но, увы, на самом интересном месте его разбудил телефонный звонок. Звонили из «Яхонта». Проблемы возникли ещё вчера, но его команда - просто молодцы - не стали дергать на похоронах и уже многое разрулили
сами.
Надо вставать. Вот Полина удивится, когда он принесет ей кофе в постель!
Удивляться пришлось ему самому. На кухне под салфеткой - завтрак. В
спальне - заправленная кровать. Что за чудеса? Ответ дала японка. Под улыбающейся фигуркой оказалась записка:
«Милый Сережа! Прости, что сбегаю. Мне так легче. Надеюсь, что скоро
вернусь насовсем. Остался месяц. Целую. Полина».
Не успел Сергей как следует расстроиться, пришлось отвечать на звонок
Игоря. Его голос дрожал:
- Сережа!
- Что стряслось, брат?
- Потом, все потом. Давай через час у тебя в «Яхонте».
Круги под глазами - для Игоря дело привычное, но страх - такого Сергей
еще не видел. Страх проявлялся во всем: в суетливых движениях, бегающем
взгляде, дрожащих губах. Мечтая отомстить, Сергей именно так представлял результаты своего плана. Но идея рассыпалась сама собой.
- Игорек, что случилось?
- Сережа! Я боюсь. Я боюсь за Наташку и за ребенка, - он поднял глаза,
его взгляд смягчился, - ты же не знаешь, нас с Наташкой будет ребенок!
- Поздравляю! - Сергей улыбнулся. - И ты по этому поводу в панике?
- Нет, конечно, тут такое..
Игорь залпом выпил стакан воды, закурил.
- Да говори ты толком!
У Наташки появились какие-то странности последнее время. Усядется и
смотрит в одну точку, а то вдруг куда-то уезжает и не говорит куда. Какие-то
звонки, непонятные разговоры, книги. Я сначала не особенно придавал это-
назначение, у меня выставка на носу. А потом это стало расти, как снежный ком.
Всерьез я испугался, когда она не пошла на очередной прием к врачу.
На мой вопрос - почему - она ответила: «А зачем? Все в руках Всемогущего творца». И так серьезно ответила. Начал я раскручивать всю эту историю.
Оказалось вот что. Переводила она недавно в одной фирме. К ней подошла
некая экстравагантная дама и сказала, что Наташка - «просветленная», «озаренная», «окрыленная» - черт! Не знаю! Как-то так.
- Не чертыхайся!
- Прости! - Игорь с ожесточением погасил окурок. - И вот Наташка поверила, что она - особенная. Та фурия наговорила ей, что видит - у нашего
ребенка - особенная судьба. И если Наташка будет выполнять все, что ей
будут говорить в этом их братстве, то у нее родится чуть ли не мессия. А если нет, то воплощенное зло. И Наташка поверила!
Помнишь, как она смеялась над тобой, когда ты стал ходить в церковь.
Видел бы ты Наташку сейчас - она бубнит под нос какие-то заклинания,
тарабарщину, ходит в балахоне, таком белом, с золотом. Перестала есть мясо,
зажигает какие-то вонючие свечи. А вчера я увидел, что она крестик сняла.
Тут мне плохо стало совсем. Она - то, конечно, и в церковь не ходила, и над
тобой подтрунивала, но крестик всегда носила. Сережка! Она ведь и себя, и
дитя погубит!
Сергей набрал телефон отца Николая и договорился о встрече.
- Так, Игорек, едем к отцу Николаю. Мы сами не справимся.
- Благословите, батюшка! - Вслед за Сергеем, скорее автоматически, благословение попросил и Игорь.
- Господь благословит! Что стряслось?
- Да вот беда у нас!
Игорь подробно рассказал обо всем отцу Николаю, тот его останавливал,
уточнял, куда-то перезванивал. В конце - концов сказал:
- Привозите Вашу жену под любым предлогом сейчас же сюда. А мы с Сергеем Даниловичем пока побеседуем. Езжайте с Богом!
Когда Игорь уехал. Сергей встревожено спросил:
- Очень плохо?
-Плохо! Но с Божией помощью, думаю, справимся. Она не так давно
связалась с сектой. А это же трясина. Но пока ещё не сильно засосало. Я ведь
и сам был сектант.
- Вы?
- Да! Я ведь в детском доме рос. А в 90-е, когда основы атеизма пошатнулись, к нам такое хлынуло! А душа, истосковавшись по духовному, часто не те тропинки выбирала. Так и директор нашего детского дома, Виктория Аркадьевна, посчитала, что люди пришли совершенно бескорыстные, дурному не научат. Ведь о Боге говорят, да еще подарки детишкам привозят. А в детском доме легко мозги промывать. Тогда сектанты такой плацдарм в нашем лице получили! Мы вышли в жизнь с твердым мнением, что обрели истину, К тому же нам сшили костюмы, купили рубашки, галстуки, хорошие туфли, папки. Такой «роскоши» у нас не было никогда. Я с юношеской горячностью был готов доказывать на любом уровне справедливость воззрений нашей секты. Работал я тогда в книжном магазине. На собраниях нам часто говорили, что не нужно вступать в споры и разговоры с православными. Мне же хотелось выслужиться и привести в секту кого-нибудь из православных. В церковь я идти не хотел, а вот встреча с богословом, популярность которого набирала высоту, - это то, что надо.
