- Так, мужики, «нарощенные» опять играют в хороших парней. Все сделали чисто и быстро. Теперь нам штурмовать замок.
В голосе капитана чувствовалась злость. Оно и ясно. Лекарство от вируса – несколько сотен тысяч доз – было захвачено террористами. Все сделали быстро. Штурм, захват корабля-транспортера. Эвакуация с грузом, высадка в самом центре города на нескольких транспортниках и отправка агентов по всему городу. Они попросту начали раздавать лекарство людям. Тем не менее, основная часть запасов все еще была в замке, и уничтожать ее нельзя. Поэтому туда выслали двух братьев-новичков.
Последнее слово техники, созданные при помощи передовых технологий нано-имплантатации, они могли бы на обратном пути зачистить замок минимум от трети противников. Но нет. Они проявили гуманизм, сработали по инструкции, вошли и ушли так, чтобы не оставить следов. Враг даже не понял, что они там были. Теперь вместе с террористами будут умирать обычные вояки, то есть мы. Воистину гуманно.
- Гюнтер проведет вторичную разведку, отправит нам данные. Мы начнем штурм, а он устроит внутри беспорядок. Главное все провести быстро.
Да, скорость будет очень важна. Голос капитана звучал не в ушах, он передавался на мозговой имплантат обработки информации и воспроизводился сразу в голове. Поэтому пятеро преступников, что охраняли выходы из этого круглого зала, ничего не слышали. С активированной системой цветомаскировки я тихо, не торопясь, шаг за шагом постепенно изучал внутреннее устройство замка. Узкие коридорчики, выводящие в просторные комнаты или сплетающиеся с другими проходами, образовали целый лабиринт. Замок в центре города использовался как туристическая достопримечательность, охраны толком не было. Пять транспортников, что приземлились здесь, и высадившиеся из них полсотни солдат стали сокрушительной силой и без труда захватили строение менее чем за двадцать минут. К моменту прибытия спецназа защита была смонтирована и две оперативных группы пополнили список павших. Что-ж, они были солдатами и выполнили свой долг. Родственники получат приличную компенсацию, дети – бесплатное образование. В целом неплохо. Меня бы такая кончина устроила, будь у меня родня.
В очередном проходе вжался в стену – мимо проходил террорист. Забавно было бы, подсмотри кто-то за мной. Двухметровая махина, бесшумно пробирающаяся среди толп ничего не подозревающих людей. Сделав очередное фото с помощью искусственного глаза и пометив на нем еще одну цель, я прошел дальше. Глазные имплантаты, имплантаты в ногах, руках. Искусственные органы. Мозговые модификаторы. Интересно, сколько во мне от человека? Подобные мысли почему-то постоянно возникают в голове в такие моменты. Вновь человек, вновь вжаться в стену, обойти его, сделать снимок, пометить цель. Они не мешают работе, поэтому я просто позволяю им течь, наслаждаясь самим процессом размышлений на человеческом языке.
- Ну не стоит на «нарощенных» наезжать особо, по-моему, командир. Им приказали. Они сделали. Бой – не их специализация. Как там было: «Скрытное проникновение, скрытный уход. Не оставлять никаких следов» - так же им полковник сказал.
- Рик, поговорим потом, сейчас меньше думай – больше делай.
Сержант Рик. Отличный парень, умный, спокойный, надежный. С ним приятно работать, много не болтает и говорит по делу. Ровесник капитану, он никогда не стремился продвинуться по службе и в свои тридцать с небольшим уже был четырежды ранен, один раз серьезно. Теперь вместо ног у него ярко блестели новенькие имплантаты, не хуже моих. С капитаном они дружили, по вечерам вместе ходили в бар но, несмотря на это, капитан раз за разом давал понять, кто главный на операциях. Рик это принимал без обид и распоряжения выполнял четко. Сейчас, например, он замолчал, и, я уверен, начал пялиться в бинокль. Они ожидали данных от меня. Я переслал основной массив схем и изображений, пометки о противниках, данные о ловушках, растяжках, турелях. Оставалась пара комнат.
- Пятьдесят противников, десять комнат, длинные узкие коридоры, пять точек с турелями, много растяжек и мин, несколько точек, заминированных управляемой взрывчаткой. Заминированы не все окна, используем это. Группы один и два пробивают врата ракетами. Сразу после группы три и четыре обстреливают входы из реактивных огнеметов. Все четыре группы начинают лобовую перестрелку. Группы пять – восемь по команде штурмуют свободные окна, Гюнтер работает изнутри. Ждем от него отмашки и начинаем.
Командиры по очереди отчитались о получении приказа, я сделал последний снимок.
- Готово.
Мой голос был выставлен на повышенную громкость, даже громче капитана. Для того, чтобы его точно услышали.
- Начать штурм.
Четыре взрыва слились в один, воздух внутри стал, на мгновение, словно твердым и резкий мощный хлопок оглушил находящихся внутри. Ушные имплантаты загасили громкость, я переконфигурировал свой набор модификаций из режима проникновения в режим штурма. Два бесшумных пистолета из кобуры перекочевали в руки, из запястий выскользнули ручные гранатометы, а на поясе активировались пневмо раздатчики гранат. Ноги сменили форму, выгнувшись в обратную сторону, подобно лапкам кузнечика, а глазные и мозговые имплантаты поделили мозг на два автономных центра – теперь я мог одновременно целиться из обоих стволов. Так же включился силовой щит, кожа затвердела в местах, где не должна была сгибаться, генератор на месте сердца перешел в форсированный режим. Итак, пора устроить хаос.
