Я вошёл в просторный холл института. На встречу мне вышел молодой человек в лабораторном халате. На ногах его были клетчатые брюки и лакированные туфли, кожа была бледной. Всё в нём – от гладко зачёсанных волос до блестящих туфель указывало на то, что человеком он был крайне опрятным.
- Чем могу служить? – Обратился он ко мне.
- Ренард Обер. Я из полиции. Мне нужен директор института.
- Хорошо. Идёмте за мной.
Пройдя через коридор, мы вышли в просторный зал.
- Одну минуточку. – Обратился он ко мне.
- Хорошо.
Он удалился. Обстановка зала была весьма любопытной. В наполовину заполненном бассейне ползали раки, в стены были вмонтированы аквариумы. Морские окуни, форель, сомы. Кого там только не было. В том числе и совсем уж мне незнакомые виды рыб. В ихтиологии я не силён. Вскоре, молодой человек вернулся.
- Прошу за мной, директор ждёт вас.
- Отлично.
Его кабинет был расположен на втором этаже. Я вошёл внутрь. За столом сидел худощавый мужчина. В его волосах уже блестела седина, но лицо было весьма моложавым. Всем своим видом, он напомнил мне один интересный тип людей. Тех, кто стареет внезапно. Скажем, на протяжении нескольких лет они почти не меняются, а потом внезапно стареют. Наверное, у каждого есть такой знакомый.
Директор что-то задумчиво писал в толстом блокноте. Закончив, он отложил блокнот в сторону и обратился ко мне.
-Я получил утром вашу телеграмму. Что ж, должен сказать, что случай и в самом деле весьма любопытный. Возможно даже загадочный и несколько пугающий. Фотографии при вас?
- Да, фотографии у меня с собой. Вот.
Я бросил на стол несколько чёрно-белых снимков. На них были изображены следы от зубов, которые остались на шлюпке, а также порванные канаты и сети.
- Гм. Такое под силу только большой белой акуле, да и та должна быть аномальных размеров. Не водятся здесь они. Вернее, в теории одна-две особи могут прожить какое-то время. Но сейчас осень. Холодает. Кормовой базы слишком мало. Им здесь неоткуда взяться, это главное.
- Что ж. Это было найдено в корпусе рыболовецкой лодки, после того как её перевернула неведомая сила из вне.
Я вытащил из-за пазухи акулий зуб. Он был довольно крупным.
- Этот зуб не принадлежит белой акуле. Зубы белых акул по краям имеют зазубрины.
- В таком случае, всё ещё более запутано. Кто может обладать столь большими зубами, если не белая акула? Да, мне ещё нужен доступ к вашему архиву. Сумеете обеспечить?
- Двери нашего архива всегда для вас открыты.
- Спасибо. Мне пора. Завтра нагряну к вам в архив.
- Ждём. Ах да, ещё вопрос. С каких пор у нас полиция занимается подобными делами?
- На побережье стали пропадать люди. Три дня назад с пирса бесследно исчезли четверо рыбаков. Шторма не было, а поиски не привели нас ни к чему. А вчера случился инцидент с рыболовецкой лодкой. Что-то попалось в сеть. Тяга была стол сильна, что лодка упала на бок, а сеть разорвалась.
- Скверно, скверно. – Вздохнул он.
- До свидания.
В участке тем временем был переполох. Оказалось, что один старик видел огромную рыбу с “плоской башкой” неподалёку от пирса. Там есть затопленный участок со старой пристанью. Вода в том месте прозрачная, именно там он её и видел. Старик счёл её очень большой, однако в участке почти все списали это на увеличительный эффект от воды, а также на перевозбуждённое состояние старика. Но я был об этом другого мнения. Всё это складывалось в одну достаточно правдоподобную гипотезу. Именно эта акула-гигант была виновником всему этому. Вряд ли обычная акула сможет перевернуть крупную рыболовецкую лодку. Посоветовавшись с инспектором, нас следующий день я решил вновь отправиться в институт и узнать побольше об этих акулах.
