1
Мы встречались уже три месяца.
В начале декабря из-за строительства новой ветки метро поменялся маршрут тридцать пятого, и в центр пришлось выезжать бесконечными петлями. Остановки слепили как-то совсем неудачно, но тот факт, что дело было временное, позволял легче принимать неудобства.
Именно в первых числах зимы я и увидела этого человека. Он шёл, слегка подворачивая левую ступню, как бывает только у сердечников. Возможно, из-за особого шага, а может, из-за его красной куртки, которая всегда «загоралась» под фонарём, незнакомец странным образом выделился для меня из толпы. Каждое утро мой глаз стал привычно извлекать его из сонной массы человеческих тел, понуро теснившихся на остановке.
Я уже знала, что появляется он всегда со стороны проспекта. Торопливо выкуривает сигарету и останавливается в одном и том же месте - чуть дальше тумбы с объявлениями. Этот старомодный объект рекламы вполне сносно позволял тогда разбавить томительное время в ожидании транспорта. Кто-нибудь из потенциальных пассажиров обязательно подходил к тумбе и делал своеобразный «круг почита», быстро пробегая по строчкам ярких театральных постеров.
Очевидно, незнакомец совсем не интересовался искусством. Своё место он никогда не покидал и по обыкновению, терпеливо стоял, чуть заметно перекатываясь с носков на пятки.
В какой день я почувствовала, что сама стала фокусом для него, уже не вспомню, но только спустя три месяца, необычный союз между нами был довольно явным и даже привычным. Рабочая неделя начиналась гарантированным приветствием «красной куртки». А его существование в близком пространстве заряжало приятным ощущением лёгкого ненавязчивого внимания.
Очень сложно объяснить тот механизм взаимной симпатии, когда два чужих человека вдруг оказываются на общей внутренней волне. Наше естество способно резонировать множеством разнообразных сигналов, принимаемых исключительно на уровне души. И эта невидимая глазу забава природы делает человеческие связи глубже и многогранней.
Мы молча радовались друг другу. Однако утренняя игра имела свои правила и была возможна только на временной остановке.
2
Наконец зима окончилась.
За три холодных месяца незнакомец ни разу не пропустил своё место. Только в этот день его почему-то не было. Сначала казалось, он просто опаздывает. Но время тикало, а с Пушкина всё двигались совершенно не те. Я медленно прошлась поближе к проспекту, потом снова вернулась. Потом решила постоять там, где обычно дислоцировался Красная Куртка – было интересно, как он видит всю остановку, в частности лично меня. Потом опять подошла ближе к проспекту, рассматривая прибывающих. И вновь вернулась на место. Его всё не было. Странное чувство потери неприятно заполняло утро.
В какую-то минуту алый всё-таки вспыхнул. Ещё толком не понимая, откуда знак, я интуитивно посмотрела через дорогу. Он стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к сигаретному ларьку, и улыбался. Улыбался именно мне. Стало ясно: мои беспокойные перемещения не просто просматривались, но намеренно провоцировались.
Было смешно и почему-то очень неловко. Я смущенно отвернулась к тумбе, полагая, что от этого можно укрыться в изучении афиш.
Через пару минут он, как обычно, топтался на своем посту.
На следующее утро Куртки снова не было.
Настроение сникло, но попадаться во второй раз мне не хотелось. Я сразу двинулась к нарядной тумбе, которая обещающе зазывала свежими плакатами. В самом центре «Цирковых гастролей» белел маленький тетрадный листок. Бумагу очень аккуратно закрепили скотчем, стараясь не нарушить информационный ряд. «ПО СРЕДАМ И ЧЕТВЕРГАМ БУДУ ЕЗДИТЬ НА ЧАС РАНЬШЕ» – говорилось в сообщении.
Вокруг прохаживались любопытные прохожие, но «почтовый голубь» без сомнений, ожидал только меня. Я сняла листок и торопливо спрятала в карман.
С того дня в наше немое общение добавилась ещё эпистолярность, а среды и четверги начали приносить добродушные посылы вроде: «завтра станет теплее» или «день обещал только хорошее».
