Три ярких пятна скользили по стенам заброшенного альпийского тоннеля, три снопа света прорезали сырую тьму. Тишину нарушало шлепанье шести ног по лужам, тронутым тонким, прозрачным ледком. Впереди уверенно шагал пожилой человек в длинном сером плаще и клетчатом кашне – это был проводник, местный краевед, знаток кантональной истории Франц Грютнер.
За ним семенил другой господин не менее почтенного возраста в черном пальто, шляпе на по сезону и коричневых перчатках – уроженец Баварии Курт Штальберг, личность, хорошо известная в сообществе палеонтологов.
Третьим, шедшим рядом с ученым, был русский эмигрант в макинтоше, шоферской кепке, державший в одной руке фонарик, а другую скрывавший в кармане; нетрудно было догадаться, что в кармане спрятано какое-то оружие.
И действительно: человек (а это был русский эмигрант Николай Кармакулов) крепко сжимал сталь револьвера. Он постоянно оглядывался: не крадется ли кто-то следом, прислушивался к звукам в тоннеле. Но только шаги отдавались гулким эхом в длинном коридоре, пробитом еще в прошлом веке.
Тоннель должен был стать частью дороги. связующей кантоны Ури и Тичино. Однако затеянное почти сотню лет назад строительство сначала было остановлено из-за гражданской войны между кантональными лигами.
Конфликт закончился – и строительство возобновилось. Тоннель нужно было соединить с естественными пустотами внутри хребта, которым надлежало придать цивилизованный облик. Однако планы неожиданно натолкнулись на нежелание строителей продолжать работу. Поползли слухи, что в недрах горного хребта обитает нечистая сила. Рабочие клялись и божились, что видели в подземном мраке горящие глаза, слышали шорохи, издаваемые неизвестными существами. Администрация компании, строившей тоннель, пригрозила сеятелям слухов увольнением. Разговоры поначалу поутихли, но вскоре труженики сами начали брать расчет и покидать стройку. Дело в том, что однажды пропали двое строителей. Их не нашли, ни живых, ни мертвых, зато обнаружили кровавые пятна на полу одной из пещер. После этого практически все, трудившиеся на сооружении тоннеля, отказались работать.
На место уволившихся швейцарцев завербовали итальянцев, но и те, прослышав о подземной нечисти, расторгли контракты. В результате строительство тоннеля было заброшено. С тех пор мало кто отваживался сунуться в чрево хребта. Разве что преступники, прятавшие наворованное, иногда наведывались в тоннель и пустоты. Появлялись и просто любопытные, однако исчезновение троих спелеологов, случившееся в конце девятнадцатого века, наделало переполох, отвадив любителей ползать по подземным лабиринтам. Тем временем дорогу все-таки построили – в обход, через лавиноопасный перевал.
Обо всем этом поведал Франц Грютнер своим спутникам.
- Альпийские легенды. – объяснял он. – В горных селениях до сих пор рассказывают про мохнатых диких людей, будто бы обитавших в Альпах давным-давно и воевавших с нашими предками.
- Неандертальцы? – хмыкнул Штальберг. – Но это же десятки тысячелетий…
- Почему вы думаете, что остатки этих дикарей не могли дожить до исторического времени здесь, в труднодоступных пещерах? – обратился к бывалому палеонтологу Николай Кармакулов.
- Я думаю, этих дикарей мои соотечественники просто перебили, как в свое время римские легионеры истребили ретов, населявших альпийские долины, - продолжил краевед.
Лучи фонарей скользили по грудам щебня, ржавым останкам тележек, заледенелым лужицам и заиндевелым стенам. Что привело трех человек в недостроенный тоннель? Палеонтолог Курт Штальберг, которого в почтенные лета ударил в ребро бес политики, был членом Баварской народной партии. Однажды в пивную «Король Людвиг», где собирался актив мюнхенской организации, явились нацистские провокаторы. Однако на беду последних здесь же случайно оказался русский эмигрант Николай Кармакулов. В итоге коричневые вынуждены были ретироваться, однако их вожаки запомнили русского обидчика и устроили охоту на него, а заодно и на Курта Штальберга, с которым Николай был давно знаком. Теперь старые знакомые были вынуждены бежать из Германии через Швейцарию при содействии Франца Грютнера, многие годы переписывавшегося с Куртом Штальбергом на темы палеонтологии. Коричневые шли по пятам, и только заброшенный тоннель, о существовании которого преследователи не имели представления, мог выручить их.
