Параллельный Мир

 ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 1. 40 дней до пятидесятилетия.
Мне действительно оставалось ровно сорок дней до моего пятидесятилетия. Кэт, моя жена и двое моих детей Сэм и Мэри, которые уже окончили Университет, как я и догадывался, наверняка взяли пару свободных дней, чтобы осчастливить меня своим присутствием, они жили в разных городах, и вот-вот готовы были обзавестись семьями.
Мать моя давно умерла, а отец жил на ранчо в глубинке, и сошелся с какой-то одинокой женщиной, нет, жениться он не собирался, и звонил мне редко: пару раз за год, у него была своя жизнь, как и у моих детей. Кэт была домохозяйкой и всегда ждала меня из моих непредвиденных командировок, и ее присутствием я наслаждался с молодости и до сих дней. Они, командировки, действительно не поддавались никакой системе или логике, я был правой рукой шефа в одной из серьезных фирм, никогда не совал нос дальше положенного, и, естественно никогда не знал кухню, в которой варился мой начальник. Почти никогда, хотя, кое-какие слухи доходили и до меня, но уже поздно. Шеф влетал в мой кабинет, даже не здороваясь, кидал мне на стол очередную папку, и только на выходе, перед тем как закрыть дверь бурчал что-то типа: *Завтра утром в Сидней*, или *Сегодня ночью в Сан Пауло*. Все остальное находилось в папке, и тяжело вздохнув, я первым делом звонил Кэт, чтобы ее предупредить.
Ох уж эти папки! Я был уже сыт ими по горло, но рассчитывая на хорошую пенсию, до которой мне оставался еще полный десяток лет, держал себя в руках. Я никогда не возвращался из командировок *пустым*, а как говориться, кто тянет, на том и возят.
Я знал, что для шефа я был только исполнителем, хорошим и ответственным, но он даже никогда не спросил меня о моей семье, хотя все и так было в моем личном деле. В бизнесе привыкли, к сожалению, обходиться без слов, а уж чувствам там вообще не было места.
Чувств мне хватало дома. Естественно, Кэт соскучившись по мне за день, прежде всего, засыпала меня вопросами. Потом шел прекрасный ужин, ей надо было родиться шеф-поваром самого знаменитого в мире ресторана. Ей завидовали все ее подружки, не говоря о моих друзьях. К сожалению или к счастью такая жена была одна и только моя. Иногда я уставал как последняя уличная собака, пробегав весь день во всех подворотнях города, а обильный ужин меня просто валил с ног. Но до кровати я никогда быстро не добирался. Внимательно выслушав все о моих делах, она усаживала меня в кресло и переходила к своим. Иногда я засыпал, но она громким голосом будила меня, не понимая, как я могу спать, слушая такие невероятные вещи.
Источником невероятного для нее всегда служил Интернет, я просто поражался, как она могла сидеть часами, всплескивать руками, и, поворачиваясь ко мне с глазами полными ужаса говорить полушепотом: - Милый, ты даже себе и представить этого не можешь, под землей живет несколько тысяч цивилизаций!
Да, иногда мне это было трудно представить, на меня нападал какой-то дурманящий сон. Но что можно было вычитать из сайтов *Паранормальные явления*, *Очевидцы об НЛО*, *Тайны каких-то гробниц* и так далее. Иногда мне казалось, что в ее небольшой голове каким-то странным образом вмещается всемирная паранормальная библиотека, причем если что-то там уже засело, то и через пять лет она могла к слову вспомнить любой факт из когда-то прочтенной статьи. Для меня это все было забавно, иногда утомительно, но в редких случаях, если я слышал, что статью написал какой-то известный профессор, и она была опубликована в каком-то известном издании, я раздвигал уши и слушал уже внимательнее. Но такое случалось нечасто, больше информации было из желтой прессы.
Насколько я понимал распорядок дня моей жены, часть времени она ходила по магазинам, чтобы вечером встретить меня прекрасным неповторимым ужином, а остальное время просиживала в Интернете. Однажды я просто случайно залез в ее компьютер, так как забыл на работе ноутбук, и просто поразился тому количеству сайтов, которые она просматривала каждый день. Естественно, все они были паранормальными.
И вот всю эту информацию я должен был выслушивать в двух-трех часовом промежутке после ужина и до того момента, как мы ложились в кровать. Если она что-то еще досказывала, я просто ласково закрывал ей рот усталым, но нежным поцелуем.
Честно говоря, мне нравилось ее хобби, я просто не представлял, что можно делать дома целый день, хотя ее кухня мне нравилась гораздо больше. А может еще и потому, что краем сердца я ей завидовал: у нее было хобби, а у меня нет. Пусть хоть какое, но у меня же не было никакого. Нет, я любил на выходные выехать на природу, даже без удочек, и просто посидеть и посмотреть на воду в озере, хотя кроме пластиковых банок на поверхности и нечего было увидеть. Озеро было недалеко от города, людей приезжало много, но даже окружавший меня со спины высокий лес, и панорама еле колыхающейся воды меня каким-то образом успокаивали. Наверное, я просто отключал голову, застывая на часы в такой позе.
Кэт не всегда ездила со мной, мне казалось, что такое бесцельное времяпровождение ее немного смешило, как и меня – ее сайты. Посмеиваться друг над другом без всякой злости или критики – это было нормально, никак и ничем не задевая друг друга. Было ли это моим хобби? Если бы и было, я бы стал путешественником, забираясь в самые красивые уголки природы, но этого озера мне хватало. Все остальное была моя работа.
До моего Дня Рождения оставалось уже три недели и Кэт начала задавать мне далекие вопросы, которые я безошибочно воспринимал, как попытку угодить мне с подарком. То же самое всегда делал и я, так что я просто чувствовал, что мое пятидесятилетие уже не за горами. Дети таким не занимались, они дарили то, что они полагали, что мне обязательно понравится. И мне всегда нравилось, так как любой подарок я воспринимал от души, просто в этом возрасте они меня уже не интересовали, тем более, у меня, как я уже говорил, не было никакого хобби. Мы жили небедно, и я считал, что больше того, что у меня есть, мне просто не надо, даже было много лишнего, но положение обязывало иметь все как у людей моего уровня.
Еще через пять дней ко мне влетел Джек, мой шеф, и, кинув на стол очередную папку, пробормотал, закрывая дверь: *Веллингтон*. Настроения мне это естественно не прибавило, до дня рождения оставалась пара недель, но я знал, что и десяти дней мне вполне хватит. Мой звонок только расстроил Кэт, но я пообещал, что сделаю все быстрее обычного и за неделю вернусь.
Я уже привык тому, что шеф только бросал мне папку на стол и хлопал дверью. Но когда я выходил из моего кабинета, его секретарша, мило улыбаясь, протягивала мне забронированный билет на самолет, отдельный номер в неплохом отеле и квитанцию на аренду машины, которая в день моего прилета будет ждать меня в аэропорту. То есть, шеф сначала заботился о моих удобствах, а только потом сообщал мне весть, куда и когда я еду. Очень мило! А если бы в этот день была свадьба моей дочери? Или у меня была бы назначена какая-либо операция? В этом он был весь и всегда.
- Спасибо, Сильвия, - улыбнулся я, - надеюсь самолет не сегодня?
- Завтра, в десять утра. – Она тоже улыбалась. – Поверьте, я достала вам последний билет. Вернее мне помогли его достать. Вам предстоит долгий перелет. Кстати, - она запнулась, - вы не суеверны?
- А что? Не говорите только, что мне досталось тринадцатое место.
Она захлопала в ладоши, но не громко, ожидая моей реакции.
- Если об этом не узнает моя жена, все будет как нельзя лучше. – Я от души рассмеялся.
- Я вам завидую, ведь сегодня двенадцатое число, а лететь вам завтра.
Я еще раз улыбнулся, пропустив ее последнюю фразу, и вышел из приемной.
Только сев в машину я достал распечатку билета. Тринадцатое число, тринадцатое место, вылет в четверть одиннадцатого.
- Ну и что? – усмехнулся я. – Простое совпадение. – Я спрятал билет в карман. – Только бы Кэт не заметила. С ее-то суевериями… - Я опять достал билет, видимо что-то привлекло мое внимание. Да, это был номер рейса: ЛН 1313. – Я откинулся на сидении. Четыре раза по тринадцать в одном билете, Кэт такого не выдержит. Но она всегда из любопытства смотрит мои билеты, куда же мне его спрятать?
Я бросил билет в полученную от шефа папку, и, задумчиво ухмыльнувшись, выехал из гаража.
Но не тут-то было! Первым делом дома Кэт потребовала мой авиабилет, и хоть я его сознательно долго искал, она не отходила от меня ни на шаг. Наконец, я просто сдался, надеясь, что он проскочит глазами распечатку и на этом все закончится. Но та смотрела на листок бумаги долго и упорно. Наконец, опустив его, она с каким-то странным вызовом уставилась мне в глаза.
- Джон, ты никуда не полетишь. – Уверенным тоном произнесла она. – Глупее, вернее страшнее и не придумаешь. Ты видел?
- Ну и что? – попытался улыбнуться я. – Подумаешь.
- А о том, что сегодня полнолуние ты тоже не подумал? И полная четверка чертовых дюжин! Да ты знаешь, чем все это может кончиться? – Она крепко взяла меня за руку. – Я читала, что….
- Кэт, ты много читаешь, но это моя работа, я просто не могу не полететь. – Я беспомощно развел руками. – Ты прекрасно знаешь Джека. Все заказано, меня там ждут, и именно завтра. Пусть этих чертов дюжин будет хоть тринадцать, но….
- Их будет пять, - неожиданно заявила она. – Если их будет пять, ты не поедешь?
Я печально рассмеялся.
- Хоть десять. Любое такси в своем номере тоже может иметь цифру тринадцать, и свернуть не на десятой, а на тринадцатой улице, ведь и та и другая ведут в аэропорт. Кэт, - я вздохнул, - ты же мне сама говорила, что страхи сами притягивают те же проблемы. А я их попросту не боюсь, значит и проблем не будет. – Мой голос становился ласковым.
- Нам сверху дают знаки, и надо быть просто слепым, чтобы их не увидеть.
- Я летал уже тысячу раз, и….
- И никогда еще тебе не было такой явной указки, что произойдет катастрофа. – Мрачно закончила она.
Вечер прошел как никогда тягостно. Уговоры, даже слезы, цитаты из когда-либо прочтенных статей, ее неоспоримые факты о похожих событиях и опять слезы. Естественно, настроение у меня упало в какую-то черную яму, и черные мысли хоть на секунды, но проскакивали через мою забитую негативом голову. Перед сном я не выдержал и сдался.
- Ладно, - тяжело вздохнул я, - если мне завтра опять встретится эта цифра, только не на улице и не по телевизору, а связанная с моим полетом, я сдам билет. Хотя я даже не знаю, чтобы я смогу тогда сказать Джеку, в любом случае он будет в ярости.
- Ты мне обещаешь, милый? – Кэт потянула меня за плечо. – Обещай мне, ведь она встретится пятая цифра.
Я только вздохнул и молча, кивнул головой.
- При одном условии, что ты не поедешь меня провожать.
- Я так и знала.
Мы еще долго ворочались, думая каждый о своем, а может быть и о чем-то общем, но я сдался первым и уснул.
ГЛАВА 2. Две недели до пятидесятилетия.
Я встал на утро, слыша, как Кэт возится на кухне. Выглянув в окно, я удивился. Вместо вчерашнего ясного солнышка за окном полыхали молнии, разразилась настоящая не ко времени гроза. Потоки воды извергались с небес, и сверху только и были видны бегающие по улице зонтики, вид которых заслоняла стена из толстых мокрых непрекращающихся ни на секунду капель и потеков. Небо было чернее черного и не предвещало никакой скорой смены погоды.
- Как тебе? – В спальню вошла Кэт и странно на меня посмотрела. – Я бы пожелала тебе доброго утра, но сам видишь, что добрым его не назовешь. Я уже позвонила в аэропорт, некоторые рейсы отменили.
- Но не мой. – Почему-то уверенно сказал я. – Но если отменят и его, все станет на свои места и Джек обрушит свой гнев не на меня, а на погоду, или авиакомпанию. Он найдет на кого его обрушить.
- А может и не надо ждать? – с надеждой тихо спросила Кэт.
- Мне надо собираться, - вздохнул я и поплелся в ванную.
Ровно в восемь у входа в дом стояло заказанное такси. Мы никогда так не прощались, вернее она. Я же клятвенно обещал вернуться к своему пятидесятилетию живым и невредимым.
- Не забудь про свое вчерашнее обещание, - обняла меня она, и я почувствовал, что Кэт плачет. – Еще одна цифра, и….
- Обещаю, - тихо сказал я, и, освободившись от ее рук, не оглядываясь, пошел к такси.
Через толстое, в потеках воды стекло я бросил прощальный взгляд на Кэт и зажмурился. Она стояла и рыдала, с виду это походило на предстоящие похороны, и мне это жутко не понравилось.
Аэропорт был похож на растревоженный улей. Многие рейсы действительно отменили, и пассажиры не находили себе места. Вернее, их перенесли на неопределенное время, видимо ожидая окончания грозы, и эта неопределенность, кажется, более всего волновала людей. Мой рейс, как ни странно, светился зеленой полоской, а вообще весь экран походил на зебру: красные полосы отменяли или переносили рейсы, зеленые же давали добро на вылет. Полоска с моим рейсом стояла на седьмом месте, но никак не на тринадцатом, я еще не забыл обещание, данное Кэт.
Регистрация прошла быстро и без проблем.
- Девушка, - как можно мягче попросил я, - а нельзя ли поменять мне место? На любое другое.
- Вам и так повезло, что вы летите, - усмехнулась она. – Все места распределены. Если будут свободные, попросите бортпроводницу.
- Ага, - молча, кивнул я и отошел. Значит, был шанс избавиться от этого злополучного места, но только в самолете. Я сразу же позвонил Кэт.
- Было бы лучше, чтобы твой рейс вообще отменили, - всхлипнула она в трубку.
- Кстати, никаких дополнительных тринадцать не было, - улыбнулся я, - я даже постараюсь вычеркнуть из уже имеющейся четверки хотя бы одно, все меньше.
Объявили посадку на рейс в Веллингтон, и я повесил трубку.
Над посадочным проходом висела толстая цифра семь, и я окончательно вздохнул. Мне опять захотелось позвонить Кэт, но я просто пошел по коридору.
Свое место я нашел быстро, оно было в носовой части самолета. Странно, но рядом со мной так никто и не сел. Решив не беспокоить проводницу, я просто пересел на четырнадцатое, свободное место рядом и расслабился. Было уже четверть одиннадцатого, но самолет даже не готовился к выходу на взлетную полосу.
- Уважаемые пассажиры, прошу минуточку внимания, - по самолету раздался приятный женский голос. – Нас ждет небольшая задержка, ввиду того, что многие рейсы были, сегодня отменены, и сейчас идет дозагрузка багажа с других самолетов. Как только все закончится, самолет пойдет на взлет. Не думаю, что это скажется на времени прибытия в Веллингтон. Спасибо за внимание.
- Мистер, - услышал я голос с кресла сзади меня, - а если сгрузить на наш самолет весь багаж с других, он поднимется?
Я повернулся в пол оборота и увидел приятное лицо светловолосой женщины, лет сорока.
- Не волнуйтесь, Мисс, - я широко улыбнулся, - каждый самолет имеет пределы своих характеристик, в том числе и веса багажа. Мы обязательно взлетим.
- Спасибо, - вздохнула она, - я только второй раз лечу в самолете и очень волнуюсь.
- Я испытал это уже более тысячи раз, - ухмыльнулся я. Мне даже стало приятно похвастаться перед женщиной.
- Мэри, - услышал я сзади. – Я вам не слишком надоедаю? Первый раз я летала еще ребенком. У меня даже руки трясутся.
Я обернулся, и увидел ее, также сидящей одну, ее сосед или соседка отсутствовали. Чуть-чуть привстав, я оглядел салон первого класса. Странно, но из четырнадцати мест пустовала ровно половина.
- Извините, - мягко остановил я проходящую проводницу, - мне достали последний билет, вернее, мне так сказали. Тогда почему же столько пустых мест?
- Я даже переплатил, - вставил слово крепкого телосложения мужчина из соседнего ряда. Он был коротко подстрижен и напоминал спортсмена. – Можно я пересяду на свободное место?
- Конечно, - ответила ему девушка. – Многие, наверное, поменяли свои планы, или попросту опоздали. Все места были распроданы.
- Майк, - протянул он мне руку, - не возражаете, если я сяду перед вами?
- Джон. – Я просто улыбнулся и кивнул. – А сзади меня сидит Мэри. – Я обернулся.
Постепенно наш салон как-то преобразился: на каждом из двух мест сидело по одному человеку. Но взглянув на часы, я удивился: было уже полдвенадцатого, а какого-либо движения самолета я не ощущал. В нашем отсеке сидело еще четверо. Полу лысый толстяк с рыжей бородкой просто спал, и от него немного тянуло перегаром, даже на расстоянии. Видимо он вчера, неплохо провел вечер. Пожилая женщина из первого ряда все время оборачивалась, видимо нервы у нее начали сдавать. И еще одна семейная пара, лет до тридцати, почему-то тоже разделилась: он читал газету, а она просто вязала. А может это были просто друзья или сослуживцы?
