Похороны… В дождь всегда хоронят…
Черные одежды с нафталином, черные зонты, с торчащими спицами, черные подглазья, - то-ли от недосыпа, то-ли от размытой туши, от дождя, от слез… Катафалк с черным по форме шофером. Ленты венков с запоздалыми признаниями золотом, серебром, бронзой… Люди черные…
Захоронение выделили рядом с дорогой, по которой кроме похоронных процессий, да регулярного кладбищенского автобуса номер 22 ничего не проходило. Можно было подъехать на черном лимузине, как в кино, или на черном такси, как в жизни, почти к подножию могилы…
Они так и сделали. Они, - это дочь покойного и его бывшая жена, она считалась третьей, и, - последней. Они подъехали, но покидать салон и выходить на дождь, к тому-же, у открытой могилы пока еще никого не собралось, все и так было видно, и они так и остались сидеть…
Допрос… FAQ...
Перед следователем оказался не спившийся, лежащий на низкой социальной ступени, как проходящие по аналогичным делам, ночующие черти где, - не одетый из помойки разложившийся элемент таблицы Менделеева - углерод (Углерод - (химический символ – C) – химический элемент с порядковым номером 6. Располагается во втором периоде в главной подгруппе IV-ой группы (в коротком варианте периодической таблицы) или в 14-й группе по современным стандартам нумерации.), а вполне приличный господин с академической бородкой, в пенсне и шляпе, прямо-таки, зицпредседатель из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, которых любил перечитывать следователь.
Следователь так и прозвал подозреваемого - академиком, однако, не из-за внешнего облика, а оттого, что в отличие от остальных десятков проходящих, - бомжей с пропиской, зицпредседатель основал не одну-две-три компании-однодневки, а целых 666, все по адресу его двушки в спальном районе, открыл столько же, помноженных на все банки в городе, расчетных счетов, по которым, как совпадение, прошло 666 миллионов, - на все четыре стороны, как любил напутствовать подследственных, кого, случалось, на волю, следователь.
Третий год шел допрос, которому, казалось не будет конца. Обвиняемый охотно рассказывал, как его находили, как просили помочь зарегистрировать товарищества с ограниченной ответственностью, открыть счета в банках, встать на учет в Налоговом и Таможенной департаменте, получить номер обязанного по налогу с оборота юридического лица и так далее, далее, далее… И так третий год…
Поражало, - «танкист», так называли номиналов, зицпредседателей многочисленных в те годы «Рогов и Копыт», управляющему этот эпитет не шел, он был, ни взять, ни дать - «Академиком» с высшим образованием, знанием трех иностранных языков, лицензированным Регистром предпринимательской деятельности и утвержденным отделом по борьбе с отмыванием денег и финансирования терроризма Центральной уголовной полиции, - AMLO - „Anti money laundering officer” - специалистом по предотвращению того самого отмывания и финансирования, который, трудно поверить, не получал за свою деятельность ни гроша. Это поражало!
Несмотря на доказательства, следователь так и не заставил «Академика» признать свою вину в злонамеренном участии в отмывании денег, и сам уже, как баран, видел, что все его доводы упираются в новые ворота, в которые незачем ломиться, потому что они открыты. Все бумаги по всем 666-ти фирмам были в полном порядке, все годовые отчеты, бухгалтерия, касса... Но он прекрасно понимал, почему возбудили дело, все из-за банков, через которые прошли миллиарды, среди которых многие подозрительного происхождения, и неизвестно куда, да на все четыре стороны… Несмотря на доказательства...
Житие его… Чтобы ты жил на одну пенсию...