- Тут, в пещерах есть целая колония летучих мышей, - просвещал швейцарец русского. – Я могу показать вам…
- Меня всегда волновал вопрос происхождения этих крылатых бестий, - перебил его палеонтолог.
- Они уже залегли в спячку, - продолжил проводник. – Висят как гроздья, это совсем близко, только свернуть налево и…
- Господа, наше дело – унести ноги, а не любоваться на пещерных летунов, - вклинился русский эмигрант. – Ибо пока мы будем глазеть на нетопырей, нас обнаружат штурмовики, и тогда пещера станет нам общей могилой, как для тех несчастных неандертальцев. Поверьте, эти парни шутить не любят.
Тоннель сделал поворот под углом почти в девяносто градусов. Впереди он расширялся – начинались классические пещеры со сталактитами в укромных гротах, просто сосулями с барабанящей капелью, хаосом скользких камней вместо аккуратных груд щебня, оставленных разбежавшимися от «нечистой силы» рабочими. Грютнер шел уверенно, ибо знал выход из пещерного лабиринта. Три луча теперь высвечивали тропинки между каменных глыб и рухнувших сталактитов. Ноги порой разъезжались на мокром каменном полу, одно неосторожное движение – и можно было повалиться на камни, в лучшем случае отделавшись ушибами, а то и сломать себе что-нибудь при падении. Но швейцарец с малолетства привык шастать по подземным пустотам, немец большую часть жизни провел в научных экспедициях, а русский тоже много странствовал по свету, при этом, будучи уроженцем Севера, ловко и уверенно передвигался по обледенелым поверхностям.
Проводник снял полинялый берет, стряхнул с него капли, надел снова, накрыл капюшоном, принюхался.
- Обратите внимание, какой здесь удивительный воздух, - обратился он к Штальбергу и Кармакулову.
- Действительно, микроклимат! Если бы не сырость и не холод… - палеонтолог поежился.
- Что вы знаете о холоде? Ведь вы не бывали на Новой Земле, - подкусил его русский друг.
- Для моих старых костей что Арктика, что швейцарские пещеры, - развел руками Штальберг. – Вы моложе меня и потому легче переносите… - его ответ неожиданно оборвался, сменившись полушепотом: - Слышите шаги?
Швейцарец и русский машинально обернулись.
- Не сзади, а впереди! – громко прошептал немец.
Рука русского зашевелилась в кармане. Заметив это, швейцарец полез во внутренний карман, где также таился пистолет. Немец был невооруженным.
Шаги звучали теперь громко и отчетливо, отдаваясь гулким эхом в подземных пустотах. Шли двое, переговариваясь на ходу.
Итальянцы, – произнес Грютнер. – Муссолини частенько засылает их в Тичино. Ищут тут ирредентистов. Теперь, видно, решили распространять свое влияние дальше на север страны.
- Я подзабыл этот язык, хотя отдельные слова разбираю, - тревожно вслушивался Кармакулов, не выпуская руку из кармана. – Говорят про какого-то Руди, с которым должны встретиться. Местный фашист что ли?
В пещере, где оказались наши герои, не был было видно ни одного бокового хода; глыбы и груды осколков были не выше колен. Потому единственное, что сделали они – выключили фонари. Тьма тотчас окружила, обволокла их.
Тем временем в конце коридора, соединяющего эту пещеру со следующей, появились крохотные огоньки, которые быстро выросли в пятна света. Два человеческих силуэта, отчетливо выделявшихся в желтых кругах от фонарей, быстро приближались. Лучи заметались по стенам коридора, затем пещеры.
- Лоренцо, тут кто-то есть! – прозвучал резкий, пронзительный голос. – Вон в тот угол посвети.
