Гости Лопуховых повергли Мандаринкину в ужас! К их приходу Феня с Тасей расстелили по составленным длинным лавкам домотканые дорожки и расставили по столу всякое угощение. Тётка Ида вытащила из книжного шкафа листовки с какими-то божественными песнями, и когда гости вошли в дом, хозяева и Тася встретили их добрейшими улыбками на лицах. На лицах пришедших было такое же искусственное счастье. А когда они рассредоточились за столом на молитве и запели песни, читая слова с листовок, выяснилось, что это самая настоящая секта баптистов!
Феня сразу с тоской вспомнила бабушкины иконы, старенькую уютную церковь с красивым воздыханием клироса и перепугано вытаращилась на поющих сектантов. Ей аж плохо стало, что она попала к таким людям! Для неё они были, словно какие-то бесы. Бабушка всех сектантов называла слугами сатаны. Сейчас они воодушевлённо пели перевранные молитвы на известные мотивы знакомых песен. «Совсем рехнулись! Молитвы поют под мотив революционных песен!» - обомлела Феня, услышав мотив песни «Красная гвоздика». Не в силах выносить такого кощунства, она тихо поднялась из-за стола и хотела уйти в комнату, но к ней тут же подошла мачеха и, толкнув обратно за стол, вполголоса шепнула на ухо:
- С молитвы не уходи! Привыкай к вере. Тем более, что идёт песнопение нашей главной молитвы «Песнь Возрождения»! Слушай, запоминай и пой только стоя. Это молитва к самому Богу!
Мандаринкина непроизвольно на неё оглянулась и осмотрела с головы до ног и обратно. Она была крещёная, хоть и без крестика на груди, и православной веры предавать не собиралась.
Сектантские сходки проводились у Лопуховых на дому каждое воскресенье. Феня поражалась, что сектанты не осознают, что постоянно молятся украденными искажёнными молитвами. А святым они и вообще не молились. И однажды после ухода баптистов Тася указала на нетронутую Феней листовку и ехидно сказала, чтоб слышала мать:
- Я всё видела, как ты молишься. Ни одним глазом сюда не глянула!
- Да ваша вера обыкновенная секта сатаны! – бросила Феня, отмахнув от себя листовку.
- Ну это ни в какие рамки не лезет! – ахнула тётка Ида, быстро откинула на полу коврик и стала открывать подпол: - За такие слова ты у меня сейчас вот тут попрохлаждаешься!
- Тётечка Идочка, не надо, пожалуйста, не надо!!! – так полоумно завизжала Феня, крепко вцепившись в лавку руками, что к ней мигом подбежал отчим и заткнул её орущий рот в свой живот.
- Всё-всё, не кричи так! – прикрикнул он на неё и маханул рукой на остолбеневшую жену, обещая Фене: - Не пойдёшь ты в погреб, но больше такое никогда не говори! – затем оторвал от себя рыдающее лицо девчонки и требовательно спросил: - Не будешь говорить?
- Нет-нет-нет, не буду! – на всё соглашаясь, без соображения проревела Феня в ответ, лишь бы не попасть в крысиный погреб.
- Ну а чтобы ты была поумнее, вот тебе библия и ступай в свою комнату и всё подряд читай вслух! – назидательно велела тётка Ида, сунула ей баптистский молитвенник и предупредила: - Тася проконтролирует твоё чтение. А надумаешь упираться, пеняй на себя!
И Мандаринка против воли читала искажённую библию и беспрекословно присутствовала на служениях, боясь попасть в подпол. Ничем не зацепляя сектантов, она помогала готовить дом к их приходу и убирала всё после их ухода. А застрявшая в калитке своего огорода, тётка Вера с глубоким осуждением бубнила под нос, провожая взглядом тихо выходящих из дома Лопуховых баптистов:
- О, сестры и братья пошли… – и поражалась: - И как это власти проморгали такую секту и баптистам сунули ребёнка из детдома? Да-аа, тридцать тыщ в месяц на дороге не валяется… Баптист какой-то, что ли в опекунских органах сидит? Настучать бы на вас, куда следует! Замучили уже эту бедную девчонку…
Мандаринкина, действительно, подурнела. Она здорово похудела и стала перепуганная. Каждый день в семье Лопуховых для неё стал днём выживания. Хорошо относились к ней очень редко. Больше относились с отчуждённостью и раздражением. Всё это постоянно напоминало ей, что она ублюдок, как называла её Тася. Эта девчонка настроила против Фени всю улицу и школу, и с ней никто не хотел играть. Мандаринкина вечно сидела одна либо на крыльце с кошкой Зюмкой, либо рисовала на земле палочкой, в одиночестве сидя за двором на бревне. Соседи уже поняли, кто она такая и заспинно жалели её.
- Сдаётся мне, что лупят они её почём зря! – первая говорила тётка Вера, поглядывая на сгорбленную худую девчонку в кофточке.
- Ну так, по её виду уж точно не скажешь, что медовыми пряниками кормят, - соглашалась другая соседка.
продолжение следует --------------------