Жила была Верочка. Верочке было двадцать девять лет, и была она глубоко замужем за Андреем. Любовь была первая, сильная и навсегдашняя, как считала Верочка. Собой Верочка была недурна, но и не считалась красавицей. Умом не блистала, но и дурой назвать ее язык не поворачивался. Была в меру хозяйственная, в меру работящая, но не в меру заботливая. Собой Верочка представляла симбиоз тургеневской девушки и некой феюшки: искренне удивлялась нечестности людей, искренне краснела от пошлого анекдота и искренне верила любимому супругу.
Супруг у Верочка надо сказать был на голову выше ее: статный, умный, надежный, работящий, за ним она была, как за каменной стеной. А что еще надо подобным феюшкам? Андрей зарабатывал, оставив Верочку парить над хозяйством, как того она и хотела. Периодически он намекал, что не плохо бы ей поработать. Нет, у них не было финансовых трудностей, просто Верочка была фанатична до хозяйственных вопросов и апатична к интеллектуальным. Она могла порхать над своими белыми фарфоровыми тарелочками и столовым серебром, доставшимся ей от бабушки; могла неделями выбирать новые занавески, хотя прежним было всего пара месяцев. При этом Верочка не отягощала себя чтением книг и серьезными фильмами. Она была хладнокровна к театру, но любила балет. Как когда-то заметила Верина мама: «Все потому что золотая моя не любит рассуждать, ей красота должна в лицо бросаться».
Верина мама была дамой абсолютно противоположной: умная, дерзкая, строгая, совмещала в себе все сразу. Она была боевой подругой и надежным тылом, стратегом и интеллектуалом. Она дала дочери все возможное, но опустила руки дать ей высшее образование, ибо Верочка вылетала три раза с разных факультетов разных институтов. Понимая, что занимается делом бесполезным, Ольга Аркадьевна (так звали мать Верочки) купила отроку диплом для галочки и отправила на курсы дизайна для профессии. В последнем дочь преуспела, и Ольга Аркадьевна даже было подумала, что ребенок найдет себя в этом. Но дизайнерить Верочке хотелось только дома. Плюнув на свои жалкие попытки приучить дочь к труду, Ольга Аркадьевна выдала ее замуж, и все как-то наладилось.
Верочка жила в своем прекрасном мире радуг и единорогов, шагала почти на касаясь пола; казалось, что если Верочка запоет, то со всей округи сбегутся звери и слетятся птицы, как на зов любой диснеевской принцессы. Она была так не похожа на других людей, так выделялась из массы своей такой средненькой внешностью и средненьким умом, своим детским взглядом и инфантильностью, что, как полагала Ольга Аркадьевна, и сыграло ей на руку, и она влюбила в себя Андрея. Верочка была именно Верочкой. В семье ее иначе не называли, лишь подруги по-разному склоняли ее имя. Но никто и никогда не назвал бы ее Верой Павловной, ибо Верочка была феюшкой.
В свои хозяйственные дни Верочка развлекала себя ток-шоу и новостями шоу-бизнеса, любила почитать светскую хронику и коллекционировала Cosmopolitan, слушала среднечковые попсовые группы, чьи песни моментально исчезали из памяти, так как не были обременены глубинным смыслом и сложной интересной музыкой. Все у Верочки было легко под стать ей. Кроме ее подруг. Подруги у Веры были совсем не такими, как она. Они и сами иногда думали, почему дружат с ней, и приходили к выводу, что, во-первых, они со школы вместе, а во-вторых у Веры просто потрясающая мама. С мамой Верочки ее же подруги могли говорить обо всем: сначала о тайных свиданиях, о которых их родители ни сном, ни духом; потом о первом сексуальном опыте; потом вообще о жизни, а дальше о трудностях в семейных вопросах. Кроме всего прочего, Верочку подруги любили и понимали, что друзей, кроме них, у нее больше не будет, так как Верочке сложно давались новые знакомства, она была не в тренде и казалась всем блаженной. И Верины подруги просто были рядом, чтобы хотя как-то притягивать ее к земным вещам, вталкивать в ее голову здравую информацию, развивать ее.
-Как он еще ее не бросил? - удивлялась Верочкина мать, а потом сама себя отвечала, - Должно быть, девочка в других вещах более способная.
От подобных слов Верочка краснела, подруги хохотали, а мать Веры только и думала, что невозможно не любить своего ребенка, но возможно не иметь к нему интереса и уважения. Ольга Аркадьевна смотрела на Вериных подруг и завидовала их родителям: такие бойкие, остроумные, успешные, разносторонние и интересные. Как могла ее дочь соперничать с ними, такими ярками, такими живыми. Потом ей становилось стыдно за свои мысли, она обнимала дочь и приговаривала: «Зато роды у меня были очень легкие». Ольга Аркадьевна любую грустную мысль пресекала толикой юмора, отчего казалась особенно непоколебимой и нравилась окружающим еще больше.
