***
За несколько часов до этого
Два пылающих диска, склоняясь к горизонту, согревали красно-коричнево-жёлтый бок планеты. Давно перевалило за полдень.
Мили и мили камней и песка занимали всё видимое пространство. Было очень тихо. Вернее сказать, было бы очень тихо, если бы не отдалённый гул, явственно доносившийся из-за горизонта. Отсюда никто бы не смог увидеть ничего, что могло производить такой шум. Но если отвлечься от него, то других звуков здесь, считай, и не было: ни ветра, ни птичьего гомона, ни шороха ножек насекомых о сухую землю.
- Ах, - раздавшееся внезапно слово, даже не слово, а громкий вздох, прозвучало в этой своеобразной тишине почти как маленький взрыв. Скрип песка под чьими-то ногами продолжил нарушать покой этого места.
Ничего не изменилось, по крайней мере, здесь, - подумала Аррилия, оглядывая мир, раскинувшийся вокруг, - пыль и жара. Единая, как тут кто-то может жить?!
Действительно, после ледяной тьмы космоса, такой родной ей, здешние свет и тепло ощущались почти болезненно.
Эризингия осмотрелась ещё раз, пожала плечом, словно отбрасывая всё увиденное за отсутствием интереса, и сосредоточилась на том самом дальнем гуле, постоянном и однородном, производящем впечатление чего-то живого. Да, пожалуй, её путь лежит именно туда.
Она легко оттолкнулась от земли, одновременно формируя отражающий кокон – не стоило показываться перед чужими глазами вот так сразу – и быстро поднялась ввысь: в глаза плеснули далёкие белые, синие и золотые пятна, раскрылась рваная рана огромного разлома, словно наполненного радужной пеной. На секунду Аррилия слила своё сознание с Бездной, и тут же в голове всплыли ответы: Дворец… Око… Каскады. Она улыбнулась, уверившись в правильности выбранного направления, и устремилась к белым стенам главного города Объединённых Миров.
***
Большинство городов за несколько столетий успевают родиться, вырасти ввысь и вширь, иногда – умереть, исчезнуть, а потом снова поднять к небу головы своих башен. Как бы то ни было, они меняются, меняются неуклонно и неизбежно, подстраиваясь под новых жителей и новые времена. Да, все они меняются, но только не многотысячелетнее Око.
Он блестящим лезвием врезается в один из берегов Долины Грома, протыкая твердую сухую плоть планеты на шестнадцать миль в длину и двести футов в глубину, если считать самые окраины. Отделанные известняком и мрамором стены продолжаются ещё на десяток футов вверх по краям обрывов, формирующих границы этого странного города, зажатого между скал. Эти верхние парапеты, по ночам освещаемые яркой двойной лентой парящих в воздухе фонарей, - единственная часть Ока, видимая с поверхности земли. Город будто прячется от посторонних, намеренно скрываясь в ущелье, как бы в противоположность демонстративно возносящемуся вверх Дворцу Совета Семи, расположившемуся напротив.
Но зато жизнь здесь кипит – ничуть не меньше, чем в других крупнейших поселениях Федерации. Разношерстного люда тут столько, что кому угодно ничего не стоит затеряться в толпе, несмотря на все уровни защиты от незаконных проникновений и постоянный внутренний контроль. А уж эризингии и подавно…
***
Она появилась в Оке, абсолютно никем не замеченная: не задержавшись, пролетела сквозь защитное поле и опустилась почти в самом центре большой аллеи. Взгляд сразу же потонул в цветовом море: наряды местных жителей играли, как драгоценные камни – изумрудные, рубиновые, топазовые - они просачивались сквозь плотный бледно-голубой поток паломников, туда-сюда, от одной улочки к другой и обратно. Со стороны могло показаться, что какой-то чрезвычайно эмоциональный художник одну за другой рисует картины, взрывами краски покрывая движущийся холст.
