Часть четвёртая
1
– Да, чёрт знает что такое, – заявил Григорий Довесов, садясь за руль своего "вольво". – Похоже, вляпались мы в историю.
Его двоюродная сестра, заняв пассажирское место, недовольно вздохнула.
– А я ведь тебе говорила, всё дело в этой акробатке, – ответила она.
Григорий завёл мотор и дал машине пару минут прогреться. По тому, как сильно были сдвинуты его брови, Ксюша поняла, что он не на шутку встревожен.
– Не знаю уж, что у них там с акробаткой, но влюблённым в неё он мне не показался. Сама посуди: разве послал бы он её в таком случае плясать на кабеле! Это не шутки, это самая настоящая игра со смертью. Там тебе не натянут сетку внизу, там всё по–настоящему. И вообще, как ему такое могло прийти в голову?
– А по–моему, очень даже в его стиле, – пожала плечами модель. – Поставить всё на чёрное или красное и ждать, куда упадёт шарик. И эта Гортензия как нельзя лучше ему подходит. Такая же отчаянная. Ты же видел, как она быстро согласилась? Да я бы на её месте сто раз подумала, а тут... "Какая планируется страховка?" Мне от одной мысли, что она возьмёт и пойдёт по этому кабелю с крыши на крышу, мутно становится.
Довесов выжал сцепление, и "вольво" рванулось с места.
– Если бы только мутно, – сказал он неприязненно. – А вдруг она сорвётся? На мой взгляд, чрезвычайно вероятное "вдруг". Ну, положим, не разобьётся, всё-таки у неё опыт, ухватится за кабель, и вытянет её назад этот горе-альпинист. Вот тоже замечательная кандидатура, хромой страховщик! Да хватит ли у него сил её тянуть? А если и хватит, что с того? Это будет значить срыв всей операции. Второй-то раз она уж точно не захочет идти. И тогда всё насмарку, не видать нам Модильяни.
– Думаю, она вполне может справиться, – возразила Ксюша, с некоторым беспокойством следя за стрелкой спидометра. Довесов гнал по ночному городу, не слишком сообразуясь со скоростным ограничением. – Это её работа, в конце концов, и она делает её хорошо – если верить Славе.
Григорий поморщился.
– Не называй его так, – сказал он. – Мы должны соблюдать субординацию.
– Ладно, – вздохнула его кузина, – не буду.
Довесов сделал резкий поворот, и машину едва не занесло на скользкой дороге. Ксения испуганно вцепилась в ручку двери и тихонько вскрикнула.
– Да что ты делаешь! Поосторожнее нельзя?
– Поосторожнее! – буркнул Григорий, выворачивая руль. – Не хочу я быть осторожнее, это нынче не в моде. Теперь каждый только и думает, как бы покрасивее шею под топор подставить.
Это было, пожалуй, преувеличением, но Ксюша не стала возражать. Она успела хорошо изучить своего двоюродного брата за то время, что они жили под одной крышей. Его ворчание не следовало воспринимать всерьёз. Он мог поносить план Святослава самыми последними словами, а потом с чистой совестью взяться за его исполнение. Кто-то мог бы подумать, что подобным образом Григорий подстилал себе соломку, но это было не так. Нет, Ксюша понимала, что ему вовсе не нужна была перестраховка. Ведь по сути своей он недалеко ушёл от Святослава с его бесшабашностью и склонностью к авантюрам. Просто у Довесова это облекалось в иную, куда более сдержанную форму. А самое главное – он был перфекционистом, и поэтому любая шероховатость, любая непродуманная деталь, с которыми ему приходилось иметь дело, больно его ранили. Конечно, думала модель, если бы ведущая роль в их тандеме со Святославом досталась Грише, всё сложилось бы по-иному. Вполне возможно, не было бы никаких налётов на квартиры. Григорию бы просто в голову не пришло заниматься тем, что может окончиться полной катастрофой. Но случилось то, что случилось, и теперь уже ничего не поделаешь. Святослав повёл их по чрезвычайно опасной тропе, которая с каждым шагом становилась всё уже. Во время сегодняшней встречи Ксюша несколько раз чувствовала, как у неё мурашки бегают по спине. Многое из того, что было сказано, стороннему человеку показалось бы безумием. Азартные игры с охранниками, ключ, который нужно было выкрасть, Модильяни, стоящий как минимум четырнадцать миллионов... И вишенкой на торте – поход по тридцатиметровому кабелю на высоте десятого этажа. Дикий, совершенно дикий план, настоящее мальчишество со стороны Святослава. Но самое удивительное – они, кажется, вынуждены будут послушаться его.