Эхо взрыва еще не успокоилось, противники не успели открыть глаза, а я влетел в первую центральную комнату с командованием противника. Сброс светошумовой гранаты, хлопок и вспышка, фиксация ослепленных целей и четыре выстрела. Первая комната зачищена. Из коридоров, ведущих в нее, по мне открыли огонь. Два рывка – я в одном из проходов, в остальные полетели гранаты. Еще четыре выстрела, четыре трупа. Они даже не успели навести на меня стволы. И системы обнаружения скрытых противников у них нет. Нет и бионики. Да и времени и средств на подготовку по-настоящему опасной боевой группы у них не было. Ради чего тогда все это? Не мне решать, есть командиры. Рядом упала граната. Три рывка и я влетел в коридор, из которого она прилетела. За спиной прозвучал взрыв. Снова четыре цели. Четыре выстрела еще до того, как они, прячущиеся от скорого взрыва, заметили меня. Четыре прохода в следующие коридоры. В два полетели миниатюрные ракеты, в третий – граната. В четвертый влетел я. Там находилась автотурель, контроль над которой я получил заранее. Теперь, перенастроив орудие на огонь по форме террористов, я продолжил путь. В комнате, куда попала граната, лежало четыре убитых и пытались подняться два раненых. Еще два выстрела, еще два трупа. Итого вновь четыре. Видимо, сработал триггер и память начала выбрасывать в сознание воспоминания.
Именно в четыре года я пошел по своему пути. Мы с родителями возвращались домой. Напали очень быстро, отцу тут же перерезали горло. Мать затащили в проулок. Три молодых отморозка. Не знаю, что ими двигало, не знаю, сколько раз они это уже повторяли. В общем, мать и тело отца оттащили куда-то вглубь, туда, где не ходят нормальные люди. Раздались сдавленные крики матери. У отца был пистолет, он как-то учил мать стрелять. Я запомнил. Вытащил его из отцовской выпавшей сумки, пошел на стоны. В глухом лабиринте проулков звуки отражались отовсюду множественным эхо и на поиски ушло минут двадцать. Наконец, я нашел их. Шесть выстрелов – по два на каждого. Они даже толком не осознали, что случилось. Мать, в разорванной одежде, лежала и рыдала. Я протянул ей пистолет, потому что помнил, как отец говорил, что он не должен быть в детских руках. Мать взяла его, взгляд ее стал безумным.
- Прости, сынок.
Двенадцатый калибр при выстреле в упор разрывает голову на кусочки.
Противники скрылись за баррикадами и перестреливались с одной из штурмовых групп. Они планировали отступить и использовать растяжки, которые были установлены прямо возле их позиции. Я активировал камуфляж, пробрался к одной, натянул нить, пока не вышла чека, быстро и тихо ушел. Взрыв и куча осколков отправили противников на тот свет.
Убежав от тел матери, отца и тех, кто лишил меня их, я забился в какую-то щель и просидел там дня три. Хотя может четыре, а может и пять – я просто сидел, не воспринимая окружающего мира. В голове осталась пустота, я был слаб, я был один – родители переехали в Америку недавно и других родственников, да и просто знакомых, здесь не было. Не было больше ничего. Их лица, их голос, совместные прогулки теперь были лишь памятью и мозг усиленно пытался запечатать ее. Я раз за разом воспроизводил моменты из своей микроскопической по продолжительности жизни, запоминал каждый момент, что был рядом с отцом, рядом с матерью. «Кушай ложкой, руками едят только… Эх, ясно. Сейчас уберу» - я доставлял им много хлопот. «Смотри, какая машинка. Ее можно катать. Нет, она тебя не выдержит, не наступай на не… Эх, новую купим, когда подрастешь» - сотни фраз, обрывки из разговоров, их лица, чувство близости – все осталось лишь в моей голове. Я не чувствовал ни голода, ни жажды, да и понятия не имел, как раздобыть еды. Мне было всего четыре. Дни же шли за днями.
Дуло автомата начало показываться из-за угла. Одним рывком я преодолел шесть метров и, как только показалась голова противника, разрядил еще один патрон. Осталось пять патронов в одном пистолете и шесть в другом. В соседней комнате тепловизор показал шесть силуэтов. Еще одна ракета сорвалась с трубки внизу запястья. Раздался хлопок, я вошел в комнату и добил противников. Услышал тихий шорох рядом, за спиной. Резко развернул корпус, сводя возможный удар. Не ошибся. Совсем еще парень, даже без защитного шлема. Подросток лет четырнадцати пытался проткнуть меня штыком. Своим движением я сшиб его на землю, затем навел пистолет.
«Сын, помни всегда – ты мужчина, поэтому должен быть сильным. Терпеть боль, потом будут всякие трудности – их тоже нужно преодолевать. Нас когда-то не станет, и ты должен будешь суметь жить сам» - я смотрел на разбитые в кровь после падения ладони, сдерживая плач. «Па, а когда вас не станет?» «Еще очень не скоро, когда ты вырастешь и станешь старым». В какой-то миг эти слова вклинились в мою голову так, что выбить их не могло уже ничто. «Ты должен будешь суметь жить сам». Я вылез из укрытия, осознал, что сейчас упаду от слабости и жажды. Пошел в поисках воды. Выйдя в людное место и начав просить попить, я быстро понял, что людям плевать на меня. Потом понял почему. По городу сновало множество банд малолеток, которые держали свои районы. Вылезший из ниоткуда ничейный сопляк привлек внимание одной из них. Бугай лет четырнадцати, громила и гигант на фоне пяти-восьмилеток быстро нашел меня и спустил своих шестерок. Они затащили меня в очередной проулок, где жестко избили. Я потерял остатки сил и лежал, не в силах пошевелиться. Прохожим было плевать. Крупный мегаполис, множество миллионов человек. Одна семья из тысячи может лишиться кормильцев. Один из десяти детей-сирот не попадает в приют. Сотни сиротских банд становятся статистикой и люди перестают обращать на них внимание, как на любую статистику. И я стал одним из пунктов этого игнорируемого факта.
А вот эта группка забаррикадировалась правильно. Мины с датчиками движения, несколько растяжек перед входом на позиции, бойцы, следящие из-за баррикад сразу во все проходы. Я смотрел на это сквозь стену. Взял в руку гранату из раздатчика, вытащил чеку, подождал и швырнул изо всех сил в стену. Она отрикошетила, влетела в коридор и взорвалась, я тут же вышел из укрытия и попытался выцелить хоть кого-то. Увы, они каким-то образом успели спрятаться. Тут же несколько стволов показались из-за мешков с песком и сваленной в подобие стен мебели.