Аррилия осмотрела свою непритязательную земную одежду – обыкновенные джинсы и простенький топ – задумалась на пару секунд, и вот уже её тело обнимает тяжёлый шёлк цвета молодой хвои, блестящая ткань струится вниз, обволакивая фигуру, и падает почти до земли. Никаких украшений, лишь традиционная вышивка по вороту и длинным рукавам, да узкий поясок, несколько раз обвивающий талию – на фоне большинства местных совершеннейшая серость. Даже её волосы в здешней пестроте уже не бросались в глаза так сильно. Эризингия осталась вполне удовлетворена результатом – гораздо лучше, чем рядиться в паломника, тем более что интересовало её вовсе не окошко в стене, и удобнее, чем полное изменение внешности – она и раньше не любила менять образы, не то что Негио… Воспоминание сверкнуло тёплой искоркой, но тут же сменилось другим – голубой свет, вспышка, тысячи лет Заключения. Ах, Негио, Негио, брат мой, где же ты?! Я уничтожу здесь всё, если это поможет найти тебя…
Она резко дёрнула головой, отгоняя несвоевременные мысли. Нет, надо сохранять спокойствие, разрушение больше не её путь. Тем более, что теперешние обитатели этого места никак не причастны к случившемуся. Даже Совет, по большему счёту. Да… Она здесь, чтобы познакомиться со всем, изучить своих противников… или союзников, кто знает… получить удовольствие, в конце концов.
Её носа коснулся тоненький хвостик сладкого ягодного аромата. Аррилия повернула голову в его сторону, с наслаждением принюхалась: тёплые манящие запахи свежей выпечки смешивались в душистую реку, зовущую отправиться прямо к источнику. Эризингия не стала сопротивляться искушению. Раньше, до Заключения, еда, питьё и тому подобное не интересовали её вовсе. Надобности в них, в общем-то, не было и теперь – зачем кому-либо, имеющему контакт с Бездной, иная энергия – но это человеческое тело, бывшее теперь её частью, имело свои слабости. Мягкие булочки, рассыпчатые пирожные и шоколад – что в этом плохого? Аррилии были в новинку, но определённо нравились приносимые ими эмоции. Так почему бы и нет?! Просто очередные впечатления…
Скрывающий её кокон пропал. Пара паломников, перед глазами которых она так внезапно появилась, остановились, замешкавшись, но особого удивления не выразили: не то чтобы они часто видели существ, способных возникать из ниоткуда, но, в принципе, временная невидимость была не столь уж редким умением в Объединённых Мирах, а здесь, в самом их сердце, кого только не встретишь. Аррилия кивнула им, словно приветствуя дорогих гостей, они разулыбались в ответ и продолжили свой путь, сразу же забыв об этой краткой встрече.
Эризингия двинулась дальше сквозь поток, рассматривая развернувшийся перед ней город.
Центральная аллея, она же основная дорога Ока, была усажена толстыми старыми буками, сплетающими свои кроны в сложные арки и своды. Иногда буки перемежались чрезвычайно высокими и элегантно тонкими чернильными деревьями - чем ближе к стене с видом на Дворец, тем их становилось больше. Их сине-фиолетовые стволы с отслаивающейся лентами серой корой могли показаться незнающему невероятными рукотворными колоннами, увенчанными на самой макушке аккуратными сине-зелёными шарами ветвей. Здесь, в Оке, эти деревья появились относительно недавно – только при нынешнем Тангорле. Он очень их любил – за окраску, вторившую официальным цветам Совета Семи. В дворцовых садах таких было несколько сотен.
Между рядами деревьев шел главный пешеходный тракт, выложенный большими квадратными плитами – белыми с сине-голубым узором Миров. Тут и там встречались пышные цветочные клумбы, резные деревянные скамьи с отделкой из камней и полированного металла. Повсюду журчали, будто переговариваясь, чистые струи фонтанов и фонтанчиков.
