...Оказывается, древние стены, скрытые от нас землей, подают нам сигналы. Может быть, даже молят о спасении - если учесть, что по данным ЮНЕСКО, каждый день на нашей планете погибает до десяти артефактов*, имеющих всемирное значение и каждые десять минут разрушается объект, представляющий собой историческую ценность.
Причины утрат могут быть разными. Перед стихийным бедствием мы бессильны. Но не только оно наносит ущерб культурному и историческому наследию. Сколько артефактов уничтожается во время земляных работ, когда начинают прокладывать дорогу или строить дома? Хорошо, если бульдозерист заметит: внизу что-то есть. А если не заметит?
Земля Израиля напичкана древностями. О том, что многое уже удалось извлечь благодаря труду археологов и их добровольных помощников со всего мира – мы можем судить по богатым музейным экспозициям в Тель-Авиве и Иерусалиме. А сколько древностей еще ждет под землей своего часа? И кто доберется до них первым – ученые и специалисты, или «черные» археологи, занимающиеся незаконным промыслом и разоряющие ради наживы «культурные слои»?
Древние стены подают нам сигналы. Так, во всяком случае утверждают ученые, работающие на стыке двух наук – археологии и геофизики и научившиеся их расшифровывать, или, выражаясь научным языком – интерпретировать.
Как рождаются сенсации
Однажды в Сети взорвали очередную сенсационную «бомбу»: трое «русских» ученых изобрели «археологический эхолот» для поиска древностей, залегающих на глубине. То есть, некий прибор, позволяющий просвечивать землю и находить бесценные артефакты.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что на самом деле никакого прибора нет, и «сенсация» родилась благодаря плохому переводу научной статьи с английского на иврит, а затем с иврита на русский, где сообщалось о новой геофизической методике, применяемом в археологии. Одно было безусловной правдой: авторы его, действительно, «русские» ученые из Тель-Авивского университета геофизики Лев Эппельбаум и Леонид Альперович и математик Валерий Желудев.
- Мы не изобрели новый прибор, - говорит мне профессор Лев Эппельбаум, - мы разработали комплексный метод, который помогает обнаруживать остатки древних объектов, залегающих под землей. Что значит комплексный? Потому что он состоит из набора семи геофизических методов (микрогравиметрии, детальной высокоточной магниторазведки и других), которые в сочетании дают очень неплохой результат.
От подводных лодок – к археологическим находкам
- На методе очень низких частот (VLF), которым я занимаюсь с 1990-го года, остановлюсь чуть подробнее, - продолжает профессор Эппельбаум. - Потому что в нем и заключается главная ценность нашей методики. На самом деле метод VLF известен давно, но крайне редко применялся в археологии.
В 1960-е годы начали строить специальные радиостанции военного назначения, работающие на очень низких частотах, чтобы осуществлять постоянную связь с атомными подводными лодками. Всего в мире есть 35 таких станций, которые работают круглосуточно.
Я создал систему интерпретации сигналов очень низких частот на новой основе, которую можно использовать для поиска крупных археологических объектов, залегающих на глубине. Единственное ограничение метода VLF: он не годится для поиска мелких артефактов. Но кроме VLF у нас есть еще шесть «рабочих инструментов» (потому методика и называется комплексной), которые помогают обнаружить и «мелочь».
Вы знаете, о чем мечтает геофизик, занимаясь подобной разработкой? Исследовать предмет в однородной среде, когда рядом нет других «возмущающих» объектов, затрудняющих прочтение сигнала, идущего от возможной находки. Но такого не бывает. В районе поиска всегда масса помех, создаваемых линиями электропередачи, индустриальными и другими объектами, геологическими неоднородностями и прочими факторами. Какой же выход? Превратить своего «противника» в «помощника»: считывая помехи, учитывать их роль в неоднородной среде, подбираясь таким образом к искомому объекту. Это все равно, что контрприем на ринге, когда борец использует прием противника, проводя свой контрприем.
- Кстати, а кто из ученых первым начал применять геофизические методы в археологии?
- Английский геофизик Aitken в 1960-м году. Но первыми попытки были довольно примитивными. Со временем методы совершенствовались, появилась аппаратура, позволившая достичь гораздо большей точности считывания. Улучшались и способы обработки и интерпретации сигналов, идущих от объектов, залегающих на глубине.
- Как давно мы проводите подобные исследования?
- С 1997 года я опубликовал в этой области более 25 статей: я имею в виду только археологическую геофизику. Обо всех методах, которые лежат в основе нашей методики, мы докладываем на международных научных конференциях, и продолжаем их совершенствовать. В рассказе об археологической геофизике не обойтись без упоминания доктора Сони Иткис: она геофизик, но работает не в университете, а в управлении древностей и, в отличие от нас, занимается в основном полевыми исследованиями. Ее вклад в эту область огромен.
От теории к практике
- В какой стадии находятся ваша разработка? Применяете ли вы ее на практике? – спрашиваю я своего собеседника.
- Да, и довольно успешно. Более того, к нам обращаются за помощью и из других стран. Иногда мы им помогаем, но у нас весь и своей работы хватает...