В очередной вечер, ушедший утром на работу Андрей позвонил домой и сообщил, что задержится с мужиками в баре, пятница как никак, а выходные, начатые в пятницу, увеличиваются на один день. Верочка беспрекословно дала добро и сообщила, что тогда позовет девочек и маму. Муж сказал, что конечно, пятничный вечер любимая должна провести с подружками и повеселиться. Верочка нарядила стол (уж поверьте, она именно наряжала стол), поставила на него шампанское, заказала суши и созвала девчонок.
Минут через тридцать-сорок гвардия собралась в полном комплекте. Лена: веселая хохотушка, легкая на подъем, с живым умом и быстрой реакцией на неверно оброненную фразу. Лена была высокой, но не такой, чтобы назвать дылдой; с яркими черными глазами (скорее, они были карими, но очень уж темными), тонкими губами, присущими людям со сложным характером, чем Лена и отличалась, и темными волосами до плеч.
Следом пришла Инга: серьезная, рассудительная. Она мало смеялась, но умела тонко и ехидно подметить. Не любила «бабские» напитки и уважала качественный виски, что специально для нее всегда у себя держала хозяйственная Верочка. Инга была брюнеткой с вечно поднятой недовольной бровью, зелеными подозревающими глазами. Она производила впечатления непростого человека, но было это только впечатление. Инга была самым непосредственным другом Веры, легко прощала и быстро забывала обиды.
Последними пришли мама Веры и Света. Света была самой яркой внешне: легкие волны русых волос ниже лопаток, огромные глаза – блюдца, пухлые чувственные губы, вкрадчивый ласкающий слух голос и томный взгляд. Она умела крутить мужиками, она любила это делать. При этом была вполне состоявшейся профессионально и пудрила богатенькими самцам мозг скорее для тонуса, чем из-за нужды.
Бабсовет был собран. Ведьмы заполонили дворец сказочной принцессы. Золушка металась по кухне, а они восседали на стульях и потягивали свои напитки. Вечер начался.
-У меня новая любовь. – начала Света.
-Сколько? – спросила Инга.
-Недели полторы. – несколько смутившись проговорила в ответ Света.
-Я спрашиваю, лет сколько? – уточнила брюнетка.
-Аааа, - усмехнулась она в ответ, - пятьдесят четыре.
-Светик, он же такой старый! – искренне удивилась Верочка.
-Ты не понимаешь. Он такой статный, крепкий, надежный. В нем совершенно нет этой юношеской неуклюжести и этих средневозрастных переживаний. Он такой, ну, все по делу: «Ты мне интересна», «я тебя хочу,» - все четко, ясно.
-Ой, сдохнет он на тебе, как пить дать, - махала головой Верина мама. – Он без таблеток-то может еще?
-Может! – резко выкрикнула Света, а потом добавила, - Ну, я не видела во всяком случае.
-Это который за полгода-то? – опомнилась Лена.
-Ну, Новый год я встретила с Пашей, на восьмое марта был Олег Петрович – очень галантный мужчина, - несколько восхищенно и разочарованно добавила Света, - потом был Сашка, но это несерьезно, так студент, просто баловство. Дальше был Мишенька…
-А Мишеньке сколько лет было? – улыбалась Лена.
-Пятьдесят, - прошипела Света, - отстань! Потом Коля, потом Джим…
-Ну, слава Богу, мир не сошел с ума! Светка не просто проститутка, она интернациональная проститутка! – захохотала Лена затянув всех в свое веселье.
-Мой гинеколог говорит, что женщины делятся на три типа. – очень строго продолжила Света, - Фригидные, проститутки и нормальные. Фригидные ни с кем не спят. Проститутки спят со всеми, а нормальные с тем, с кем хотят. – заметила она.
-Ну и сколько лет, твоему гинекологу? – засмеялась Лена.
-Я больше ничего не буду рассказывать. – деланно обиделась Света, - У меня жизнь хотя бы яркая и интересная.
-Да никто не спорит, Светочка, никто, - поддержала Ольга Аркадьевна, - главное предохраняйся и будь сверху.
-Почему?
-Если он сдохнет, быстрее соскочишь.
Подруги снова смеялись. Смеялась и Света. Верочка же с осуждением смотрела на мать и улыбалась одним уголком губ.
-Почему бы просто не выйти замуж? – решила вставить она свои пять копеек.