- Ерунда. Акула-молот больше трёх метров не вырастает. Судя по размерам зуба, который вы мне показали, эта акула должна быть в длину метров 5-6. Сил на то, чтобы перевернуть лодку у неё не хватит уж точно. Удивительно, но выходит, что это и впрямь акула-молот. Хотя, тот старик мог и ошибиться. – Сказал директор института, закрывая форточку в своём кабинете.
- Как она могла тут оказаться? Неужели приплыла.
- Нет конечно, что вы. В нашем институте проводились эксперименты с такими акулами, но ни одна акула у нас не сбегала. Да и было это уже давно. Программу свернули три года назад, в силу большого расхода средств на абсолютно бесполезные эксперименты.
- Полагаю, больше я смогу узнать в вашем архиве?
- Да. Сбеги акула уже тогда, она бы проявила себя раньше. – Ответил я.
- Этими акулами занимался профессор Франсуа. Он умер этой весной. Когда сворачивали программу с его исследованиями, он устроил жуткий скандал, после чего ушёл из института. В архиве достаточно информации о его исследованиях.
-Благодарю.
- Что ж, архив находится в подвальном этаже прямо под нами. Ступайте туда, ключ возьмете у дежурного на входе.
Взяв ключ, я направился в архив. Отыскав ящик с исследованиями Франсуа, я начал ознакомление.
Запись №1 от 02.06.1932.
Цель исследования – акклиматизация акулы-молота за пределами ареала обитания.
Институтом получены две партии детёнышей акул-молотов по 30 особей, а также две взрослых особи – самец и самка. Почти все детёныши из партии №1 погибли во время переезда, осталось лишь двое. В партии №2 умерло лишь трое. Итог – 29 детёнышей и две взрослых особи.
Взрослые особи размещены в подвальном помещении в правом крыле, в аквариуме №9. Детёныши размещены в центральном бассейне главного зала. Все особи находятся в шоковом состоянии.
Запись №2 от 03.06.1932.
У подавляющего большинства особей отличный аппетит, состояние здоровья всех – удовлетворительное. Взрослые особи в норме. В качестве пищи была использована рыба, обитающая в прибрежных зонах Франции.
Запись №3 от 16.06.1932.
Часть воды была заменена на океаническую. Солёность, жёсткость, а также прочие показатели были изменены. Взрослые особи перенесли это спокойно. Один из детёнышей не ест и перестал проявлять всякую активность.
Запись №4 от 18.06.1932.
Ослабевший детёныш постепенно пришёл в норму. Аппетит вернулся к нему. Остальные особи – без изменений. Температура в аквариуме №9 была понижена на два градуса. Поведение взрослых особей без изменений, их самочувствие тоже в норме.
Далее идут несколько записей о самочувствии особей, а также о замене воды и понижении температуры. В ходе этих экспериментов 5 молодых особей скончались. Однако, затем начинается самое интересное.
Запись №11 от 04.07.1932.
Из всей молоди были выбраны две самых здоровых особи, которые были размещены в вольере в институтской бухте. Для проверки их охотничьих навыков, в вольер был запущен один угорь. Спустя 40 минут они успешно справились с его поимкой.
Запись №17 от 18.07.1932.
Выпущенные в бухту акулы окончательно приспособились. К ним были запущены ещё две особи. Одна из них скончалась в первые несколько часов, вторая же была съедена двумя другими. Решено было оградить ещё один вольер, для ещё семерых акул.
Запись № 18 от 22.07.1932.
На побережье был сильный шторм, из-за которого произошла авария. Здание института осталось без электричества. В эту ночь погибло три молодых акулы. Большая потеря. Из вольера вымыло одну особь, но другая осталась в вольере (фотография прилагается).
Я вытащил из жёлтого конверта фотографию небольшой акулы. Отложив фотографию, я продолжил ознакомление с документами.
Запись №19 от 23.07.1932.