Я шел на встречу с внутренним ощущением, что победа будет за мной.
Оказалось, все не так легко. Вначале мне просто интересно было послушать.
Я ничего с собой не мог поделать. Разговор шел о «Мастере и Маргарите».
Мне нравился этот роман. И новая для меня трактовка показалась впечатляющей. Потом батюшка рассказал о своей миссионерской деятельности в Индии. И рассказал это с таким юмором, так захватывающе, что я напрочь забыл о своей собственной «миссии»: обличать, клеймить и переманивать на свою сторону.
Я решил поговорить с глазу на глаз. Все разошлись. Я подошел ближе.
Священник молча собирал свои бумаги, потом мягко посмотрел на меня и
почти приказал:
- Спрашивай!
И я начал спрашивать. Не спорить, а спрашивать. И мне были даны ответы, толковые и искренние. Потом мы вышли из здания и через несколько минут попали под дождь.
Промокли невероятно. И батюшка как-то просто произнес:
- Пойдем ко мне, Коля. У меня матушка печет такие пирожки с капустой!
И я пошел. Пил чай на кухоньке и ел вкуснейшие пирожки с капустой. А
потом меня уложили спать на диване. Я делал вид, что сплю, когда матушка подошла к дивану, заботливо поправила одеяло, едва коснулась головы, как будто погладила. Такого в моей жизни никогда не было. Я едва сдерживал рыдания. Не знаю, что было самым убедительным аргументом: беседа с батюшкой или пирожки матушки, но утром я пошел в православный храм. Да там и остался. А потом поступил в семинарию. Батюшка до сих пор - мой учитель и наставник. А матушка научила мою матушку печь пирожки с капустой, - прибавил отец Николай, улыбаясь в усы.
Сергею хотелось расспросить отца Николая о его наставнике и о других ребятах из детского дома, попавших в секту. Но в этот момент в комнату вбежала Наталья. Это было неожиданно. Сергей почему-то думал, что Игорь будет волоком ее тянуть, а она с мрачным видом упираться. На самом деле она впорхнула в струящемся белом балахоне с золотыми кругами - суетливая и нервно - улыбающаяся.
- Батюшка! Я так рада Вас видеть! Здравствуй, Сережа! Думаю, все складывается чудесно. Вы (она посмотрела на отца Николая и Сергея) должны объяснить ему (короткий кивок на Игоря), что у меня с головой все в порядке. Вы же верите в Творца и в Чудо! С моим даром я не могу вести прежнюю жизнь. Мне нужно свести к минимуму телесные нити и взметнуть к небесам свою духовную суть.
Наталья городила что-то невообразимое еще 10 минут. Потом отец Николай резко ее прервал.
- Наталья, раба Божия, пойдем-ка в храм.
Сергей и Игорь остались в кабинете батюшки. Наталья появилась в со-
провождении отца Николая через 40 минут. Было видно, что она плакала.
- Побудьте здесь. Я съезжу с Натальей к отцу Олегу, тому, о котором я
Вам, Сергей Данилович, рассказывал. Ждите нас.
Сережа и Игорь вышли в церковный дворик, сели на низенькую скамейку.
- Ты знаешь, я почему-то успокоился. Мне кажется, что Наташе помогут.
Глаза Игоря и вправду повеселели.
- А ты кого хочешь: девочку или мальчика?
- Как я могу хотеть? Ребенок - то уже есть. Вот я и хочу, чтобы он родился
здоровым!
- Да! Кого Бог даст, но мне кажется, что это будет пацан.
- Креститься надо, когда кажется.
- Смотри, Игорек, скоро ты со мной на службы ходить будешь!
- Если Наташе помогут - клянусь, буду ходить.
- Не клянись - нельзя. Просто ходи.
- Серега, а тебе Полина давно звонила?
- А что?
- Да у нас такой объединенный проект намечается в Париже. У Полинки
показ «От Наташи Ростовой до Анны Карениной. Русское дворянское платье
19 века». И меня с Полинкиным портретом пригласили тоже. Вот поэтому
мне нужно в два-три дня порешать все проблемы с Натальей и вылетать.
Сергей сидел нахмурившись. Почему Полина ничего не говорила о проекте и скором приезде Игоря? Что за интриги?
Звон колокола, подобно морской волне, вмиг смыл разгоряченные суетой мысли.
- Чего они звонят? - встревожился Игорь. - Случилось что?
- Случилось. Вечерняя служба сейчас начнется,
- Что-то долго их нет!
- Не переживай! Пойдем-ка лучше на службу.
- Да я не готов как-то.
- Пойдем, Игорек, тебе тоже за Наташку помолиться надо!
Ну вот. Игорь с Наташей улетели в Париж. Наташа - тихая, но торжественная, как будто тайну узнала - сама попросилась с Игорем в поездку.
Она выбросила симку, поменяла номер домашнего телефона.
Игорь перед отъездом спросил:
- Думаешь, она вернется к этим?