Я все же выжил. Пошел дождь и утолить жажду вышло, напившись из лужи. Забившись в какой-то угол, я лежал там до ночи, отдыхая и пытаясь восстановить силы. Осталось лишь одно даже не желание – скорее цель – выжить. Нужно было поесть, и я хотел сделать это ночью. На этот раз много прятался, не спешил выйти на открытое место. Я не смог бы убежать, не мог дать отпор. Дожидаясь, пока не станет совсем пусто, я бежал к мусорным бакам, быстро рылся, пытаясь найти хоть что-то съедобное. Увы, бездомные взрослые и дети регулярно их зачищали от любых полезностей. Все, что удалось найти – какая-то тяжелая и длинная железка. Зачем-то я ее взял. А спустя пару часов услышал возню – кошка дралась с крупной крысой. Забившись в темный уголок и пытаясь не шуметь, я ждал, пока возня затихнет и, как только стало тихо, выбежал и швырнул железку в кошку. Она убежала, оставив разодранное крысиное тельце. Дальше инстинкты сделали свое дело и я впервые попробовал сырое мясо. А потом пару дней пытался не кричать от боли в животе и меня постоянно рвало.
Вычислив траектории движения стволов, рассчитав их скорострельность и отдачу, я сместился в безопасный сектор и ни одна из двухсот пуль не задела меня, стоящего прямо перед противником. Поясной раздатчик выбросил еще одну гранату, прямо внутрь укрытия. Попутно расстреляв пару противников из соседнего прохода, я направился в него – разбираться с ловушками на основном пути слишком долго.
Потом я наткнулся на одну из банд. Как раз те парни, что избили меня. Начал следить за ними. Страх словно исчез – для его появления нужно стремиться жить, жаждать жизни. Я же просто выполнял просьбу отца, а сама жизнь ценности не имела. На второй день один из группки отделился от друзей и отошел достаточно далеко. Скрываясь в уже досконально изученном лабиринте проулков, я пошел за ним. Наконец, заметил подходящий момент, и мысль сама пришла в голову, а тело ее реализовало. Парень чуть постарше меня даже не успел среагировать на приближающийся топот маленьких ножек – железный штырь пробил его живот. Он молча посмотрел на него, потом на меня. Попытался крикнуть, схватился за живот и тихо застонал. Лицо было искажено ужасом, из глаз лились слезы. Обыскав его извивающееся, отказывающееся умирать тело, я нашел бутылку воды и немного старого хлеба, еще небольшой нож. Вытащил штырь из живота под резкий стон парня и убежал. Это был удачный день.
Штурмовые группы прижали противников и заставили их сбиться в толпу в одной комнате, за которую сейчас шел достаточно жесткий бой. Шестнадцать противников. Сегодня явно день числовой иронии. Быстро просчитав ход перестрелки, я выждал момент и рывком влетел прямо в центр комнаты. Несколько выстрелов из пистолетов, пара резких смещений для ухода от наведенных стволов и шестнадцать тел лежали передо мной.
Так началась моя новая жизнь. Я прятался, находил банды, выискивал самых уязвимых и нападал на них, когда те были далеко от группы. Если везло – находил еды на пару-тройку дней, если нет – искал новую жертву. Спустя пару месяцев разошлись слухи о маньяке-детоубийце, орудующем в плохих районах. В принципе все верно, только вместо сурового дядьки этим маньяком был едва научившийся ходить ребенок. Так продолжалось до шестнадцати лет, к которым я стал действительно опасным. Больше я не убивал малолеток, а работал по взрослым преступникам. Принцип тот же – скрываться и убивать. Возросли ставки. Я обзавелся пистолетом, нашел деньги и научился ими пользоваться, у меня появилась еда, много еды. Постоянные перемещения, частый бег развили меня физически, множество болезней и травм сделали сильным иммунитет. Я спокойно атаковал уже даже пары или тройки жертв, не давая им даже возможности среагировать. Я стал кошмаром преступников. Примерно в то время начались проблемы с первой бионикой, а также была модифицирована технология трансплантации живых тканей. Проблема с донорством отпала, все что нужно – живая ткань, желательно – здоровая. Все это стало идеальной средой для появления черных торговцев частями тела. Я видел нескольких таких, торгующих замороженными руками, ногами и внутренними органами. А вскоре узнал, откуда их берут.
- Герман, спасибо. Ты как всегда лучший. Без тебя погибло бы гораздо больше наших.
- Сколько умерли?
- Трое. И еще шесть раненых, один тяжелый.
Стоила ли доброта Пола и Джея, новых агентов, которые сменят нас, устаревающих биоников, трех жизней наших бойцов? При том, что преступники все равно были в основном убиты – пятеро пленных из числа сержантов, сорок пять тел – итог штурма. Лекарство уцелело, его уже переправляли настоящим хозяевам – главам фирм, их сотрудникам и членам семьи. Серая смерть – смертельный вирус, особенность которого в полной нечувствительности к иммунитету. Зараженные им становятся зависимы от вакцины, им требуется доза лекарства в неделю, иначе вирус начинает «поедать» их плоть, наступает омертвение кончиков пальцев, затем рук и ног, ушей и носов. Ядовитые клетки попадают во внутренние органы, и человек медленно гниет и разваливается на ходу. Срок жизни – три недели. Лекарства мало и его выделяют государственным служащим и их семьям, а также работающим на те или иные крупные корпорации. Остальные рано или поздно умрут. На фоне этого появилась организация сепаратистов, которые раз за разом выкрадывают запасы вакцины, раздают ее всем, кому успеют, а потом умирают, защищая оставшиеся инъекции. Довольно странно и не понятно, для чего, но пока есть они, у таких как мы есть работа.
- Где новенькие?
- Их отправили в аэропорт, убить лидера. Анна с ними, приглядывает незаметно.
- Ясно.
- Мужик, спасибо еще раз. Новички пусть занимаются своими важными делами – они важны кому-то, это точно, да и делают какую-то важную работу, с этим не поспорить тоже. Ты же нужен нам и помогаешь конкретно здесь и сейчас, спасая бойцов.
Ясно, он пытается меня успокоить, думает, что меня напрягает появление более совершенных оперативников.