Грютнер, Кармакулов и Штальберг инстинктивно пригнулись. Но тщетны были их попытки спрятаться в подземном мраке: один фонарь высветил швейцарца-проводника, другой – русского.
- Мадонна! – невысокий, широкоплечий человек в черном пальто, феске с кисточкой светил прямо в лицо зажмурившемуся Кармакулову. – Да это же мой старый знакомый! Тот, что обрюхатил дочку дона Кардуччи!
- Мы ушли от нацистов, чтобы попасть в лапы фашистам! – невольно вырвалось у Штальберга.
- Лоренцо, посвети вот туда, влево. Там еще кто-то хрюкает! – человек в пальто и феске продолжал светить в лицо жмурящемуся Кармакулову. А Лоренцо направил луч туда, где, согнувшись в три погибели, пытался укрыться за грудой камней немец.
- Что с Лючией? – почти выкрикнул русский. – Она жива?
- Жива. Она в монастыре, - ехидно произнес человек, которого звали Луиджи Чезини, и с которым русский некогда был знаком. Как явствовало из диалога, это знакомство было не самым приятным. Между тем итальянец продолжал. – Твоего сына воспитал дон Кардуччи. Мальчишке сказали, что его мама и папа умерли.
- Сволочи! – по-русски выкрикнул Кармакулов. – А ты, наверно, неплохо устроился в теперешней Италии?
- Да, представь себе. Я начинал в сквадре, - в правой руке Чезини неожиданно, как по мановению палочки волшебника, появился пистолет. – С тех пор я воин великой Италии!
- А не просто бандит, как раньше, - закончил его фразу русский.
- Между прочим, я продолжаю поддерживать добрые отношения с синьором Франко Кардуччи, - в свете фонаря было заметно, как лицо мафиози расплылось в неприятной улыбочке. – Хотя наш дуче не любит крестных отцов, но я всегда заступлюсь за благородного дона, и власти мне поверят – я ведь сам власть. Одним из первых на Сицилии я примкнул к новому движению, поняв, что за ним будущее.
- У себя, в Италии вы – власть. Но здесь – суверенная страна Швейцария! – не выдержал Грютнер. – Вам нечего тут делать!
- В Тичино живут итальянцы, - отвечал фашист. – И я, Луиджи Чезини, сделаю все, чтобы эта земля стала, наконец. частью моей родины. – Он утробно захохотал, квадратная челюсть и полные губы содрогались от смеха.
- Спросите у жителей кантона, хотят ли они променять свою старинную демократию на тиранию, - с вызовом ответил Грютнер.
- Спросим, обязательно и непременно спросим, даже плебисцит проведем, - злобная улыбка опять заиграла на губах Чезини. После этого он вновь обратился к русскому.
- Ну что ж… Я выполню приказ, когда-то отданный мне доном и избавлю мир от твоего присутствия… - Рука с пистолетом целилась в лоб Кармакулова. – Молись, русский!
За спиной Лоренцо мелькнуло что-то темное. «Они еще и собак привели. Это осложняет наше положение…» - пронеслось в голове Кармакулова. В пещере гулко прогремел выстрел. В следующее мгновение раздался звон стекла, фонарь в руке фашиста погас. Это Николай стрелял сквозь полу макинтоша.
- Дьявол! Лоренцо, направь луч туда! – орал Чезини.
Кармакулов ничком лежал на каменном полу. Луч скользнул мимо него, высветив груду камней, а затем уткнулся в пригнувшегося Штальберга.
- Вот он! – дубоватый Лоренцо Ортини не разобрал, кто перед ним, и вскинул пистолет, чтобы сразить палеонтолога.
Курт Штальберг неминуемо пал бы от пули, если бы…
Страшный вопль ужаса и боли потряс своды пещеры.
- Мама миа! Оно вцепилось в меня-а-а! – в свете единственного фонаря было видно, как какое-то мохнатое существо схватило руку с пистолетом. Пуля ударила в потолок. Фонарь выпал из другой руки. Пещера погрузилась во тьму, только луч оброненного фонаря упирался в обломок сталактита, отражаясь от него и высвечивая небольшой уголок подземного зала.
