- Мужчина, угостите сигареткой! – Ольга появилась в дверях его комнаты неожиданно, - ну мужчина-а-а! – капризничала Оля, притоптывая ножкой. – и изображая то ли женщину-вамп, то ли ночную бабочку, а-ля 20-е годы ХХ-го века. Халат не запахнут, глаза размазаны (косметику на ночь теперь смывает редко), поступь нетвердая.
- Оля, может тебе чаю зеленого выпить, хочешь принесу?
- Чаю не хочу! Подайте коньяку! В чайнике! Человек! – Топнула Оля ножкой и без перехода заговорила вполне трезвым голосом с придыханием: « Любимый! Желанный! Единственный! Мне без тебя плохо!» И с негодованием: «Господи-и-и! И не скучно вам! О душе уже нужно думать, юноша, о душе!».
- Вот ты и думай. Оля, может все таки ты будешь стучать в дверь, мы же договорились!
- Квартиру не получишь! Не мечтай! – Вдруг взвизгнула она. Пусть тебя полюбят черненького, в шалаше, а с такой хатой в Питере любого полюбят! Я же о тебе забочусь, дурачок!
- Спасибо, Оля, а сейчас давай все-таки я о тебе позабочусь, - Юрий вышел на кухню, налил воды и включил чайник. Оля всегда любила выпить. В последние годы нередко приезжала со своих тусовок под шофе, но пить дома, сама с собой – это за ней раньше не водилось. Правда бутылки кругом всякие валялись, но ничего крепче вина или ликера.
5 последних лет - "рядом, но не вместе", у каждого своя комната (у него так вообще два в одном – большая комната разделена аркой и книжным стеллажом на кабинет и спальню), своя жизнь, свой бюджет. В смысле, бюджет один, его, но, отдавая Ольге деньги на житье и хозяйство, Юрий вовсе не рассчитывал на обеды и ужины, предпочитая есть не дома, а дома, ограничивался лишь кофе, чаем, соком, бутербродами или яичницей по утрам.
Вполне пристойно существовали, без ссор и обид, как добрые приятели или не слишком привязанные друг к другу брат и сестра. Иногда болтали на кухне, советовались, смеялись шуткам друг друга. Так что предложение о разводе отнюдь не должно было повергнуть бывшую жену «в пучину пьянства и разврата». Это она сама так говорила подружке по телефону: «Муж заявил, что «нам пора расстаться», что ему надоела моя шальная жизнь, что ему пора за дело приниматься, а мой удел катиться дальше, вниз!» «Известие повергло меня в пучину пьянства и разврата!»
Ольга была «из бывших», в смысле, из бывших актрис, артистка погорелого театра – как она сама про себя говорила. И еще: «талант у меня был маленький, а претензии к миру большие.»
Юрий и в страшном сне никогда не видел себя мужем актрисы – ни большой, ни маленькой, ни из погорелого театра, ни звезды сериалов, ни даже второй Ермоловой. Но с мечтой о театре Ольга успела распрощаться до встречи с ним. Ей было 34, ему 28. В багаже у нее к тому времени имелось два неудачных замужества, пять лет рабочего стажа, (включая два года службы на выходах в нескольких театрах) и десятилетняя дочь Анечка, ни к одному из браков отношения не имеющая.
Года через два Анечка вообразила себя Лолитой – природные данные тому способствовали. Анечка не читала Набокова, ей вполне хватало засмотренной до дыр видеокассеты. Почему именно эта юная героиня поразила анютино детское воображение и именно с нее Анечка решила «делать жизнь», - Бог весть. Но Юре пришлось несладко. Анечкины ужимки и прыжки Юру сначала смешили, потом стали раздражать. Посвящать Олю не хотелось: девка и без того росла вздорной и мать в авторитете не держала, так что ничего хорошего из этого бы не вышло. Приходилось воспитывать падчерицу самому.
- Анка, Ромка тебе звонит. Подойдешь?