В двенадцать я опять остановил проводницу, на этот раз к ней повернулись все из нашего отсека, кроме рыжего с бородкой, который так и продолжал отсыпаться.
- Еще совсем немного, - улыбнулась она. – Багаж уже погружен, но видимо из-за метеоусловий нам не дают разрешение на взлет. Кстати, гроза постепенно удаляется. Я принесу вам сейчас напитки.
Мэри попросила разрешение, и ненадолго пересела со мной рядом, ее действительно уже колотило, и я не мог ей отказать. Как мог я утешал ее, рассказывая всякие забавные истории из моих многочисленных полетов. Только в один момент мне вдруг пришло в голову, для того, чтобы уступить ей место, мне пришлось пересесть опять на мое тринадцатое, как в билете. Но не мог же я ее выгнать?
- Уважаемые пассажиры, - раздался из динамиков знакомый женский голос, - командир и экипаж приветствует вас на борту…. – дальше шло как всегда, я мог в точности повторить почти все, что она скажет. Я почувствовал, как самолет еле заметно покатился. – Местное время – тринадцать часов. – Это было последнее, что я услышал из ее приветствия.
Что-то во мне сжалось. Я сидел на своем тринадцатом месте, и самолет шел на взлет в тринадцать часов, вместо пол одиннадцатого. Неожиданно перед глазами всплыло лицо Кэт и то, что я ей пообещал. Только высадиться из этого самолета, я уже никак не мог, а через несколько минут мы уже взлетали.
Мэри вцепилась в ручки кресла и закрыла глаза. Я тоже сидел как в оцепенении, только сейчас, вдогонку, что-то подсказывало мне, что в чем-то моя дорогая Кэт была права: она предсказала эту пятую чертову дюжину, и это свершилось неумолимо, само по себе, как стечение каких-то обстоятельств.
Наконец самолет набрал высоту, и Мэри, поблагодарив меня, вернулась на свое место. Нас еще долго качало и болтало, но всему всегда есть конец: из иллюминатора показался такой теплый и ласковый солнечный свет, что все сразу же вздохнули.
Мы втроем болтали без умолка, я чуть не свернул шею, то поворачиваясь назад к Мэри, то вытягиваясь вперед к Майку. Остальные четверо или спали, или просто смотрели в окошки. Майк действительно был спортсмен, тренер одного из клуба по регби. Его команда должна была улетать завтра, а он летел подготовить базу к их прибытию. Мэри была обаятельной женщиной, только чуточку пугливой, и иногда не понимала шуток. Но втроем нам было весело, и никто не заметил, как пролетели три, а может и больше часов.
После обеда мы немного угомонились и разговор оборвался. Все то черное, что скопилось у меня еще со вчерашнего вечера быстро улетучилось, Кэт оказалась неправа.  Я заметил, как Майк потянулся и приоткрыл у себя над головой задворки для холодного воздуха, я сделал то же самое, в салоне становилось жарко, и прохладный воздух сразу же прошелся по моей макушке. Глаза постепенно закрывались, уставившись в одну точку, а именно на ту решеточку, откуда на голову Майка шел холодный воздух.
Внезапно мне показалось, что я вижу сам этот воздух, и глаза сразу же открылись.  Наверное, где-то работал кондиционер, распределяя холод по салону через такие же, как и у него решеточки. Но я никогда не видел воздуха, который шел из кондиционера в моем рабочем кабинете. Он просто невидимо дул, а я лишь ощущал это дуновение. Сейчас же, этот воздух был похож на какую-то струю мокрого тумана, скорее серого, чем белого. И чем дольше я наблюдал за ним, тем макушка стриженой головы Майка куда-то испарялась. Сбросив оцепенение, я подался вперед, но на двух передних сидениях никого не было, от Майка не осталось ни макушки, а в туалет он точно не уходил. Повернувшись к Мэри, я заметил, что ее окошечко для холодного воздуха было тоже приоткрыто, но самой Мэри не было. Зато мне опять же показался какой-то серый и влажный туман, и, подняв голову вверх, я неожиданно куда-то провалился.
ЧАСТЬ 2.
ГЛАВА 1. Неизвестное приземление.
Я резко открыл глаза, но ничего не увидел. Все, что я мог почувствовать, было то, что в данный момент я лежу на чем-то мягком, ниоткуда не дует, а значит, это какой-то дом или здание. В смыкающейся темноте можно было выколоть глаза, я немного шевельнулся, но никакой боли нигде не почувствовал. Последним воспоминанием была пропавшая куда-то Мэри, а потом просто какой-то мягкий увлекающий за собой туман. Я был в брюках и рубашке, точно также как и в самолете. Значит остальные вещи, включая мой портфель и пиджак, или испарились, или продолжали свой полет, только уже без меня: я явно никуда в этот момент не летел.
- Эй! – не выдержал я. – Тут есть кто живой? – По звуку эха от моего голоса я понял, что это не здание, а какая-то комната, или небольшой дом. Внезапно я услышал тихий шорох, значит, я был не один, хотя это могла быть кошка или собака. – Здесь есть хоть какой-нибудь свет? – уже громче спросил я.
Свет зажегся, тусклый и далекий, но мои глаза привыкли к нему не сразу, хотя это было что-то похожее на свечку или простую лучину. Ее держала какая-то смешная женщина, которая сидела на кушетке в дальнем конце комнаты. Свет немного разгорался, и я ее разглядел. Круглое простое лицо, смятые волосы до плеч, и какие-то очень большие глаза. Именно они сейчас с улыбкой за мной наблюдали. На ней был странный наряд: если бы взять большой холщовый мешок, типа из-под картошки, разрезать отверстия для головы и рук, и просто его надеть. Если бы ее причесать и надеть хотя бы любой домашний халатик, больше сорока я бы ей не дал. Ее кушетка почти не отличалась от моей, да и можно ли было это что-то назвать кушеткой. Прямо на деревянном полу лежали какие-то доски, на них что-то очень похожее на солому, хотя даже я почувствовал, что лежать было очень мягко, а поверх всего было застелено, скорее всего, толстое шерстяное покрывало. Именно оно не давало сену или соломе колоться. Так просто и удобно. И тепло, никаких одеял не было.
Тем временем женщина без всякого испуга и с небольшим любопытством рассматривала меня своими огромными глазами, поставив босые ноги на деревянный пол. В комнате был стол и стулья, да еще и пара шкафов, вот, наверное, и все.
- Деревня, - сразу же подумал я. – Да еще, небось, и самая что ни на есть глухомань. – Я разглядывал большую, но полупустую комнату. Оставался лишь один самый главный вопрос, как я тут очутился и что я вообще здесь делаю.
- Я думала, ты проспишь до утра, - прошептала незнакомка в картофельном мешке. – Лара, это мое имя, а твое какое-то смешное: Джон. – Она открыто и мягко улыбнулась.
- Мы что, знакомы? – удивился я. – Кстати, а что я вообще здесь делаю, Лара?
- Я просто читаю мысли, - она опустила взгляд, - вам это кажется непривычным, но мы здесь все такие. Пока ты ничего здесь не делаешь, хотя еще недавно сладко спал. Я принесла тебя издалека, ты был ближе ко мне, чем к моим двум коллегам. Вот и все. А то, что я знаю твой язык… - она слегка вздохнула, - ты не первый и не последний, пришлось выучить.
- Послушай, Лара, - я чуть не рассмеялся, - ты мне можешь хоть что-то объяснить? Если ты и умеешь читать мысли, на здоровье, они у меня как у самого нормального человека, который еще недавно летел на самолете, а теперь находится неизвестно где и зачем. А вот где и зачем ты мне так и не ответила.
- Ты у меня дома, - просто вымолвила она, - затем, что только трое вас знают, а я была к тебе ближе. Разве я тебе этого не сказала?
- Нас, это кого? - удивился я. – Как я понял, есть мы, и есть вы. Если верить моим глазам, то по внешности мы мало чем отличаемся. Такие дома как твой, у нас тоже есть в любой забитой деревне. В чем же тогда отличие? Мы даже говорим на одном языке. – Я старался смотреть на нее в упор, хотя она была на середине комнаты.
Неожиданно она вздохнула, и притом тяжело.
- Так всегда, куча вопросов, а когда начинаешь отвечать, никто сперва не верит. Только потом…
- Я поверю, - прервал ее я. – Лара, ну скажи хоть что-нибудь. Поверь, я столько наслышался от своей жены, что ты меня не удивишь, если я оказался на другой планете в другой галактике. Мой самолет упал? Разбился, а я выжил? Где я?
- На Земле, - почему-то улыбнулась она, - на нашей матушке Земле. Только в другом мире, как же тебе это сразу все объяснить?
- В другом измерении? – спросил я наугад.
- Почти что, только измерение здесь не к месту. Ты оказался в параллельном мире, вот и все.
Я откинулся, но от ее слов у меня выступила испарина.
- Как это? – прошептал я.
- Я же говорила, что не поймешь, - развела руками та. – Такое случается, но редко. Наши попадают к вам, ваши к нам. Моя мама до сих пор у вас, а как ее вернуть – не знаю. Я столько изучила, столько встречалась с вашими, а дело так и не сдвинулось. Иногда, получается, вернуть вашего, но в сто раз труднее вернуть наших. Вот в этом-то и есть загадка. Нас трое, кто занимается этим, и у всех кто-то пропал в вашем мире.
- Поверь, - у меня пересохло во рту от услышанного, - я очень сожалею о твоей маме. Я даже смог бы тебе пообещать найти ее там, только мне надо туда вернуться. Какая это вообще страна?
- Страна? – удивилась та. – Никакая. Просто матушка Земля. Это у вас там страны. Сами же себе и понаделали, теперь не разберетесь. – Последнее замечание было сделано с легким укором.
Я задумался. Нет, это был просто сон, и я был жив и невредим, наверное, я просто заснул в самолете, и скоро меня разбудят. Только такая чушь мне еще никогда не снилась. – Это все Кэт, - подумал я и улыбнулся.
- И туман - сон? – вдруг раздался голос Лары. – Он и только он вносит неразбериху в наши миры. Ты же его видел, правда?
Я повернулся к ней, но ничего не сказал. Туман действительно в самолете был, странный какой-то. И Майк исчез, и Мэри, а теперь вот и я. Мозг начал вытягивать из своих закромов какие-то детали, которые я когда-то слышал от Кэт. Исчезали люди, даже целая эскадрилья, катера и пароходы находили пустыми, люди оказывались за тысячи километров, а большинство просто пропадало, но самое главное, по описанию тех, кто все-таки что-то видел, было присутствие какого-то странного тумана, неизвестно откуда взявшегося. Кэт даже говорила, что этот особый туман разумен.
- Был туман, - нехотя сказал я вслух. – И что? Знаешь, сколько туманов садится в нашем городе за год? Только никто не исчезает, может аварий на дорогах становится больше.
- Туман туману рознь. Ты никогда не узнаешь, где его встретишь. Это был Дроздь, неуспокоенная душа, он так и шастает по трем параллельным мирам. Он не злой и не добрый, он просто любит шутить, баламутить, так он развлекается. И он никогда не убивает, просто перекидывает, тасует карты под настроение. Только от этого ни тебе, ни мне не легче.
- Есть еще и третий параллельный мир? – полушутя спросил я.
- К сожалению. Если есть белый мир, то обязательно найдется и черный. А если эти цвета смешать, то получится серый.
- А какой ваш?
- Конечно же, белый. Ваш – серый, и тебе повезло, что Дроздь не закинул тебя в черный. Моей матери тоже повезло, она у вас. Хотя, что от этого толку, если до сих пор я не могу вернуть ее обратно.
- А меня сможешь? – уже серьезнее спросил я.
- Только двоих смогла, остальные полторы сотни так и сходят с ума на острове. Долгое это дело, и тяжелое. – Она вздохнула. – Вас переделать, это как Землю перевернуть. Хотя с теми двумя получилось. Не у меня, а у них.
- Бред какой-то! – не удержался я. – Послушался бы Кэт, спал бы сейчас в своей кровати. Хотя, утро вечера мудренее, посмотрим ваш мир, может, ты меня просто разыгрываешь. – Я искоса посмотрел на Лару.
- Не веришь, значит…. – Она ничуть не удивилась. – Вы все как фигурки, слепленные из одной и той же глины. Никто никогда не верит, пока не увидит своими глазами. У вас что, вообще ни у кого нет чувств? Только глаза, уши, нос и пальцы? Да, ладно, не обижайся, ваш мир – он и будет ваш, а свой мы сами творим. Давай спать?
- А рассвет скоро?
- Когда солнце появится.
- А времени сейчас сколько?
- Ночь, - тихо сказала она.
Такой ответ мне показался издевательским. Она что, за дурака меня держит? Если темно, значит явно ночь. Я откинулся на кровати и отвернулся к стенке. В комнате стало опять темно. Мысли пронзали меня со всех сторон, я хотел дождаться утра и попросту все увидеть. Может, я еще и хохотать буду до упада, если это какая-то шутка к моему Дню рождения. Только кто из моих знакомых мог бы ее подстроить?
- А этот Дроздь, он из черных? – спросил я куда-то в темноту.
- Он давно уже умер, только его душа не может успокоиться. Из черных, конечно, разве белые так играют судьбами?
Мне сразу же пришли на ум все совпадения с этими чертовыми дюжинами. Черти-то наверняка из черных. Вот и накликал себе приключений, не послушался Кэт. Но постепенно все затуманилось, и я незаметно уснул, или попросту задремал.
ГЛАВА 2. Утро вечера мудренее.
- Кэт! – я открыл глаза и подскочил. Оглядевшись, я вмиг понял, что тот сон еще не закончился. Та же комната, скудная простая мебель и кушетка Лары далеко у другой стены. Но самой Лары не было, может лишь она и была тем сном.
Быстро поднявшись и надев туфли, я поспешил к двери, но тут она открылась сама: на пороге стояла Лара и улыбалась.
- Доброе утро, Джон, - на этот раз она была причесана, но мешок из-под картошки только немного поменял цвет, видимо таких у нее была куча.
- Доброе. – Угрюмо бросил я. – Значит все это не сон. Тогда какое же оно доброе, если ты просыпаешься не у себя дома.
- Доброе надо искать везде, не только у себя дома. А здесь, поверь мне, все только доброе. Пойдем, покажу. – Она пропускала меня на улицу. – Побольше оптимизма, Джон, день надо начинать с улыбки. – Лично она не переставала улыбаться.
Выйдя из дома, я сначала немного зажмурился: столько было солнечного света. Да, солнце еще только вставало, но светило сбоку. Передо мной открылось неописуемое зрелище, и я даже присвистнул, чего никогда не делал. Передо мной простиралось поле, не очень большое, но…. Оно все было в цветах. Я узнал георгины, тюльпаны, розы и гладиолусы, и вообще оно переливалось всеми цветами радуги. Многие из цветов я видел впервые, но я не был их особым любителем или специалистом, я знал, что Кэт больше всего любила розы, и дарил ей только их. Но такому полю мог позавидовать любой цветовод.
- Цветы разводишь? – Наконец очнулся я. – А где продаешь? Честно говоря, ты просто молодчина, такого я еще не видел ни на одной картинке. А там что, лес? – За полем виднелись высокие деревья. – Кстати, здесь есть, где умыться? И, - я немного запнулся, - какой-нибудь туалет.
- Нравится? – Лара просияла. – Можно умыться здесь, но лучше я проведу тебя к лесу, там есть необычный ручей, тебе понравится, вот увидишь.
- А это что? – Джон увидел недалеко от дома что-то похожее на ветряную мельницу, только совсем небольшую. По виду она была сделана из дерева и легкий теплый ветерок спокойно крутил ее лопасти.
- Так я ворую воду из ручья, - засмеялась Лара. – Нет, я много не забираю, чтобы умыться или полить цветы, не больше.
- Что-то типа насоса. – Сказал я вслух. – Интересно, хотя и очень примитивно. Я бы использовал его для выработки электричества, а то ходишь с лучиной в руке.
- Ты имеешь в виду свет? Он есть в доме, просто я им редко пользуюсь. Вон на том углу крыши есть солнечная батарея. – Она показала куда-то рукой, но пришлось отойти, чтобы ее увидеть.
Я действительно увидел какой-то незамысловатый аппарат, совсем небольшого размера, прикрепленный к деревянной крыше, и лишь слегка напоминавший наши солнечные батареи. Но это уже был прогресс! Солнечная батарея на каком-то хуторе. – Значит, у тебя есть электричество? – Повернулся к ней я.
- Что-то похожее. Этого прибора мне хватает, чтобы иметь свет и еще что-нибудь себе готовить.
- Значит, у тебя есть и электроплитка, - заключил я. – А газ вы не используете? Дешевле. Даже дровами можно топить, если сделать простую печку, как наша Саламандра. Лес то рядом. – Я махнул рукой.
Странно, но Лара промолчала. Неожиданно возле ее ног я заметил обычную белую курицу.
- А вот и еда, - улыбнулся я. – У тебя их много?
- Понятия не имею. Когда мне надо я просто хожу и ищу яйца. Ну, так что, пойдем умываться?