– Так что же нам делать? – как-то беспомощно спросила Ксюша, откинувшись на сидении.
Григорий после заноса немного сбавил скорость и теперь вёл машину спокойнее. Но в нём, чувствовалось, всё ещё бушевало негодование, которое, впрочем, он старался загнать поглубже.
– А что нам делать? – глухо переспросил он. – Выйти из игры и всё бросить? Такой вариант я не рассматриваю. Слишком далеко мы зашли, чтобы можно было начать с чистого листа. И потом, куш очень велик, это нельзя не признать. Разве тебе не хочется получить десять процентов от той суммы, что была названа?
– Не знаю... – тихо ответила модель, глядя в тёмную пустоту ночи, проносившейся за окном. – Это приятно, конечно, но... что потом?
Довесов мрачно усмехнулся.
– А потом – какая-нибудь новая авантюра от Святослава. Он себя убеждает, что сможет остановиться и завязать с этим делом. Просто самообман и ничего более! Такие люди не могут остановиться. Риск – самый сильный наркотик, человек, который хотя бы раз его попробовал, уже не слезет с иглы. Даже если он действительно завяжет с квартирами, найдёт себе что-то другое. Мало ли возможностей рискнуть? И рано или поздно...
– Но ведь мы... не обязаны идти с ним до конца? – осторожно спросила Ксюша.
Григорий помолчал, обдумывая ответ. Его впалые щёки, казалось, ещё больше ушли внутрь.
– Это зависит от того, – с расстановкой сказал он, – какой будет конец. Точнее говоря, окажется ли удачной затея с Модильяни. Если нам повезёт... а нам должно хорошо повезти, тогда что ж – можно будет с чистой совестью закончить наши отношения со Святославом. Он ни в чём не сможет нас упрекнуть. Ведь без нас он бы не провернул ни одного ограбления. Да и потом, мы из другого теста. Риск – отнюдь не наша стезя. Ты со мной согласна?
Ксюша пожала плечами.
– Трудно с тобой не согласиться, – с лёгким налётом кокетства ответила она. – Вот только...
– Что только?
– Только чем же тогда нам заниматься потом?
Григорий от удивления даже притормозил.
– Что ты хочешь сказать? Как это чем заниматься? У тебя есть занятие... то есть работа. И я, знаешь ли, тоже не баклуши бью.
Его кузина вздохнула.
– Да нет, ты меня не так понял. Я не о том, что нам нечем заняться, просто... это ведь будет совсем не так интересно.
Довесов открыл было рот, чтобы возразить, но внезапно понял, что она права. И в самом деле, разве после отхода от “дел” лишь жизнь Святослава станет пресной? Святослав, положим, по–настоящему отойти от них не сможет, но они? С каждом новым ограблением их действия носили всё более безрассудный характер, доза адреналина, выбрасываемого в кровь, росла. И вдруг всё прекратится, они полностью вернутся к старой, привычной жизни? Конечно, в известном смысле они и не прекращали её вести всё это время. Но не стала ли внешняя, показная сторона их бытия слишком условной, не дающей никакого удовлетворения, не приносящей настоящих эмоций? Сейчас это казалось ему очень вероятным. А значит, покончить с той жизнью, в которую их втянул Святослав, будет непросто.
– Знаешь, в чём-то ты права, – сказал Григорий. – В чём-то ты определённо права...