Пропавшая акула была выловлена рыбаками на мысу. Сохранить ей жизнь не удалось.
Я читал записи одну за другой. К концу года у Франсуа почти не осталось акул. Но ему повезло. Самка забеременела и принесла потомство. В последующих экспериментах Франсуа начал ставить различные инъекции молодым акулам. В большинстве случаев это не приводило к успеху. Проект был свёрнут через несколько месяцев.
В коридоре послышались шаги. Дверь в архив открылась.
- Восьмой час вечера. Вы не собираетесь заканчивать? – Спросил у меня директор института.
- Да, я уже закончил. Я ознакомился с документацией всех этих экспериментов. Я счёл их весьма любопытными. Кто был директором института, когда тут проводил свои эксперименты Франсуа?
- Я тогда ещё только состоял в штате учёных. Институтом тогда заправлял Директор Лоран.
- Я могу встретиться с ним?
- Хм. Он живёт в окрестностях Парижа. Давно уже отошёл от дел, занимается лишь своим садом.
- Что ж, я договорюсь с инспектором, чтобы тот организовал мне с ним встречу.
На этом наш разговор окончился. День пролетел, но на завтра у меня было много дел. От побережья до Парижа довольно далеко, так что выезжать нужно было рано утром. Так я и поступил.
Ровно в четыре часа утра мы выехали в Париж. Когда я говорю мы, я имею в виду себя и водителя – молодого полицейского по имени Пьер. Он носил очки, однако это не мешало ему быть превосходным водителем.
- Так значит вам надо встретиться с каким-то учёным, так? – Начал разговор Пьер.
- Да. Это очень важно для нашего дела.
- Так это с той самой лодкой, которую что-то перевернуло?
- Верно. И теперь уже не только с лодкой. Нашему городу грозит серьёзная опасность, а может теперь и не только нам. С этим надо что-то делать. Чем быстрее, тем лучше.
- Ух, ну и чертовщина.
- Я склоняюсь к тому, что это всё плод научных экспериментов института. Это моя версия, над ней я и буду работать.
- Ну Что ж, увидим, что вам расскажет этот учёный.
Приехали мы уже к вечеру. В свете тусклых фонарей зеленел забор, густо обвитый плющом. Подойдя к калитке, я позвонил. На встречу мне вышел старик. Он опирался на трость, седые волосы были аккуратно причёсаны, седые усы и круглые очки окончательно дорисовывали образ типичного учёного.
- Вы из полиции? – Спросил он хриплым голосом.
- Да.
- Я уведомлён о вашем визите, заходите.
Он открыл калитку. Мы прошли в его кабинет. Задёрнутые шторы не пропускали света фонарей в комнату, единственным источником света была керосинка, стоявшая на его столе. Рядом с керосинкой стояла фотография в рамке. На снимке были изображены солдаты, стоявшие в окопе.
- Так значит вы были на войне? – Спросил его я, указывая на фотографию.
- Все воевали. – Процедил он.
Мой отец погиб на той войне. После его смерти вся моя жизнь пошла кувырком. В войну нам с матерью пришлось очень тяжело. Кем я только не работал после войны. Я был рабочим, был грузчиком, таксистом. Много кем ещё. Потом с горем пополам отучился.
- Господин Лоран, что вы можете мне рассказать о профессоре Франсуа и его работах. Я уже ознакомился с архивами и знаю примерно то, чем он занимался, но я хотел бы узнать больше.
- Весьма опасный был человек. При общении с ним я ощущал, как его воля довлеет над моей собственной. Это сложно объяснить. У Франсуа был дар убеждения. Да, именно так. Ему каждый раз удавалось убедить меня продолжить исследования. А мы пытались, я лично пытался убедить его свернуть программу. В конце концов программу свернули, но как по мне, это было сделано уж очень поздно. Слишком много денег было потрачено впустую. Франсуа получал слишком много свободы в своих экспериментах. Этот учёный почти что никем не был ограничен, все решения он принимал сам. Едва ли он подпускал других учёных к своим экспериментам.