Я пошел следом прямо через цветочное поле. Аромат кружил голову, а разнообразие цветов просто поражало воображение.
- Осторожно, - повернулась ко мне Лара, - переступи через муравейник. Он очень маленький, такой, что можно не заметить.
- Подумаешь, - буркнул я про муравьев, но стал поглядывать себе под ноги.
До леса, было, минут двадцать ходьбы, но что это был за лес! Настоящий, высокий, трудно проходимый, с поваленными местами деревьями, и с редкими солнечными опушками. Я поймал себя на мысли, что он чем-то похож на мои сны, вернее, то, где бы я хотел побывать. Когда я ездил на свое озеро, там тоже был лесок, но в нем было больше мусора, чем зеленой травы. Здесь же все было девственно и прекрасно.
Мы вошли под кроны деревьев и стали спускаться по склону небольшого оврага. Уже тут я услышал какое-то журчание воды, видимо родник был поблизости. Наконец, Лара остановилась и присела, я подошел сзади и тоже сел. Откуда-то прямо из-под земли тек кристально прозрачный небольшой ручеек. Он был похож на миниатюрный водопад, наполняя небольшую ямку с камушками на дне, а потом, переполняясь, тек дальше и исчезал из вида. Лара сложила ладоши и подставила их под струйку. Сначала она напилась, а потом умыла лицо. Я последовал ее примеру и почувствовал, как что-то чистое и прохладное, полное светлой энергии, протекло через мое горло и мягко опустилось в желудок. Мое лицо вдруг посвежело, а вкус воды не просто освежил меня, а даже прибавив сил.
- Я очень его люблю, - посмотрела на меня Лара. – И поле свое люблю, и этот лес, и цветы, конечно.
- Вода изумительная, - кивнул я. – И лес тоже. И поле твое бесподобное. Какая у тебя все-таки здесь красота! – все окружающее опускалось на меня каким-то хмелем, даже голова немного кружилась. – Ты говорила, что у тебя дома есть вода из этого ручья? А где же проложены трубы?
- Нет никаких труб, - улыбнулась она. – Просто я проследила, как этот ручей течет под землей, и нашла его почти рядом с домом, под землей конечно. Арзар, мой сосед, помог мне сделать тоненькую скважину, и соорудить тот аппарат, который ты назвал ветряной мельницей. Вот вода и появилась в моем доме. Я ее очень берегу, ведь она из этого самого ручья. Он течет и дальше, уходя под землю, и кто-то может ею тоже пользоваться и наслаждаться.
- А ты – романтик, - улыбнулся я. – О других думаешь, и себя не забываешь. А моешься ты где? Не здесь же?
- У меня за домом есть невысокий душ, он тоже из той скважины.
- Что, прямо холодной водой? – удивился я. – А зимой?
- Привыкла. – Она пожала плечами. – Да и зим тут особых не бывает, больше осень, тогда редкие деревья скидывают листочки, остальные почти не меняются. Осенью здесь красиво, как и летом, и весной. Правда же здесь все красиво? - она посмотрела в мою сторону.
- Правда. – Искренне ответил я. – По крайней мере, такого я еще не встречал. Кстати, а как насчет….
- Ах, да, - она слегка покраснела, - если не дотерпишь до дома, вон там есть рощица. Разгреби мох, сделай свои дела, а потом его опять…. Да что тебя учить. – Она отвернулась.
Честно говоря, я так и не понял, зачем разгребать мох, а потом его опять засыпать, но поднялся и направился к небольшой роще. Сделав дела, я вернулся к роднику и застал Лару сидящей, пристально смотрящей на текущую из родника воду, как в прострации. Мне показалось, что она о чем-то разговаривала, наверное, сама с собой, не с водой же.
- Джон, - очнулась она. – Пойдем обратно или еще посидим?
Я присел рядом.
- А этот твой сосед, какой он? У вас хорошие отношения?
- Арзар? Я его очень люблю, прекрасный человек! Он живет далеко, в ту сторону. – Она махнула рукой. – Иногда мы сталкиваемся, когда ищем куриные яйца.
- В каком смысле его любишь? – не понял я. – Он твой жених? Или вы просто…. Ну, как бы свободные отношения…
- Дурак ты, - с легким укором ответила та, - разве нельзя любить соседа или соседку как человека? Я тебя тоже люблю, и что из этого?
У меня закружилась голова от ее последних слов, я даже не знал, что и сказать. Похоже, я куда-то влип.
- Извини, - пробормотал я. – Конечно можно. Только вот за что тебе меня любить? Я свалился на твою голову совершенно из другого мира….
- И что? Не надо любить за что-то, прекрасней просто любить ближнего. В тебе еще осталось много света, он мне нравится. Я искренне сочувствую тебе в том, что случилось, и мне хочется тебе помочь. Разве ты совсем плохой человек?
Я неосознанно покачал головой. Неожиданно где-то в глубине моего существа я почувствовал, что нас разделяют не просто какие-то понятия, но и целые миры. Ее понятие любви, вернее, самого этого слова, ни в какую не шло с понятиями из моего мира. И я почувствовал, что это – лишь начало.
- А у вас что, нет забора с соседом? – прервал я молчание. – У вас куры бегают друг к другу?
- Забора? – искренне удивилась она. – А он еще зачем? Ну и пусть бегают, яиц на всех хватит, даже раздавать приходится. Они же и плодятся сами по себе, часто ко мне цыплята приходят, какая мне разница, чьи они? Я их грею, или возвращаю к мамам, если найду. У нас и коровы гуляют сами по себе. Мы доим тех, которые поближе. Да и куда столько молока денешь? Я себе кружку надою, и на день хватит.
- А тогда где же у вас скотобойня? И кто из вас кур режет, не ты же сама?
- Боже, - она отодвинулась от меня подальше. – Ты это о чем, чтобы убивать животных?!
- У нас убивают, кушать то надо. - Мне стало как-то неловко. – Зачем же тогда их держать?
- Ну и кушай яйца, пей молоко, убивать-то зачем? – в ее голосе слышалась грусть, смешанная со страхом, и какой-то упрек.
Только тут до меня дошло.
- Вы что, все вегетарианцы?
- Конечно. Мы никого никогда не убиваем, просто не имеем на это право. Разве мы их создали, чтобы потом… это …. убивать? – ее искренность меня просто шокировала.
Да, в моем мире я не раз встречал вегетарианцев, даже какая-то мода пошла на это в последние годы, но чтобы вообще никто не ел мясо - это было для меня просто невероятно. Я еще раз ощутил, что я вообще ничего не знаю об их мире, и чтобы не пугать ту же Лару, лучше сначала узнать от нее же, что это за их мир, и по каким вообще правилам они живут. Только как это сделать?
- Лара, - как можно мягче сказал я, - извини, просто мы разные, и наши миры тоже. Когда-нибудь ты мне расскажешь о твоем мире? Если захочешь, я расскажу о своем.
- Миры может и разные, только не мы. Вы – люди, и мы тоже, ты же сам ночью сказал, что мы ничем не отличаемся.
- Внешне, - скромно поправил я.
- В этом и есть одно из наших главных различий. Вы смотрите на все головой, а мы – душой и сердцем. Вам важна форма, а нам – содержание. Вам главное потрогать или увидеть, а нам почувствовать. А так, на вид, или по нашему строению мы действительно все одинаковы.
- Может ты и права, - уклончиво ответил я. – Спорить не буду. Красиво тут у тебя, только мой мир мне как-то ближе, может просто яснее и привычнее. Ты говорила, что смогла вернуть двоих наших, я бы все-таки хотел бы тоже вернуться. У меня там жена и дети, работа, и пятидесятилетие на носу. Даже не представляю, как они там с ума сходят! Получается, мой самолет прилетел, а меня в нем не оказалось. Может и Мэри с Майклом тоже, как-то странно они испарились, почти, что на моих глазах. Ты мне можешь сказать, что мне для этого надо сделать? Еще ты говорила о каком-то острове, где живут одни наши. Неужели никто из них не захотел вернуться? Хотя, если им нечего терять и там райские условия, я их пойму. Судьба у каждого своя. – Я замолчал.
- Да хотят они, хотят, - Лара встрепенулась, - только не могут. Да, двое смогли, а сто пятьдесят не могут. Я очень давно занимаюсь этой темой, записи мамы тоже помогли. Иногда мы собираемся втроем, я тебе говорила, что нас всего трое специалистов по этой теме, и у всех троих одна и та же трагедия, кто-то из близких пропал в вашем мире. Так вот, мы уже давно пришли к одному и тому же мнению, которое, кстати, подтверждено на реальных событиях, чтобы вернуться назад, сначала надо стать своим в этом мире, куда ты попал. Без этого ничего не работает. И стать не роботом, не делать, так как делают тут, а просто перевоплотиться в наш мир, и сердцем, и душой. Это легче дается молодым, они еще так не запачканы, поэтому мне и удалось вернуть лишь двоих, и оба были моложе тебя. Есть многие, кто пытается, но пока они еще сырые. А большинство даже и не пробует, с них толку не будет, так и умрут в чужом мире на чужом острове.
- И это и есть самый главный секрет? – задумчиво спросил я. – Не знаю, но ради возвращения, я, наверное, попробовал бы, если мне кто-то поможет. Хотя бы ты.
- А для чего я здесь, рядом с тобою? – Она неожиданно положила свою руку на мою. – Если будет желание, конечно же, попробуем. Только это  не единственный секрет. Есть и другой. Он вроде и полегче, но только на первый взгляд. Поэтому я понимаю, почему мама пока еще не смогла вернуться.
- Да, говори же ты, - с нетерпением сказал я.
- Если у тебя и получится, вернешься ты обратно, только не тем, кем был, а человеком этого мира. И второй раз переломать себя тебе будет не под силу. Нет, ты всех узнаешь, все вспомнишь, ничего вокруг не изменится. Ты изменишься, внутри, в душе и в сердце. А это, насколько я знаю, не очень удобно в вашем мире. Видимо и моя мама до сих пор не может стать человеком вашего мира, иначе она бы уже вернулась. Только мне очень страшно, если она вернется. Она должна будет потерять там у вас и душу, и сердце, а как она их здесь заново найдет? Вот ей и будет лишь путь на тот же остров. Может она это сознает, и поэтому не возвращается? – Лара подняла на меня глаза.
- Не знаю, - выдохнул я. – Мне кажется, что хоть ты и боишься, а вернуть ее хочешь. Значит, есть у тебя надежда, что она сможет опять переродиться.
- Есть. – Она опустила глаза. – Я в лепешку разобьюсь, чтобы ей помочь. Кстати, ты говорил, что помог бы мне, если бы вернулся, отыскать в вашем мире мою маму. Просто языком сболтнул?
- И да, и нет. – Тут я задумался. – Ночью я это просто так сказал, врать не буду, а сейчас кое-что созревает. Просто давай подумаем вместе. Я очутился тут из другого мира, и буду бельмом на глазу у всех вас, если только не поменяюсь. В такой же ситуации очутилась и твоя мама в моем мире, в этом я уверен. У нас полно разных людей, только сердечных и очень душевных не так много, это правда. Но и среди них есть особенные, мы их называем юродивые, они как бы ни от мира сего, делают добро, бесплатно, по доброте душевной. Многие считают их сумасшедшими, смеются, шутят, даже обижают, а другие наоборот, тянутся к ним. Необычные они люди, мне кажется, что и мама твоя, очутившись в нашем мире, сразу станет такой же для окружающих. Ни паломником, ни нищей, ни бомжем, ни святой, а именно юродивой. Они не от мира сего, их все знают, и в психушках тоже. Нелегко будет ее найти, но и не трудно. А когда она исчезла, хотя бы примерно? Сколько ей лет?
- Кстати, это слово *юродивые* в моем словаре еще не встречалось, я поищу, что это значит на нашем языке, и добавлю. Может ты и прав, ты свой мир лучше знаешь. А вот на твой последний вопрос ответить затруднительно, разные мы. Исчезла она давно, и лет ей было много. – Ее голова склонилась.
- Это как ночью, когда я спросил время? – неожиданно улыбнулся я. – Опять шутишь?
- Время…. – медленно пробормотала та. – Разное оно у нас, даже не знаю, как наше перевести в ваше, или наоборот. Не шучу я, не такой я человек. Время у нас как бы и есть, в общем понятии, и как бы его и нет, в быту. Да, мы встречаем развалины каких-то цивилизаций, которые жили здесь до нас. Они древние, значит, прошло много времени. А в жизни мы живем одним днем. Вчерашний день похоронен, завтрашний еще не наступил. Все мы смертны, кто может быть уверен, что завтрашний день для него обязательно наступит? А зачем считать похороненные дни из прошлого? Их уже нет. А завтрашнего еще нет. Что же остается? Только настоящий день. Так вот мы и живем. – Она вздохнула. – Наверное, трудно понять?
Только сейчас я понял, что ночная шутка про время, как и недавняя, про возраст ее матери, были чем-то другим, но никак не шутками. Но как можно жить, не считая времени, я этого понять не мог, даже осознавая, что ее объяснения несут какой-то странный смысл, непонятную мне логику.
- Трудно, - сознался я. – Лара, а сколько тебе понадобится времени, чтобы рассказать мне о вашем мире? Сначала хотя бы в общем, а потом….
- Времени? – вдруг улыбнулась она.
Я запнулся. Как ей это объяснить? День, неделя, месяц или год? Сколько?
- Ну, не знаю, - я развел руками. – Ночей, например? Когда светит Луна, или дней, когда солнце всходит и заходит. Вы вообще считать умеете? Может у вас своя система исчисления….
- Я могу начать сегодня. А закончу, когда закончится. Тебя это устроит?
- Хорошо, - вздохнул я и улыбнулся. - Начнем сегодня, ладно? Если у вас есть только сегодня, давай сегодня же и начнем.
- Давай. – Просто сказала она и встала. – Покормлю тебя и начнем. Пошли?
Мы вернулись в ее дом. Подходя, я еще раз оглядел его. Деревянная облицовка, может внутри бревна? А может и кирпич, если не бетон. Окна, только без стекол, вместо них какая-то отшлифованная прозрачная порода, похожая на кварц, раза в три толще наших стекол. На вид, обычный загородный домик, чтобы раз в месяц заехать сюда в выходной и полюбоваться природой. Как-то все просто, скромно, обыденно. Внутри еще проще, только самое необходимое.
- У вас дома побогаче, - прервала мои наблюдения Лара. – Только мне этого хватает. А вот скажи, чего бы тебе хотелось в этом доме, без чего бы ты ни смог, или не захотел бы обойтись?
Я усмехнулся, вспомнив наши загородные дома. У меня его не было, а вот дети уже успели обзавестись, да еще какими!
- Удобное кресло, например, - начал я. – Стул твердый, а на кровати можно только лежать. Нет холодильника, телевизора, кондиционера. Музыку негде послушать, стены пустые, даже зеркала не вижу.  О машине, как я понял, и разговора нет. Если куда надо, то только пешком. Даже лошади, и той нет. Никаких удобств. Туалет за домом, воды горячей нет, душ тоже за домом…. Нет, я не критикую, а просто отвечаю на твой вопрос.
- И это все, что тебе надо? - Лара фыркнула со смеху. – Видишь, а меня это все вполне устраивает. Естественно, в основном я всегда в поле, или в лесу, а сюда забегаю перекусить, ну и спать, конечно. Кстати, я сейчас отлучусь, совсем ненадолго, а потом продолжим. – Она просто вышла из дома.
Странно, но не прошло и четверти часа, как Лара ввалилась в дом с кучей сумок, из такой же, как и на ее одежде ткани. Стол был накрыт быстро, и он просто ломился от еды. Здесь было все, что я знал и не знал тоже. Не было мяса, но к этому я уже был готов. Зато ко всем салатам и просто овощам, была добавлена горячая яичница, видимо из собственных, то есть, домашних яиц. В маленьких бутылочках было масло разного вида. Здесь же – соль и еще какие-то приправы. В невысоких деревянных кружках я заметил молоко и обычную воду.
- У тебя тут что, супермаркет за углом? – удивился я.
- Ешь, давай, - улыбнулась она. – Поживешь – узнаешь.
ГЛАВА 3. Только начало.
Меня хватило только на овощи и яичницу, к фруктам я даже не притронулся. Запив молоком, я поблагодарил хозяйку и встал из-за стола.
- Эти я отнесу обратно, а эти оставлю, - разбирала она корзину с фруктами.
Я не знал, куда это обратно и просто промолчал. Лара вернулась через четверть часа.
- Что будем делать? – спросила она с порога. – Вернее, что бы ты хотел сейчас делать?
- Знаешь, - грустно сказал я, - спасибо тебе огромное, и мне, наверное, очень повезло, что я попал именно к тебе, и твой дом мне нравится, и цветы, лес с родником…. Только страшно домой хочется. – Мой взгляд, наверное, выглядел виноватым.