- Капитан, этот отряд стал семьей для меня. Пока есть вы, я буду чувствовать себя нужным. Не переживайте, я спокоен. Те письма – чтобы начальство не расслаблялось.
Мы оба улыбнулись. Я направил два письма начальству. В первом жаловался, что теперь нас, старых оперативников, могут списать, и вскоре мы никому не будем нужны. Во втором жаловался на излишне мягкий подход нового типа агентов. Оба раза был вежливо послан, но я прочел переписку моего непосредственного начальства с начальством вышестоящим, которые обсуждали мои письма. Да, нас действительно ликвидируют в течение пары месяцев.
- Я еще нужен, кэп?
- А, да, вечно забываю. Ты же не солдат. Можешь идти. Везунчик со свободой перемещений, нам бы так.
- И половина бы опоздала на задание.
- Тоже верно. Отдыхай пока.
Я попрощался с бойцами, перебросился парой фраз с несколькими. В целом все было хорошо и прошло лучше, чем могло бы. Но в тоже время и хуже, чем могло бы. Если бы братья заминировали проходы, если бы они на обратном пути выбили хотя бы часть противников, штурмующим было бы проще. Плевать. Прошло так, как прошло. Я вызвал такси, сел в коптер и вновь вернулся к воспоминаниям – теперь от них не отвязаться и нужно вновь перемотать всю свою жизнь.
В шестнадцать меня выловила банда черных трансплантологов. Черный грузовик, шесть полных биоников – у меня не было шанса ни убежать, ни дать отпор. Они забрали все, что могли. Отпилили руки и ноги вплоть до плеч и бедер, вырезали почку и легкое, отрезали уши и нос, вырезали глаз. Предельно быстро, меньше чем за пару минут. Без наркоза. Остановив кровотечение, меня выбросили в проулок. До сих пор помню этот диалог: «Нужно добить, тогда денег больше возьмем – сердце, мозг, еще органы» «Мы не звери, и не убийцы. Пусть живет. Если нас поймают – сядем за вред здоровью, если убьем – за убийство». Что-же, тогда я тоже выжил. Научился ползать, орудовать ртом вместо рук. Собирал ловушки, используя канализационные люки, палки. Ловил мышей, искал съестное среди хлама. Так продолжалось пару лет, пока после очередной перестрелки банд я не наткнулся на протезированные тела. Отцепив протезы от их мертвых хозяев, я сумел их кое-как надеть. Тогда стало ясно, что ходить я больше не умею. Лучшее, до чего я додумался – надеть две пары ножных протезов вместо рук и ног и уковылять на них. Жить стало проще. Спустя неделю я смог ходить на двух конечностях, а слишком длинные руки, приспособил как орудия для убийства, заточив их и загнув одну как крюк. Так я стал монстром переулков или «ночным пауком», как меня стали называть банды. Я вновь выжидал жертв, теперь опять одиночек. Хватал крюком, пронзал шипом, обыскивал тело и уходил. Так продолжалось несколько лет. На меня устраивали облавы, охоты, пытались поймать убить, покалечить. Я уходил, прятался, затихал на некоторое время. Потом находил новую жертву. Потом бандиты все же пошли в полицию. И меня поймали. Продвинутые камеры, мощная система слежки, хорошие технологии не оставили мне шансов. Я даже не знал о существовании мобильных дронов и просто смотрел на летящий ко мне предмет. С этого момента моя жизнь улучшилась.
Экспериментальный проект по созданию полностью бионических бойцов. Крайне рискованный. Туда набирали добровольцев из числа приговоренных к казни. Предложили и мне. По инструкции должны были.
Я понимал, что мне говорят, но сам говорить не умел. Не умел читать и писать, считать числами тоже не мог. Во время вылазок за покупками вел себя как немой, здесь все считали меня недоразвитым монстром, что, впрочем, было верно. Тварь с дырами вместо лица, с чудовищного вида кустарными протезами, которая всю свою жизнь только убивала и по ночам грезила воспоминаниями о родителях. Но в тоже время мастер убийств, выживший во враждебной среде. Из длинной, перегруженной терминами тирады я понял, что меня или убьют точно, или возможно убьют. Я выбрал второе, кивнув, когда спросили моего согласия.
Нас, пять сотен подопытных, доставили на секретную базу. Начался процесс имплантатации. Мне наконец поставили бионику, я наконец увидел мир двумя глазами, почувствовал прикосновение к рукам. Затем нас разбили на две группы. В первую пошли те, кто был грамотен достаточно, чтобы начать тренировки. Из них не выжил никто – слишком много проблем и неисправностей было найдено. В течение того года вторую группу учили читать, писать, обучили основным наукам. Дали пробный тест IQ, сказали, что нужно будет сдать его, иначе потенциальный агент будет признан негодным и пойдет на утилизацию. Я написал его едва ли на тридцать баллов, но запомнил все вопросы и каждую ночь в голове решал их снова и снова, модифицировал, изменял задания и вновь решал. Также начал изучать биологию, химию и физику, информатику, разобрался с программированием. К концу года обучения результаты итогового теста IQ были больше ста сорока баллов, что весьма удивило проверяющую комиссию. Так же я освоил взлом компьютерных систем. Здесь весьма иронично сочетались весьма тонкие и сложные технологии электронного взлома с примитивными способами получения данных. Какие-то пароли и логины и подсмотрел с помощью нескольких зеркал, какие-то просто запомнил по нажатиям клавиш, данные нескольких сотрудников выяснил, попросив их от имени их друзей. В общем, в итоге я имел доступ ко всем рабочим перепискам, знал о других агентах и сотрудниках все, что могло пригодиться. Второй год заняли тренировки с бионикой. Тактика, стрельба, рукопашный бой, упражнения на координацию. Нас вывозили в море, проверяли на нас действие взрывов и тех или иных снарядов, просчитывали прочность защиты. Наконец, третий год стал годом практики.