-Потому что я хочу быть свободна…
-В половом вопросе - мы все поняли. – подытожила Инга, - У меня со Славкой все по-старому: мы работаем допоздна, потом ложимся спать. В пятницу около одиннадцати вечера у нас традиционных семейный секс под одеялом и в темноте. И желательно в позе сзади, чтобы я не смотрела на него осуждающе и не сбивала его с концентрации, потому как оргазм его тонок, как душевная организация нашей Верочки. По выходным мы едем по родителям, магазинам. Смотрим вечерами киношки, а дальше вновь приходит рабочая неделя.
-А сегодня как же? – удивилась Лена, - Как же традиционный секс? Или ты надеешься к одиннадцати успеть.
Подруги разразились хохотом.
-Ничего, - улыбнулась Инга, - подождет завтра. В конце концов хоть такое разнообразие. А ты, Ленка, чего расскажешь?
Все уставились на притихшую Лену. Она кокетливо улыбалась.
-Ну, не уж-то дожала? – хохотнула Света.
Лена вытянула вперед правую руку, на которой блестел среднего размера топаз.
-Не Голливуд, конечно. – промямлила, как зажеванная кассета Инга.
-Ой, да пофигу вообще, - ответила Лена, - я этого бизона и так раскулачила на шубу и нормальную свадьбу. Так что ничего, похожу пока с топазом. Не фианит хотя бы, - стрельнув глазами на Ингин безымянный палец заметила она.
-Ну и когда же торжество? – заинтересованно спросила Верочка. – Я уже вижу, какое платье мы тебе выберем! И какую фату! – понеслась.
-Веранда! Угомони талант! – скомандовала Лена, - Я сама определюсь, - ответила она, но увидев раздосадованное детское лицо Верочки, поспешила успокоить, - Ты стиль свадьбы определишь и организуешь все.
Вера верещала от счастья. От своей собственной свадьбы она не испытала столько радости, сколько сейчас от предвкушения грядущих приготовлений. Ни разу Андрей не доводил Веру до такого экстаза: она глубоко дышала, держалась за грудь, зачесывала растрепанные волосы – оргазм – дело психологическое.
-А сколько у нас времени? Когда ты хочешь?
-Летом, конечно, когда еще.
-Тогда времени у нас полно. Я все сделаю, все-все. Ленчик, я так рада за тебя, так рада.
-Верочка, уймись, ты ведешь себя как невоспитанный йорик. – Ольга Аркадьевна часто сравнивала дочь со странными на ее взгляд породами собак: Вера была и мопсом, и бульдогом, периодически она называла ее таксой, на чаще все же одаривала титулом благородного йоркширского терьера.
-А что Вы, теть Оль? Молчите да посмеиваетесь. – уточнила Лена.
-А что я, золотые мои? Что в мои годы у меня может быть? – оглядела она всех и, не найдя ответа, сообщила, - Разумеется, молодой любовник.
-Мама! – вспыхнула Вера, - Как можно?
-Действительно, как можно? У женщин же после сорока все зарастает!
-Мама! – взвизгнула Верочка снова.
-Теть Оль, какой он? Где? Как? – впечатлялись подружки.
-В фитнес-зале, где ж еще я могла подцепить юное тело. Мальчик неплох, даже вполне качественен. Что примечательно, не глуп. Был бы глупый, сами знаете… А так и поговорить можно, и делом заняться.
-Ой, теть Оль, Вы мой герой. – восхищалась Света, - Вот это жажда жизни. Моя мама уже больше бабушка.
-Моя мама вообще от слова «жопа» в обморок падает, -заметила Инга.
-Девочки, еще неизвестно, какими будете вы в пятьдесят пять лет. Никто стареть не хочет, просто не у всех выходит продлить молодость. Поверьте, они тоже в тридцать лет думали, что старость – это очень далеко. Но это самая распространённая ошибка – думать, что у нас еще много времени. И в итоге пока мы так думаем, жизнь-то и проходит: за работой, за пустыми днями, с лишними мужчинами, занимающее твое драгоценное время, с лишними людьми.
Подружки внимательно слушали свою наставницу и им становилось стыдно за мысли о собственных матерях. А кроме прочего, им становилось страшно, что вот такое прожигание жизни приведет их к несвоевременному распаду женской сущности. Инга как-то резко задумалась о разводе. Лена решила, что, возможно, свадьбу надо сыграть пораньше и сразу же приступить к работе над ребенком. Света оставалась Светой – она жила любовью и восхищением, и это ее омолаживало. А Верочка оглядывала своих подруг и жалела их: ведь у нее дом – полная чаша, муж - умница, работяга; в следующем году они запланировали ребеночка – все было правильно по заданному сценарию. А что у подруг? Пустота, темень, одиночество.
Из мыслей, в которые всех вогнала речь Ольги Аркадьевны выдернул телефонный звонок.
-Что это? – испугалась Лена.
-Телефон, девочки, - проговорила Верина мама.
-Вершок, ты в каком веке живешь? Стационарный телефон? Серьезно? – подняла бровь Света.