- А ты думаешь, я тебя не понимаю? – Она подошла поближе. – Я всегда представляла, как хотелось моей маме сюда обратно, когда она попала в ваш мир. Ей и сейчас хочется, я чувствую. Только не смотри на все черными глазами. Да, ты исчез из твоего самолета и объявился тут, но это уже прошло, это – факт, его не достанешь и не изменишь, вчера уже похоронено. Не надо перемалывать детали, которые случились с тобой когда-то, они мертвы. Ты не послушал свою жену? Что ж, так тому и быть, это уже тоже похоронено, зачем зря терзать себе сердце, если это уже случилось? Подумай лучше, что бы тебе захотелось именно сейчас?
- Домой. – Упрямо буркнул я. – Послушай, я всегда был смышленым малым, в школе, колледже, университете. Может, начнем с этим разговором, хоть толк какой будет? А вообще, читать чужие мысли это не корректно.
- Но ты же сам сказал, что тебе нечего скрывать. Лично мы читаем мысли других, чтобы меньше говорить. Можно что-то объяснять нудно и долго, а можно просто обменяться мыслями и не сказать ни слова. Диалог будет в любом случае.
- Но я же не умею читать твои? А это уже ущемление. Хотя, читай, если тебе так нравится. Слушай, может, мы полежим немного и поговорим заодно? Ты не против, если я подвину к тебе поближе свою койку, или кровать, или как она у вас называется?
- Двигай, - улыбнулась Лара. – Только не усни после обеда.
Мы лежали где-то в метре друг от друга, в комнате было светло, но не так как обычно. Видимо наши стекла были более прозрачными, чем их. Я смотрел в потолок и думал: кто же начнет?
- Я начну, - услышал я ее голос. – Ты у меня не первый, и наверняка не последний, ваши вопросы почти одинаковы, просто я буду рассказывать, а ты слушай. И спрашивай, если что непонятно.
Я просто кивнул, подумав, что она действительно права: кто бы сюда не попал задаст одни и те же вопросы, может быть формулировка будет разной, но не суть.
- Когда-то давно, - начала Лара, - один человек, живший на этой Земле, смотря  в ночное небо, задумался: откуда взялись эти далекие яркие звездочки? Откуда взялось это яркое солнце, эта земля, по которой я хожу, реки, леса, небо? Откуда взялись люди, такие же как я? Наверное, его логика не находила ответа, ведь просто так ничего откуда не берется, кто-то должен был что-то сделать, чтобы это взялось. Значит, где-то есть тот или то, что все это создало. Он с кем-то поделился своими мыслями и об этом уже думали многие.
С тех пор прошло много времени, но до сих пор люди продолжают думать о том же самом. Да, их мозг стал более развитым, они заглянули глубже, но что же они обнаружили? То же самое объяснение, только еще и подкрепленное как загадками, так и фактами. Наша Земля не могла взяться из ниоткуда, никак не могла. Сначала загорелось солнышко, потом кто-то подтянул к нему нашу планету, поставив ее на абсолютно неправильное место, не так, как в других системах. Позже подтянули для чего-то Луну, ведь раньше ее не было. На Земле появилась вода, горы, растения и животные, и конечным итогом стал человек.
- Ты мне что, Библию пересказываешь на современный манер? – не удержался я. – Бог все создал, у нас это даже первоклассник знает.
- Пусть Бог, или у вас есть еще Аллах, Будда и еще куча личностей, даже с рисунками. Мы же называем его или это – Создателем. Его никто никогда не видел и не увидит, но он есть, он рядом, лично я чувствую его присутствие каждый день. И вот, что я тебе скажу: я каждый день поражаюсь мудрости его сознания и силе его любви. Посмотри вокруг, как все гармонично, уравновешенно, хорошо просчитано, наконец. Нет ни одного ненужного создания на Земле, каждая частичка несет какую-то свою, может и маловажную роль, но в целом механизм работает безотказно. Выйди на землю и оглянись, деревья служат твоим легким и дают тебе тень, земля – это твоя опора и источник пищи, вода, горы, солнце, животные, все это к месту, все на какое-то благо, только раскрой глаза. А посмотри на человека, ведь он идеален, его механизм работает как часы, в нем нет ничего лишнего….
- А аппендикс?
- Раз он есть, он тоже нужен. Все просчитано, продумано, прежде чем было сотворено. Все что есть, было подготовлено тщательно и с большой любовью. Если сохранить всю эту созданную кем-то гармонию в своем первоначальном виде, то она выльется в такое простое и такое необъятное слово, как любовь.  Создатель позаботился обо всем, и прежде всего о нас, людях. Мы часто называем его отцом, ведь это он все создал, включая и нас. Мы – его дети, и покажите мне еще хоть одного похожего на него отца, который так позаботится о своих детях. Нам дано все, абсолютно все, что нужно для простой счастливой жизни. Наши тела нам дали родители, но кто же нам дал души?
- Ты веришь в переселение душ? – удивился я. – Значит ты – буддистка, по-моему, только у них это распространено.
- Я верю в Создателя, я не буддистка. Я верю, что смерти нет, просто стареет, дряхлеет и умирает тело, но не душа. Для нее нет срока старения, и смерти нет. Но дело не в этом, никто не возвращался с того света, и что будет после смерти – это глупый вопрос, мы обязательно узнаем на него ответ, когда наше тело умрет. Зачем же думать и спорить сейчас, пока мы живы? Создатель точно дал нам эту жизнь и это широкий жест от всего его сердца. Лично я живу каждым днем и не могу насытиться жизнью, ведь она так прекрасна!
- Это что, ваша религия?
- Большинство из нашего мира думают именно так, но это не религия. Это просто очевидное и невероятное, жизнь – это бесценный подарок от всей души. У нас нет ни церквей, ни храмов. Наша религия в образе нашего мышления, в наших сердцах и душах, в каждодневном наслаждении этой данной кем-то нам жизнью.
- Ладно, попахивает какой-то сектой. – Не выдержал я. – Пусть вы думаете так, я же вижу в жизни только десять процентов хорошего, остальное – это тяжкое повседневное бремя, которое на тебя возложили, и ты его тащишь до смерти. Если ты, конечно, не сын миллиардера. Все, что я имею в жизни, я пробил своей головой и руками, мне никто ничего не дал, не подарил, и если этот ваш Создатель и существует, лично про меня он забыл начисто. Да и вообще про всех им созданных. Но я не хочу спорить, мне ясна ваша позиция, вы просто все чем-то хорошо одурманены. Продолжай, пожалуйста. Извини за вставку.
- Не извиняйся, такая реакция почти одинакова у всех вас. Потом она поменяется, хотя и не у многих. Все, что у вас есть – это голова с мозгами, и вы забыли, что это – всего лишь подручный инструмент. Вы, как и мы родились идеально, чистым белым листом. Ваша душа и сердце были распахнуты, а мозги пытались им помочь. Но потом все пошло как нельзя хуже, и вы стали получать то, что вы сами натворили. Этот белый лист стал пачкаться, даже чернеть с возрастом, сердце вообще закрылось, а душа просто куда-то исчезла, вернее, вы сами заточили ее в самую глухую тюрьму. Зато ваш мозг развился до неузнаваемости, вы отдали ему все власть над своим существом, а что может быть хуже, если вами правит робот или компьютер?
- Хорошая голова дорого ценится. – Не удержал я.
- Ценится? У вас на все проставлены цены, а у нас даже такого понятия нет.
- И денег тоже? - усмехнулся я.
- Представь себе. У нас нет ни денег, ни цен, наши мозговые компьютеры может, работают и хуже ваших, зато у всех нас есть и душа, и сердце, и представь себе, они абсолютно свободны. Никто из нас не пачкает белый лист, с которым родился, и этим мы добились нашего такого большого счастья, которое вам и не снилось. Нет, у вас тоже есть пробужденные, те, которые вовремя останавливаются, стряхивают со своего листа пыль и черноту, возвращаясь к чистоте своего рождения. Но их так мало!
Я привстал, опершись на локти. Мой мозг немного постарался хоть что-то понять из услышанного, но потом просто махнул рукой. Неожиданно я тоже махнул рукой.
- Если у вас еще нет денег, и мозги работают не в полную силу, значит вам до нас далеко. Полный примитив, хотя и не на уровне обезьян. Раз у вас есть солнечные батареи, вас стоит уважать уже хотя бы за это. – Я почувствовал, что говорю резко и постарался смягчить тон. – Но это ваша жизнь, и когда-нибудь вы поймете, где вы сейчас и что вам еще предстоит. Если вы рады, почему бы за вас не порадоваться. Только я не понял одного, я тоже должен стать таким, чтобы вернуться?
- Да. – Спокойно ответила та. – Таким же примитивным, как ты только что нас назвал. Только тебе предстоит почти, что непосильная задача: немного свернуть свои мозги, и найти, где замуровано твое сердце и где заточена твоя душа. Когда ты их найдешь и отмоешь до той степени белизны и света, с которыми ты родился, ты станешь одним из нас. Как тебе задачка? Откажешься сразу или попробуешь? Это – твой выбор.
- А мне ничего не остается, как попробовать, - грустно кивнул я. – Я же хочу домой, к себе. А что из этого труднее всего? Стать глупее, чем ты есть, это проще простого.
- Именно это тебе будет стоить самых больших усилий. Я же говорила, что ты не первый.
- Да? Пусть будет так, только расскажи хоть немного о вас самих, ваша идеология мне уже ясна.
- Как скажешь, - улыбнулась Лара. – О нас, так о нас. Может, отдохнешь?
- Нет, пожалуйста, я очень хочу домой. – Взмолился я. - Давай быстрее все пройдем, я стану таким как вы, и ты вернешь меня домой. Поверь мне, я человек слова и дела, услуга за услугу. Я постараюсь найти твою маму, обещаю.
- Какой ты глупый, Джон. – Лара улыбнулась. – Мне не привыкать. Слушай тогда о нас.
ГЛАВА 4. Азы.
- Самое трудное, из того, о чем меня спрашивали ваши, попавшие к нам, это объяснить сожительство нескольких параллельных миров на одной планете. Я тебе уже говорила о трех мирах, в действительности их может быть и больше. Миров много, а Земля – одна. Влияет ли жизнедеятельность одного мира на другой, параллельный? Трудный вопрос, но кое-что ответить я могу, и тебе отвечу. Влияет, но только глобально. Исчезает ли срезанное вами дерево в нашем мире? Нет. И истребленные вами животные у нас сохраняются. А вот все, что связано с глобальными переменами, или стихиями, для нас отдается, да еще и как. Потоп, землетрясения, стихийные явления, извержения вулканов, метеориты и астероиды, и даже смены полюсов на планете одинаковы как для вас, так и для нас. Но то, что вы творите на планете своими собственными руками, на нас не распространяется. Хотя, климат для всех одинаков, и если вы его меняете в ходе своей жизнедеятельности, он меняется и у нас, а это для нас плохо. Когда-то Создатель дал всем мирам одну матушку Землю, которая для всех была абсолютно одинаковой. Прошла уйма времени, и что сейчас? Матушка Земля осталась для всех фундаментально одинаковой. Из одного континента образовалось несколько, из одного океана, тоже несколько океанов, но все это не зависело от какого-либо параллельного мира, это были глобальные явления извне или изнутри планеты. А вот все остальное стало совсем разным. Там, где у нас леса, у вас уже поля. Вы поменяли русла рек, у нас же они остались такими, какими были. Если сказать одной фразой, вы меняете Землю под себя, мы же стараемся подстроиться под нее, под нашу матушку, и ничего не менять. Результат налицо: наши миры продолжают жить на одной планете, но мы стали абсолютно разными, и если посмотреть на что кто имеет на поверхности Земли, разница просто режет глаза. Но факт остается фактом, не спрашивай меня большего, чем я тебе уже сказала, в действительности наше сожительство на одной Земле пока еще малообъяснима, и лишь в общем, чего мы просто не могли не заметить.
- Я все равно ничего не понял. – Задумался я. – Да и не хочу забивать себе голову, я просто хочу домой. Тяжело осознавать, что ты вроде бы, как и на Земле, но не на своей, хотя спорить не буду, природа у тебя просто прекрасна. Я бы тоже хотел здесь жить, только после ухода на пенсию. Верни меня, - еще раз попросил я, - иначе я никогда не заработаю свою пенсию. Оставь такие тяжелые понятия, расскажи хоть где я сейчас на Земле, в каком государстве, кто президент, какие у вас тут законы, да и все остальное. Ты просто говори, а я, если что, еще раз тебя переспрошу.
- Как скажешь, Джон, - почему-то улыбнулась Лара. – Дальше, так дальше. Только увидишь, пока ты хорошо не осознаешь предыдущее, тебе будет труднее понять последующее. Но это всегда так. По рассказам твоих предшественников и из других источников я кое-что знаю о вашем мире и немало, хотя, многое я так и не смогла уложить в своей голове. Короче, я буду тебе рассказывать как бы в сравнении с вашим миром. Если я что-то напутаю, ты меня поправишь.
Я просто кивнул.
- Нас на этой земле не так уж и много: около пол миллиарда, и все как-то сосредоточились поближе к Экватору, здесь всегда тепло, часто бывают дожди, да и земля плодороднее. Нас никто не считает, эта цифра очень приблизительная, да и кому какое дело сколько нас всего? Мы с тобой сейчас находимся, - она задумалась, - скажем, так, в Месопотамии. Не помню, какое там у вас государство, но это между двумя реками: Тигр и Евфрат. Ты знаешь, где это?
Я кивнул. Кто же не знает где эти две легендарные реки, это как бы колыбель человечества, у нас это проходят в школе. Но странно, маршрут моего рейса не лежал над этой местностью даже близко, я был почему-то уверен, что я выпал в районе Австралии, или Южной Африки….
 - Хотя, - подумал я, - какое мне сейчас дело где я очутился, хоть на Северном Полюсе, но не в своем мире, а в каком-то параллельном, непонятном, странном и отсталом. И сперва мне надо вернуться в любую точку, а уж оттуда я обязательно доберусь до дома. – Продолжай, Лара, - попросил я.
- Государств у нас нет, мы все – это одна цивилизация, и каждый живет, где хочет. Есть даже некоторые, которые устроились там, где идет снег, но таких немного. Я родилась здесь, потому что мои родители здесь жили. А их родители жили совсем на другом континенте, на севере Южной Америки, но потом захотели переехать. Документов у нас тоже нет, не нужны они. Да и вообще, у нас полная свобода выбора, места хватает всем, можно еще два наших мира спокойно разместить на этой же планете и всем будет свободно. Президента у нас нет, и вообще никаких управленческих структур тоже. Есть Координатор, но его слово не является законом, лишь общее голосование всех жителей. Да и законов как таковых нет, писанных. А не писанные никто не нарушает, зачем же их тогда писать? Рас у нас много, ведь к нам прилетали, как и к вам, не один раз, оставляя свои черты у местного населения. Но мы на них не смотрим, никакой разницы нет. Может только внешне, но не внутренне. Хотя, какое-то деление все же есть, но дело не в расах, а в характерах людей. Примерно половина населения любит одиночество, такие как я, и живут разрозненно, а другая наоборот, ищет общения. Эти собираются в города, и их у нас много. И второе различие: примерно две трети – люди чисто духовные, то есть душу, они ставят превыше всего. А одна треть отличается, у них душа и разум – одинаковы в приоритетах. В основном эти люди – наши ученые. Не знаю, почему и когда именно, но они выбрали себе место, на юге Северной Америки. Там они и сосредоточены на сегодняшний день. Кстати, только в том регионе едят мясо и рыбу, но это уже другая тема.
- Ага, - злорадно произнес я, - а ты говорила, что у вас никого не убивают.
- Убивают, - вздохнула Лара, - только и звери убивают друг друга, чтобы есть и жить. Деревья убивают друг друга, чтобы выжить, в борьбе за место под солнцем. Вот и они, наши ученые, убивают лишь тех зверей, которых там много, и лишь для того, чтобы есть мясо. Да, у нас нет холодильников, и надеюсь, не будет, если кто-то из них пошел на охоту, то подстрелит лишь то животное, которого ему хватит на день-два, не больше. Они считают, что мясо очень положительно влияет на их ум, и к тому же экономит время: не надо ничего сажать, растить, ухаживать. Вышел на природу, и через полчаса уже принес еду на два дня. Это – их выбор, а у нас уважают выбор каждого, если даже в глубине души с ним не согласны.
- Значит, все-таки, разделения у вас есть. – Заключил я.
- Я тебе уже о них рассказала, только они не влияют на связи. У нас все друг друга любят и уважают, будь ты ученый или философ, горожанин или одиночка. Каждый выбирает то, куда его тянет, а все люди разные, главное в том, что все они хорошие, чистые, и берегут то, что нам дал наш Создатель.
- Дом-то у тебя деревянный, - заметил я, - значит, деревья у вас вырубают, как у нас. И, небось, нефть качают не меньше нашей.
- Деревянный, - подтвердила Лара. – Только деревья у нас не вырубают. Вернее сказать, пойти не вырубают. Мой дом построен из того леса, куда мы ходили. Ты видел там хоть один пенек? Не найдешь, и не ищи. В любом лесу полно поваленных деревьев, от ветра или грозы, или просто засохшие. Только их и берут на древесину, ведь они уже умерли. И сушняка меньше, а значит и пожары не так страшны. Мы не просто используем лес, но и очищаем, бережем его. И это – один из негласных законов. Не навреди природе, я бы сформулировала его так.