С обеих сторон от аллеи тянулись разнообразные лавчонки и магазинчики, вечно окружённые бело-голубой толпой визитёров. Дальше шли ещё улицы, параллельные главной, по которым сновали туда-сюда маленькие, низко летающие скутеры, перевозившие небольшие партии грузов от склада к нужной лавке, а иногда и торопливых местных жителей, уже потерявших интерес к неспешным прогулкам по городу. Потом появлялись таверны и гостиницы, портновские мастерские и кузницы, аптеки и бани. Затем, ближе к снежно-белым стенам, вторя их цвету, карабкались по уступам, глядя на всех остальных свысока, банки и театры, виллы и казино, магистрат и суд. Далеко справа, почти у стены с Оком, выделялось высокое синее с золотом здание Дарницы – этого храма разнообразных подношений, передаваемых восторженными паломниками в казну.
Покрытые известняковой плиткой скалы – почти вертикальные, если не считать ряды узких искусственных террас, заполненных зеленью и цветами – завершали картину.
В боковых ответвлениях основного ущелья располагались, в основном, жилые дома.
Повсюду в воздухе плавали матовые сферы фонарей – они горели большую часть суток, поскольку свет солнц освещал долину Ока полностью лишь в редкие послеполуденные часы. Особо впечатлительные гости, возвращаясь домой, рассказывали, что в городе словно поселились звёзды.
Запах привёл Аррилию к небольшому лотку под причудливым алым навесом: здесь пахло так сладко, что, казалось, и сам лоток должен быть съедобным. На нём горами лежали всевозможные витые крендельки, фигурные конфеты из лучшего шоколада и пирожные с фруктовой начинкой. В бочкообразной стеклянной колбе солнечно искрился ледяной лимонад.
Она незаметно сформировала в своей ладони монетку в несколько тангети, положила её на прилавок, чуть потолкавшись с остальными покупателями. Пухленькая хорошенькая торговка, ещё очень юная, но уже привлекающая часть своих посетителей не столько выпечкой, сколько своими формами, улыбнулась ей и провела рукой над товаром, предлагая выбрать лакомство. Аррилия остановилась на сахарном кексе, нашпигованном свежими ягодами миллека – крупными, тёмно-зелёными, невероятно ароматными. Чуть отойдя в сторонку, она вонзила в него зубы, аккуратно поймала языком упавшую с уголка губ каплю сока… рот наполнился вкусом пряностей, ванили, терпкой цитрусовостью ягод, тающей сладостью… Да, всё-таки в этом теле есть и свои плюсы…
Покончив с кексом, эризингия медленно пошла по тракту в направлении Каскадной стены. Сейчас до неё оставалось около трёх миль – большая часть Ока лежала позади.
Успевая рассмотреть по пути каждую деталь – громадные здания и маленькие домики, снующий транспорт, растения, птиц и уличных животных, заваленные товарами лотки и красиво украшенные витрины – наибольшее внимание она всё же уделяла людям. Если бы вы хотели узнать о населении Объединённых Миров, почти никуда не выезжая, то тут для этого было лучшее место. На этой старинной дороге можно было встретить представителей самых разных видов и рас, жителей любой из планет – как близких, так и окраинных. Главный портал работал, не переставая, перемещая потоки из основного орбитального порта. Механизм был отлажен идеально.