Её зачисляли на счет каждого пятого числа наступившего месяца. Ежегодно, и именно первого апреля, как в насмешку, ее поднимали на чуть-чуть, а одиноким пенсионерам городские власти подбрасывали еще в октябре. С отстаивающими свои права упрямцами, старики ведь, как дети, хоть кол на голове чеши, как говорила первая учительница покойного, не желающими отказаться от самодостаточного ожидания почтальона с пенсией на лавочке у подъезда, либо в однородной очереди в банке, с постояльцами которой можно было поворчать - почему половина теллеров пьет кофе; с зажатым в ладони номерком; с ними боролись, но даже введение платы за доставку кровных, честным трудом нажитых до срока выхода на заслуженный отдых, их не победило, они так и ждут каждый месяц, когда её, наконец, начислят…
Управляющему пенсии хватало. Трудовой путь он начал в шестнадцать. В девятом классе, с другом Колькой, устроились на летних каникулах грузчиками на городском складе, чтобы заработать на поездку в Ленинград. И заработали, поехали, Колька ни разу там не был, хотя мать его, страдающая душевным расстройством, проживающая отдельно от супруга в пристройке их дома, была блокадницей, друг следовал по пятам за будущим управляющим, который считал себя питерцем, в Ленинграде пошел в садик в первый класс, здесь начиналась его сознательная жизнь. Все мечтал снова повидать родные места, Чайковского 77, Таврический, Эрмитаж… На однодневную экскурсионную поездку в Санкт-Петербург пенсии хватало…
Талант не пропьешь. После смерти матери он запил, перестал переводить редкие заказы, что присылали ему по электронной почте по адресу в аккаунте в ФБ, по нему же его отыскали бенефициары, желающие не афишировать аффелиированности с предприятиями, через счета которых они посредством номинального управляющего, собирались прорубать окно в Европу. Бросил литературные упражнения, увидев, сколько ему подобных умеют грамотно писать по-русски, выкладывать свои опусы в сети, получать виртуальные и реальные премии, дипломы, прочие награды, издавать печатные произведения на свой вкус, за свои деньги, конечно. Но, талант не пропьешь…
Ему нашлось применение. Вернее, его нашли, - для применения трудолюбия, исполнительности, ответственности управляющего, который чужой копейки в карман не покладет, лишнего не сболтнет, и всегда на связи. Последствием продолжительного запоя для управляющего стало заболевание, из-за которого пришлось сначала взять в руки палочку, потом раму для ходьбы на колесиках, затем пересесть в инвалидное кресло-каталку, но по мере возвращения на рельсы жизни, по которым надо было, несмотря ни на что, двигаться вперед, чтобы это чувствовали, понимали и, что было определяющим, видели реальные выгодоприобретатели, которые доверяли управляющему распоряжаться миллионными счетами одним нажатием на клавиатуре, таким образом ему нашлось применение…
Гонорары поступали на никому не известный личный счет управляющего за рубежом, он сам о нем не знал до самой смерти, деньги переводились за легальные транзакции, подтвержденные многосторонними посредническими и комиссионными договорами, многочисленными приложениями конфиденциального порядка, бесконечными актами сдачи-приемки товаров и услуг поставщиков и получателей, агентов и контрагентов, комитентов и комиссионеров, чемоданами квитанций прихода и расхода, как кассовыми, так и банковскими проводками, все они собирались и хранились в архивном порядке с большой комнате двушки управляющего, сам же он спал в маленькой, а работал за компьютером на кухне, как и все, кто за гонорары...
Жил он на бобах. На завтрак кофейный напиток из финских пакетиков - три в одном - эрзац, сахар, молочный порошок, два сваренных в мешочек яйца, бутерброд с куриным паштетом по акции скидок из сельпо напротив, на обед баночный борщ, щи, гороховый, крестьянский, по выходным — селянка с мясом отваренной курицы, бульона из которой хватало на неделю, а обжаренные окорочка и крылышки — на ужин с гарниром из риса, гречки, макарон, жил он на бобах…
Его навещали бывшая жена и дочь, чтобы снять показатели водомеров, глянуть, не помер-ли, квартиру покойная мать, чудесным способом одураченная обеими, тяжело больная старческим слабоумием, подарила внучке, а все движимое и недвижимое отписала в управление бывшей. Дочь отблагодарила бабушку, в доме которой прочла первую книгу, — Библию для детей с иллюстрациями, вырастила с ней пару десятков детенышей от пары подаренных на день рождения серых шиншилл, за которыми был тогда большой спрос, и, как хозяйка, продавала их одноклассникам, та благодарность была убийственной - пока управляющий лежал в больнице, бабушку упрятали умирать в хоспис. Пустые клетки так остались стоять в прихожей, на них уже не обращали никакого внимания, когда его навещали…
Суд… Казнить нельзя помиловать…
Перед судьей стоял уставший от жизни и от преследований стареющий человек, который называл ее никак иначе, как «Ваша честь», держался достойно, смотрел в глаза, но в своей вины не признавал. Видя, как тяжело ему стоять, опираясь на трость из отполированного временем темного дерева, судья позволила ему отвечать сидя, и к пульту подкатили стул на колесиках, чтобы он мог легко поворачиваться, отвечая на вопросы судьи, обвинения, защиты, оставаясь при этом прямо перед судьей.
