После сообщения Дюбрюкса, глава Керчи Стемпковский приказал увеличить количество солдат, работавших на северной стороне кургана. Дюбрюкс был уверен, что именно там находится вход в гробницу. И он не ошибся: 19 сентября ему доложили об открытии части строения из тёсаного камня. Это был узкий проход в склеп и в конце его дверь, заложенная камнями. Ещё три дня спустя дромос был очищен и через отверстие, проделанное в верхней части, можно было проникнуть в склеп. Он представлял собой камеру площадью около 20 кв. м., сложенную из огромных прекрасно отёсанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых камней. Свод возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней несколько выступал над нижними, образуя ступеньку. Погребение оказалось совершенно нетронутым. Лишь дерево, ткани и кости частично истлели и рассыпались. В склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принадлежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это был человек высокого роста – около 193 см. Одет он был в праздничный наряд. На голове – войлочная остроконечная шапка в форме башлыка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее – массивный золотой обруч-гривна, весом 461г, скрученный в виде жгута из шести толстых проволок; концы его украшены скульптурными фигурками верховых скифов. На руках и ногах воина – золотые браслеты тончайшей работы. Вся одежда погребённого была расшита множеством золотых тиснённых бляшек. Рядом лежало его оружие: меч, лук и стрелы, поножи.
Рукоятка и ножны меча, а также футляр для лука и стрел (налучье или горит), были выложены золотыми пластинками с вытесненными на них изображениями борющихся зверей и фантастических животных; бронзовые поножи – покрыты позолотой. Там же была рукоятка кожаной нагайки, оплетённая золотой лентой. Рядом с оружием был точильный камень в золотой оправе и роскошная золотая чаша весом в 698 г., богато орнаментированная чеканными изображениями бородатой головы скифа и маски медузы Горгоны, многократно повторяющимися. Всё свидетельствовало о том, что погребённый здесь человек был представителем высшей знати. Рядом с ним, на полу, очевидно была погребена его жена или наложница. Некогда её тело было положено в саркофаг-гроб из кипарисового дерева с росписью и отделкой из пластин слоновой кости. Часть этих пластинок украшена поразительными по тонкости и изысканности гравированными и отчасти раскрашенными рисунками. На низу изображены сцены из древнегреческих мифов, охота скифов на зайцев и т.д. Женщина похоронена в одежде, расшитой золотыми и электровыми бляшками, число которых достигало нескольких сотен. Голову её украшала электровая диадема. Найденные здесь золотые подвески представляют собой замечательное произведение искусства – это два медальона с изображение головы Афины Девы (Партенос), воспроизводящей голову статуи богини, изваянную в V в. до н.э. Фидием для Парфенона в Афинах. Ещё две пары золотых подвесок также подлинные шедевры ювелирного искусства. Изображения в медальонах можно рассмотреть лишь через сильное увеличительное стекло.
На одном – сцена на сюжет из «Илиады»: богиня Фетида и нереиды приносят Ахиллу оружие, выкованное для него Гефестом. Фигурки богинь и оружие переданы так реалистично и точно, что просто поражаешься человеческому гению, изготовившему их. На шее женщины были ожерелье, и тяжёлая золотая гривна весом 473 г. Возле погребённой лежали два широких золотых браслета и бронзовое зеркало, ручка которого обложена листовым золотом. Все предметы, подобно оружию мужчины, украшены изображениями зверей. У ног женщины был найден круглый электровый сосуд, на котором вычеканены и выгравированы четыре сцены из жизни скифов. В первой – изображён сидящий царь или военачальник, опирающийся обеими руками о копьё и внимательно выслушивающий донесение воина. Следующая сцена – воин, натягивающий тетиву на лук. В других сценах представлено врачевание скифов: стоящий на коленях скиф лечит другому зуб; на лице пациента – боль и страдание, своей правой рукой он схватил руку лекаря. В последней сцене изображён воин, перевязывающий ногу своему раненому товарищу. С поразительным реализмом и этнографической точностью художник передал одежду скифов, их оружие. Широко распространённым является мнение, что на Куль-Обинской вазе изображён скифский лагерь после боя. В пользу такого понимания говорят все четыре описанные сцены. Но такое толкование не является единственно возможным и бесспорным. Присутствовавший при находке сосуда, Е. Шевелёв предположил, что здесь показаны различные эпизоды из жизни мужчины, похороненного в кургане.