Да, люди интересовали её больше всего. Такие разные – огромные суровые воины, носящие броню даже под хламидой паломника; хрупкие и стеснительные девушки, а иногда и юноши, боящиеся порой взглянуть в сторону своих невольных попутчиков; восторженные новички, впервые посетившие что-то подобное Оку, не знающие, на чём остановить свой взгляд, но пытающиеся ухватить как можно больше; бывалые путешественники, спокойные и целеустремленные, уже не отвлекающиеся на здешнее почти карнавальное разноцветье, а спокойно идущие к нужному им месту; гуманоиды, млекопитающие, рептилии, насекомоподобные существа, какие-то невообразимые пузырчатые субъекты – и все разумные, все периодически общающиеся друг с другом; аристократы и чиновники в богато украшенных нарядах, высокомерные и не слишком; знающие себе цену ремесленники со своими изделиями подмышками; сосредоточенные или наоборот рассеянные ученые, увешанные кучей приборов; подростки, раздражённые, если их притащили сюда родители, и гордые собой, если приехали сами или с группой товарищей; дети, то заливисто хохочущие, то горько плачущие, но всегда проказливые и любопытные – все они спешили приобщиться, как им казалось, к великому. Аррилия хмыкнула. Что великого во взгляде через окно в стене?! Нет, ей этого не понять…
Хотя вот дети ей нравились – большинство оставались милыми, даже размазывая слёзы по щекам, да и Око их не слишком привлекало, как и её саму. Малышам гораздо интереснее были игры под синими стволами-колоннами, лавки с игрушками да сладостями. При взгляде на одного из них она приостановилась. Трёх или четырёхлетка, бирюзовый и золотоволосый, он впился тёмными глазами в какую-то не то лошадь, не то козу среди кучи других подобных безделушек. Игрушка била ногой и странно всхрюкивала, но вообще не показалась эризингии хоть сколько-нибудь заслуживающей такой увлечённости. Но ребенок так явно не считал. Он упорно тянул за подол стоящую рядом женщину – судя по такому же, как у него, цвету кожи, мать - пытаясь привлечь её внимание. Но она всё отмахивалась, занятая тем, что что-то внушала другому ребенку, постарше. В конце концов, она оттащила малыша от палатки, усадила его на близстоящую скамью и снова отвернулась к старшему, продолжив свою прерванную речь. Нижняя губка мальчика задрожала, большие, совершенно круглые глаза в обрамлении длинных ресниц, таких же светлых, как и волосы, влажно заблестели, свидетельствуя о приближающихся слезах.
Аррилия подошла, подмигнула насупившемуся карапузу и приложила палец к губам, заговорщицки призывая его к молчанию. Тот вытер глаза кулачком, быстро взглянул на ничего не замечающую мать и кивнул эризингии. Она вопросительно качнула головой в сторону игрушечной лавки. Малыш энергично закивал и замер в ожидании. Эризингия задумчиво потёрла подбородок, будто что-то вспоминая, и почти сразу лицо её осветилось принятым решением… Короткий и неслышный хлопок, и с её раскрытых ладоней слетело что-то маленькое, алое, как пламя зари. Существо, хлопая широкими крыльями, опустилось точно в подставленные детские ручонки и замерло. Ребенок в восторге разглядывал длинное чешуйчатое тело, подвижный хвост, аккуратную, тонко вырезанную голову с тремя парами витых рожек, светло-жёлтые глаза. Он осторожно погладил голову пальцем – игрушка взмахнула крыльями, сделала круг над его макушкой и уселась на плечо, свернувшись кольцом. Малыш вскочил, явно собираясь завопить от счастья. Но Аррилия быстро приложила ладонь к своему рту, напоминая ему молчать. Потом показала на себя, провела ладонями перед собой сверху вниз, как бы скрываясь за воображаемым занавесом, одними губами прошептала: «Меня нет…», указала на замершего дракончика и жестами изобразила, будто бы он прилетел откуда-то сверху. Мальчик вновь понимающе закивал. Эризингия помахала ему и влилась в толпу. Обернувшись в последний раз, она увидела, что мать всё-таки обратила внимание на свое чадо, заметила она и новую игрушку. Судя по отчаянной жестикуляции, взмахам рук, указывающих вверх, ребенок объяснял, что это принадлежит ему, упало с неба. Мать, нахмурив брови, несколько раз обернулась вокруг себя, осматриваясь, окинула взглядом дальние белые стены вилл и, видимо, пришла к выводу, что игрушка никого не интересует. Пожав плечами, она потрепала малыша по голове, кивнула, видимо, разрешая оставить неожиданный подарок. Тот засмеялся, коротко обнял её за ноги и помчался вокруг скамьи, дразня своим приобретением брата.