-Это часть дизайна, рабочего дизайна моего дома, - выходя из кухни проговорила Вера.
-Напрасная строка в квитанции – вот, что это, - пробурчала Инга.
Вера не ответила. В прихожей воцарилась тишина. Девочки притихли и переглянулись.
-Вер, все нормально? – уточнила Света.
Вера зашла в кухню белая как снег. В ее больших оленьих глазах стояли слезы, нижняя губа подёргивалась в неровном темпе, нос краснел. В подобные моменты она становилась очень некрасивой, но и очень несчастной.
-Звонила некто Лика. У нее любовь с моим мужем. Но он боится меня расстроить, поэтому не может от меня уйти. А Лика, между тем, ждет ребенка. – и разразилась рыданиями.
Шампанское потеряло актуальность. Инга разлила по фужерам свой виски.
-Так, стоп. Надо успокоиться. – начала Лена, - Что она сказала тебе?
-Он…он..она сказала, - заикалась Верочка, - что у них роман больше года. Что он ее любит. Что сейчас он в душе после их страстного секса, и она больше не хочет делить его со мной. Она ска…сказала, что я делаю несчастными сразу трех людей: ее, его и их ребееееенка. - рыдала Вера.
Лена, обнимавшая несчастную подругу за плечи, подмигивала другим, чтобы начали генерить идеи.
-Во-первых, - начала Инга, - пей, пей – не отказывайся, это нужно. Во-вторых, прекрати рыдать. Мы толком еще ничего не знаем.
-Да, верно, - подхватила Света, - может, это какая-нибудь его поклонница сумасшедшая. Много ведь таких случаев, да, девчонки? Преследуют мужчин, мешаю жить. Может, это как раз такая.
-Позвонить ему надо для начала. – предложила Лена.
Подруги на нее косо поглядели - зачем так топить мужика.
-Верно, надо позвонить и узнать, где он, - оживилась Вера.
Света с Ингой покачали головой и показали кулак Лене.
-Андрюш, а ты где? В баре? И мальчишки все собрались? А кто там из знакомых мне? Ааа. А дай ему трубочку. Поздороваться хочу. Просто. Нельзя. Куда вышел? Ааа. Ну ладно. А когда придешь? Хорошо. Девочки пришли. Веселимся. Люблю тебя. – разговор был закончен.
Наступила гнетущая тяжелая тишина. Повисло такое густое напряжение, что его можно было потрогать руками, такое плотное, тягучее, склизкое нечто.
-Ну, может, и правда вышел, - нервно прервала тишину Лена.
Подруги и Ольга Аркадьевна синхронно оглянулись на нее, а Вере будто дали сигнал – она завыла.
-Что я теперь буду делать? Как я буду жить? Я же думала… А он… Я же умру без него…
Ольга Аркадьевна резко встала из-за стола и дала дочери пощечину.
-А ну успокоилась! – крикнула она и села на свое место, - Из семьи, как видишь, он не уходит, значит, не хочет.
Вера прижимала к щеке ладонь. Губа предательски дергалась.
-Но он же мне изменил, мама, - прошептала она.
-И что? – подняла она бровь, - Обточился?
Подружки прыснули, но сразу же взяли себя в руки.
-Вер, ну, может, это несерьезно вообще? Так, кризис среднего возраста, боязнь старости, чего там еще боятся мужики, глубоко сидящие в браке?
-А ребеееееенооок? – выла Вера.
-Это еще не факт, что она тебе правду сказала, - заметила Света, - просто спровоцировать захотела.
-Да, да, - поддержали остальные.
Вера допила второй бокал. Успокоила лицо и впервые в жизни твердо сказала:
-С Игорехой трахнусь, он давно ко мне клинья подбивает.
Подруги оторопели. Света истерично хохотнула. Ольга Аркадьевна впервые посмотрела на дочь с уважением. Вера взяла в руки мобильный и стала искать номер, как вдруг раздался звонок на городской. Вера подошла к трубке, гости притихли и вышли в прихожую вслед за ней.
-Алло, - металлическим, не своим голосом ответила Вера, - Что? В смысле? Нет. Андрей. Нет. Вера. Нет. Алехины. Дааааа? Хорошо. Всего доброго. – Вера повесила трубку.
-Ну, кто там? – нетерпеливо начали подруги.
-Лика. Она ошиблась номером. Она звонила Наталье, жене Петра Высоцкого. Случайно не ту цифру набрала.
Вера нервно улыбнулась. Гости молчали, но чувствовали, как с души падает не камень, с души сходила лавина.
-Знаете, что самое удивительное сегодня произошло в моей жизни, девочки? – спросила внезапно Инга, - У кого-то еще, кроме Веры, есть стационарный телефон. И Вера знает, что люди трахаются.