Нас отправляли на различные операции, штурмы. Кто-то умирал от собственных ошибок, кого-то подводила тогда еще не надежная бионика. Нас раз за разом модифицировали, исправляли ошибки, но всегда появлялись новые. В итоге из пяти сотен рекрутов до конца третьего года дожили двенадцать. Я был среди них. Анна Наварре также была там. Неуправляемая, с неизвестной предысторией, но жаждущая убийств, она держалась особняком, как и я. В какой-то момент мы осознали, что понимаем друг друга практически без слов и на операциях старались держаться вместе. Это все еще была часть обучения. Нас регулярно забирали транспортные челноки, отвозили на место боевых действий. По дороге доводилась цель, давалась схема места действия, инструкции. Далее была высадка, выполнение задачи, возврат. Это длилось еще три года, в течение которых мы с Анной не раз спасали друг друга, других агентов. Кого-то спасать не удавалось. Иногда кто-то умирал из-за критических ошибок в бионике. Раз за разом нам выдавали обновленные устройства, раз за разом вновь отправляли в бой и раз за разом выявлялись новые ошибки, которые вновь исправлялись.
После нескольких взаимных спасений мы с Анной стали проводить время вместе. Это было довольно странно, если смотреть со стороны. Мы просто были рядом, молча занимались своими делами. Живых рекрутов осталось восемь и шесть других оперативников держались вместе, мы же были на расстоянии, держась строго парой. На заданиях, вне их. Даже в казарме заняли соседние кровати. При этом постоянно молчали. Я не знал о ее прошлом, она – о моем. И нас это устраивало.
Наконец, спустя семь лет после начала, проект был завершен. Нашу бионику признали достаточно надежной и поставили производство подобных агентов на «поток». К тому моменту нас осталось четверо. Мы были распределены по двум базам и получили кодовое имя «проект альфа». Началась нормальная, человеческая жизнь, вместо привычного выживания. Появились деньги, чтобы снять хорошую квартиру, купить хорошую одежду, появилось свободное время, которое я тратил на развитие навыков взлома. Новый отряд принял нас холодно, но уже на третьем задании посчитали за своих. Простые ребята, которые пытаются выжить и обеспечить близких. У кого-то выжить не выходит, на его место приходит новый боец, отряд же продолжает жить.
В первые же месяцы я получил доступ ко всем перепискам. Строил из себя глупого громилу, поэтому никто всерьез меня не принимал, я же знал обо всем происходящем в штабе. Еще у меня была свобода перемещений – я жил в своей квартире, после работы уходил на такси и нерабочее время проводил, как хотел. Что я, что Анна, остались одиночками. Жили одни, друзей не имели. Я – потому что держался в стороне ото всех. Я привязался к отряду, но к бойцам старался не испытывать чувств, иначе их гибель слишком сильно била по психике. Анна же была для многих монстром. Если я выполнял задачи и не более, то она испытывала удовольствие от причинения смерти и боли. Часто она даже не убивала противников, но жестоко их калечила. Многих это отпугивало. Не меня.
Спустя четыре года я решил сдать генетический материал для проекта по созданию полуклонов. Выяснилось, что Анна также решила стать донором. Я узнал это, читая взломанную переписку, рассказал ей. Мы подали прошение и были скомбинированы именно наши гены. Так мы в какой-то степени стали родителями пятерых детей. Они растут в подведомственном приюте для сирот, у них есть еда, крыша над головой, хорошая одежда. В общем, их жизнь весьма не плоха. Гораздо лучше моей и, возможно, моего напарника. Еще по забавной случайности, или не совсем случайно, но они, не ведая о родстве, организовали что-то вроде небольшой банды и весьма успешно научились давать отпор даже гораздо более старшим сожителям. Они получились умнее многих, крайне жестокими и решительными в действии. Что-ж, эти дети уж точно не пропадут.
Я наблюдал за ними через планшет, на который транслировалось изображение с приютских камер. Сейчас они, четыре парня и девчонка, устроили потасовку с выпускающимися парнями. Пять против четырех и мои дети очевидно доминировали. Я улыбнулся и отложил монитор. Интересно, что там у Наварре?
Такси приземлилось на крышу здания, в котором находилась моя квартира. Одно из самых высоких, оно открывало перспективу чудовищного мегаполиса, который не кончался от горизонта до горизонта. Сильный ветер едва не сбивал с ног, начинал капать дождь. На тренировках десятка три агентов умерли от закоротившей от влаги бионики. Я тоже как-то получил сильный разряд, прямо посреди перестрелки. Анна тогда оттащила меня за укрытия и откачивала до завершения операции, подключилась к моей бионике и запустила сердце, запитав его от себя. В итоге за пару минут до завершения и прибытия помощи ее энергия кончилась. Нас тогда едва спасли. Через полторы недели уже я спас ее – сердце засбоило и остановилось, я запустил свое на двоих. Этого хватило, чтобы продержаться до окончания боя. Подобных случаев накопились десятки и многие были связаны с влагой, поэтому я поспешил в квартиру.
Чистый лифт, аккуратные стены коридора, кодовый магнитно-механический замок, прихожая с кучей плащей и ботинок в шкафу, куда отправился и одетый на меня комплект. Кухня с доставленной утром курьером едой, потом туалет со станцией обслуживания бионики, четыре комнаты для отдыха и одна для работы во время отдыха. Я прошел в нее, запустил компьютер, за который в свое время отдал едва ли не годовую зарплату. Активировал прокси-сервер с адресом, копирующим адрес рабочего места нашего специалиста по электронике, вошел в систему от его имени. Почитал рабочие переписки, просмотрел его историю посещений сайтов, открыл канал общения с Дэнтоном-младшим, который сейчас в аэропорту.
- Проклятье, Джей, что ты наделал? Это была наш лучший агент. Черт! Ладно, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Все же он сдался и был безоружен, но твой приказ был убить его. В общем, сейчас я подчищу твои лог-файлы, чтобы никто ничего не узнал, но исчезновение Анны объяснять тебе.
Я быстро скопировал файлы их общения, запустил переговоры двухминутной давности.
- Я безоружен и сдаюсь, агент!
- Не волнуйся, я все знаю. Я от брата – пришел поговорить с тобой.
- А та женщина? Она же убьет меня!