- Да пошел он, – томной змейкой вытягивалась на диване Анька, щедро демонстрируя недозревшие прелести. – Юрасик, ты лучше скажи идет мне это платье?
- Роскошное платье, в песочнице в нем хорошо играться.
- А эти шорты? Анюта немедленно «меняла декорацию», преображаясь прямо на глазах.
- Шорты хорошие, но на улице холодно, оденься, Анечка, лучше в джинсы и уходи к себе в комнату.
В выдумках Анька была неистощима: сначала просто грубо переносила немецкий сюжет на русскую почву: присаживалась к отчиму на колени, дышала в ухо и проч. Потом наработала свои приемы. Юра боялся заходить в ванну. Свет в ней был включен всегда, дверь тоже всегда открыта – так что вычислить, где в данный момент находится малолетняя нахалка невозможно, вполне вероятно, что за дверью. Однажды так и случилось. Анка взвизгнула и встала во весь рост в ванной. Юрий упорно не замечал Анкиных ухищрений, смутить его было невозможно. Анка злилась-злилась, и в конце концов доброго отчима возненавидела.
Ольга списала на издержки подросткового возраста, у Юрия было слишком много работы. Так что из искры пламя не разгорелось, скандал не спровоцировался.
Сейчас Анка уже пять лет была замужем, жила у свекрови, и вела с ней бои местного значения, доводя старушку до белого каления. Впрочем, старушка тоже была не промах, так что жизнь удалась: интриганка Анка была в своей стихии… В принципе Юрий всегда относился к Ане тепло, он ее жалел: отца родного она в глаза не видела, трое двоюродных многовато для такой ищущей натуры. Плюс мама, которая ссорилась и обижалась на дочь, как на подружку, не сниходя к дочкиным «тараканам», зато щедро делясь «тараканами» собственными.
- Вошла ты, резкая, как «нате!»,муча перчатки замш, сказала: «Знаете — я выхожу замуж». Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь… »
- Отреагировала Ольга на предложение о разводе. Юрий знал что они договорятся: их давно ничего не связывало (да и связывало ли когда-нибудь?) Оба они люди интеллигентные, не меркантильные. В том, что Оля обязательно постебется и поерничает, сомнений не было. Так что пока все шло по плану. Заявление в загс подано. Риелторы работают вовсю, Оля уже облюбовала себе симпатичную двушку в тихом центре, ему придется поднапрячься, нужна большая квартира, невеста попалась с большим приданым. С мальчиками проще, с мальчишками Юра найдет общий язык. В глазах Ладиных сыновей он не прочел неприязни или настороженности – и то хлеб. А младший, так вообще, кажется полон симпатии. Юрию понравились Ладины дети. Он вообще любил детей. А этим мальчикам нужен явно мужик рядом, и вообще ведь это ее дети. Он любит ее, она любит их, значит… Простая арифметическая формула.
…Они пили чай и болтали о пустяках: об Олиной подружке Вике, о бабских детективах (Олина теория по поводу их популярности тянула на небольшую ироническую диссертацию), об Анкиной свекрухе-пуританке. Ольга под шофе всегда была остроумна, красноречива и обаятельна. И вообще она была забавна и обаятельна, его бывшая жена Ольга. Кто-то мог бы быть с ней счастлив. Особенно в условиях очень большой любви с обеих сторон, а вот этого как раз не было с самого начала. Грустно, но на эту тему Юрий никогда не заблуждался. Увлечение, жалость, желание защитить, может быть, даже страсть когда-то присутствовала, но этот коктейль не тянул на любовь.
- Юра, а если бы у нас были общие дети, - вдруг спросила она, - мы бы не разошлись, - как ты думаешь?
- Не знаю, Оля, я как-то уже лет 10 на эту тему не задумываюсь.
- Прости, прости! Давай, Юра, выпьем! Ну, пожалуйста! – Оля, кажется, плакала. Или нет? Это она опять стебется. Вздорная она в сущности баба. И быстрей бы уже все решилось, так хочется нормальной жизни наконец!
...
Продолжение следует...