Сергей посмотрел на Наталью и твердо сказал:
- Не пустим! Да и она уже другая. У нее глаза перестали быть плоскими.
Сергею очень хотелось полететь с ними, увидеть Полину. Она приснилась Сергею недавно.
Будто ветреным осенним вечером бредут они в древних одеждах по укреплению крепостной стены. Закат - такой красивый и торжественный одновременно. Простор - холодный и туманный. Внизу - река. И отдаленный
звон колоколов - неясно - радостный или печальный. И Полина не смотрит
на него, но крепко-крепко держит его за руку.
Так и проснулся со смешанным чувством радости, тревоги и печали.
- Что же не так в моей жизни? Что беспокоит? Марат! Пока мы не узнаем - где он и чего хочет, Полине угрожает опасность. Так?
Внимательная японка улыбалась, но не перебивала.
- Значит, я должен действовать. А начать мне нужно с чего? С детского
дома, вот с чего!
Ему показалось, что японка не только улыбнулась, но и кивнула.
- Я тоже так думаю.
Поездка оказалась сложной. Сергей накупил сладостей, фруктов. В «Яхонте" напекли пирогов. Со всем этим добром приехал в детский дом. Его встретили спокойно.
Недавно назначенная Диана Михайловна оказалась женщиной решительной и несентиментальной. Сначала она попыталась отказаться от подарков, ссылаясь на нормы и требования СЭС, потом решительно отказалась помогать Сергею в «делах давно минувших дней», как она выразилась.
Сергей был приятно поражен чистотой и ухоженностью помещений: пластиковые окна, дорогая мебель, красивые шторы, ворох игрушек. Дети аккуратно одеты. Но в их глазах такое горе! И рядом с горем - надежда и вопрос - ты не за мной?
Что делать? Кто поможет?
Неожиданно даже для самого себя Сергей произнес: "Отче наш Сергие!
Помоги!».
Еще одна попытка штурма кабинета Дианы Михайловны оказалась без-
результатной. Он уже садился в машину, когда к нему подошла пожилая женщина, рыхлая, с сильной одышкой.
- Ух, успела! Думала, уедете.
Сергей открыл дверцу машины:
- Присаживайтесь. Вы хотите что-то сказать?
- Да. Ух, отдышусь. Сердце что-то шалит. Так вот. Это. Я тут много лет
уборщицей. Раньше, ух, я шустрая была. А сейчас, что говорить?
- Да Вы не торопитесь. Вы что-то знаете по моему вопросу?
- Да, ух, нет. Я слышала, Вы Диане - то Михалне рассказывали, а я убиралась там. А Вам вот к Вере Георгиевне надо! Она Вам и поможет. Вот поехали-ка к ней. Я Вам дорогу - то и укажу. Только Вы меня и обратно, ух, привезите. А то я и не дойду с моими - то ногами. Меня - то на работу обычно зять
привозит, а вечером забирает, ух. Это младшей моей дочери муж, Славик,
хороший парень!
Сергею с трудом удалось направить рассказ тети Раи (так звали уборщицу) в нужное русло, Сергей узнал, что Вера Георгиевна долгие годы работала заместителем директора детского дома. Директора менялись, а Вера Георгиевна всегда была заместителем, подстраиваясь под любого начальника.
- У, Вера то Георгиевна, она такая, знаете, серьезная женщина. Шутки
шутить не любит. Но поговорить с ней можно. Много она знает! Скоко судеб
перед ейными глазами! А она сама, как перст, одна всю жисть. Хочь бы дитятку каку взяла из детдома. Нет! - говорила - на работе надоедают! А вот
помирать будет - воды некому подать. Вот - приехали. Ну, я тут рядом живу,
пока домой пробегу, да выглядывать буду. Как Вы освободитесь, так и меня
обратно. Вон ее номер 47, а мой 45. Токо Вы про меня не говорите. Рассердится. Мы с ней не очень ладим.
Сергей вышел из машины со смутным предчувствием открытия. Он, как охотник, почуял след.
Вера Георгиевна напомнила ему старуху - процентщицу из романа Достоевского. Худая, юркая, волосы цвета пыли так туго стянуты в узел, что в висках начало колоть от ее предполагаемой боли. А глаза... Какие? Никак не разглядеть. Какие-то неживые.
- Вера Георгиевна! У меня к Вам дело. Я знаю, что Вы лучше всех осведомлены обо всем, что происходило в разное время в детском доме. Вот моя визитка. Я хотел бы немного поговорить с Вами. Все расходы, связанные с затратами Вашего времени, я возмещу.
Речь, очевидно, понравилась Вере Георгиевне, да и визитка внушила доверие. Она впустила его в дом.
Первое ощущение - невыносимая духота. Чисто, опрятно, добротно, но
воздух завис и замер по стойке "смирно".
- Простите, Вера Георгиевна! А нельзя ли открыть окно! Душновато.
- Нельзя. Пыль налетит.
Она молча достала небольшой вентилятор, поставила его напротив Сергея, включила.
- Слушаю.