- Какие древние объекты удалось обнаружить в Израиле с помощью археологической геофизики?
- Наша методика помогла обнаружить останки древней крепости, древнеримской дороги и акведука, древние плавильные печи... В районе Латруна есть археологический объект Эммаус, имеющий громадное значение для христиан (находится вблизи монастыря Латрун). Мы тоже проводили там исследования совместно с доктором Соней Иткис и сумели найти пещеру, где обнаружили скопление масляных светильников из обожженной глины. Была еще одна необычная находка – неразорвавшаяся бомба, относящаяся по времени к периоду британского мандата.
Мы проводили исследования на археологическом сайт Йодефат вблизи Хайфы, где обнаружили остатки древнеримской крепости. В районе Мегиддо были идентифицировали остатки древнеримской площади, залегающие на глубине чуть больше двух метров, ворот - на двух с половиной метров, и жилища из базальта более позднего периода.
На раскопках в районе побережья Ашкелона мы нашли скопления преисторического мусора, на участке Мунхата (в 25 километрах к югу от озера Киннерет) останки древних захоронений, на участке Тель Кара Надид (10 километров к северу от Эйлата) – древние плавильные печи. И это еще далеко не полный список.
Преимущество нашей методики в том, что все возможные варианты мы рассматриваем комплексно, в системе, разрабатываем цифровую предварительную физико-археологическую модель, то есть немалую часть всей работы выполняем еще до выезда в поле, учитывая возможные помехи в районе поиска. До сих пор осечки не было.
Почему израильские подрядчики не зовут геофизиков
- Я постоянно общаюсь с коллегами, которые работают на археологических объектах во всем мире. В европейских странах существуют специальные Центры археологической геофизики. Они финансируются государством, поскольку речь идет о поиске национальных ценностей. В Италии таких центров шесть, во Франции – четыре и четыре в Германии.
- А когда появился первый центр и где?
- В Милане, в середине 1960-х годов. Теперь их в Италии шесть, и все они ориентированы только на поиск археологических ценностей. В Италию приезжает огромное количество туристов, и государство заинтересовано в обнаружении новых археологических объектов, которые могут пополнить коллекцию местных достопримечательностей.
Археология – не прибыльная область и не может быть прибыльной по определению. Но любое государство дорожит своим историческим и культурным наследием и поддерживает археологические проекты. В странах, где есть Центры археологической геофизики, те же дорожные работы не начнут до того, как геофизики не проверят, не пройдет ли она в районе археологических объектов, залегающих на глубине.
Это я рассказал вам, как должно быть. А что мы имеем в Израиле? Здесь, когда строят новую дорогу, или любой другой объект, начинающийся с земляных работ, геофизиков не приглашают.
Довольно типичная ситуация: подрядчик начинает работы и вдруг обнаруживает на своей строительной площадке древний объект. По идее (закон обязывает), он должен тут же остановить все работы, вызвать на место археологов и ждать, пока они не закончат исследование участка. При этом неизвестно, получит ли подрядчик компенсацию за вынужденный простой, и чем он и его рабочие, которым он платит деньги, будут заниматься все это время.
Были случаи, когда подрядчики приказывали рабочим устранять неопознанное препятствие на своем пути, чтобы не иметь простоев, не терпеть убытков и так далее.
Вы скажете: такого не должно быть в правовом государстве. Ведь есть же закон, который все обязаны соблюдать. Согласен. Но, понимаете, в чем дело, не всегда можно провести четкую грань между целой археологической древностью и полуразрушенным остатком «неизвестно чего». Иными словами, подрядчик всегда может оправдаться, заявив, что принял остаток стены за геологическую породу. Такие случаи, к сожалению, были. Но к чему я все это веду? Когда на месте будущего строительства не проводят геофизических исследований, чтобы убедиться в отсутствии на участке археологических ценностей – может случиться всякое, и ценные артефакты будут безвозвратно утеряны.
- Кстати, а о какой глубине идет речь?
- В Израиле культурные слои, представляющие наибольшую ценность, залегают на глубине от 50 сантиметров до семи (максимум - десяти) метров. Это не случайные цифры. Осадочные отложения образуются с определенной «скоростью»: 10 тысяч летв среденем «умещаются» в четырех-пятиметровый слой. Если учитывать доисторический период, то получается около десяти метров: на этой глубине мы можем обнаружить пещеры, в которых жили люди на территории нынешнего Израиля 20-30 тысяч лет назад. Самый интересный период для исследований – это последние пять-семь тысяч лет.
Израиль – маленькая страна
- Израиль – маленькая страна с наибольшей плотностью археологических объектов на единицу площади, - продолжает профессор Эппельбаум. - И еще раз повторю, что Израиль – маленькая страна, но в другом контексте. У нас не так много средств, чтобы их разбазаривать.
Комплексная методика на стыке геофизики и археологии дает государству возможность сэкономить много денег. Каждый метр археологических раскопок обходится в приличную сумму. Снимать песок кисточкой буквально милиметр за милиметром – труд тяжелый и кропотливый.