Прокурор требовал сурового наказания организатора преступного сообщества международного масштаба, создавшего сеть номинальных компаний для трансграничных транзакций, проще говоря - отмывания денег с целью уклонения от налогов и незаконного обогащения. Так требовал представитель обвинения.
Защита, назначенная по Закону, а не нанятая, что крайне удивило суд, не предъявила документы компаний управляющего, которые дочь и бывшая выбросили, равно, как и все, что было в квартире матери и сына, были отправлены на помойку, апеллировала к конституционным статьям о свободе предпринимательства, испрашивала оправдания не имевшего корысти подсудимого, ссылалась на его инвалидность и требовала судебно-медицинской экспертизы на вменяемость, слабая была защита…
Поминки… А мы и не знали…
Они и не знали, да и никто не знал, как он ушел из жизни, приняв смертельную дозу снотворного, таблетки собирал месяцы, пребывая в больнице скорой, в стационаре, в реабилитационном центре, в доме социального попечения в том же городке, где в хосписе для умирающих доживала его мать, туда он попал по его же просьбе, чтобы навещать ее, когда позволяла погода, снега в тот год были сибирские, рама, которую он снова взял за рукояти, с трудом проходила сугробы, покуда мать не умерла, похоронил, жил по ночлежкам, где и умер на нижней полке нар в полуподвале, где все постояльцы пили по-черному, доползали до шконок никакие, либо попадали в вытрезвитель, чтобы по утру вернуться, но с одиннадцати до тринадцати покорно освобождали помещения для уборки, и в эти часы управляющий добирался до дома, где когда-то они жили семьей, чтобы увидеть дочь и жену, но они об этом не знали…
На поминках, которые некто организовал в театральном клубе, куда, было время, покойный, как свой, заходил в заднего входа, собрались актеры, музыканты, журналисты, литераторы еще кто-то, кого не знали, как не знали и сидящих за отдельными столиками иудеев, мусульман, буддистов, они первыми, с рассветом, простились с усопшим на кладбище, почему их никто не видел, первыми ушли с поминок, не притронувшись ни к чему на столе, оставив перед бывшей супругой и дочерью коробочки с посмертными наградами. Как они прознали про смерть управляющего, неужели он, оказавшись в краях этих религиозных концессий, в разные годы принимал их веру, - шепоток недоумения повис в воздухе. Никто не знал, что служа почтальоном, летая на вертолетах с красными крестами, которые только считались неприкосновенными, во всех трех странах, на всех трех войнах, кроме открыток, писем, бандеролей, посылок с Родины, ему приходилось загружать в эвакуационные консоли раненых, и что было не редко, таким вот образом спасать преследуемых служителей веры… А мы и не знали, - скажете...
Завещание… Все движимое и недвижимое…
Первыми же, хоть и не были приглашены, монахи явились и в нотариальную контору, заявив, что имеют заявления по случаю кончины управляющего, требующие установления подлинности по официальным доверенностям. Прибывшие родственники - бывшая и дочь, - а также некто, кто тоже сидел на поминках особняком, настороженно смотрели на них, подозревая, что те рассчитывают на доли наследства. Но все произошло совершенно неожиданно: священнослужители, предъявив права на участие в нотариальном производстве, выложили в виде банковских чеков на имя ушедшего из жизни круглые суммы, которые были тут же присовокуплены к имуществу покойного. Всего 666 миллионов… Некто-же поступил обратным образом, положив на стол решение суда о взыскании с покойного 666 миллионов.
Эпилог… Жить хорошо…
Островок в Индийском океане заселила семья — муж, жена, дочь, которая прилетела на гидросамолете, их встречали слуги, горничные, повара. У причала стояла белоснежная яхта, к роскошной вилле вела пальмовая аллея, на площадке стоял вертолет. Управляющий окинул все взглядом, начертил на песке тростью цифру 666…
А уже назавтра на остров прибыли 111 семей, главам которых управляющий некогда открывал фирмы и банковские счета в шести банках, через которые на все четыре стороны несколько лет отправлялись разные суммы, всего 6 миллиардов и 666 миллионов, на каждого приходилось по шесть миллионов комиссионных, все они подали ходатайство в ООН о признании острова государством, проведя выборы парламента и президента, вложили в основание банка по пять миллионов, зарегистрировали компанию по учреждению офшорок, выпустили собственную валюту и призвали в силы самообороны всех своих совершеннолетних детей.