Чтобы проверить свою догадку, Шевелёв попросил передать ему найденный череп. Каково же было удивление присутствующих, когда оказалось, что в нижней челюсти покойника был больной зуб, расположенный как раз в том месте, где манипулирует лекарь, изображённый на вазе. Дюбрюкс также отмечает, что «замечательнее всего то, что на сосуде из электрума в одной группе изображён человек, которому, кажется, рвут зуб, и что в нижней челюсти царя недоставало двух коренных зубов, а третий, возле них, был больной, отчего челюсть в этом месте напухла; этот последний зуб лежит гораздо глубже остальных, которые очень хороши, совершенно здоровы и принадлежали человеку от тридцати до сорока лет». Это позволило предположить, что сцена на вазе передаёт реальный эпизод из жизни покойника, который страдал болезнью зубов. В таком случае на Куль-Обинском электровом сосуде все сцены относятся к жизни самого мужчины и являются его своеобразной «биографией в картинках». Изображение на найденной в кургане Куль-Оба вазе впервые дали реальное представление о жизни скифов, об их облике, одежде, вооружении и т.д. Скифы носили длинные волосы, бороду и усы, одевались в кожаную или льняную одежду – кафтан с поясом и длинные штаны-шаровары; обувались в мягкие кожаные сапоги, перехваченные на щиколотках ремешками; голову покрывали остроконечными войлочными шапками. Их оружие состояло из короткого меча, лука и стрел, вкладывавшихся в горит, копья и четырёхугольного щита.
Помимо электровой вазы изображения скифов сохранились на других предметах, найденных в Куль-Обе. На золотой бляшке – два скифа, пьющие из одного ритона. Здесь перед нами сцена обряда побратимства, о котором известно из рассказов древних авторов об обычаях скифов. На других золотых бляшках – скифы с горитами на поясе и сосудами в руке, два скифа, стреляющие из луков, скифский всадник с занесённым копьём. За саркофагом мужчины лежал скелет раба-конюха. За его головой в специальном углублении, были кости лошади, греческие бронзовые поножи (греки называли их кнемидами) и шлем. По стенам склепа стояли два серебряных позолоченных таза и большое серебряное блюдо, а в них – целый набор серебряных сосудов: на одном из них – чеканные позолоченные изображения львов, терзающих оленей, на другом – дикие гуси, ловящие и поедающие рыб; кроме того, - два ритона и килик – чаши для питья вина. По обеим сторонам дверей стояли два больших медных котла, а вдоль стены – четыре глиняных амфоры, в которых когда-то было вино с острова Фасос. Об этом свидетельствует клеймо, оттиснутое на ручке одной из них. Вино в амфорах, как и мясо в котлах, были поставлены в склеп во время погребальной церемонии. На каменном полу склепа было найдено несколько сотен бронзовых наконечников стрел и копий. Легко представить, какое впечатление произвели сокровища на людей, присутствовавших при их открытии. Но, увы, судьба кургана была довольно печальной. Непрерывные поиски длились в течение трёх дней и к концу 24 сентября работа была в основном закончена.
Лишь небольшая часть склепа оставалась не исследованной. Дюбрюкс был уверен, что ночью никто не решится войти в гробницу, так как сотни любопытных зрителей видели, как обрушилась южная стена, чуть не задавив работавших в ней. Выставленные на ночь караульные, ссылаясь на холодную ночь и отсутствие пиши, оставили пост. Дюбрюкс не возражал против этого. И напрасно. Утром оказалось, что неисследованная часть кургана ограблена. Ночные пришельцы выворотили камни в полусклепе и открыли тайник. Там была тяжёлая шейная гривна, украшенная на концах золотыми львиными головками, сама же она была сделана из бронзы и лишь обёрнута тонким золотым листом. Она была разломана на три части. Остались лишь львиные головки. Одну из них вернул Дмитрий Бавро, а уже значительно позднее вторая была приобретена у состоявшего на русской службе французского нумизмата Сабатьеи поступила в Эрмитаж. Та же участь, что гривну, постигла золотую обкладку горита, обломки которой Дюбрюкс ещё успел увидеть у скупщика краденного. По-видимому, ещё многие бесценные творения искусства были похищены. Часть из них была переплавлена в слитки, часть продана, часть припрятана самими грабителями. Много лет спустя, в 1959 г., в городе-герое Керчи было скуплено 18 золотых бляшек из Куль-Обы. Единственная ценная находка, которую удалось спасти, - это золотая бляха в виде оленя, возвращённая властям Дмитрием Бавро. Это массивная бляха (вес её 266 г.) служила, по-видимому, центральным украшением кожаного щита.
Продолжение следует в части 9 http://proza.ru/2020/11/26/773