- О ней тоже не переживай. Дай мне минуту.
Раздался звук шагов Дэнтона и на фоне едва заметный шорох походки Анны.
- Джей-Си, быстрее убей его, и сматываемся отсюда. Это приказ начальства, их выполняют бесприкословно, сопляк.
Её голос я бы узнал даже в толпе.
- Он сложил оружие и объявил о сдаче, агент Наварре. По инструкции я обязан его арестовать. Не рекомендую требовать от меня их нарушения.
- Ты собираешься нарушить прямой приказ, Дэнтон?
- Я собираюсь действовать по инструкции.
- В таком случае, я действую аналогично.
Раздался хлопок взрыва и спустя несколько секунд голос нашего хакера произнес ту самую фразу.
Что же, теперь и Анна осталась лишь в воспоминаниях. Не то, чтобы мы были особенно близки, но сам факт того, что она где-то рядом был приятен. Теперь её нет, и вновь проявилась пустота. Я откинулся в кресле и усмехнулся.
- Гюнтер, ты вновь один. Прости, Анна.
Хотя не думаю, что она была бы обижена хоть на что-то. Мы оба прекрасно понимали, чем занимаемся, поэтому и не сближались слишком. Пару раз напились в баре, работали вместе и по внегласной традиции дарили друг другу по подарку на годовщины нашего зачисления в рекруты – своих дней рождения мы не помнили. Еще общие дети, или что-то вроде того. Но, черт возьми, ее будет не хватать. Я почитал переписки начальства. Они собирались ликвидировать брата Джей-Си, Пола Дэнтона, потому что выявили его связи с террористами. И на задание направят именно Джей-си с моей штурмовой группой. Мне позвонят в шесть утра, сейчас одиннадцать ночи. Время еще есть, но тратить его не хотелось. Я разделся и лег в кровать. Голова невольно перебирала все воспоминания, связанные с напарницей. Двадцать пять лет мы были вместе, воспоминаний было достаточно. А еще было чувство близости, понимание, что есть человек, с которым вы, хоть и различаетесь, являетесь друг для друга чем-то вроде тихой бухты, рядом с которой можно расслабиться и не играть своих ролей, просто оставаясь собой. Его тоже не будет. Когда часы показали час ночи, я ввел снотворное и отключился.
- Гюнтер, сегодня будет сложная работа. Ликвидация одного из «нарощенных». Старший, Пол. В операции основное участие примет его брат, тебе лишь обеспечить прикрытие. Твой отряд будет с тобой. И еще – Наварре куда-то пропала на задании в аэропорту.
- Принял, капитан. Буду через полчаса.
Я набрал номер такси, заказал транспорт, почему-то решил взять беспилотный, отбросил одеяло. Быстро привел бионику в порядок, оделся, нашел дорогой одеколон – подарок Анны, сбрызнул им одежду, лицо, накинул плащ, надел ботинки, выключил свет и вышел. Поднялся на крышу. Шел дождь, и дальние участки города были скрыты его пеленой, а сам город в дневном свете представлял собой серое, словно из старых черно-белых фильмов, зрелище. Лишь в воздухе виднелись черные жилы транспортных потоков с изредка проносящимися ярко-красными точками – транспортом спецслужб на вызове. Посильнее закутавшись в плащ, я направился в кабину челнока.
На полпути к базе вновь зазвонил телефон.
- Герман, срочно. Код доступа – три-три-шесть-три-три. Братья вышли из-под контроля. Они активировали вышку связи и передали зашифрованное сообщение террористам. Потом ликвидировали группу контроля. Твой отряд будет ждать тебя возле метро в том районе, что мы вчера перекрыли после штурма. Это единственный возможный выход для них.
- Принял.
Я сел за кресло управления, открыл консоль доступа, ввел в нее код. Замигала красная подсветка, включилась сирена, а ограничения на предельную скорость были сняты. Я рванул руль в сторону, выходя из общего потока и на максимальной скорости, проносясь мимо сотен зданий, полетел в сторону метро. Изучая загружаемые в мои блоки памяти схемы метро, расположение и интерьер станций, особенности поездов, данные анализа поведения братьев.
Группа уже была на месте, бойцы вооружались, запускали боевых роботов. Я подошел к ответственному, забрал огнемет.
- Герман, здравствуй – окликнул меня Рик – все же я ошибся и это те еще говнюки.
- Кто-то ломается, мы их убиваем. Такая работа – пробубнил я.
- Вот только эти ребята нихрена не сломаны.
- Значит сломаем – ровным тоном произнес я.
Рик считал меня туповатым, но полезным болваном. Рушить это мнение я вовсе не собирался. Он посмотрел на меня, выдавил улыбку, похлопал по плечу.
- Ладно, друг, мы на тебя рассчитываем.
Я кивнул и прошел к капитану, который проводил инструктаж.
- …таким образом, это единственный возможный выход. Если они попытаются прорваться – нарвутся на нас. Так, Герман, на тебе задача по устранению форс-мажоров. С этими парнями мы сами как-то разберемся.
- Хорошо, принял. Если что пойдет не так – я действую. Все идет так – я наблюдаю.
- В целом верно. Так, погоди, начальство вызывает – он начал слушать сообщение и медленно менялся в лице. Несколько раз, становясь все мрачнее, произнес «да» и «принял» и, наконец, отключился.
- Взвод!!! Внимание! – все бойцы подошли к нему – Планы сильно меняются. Братья прорвались через заслоны. Два взвода убитых, потери среди роботов. Они не пошли через метро, а взяли штурмом один из постов. Там старший брат куда-то пропал, Дже-Си движется сюда по каким-то скрытым тоннелям. Всем готовность! Пятеро на станцию, двое на лестнице. Роботов настроить на охрану периметра и тылов. Герман, ты теперь участник в любом случае.
Баррикада вокруг выхода из метро была занята тремя десятками бойцов, четырьмя шагающими роботами и, собственно, мной. Место было оцеплено и никаких гражданских поблизости не было – лишь пустые небоскребы вокруг. Капал дождь, и это бесило. Хотелось направить огнемет вверх и выпустить струю пламени в летящую с неба воду. «Позиции заняли» - донес модуль связи, встроенный в уши каждого бойца. «Пока чисто» - наступила полнейшая тишина, нарушаемая лишь шумом капель. Все замерли в ожидании.