- Что это?! – Чезини обернулся. И тут же что-то некрупное, но быстрое и проворное сшибло его с ног. Лоренцо продолжал орать:
- Оно прокусило мне руку. Рука немеет…
Его пистолет откатился в сторону. Итальянец пытался встать, но непонятное существо навалилось сверху.
- Свет! – закричал русский. Три фонаря зажглись почти одновременно, и нашим героям предстала жуткая картина: мохнатые, клыкастые твари терзали опрокинутых ими людей. Луиджи, изловчившись, выстрелил – и существо медленно сползло с него на пол.
- Он пытался меня укусить… - Чезини медленно вставал, опираясь одной рукой о каменную глыбу.
- Ни с места! – Кармакулов резко подскочил. Его враг еще стоял на одном колене, а он уже, выхватив из кармана пистолет, целился ему в лоб. Лоренцо хрипел, пытаясь сбросить с себя неизвестного хищника.
- Не в того целишься, - Луиджи опустил пистолет.
В подземном коридоре мелькнули еще две тени. Грянул выстрел – это швейцарец послал туда пулю наугад – и не промахнулся: из коридора донесся жуткий визг.
- Господа, мы с вами совершили открытие! – воскликнул Штальберг. – Эти звери напоминают… В это трудно поверить, но… Клянусь памятью Жоржа Кювье, но эти бестии определенно…
- Стойте на месте и молчите, если не хотите, чтобы они вас загрызли! – перебил Кармакулов. Стоило последнему на миг отвлечься, как Чезини тотчас вскинул пистолет и рявкнул:
- Бросай оружие, русский!
- Лучше помоги своему товарищу! – Кармакулов продолжал сжимать револьвер в руке. – Обернись! Он уже дергается в конвульсиях. Даю слово чести русского офицера, что не выстрелю!
Луиджи резко развернулся – и увидел, что тварь уже пости покончила с Лоренцо: его конечности отчаянно дергались, кровавая пена пузырилась на побелевших губах. Выстрелив в голову подземному монстру, мафиози-фашист бросился на выручку соратнику.
Зверь был убит наповал. Очертаниями существо напоминало скорее рептилию, но было покрыто шерстью, из пасти торчали изогнутые клыки.
Луиджи тряс Лоренцо, повторяя «Не умирай, я спасу тебя!» Но, судя по всему, было уже поздно. Через минуту-другую укушенный откинул голову, издав последний хрип. Он был мертв!
- Будьте вы прокляты! – истошно заорал Чезини. И, как будто откликнувшись на его вопль, еще одна бестия выскочила из коридора и с быстротой молнии кинулась к итальянцу. Его пуля отбила осколок сталактита, не причинив существу ни малейшего вреда. Пещерный обитатель вскочил на грудь Чезини – и зубы его впились в трепещущее тело человека.
Теперь выстрелил Кармакулов. Одна пуля ранила зверя в бок – и новый визг потряс подземные пустоты. Вторая же в свете его фонаря удачно поразила тварь в левый глаз.
Кармакулов тяжело дышал. Грютнер, испуганно оглядываясь по сторонам, светя себе фонарем, подошел к итальянцу и его убийце – оба были мертвы.
- Татцельвурм. Ожившая легенда Альп, - проговорил он. – Громадная ящерица, живущая в пещерах.
- Ящерица? – немец подбежал, спотыкаясь о камни, наклонился над телом. – Да ведь это же зверозубый ящер! Да-да! Его лапы расположены не прямо по бокам, как у большинства рептилий, а под телом, как у млекопитающих. И строение зубов свидетельствует о том, что перед нами – териодонт! Он должен был вымереть миллионы лет тому назад, но, как видите… Что поразительно – они покрыты шерстью! Возможно, эти создания имели постоянную температуру тела.
Кармакулов забрал пистолет Чезини и отдал его Штальбергу.
- Какая теперь разница! Их тела уже остыли. Кстати, я слышал про этих… зверозубов, - добавил он. – У нас на Северной Двине до мировой войны велись раскопки…
- Амалицкий? Как же не знать? – радостно воскликнул палеонтолог. – Я думаю, надо будет вернуться сюда со швейцарскими исследователями и…
- Надо сперва выбраться отсюда, - русский пошарил лучом фонаря по стенам, прислушался. – Кажется, вашей нечисти больше не слышно и не видно, - обратился он к швейцарцу.