- Видите ли, в чем дело. Я собираюсь жениться. Моя невеста – чудесная девушка. Но она из детского дома. Знаете, я человек солидный, с хорошим
генофондом (Господи! Что я горожу! Прости меня, Полька!). Мне очень важно знать генофонд моей невесты. Вы меня понимаете?
- Понимаю.
- Она ничего о своих родителях не знает. А я таков, что если что не так, то
и детей не стоит заводить.
- Вы правы.
Вера Георгиевна чеканила отрывистые фразы. Но сразу за ними повисала тишина. Она положила сухие руки перед собой и пристально смотрела на Сергея.
Вентилятор дул ему в лицо, но это не помогало. Возникало ощущение допроса в застенках гестапо. Кто кого пытает?
- Вы поможете мне, Вера Георгиевна?
- Возможно.
Она скользнула, как тень, к письменному столу, порылась, достала папки.
- Какой год примерно пребывания в доме?
- 85-86, наверное.
- Фамилия?
Чья?
- Вашей девушки.
Ту, с которой она поступила в детский дом, моя невеста не помнит. Но
позже ее удочерила семья Шубиных.
Сергею показалось, что «процентщица» вздрогнула, Она еще порылась в папках. Надо же! Вела двойную картотеку! Рассчитывала на доход от этого? А доход, по-видимому, есть, пусть и нерегулярный.
- Так. Лариса Леонтьевна и Сергей Альбертович. Так-так. Лариса Леонтьевна Шубина и Сергей Альбертович Куперман. Супруги. Удочерили девочку Полину в 1985 году. Фамилию дали Шубина, по фамилии Ларисы Леонтьевны. Достаточно?
- Нет, простите, Вера Георгиевна! Эти факты и мне, и моей девушке известны. А вот из какой семьи она попала в детский дом? В силу каких обстоятельств?
- Видите ли... Сергей... Данилович! Информация эта, скажем так, конфиденциальная. Я не должна…
- Вера Георгиевна! Гарантирую, что этот разговор умрет в этих стенах
(Фух, здесь и так, как в склепе. Похоже, много разговоров умерло в этих стенах).
Сергей поднялся с кресла и положил на край стола купюры.
Вера Георгиевна накрыла их листом.
- Присядьте, - голос ее смягчился. - Итак. Эти дети поступили к нам после того, как их родители погибли.
- Дети?
- Да. Мальчик и девочка. Брат и сестра. Полина и Николай. Николай был
старшим. Его вскоре перевели в другой детский дом, а Полину удочерили.
Вера Георгиевна запнулась. Сергею показалось, что что-то живое, настоящее мелькнуло в этих холодных глазах.
- Я хорошо помню это, потому что сама думала удочерить девочку. Она
была очень хорошенькой. Знаете, - тон Веры Георгиевны стал еще мягче,
не переживайте! Она из хорошей семьи. Я узнавала тогда подробности. Отец
Полины - офицер, погиб в Афганистане. Мать очень переживала, она даже
стала немного не в себе - все рыдала. Вот как-то шла, задумавшись, и попала
под машину.
- А родственники?
- Была бабушка со стороны отца, но она умерла сразу после гибели сына.
А у матери Полины были какие-то родственники. Когда-то они уехали строить БАМ, да так и остались в тех краях. Они приезжали уже тогда, когда
Полину удочерили. А Николая они, наверное, нашли. Впрочем, особого энтузиазма я у них не заметила. Вот так. Поэтому смело женитесь и обзаводитесь детьми. Родители Полины не были алкоголиками и наркоманами.
Она поднялась. Спрятала в себя ту душевность, которая вдруг вылезла
наружу, сухо сказала:
- До свидания!
- Простите, Вера Георгиевна, последний вопрос. Какая была фамилия у
Полины до удочерения?
Вера Георгиевна взглянула в палку.
- Дымова.
Сергей не смог бы восстановить позже все дальнейшее в хронологической последовательности: как попрощался с Валентиной Георгиевной, как к нему в машину села тетя Рая, о чем она его спрашивала дорогой. Четкость сознания вернулась только тогда, когда он свернул на проселочную дорогу и остановился у реки, вышел, дохнул полной грудью.
Невероятно. Так. Спокойно. Еще один глубокий вдох. Сергей присел на
поваленное дерево. Пахло травой и тиной от реки.
- Мамочка - мамочка! Твои сериалы отдыхают! Что ты скажешь, когда ты
узнаешь этот сюжетец!
Дымова! Нет! Не может быть!
Когда-то, когда Сергей в первый раз услышал фамилию отца Николая, он подумал: "Как в чеховской "Попрыгунье" - доктор Дымов". Была еще мысль, что именно таким доктора Дымова он и представлял: умным, красивым и честным. Но чтобы отец Николай и Полина были брат и сестра! Вот это повороты! А что? Ведь он сразу отмечал, что у них очень похожи глаза. Вообще они очень похожи!
- А вдруг совпадение! Нет! Не может быть! Отец Николай же рассказывал
о детском доме и о сестре, по-моему. Полина Дымова! Поленька! Слышишь!
Полька моя! Полянка! У тебя замечательный брат!