- Но ты же сказала, почти не вырубают?
- Ученые иногда вырубают, - грустно сказала та. – Им нет времени шастать по лесам и выбирать умершие деревья. И у них очень большие здания, ангары, даже под землей. Сначала да, они берут то, что ближе, то есть поваленные деревья или сушняк, но когда его уже нет, они срубают лишь те деревья, которые почти обречены на смерть. Например, в чащах, где на одном квадратном метре растет два-три дерева. Одно из них всегда самое высокое, и раскинув крону, забирает все солнце. Другие тоже растут, но уже вяло, им не хватает света. Может, они еще будут так расти долго, а может, скоро просто засохнут, скорее всего, происходит последнее, закон выживания. Вот они их заранее и срубают. Мне жаль эти деревья, ведь они еще действительно живые. – Лара погрустнела еще больше.
- Нашла о чем жалеть, - вставил я. – Они просто помогают природе. И себе время экономят. Ученые – это ценнейшие люди на земле, им надо многое прощать, ведь они гении, таланты.
- Прощаем, - безразлично сказала та, - и мы их тоже ценим. Они многое дали нам всем, и еще многое дадут. Но в душе я с ними не очень согласна. Кстати, ты спросил про нефть, у нас ее никто не трогает. Это же кровь нашей матушки Земли, зачем ее пить?
- А у вас вообще автомобили есть? Самолеты? А как же с бензином?
- Нет. Ничего из этого у нас нет.
- Так вы что, на лошадях еще ездите? В телегах? – я усмехнулся.
- Лошадь – это тоже животное, они у нас обитают в диком виде. И телег у нас нет. – Она говорила серьезно. – А перемещаемся мы просто в пространстве. Секунды – и я уже на другом континенте. И вашего бензина мне не надо, как и самолета. Одних выхлопных газов сколько! Мы природу и себя не травим.
- Как это? – я даже приподнялся. – Как это вы так хитро перемещаетесь?
- Просто. Представляю себе, куда мне надо и перемещаюсь. – Лара развела руками, показывая, что проще и не бывает.
- Телепортируетесь что ли?
- Это вы так называете. Мы же просто перемещаемся. И вы так можете, только не хотите. Вот и качаете нефть, и себя же загрязняете.
- Я что-то слышал от жены о телепортации, она даже факты приводила, только если им верить, это необъяснимые и единичные случаи. Я бы тоже так хотел, если бы смог.
- Можешь, - уверенно сказала она. – Мы все созданы по одному подобию. Просто вы используете пять процентов от того, что в вас заложил Создатель, а мы больше пятидесяти. Конечно, и нам еще есть куда развиваться, но этим ученые и занимаются. А перемещаются у нас уже с юношеских лет, конечно, сначала пройдя обучение.
- Обалдеть! – не поверил я. – Так это ты также в супермаркет слетала? Я удивился, ведь за порогом дома только поле, а до леса полчаса ходьбы, а ты за пятнадцать минут обернулась. Тогда я одного не пойму, имея такие способности, ты живешь так… - я попытался найти подходящее слово, - скромно, без особых удобств.
- Я живу так, как мне нравится, ты этого не можешь понять. Все, что у меня есть, это то, что мне надо. Зачем мне ваш телевизор? Новости? Фильмы? Все новости я и так знаю, да и их почти нет. Фильмы, музыка? Когда я вожусь с цветами, у меня в ушах такая музыка звучит, что тебе не понять. И в лесу звучит. А каждый мой день – это новый фильм, пусть он отличается от предыдущего лишь тем, что у меня распустился единственный новый цветок. Я долго сижу возле него, смотрю и наслаждаюсь этим зрелищем, или фильмом, как тебе будет понятнее. Это же событие, красота, чудо природы! Я готова взлететь к небесам от счастья. У вас фильмы все искусственные, причем их содержание …. – она махнула рукой. – А у меня настоящие, красивые, добрые, вечные. А ты говоришь телевизор, музыка. Вы там у себя просто оглохли, наш мир полон этой музыкой, этими прекрасными фильмами, зачем же себе творить то, что приносит страх, насилие, слезы, если вокруг тебя уже все прекрасно?
- Да уж, - усмехнулся про себя я, - чувствительности и эмоциональности ей не занимать. А вслух спросил: - У вас как вообще с обучением, школы есть? Институты? Надо же чему-то учиться, чтобы потом зарабатывать на жизнь. Кстати, что ты мне говорила про деньги?
- Не знаю, назвать это школами или институтами, но обучение оно есть, и необязательное, хотя учатся все, и по собственному желанию, до какой-то персонально выбранной ступени. Учителя, это – долгожители, с мудростью и опытом, и, конечно, с умением интересно преподавать, так что ученики не скучают, им нравится. Сначала учеников много, но учеба продолжается, и кое-кто решает, что ему хватит, а другие продолжают. Чем дольше учатся, тем выше их знания. Кстати, все начинают учиться в мире духовности, а потом некоторые переходят в школы ученых, то есть на североамериканский континент. По мере обучения, каждый находит свою тему, и углубляется именно в нее, в то, что ему больше всего нравится. Долгожителей с преподавательскими способностями у нас много, мы вообще живет гораздо дольше, чем вы. Система проста, никого не заставляют, и каждый выбирает то, что ему по душе. А вот насчет денег…. – она задумалась, - не знаю, кому они вообще нужны, кто их создал и для чего. У нас нет ничего подобного.
- А как же вы тогда… - не понял я, - что-то приобретаете, и чем вы платите налоги? Я вообще не понимаю, как можно жить без денег. У вас что, натуральный обмен? Я просто не знаю другой системы.
- Тебе просто надо показать наш супермаркет, как ты его называешь, он затмит все твои представления. – Лара заулыбалась. – Конечно, увидишь, а вкратце – представь себе огромное поле. Оно завалено всем, просто всем, что в нашем мире существует. Таких полей много на всех континентах, во всех областях. Ты приходишь туда, и выбираешь все, что тебе нужно, там нет продавцов, только посетители. Можешь брать все, что твоей душе  угодно, в любом количестве, на тебя никто не обратит внимание. Но берут лишь то, что действительно нужно сегодня, и не наперед.
- Но кто-то же это все должен туда положить?
- Конечно. Кто просто берет, а большинство берет одно, а кладет другое. Эти поля неисчерпаемы, они никогда не пустуют.
- Как это? – Постарался понять я. – Вот ты взяла нам еду, а что ты оставила на поле?
- Джон, ты так и не понял предыдущего, - рассмеялась та, - я же тебя предупреждала. Детский пример. Мне нравится разводить цветы, это – мое хобби. Мне нравится помогать вам, попавшим сюда из другого измерения, это мое занятие. Мой сосед любит работать с деревом, он мастер, каждый день он просто делает или стулья, или кровать. А его хобби это пчелы, он помешан на них. А другая семья из моих соседей любит выращивать овощи, и к тому же, у них огромный сад фруктовых деревьев, они помешаны на них. Каждый занимается только тем, что ему нравится. У меня – поле цветов, и когда они вдруг все зацветают, мне хочется кому-то сделать приятное, ведь я просто благоухаю в этот день. Я срезаю охапки цветов и отношу их на то поле, и там оставляю. У моего соседа много меда, и он оставляет его на поле. Сделав какую-то мебель, он тоже оставляет ее там же. Семья с садом и овощами относит на поле избытки своего любимого труда, овощи и фрукты. Ученые, создали какую-то новую машинку для того, чтобы кому-то облегчить труд. Они довольны, и завтра начнут создавать другую, но сегодня они относят и оставляют уже сделанную машинку на поле. А теперь представь всю эту цепочку, ведь население занимается всем, чем можно, и одновременно только тем, что им нравится. Да, я побывала на этом поле, и оставила там несколько букетов моих распустившихся роз, а взамен взяла овощи и фрукты, нам на обед. Мы все не съели, и некоторые фрукты я попросту перебрала, через пару дней они начнут портиться, вот я их и отнесла обратно. А в какой-то семье в этот день радостное событие, и они появились на поле в поиске цветов. Я рада, что они взяли мои. Мой сосед оставил мед и кресло, а взял, к примеру, какой-то нужный ему инструмент. Кто-то любит изготавливать инструменты, он оставляет их на поле. Семья, оставившая фрукты и овощи забрала с поля несколько детских игрушек, у них трое детей. А те, которые любят делать игрушки своими руками, наверняка обрадовались. Радуются все, и кто оставляет, и кто забирает. И так весь день, а в конце это поле остается таким же полным, каким оно было утром. Зачем же нам изобретать какие-то деньги? Мы берем и даем, и при этом радуемся. Часто, когда я нахожу у себя много куриных яиц, я тоже отношу их туда же, ведь одного-двух мне хватает, а куда деть еще десять? Ты хоть что-либо понимаешь?
Да, я понимал, но именно кое-что. Эта система была похоже на бартер, только вот какой-то необычный и странный. Никто не ставил никаких условий, что и на сколько он поменяет, каждый просто оставлял что-то свое, брал другое, и при этом, как говорила она, очень радовался. Он мог и ничего не оставить, но…. Надо было иметь совесть, чтобы не сгрести все, пока никто не видит. Нет, в своем мире я такого представить не мог. Видимо я, что-то действительно опустил или не воспринял из предыдущего, у них должна быть просто какая-то святая натура, с радостью отдавать все, что у тебя есть, и брать лишь то, что тебе сегодня необходимо. Чушь какая-то, хотя и светлая. Пока что все это казалось мне более чем фантастикой.
- А если я не найду того, что мне сегодня надо? – вслух спросил я. – Или все зациклятся на пчелах, и на твоем поле кроме меда не будет ничего? Как это регулируется?
- Если ты не найдешь на данном поле то, что ищешь, ты обязательно найдешь его на другом, таких полей тысячи. А насчет зацикливания не беспокойся, сколько в мире людей, столько и увлечений, профессий, занятий. Никто ничего не регулирует, только природа. Бывают моменты, когда выпадает мало дождей, и урожаи падают. Все понимают это, и берут меньше обычного. Всякое случается, но это на короткий период, потом все восстанавливается. Создатель всегда о нас заботился.
Я и не заметил, как в комнате стало темно.
- Лара, уже что, вечер? Сколько же мы разговаривали? Полдня? А я так еще мало о вас узнал, а понял и того меньше. Который час?
- Вечер, - улыбнулась она. – Почти ночь. Давай доедим, что осталось и спать. Завтра будет другой день. А всего сразу не расскажешь и не поймешь, я вот, сколько вами занимаюсь, а до сих пор вас полностью не знаю, а понять вашу жизнь до конца мне вообще и не снилось, настолько она усложнена вами самими. Но я не критикую, раз вам так нравится, продолжайте. Нам нравится так, как есть, и мы всегда радуемся.
Она действительно включила свет, именно свет, а не зажгла лучину или свечку. Он падал из центра потолка, видимо лампочка, или что у них там, была встроена в потолок. И цвет его был не совсем обычным, каким-то приглушенным и туманным, но это был свет, их свет.
Уже через час я собирался ложиться, и оттянул свою постель на прежнее место. Свет погас, а вместо сна меня начали обволакивать разные мысли. Наверное, все, что я сегодня услышал, пыталось хоть как-то разложиться по полочкам, но их не хватало, а те, что имелись, были забиты совсем другими мыслями и понятиями, новым просто не куда было деться. Кое-что видимо как-то втискивалось, но большинство мыслей были неугомонными, не успокоившимися, бесприютными. Я даже не заметил, как заснул, но до этого моя голова поработала пару часов по полной катушке.
ГЛАВА 5. Всего не узнаешь, все не поймешь.
Я подскочил в каком-то страшном сне, и пару минут смотрел в одну точку, пока не осознал, где я сейчас нахожусь и почему. Было светло, а значит, солнце уже встало, но Лары в доме не было. Зато мне до слез стало жалко мою Кэт, я даже представить не мог, как она сейчас там держится, узнав, что я не долетел до Веллингтона, и вообще испарился. Одевшись и выйдя из дома, я оглядел поле цветов и с трудом заметил на ней серую точку Лариного мешка или платья. Завернув за угол, я умылся и не спеша пошел по полю, среди цветов. Они действительно были изумительными, а от видов и расцветок просто пестрело в глазах. Наверное, я подошел к Ларе неслышно, хотя не крался, чтобы ее испугать или удивить, просто я остановился в паре метров от нее, прямо за ее спиной. Неожиданно она обернулась, и я увидел на ее лице слезы, смешанные с какой-то безграничной радостью.
- Доброе утро, - удивился я, - а откуда слезы?
- Джон, ты не представляешь, распустился мой новый цветок, впервые. Посмотри, это же неописуемое чудо!
Чудо для меня было вполне описуемым, и в форме, и по расцветке, только я так и не понял ее слез.
- Это будто у меня родился ребенок, славный малыш или малышка, - прошептала она, и, нагнувшись, просто поцеловала василькового цвета лепестки.
- И по этому поводу ты плачешь? – не унимался я.
- Это слезы радости, прости, Джон, но тебе не понять, я только надеюсь, что может когда-нибудь, я и у тебя увижу слезинку радости, необязательно от цветка. – Она прильнула к цветку щекой и просто застыла, что-то нашептывая.
- Ты уже умывалась?
- Нет, пойдем вместе. Извини, но для меня это огромное событие, мне даже трудно от него оторваться. Какое это все-таки чудо!
Мы умылись у ручья, а потом бродили по полю в поисках яиц. Неожиданно Лара присела и с укором посмотрела в мою сторону.
- Все-таки ты на него наступил, - грустно сказала она, когда я приблизился, - бедный муравейник!
- Но их же тут столько! – удивился я и присел, глядя, как она пытается восстановить еле заметную горку из земли и сухих палочек. – Извини, я просто действительно его не заметил.
- Но я же тебя предупреждала. По счастью, похоже, что ты никого не убил, но сам муравейник просто вдавил в землю. Сейчас я его раскопаю, а потом они его восстановят. – Простите меня милые, - нагнулась она к земле, - это я не углядела. Не обижайтесь, Джон этого не хотел.
Я смотрел на эту сцену, и вспомнил предыдущую, с расцветшим цветком. Лара в этот момент мне показалась по-настоящему юродивой, то есть, не от мира сего. Хотя, что-то во мне перевернулось: чего-то я не понимал, или не чувствовал, что могла делать она. Плакать слезами радости от очередного цветка и горевать о каком-то муравейнике, которых тут могли бы быть десятки, до этого я еще не дошел, но ее искренность в своих чувствах просто создавал вокруг какой-то действительно белый и чистый свет. Я его не видел, но мне показалось, что как-то чувствовал.
После легкого завтрака с остатками вчерашних овощей, Лара вдруг повернулась ко мне с вопросом:
- Хочешь искупаться? Нет, не под душем, здесь недалеко есть озеро. Там очень странный берег, будто из какой-то щелочной глины, лучше всякого мыла, и натуральнее. Пойдем?
- Давай, - я пожал плечами, - я бы с удовольствием помылся, только у меня нет…. – Я подумал, во что переодеться.
- Надо достать тебе одежду, - поняла та. – Потом я загляну в супермаркет. А сейчас, мы искупаемся, простирнем одежду, оденем ее опять, а когда вернемся, она уже будет сухая, день сегодня будет жарким.
Честно говоря, я не представлял, как это будет выглядеть, но Лара меня уже взяла за руку и потянула к выходу.
До озера было дальше, чем до леса, больше часа ходьбы, но оно того стоило. Абсолютно чистое и прозрачное, просто девственное, с недалеко плавающими птицами, и изредка выскакивающими на гладкую поверхность рыбешками. Берег был действительно странным, гладким и немного скользким. Это была не болотная грязь, а какой-то слой ила, смешанного с глиной, но запаха никакого не было. Неожиданно Лара, шедшая впереди, в долю секунды скинула свой мешок, и голышом побежала в озеро. Я просто остолбенел, но сразу же отвернулся.
- Иди ко мне, Джон, не бойся, здесь не глубоко! – Услышал я ее голос.
Но раздеваться при ней, у меня даже мысли такой не появилось, я так и стоял, отвернувшись.
- Эй, Джон, ты что, не слышишь? – раздался близко ее голос. – Ты боишься воды?
- Я тебя боюсь, - странным голосом сказал я. – Ты же абсолютно голая.
- Надо же! – С ноткой разочарования, сказала она. – Я просто уже забыла. Вы же все такие сначала. Джон, давай я оденусь, и мы просто сядем и поговорим.
Я, молча, стоял, пока она не появилась напротив меня в своем мешке, с мокрыми и блестящими волосами, с них еще струились капли воды. Мы сели.
