Знаешь заповеди:
…Почитай отца твоего и матерь твою.
Евангелие от Луки, 18:2
Моей мамы уже нет. Она ушла. Ушла туда, откуда нет возврата. Боль и горечь потери не оставляют меня до сих пор, хотя есть понимание и осознание того, что мы, люди, не властны остановить естественный ход событий жизни, изменить непредсказуемую цепь её случайностей, причин и следствий.
Не можем, да! Ну а что же мы можем, пока живы? Пока бьётся наше сердце, пока мы способны видеть и лазурное небо, и яркую зелень деревьев, вдыхать тонкий аромат удивительных, прекрасных цветов?
...Недавно мы провожали в последний путь одну женщину. Сложная судьба, жёсткий характер, непонимание в семье даже родной матерью, открытое неприязненное отношение со стороны сослуживцев (была требовательной — говорили: «Зануда», отстаивала свое мнение — считали, у неё склочный характер). Она умерла рано. Даже оформленную пенсию не успела получить. Да, вот когда эта женщина ничего уже не видела и не слышала, лежала неподвижно, скрестив на груди остывшие руки, ей наконец сказали хвалебные слова и даже пропели дифирамбы: высококлассный специалист, прекрасный друг, обаятельная женщина… Гроб утопал в живых цветах.
И весь короткий последний путь, в который её уже несли, был устлан живыми розами.
Я стояла перед этими яркими цветами, брошенными на заснеженную дорогу и затоптанными траурной процессией, и думала: почему же этой женщине не сказали всех добрых слов при жизни, не подарили (наверняка) и десятой доли этих благоухающих роз? Как знать, может, она и жила бы дольше, возможно, даже захотела бы стать такой, какой её описали и представили? Добрые слова, хорошее отношение всегда приносят радость, а значит, и продлевают жизнь.
Я вспомнила один эпизод из своей жизни, когда ещё была жива моя мама. Как-то моей старенькой маме я принесла домой цветы. Это было зимой. Причём не в какой-то праздник, а в самый будний день. В моих руках были не шикарные розы, а три веточки мелких хризантем. Но как они смотрелись! Будто ромашки, живые, белые и яркие.
Мама (она жила сложно, в нужде, умела считать каждую копейку) возмутилась: зачем купила, поди дорого?! «Не дороже денег, мамочка, — сказала я. — Разве они тебе не нравятся? Неужели я не могу выразить тебе, моя мама, свою любовь и благодарность с помощью этих цветов? Сейчас ты видишь их живую красоту, можешь почувствовать их запах, можешь сама поставить их в вазу и менять для них воду. Эти цветы... Это так мало по сравнению с бессонными ночами, что ты провела у моей колыбели, тревогами и беспокойством, что испытала, когда с любовью и терпением воспитывала меня, учила доброму и разумному!».
Может быть, тогда я и не сказала всего этого, но подумала точно. Я сказала ей, что не хочу дарить ей живых цветов потом, горько сожалея, что не успела сделать раньше. Хочу сейчас, потому что...
— Мама, я тебя люблю!
Если бы вы видели, какой сияющей улыбкой озарилось её совсем уже немолодое лицо, как бережно она прижала к лицу цветы и с каким наслаждением вдыхала их горьковатый полынный запах! Моя мамочка-старушка в свои 70 лет чуть ли не вприпрыжку, как будто ей было лет 17, побежала на кухню искать банку под цветы (вазы у нас не было). С какой любовью поставила скромный букетик на тумбочку у своей кровати!
Иногда мне кажется, что именно эти три веточки хризантем дали ей силы и бодрости на всю оставшуюся жизнь.
Живые цветы... Мелкие, как ромашки, хризантемы...
И лицо светилось радостью. И больные ноги бежали, как у молодой и здоровой. И весь мир окрасился в голубые и розовые тона. Значит... Значит, мы можем многое, пока живы.
Мы можем дарить радость. Радость живым. Пока они слышат, видят, чувствуют. Тем более для радости нужно так мало: задушевное тёплое слово, добрый взгляд, дружеское пожатие руки…