- Да, - откликнулся тот. – Это определенно легендарный татцельвурм. А сейчас мы двинемся вперед, а потом свернем влево и скоро будем в долине.
- Вперед же! – скомандовал Кармакулов. – Оставим четвероногих и двуногих хищников гнить в пещере.
Пройдя десяток шагов по широкому коридору, проводник наткнулся на четвертого татцельвурма, убитого его пулей. Звероящер лежал, разинув пасть и вытянув лапы.
- Согласно преданиям, эти огромные ящерицы ядовиты, - швейцарец, надев кожаные перчатки, коснулся клыков. – Рассказывали, что их укус смертелен.
- Я встречал в Америке ящериц-ядозубов, - Кармакулов подошел к убитому существу. Тем временем палеонтолог, нагнувшись, потрепал черную шерсть:
- Да он еще теплый…
Челюсти татцельвурма сомкнулись как капкан, швейцарец вскрикнул: мощные зубы зверя не только прорвали перчатку, но и прокусили ладонь.
- Боже! Он укусил… - швейцарец мелко задрожал.
- Надеюсь, от этого яда имеется противоядие? – воскликнул Кармакулов.
- Конечно нет… Ведь это животное неизвестно науке, - проводник слегка качнулся. - Так ведь, господин ученый? – он бросил взгляд на палеонтолога.
Прогремел выстрел – это русский эмигрант решительно добил еще подававшего признаки жизни татцельвурма.
- Я доведу вас, - проговорил Грютнер. – Осталось не так уж и много. Я успею вывести в долину…
Кармакулов и Штальберг как по команде обернулись назад – туда, где лежали бездыханные тела двух фашистов. Они умерли в течение всего нескольких минут. Грютнер махнул рукой, увлекая за собой русского и немца. Они прошли еще метров двести по коридору и увидели боковой ход.
- Вот сюда, - швейцарец уже пошатывался, на лбу его выступила испарина.
- Вам плохо? – участливо спросил ученый.
- Немного… - Грютнер вытер перчаткой пот. – Пойдемте дальше со мной.
Ход был узким и низким, в некоторых местах приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой о каменный свод. Можно было бы выйти из подземелий и другим путем, через просторные пещеры, но швейцарец едва ли осилил бы этот путь. Грютнер начинал задыхаться – яд стремительно распространялся по организму. Укус издыхающей твари был слабым, потому и держался Грютнер дольше, чем итальянцы. А, может, организм альпийского горца был покрепче? Но вот он остановился, держась руками за стены, тяжело выдохнул. Было заметно, что ноги его подрагивают.
Сзади раздался шорох. Шедший последним Кармакулов обернулся. Из темноты глядели на него два недвижных красных глаза мохнатой рептилии.
Выстрел поразил татцельвурма в момент прыжка – он плюхнулся животом на пол в нескольких шагах от Кармакулова.
- Надеюсь, этот был последним, - сказал он, пряча в карман пистолет, и с легким упреком спросил проводника. – Почему же вы раньше не поведали нам об этих чудовищах из альпийских пещер?
- Я не верил… - просипел он. – Думал, что это сказки. С детства слышал про пещерных ящериц и смеялся над выдумками. А оказалось… Уже немного осталось… - Проводник вновь двинулся вперед, прерывисто и хрипло дыша.
Свет в конце тоннеля становился все ярче, ощутимо веяло морозным воздухом. Наконец. все трое вышли на широкую скальную площадку, откуда вниз вела тропа.
- Я останусь здесь, - Грютнер сел на камень, прислонившись спиной к скале.
- Мы отведем вас в ближайшую больницу, - Кармакулов попробовал взять швейцарца под руку, но тот только отмахнулся.
- Это бесполезно. Я останусь здесь… - Грютнер стал заваливаться набок, и Штальберг с трудом усадил его ровно.
- Ядовитые зверозубые, кто бы подумал, - шептал он, возясь с умирающим.