Пронумерованные записки являлись единственным доказательством другой реальности. Остальной мир существовал как-то совершенно отдельно со своими делами, тревогами и правилами. И лишь по утрам случался чудной ребяческий нырок, который даже объяснить никому не представлялось возможным. Мы были шпионами в государстве под названием Нормальность.
Так пробежала целая весна. Я никогда не думала про «дальше» и «дальше» определилось само. Лето изменило многое, но главное – мне больше не нужно было ездить по утрам на тридцать пятом. История закончилась в среду. Листок четверга я уже не прочла.
Иногда мысли об этих событиях возвращались, и возникало хорошее благодарное чувство. Через какое-то время я думала о Куртке исключительно как об Ангеле.
3
Следующий Новый год отмечался в кругу друзей. Компания набралась слишком большая, ко всему малолетняя армия делала праздник довольно шумным. Постоянно приходили и уходили незнакомые лица. Всё было заведомо предсказуемо, поэтому очень хотелось, чтобы ночь поскорее закончилась. Но хозяйка с нетерпением ждала очередную порцию гостей, хлопотливо расставляя тарелки.
Наконец брякнул звонок. Гости гурьбой выкатились встречать новеньких.
Среди традиционных поздравительных восклицаний отчетливо слышался незнакомый мужской голос: «Игорь. Здравствуйте. Игорь. Игорь. Приятно. Здравствуйте. Игорь. С праздником. Игорь…»
Я выглянула в холл и через толпу увидела красную куртку. Стоя спиной, мужчина спешно раздевался, строго наставляя своё румяное потомство. Затем он повернулся и направился прямо ко мне, чуть заметно подворачивая левую ступню.
- С праздником. Игорь, – улыбаясь, сказал прошлогодний Ангел.
Мы познакомились, и было понятно, что меня не узнали.
Когда иногда в мыслях я прокручивала эту возможную встречу, всё происходило совершенно не так. Тем не менее, настоящий расклад давал прекрасную возможность узнать человека с неизвестной для меня стороны. Наверное, поэтому я не призналась.
До утра оставалось часа четыре. Спать было рано. А за накрытым столом велись стандартные беседы, и все, как умели, имитировали безграничное веселье.
Куртка тоже общался. Но здесь, в кругу семьи и друзей, он был совершенно другим.
Странный романтик с автобусной остановки превратился в рационального прагматика, который уж точно никак не мог расклеивать записки на театральных афишах.
Такая огромная разница рождала ощущение некой ошибки. Словно когда-то я взяла чужой набросок, написав по нему собственный шедевр. И вот теперь этот набросок предательски проявился, чтобы продемонстрировать то, что было так непозволительно мной зарисовано.
Не возвращайтесь к былым иллюзиям. Всё почти как у Вознесенского. Либо не покидайте эти иллюзии никогда.
В ту ночь он разделился надвое. Первый так и остался улыбаться у сигаретного ларька, а второй за новогодним столом рассуждал о карьере, выгоде и политике.
Я тихо слушала, думая о том, какие мы бываем разные относительно обстоятельств. И сколько вокруг людей (даже хорошо знакомых) с непроявленными, скрытыми сторонами. Вынужденная социальная мимикрия делает нас абсолютно неведомыми друг для друга. И, кажется, мне представился удивительный шанс случайно заглянуть за кулисы чужих подмостков.
Утром измученные праздником гости, растаскивая спящих детей, отрешенно растворялись в первом дне января.
Игорь, как все, суетился в общей толпе убывающих. Прозрение произошло только когда я надела пальто и шапку. Он с интересом задержался взглядом, и в этот момент его ментальная оптика настроила нужный прицел, чтобы незнакомое, наконец, стало знакомым.
Куртка смутился, пожалуй, так же сильно, как и я в то утро, когда увидела его через дорогу. Мне захотелось улыбнуться.
А потом все долго прощались. И он уверенно (протянув руку) сказал:"До встречи на остановке..."
На эти слова никто из окружающих нас не обратил никакого внимания.
2020г
Иллюстрация автора.
корректура