- Что ж, а теперь позвольте мне ввести вас в курс дела. – Сказал я.
Я рассказал Лорану всё что знал. Чем дальше вилась нить моего рассказа, тем строже и серьёзнее становилось его лицо.
- Боюсь, мои самые страшные опасения подтвердились. – С грустью заявил Лоран.
- Какие именно?
- Франсуа продолжал свои эксперименты и вне института. Полагаю, что он догадывался о том, что рано или поздно его деятельность прекратится. Но он был человеком упёртым, я могу назвать его истинным служителем науки. Франсуа ради науки мог пойти почти на что угодно.
- Что ж, тогда это очень сильно усложняет дело.
Я задал Лорану ещё несколько вопросов, но ничего более ценного узнать мне не удалось. Но теперь нам нужно было провести обыск в доме Франсуа, что располагался на окраине города. Мы уже собирались уезжать, но Лоран настоял на том, чтобы мы остались на ночь у него. Так мы и поступили. Также, Лоран настаивал на том, чтобы поехать с нами на обыск у Франсуа, так как человеком он был в этой сфере сведущим. Я сказал, что ничего гарантировать не могу, так как от меня мало что зависит и подобные решения принимаются не мной. Тем не менее Лоран поехал вместе с нами.
После нескольких часов дороги мы прибыли в наш город. Естественно, в участке к моим словам относились до сих пор скептически, но Лоран сумел убедить комиссара в том, что к делу нужно относиться со всей серьёзностью. Комиссар дал согласие на проведение обыска, и собрав группу отправил нас у дому Франсуа. Помимо меня, Лорана и Пьера в группе было ещё четверо полицейских.
Вскоре, мы оказались у дома Франсуа. У Франсуа не было детей и других ближайших родственников, которые могли бы жить там. Дом пустовал. Поднялся сильный ветер, заколоченные окна довольно большого и некогда красивого дома неприветливо щерились нам, заросший бурьяном и сорняками сад наполовину скрыл дорожку к дверям дома. Краска, которой был покрыт забор, растрескалась. Двое полицейских выломали калитку, и мы вошли в сад. Пройдя по заросшей дорожке, мы оказались на крыльце дома. Двери тоже были заколочены. Вырывая по одной доске (при помощи инструментов, которые мы взяли с собой ещё в участке) мы постепенно высвободили двери из-под этих деревянных оков. Затем мы выбили двери и вошли внутрь. В нос нам ударил отвратительный запах, воздух был невероятно затхлым. Но работа есть работа, тут уж ничего не поделаешь! Прикрывая носы рукавами, мы двинулись вглубь дома. Так как окна были заколочены, в самом доме было очень темно. Пьер зажёг два светильника. Один взял сам, а другой дал мне. Оглядевшись, я понял, что имел в виду Лоран, когда говорил о любви Франсуа к науке. Стены были увешаны какими-то таблицами, записями, повсюду валялись тетради, листы бумаги. На столе разлиты были чернила. Вообще, дом Франсуа начал приходить в запустение уже тогда, когда он ещё работал в институте. Видимо так сказывалась его увлечённость наукой. Обойдя весь дом, мы не нашли ничего необычного. Тут был страшный бардак, но не больше. Я полез на чердак, в то время как Пьер решил проверить чулан. На чердаке не было ничего необычного. Всякое старьё, слои пыли и всё тот же бардак. Вдруг, я услышал какой-то шум внизу. Я поскорее спустился, чтобы посмотреть, что стряслось. Оказалось, что в темноте чулана Пьер споткнулся, упав он видимо нажал на какой-то скрытый рычаг, вследствие чего открылся ход в потайной подвальный этаж, а Пьер скатился вниз по лестнице ведущей туда. Мы спустились вниз, оставив двоих полицейских наверху, на случай если ход внезапно закроется. Сразу за лестницей располагался узкий коридор, который вёл в сам подвал. Именно из подвала доносилось всё это зловоние. Всё было заставлено ёмкостями с разными жидкостями, состава и предназначения которых я не знаю, вдоль стены стояли аквариумы, резервуары и баки с водой. В заспиртованном состоянии на полках покоились несколько акул, а посреди помещения стоял стол. На столе лежал “Журнал наблюдений”, а в ящиках всевозможные записи и рисунки.