В небе, причудливо меняя очертание, двигалось маленькое облачко. Оно озарилось солнцем с разных боков и походило то на яблоко, то на дыню, то на бюст солидной дамы. Потом оно растаяло.
- Вот так, Полянка, и все твои беды исчезнут. Все будет хорошо! Полина позвонила в тот момент, когда Сергей пылил по проселочной дороге и размышлял о том, стоит ли говорить сейчас своей милой «француженке» об обретении брата.
- Сережа! Знаешь! Не могла не позвонить! На небе такая радуга! Двойная! Две необыкновенные арки! Туристы отвернулись от Эйфелевой башни
и любуются этим чудом! Она яркая и такая волшебная! Ты чувствуешь? Понимаешь?
- Да. Чудеса! Две радуги - это к исполнению желаний.
- Я не верю в приметы, но это очень красиво! А ты сейчас где?
- Я еду по дороге среди полей. Впереди две очаровательные березки на
обочине старательно голосуют ветвями.
- Березки - это метафора?
- Нет, увы, в прямом смысле!
- Хочу к тебе! И радуги у тебя смотрелись бы лучше!
- У меня на небе ни облачка. Одно было, но растаяло.
- А ромашки есть?
-Нет, - Сергей улыбнулся, вспомнил одно путешествие с Полиной в при-
город.
- Я скоро приеду.
- Не верю.
- Правда.
- Ладно, Полянка, поверю в последний раз!
-А кто меня сюда заслал? - голос Полины дрогнул.
- Действительно. Не обижайся. Ты мне нужна. Рядом нужна.
- Ох, Сереженька, ладно. Целую. Пока.
- Целую.
Так. Ничего не сказал, ну и хорошо. Подобные новости не для телефона. Что теперь? Какие планы?
Теперь просто необходимо позвонить Степану Станиславовичу.
Степан Станиславович очень любил бывать в «Яхонте». Сергей даже отдаленно не мог представить, кем бы мог быть Степан Станиславович, если
бы не стал генералом. Почти два метра роста, мощный низкий голос, серебряная седина, широченные плечи и солидный животик для масштабности. Даже его фиалковые глаза и ямочка на щеке не меняли впечатления - генерал!
Степан Станиславович всегда предлагал помощь, однако Сергей не зло-
употреблял такими предложениями. Но один раз можно.
Звонок генералу - приглашение на ужин - согласие получено.
Вот за перепелами с любимым клюквенным соусом и коньячком все можно
замечательно порешать.
Генерал взял на абордаж все проблемы Сергея. К концу ужина Степану
Станиславовичу доложили, что последний муж Шубиной Ларисы Леонтьев-
ны - Марат Львович Фокин - обвинен в убийстве Ларисы Леонтьевны и в
данный момент находится в местах лишения свободы. В ходе следствия разыскивалась приемная дочь убитой - Шубина Полина, однако безрезультатно. Свидетели утверждали, что последний раз Дубину Полину видели вместе с Фокиным Маратом, однако последний на допросах показал, что Полина из поезда исчезла (они ехали в разных вагонах). Дальнейшая судьба девушки ему неизвестна.
В убийстве жены Марат Фокин признался. В настоящее время Полина
Шубина является единственной наследницей солидного состояния, оставленного умершей родственницей Ларисы Леонтьевны, проживавшей в Австрии.
Телефонные звонки совершенно не мешали Степану Станиславовичу
поглощать перепелов. Поглотить всю свалившуюся информацию Сергею
было значительно труднее.
Итак, Полина теперь - владелица недвижимости и крупного банковского счета в Вене. У нее появился брат. Марат ей больше не угрожает. Вывод - зачем ей я? Тем более, что она говорила о каких-то своих немыслимо тайных планах.
- Я эгоист. Чего это сразу так? Конечно, приятнее воспринимать себя этаким царем и божком, вытащившим девушку из помойки. А что теперь?
Сам не зная зачем, достал из сейфа с оружием диск из «Феникса», посмотрел первые кадры. Стало стыдно. Возникло желание удалить все немедленно. Но не удалил. Положил диск на прежнее место и закрыл сейф.
Сергею опять снился древний город, высокая крепостная стена. Но теперь он шел один, выискивая что-то в небе.
- Где же она? Где двойная радуга? Должна быть двойная радуга, мне обе-
шали!
Проснулся с мыслью: «Ее нет».
Что за сны? Нужно спросить отца Николая. Впрочем, он говорит, что
снам верить нельзя. Вот мамочка бы порассказала: к чему этот сон, чего ждать.
Сергей улыбнулся.
- Надо бы заехать, хоть сериал с ней посмотреть!
Сергей старательно пытался переключить мысли с тревожного сна на
хорошее, уютное. Но тут зазвонил телефон.
- Неужто мама почувствовала, что я думаю о ней?
Звонил Игорь. Опять испуганный голос.
- Сережа, здравствуй!
- Привет, Игорек. Что ты такой? Опять Наталья чудит?
- Наталья? Нет- нет, с Натальей все в порядке. Сережа, тебе нужно при-
ехать как можно быстрее! Срочно!
- Да что случилось? Говори!
- Полина попала под машину.
- Что?- Сергею казалось, что он оглох от собственного крика. - Жива? -
почти прошептал он.