Как ни уговаривал проводника Кармакулов, швейцарец отказывался идти в ближайший городок. Впрочем, самостоятельно передвигаться он уже не смог бы – ноги отказывали Грютнеру. Бросив прощальный, полный сострадания взгляд на умирающего, русский и немец оставили его.
- Спасибо вам за помощь, за все, - Кармакулов пожал ему холодеющую руку, то же сделал и палеонтолог.
Тропа вела вниз, в живописную долину, припорошенную снежком, который уже начинал таять под лучами солнца. Вдали виднелись черепичные крыши, шпиль кирхи, здание вокзала. Спуск оказался относительно легким, и скоро оба уже шагали по дороге, ведущей в городок. На станции было пустынно – поезд отправлялся только через полтора часа. Беглецы купили билеты и уселись под сенью заснеженных каштанов, откуда перроны станции прекрасно просматривались, а вот Кармакулова и Штальберга отсюда не было видно. Постепенно территория вокзала заполнялась людьми.
- Вы знаете, что произошло после того инцидента в пивной «Король Людвиг? – спросил русский эмигрант немца.
- За вами охотились?
- Мне пришлось прятаться в захудалых гостиницах на окраине Мюнхена. А потом… В город прибыл на гастроли сам Александр Вертинский, и я, естественно, не мог отказать себе в удовольствии посетить его концерт. А эти негодяи как будто догадались, где проще всего найти русского обидчика и расквитаться с ним. Ну конечно же на концерте прославленного русского певца! И мне большую часть концерта пришлось шнырять за кулисами, убегать от троих вооруженных нацистов коридорами и темными закоулками.
Я прятался за декорациями, потом, найдя цирковые ходули, встал на них и встретил врагов. Одной ходулей я выбил пистолет из руки мерзавца, целившегося в меня, а другому нанес удар, пардон, в промежность, ненадолго избавившись от него. Третий после удара кубарем скатился по лесенке, отчаянно ругаясь. А в это время из зала доносилось «Ехали на тройке с бубенцами». Наконец, концерт завершился. Толпа поклонников и поклонниц с цветами и открытками для автографов хлынула за кулисы. И я растворился среди них. Когда же толпа рассеялась, я набрался наглости и ворвался в артистическую уборную:
- Александр Николаевич, выручайте соотечественника! – выдохнул я и потом парой фраз объяснил маэстро суть дела. И Вертинский предложил укрыться от них в платяном шкафу, как анекдотическому любовнику от ревнивого мужа. Я так и сделал. А что оставалось? Через минуту в помещение ворвались штурмовики и хотели обыскать его. Сквозь замочную скважину в дверце шкафа я видел разгневанного кумира, грозившего хамам полицией. И нацисты ушли несолоно хлебавши! Минут через десять я вылез из пыльного шкафа, извинился перед маэстро и поблагодарил его за помощь. А когда уже уходил, он вдруг обратился ко мне:
- Господин Кармакулов, - произнес он, изящно грассируя, - вы – первый человек, который не попросил у меня автографа. Ну, кроме тех чекистов, из-за которых я был вынужден покинуть Россию. Хотя и там был один…
И он вручил визитную карточку с автографом. Еще раз поблагодарив его, я покинул театр через черный ход и затерялся на улицах баварской столицы.
- Занятная история, - задумчиво проговорил Штальберг. Кармакулов же, порывшись в карманах, с гордостью продемонстрировал ему карточку.
Поезд, пыхтя и скрежеща сцеплениями, подходил к станции.
- Пора, - Николай встал. – Поспешим к шестому вагону.
Когда состав готовился отходить от платформы, он заметил в окно купе двух странных типов, суетливо бегающих по перрону и высматривающих кого-то: один – среди садящихся в поезд, другой – в вагонных окнах.
- Они! – Кармакулов тотчас пригнулся, то же сделал его немецкий друг.
…Состав набирал ход. Немец, улыбаясь, извлек из кармана пиджака какой-то комок и клочок ваты.
- Это – шерсть зверозубого монстра, а это – образец яда. Для меня они как для вас – автограф маэстро.