- А что, Франсуа умел делать зарисовки? – Спросил я у мсье Лорана.
- Да, ещё какие. Помню, у него в кабинете висел его собственный рисунок, на котором он изобразил золотую рыбку. Выглядело так, словно это работа художника. Собственно, вон этот рисунок. – Мсье Лоран указал на висевшую в рамке картинку на соседней стене.
Далее я погрузился в изучение его журнала, дабы убедиться в причастности Франсуа к этому делу, в которой я уже ни капли не сомневался. Несмотря на мою убеждённость, мне нужно было какое-то подтверждение. Немного пролистав, я обнаружил желаемое.
“…Запись 105, всё проходило крайне удачно, особь стала сильнее и гораздо здоровее своих сородичей, но по непонятным мне причинам начала резко терять в весе и скончалась за месяц. Досадно, ведь теперь у нас в распоряжении остаётся лишь одна особь. На неё я и возлагаю все свои надежды…”
- Мсье Лоран, вам стоит на это взглянуть. – Я протянул ему журнал.
- Что там такое?
- Он пишет “нас”, стало быть, у него были товарищи в этом деле.
- Несомненно. Как минимум ему нужен был кто-то, кто мог бы помочь ему с тяжёлой работой. Носить воду, выполнять прочую физическую работу.
- В таком случае нам необходимо отыскать их.
- Не думаю, что Франсуа стал бы записывать тут их имена, да и вряд ли кто-то из местных помнит его посетителей. К тому же, если они занимались здесь подобными вещами, то вряд ли его посетители приходили бы сюда при свете дня у всех на виду.
- Позвольте вам возразить, мсье Лоран. Что у вас лично вызвало бы больше подозрения: люди, которые приходят к кому-либо днём, или же глубокой ночью? Как раз таких посетителей трудно в чём-то заподозрить. Да и к тому же дом Франсуа расположен в стороне от других домов. Если их жители и видели его посетителей, то только мельком. Всё же, стоит опросить местных.
- Виноватых вы найдёте позже. А сейчас надо остановить это чудовище, которое бродит в море. Оно ищет новую жертву, пока мы с вами тут его обсуждаем. Всё что нам нужно – доказательство того, что Франсуа и его соратники выпустили животное в море.
- Да, вы правы.
Лоран продолжил изучение журнала, а я начал перебирать бумаги и зарисовки, которые лежали в ящиках стола.
- Мсье Обер, вам нужно это увидеть! Сюда! – Крикнул мне Пьер из другого конца помещения. Я направился туда. Так как фонарь был оставлен мною на столе, то двигаться пришлось практически на ощупь. За углом затеплился свет фонаря. Пьер держал фонарь в руках, его свет отражался в очках Пьера так, как свет солнца отражается на морской волне в погожий день, а сам он был взволнован.
- Что у тебя? – Спросил я, отряхивая свою перчатку от пыли.
- Взгляните. – Пьер отошёл в сторону.
В полу была выдолблена ниша и оборудован весьма крупный во всех отношениях бассейн. На дне его ещё оставалась грязная жижа, что была когда-то водой. Воздух дышал сыростью, а на потолке местами разрослась плесень.
- Так вот где они её держали. – Сказал я с некоторой тоской в голосе.
- Видимо да. Знаете, это действительно уникальное дело, я так рад что принимаю в этом во всём участие. Всё это жутко интересно.
- И жутко опасно. – Отрезал я.
Мы возвратились к остальным. Лоран был чернее тучи, так как подтверждения тому, что бестию выпустили в океан, нигде не было.