- Да. Но она в тяжелом состоянии, в коме.
- Что говорят врачи?
- 10% - благоприятный исход.
- Игорь! Я вылетаю немедленно! Ты должен сделать ради меня все возможное и невозможное. Лучшие врачи! Лучшие! Лучшая клиника! Я все оплачу. Игорек! Ради Бога! Пожалуйста!
- Сережа! Она и так в лучшей клинике! Приезжай!
Сергей метался по квартире, совершая бесчисленное количество нелепых движений. Полил фиалку. Переставил ее на другое место. Засыпал в
турку кофе, тут же помыл турку. Достал дорожную сумку, потом чемодан.
Стал параллельно собирать вещи и туда, и туда.
- Так! Нужно как-то успокоиться. Но как?
Он рухнул в кресло, сжимая руки до боли.
- Полянка! И даже нечего думать о плохом! Все будет хорошо!
Он почти приказал себе думать так.
- О Боже! Отец Николай! Нужно срочно ехать к нему! Боже! Он ведь не
знает ничего! Елки-палки, вообразил из себя Квашу и Машу Шукшину в одном флаконе! Ничего не рассказал, хотел удивить брата и сестру, устроить
трогательную встречу. Вдруг... Нет! Все будет хорошо!
Сергей быстро собрал сумку, созвонился с отцом Николаем и через полчаса стоял перед его дверью.
- Кто там?- дверь не открывали.
- Я к отцу Николаю.
Напевный детский голос требовал полной информации:
- Ваше имя?
Сергей не успел ответить, дверь распахнулась. На пороге улыбающийся
отец Николай и девчушка лет пяти.
- Папа, ну ты же говорил, что нельзя открывать дверь, пока не выяснишь,
что это свои!
- Все верно, Поля! Но дядя Сережа мне звонил, поэтому я был предупрежден, что это он. Знакомьтесь, моя дочь Полина. Полина, это дядя Сережа,
мой друг.
- Очень приятно!
Девчушка протянула руку, а потом убежала в комнату.
- Доброе утро!
- Здравствуйте, батюшка. Вашу дочь Полиной зовут?
- Да. Мне с детства нравилось это имя.
- Почему?
- Не знаю даже! А что стряслось? Пойдем на кухню!
- Сергей Данилович! Здравствуйте! - Матушка Ксения накрывала на стол.
- Вот кстати! Позавтракаете с нами!
- Здравствуйте, матушка! Рад Вас видеть. Но я с тревогой пришел. С большой проблемой - не знаю, как и сказать.
- А давайте присядем, Вы и расскажете.
- Хорошо. Батюшка, Вы помните Полину, мы к Вам вместе приходили.
Да, помню! Очень славная девушка!
- С ней стряслась беда.
- Что случилось?
- Она попала под машину, сейчас в коме. Состояние очень тяжелое!
- В какой она больнице?
- Она в клинике в Париже.
- Да-да, Полина говорила, что едет в Париж. Что же, нужно молиться!
- Это обязательно! Но у меня не только эта новость.
- Что же случилось еще?
- Батюшка! Полина - Ваша сестра.
- Сестра? То есть как?
- В самом прямом смысле.
Сергей рассказал о своей поездке в детский дом.
Отец Николай побледнел.
Матушка Ксения охала и всплескивала руками.
- Вам нужно ехать! Ехать к ней! Она поправится, мы все помолимся, Бог
поможет!
Матушка налила чай:
- Пейте и собирайтесь!
В самолете молчали. Молились.
В аэропорту их встретили Игорь с Наташей, похожие на двух взъерошенных испуганных воробьев.
- Как? Как Полина?
- Без изменений. Состояние стабильно тяжелое.
В палату впустили не сразу. Вид Полины пугал. Она казалась маленькой. Страшнее всего было смотреть на неподвижные плети рук и синеватые губы, уголками вниз.
Отец Николай осторожно накрыл своей мощной рукой прозрачную руку Полины. Из его глаз брызнули слезы. Он повторял:
- Сестричка! Ты мне нужна! Слышишь, сестричка!
А потом - едва слышно - молился.
Сергей присел у края кровати с другой стороны. Поцеловал безжизненную ладошку.
Так они просидели очень долго - с двух сторон отмаливая право на жизнь для любимого человека. Даже медицинский персонал без всякого перевода понял, что все происходящее - во благо, а не во вред.
Вдруг отец Николай сказал, легко перейдя на «ты»:
- А знаешь, Сережа, я не нарушу никакой тайны. Полина мне это сказала
не на исповеди, а в беседе. Ведь она советовалась со мной по поводу ухода в
монастырь.
- Что? В какой монастырь?
- Не знаю. Она не говорила конкретно. Но у нее были сомнения. Какому-
то человеку, ныне уже покойному, Поля пообещала уйти в монастырь - он
так ей советовал. А когда встретила тебя, ее стали одолевать сомнения. Она
очень тебя полюбила, Сережа. И с этого момента мирская жизнь ей казалось
тоже желанной. Семья с тобой, дети. Но было еще обещание. Да и жизнь в
монастыре для Полины - не изгнание, не наказание, а радость. Она правильно все понимает. Я ей советовал хорошо подумать. Ведь нужно строго следовать обещанию, данному Богу, а не человеку. Обстоятельства изменились.