Предположим, исторические свидетельства указывают, что в данном месте жили люди. И археологи начинают копать, снимая один слой земли за другим и расширяя зону поиска, тратя массу сил и средств. Но можно ведь и иначе. Наши методы позволяют не только обнаружить объект, но и определить, каких он размеров, на какой глубине залегает и даже указать его физические свойства (имеем ли мы дело с древней дорогой, печью, или культовым сооружением?) Получив первичные данные, мы исследуем их и строим трехмерную модель, которую можем передать археологам, а они уже пусть решают: стоит им тут копать или нет. И если решат, что стоит, то это уже будут раскопки не вслепую.
Почему в Израиле нет Центра археологической геофизики
- А почему в Израиле, где самая большая в мире плотность артефактов на единицу площади, до сих пор не создали Центра археологической геофизики. Сама идея вообще когда-нибудь обсуждалась?
- Около десяти лет назад мы говорили об этом с администрацией Тель-Авивского Университета. Идея была принята на «ура». Но возникли неожиданные препятствия: у университета начались проблемы с деньгами – с тех пор речи о центре больше не велось. Позднее я вел переговоры с частными спонсорами, нашел одного, который был готов пожертвовать на создание Центра 50 процентов необходимой суммы. Но у университета не было возможности добавить недостающие 50 процентов.
- А о какой сумме идет речь?
- В первый год потребуется полтора миллиона долларов, поскольку нужно будет закупить необходимую аппаратуру, а в последующие – не более шестисот тысяч - на проведение полевых работ. В масштабах страны с таким богатейшим историческим и культурным наследием – это ерунда.
Кстати, студенты, которым я читаю в нашем университете единственный в стране курс археологической геофизики, постоянно меня спрашивают: «Когда мы сможем проводить исследование в поле?» Но что я могу предложить им, когда у нас нет Центра археологической геофизики? Только редкие выборочные поездки, да и то, если удастся получить небольшой грант на исследование определенного объекта, что случается не так уж часто. Который год мы пытаемся решить эту проблему на собственном энтузиазме. Хотя в принципе, ведь это государственная проблема.
Геофизики и археологи
- Археологи проявляют интерес к вашей методике? – спрашиваю я профессора Эппельбаума.
- Например, кафедра археологии одного из израильских университетов на протяжении чуть ли не полувека получает очень серьезную финансовую поддержку от семьи Рокфеллера и благодаря ей проводит раскопки. Археологи делают свою привычную работу, а когда начинаешь говорить с ними о способе, который позволит более экономно и рационально потратить средства, появляется ощущение, что не очень-то они этому и рады. Деньги-то все равно идут. Какая разница.
Наука и политика
- Вы получали другие заказы, не связанные с археологией, из других стран?
- За три последних года я получил три международных гранта. Благодаря одному из них я провожу совместно с Иорданией и институтом геофизики Израиля исследования карстовых пещер в районе Мертвого моря: если раньше здесь образовывались десятки провалов в год, то теперь уже сотни, что связано с понижением уровня Мертвого моря. Ситуация очень тревожная.
Есть еще один интересный и очень сложный проект, в котором мы с профессорами Леонидом Альперовичем и Валерией Желудевым участвуем в сотрудничестве с учеными из восьми европейских стран, связан с мониторингом железных дорог на предмет стихийных бедствий – землетрясений, оползней, а так же терактов. Когда он был еще на стадии рассмотрения, в Газе обострилась ситуация, и Израиль проводил защитную военную операцию. И вдруг представители двух стран – Норвегии и Швеции заявили, что представители Израиля не могут участвовать в проекте, мотивировав это так: «Мы решаем задачи, как защитить жележные дороги от террористов, как же может быть в числе исследователей Израиль? Это же страна-террорист!» Нас могли выбросить из проекта, если бы не принципиальная позиция ученых из Италии, которые сказали: «Если Израиль не будет участвовать в проекте, проект вообще нужно закрыть!»
Дело в том, что наше участие в проекте заключается в комплексной интерпретации исследований, представленных коллегами из других стран. Если мы свою часть не сделаем в срок – у наших коллег из других стран образуется простой. До начала операции в Газе мы успели проделать довольно большую часть работы, и вдруг шведы и новержцы отказываются с нами сотрудничать по надуманным политическим причинам!?
Курьез заключается в том, что в рамках этого проекта у меня в подчинении оказались двое шведов – тех самых, которые предлагали исключить из него Израиль. И теперь я вынужден вести себя с ними предельно осторожно, чтобы меня не упрекнули в личностном пристрастии: даже, когда мои шведские коллеги делают не совсем то, что нужно, я предпочитаю молчать и играть с ними по другим правилам, не таким, как с остальными участниками проекта. Что поделаешь. Пресловутая политкорректность!
- Мне осталось задать вам последний вопрос: вы выбрали для себя геофизику случайно, или тому были причины?
- Думаю, что не случайно. Мой отец – геолог, специалист по подводному бурению, кандидат наук. Он работал главным инженером разных экспедиций на Большом и Малом Кавказе и часто брал меня с собой. Так что я постоянно вращался в этой среде.
*Артефакт (от лат. artefactum - искусственно сделанное) - древняя вещь, которая имеет особую ценность, или наполнена особым смыслом.