Лейб-гвардии его величества казачий полк стоял постами на Западной Двине. На противоположной стороне реки расположились посты французской конницы. Граф Орлов-Денисов, сорокалетний командир лейб-гвардии казачьего полка, объезжая свои позиции, заметил, что один французский пикет стоит в удалении от войск. Мелькнула мысль о возможности воспользоваться этим расположением французов. Решил поделиться своими мыслями с поручиком Венидиктом Коньковым, молодым человеком чуть более двадцати пяти лет, сопровождавшим его в объезде полка.
- Смотри, голубчик, как удачно расположились французы, совсем в стороне от своих, мы могли бы их разбить, - обратился граф к Конькову, указав на противоположный берег реки.
- Они рассчитывают на то, что их расположение неуязвимо, - ответил поручик, - высокий крутой берег русские не посмеют атаковать. Они предполагают, что наши потери будут большими, а результат может быть для нас плачевным. На этот глинистый берег и конь не взберётся. А с всадником в мокром обмундировании - точно нельзя попасть.
- Да, сказал граф, опустил голову и посмотрел на свою генеральскую одежду с серебряным шитьём Войска Донского на воротнике и обшлагах. Вместо эполет – на его кителе выделялись погоны из переплетенных серебряных шнуров. Представил казака своего полка: в тёмно-синих полукафтанах и шароварах с лопастью на шапке, выпушкой на воротнике и обшлагах, вооруженных саблями и шашками, карабинами, пистолетами и пиками с красными древками. Подумал: в такой одежде, да ещё с оружием казак реку не переплывёт, а если и появится на том берегу, то врага не победит. Да потом и кони выдадут переправу казаков: под тяжестью всадника фыркать начнут – французы услышат.
- А все ли наши казаки плавать умеют? – обратился командир лейб-гвардии к Конькову.
- Да что вы, Василий Васильевич, как же жить на Дону и плавать не уметь. С малолетства умеют все плавать.
- Ты прав, Венидикт Антонович, графья не могут речку переплыть, а казаки и крестьяне этому умению обучены.
- Сам помню купания в речке у нас в Усть-Хопёрской, - обратился в воспоминания поручик, - казаки без исподнего в одном месте, а голые казачки в другом.
- А вы, мальцы, ещё и подглядывать были научены, - засмеялся граф.
- Да, Василий Васильевич, и такое бывало. Мы из кустов за бабами подглядывали. А как только одна из них завизжит – значит, заметили засаду, - мы наутёк, а у самих юношеские достоинства вздыбились от увиденного, - мы ведь тоже без исподнего купались, да скорее в воду, чтобы страсти свои утихомирить.
- Да, занятно, - отреагировал на рассказ Конькова командир лейб-гвардии. – Только вот мысль ко мне пришла - не отпускает – а может мы казаков на тот берег отправим нагими, с пиками. И коням не в тяжесть и лейб-гвардейцы при оружии. Как думаешь?
- Думаю, переплывём, Василий Васильевич!
- Венидикт, ты собрался плыть с казаками?
- Так точно, ваше превосходительство, как же без меня? Отберу смелых и лучших пловцов-казаков.
- Чтобы неслышно переплыть Двину, нужно, я думаю, коней оставить под сёдлами, а казаки с пиками должны плыть рядом, - размышлял вслух генерал-майор Орлов-Денисов.
А уже в следующее раннее утро Коньков отобрал двадцать пять человек, построил в шеренгу, пригласил графа для осмотра казаков-смельчаков. Командир лейб-гвардии казачьего полка медленно прошелся перед строем, а потом огласил отряду задание и назвал командира - поручика Венидикта Конькова. Приказал раздеться донага. Пока воины снимали одежду, генерал-майор думал о роде казачьем, к которому принадлежал и сам: вот они, донцы-молодцы – белокожие, высокие, темноволосые с черными бородами. Сказываются древние булгарские корни. Он считал, что в крови казачьей течёт и кровь тех татар, что проживали между Доном и Северским Донцом, а потом отошли на Юг, в горы Кавказа, чтобы называться уже по-другому (балкарцы, карачаевцы). Храбрость и отчаянные поступки у казаков от них. И язык татарский, который понимают все казаки, тоже от них.
Уже скоро казаки забрали с собою только пики, подошли к реке, переплыли каждый рядом со своим конём, поднялись на крутой берег, сели в сёдла и стремительно бросились на пикет. Французы не успели опомниться, не смогли предупредить хотя бы выстрелом своих - и были частью поколоты, частью взяты в плен. Отправив пленных на свой берег, Коньков выстраивает в шеренгу голых всадников и бросается с ними в лагерь врага. Там они колют всех, кто попадается под руку.
Французы направляют по тревоге целый полк, чтобы покончить с русскими. Казаки несутся к реке. Перед ними крутой обрыв. Преследующие понимают, что дерзкие всадники у обрывистого берега обязательно сдадутся в плен, потому что спуститься к воде невозможно. Но смелые степные лошади сползают по круче и переправляют смельчаков через реку. Лихие конники возвратились в полк, не потеряв ни одного человека.
На берегу их ждёт граф Орлов-Денисов, генерал-майор, командир лейб-гвардии казачьего полка. Василий Васильевич не может сдержать чувств, обнимает каждого голого казака, а поручика Венидикта Конькова целует в лоб, после чего кричит: «Любо, братцы! Донцы-молодцы!» А в ответ слышит: «Любо! и Ура!».