- Вчера мы не успели коснуться этой темы, я просто об этом забыла. Джон, - она заглянула мне в глаза, - не прячь взгляд, здесь нет ничего стыдного, все это натурально по своей природе. Инстинкт продолжения рода, любовь и тяга к противоположному полу, секс, наконец, всем этим нас одарил Создатель, и его замыслы были чисты. Все это заложено в нас обоих, из разных миров, только вот отношение к этому абсолютно разное. Разве ты никогда не видел женщину голую? Или у тебя нет дочери, и ты не видел ее без пеленок? Это же просто тело! Да, оно у всех хоть немного, но различается, но что с того? Знаю, вспоминаю твоих предшественников, женское тело возбуждает мужчину, если оно красиво. А знаешь, что нам в этом мире вообще наплевать на тело, вернее, на его вид? Пусть мое тело кому-то нравится или нет, лично мне до этого нет никакого дела, если оно нравится мне, значит этого достаточно. В конце концов, даже от ваших я слышала такое высказывание: тело – это лишь дом для души. Но вы этого не осознаете, вы просто над ним издеваетесь, над вашим домом. Да, ладно, это я так, к слову. Есть любовь между мужчиной и женщиной, но это просто один из тысяч видов любви. Есть и секс, но это лишь один из видов любви между разными полами, лишь одна ее составляющая, не главная, но и не из последних, после секса может зачаться ребенок, а это же такая ответственность!  Разве можно любовь путать с сексом? Разве можно пойти на зачатие ребенка, предварительно к этому не подготовившись? У вас – можно, но не у нас. Секс нам дан для продолжения рода, он прекрасен, не скрою, но разве продолжение твоего рода менее прекрасно? Джон, мы не наряжаем тело как вы рождественскую елку, мы даже можем не скрывать своей наготы, наш дом – это наш личный дом, и нам не надо его разукрашивать для других, или скрывать, он такой, какой нравится каждому. Разве можно любить из-за тела? Разве можно из-за него, из-за пятиминутного удовольствия, необдуманно зачать твое же продолжение рода? Разве то, что находится внутри тела, твоя душа, не важнее или не прекрасней, чем тело? Любовь душ – это и есть та настоящая любовь, а любовь тел это лишь ее небольшая составляющая.
- А ты сама-то любила? – вдруг спросил я. – И секс был?
- Один раз. И секс был, и ни раз. Но он был в конце, а не в начале. Начало, когда две души сливаются в одну, это самое прекрасное что есть. А уж слитие тел, это как простая добавка, для обострения ощущений.
- И чем же все закончилось?
- Мы взяли друг от друга все, что могли, а потом, когда все иссякло, и брать было нечего, просто остались хорошими друзьями. Я осознанно оттягивала зачатие, да и он был уравновешен. У нас никто не родился, потому, что мы оба поняли, что настоящей крепкой семьи из нас не выйдет, зачем же тогда зачинать ребенка. Вот и все. А больше я похожей любви еще не встретила, да и не ищу ее, она сама тебя найдет, и даже там, откуда ты ее никак не будешь ждать. Сегодня моя жизнь меня устраивает, вот только мамы не хватает. А завтра будет другой день и другой фильм, в котором ты никогда не угадаешь развязку.
Знаю, у вас все не так, мне объясняли, и у меня до сих пор волосы встают от тех воспоминаний. Нет любви, настоящей любви, везде только секс на первом месте, и куча брошенных детей. Джон, разве я не права?
Что я мог ей ответить? Во многом она была права. Неожиданно, я вспомнил о Кэт. Была ли у нас с ней любовь? Наверное, да, только потом она перешла в какое-то другое качество, нас связывали дети, совместная жизнь, общие проблемы. Но я не мог без нее, а она без меня, я не знал, каким словом можно было бы описать эту связь, подходило ли Ларино слово любовь под наши отношения. Лара была права во многом, но я понял, что раздеться при ней я не смогу, как и смотреть на нее голую. Или пока не могу.
- Права, - наконец сказал я, - только давай не так быстро, можно? Давай пока так, одетыми, или будем отворачиваться. Не подумай, что я….
- Давай, - сразу же ответила она, - со временем ты увидишь свое и чужое тело с другой стороны, тебе просто надо на это время. Это я поспешила, просто забылась, кто ты и откуда.  Иди, купайся, а я отвернусь, обещаю, подглядывать не буду.
Я удостоверился, что она действительно отвернулась, подумал, и снял с себя все. Потом я забежал в освежающую чистую и даже ароматную воду. Мне показалось, что ее даже можно было пить. Озеро было неглубоким, но я даже немного проплыл. – Лепота! – Подумал я, - жизнь прекрасна, Лара в чем-то права. Эй! – крикнул я на берег, - а как будем стираться? – Я увидел, как она повернулась.
- Сиди в воде, я сама постираю. – Она встала, подхватила мою одежду и в мешке вошла в воду. – Можешь смотреть, я повернусь спиной. – Неожиданно она опять сняла свой мешок, но я не отвернулся, Лара стояла в воде по пояс, повернувшись ко мне спиной. Я отвернулся лишь тогда, когда она приблизилась к берегу, и видимо зачерпнула немного глины.
- Скажешь когда закончишь, - крикнул я вполоборота, - и вообще, спасибо тебе за заботу.
- Честно говоря, иногда приятно о ком-то заботиться. И когда о тебе отвечают тем же – тоже.
Было слышно, как она полоскала белье, значит, стирка подходила к концу. Потом все затихло.
- Иди, одевайся, все у берега, я уже отвернулась. – Послышался вскоре ее голос.
Она стояла на берегу в своем мешке, а я подошел к берегу, черпнул немного глины и просто себя обмазал, даже волосы. Потом несколько раз окунулся, и с трудом натянул на мокрое тело такую же одежду.
- Зачем тебе эти туфли? – улыбнулась она, когда я закончил и уселся на берегу. – Босиком полезнее, ближе к земле, она лечит.
Мне казалось, что на ней всегда были какие-то тонкие шлепанцы, но только сейчас я заметил, что она была босая. Я бросил попытку натянуть мокрые носки, и взял туфли в руки.
- Попробую, только не гони меня, это ты привычная. – Я встал. – А это правда, что на меня можно найти одежду? А со мною туда нельзя?
- Найду, - заверила она, - скажешь какую, и найду. А что бы перемещаться со мной, это тебе еще научиться надо, хоть и в тебе это заложено, да не развито. Но я почему-то верю, что у тебя получится, ты не плохой человек.
- И на том спасибо, - рассмеялся я. – А знаешь что, выбери мне сама одежду, похожую на мою, только не такой мешок… - я прикусил язык. – Что-то в моем стиле, но на твое усмотрение.
- Не нравится мое платье? – удивилась она. – А мне в нем очень удобно. Все натуральное, и нигде не жмет.
- Ты же сама говорила, что одежда не главное. – Мне вдруг захотелось ее чем-то порадовать, просто так. – Раз тебе нравится, значит хорошо. А что ты мне выберешь, то и буду носить, какая действительно разница? – Трава была мягкая, но иногда встречались колючки. Лара шла не быстро, но я за ней еле поспевал, а замедлить ход, было стыдно ее просить, поэтому я просто иногда про себя ругался, но твердо молчал.
Солнце было в зените, но когда мы добрались, вся одежда была полностью сухой, даже болтающиеся в туфлях мокрые носки, и те высохли.
Лара опять куда-то исчезла, наверное, в свой супермаркет, но на этот раз вернулась позже, с таким же набором овощей, и еще с каким-то загадочным мешком.  В нем на мою радость оказались цивильные шорты, большая свободная рубаха, но не из мешковины, а гораздо тоньше, и  пара белья.
- Спасибо, - я расцвел, - а носки?
- Нравится? Носков не было, в другой раз принесу, не носят их здесь как у вас, люди по земле больше босиком ходят. Или в открытой обуви, но без носков. Нет, они есть….
- Спасибо Лара, - я вдруг расчувствовался, - и за одежду, и за прием, и за внимание. Только я не знаю, как у тебя это спросить, - я задумался. – Я тебе и, правда, не надоедаю? Ты вот со мной почти уже два дня возишься, а я как тупое бревно, даже половины не понимаю из того, что ты мне рассказываешь. Нет, дословно понимаю, а уложить в голове не могу. Мы что, все такие тупые сюда прибываем?
- Джон, - она подошла ближе, - это только начало, все еще впереди, придет и понимание, ведь все пока на словах, а у вас лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Я тебя понимаю, а вообще я очень люблю вами заниматься, вы все похожи, но неодинаковы. И ты какой-то особенный, хоть и в возрасте, но не испорченный, как многие другие. С тобой мне приятно.
- А ты в возрасте? – почему-то именно это меня задело. – Тебе сколько? Мне еще нет и пятидесяти, разве я уже такой старый?
- Не знаю про мой возраст, я еще молодая. Мы живем дольше вас, раза в три-четыре. И хоть мы созданы одинаково, а причины на это есть. Спокойная радостная жизнь, любимая работа, все свежее, никакой химии, чистый воздух и вода, и многое другое. Я честно не знаю, сколько мне, по-вашему, лет. Даже просто, навскидку. Вы живете восемьдесят, мы до трехсот. Где-то так, или примерно. Ты уже прошел свою половину, а мне еще далеко. Ты не обижайся.
- Да, что ты! – остыл я. Меня удивила такая их долгая жизнь, но причины долголетия были налицо. – Кстати, а где твой отец?
- Он умер совсем молодым, молния убила. Примерно как твой случай, оказался не в то время и не в том месте. Поэтому я у мамы одна. А вообще, у нас тут как негласное правило: трое детей и хватит. Чтобы численность понемногу росла, но не зашкаливала. Нет, это не обязательно, но большинство придерживается.
- Извини, за вопрос с отцом, жалко, конечно. А у нас в одних странах одного ребенка заводят, зато в других плодятся как кролики. А у вас болеют? Медицина бесплатная?
- Болеют, но редко. У нас здоровое человечество, я тебе уже говорила. А если вдруг что, то лечат только всем натуральным, есть такие люди, у которых как мое поле только целебными травами засеяно. В основном не болеют, а просто несчастные случаи: сломал ногу, обжегся и так далее. У нас все бесплатное, денег-то у нас нет. Если что надо, обратился к лекарю, он тебя быстро на ноги поставит, и рад за тебя будет.
- А вот, кстати, об услугах. Их что, тоже в супермаркетах раздают? Послушай, как они у вас называются?
- Ирит. Кстати, это хорошо, если бы ты наш язык выучил, тебе же легче будет. Услуги там же, просто оставляют таблички, типа: Крашу, Чиню, Строю, Стригу, там таких табличек ни счесть. И люди, которые их оставляют, будут тебе благодарны, если ты к ним обратился. Они любят то, что умеют делать.
- Да, интересно. – Я закрыл глаза. – Язык ваш выучить? А что, если не сложный, за месяц осилю. Или ты думаешь, что сможешь вернуть меня раньше?
- Месяц? Это тридцать ночей? – Она задумалась, что-то подсчитывая. – Джон, ты что, с ума сошел? Как ты за тридцать ночей перестроишься, перевоплотишься в нашего человека? Может тридцать тысяч ночей и дней, или полнолуний. Ты вообще, что ли ничего не понял?
Меня как ударило током. Тридцать тысяч ночей, это почти девять лет! И то, это все примерно. У меня подкосились ноги, и я просто сел на свою кровать.
- Ты это правда, Лара? – Я не шутил. – Десять лет, да это что, я только в шестьдесят смогу вернуться?! Кому я такой буду нужен? Может моей жены уже на свете не будет…. Милая, дорогая ты моя, ну, скажи, что ты пошутила. – Я просто буравил ее взглядом, полным надежды.
- Может и больше, не могу врать. – Лара тяжело вздохнула. – Это я так, по опыту. Те двое, которых я вернула, они очень долго здесь жили. Я не считала, может пятьдесят тысяч полнолуний, а может и больше. Только ты не расстраивайся, просто ты не понял один наш закон, у нас нет времени. Какое-то общее понятие есть, а конкретного времени нет. Если тебе удастся вернуться, то ты не постареешь ни на один день или ночь. Может хоть это тебе поможет? Извини, но это – жизнь.  Моей мамы тоже уже долго нет, и я знаю, что перевоплотиться в ваш мир нам не легче, чем вам перевоплотиться в наш. – Она замолчала. – Если бы не наше долгожительство, я бы ее уже просто бы не ждала.
Я тоже молчал. На такое я даже не рассчитывал, думал месяц, ну два-три от силы, а тут десять, а то и пятнадцать лет! Как мне стало обидно и досадно! Я был готов разреветься, если бы не последнее ее замечание, про возраст. Почему-то я верил, что она говорит правду, а значит, я вернусь в тот же момент, в какой и пропал, может даже в тот же самолет. И все это останется долгой забавной сказкой. И я позвоню Кэт, и скажу, что никакие чертовы дюжины меня не сгубили, вот он я, живой и невредимый, в аэропорту Веллингтона. А потом я вернусь домой, и мы отметим мои пятьдесят. Как мне будет забавно все это вспоминать весь этот непонятный параллельный мир! А сколько я расскажу Кэт? Да мне до смерти хватит, чтобы ей все это выложить. Да, для этого стоит жить, стоит учить их язык, пытаться превратиться в них самих, а потом просто вернуться. Я должен вернуться, должен!
ГЛАВА 6. В начальной точке.
- Главное – поверить в свои силы, - почему-то вслух вдруг сказал я. – Спасибо, Лара, за твою правду, хотя мне еще трудно в это поверить. Но, все равно спасибо. Только обещай, что ты меня не бросишь, а доведешь до конца, и тогда мы расстанемся.
- Я-то не брошу, - серьезно сказала она, - главное чтобы ты не сломался. Чтобы желание у тебя было и осталось, и тогда мы расстанемся, как и те двое расстались со мной. Я тогда очень долго плакала, потому что успела полюбить обоих, хотя это были парень и девушка. Какая разница? И в тебя я сразу поверила. – Она вздохнула. – Может, хочешь полежать или поспать? Я мешать не буду, пойду к своим цветам, или поищу яйца.
Я не ответил, и она быстро вышла из дома.
- Она очень хорошая и понятливая, - подумал я про Лару. – Ведь мне действительно хотелось побыть наедине после такой убийственной новости. Десять или пятнадцать лет! Почему столько? И никакой стопроцентной гарантии. И в голове не укладывается, как это я вернусь, если вернусь, таким же и в ту же точку отсчета. Ведь мой организм по всем законам должен будет постареть за столько лет, шестеренки  будут снашиваться, и изменения должны быть, как бы я этого не хотел. Может здесь эти законы не действуют? Но они же тоже стареют и умирают, пусть позже, но законы одинаковы и для них. Да, у них тут все натуральное, чистое, спокойное, объяснить их долгожительство было можно, хотя триста лет было немного неправдоподобно.
Я задумался. – Почему столько лет? Предположим, за три месяца я выучу их язык, каким бы сложным он не был, я всегда был толковым, и голова у меня варила, иначе я бы не работал там, где работал. Что еще? Телепортация? Не знаю, это, конечно сложно, но если задаться целью, а у них ею владеют уже с юности, то, предположим за полгода я ее как-то освою. Что же еще? Язык я буду знать, смогу перемещаться куда хочу, увижу все своими глазами, как и услышу все на их языке. Пусть год от силы, а куда же девать остаток, вернее, еще десяток лет?
Я начал прокручивать то, о чем рассказывала Лара вчера, в обратном направлении, как магнитофонную запись. Мне это удавалось, я останавливался на тех деталях, которые я умышленно или просто так пропустил, я их обдумывал, пока вдруг не добрался до очень важной части разговора. Лара как-то обозначила три этапа в моей перестройке, которые я должен буду пройти, для того чтобы вычти на финишную прямую. Первым был этап глупения, то есть, мне надо было притормозить работу своего мозга. Но ломать – не строить, гораздо труднее развить свой мозг, чем его остановить, даже вернут его назад. Она говорила, что это – одна из самых трудных задач, но мне она казалась сейчас самой, что ни на есть легкой. Вторым шел этап освобождения своей души и сердца из заточения, я трудно понимал, что я конкретно должен буду сделать. К примеру, я буду бережно относиться к природе, хотя я никогда варварски к ней не относился. Ладно, я буду внимательней, не буду наступать на муравейники, не сломаю ни одной тонкой веточки, никого не обижу. Но и это же все так просто! Вдруг я вспомнил, как она сегодня плакала над расцветшим цветком, причем плакала от радости. Мне что, тоже надо будет научиться так плакать? Это и есть душа и сердце? Если так, то мне придется стать тем же самым юродивым, то есть таким вот добряком не от мира сего, который ходит, всем желает добра, ни на кого не обижается, сам с собой разговаривает, и с деревьями тоже. Бред какой-то! Вот это, наверное, и будет самым трудным. Но пока еще не понятно, так ли это, и что конкретно мне придется над собой сделать. Найти душу и сердце, как странно, мне казалось, что я их и не терял. Я никого в жизни не убил, не побил, не нанес умышленного вреда…. Я просто жил по законам нашего общества, и таких как я было большинство, что я, злодей какой-то? – Я пожал плечами и продолжил.