- Как у вас там? – спросил капитан через пару минут. Ответа не было.
- Герман, иди вниз – приказал кэп.
Я перехватил огнемет, запустил всю возможную бионику обнаружения маскировки и медленно пошел вниз. Первая ступенька, вторая, третья… Свернул за поворот, наткнулся на два тела, пошел дальше. Двенадцатая, тринадцатая. Тишина. Никого не видно, не слышно шумов. Я спустился на станцию – четыре колонны, пустой поезд, пять тел. Прошел дальше, вошел в поезд. Пусто. Снаружи раздался гром взрыва, стрельба и несколько вскриков. Я бросился туда, не забывая смотреть по сторонам. Мины. Он успел их расставить. Не было времени разбираться – я переконфигурировал себя на предельную скорость и проскочил через них, уйдя за поворот до того, как они рванули. Четыре взрыва слились в один, породив чудовищной силы грохот. Наверху меня ждал младший Дэнтон.
- Я сдаюсь и безоружен, агент Гюнтер – произнес он.
Я осмотрел тела своего бывшего отряда, обломки роботов. Теперь и товарищи по оружию, простые вояки – лишь память. «Агент Герман Гюнтер, приказ – взять противника живым. Сенатор Саймонс»
- Принял – ответил я сразу обоим. Саймонс – мой господин с тех пор, как появились мои дети. Если я нарушу его приказ – они умрут. Что же, остается только усмехнуться.
Неделю все было спокойно. Выезд на операцию по утрам, пару раз – вечером и днем. Меня прикрепили к новому отряду, сформированному вместо старого. Я перестал читать переписки, перестал открывать компьютер, перестал даже думать. Просто механически выполнял свои функции, возвращался домой, приводил себя в порядок и ложился спать. Не было ни мыслей, ни настроения. Когда смотрел на детей – вспоминал об Анне, когда запускал компьютер – об отряде. Вновь я остался один, только теперь жизнь была пресыщена комфортом, которым я даже не умел пользоваться. На заданиях я мог отвлечься от мыслей и заняться непосредственно боем. В такие момент я чувствовал что-то вроде жизни, хотя и ощущал отсутствие напарницы.
- Агент Гюнтер, произошло ЧП. Дэнтон сбежал. Быть на месте в течение двадцати минут. Транспорт скоро будет на месте. Сенатор Саймонс.
Я лишь ухмыльнулся.
- Принял.
А новенькие агенты и вправду неплохи – я бы не смог сбежать прямо из центра базы. Что же, видимо сегодня проверим, насколько братья вышли удачнее нас, устаревающих и ненадежных биоников. А все выходит удачно – меня не утилизируют, я погибну при исполнении. В завещании сказано, что в таком случае дети получат неплохое наследство от меня и Анны. Да и я останусь героем. Почему-то захотелось смеяться, что я и сделал. Громко расхохотался, не сдерживая себя, и многократное эхо разнеслось по пустой квартире. Сами собой вдруг потекли слезы, нахлынули эмоции, а с ними – боль. Это продолжалось несколько минут. Наконец я успокоился, набросил плащ и, преисполненный непонятной бодрости и решимости, направился к транспорту. Все стало предельно просто и ясно.
Наша база располагалась на искусственном острове и находилась в подземном бункере, тщательно охраняемая как снаружи, так и внутри. Камеры, сигнализация, автоматические системы и ловушки, предельно мало пространства. Сбежать невозможно, взять штурмом крайне сложно. Так считалось до сих пор. С острова сбежать крайне затруднительно – под водой находятся сети под напряжением, морские дроны со сканерами. Джей-Си определенно был где-то на острове. Я вышел из транспорта, прошел к кабинетам командования, зашел к генералу – судя по переписке, которую я все же просмотрел по дороге, Саймонс был у него. По пути то и дело натыкался на трупы. И куда же делся гуманизм у этого парня? Секретарь и охрана попытались меня задержать, но я просто отшвырнул их одной рукой, другой выломав дверь.
- Сенатор, нужно поговорить. Тет-а-тет.
У двоих переговаривающихся хозяев этого мира от свершившегося действа на пару секунд вылетели все мысли из голов – они тупо уставились на меня. Я следил за бандами очень долго. Люди с подобной реакцией там долго не выживали. Забавно, что два человека, что считают себя, не без оснований, королями жизни, опасаются окунуться на ее дно и избирают более безопасные маршруты движения, отдыхают в дорогих местах, где отсеяна угроза примитивной силы. Они осознают, что являются королями здесь, среди равных себе. И боятся как тех, кто выше, так и тех, кто сильно ниже. Просто от вторых проще спрятаться.
- Генерал, оставьте нас.
Толстяк – генерал, мужчина лет пятидесяти, с трудом поднялся с кресла и бесшумно выскользнул на своей ультрадорогой бионике. Менее качественная, в принципе, могла бы и не выдержать его веса.
- Слушаю, Герман.
- Не беспокойтесь за наглость. Скорее всего, больше мы с вами не пересечемся. Я знаю про «списание», понимаю, почему вы вызвали именно меня. Все что я хочу – получить честный ответ. Мои дети будут в безопасности?
На лице сенатора проскользнула улыбка.
- Я тоже знаю о тебе многое. Вернее, все. Не волнуйся, дети будут целы, живы, мы их обучим и пристроим туда, где им место. Место выберут согласно их способностям. Скорее всего спецназ, поколение пять, те, что «спишут» нарощенных. Хотя всякое бывает, допустим у Энрике склонности к использованию алгоритмов, он может стать разработчиком оборудования для братьев. У Агнис отличные способности в психологии. С другой стороны они все сущие звери. Ты же видел, что они сотворили на этой неделе?
- Нет, если честно. Не столь важно. Они умны, сильны. В любом случае кто-то из них сможет продолжить род.
- А ты не требователен. Не зря я вышел на вас с Анной.
- Я осознаю свое место в этом мире и понимаю, как он может работать.