Она могла быть так счастлива с тобой!
-Она и будет счастлива со мной!
- Конечно, будет! Дай -то Бог!
- Теперь мне понятно, о каких других планах она говорила - о монастыре.
Она хотела уйти от меня в монастырь, а теперь хочет уйти от меня... Вообще? Не выйдет! Поленька! Возвращайся! Ты мне нужна! Слышишь? Возвращайся!
Сергей произнес последнее слово громче и резче, чем хотел. И отец Николай, и Сергей вздрогнули, когда запищал какой-то датчик, быстро вошла
медсестра.
- Я, наверное, что-то сдвинул здесь, с проводами этими?
Медсестра что- то быстро говорила на французской, Сергей никак не мог понять. Прибежал врач. В прямом смысле - прибежал. Выгнал всех из палаты. Подошли Наташа и Игорь. Они, оказывается, тоже были здесь все это время - дремали на кушетке.
- Что там? Что стряслось? Что вы там натворили?
- Не знаем, что-то запищало в приборах.
- Наташ, ты бы ехала в гостиницу. Тебе, в твоем положении, не нужны
такие испытания!
Вышел врач, подошел к ним. Начал говорить. И тут Наталья показала
весь свой профессионализм. Быстро и четко она перевела слова врача.
Он сказал, что есть положительная динамика. Появились первые реакции: дрожат ресницы, есть слабая чувствительность рук и ног. При благоприятном развитии событий Полине предстоит две серьезные операции по поводу травмированного бедра. И доктор добавил еще:
- Молодые люди, возвращайтесь к больной. Ваша терапия успешна.
Сергей и Николай вернулись в палату, настояв на том, чтобы Наталья и
Игорь вернулись в гостиницу.
- Я вам позвоню сразу, как только что-то изменится или нужна будет ваша
помощь. Спасибо вам.
- Храни Вас Господь!
В палате что-то изменилось. Цвет лица Полины стал не таким пугающе
бледным, губы слегка порозовели. Сергей взял ладошку в свою руку - пальчики пошевелились.
- Слава Богу! Поленька! Ты возвращаешься! Слава Богу!
- Сестренка, давай, старайся, мы ждем тебя!
В знак согласия ресницы Полины дрогнули. Мужчины посмотрели друг на друга.
Никогда в жизни они не испытывали такого единства желаний и устремлений. Отчаянья не было. Было упование на Бога и надежда, что шаг за шагом все встанет на свои места.
Чередой вспоминалось разное: как Сергей впервые вздрогнул от взгляда Полины на даче, как она хорошела в «Фениксе», как плакала на похоронах Анны Ивановны. А еще вспомнилось, как однажды попросила отвести туда, где «ромашки». Поехали за город, с трудом нашли ромашковую поляну. Как Полина радовалась! Она сняла босоножки, шла среди ромашек и повторяла:
- Сережа! Правда, ромашки - самые красивые цветы? Ведь, правда? А я
похожа на ромашку?
- Ты похожа на полянку. На целую полянку ромашек. Я буду звать тебя не
Полинка, а Полянка. Вот!
- Зови! А знаешь, настоящая любовь похожа на поляну цветов.
- Это почему?
- Она такая красивая. Хочется себе чуть-чуть взять. Мы рвем букеты. А
они потом сохнут. И мы думаем, что любовь прошла. А не надо рвать букеты. Нужно запечатлевать все. Запоминать. Любить. Без эгоизма! Тогда не будет разочарований.
- Философ! И что? Ты не соберешь букет с собой?
- Ни за что! Моя любовь - целая поляна, а не засохший букет!
Сон сильнее самого сильного человека. К утру задремали оба - и Сергей, и отец Николай. Они проспали ту минуту, когда Полина открыла глаза и в недоумении посмотрела вокруг. Палата, в тусклом свете силуэты людей. С трудом сфокусировала зрение и поняла - это Сергей. Что делает здесь Сергей? Что делает здесь она? Кто этот человек? К нему трудно повернуть голову. Что произошло?
Полина не успела вспомнить. Проснулся Сергей.
- Полянка! - он сказал это тихонько, но тут же проснулся и другой чело-
век, придвинулся ближе - отец Николай.
- Сестричка! Ты вернулась! Сережа, зови врача! Слава Богу!
- Я попала под машину, - Полина говорила хрипло и едва слышно.
События восстанавливались в ее голове.
- Поля! Ты помолчи, сестричка, вдруг тебе нельзя говорить.
Стремительно вошел доктор. Он что-то говорил Полине, она ему медленно и очень тихо отвечала на французском. Весьма скудный словарный запас
позволил Сергею понять, что Полина будет жить - опасность миновала.
- Слава Богу! - почти хором сказали Сергей и отец Николай. Доктор кивнул так, как будто он понял.
Утром все уже не казалось таким пугающим, как ночью и на рассвете.
- Тебе предстоят операции, но ты справишься. Правда?
- Да, Сережа! Все будет хорошо.