- Они, они же попытаются объяснить всё это чередой случайных совпадений. Никто не станет снаряжать экспедицию по поимке акулы. Поймите же вы, мне искренне жаль это животное, я не желаю ему смерти. Но оно приносит слишком много опасностей всем нам. Людей должно обезопасить. – С досадой в голосе заметил Лоран.
- Вы снова правы. – Согласился я.
В самом углу стоял шкаф. Никто из нас ещё туда не заглядывал, поэтому я решил сделать это раньше остальных. Попросив Пьера посветить мне, мы направились к шкафу. Не заметив в темноте валявшейся на полу табуретки, я запнулся, поскользнулся на гладком полу и упал. И эта череда случайностей сыграла нам на пользу. Что-то привлекло моё внимание там, на полу. Я попросил у Пьера лампу и решил осветить это нечто. Это был листок из того самого журнала наблюдений. В свете лампы я прочитал: “ … Запись 117. Еды для особи осталось совсем мало. Похоже, что время настало. Мсье К. Заканчивает работу над нашим грузовиком, уже в ближайшие несколько дней мы выпустим её в океан…”
- А как они довезли её до моря? – Спросил один из полицейских у мсье Лорана
- Полагаю, они погрузили её сперва в шоковое состояние, что в теории можно сделать несколькими способами, а затем перенесли в размещённый в грузовике аквариум. Это самый простой способ.
Полицейский задумчиво кивнул.
- Ладно, теперь у нас достаточно доказательств в своей правоте, думаю нам пора. – Сказал я мсье Лорану.
- Да, пожалуй. Собирайтесь.
Вернувшись в участок, мы вновь встретились с комиссаром. С ним поговорил сначала я, а затем и мсье Лоран. Нам удалось его убедить в том, что операция по поимке акулы просто необходима. Операцию решили провести через три дня. Два дня – на подготовку катера, а один день – на изготовление приманки, изготовлять которую взялся сам мсье Лоран. Заранее я прочистил и зарядил свой револьвер. Боюсь, что в этой борьбе он мне пригодится. Выплывать было решено с утра. Двое полицейских управляли катером, ещё двое с винтовками были у меня на подхвате, для подстраховки – Пьер. Но помимо всех этих людей с нами был ещё один – белый воротничок из Парижа. Видимо специально ради него нужно было ждать три дня. Он следил за тем, чтобы вся операция находилась в строжайшем секрете. Он же запретил присутствовать с нами и мсье Лорану. Всей этой компанией мы погрузились на катер, и захватив приманку отправились на встречу судьбе.
Отойдя от берега на достаточное расстояние, мы сбросили приманку за борт. Тросы с крючьями натянулись, мы подготовили сеть. Всё должно было пройти по плану. Прошло около получаса, когда из воды показался изогнутый плавник. Чем ближе к нам приближалась эта туша, тем больше она нам казалась. Я ждал, когда она попадётся на крюк, как вдруг меня толкнул товарищ из Парижа.
- Стреляйте, чего вы ждёте? – Крикнул он мне.
- Да, да. Хорошо. – Сказал я, вытаскивая револьвер.
Я прицелился. Выстрел. Пуля упала в воду слева от моей цели. Ещё выстрел. Третий, четвёртый. Всё мимо. Откусив часть наживки, она ушла вправо, угодив в нашу сеть. В этот момент её спина показалась из воды. Я прицелился, чтобы нанести решающий выстрел. В этот момент волна качнула лодку, моя рука дрогнула, и я попал в один из тросов, которые держали сеть. Край сети опустился вниз, чем мгновенно воспользовалось напуганное животное. Последнее, что мы видели – спину с плавником, уходящую в тёмную пучину. Все были потрясены этой встречей. Лица моих товарищей были белы, руки их дрожали. В тот день, я не помнил, как вернулся домой, но до сих пор, мне иногда снятся: ветер, осень и тёмная вода.