Ощущала ладонью и цепкими пальцами шершавую зернёность питерского гранита. Набережная. Где-то поодаль звучали душераздирающие скрипы пришвартованных невских судёнышек и мелодичный звон Петропавловского карильона. Они перекликались между собой, перекрикивались. Тёплая августовская ночь в центре северной столицы. Мы будто общались тишиной, просто стояли и между собой молчали.
Сзади, под разведёнными мостами Невы, уже шли огромные суда. В море шли. А у меня в душе уже разливалось своё — море спокойствия, радости, умиротворения и сил для того, чтоб, наконец, всего достичь. Мы творили безумства, все доступные для моей спокойной жизни. Мы дышали солёным балтийским ветром, гуляли по мостам, а потом разводили их. И, кажется, волны эйфории тревожили моё душевное равновесие. Я была абсолютно счастлива от возможности перемещаться в сыром пространстве Питера и молча стоять с тобой на Яхтенном мосту, прошивающим залив стальной иглой насквозь. Ощущать всепоглощающую батофобию, а потом оказаться в плотной толпе восторженных, зачарованных туристов и не отрываясь, так же зачарованно, как и они, смотреть на одинаковые половинки Дворцового моста. Как мне нравилось молчать с тобой! Я бы так и осталась стоять просто рядом, посреди всех этих островов, рек и колонн. Рядом, но не вместе, и меня вполне это устраивало. Вполне. Я ведь уеду через день в уже обычную столицу, совсем не северную, свою родную и до тошноты нелюбимую. Зайду в вагон, пахнущий креозотом, пластиком и пылью вперемешку с рассохшейся резиной. И вместо гранитной неровности, нагретой редким питерским солнцем, под рукой окажется прохладная и вычурно накрахмаленная отбеленность железнодорожных простыней. Вместо переливающихся карильонов и тревожно раскричавшихся чаек, услышу, стук колёс и сиплый от дешёвых крепких сигарет голос проводника, предлагающего покинуть вагоны тем, кто провожает, а пассажирам — чай. Лимона у него не окажется... А вместо нашего молчания, ты будешь молчать уже по переписке, а я буду хотеть всё поменять, ведь мне гораздо больше нравятся твои неответы, когда я рядом. Я до головокружения, дрожи в теле и тремора в руках захочу всё вернуть назад: наше молчание за 800 километров от моего дома. Снова безмолвно стоять с тобой в парке уснувшего Калининского района или смотреть на то, как Литейный и другие мосты разводятся... Но похоже, открылся сезон навигации, и пока разводятся только наши с тобой...