Аррилия улыбнулась и продолжила путь, направляясь к золотому куполу Дарницы, сиявшему в миле впереди.
Вскоре её глазам предстали огромные гладкие колонны в разводах разных оттенков синего, такие невероятно яркие на фоне белизны большинства остальных строений. Самые высокие из них, обрамляющие изогнутую, как крылья чайки, арку центрального входа, достигали почти сотни футов. Большая часть помещений Дарницы была вырублена прямо в боковых скалах ущелья, однако и внешняя, достроенная часть была очень велика, полукругом выдаваясь вперёд. Венчал её белый, как и всё окружающее, купол, расписанный золотом и украшенный ларимаром и лазуритом, что придавало ему сходство с океаном, искрящимся под лучами солнца. Мраморная лестница, состоящая всего из пяти низких ступеней, была истерта миллионами поднимавшихся по ней ног.
Нескончаемый поток дарителей вливался в главный зал через широкие и чрезвычайно высокие двери, даже не двери – ворота, тоже украшенные золотом и лазуритом, резными фигурками из кости и камня. Почти всегда распахнутые настежь, кроме пары часов по ночам, эти створки и сами были, в сущности, такими же дарами: всё их убранство складывалось из подношений и за тысячи лет уже неоднократно менялось полностью – старые части постепенно замещались новыми, формируя совершенно иную картину, так что в каждый следующий ваш визит сюда вы бы не увидели их прежними.
Она вошла внутрь вместе со всеми – никто здесь не следил, есть ли у тебя с собой дар или нет – и замерла в восхищении. Нет, сам зал, конечно же, выглядел тоже великолепно – кажущиеся живыми барельефы, изумительные скульптуры и красочные росписи были выше всяких похвал, но всё же не они поразили её. Дары… они не просто были выставлены для обозрения, нет. Они лежали сверкающими грудами везде, занимая большую часть огромного пространства. Да что там грудами – целыми горами! Некоторые составляли десятки футов в высоту!
Какая-то система, впрочем, в этом присутствовала: ткани лежали с другими тканями, предметы искусства с предметами искусства, драгоценности с драгоценностями… Однако общее ощущение великолепного хаоса пронизывало всё вокруг. Как ни странно, складывалось впечатление, что всё здесь построено на доверии и никто ни за чем не следит. При этом никто не пытался ухватить и вынести с собой отсюда даже самую малую вещь, хотя бы на память. Такое единодушие, учитывая чрезвычайную разношёрстность визитёров, чрезвычайно удивило эризингию. Это совсем не было похоже на религиозную экзальтацию, поклонение перед святыней, но чувствовалось, что это имеет для всех большое значение. Приобщение к чему-то более сильному, чем они? Возможно… Но неужели ж ни у кого за века не возникло даже мысли чем-нибудь здесь поживиться?! Или ловкачи были?! Интересно…
Она усмехнулась своим мыслям, вновь осмотрела толпу, обошла зал, отмечая детали. Немного понаблюдала за снующими в боковые и задние помещения и обратно служащими, разбирающими и перетаскивающими дары – их можно было определить по одеждам с гербом Миров на спинах. Вполне удовлетворившись увиденным, по крайней мере, на время, Аррилия покинула Дарницу.
Выйдя на воздух, она подняла голову к небу – то уже потемнело – потом бросила взгляд на такую близкую теперь Каскадную стену. Крохотного окошка в ней было почти не видно из-за напирающих друг на друга паломников, рекой текущих к стене из Дарницы. Ну да ей оно ни к чему: одно движение – и она взлетит над нею, увидев всё, что хочется, без ограничивающих рамок. Но не сейчас, чуть позже – Дворец и Тангорл никуда не денутся.