Последним этапом было очистить найденные и освобожденные душу и сердца до белизны момента моего рождения на этот свет. Да, я понимал, что дети всегда чище, проще, наивнее, даже натуральнее по своей натуре. Потом им приходится приспосабливаться под общие законы, хитрить, учиться обманывать, ловчить, иначе они просто окажутся на улице, если их папа и мама не обеспечат материально до конца их жизни. Я постарался вспомнить мое детство, но оно было как у всех. С родителями мне повезло, царство им небесное. Но я вспомнил и другое, что на каком-то моменте, больше отец, чем мать, начали меня учить, как приспособиться к будущей жизни, как выжить, опередить других, занять свое место поближе к солнцу. Но ведь и деревья борются за место под солнцем? Значит, и этот этап был естественным.  Да, я осознавал, что, например, врать это плохо. Но кому там у нас был приятен человек, всегда говоривший только правду? Такой нигде не уживался и ничего не добивался. Может Лара это имела в виду? Маленьким я не врал, а потом постепенно начал. Я раньше не юлил, а потом начал хитрить, чтобы выйти из положения победителем. У меня не было страсти к экономике, но после колледжа я пошел именно на экономический факультет, потому что мозг все просчитал, мои возможности и данные, а экономика была всегда, и будет востребованной, значит, и я буду всегда нужен. Расчет? Да, абсолютный. Любил ли я свою работу? Не знаю, наверное, просто к ней привык.
- Кстати, - подумал я, - что я все-таки любил, кем хотел бы стать, не от мозгов, а от сердца? Ведь мне придется здесь чем-то заниматься, как они, и это занятие обязательно должно быть любимым, по их негласным законам. Плюс еще и хобби. Его у меня никогда не было, значит, мне и его придется найти? И тоже от души?
Последнее мне показалось действительно трудным, хотя оно было выполнимо, так в этот момент считал мой мозг, а уж ему я доверял во всем.  Стоп! Она сказала, что главным должны стать душа и сердце, а мозг – вспомогательным инструментом. Это как? Чтобы что-то сделать, даже сейчас, в первую очередь я должен все просчитать, как в шахматах, на большее количество ходов вперед. Как это отдать все сердцу, ничего не просчитав? Это же бред сумасшедшего! Может, они все сумасшедшие? Или юродивые, недаром, последних часто забирали в психушку, хотя потом выпускали, ведь те никому не причиняли зла. Сложно! – вздохнул я и вытер капельки пота со лба. – Стать из здравомыслящего человека каким-то юродивым, психом, хоть и спокойным, даже добрым. Как же это можно сделать? Мозг ответа пока не находил.
- Ладно, - подумал я, - если сейчас мозг не находит ответа, потом он обязательно его найдет, такое уже бывало и не раз, мозг редко делает ошибки. Первые шаги он уже наметил, по ним надо и двигаться. Как? Продолжать узнавать их общество хотя бы со слов, для начала. Учить язык, это два. Развить скрытые способности, это три. Последнее было каким-то туманным, в эту самую телепортацию надо было сначала поверить, но ведь Лара действительно куда-то испарялась и вскоре возвращалась с кучей сумок, а судя по местности, ни о каких супермаркетах в этой зоне не могло быть и речи. Значит…. Как бы факт на лицо, куда-то они летают, но раз они могут, причем почти все, кроме детей, значит, смогу и я. Поверить? Попробую.
Мне стало немного легче и спокойней. По крайней мере, в голове появилась резкость, я уже четко видел свои первые шаги. – Надо идти к ней и продолжать слушать и задавать вопросы. И с языком определиться. Интересно, телепортации она меня будет учить, или кто-то другой? Если другой, то он вряд ли будет разговаривать на моем языке, тогда телепортация останется на потом, а язык перейдет вверх. Кстати, надо подумать и о здоровье. Травы это, наверное, неплохо, но если у них нет простых антибиотиков, то можно подхватить любую заразу, а потом, если не вылечат, помереть. В мои планы это не входило. Надо закаляться! Да, такое и у нас применяется. Контрастный душ, ходить босиком, короче, просто укреплять свое тело. Отказаться от мяса, кстати, тоже, но это не беда. Что еще? Забыл: надо вести свое временное летоисчисление, у них его нет. День, ночь, полнолуние, время года, на этом все, но они и их не считают. А я буду. Как бы это сделать?
Я поднялся и вышел из дома. Обойдя его, минут через двадцать, я нашел то, что искал: это была естественная небольшая, но довольно глубокая ямка. Камушков вокруг было навалом, я поднял два и бросил их в ямку. Триста шестьдесят пять камушков точно в нее войдут. А для исчисления лет я придумаю что-то еще. Мне это все понравилось. Возвращаясь к дому, я остановился у душа, и скинув одежду, включил воду. Она была холодная, хотя вокруг было жарко, но ведь вода шла глубоко из-под земли. Тот ручей тоже был прохладным, но теплее, ведь он уже выходил на поверхность. Не раздумывая, я встал под холодную воду и закрыл глаза. Надо вытерпеть, как можно дольше, пусть все уже покрылось гусиной кожей, но надо простоять минут пятнадцать, для начала, а завтра двадцать, и так далее. Наконец я просто заледенел и закрыл воду. Горячее солнце постепенно возвращало температуру моему телу. Но я выдержал, и это мне подняло настроение. Я уже сделал две вещи, вернее, три, я же вышел босиком. Обсохнув, я оделся и пошел искать Лару.
Но найти ее было непросто, тем более я все время смотрел под ноги, чтобы опять не наступить на какой-то муравейник или не придавить простого кузнечика. Подошвы ног кололо, но я тоже это терпел. Лару я нашел, наверное, в километре от дома, и через час, не меньше. Она действительно собирала куриные яйца в девственной траве. Пару кур я тоже встретил, но они даже не испугались, а просто косо на меня поглядев, отошли в сторону и скрылись в высокой траве.
- Послушай, - улыбнулся я, - это что, тоже твоя территория? А где хоть граница? Если нет забора, или хотя бы не огорожено проволокой, как ты ориентируешься?
- Никак, - просто ответила она, - иду, куда глаза глядят. Какая разница, чья это территория, если я никого не встретила и ни кому не помешала?
- Но… - растерялся я, - земля хоть как-то должна быть поделена? Иначе любой другой придет и построит свой дом в двадцати шагах от твоего.
- Не придет, - улыбнулась она. – Может и подойдет, но только для того, чтобы спросить, может ли он занять на какой-то земле свое место, и где он мне не помешает.
- И что, ты просто так ему разрешишь?
- Наверное, ведь земли много. Вся земля на планете наша: только выбирай на свой вкус.
- А бумаги? У тебя есть документы на твой участок?
- Джон, - она вдруг засмеялась, - зачем кому-то какие-либо документы? Мне что, документы нужны или мое жизненное пространство? Я имею то, что хочу, пусть и другой заимеет такое же. Я буду этому только рада.
Я почесал затылок: это было трудно понять, но надо было.
- Ладно. – Просто сказал я. – пусть будет так. У нас бы уже все позанимали и обложились кучей бумаг. А потом бы продавали. Но раз у вас так….
- Кстати, я забыла тебе сказать, что, наверное, завтра меня не будет целый день. Полнолуние, - пояснила она. – Я этой ночью выходила смотреть, Луна почти полная.
- И что? – Не понял я. – Ты что, каждую ночь выходишь смотреть на Луну? И причем здесь полнолуние? Ты куда-то уезжаешь?
- Конечно, каждую ночь выхожу, как это не полюбоваться Луной? – ее голос сквозил удивлением. – Полнолуние – это важный момент нашей жизни, и вообще, Луну не зря к нам пристроили, она на многое влияет. Поэтому именно в полнолуние мы собираемся в больших городах, самых больших в наших областях.
- И что вы там делаете? - мне стало интересно. И смешно, представляя себя выходящим каждую ночь, для того чтобы впериться взглядом в Луну. Какая мне разница, новолуние, или полнолуние, Луна-то всегда на небе ночью, просто иногда ее закрывают облака.
- Просто встречаемся, разговариваем, узнаем хоть какие-то новости, иногда решаем проблемы. Все собираются в полнолуние, и расходятся лишь к следующей ночи.
- Значит, у вас все-таки есть разделение, хотя бы по областям?
- Так, чисто формально. У наших областей даже официальных названий нет, называй любую как хочешь. Они есть лишь для упрощения, иначе людям пришлось бы встречаться в одной точке планеты. Представляешь полмиллиарда вместе? Никакого поля не хватит.
- И это обязательно, закон у вас такой, что ли? – не унимался я. – Или это как в деревне, все собираются в выходной в каком-то клубе? Кстати, ты же говорила, что у вас нет проблем?
- Нет, не закон, - сказала она серьезно, - просто так принято, и это интересно. Даже одиночкам иногда, хоть изредка, хочется общения. Вот мы и собираемся. А проблемы? Они всегда бывают, только они приходят извне, мы их сами не создаем. Например, у кого-то наводнение, надо им помочь, или прошел ураган.
- Но…. – я задумался. – Интересно, наверное. Значит, тебя сутки не будет? А что мне тогда делать?
- Джон, почему ты это у меня спрашиваешь? Разве я тебе когда-то что-то запрещала?
- Когда-то? Да ведь я тут два дня всего, кто его знает, я ваших законов или обычаев еще не знаю, поэтому и спрашиваю. А с тобой нельзя?
- Милый, - вдруг улыбнулась Лара, - можно, только ты еще этого не умеешь, это очень далеко, поверь мне. Делай что твоей душе угодно. И закон-то у нас всего один: беречь и сохранять то, что нам дал Создатель. И получать удовольствие от этих даров. Разве ты еще этого не понял?
- Да. – Я почесал затылок. – Кстати, а мне же можно будет научиться технике вашего перемещения? И языку, тоже.
- Конечно. Языку научу тебя я. А вот перемещению? – Она задумалась. – Могу и я научить, но лучше тебе выучить язык и пойти в школу с подростками, именно в ту, где этому учат. Так ты справишься быстрее.
- С подростками? Но мне же уже пятьдесят! – Мне стало действительно неловко.
- Какая разница? Тебя что волнует больше, разница в возрасте или желание быстрее чему-то научиться? В группе учиться легче, чем в одиночку, и учитель – просто специалист. – Она заметила мое смущение. – Брось эти глупости, или предрассудки. Ты думаешь, над тобой будут смеяться?
- Не читай мои мысли, - попросил я. – В школу, так в школу. Привыкну. Кстати, ты заметила, что я тебя нашел босиком? И холодный душ я принял, правда, еле отогрелся потом. Закаляюсь.
- Заметила, Джон, я все замечаю. Ты – молодец, а вот с душем поосторожней, все надо осваивать постепенно и разумно, иначе будет перебор. И вообще, тебе надо отучиться спешить. Всему свое время. Я знаю твою цель, и рада, что ты уже к ней движешься. Но поверь, чем быстрее ты бежишь, тем чаще спотыкаешься, падаешь, сбиваешь ноги. И в конце приходишь не первым, тебя обойдет тот, кто все делает не спеша, взвешенно, без ссадин, пота и сердцебиения. Трудно, я знаю, но привыкать надо.
- Буду, - хмуро сказал я. – Как-нибудь ко всему привыкну. Ты мне что-нибудь еще про вас расскажешь?
- Пожалуйста, - Лара опустилась на землю. – Только ты уже спрашивай, основное я уже рассказала.
- Как можно вас понять? – спросил я и уселся рядом. – Нас учили, что ты в жизни должен чего-то добиваться, искать, стремиться к лучшему. А у вас наоборот, ни к чему стремиться не надо, наоборот, надо просто жить и радоваться. Вам не скучно?
- Нет, - улыбнулась она, - радость никогда не наскучит. Мы тоже стремимся к чему-то, может познать больше радости. Но сколько бы ты ее не познавал, тебе ее всю не узнать, жизни не хватает. Я вот тоже вас не понимаю, зачем пробивать стену головой, если ее можно просто обойти, и порадоваться тому, что ты найдешь за ней? Да и способностей ваших не пойму, строить самим же себе эти стены, чтобы потом их даже не обходить, а именно пробивать. Вы считаете, что жизнь – это борьба, а для нас – это огромный подарок свыше. Поэтому вы боретесь, а мы наслаждаемся.
- Может быть и так, - неопределенно сказал я. – Кстати, я сегодня вспомнил три этапа, которые ты мне обозначила, и которые я должен буду пройти. Мы уже можем к ним приступать? Ну, помнишь, первый, это потушить мозги, второй найти сердце и душу и так далее. Я вот подумал, и не пойму, почему ты считаешь, что первый этап самый трудный? Для меня легче вернуться назад, чем пробиться вперед. Если у меня голова хорошо варит, мне что, просто вернуться назад, когда я еще был ребенком?
- Может и так, ребенок это лучше и чище. Твоя голова, это всегда пчелиный рой, даже во сне, так же невозможно жить. Ты отдал ей все самое ценное, душу и сердце, а она их запрятала так глубоко, что надо долго искать. А сама прибрала всю власть к рукам, и каждый день изощряется, просто упивается своей властью. Разве такое мыслимо? Разгони этих пчел, все свои мысли, до тех пор, пока твоя голова не станет пустой, чистой, первозданной. Для вас ум и разум стал синонимом, но это же абсолютно разные вещи. Ум – это компьютер, калькулятор, ты заполняешь его тем, что тебе может пригодиться. Но ты же не робот, чтобы отдать такому же всю власть над собой. Разум, это не ум, это ценнейшее свойство, что делает человека разумным, в отличие от остальных созданий. Это экстракт души, сердца, и ума, причем последний он и есть последний, как какой-то вспомогательный элемент, когда душе или сердцу нужна какое-то мимолетное вычисление, или просто какие-то данные. Очистить свою голову, сломать ее претензии на безграничную власть, - это и есть твой первый шаг, очень для тебя трудный, ведь ты почти всю свою жизнь положил, вернее, доверил только компьютеру, какой-то машине. Ох, - вздохнула она, - я помню, какая это была ломка для моих тех подопечных, которых я вернула, особенно для парня. Женщинам это сделать всегда легче, но тоже не просто. Научись ни о чем не думать, и это будет твоя первая победа.
- И как же этому учиться? У тебя есть хоть какая-то методика, или просто совет?
- Нет методики, ни совета, каждый это делает по-своему. Ты можешь лечь, или стоять, сидеть или закрыть глаза, просто куда-то идти или купаться. Ты можешь быть в движении или покое, лучше начать с покоя, наверное, лечь, закрыть глаза, и постараться ни о чем не думать. Выброси, выгони все мысли из головы, представь ее пустой, почувствуй это, и охраняй ее, потому что каждую секунду какая-то пчела-мысль обязательно в ней появится. Отмахнись от нее, сделай тоже самое со следующей, постарайся как можно дольше сохранить этот покой и пустоту. Ты увидишь, как это будет сложно. Мысли будут залетать каждую секунду, и сначала тебе удастся продержаться одно мгновение пустым, потом это мгновение немного растянется, и так с каждым днем, если ты посвятишь этому время, это мгновение будет увеличиваться, пока не придет тот день, когда ты поймешь, что в любой момент можешь отключить свою голову от мыслей. Сколько это займет времени? Да, я читаю твои мысли и отвечу: столько, сколько тебе понадобиться. Не смотри на время, не беги, и результат всегда будет.
- А каким он должен быть? – я что-то начал понимать, вернее старался, как мог. – Сколько времени… извини, - запнулся я, - как долго я должен пробыть с абсолютно пустой головой? Лара, хотя бы примерно, ну, не могу я без этого времени.
- Вижу и знаю. Ты сам найдешь это твое время, просто почувствуешь, что ты можешь отключить голову на любое количество ваших часов.
- Часов? – Не поверил я. – Час не о чем не думать? Разве такое возможно?
- Я, если и думаю, то всего лишь несколько мгновений в день, и то, если попросит сердце. Почему же ты не можешь продержаться какой-то час? Можешь, Джон, можешь.
Я сник, такого я не ожидал, а может, я просто не пробовал? Нет, я знал, что думаю о чем-то каждую секунду, может даже во сне. Не о чем не думать целый час? Теперь я понял, почему она тогда сказала, что это будет очень трудно.
- Спасибо, - просто сказал я, - лети на свою сходку, я знаю, что мне теперь делать. Буду стараться, с чего-то надо начинать.
- Вот увидишь, у тебя получится. – В ее голосе звучала простая надежда, и желание помочь. – Какие еще вопросы?
- Ты говорила про какой-то остров, - вдруг вспомнил я, - где полторы сотни наших. Для чего он? Я тоже на него попаду? Это что, перевалочный пункт?
- Хороший вопрос, - она вздохнула. – Мы его называем безнадежным островом. Да, там живут только ваши, ведь каждый год к нам прибывают десятки заблудших из вашего параллельного мира. Дроздь развлекается, и я жду лишь одного, что когда-то Создатель успокоит и его душу, пусть и черную. Я желаю ему добра и покоя. Тогда эти переброски из миров закончатся. Хотя, ты знаешь, я не до конца уверена, вернее, иногда я задаю себе вопрос, а может это кому-то надо? То, что вас забрасывает к нам, а нас к вам. Может это какой-то эксперимент, или испытание? Пусть двое из ста, но они же возвращаются. И не просто, а победителями, ведь им и только им это удалось. А так, весь этот остров прост до невозможности. Вообще-то процесс с вами таков: вас обнаруживают в нашем измерении, и первым делом раздают нам трем. Принцип один, кто к кому очутился ближе. Ты попал ко мне, но ты не знаешь, что еще двое ваших объявились в тот же день, парень и девушка. Нам каждому из трех попалось по одному вашему человеку.
- Знаю! – не выдержал я. – Дай мне угадать, я знаю их, они из моего самолета, парень, он такой стриженный, накачанный, Майк и Мэри! Она постарше, как молодая женщина, я угадал?!