- Я бы не отказался тоже это понимать… Что-же. Иди, найди Дэнтона, попытайся сделать с ним хоть что-то. Но я думаю, ты осознаёшь свои шансы. О детях я позабочусь хотя бы потому, что знаю тебя и Наварре, вижу, как они растут. Они будут полезны, а значит, будут жить, ни в чем не нуждаясь. Твоя задача – устроить стресс-тест, выявить слабости. Более подходящего для этого человека я не знаю. Если же убьёшь его – рекомендую быть смертельно раненым, умрешь героем. Я бы оформил более почетную гибель, но тоже ограничен в возможностях – как минимум не хочу раскрывать нашу связь. И еще одно. Карт-бланш код: три-семь-семь-семь-пять. Активен семь часов.
- Все ясно, сенатор. Спасибо.
В оружейной я сдал все свое оружие – не хотелось подарить его новичку. Начал поиски. С помощью имплантатов вошел в сеть, активировал код. Все системы слежения острова, спутники над ним выдали мне актуальные данные. Я без труда составил маршрут предполагаемых мест, где мог запрятаться Дэнтон. Брать с собой еще бойцов не имело смысла – просто лишние трупы. Вот вместе с Анной я бы мог надеяться на победу, но ее больше нет. Вернее, она осталась лишь в моей памяти.
На дальнем конце острова располагались старые рыбацкие постройки из переделанных цинковых контейнеров. Я бы прятался там. Еще очевидно, что наш «гуманист» ждет помощи извне. И, судя по тому, что ни о каком обстреле места ракетами речи не шло, могу предположить, что его действия каким-то образом согласованы с сенатором. Возможно, через глав террористов. Вот вам и борьба с системой. Ему просто дают уйти, перед этим желая провести для него стресс-тест.
Я реконфигурировал бионику в режим максимальной скорости и бесшумной тенью понесся по рядам проходов, постоянно меняя направления. Несколько мин взорвались где-то позади, система обнаружения замаскированных объектов засекла быстрое смещение материи в нескольких шагах от меня. Я упал на землю, уйдя тем самым от выстрела из ракетомета практически в упор. Подскочил, попытался зацепить противника клинком, выскочившим из руки. Дэнтон оказался слишком быстр. Он мгновенно увеличил дистанцию, достал пистолет и, почти не тратя время на прицеливание, выстрелил по ногам. Сработала динамическая силовая защита и пули свелись в сторону, я же разрядил раздатчики гранат и выпустил все восемнадцать ракет, устроив полнейшую неразбериху. В поднявшейся пыли все датчики стали бесполезны – все решали лишь природные инстинкты, а с ними у искусственно выращенного на основе взятых генов организма были проблемы. Или нет?
Мощная подсечка сбила меня на землю, очередь из автомата пробила броню, несколько пуль застряли в коже. Довершил все электромагнитный импульс, посадивший мои генераторы. Нарощенный стоял надо мной, приставив к голове пистолет. Я был беспомощен. Мне было плевать.
- Я не хочу тебя убивать, пусть ты и излишне жесток. Я оставлю тебя здесь, сам уйду.
- Парень, во-первых – скажи про жестокость тем бойцам, которых ты убил. Во-вторых… - я позволил себе победную улыбку – Во-вторых убить меня тебе придется. У тебя немного скраб-нанитов, которые сейчас находятся в процессе активации и размножения. Сигналы им передаются от моего мозга. Пока я жив они будут поедать тебя, и ты рассыплешься через полчаса. Станешь прахом. Тебе не было жалко мой отряд, ты не пощадил Наварре, так в чем загвоздка со мной?
- Я убивал лишь истинных врагов человечества.
- Сержант Рик, капитан? Другие парни? Хорошо. Это действительно была смертельная угроза миру.
- Они служат системе, которая работает лишь на власть имущих. Та вакцина, ее производство стоит копейки, но ее всегда не хватает. Это не более чем способ контролировать нашу численность. Причем одни решили, что могут выбирать, кому жить, а кому нет.
Хорошо, парень. А что будет, если ты раздашь ее бедным, обреченным на смерть, якобы невинным людям? Кто они? Бездомные, безработные, преступники? Ты всерьез считаешь, что их жизнь настолько важна обществу? В конце концов, если все такие добрые – почему бы людям не организоваться, не обеспечить защиту этим беднягам? Почему их, выброшенных за борт, просто перестают замечать, избегают, делают вид, что таких людей не существует? Так ли виновата система, или все же дело в каждом конкретном индивиде, общность которых и создала такую систему? Допустим, ты сломаешь ее. Допустим, приведешь к власти других или устроишь анархию. Ведь все повторится. Вновь управлять нами начнут подобные тем, кто управляет сейчас. Потому что другим людям общество власти не даст, так уж мы, люди, устроены. Заставлял ли сенатор убивать моего отца, насиловать мать? Это был осознанный выбор отморозков. Они могли уехать из города, уйти в заповедник, в деревушку. Ничто не мешало бы им работать там хотя бы батраками. Они выбрали другой путь.
- Джей, пусть и такой, но это порядок. Пойми, твои попытки что-то изменить ничего не значат, пока ты не изменишь людей. А это невозможно. Поэтому твои потуги бессмысленны.
- Ты говоришь так, как будто видел в этой жизни все. Что же, я тоже кое-что видел.
О да. Ты, выращенный в пробирке организм, наполненный вымышленными воспоминаниями и даже не осознающий этого, прошедший трехгодовой курс подготовки в академии – ты что-то понимаешь. Это точно. Хотелось смеяться. Закатиться истерическим смехом и не успокаиваться.
- Просто убей меня. Тебя же едят заживо. Поспеши.
- Поверь, я не хотел этого.
Я смотрел на ствол пистолета, следил за движением пальца. Страха не было. Бионическая защита отключилась. Палец нажал на спуск и из ствола, в объятьях пламени, вылетела пуля. Она могла бы застрять в черепе, соскользнуть или еще как-то оставить меня в живых. Но я не боялся этого. Я знал, что двенадцатый калибр при выстреле в упор разрывает голову на кусочки.