Эризингия начала пересекать толпу с мыслью осмотреть ещё несколько лавчонок, может быть, и театр на противоположной от Дарницы стороне главной улицы, но внезапно её будто что-то остановило. Она уловила в движении колеблющихся вокруг нитей Бездны нечто знакомое. Ну да, так и есть… неподалеку, по ступенькам одного из массивных зданий – возможно, магистрата, спускался старый сгорбленный гном. Коспарх… тангорловский прислужник…
Аррилия смотрела на него в упор. Он вдруг беспокойно заозирался, приостановился, покрутил головой, глаза его медленно, будто нехотя, поднялись… Их взгляды пересеклись. Гном вздрогнул всем телом, выронив несколько зажатых в руках бумаг. Он замер, не в силах даже поприветствовать её.
Она улыбнулась, чуть приподняв один уголок губ – снисходительно и понимающе и… скрылась от посторонних взоров за непроницаемой плёнкой тут же сотворённого отражающего кокона. Наблюдая сквозь делающую её невидимой пелену за резко схватившимся за преобразователь Коспархом, Аррилия подумала, что вот и настал момент предстать перед Тангорлом. Но нет, она всё равно не станет торопиться, она даст им время – немного – только собраться с мыслями…
Коспарх, быстро настроивший кристалл, уже исчез в открывшемся маленьком портале. Бледное светящееся окошко сразу схлопнулось за его спиной. Спешит доложиться, не иначе.
Да. Она даст им пару часов, досмотрит пока остальное…
Аррилия снова взглянула на Каскадную стену, прислушиваясь к грохоту за ней, чуть приглушённому защитным полем. Великие Каскады… Что ж, посмотрим и на вас.
***
Ночь уже полностью вступила свои права, когда ей наскучило бродить по улицам Ока. Пора было переходить к новым знакомствам.
Аррилия, наконец, приблизилась к толстой прочной стене, защищавшей город от водного буйства снаружи, но к окошку подниматься не стала. Легко, как птица, она взмыла вверх, закрыв глаза, и только поднявшись футов на триста, открыла их опять.
Перед нею в черноте ночи, озарённые светом лун и фонарей, буйствовали два широченных водных потока, бросающихся в кажущуюся бездонной пропасть. Туман окутывал их призрачной дымкой. И бушующая энергия здесь была настолько сильна, что даже эризингии чудилось, что в долину с этих скал изливается сама Бездна. Каскады… Да, они, действительно, впечатляли, затмевая собой всё остальное: и почти зеркальную гладкость расплеснувшегося длинным пятном озера, из которого стекали, и чёрные пики гор, стражами стоящие вокруг тёмной воды; и даже Дворец, выраставший, словно гигантский кристалл на Срединной скале.
Обиталище Совета Семи… Главная резиденция Объединённых Миров…
Несомненно, он был прекрасен. Так же, как и Дарница в Оке, он светился белизной, блестел золотом, переливался лазурью. Искры, щедро разбрасываемые драгоценными камнями, украшавшими высоченные башни, представлялись маленькими язычками пламени. Нежно обнимающий дворец сад – её слух улавливал тихий шелест листьев, стрёкот и ночные трели живших там птиц – арки и колоннады, увитые цветущими лианами, парящие в воздухе статуи, выложенные резным камнем дорожки, хрупкие беседки, напоминающие маленькие шкатулочки… Великолепно… Но далеко до красоты и мощи Великих Каскадов, этого невероятного творения природы. Единая, иногда ты поражаешь даже меня!