- Полянка! А тебя не удивило, что отец Николай тебя все утро сестричкой
зовет.
- Нет. А что тут такого?
- Ну да. Ты думаешь, что причина в том, что все мы братья и сестры?
- Сережа! Давай я скажу.
Отец Николай взял руку Полины в свои огромные ладони.
- Поленька! Сережа смог сделать то, что не получилось у меня в течение
ряда лет. Это чудо, промысел Божий! Поля, ты моя родная сестра! Родная!
Понимаешь?
Рука Полины дрогнула, как воробушек. Она улыбалась и плакала. Смотрела то на Сергея, то на вновь обретенного брать. Они улыбались и кивали в подтверждение того, что все это - правда!
- Я так люблю вас. Вы - моя семья.
Отец Николай побеседовал с прихожанами, ожидавшими его во дворе,
сел в машину, перекрестился.
- Ну, колесница, поехали! С Богом!
Прошло полгода со времени поездки в Париж, такой печальной и такой
радостной!
Сколько всего случилось за эти полгода!
У Игоря с Наташей родился сын. Они назвали его Сергеем. А Сергей-
старший стал крестным. Мальчика окрестили две недели назад. А молодые
родители теперь задумались о венчании. Дай-то Бог! Задумались они не случайно. Каким необыкновенным было венчание Полины и Сергея! Промыто - золотой осенний день. Полина слегка, едва заметно, прихрамывала, но была так очаровательна, что трудно было дышать, глядя на нее. Во время венчания отцу Николаю казалось, что жених и невеста ловят и впитывают каждое слово! А потом была веселая свадьба, на которой Игорь всем дарил смешные портреты, Наталья веселила конкурсами, а Володя, друг Сергея, исполнил авторскую песню в честь молодых под гитару. Как трогательно Полина произнесла слово «мама», а Людмила Петровна со слезами ответила: «Я так мечтала о дочке, и вот мечта сбылась!».
Сейчас Полина и Сергей в свадебном путешествии. Оно у них особое -
поехали по монастырям. Отец Николай улыбнулся и набрал номер Полины:
- Здравствуй, сестричка!
- Коля! Я так рада слышать тебя! А ты знаешь, где мы? В Свято-Преобра-
женском храме, в Ярославле! Знаешь, здесь такая колокольня! Очень красиво! Очень-очень! Воздух пьянит просто.
- Ты не слишком нагружаешь ногу? Отдыхай больше!
- Коля! Все отлично! Меня Сережа носит на руках. А как Ксюша? Как
Поля? А Петенька?
- Все в порядке. От Ксюши и детей тебе и Сергею привет и поклон. А
твоя тезка, егоза эта, вся исстрадалась, спрашивает - когда вернешься.
- Скоро. Просто я необыкновенно счастлива! Ой, белочка! Она совсем
близко, Коля.
- Полинка, ты ребенок у меня!
- Она такая красивая! Сережа, ты где? Смотри! Сфотографируй! Ладно,
братик, пока! Целуй всех!
Полина убрала трубку.
- Сережа, ну где ты ходишь, не сфотографировал?
- Я к реке ходил. Прибежит еще твоя белка!
Они шли по монастырским дорожкам, мокрым после дождя. Пахло прелыми листьями и грибами.
- Полина, а ты не очень расстроилась, что не сможешь работать моделью?
- Я этому рада! У меня другие планы!
- Опять другие планы? Полянка! Ты моя жена! Должна мне рассказывать
обо всех своих планах. Что ты опять надумала? Куда собралась? Какие планы? В монастырь только вот так, на экскурсию!
- Сережа! Я говорю не о монастыре.
- Скажи, а ты деду тогда пообещала монастырь уйти?
- Да. Его совет тогда был самым лучшим. Он же не знал, что будет дальше.
- А ты знаешь, что дед - известный физик, доктор наук?
- С чего ты это взял?
- Провел расследование. Сейчас мои люди выясняют, где похоронен раб
Божий Земцев Иван Николаевич.
- Скажи, ты на самом деле разведчик, а ресторатор - это прикрытие? Во-
обще, Сережа, я тебе так благодарна!
- Полина! Давай, рассказывай, что у тебя за планы? Другие планы?
- Я очень хочу при храме брата открыть приют. Такой хороший право-
славный приют, где детьми будут заниматься! Мне вот только поучиться нужно. Людей подобрать, все организовать! Ты мне поможешь?
- Конечно! Муж да жена - одна Божья тварь! Мне нравятся эти твои другие планы.
Зазвонил колокол. Пространство стало больше как будто. И сердце, кажется, подстроилось под колокольный ритм. Из-за туч выглянуло солнце.
Перед уходом за горизонт оно решило попрощаться с куполами храмов и
верхушками деревьев. И, как будто вызванные расторопные стражники, в
небе появились две радуги.
- Радуги! Сережа! Какие радуги!
- Это к радости, Радость моя! Давай руку, пойдем, нас ждут другие планы!
Они пошли вперед по тропинке. Последний луч уже дремлющего солнца лениво скользнул по осенним листьям, плывущим по воде, сверкнул на поверхности брошенного в реку диска и погас.