Какое-то странное чувство… родства кольнуло эризингию. Странно… как могут быть близки мне эти струи, если их даже не существовало, когда я в последний раз была свободна?! Предчувствуя неизбежную боль, она всё же слилась с Бездной. Ей нужно было понять…
Годы, века и тысячелетия проносились перед её разумом, мелькали картины жизни – разные люди, разные Тангорлы, постепенные изменения Дворца, лишь Долина и Каскады оставались неизменными… Но вот они вернулись практически к началу – скала была почти голой, на ней закипала стройка: поднимались стены, прорастали словно из-под земли башни, высаживались хрупкие ростки… Она погрузилась глубже. Нет, слишком глубоко… просто ровная сухая земля, не то, что дворца, а даже самого грандиозного каньона не было, не было ни озера, ни водопадов, хотя горы по-прежнему высились вдалеке… нет, обратно, ближе… мир перед нею взорвался ужасающим грохотом… багровая вспышка, пришедшая откуда-то извне, из космоса… и вот разлом неизлечимой раной разрезал почву, скалы, словно пытаясь добраться до сердца планеты… вскрылись подземные источники у подножий гор, большую часть плато перед ними быстро заполнила вода, добралась до обрыва, и загремели, пенясь, Великие Каскады…
Эризингия вынырнула из Бездны.
Так вот, значит, как… Заключение оставило свои следы, и какие! Стала ясна и её неуловимая связь с этим местом, и даже появление густого роя камней там, у Иррилла, где некогда жили юглы… Единая, юглы! Она с сожалением покачала головой. Ах, как жаль!
Воспоминания о Заключении вновь вернули её к мыслям об утраченной триаде. Где же вы? Где же вы?! Где же?!!
Дворец Семи возвышался напротив знаком неисправимой потери.
Боль и ярость поднимались в ней мутной удушающей волной, знаки эризингий запылали изначальным светом на разведённых ладонях…
Огромным усилием воли Аррилия удержала себя, символы вечного древа и текучих вод медленно затухали. Она опустилась прямо на Каскадную стену Ока, села, поджав колени к подбородку и вперилась взглядом в дальнюю синюю стену перед ней.
В нижней части Дворца горели огни, освещая причудливые узоры садовых дорожек, сверху он был тёмен. Вдруг в одном из окон вспыхнула узкая полоска, будто кто-то чуть отдёрнул плотную штору.
Она точно знала, кто там, за этой шторой.
Розовые пальцы занимающейся зари коснулись верхушек далёких пиков, приветствуя новый день.
***
Тангорл медленно шёл по длинной галерее от Малого зала к своим личным покоям. Он не спал всю ночь, чувствовал себя совершенно разбитым и надеялся, что ему удастся хоть немного отдохнуть. Если, конечно, его перестанут преследовать все эти призрачные виденья и мысли…
Было уже довольно светло. Косые лучи мягко просвечивали сквозь листву деревьев и кустарников во внутреннем дворике, оставляя на лужайке сетку теней.
Коридор перед его комнатами слегка изгибался вправо и поднимался вверх тремя ступеньками, ограждёнными белоснежной ажурной балюстрадой. Грейл поднялся по этой лестнице, устало склонив голову и опустив глаза, остановился, потёр основанием ладони переносицу и вдруг заметил ярко-зелёный шелковый всплеск возле витых балясин прямо напротив его покоев. Он резко, до хруста в позвоночнике, распрямился и замер, уставившись в обращённые к нему разноцветные очи. Красно-рыжим огнём светились волосы, светлая кожа вторила цвету мраморных стен…
Тангорл потряс головой, силясь отогнать этот непрошенный образ, но краем сознания он уже точно понимал, что не в этот раз…
Сердце колотилось в груди так, что, казалось, заглушало сами Каскады, он старался не подать виду и справиться с этим, но странное оцепенение не отпускало его. Он чувствовал, что не сможет выдавить из себя ни звука.
И только её голос, наконец, вырвал его из этого странного состояния, успокаивая, хотя одновременно и держа в напряжении.
- Здравствуй, пресветлый! Вот мы и встретились. Надеюсь, я не слишком помешаю?!
Слова были тихи и не несли в себе ничего особенного, кроме обычного приветствия, но Грейл явственно ощутил, как вокруг громко хохочет Бездна…