- Подтвержу тебе после собрания, когда вернусь. Но сейчас это неважно, ведь ты хотел узнать об острове. Так вот, вы попадаете, к нам троим, и мы этому рады. Это шанс проявить наше мастерство, постараться сделать все, чтобы вернуть вас назад. Это моя профессия, я ее очень люблю, и хотя в любом случае я в конце получаю только слезы, или печали, если мой подопечный попадет на безнадежный остров, или радости, если я его верну, я люблю свое дело и буду им заниматься до конца своей жизни. А сам остров, это просто большой остров, далеко от материка, так далеко, что даже на лодке до него не доплывешь. Туда попадают люди из твоего мира, с которыми кто-то из нас троих уже долго работал. Как долго? Пока не понял, не уверился, что этот человек не хочет возвращаться.
- Как не хочет? – Опешил я.
- Может он и хочет, но не хочет ничего для этого сделать, не пробует приложить усилий, когда он махнул на все рукой и сказал, прежде всего, себе: Ну и черт с ними! Я и здесь доживу свою жизнь, а может и не хуже чем там. Он сдался, и когда я в этом полностью убеждаюсь, я делаю заключение и его отправляют на остров, где уже живут такие же, как он. На том острове вы уже построили свой мир, живете по вашим законам и понятиям, к вам никто не вмешивается, но и ничем не помогает. Это кусочек вашего мира в нашем, вот и все. Там и мужчины, и женщины, дети, создаются семьи, рождаются и умирают люди, короче, жизнь идет вашим чередом. Не волнуйся, остров огромен, его хватило бы спокойно на тысячу ваших людей, а живут сто или двести, вас не считают. Просто отвозят туда, а там разбирайтесь сами.
Я попытался представить этот остров, но не смог, зато мне очень захотелось на нем побывать, и просто увидеть их жизнь своими глазами. Ведь все они наши, мои, родные.
- А если один с острова вдруг передумал, и хочет еще попытаться вернуться, ему такой шанс дают? Или у него родился ребенок, вырос и захотел вернуться.
- Джон, не могу тебе ответить, таких случаев еще не было. Тот, кто попадает на безнадежный остров, навсегда там и остается. Еще никто не просил о том, чтобы дать ему второй шанс, наверное, от этого и его название: безнадежный.
- И вы считаете это гуманным, забросить человека на остров и забыть о нем?
- Разве это не гуманно? Ведь мы никак не вмешиваемся в их жизнь, это их выбор. И мы не виноваты, что они очутились у нас. Мы дали им шанс, они отказались. Жалко их, конечно, но выбор всегда оставался за ними, такой же останется и за тобой.
- Остров я не выберу, это уж точно. – Заключил я.
- Все так говорят сначала. Ведь у всех кто-то родной остался в том мире. Только абсолютное большинство потом все же попадает на остров, а возвращаются в свой мир единицы. Но я верю, что ты будешь тоже таким же исключением, и вернешься, поздно или рано.
- Не сомневайся. – Уверенно сказал я. – Может, пойдем домой? Честно говоря, у меня немного испортилось настроение, но это не твоя вина. Как столько людей сознательно остается в чужом им мире? Я бы, наверное, просто повесился.
- И такое бывает. Пошли. – Лара встала.
ГЛАВА 7. Первые необычные слова.
- Лара, - вдруг сказал я за обедом, когда мы вернулись в дом, - я буду по тебе скучать, ведь ты исчезнешь в полночь? Извини, у меня это просто вырвалось.
- Не за что извиняться, Джон, я тоже буду по тебе скучать. Постараюсь вернуться пораньше. Боишься остаться один на весь день?
- Не знаю, - почему-то у меня менялось настроение, я ведь действительно не хотел, чтобы она исчезла хотя бы на день. – Просто буду скучать, и все. Ты – единственная в этом мире, кто со мной возится, я правда, тебе очень признателен и благодарен. Пусть я не понимаю вас, но….
- Поймешь. Только это я тебе благодарна, за то, что ты появился в моей жизни, и я могу наслаждаться тем, что я люблю делать. И не бойся никогда скрывать свои чувства, я бы сейчас на твоем месте наоборот бы их выплескивала, чаще и вслух. Никто над тобой смеяться не будет, и это не унизительно, даже для мужчины. Чувства не идут из головы, они зарождаются в сердце. Может, вызывая их, демонстрируя, ты быстрее отыщешь и сердце, а это – непередаваемое ощущения! Разве плохо, что мы оба будем скучать друг по другу? Или что мы благодарны друг другу? По-моему, это просто замечательно.
Наверное, она была права. Я сказал вслух, что буду по ней скучать. Откуда пришла эта фраза, из головы? Нет, бояться мне было некого и нечего, тем более я оставался всего на день, а более спокойного места я еще никогда не встречал в жизни. Так почему же я буду по ней скучать? Привычка? Она бы еще не смогла сформироваться за столь короткое время. – Нет, голова здесь ни при чем, - понял я и вздохнул. Тогда же откуда это пришло, из сердца? Я никогда не был чувствительным, Кэт не повезло, она немного получала от меня чистой и светлой ласки, особенно за последние годы. Я тоже скучал по ней, и когда уезжал в командировки, и сейчас. Но это было больше похоже на привычку что она рядом со мной. Я мог бы запросто сказать ей, что скучал по ней, но даже бы не заметил этого. А с Ларой заметил, и что-то здесь было не так.
- Джон, не забивай себе голову, - прервала мои мысли Лара. – Не копайся, не ищи причин, не думай. Сказал и сказал, молодец, значит почувствовал. И иногда очень полезно остаться с самим собой наедине, хотя бы на день. Я же тебе голову просто забила новой информацией, прочувствуй ее, не обмозгуй, а именно прочувствуй, а плоды ты сам увидишь. Мне хотелось бы тебе принести что-либо приятное, что бы ты хотел?
- Себя, - вдруг опять сорвался я. – Лара, не пойми меня неправильно, просто возвращайся скорей. Ты еще никуда не исчезла, а мне уже как-то неуютно. Я не усну, пока тебя не провожу. Что я мелю, вообще? Прости, опять вырвалось.
- Джон, не ищи причин, я дам тебе одну подсказку, всего лишь одну, а ты можешь мне верить или нет. – Она подсела и взяла меня за руку. – Мы почти не знакомы, но я все это время была с тобой честна и открыта. Я не старалась скрыть своих слез по родившемуся цветку, или грусти по разрушенному муравейнику. Я открыто завела на озере разговор о теле. И я скажу тебе большее, я действительно тебе благодарна за твое появление, мне с тобой стало светлее, я часто думаю о тебе, и мне становится еще светлее. Я не скрываю этого, я излучаю все хорошее, что у меня есть по отношению к тебе. И вот сама подсказка. Когда твое сердце получает настоящее чистое добро, может благодарность, или простую любовь, или чистый свет, оно это все просто заглатывает, ведь это – его стихия, не ума. Но мало этого, оно еще хочет и вернуть то же самое, если не больше. Твои слова – это простая ответная благодарность на мою. Простая любовь к ближнему, ведь я открыто чувствую то же самое и не скрываю, а значит, и посылаю тебе. Пока что инициатива исходит от меня, но ты увидишь, если ты мне будешь посылать чистые светлые чувства, не для чего-то, а просто так, я автоматически буду тебе их возвращать, и в большем размере, ведь мое сердце полностью открыто. Оно готово давать любовь всему, и получать любовь от всех тоже. Только постарайся понять любовь не в том вашем единственном значении, а гораздо шире, такой, какой она на самом деле является. Не унижай ее, она огромнее и прекраснее, она вершина наслаждения, она везде и повсюду, ею наполнен наш мир. – Неожиданно она пошла к двери и вышла.
- Дурак! – Обложил я себя. – Кто тебя дергал за язык? Буду скучать, возвращайся скорее…. Нюни распустил, да и только. Ну, нашло на тебя какое-то наваждение, так не открывай рот. Может она права, может я что-то и почувствовал, но как я буду смотреть ей в глаза? Она же черти что подумает! Что я к ней подъезжаю, как к женщине, или заискиваю, чтобы она меня не бросила, вернула обратно, или подхалимничаю, ведь я у нее в гостях, и она меня кормит, даже содержит, кто может знать, что у нее сейчас на уме? – Но, в этот момент я почувствовал, что эти мои мысли черные, а то, что она мне сказала перед тем, как выйти, было белее белого, я не мозгами, а чем-то еще ей верил, доверял, даже радовался. И хоть мне сейчас было еще стыдно, от нашего разговора осталась широкая ниточка какого-то непонятного, девственного чистого света. И если мозг немного страдал, что-то другое просто ликовало и радовалось. Я встал и тоже вышел из дома.
Я застал ее принимающей душ, и сразу же извинившись, отвернулся.
- Не за что извиняться, милый, - услышал я вслед. – Я перед всеми, такая как есть, и не стыжусь этого.
Слово милый прозвучало уже два раза, а то и три, но странно, мне становилось приятно слышать его, и я чувствовал большую разницу, если бы почти незнакомая женщина из моего мира меня бы так назвала. Может мне бы и хотелось ответить ей таким же словом, но у меня бы язык не повернулся. И я не хотел предавать Кэт, ведь только ее я мог бы так называть десятки раз за день. Лара не была Кэт, но она и не отталкивала. Моя Кэт была красивее, но Лара обладала чем-то другим, тоже красивым. Я попросту пошел в лес к роднику, хотя мне хотелось подождать, когда Лара закончит принимать душ. Мне хотелось перед ней извиниться, ум требовал этого, но не находил за что именно, кроме сказанных ей открытых слов. А вот что-то другое, наоборот, толкало меня вместо извинений, наговорить ей еще кучу похожих слов. Все это было очень странным, какие-то внутренние весы по очереди, перевешивали то в одну, то в другую сторону. Наконец в голове поплыло, но я уже опустился к ручью. Омыв лицо и голову, я почувствовал себя лучше. Внутренняя борьба затихала, оставляя место простому безразличию.
- Вот ты где! - Я услышал голос Лары и вздрогнул. – Ты себя нормально чувствуешь? – она вдруг стала вглядываться в мое лицо. – Бледный какой-то.
- Нормально. Пройдет. Какой-то странный день для меня, не мой день.
- Ты все еще о том разговоре? – она опять читала мои мысли. – Он уже был в прошлом, разве ты не хочешь, или не можешь его забыть? Было бы неплохо. Учись забывать прошлое, и думать о настоящем. Мне хотелось бы до вечера, вернее, до моего исчезновения, побыть с тобой там, где бы тебе было более всего приятно. Ты мне можешь сделать такой подарок?
- Пошли к цветам, - утвердительно кивнул я.
- Нет уж, будь со мной честен, ты никогда особо не любил цветы, а из-за меня не надо.  За тебя попросила я. Неужели тебе нигде особо не нравиться?
- Мне везде нравится. Особо? – я задумался. – В той жизни я любил иногда выезжать на замусоренное озеро, садиться и смотреть на него. За спиной был лес, но я всегда смотрел на воду. По гороскопу я рыба, знак воды, может, поэтому меня тянуло именно к воде, и мне никогда не нравилась рыбалка? Знаешь, - вдруг осенило меня, - скажу честно, чего бы мне сейчас хотелось больше всего. Пойти на озеро, сесть вдвоем в лодку, и просто спокойно прокатиться, полюбоваться и водой, и рыбами, утками, цаплями, просто даже стрекозами. Но лодки у тебя нет. Оставим на другой раз, может, когда-либо я ее сделаю, хотя мои руки ни для чего не годятся, ими я не работал, только головой. Но если рассуждать головой…
- А вот этого не надо. – Лара улыбнулась. – Я попрошу соседа, и он сделает нам лодку, это же дерево, его стихия. Ты не представляешь, как он будет рад.
- А во сколько она обойдется? – сразу же спросил я, но потом махнул рукой.
- Он будет нам благодарен, что мы сделаем ему радость. Лодки ведь не просят каждый день. Он будет просто счастлив, вот увидишь.
- А как же мы ее сюда притянем?
- Я принесу. При наших перемещениях не действует закон притяжения, а значит, и веса нет. Я просто забыла тебе это сказать.
- Левитация, - вдруг вспомнил я. – Кэт говорила, что этим способом к пирамидам доставлялись многотонные каменные блоки. – Кстати, это правда, что вы деревянная цивилизация? - спросил я ее. – У вас все из дерева, даже дома. У нас предыдущие цивилизации были каменными, и оставили нам свои следы: не поверишь, но камни сохранились, они просто огромны, и подогнаны и отшлифованы так, что и мы не можем повторить.
- А какая же ваша цивилизация? – вдруг спросила она. Я почувствовал, что попал впросак и задумался.
- Наверное, бетон, стекло, пластик, метал. Какая-то смешанная. Есть и каменные здания, и деревянные тоже, но они не типичны. Дерева становится все меньше, камни, то есть крепкие породы тоже выбирают. Нефть выкачивают, газ тоже. Нет, на наш век может и хватит, только моим внукам и правнукам я не завидую. Вам да, завидую. Все из дерева, а его не убавляется. Молодцы, нечего сказать.
- То, чем типичны вы, у нас тоже используют, но это только ученые, там, в Северной Америке. И вы не используете то, что для нас это так просто и безвредно: энергия. Ни свою собственную, заложенную в ваших способностях, ни космическую, ни природную. Знаю, что у вас есть электростанции, на энергии падающей воды и атомные. Но с атомом вы добалуетесь, не туда направляете энергию. Оружия вам мало, войн не хватает. Нет, извини, это я не про тебя лично. Вот что солнечную энергию берете, это хорошо, безвредно и на баланс планеты не влияет. Но нефть, она вам зачем? Вы же живете мозгами, а значит, уже давно изобрели другие, более легкие, дешевые, безвредные энергии. Куда же вы их попрятали и зачем?
- Нефть, это огромный бизнес, - повесил голову я. – И все под нее приспособили. Убери ее, и разорятся верхушки нашего мира, наступит финансовый коллапс, может и конец света, вернее, цивилизации. Давай забудем об этом, ты победила.
- А я и не соревновалась, - рассмеялась она. – Пусть мы будем и останемся деревянной цивилизацией, но прежде всего мы – духовная цивилизация, и знаем, что оставим детям и внукам то, что нам оставили наши отцы и деды. Все это, плюс полная свобода. Ладно, отбросим это, так куда же мы пойдем? Ты так и не сделаешь мне приятное?
- Сделаю, вернее приятное хочешь мне сделать ты. А знаешь, мне честно нравится вся эта природа, может, откинем форму, просто, где-нибудь сядем и побудем вместе, ведь ты этого хотела? – Я заглянул ей в глаза.
- А ты – молодец, быстро схватываешь, что содержание всегда главнее. Ладно, пока сосед будет делать лодку, давай просто посидим или полежим на какой-нибудь опушке, здесь их полно в этом лесу.
Мы так и сделали, дойдя до самой близкой. Я сидел, а она легла прямо на траву. Я даже не знал, о чем надо было говорить, хотя потом вспомнил.
- Лара, помоги мне найти две любви, - начал я и искоса на нее посмотрел. Нет, мои слова ее не удивили, она просто слушала. – Мне надо будет здесь заниматься чем-то полезным, и заиметь себе хобби, но ты сказала, что и то, и другое я должен любить. К своей работе там и профессии я относился как к источнику моего семейного благосостояния, и то я выбрал их умом, да и отец помог. А вот хобби у меня просто никогда не было. Как же мне найти эти две вещи, и две любви к ним?
- Интересный вопрос, - она задумалась, - но, во-первых, никогда не употребляй слово надо, как какую-то обязанность. Ты волен здесь не заниматься ничем, а жить будешь не хуже других, Ириты для тебя не закроют. Мы никогда не занимаемся чем-то, потому что это надо делать, просто мы любим делать то, что мы любим. Тут ты прав, тебе надо найти сначала две любви, или хотя бы одну, а остальное к ним приложится. Хобби? Это тоже необязательно, хотя у нас их имеют почти все, даже многие из ученых. Но и тут сначала надо найти любовь. Только ты никогда не найдешь любую любовь умом, или с помощью чьего-то совета, она уже есть в тебе, и не одна, покопайся и ты найдешь их много, а потом просто выберешь. Человек создан любовью, значит, он ей полон. Другое дело кто и как ею распорядился, один открыл все, какие нашел, другой наоборот, закрыл все до последней, и вообще забыл про любовь. Чем же я могу тебе помочь? Да, я могу читать твои мысли, но у меня нет ни прав, ни желания залезать к тебе вовнутрь и что-то за тебя искать. Это не помощь, а просто….
- Да, я понимаю, - мне стало грустно. – Я сам должен это сделать.
- Ты ничего не должен, – повторила она, - ты сделаешь это хотя бы при одном условии, если ты сам захочешь.
- Я хочу, - вздохнул я, - я уже думал об этом, искал в себе, но не нашел ничего.
- И не найдешь. Вот думать тут как раз и не надо. Только что ты сказал мне, что любил смотреть на воду, сидя на берегу озера. Значит хоть и необъяснимую, но уже одну любовь ты нашел, и даже при мне. Одну из тысячи, сколько новых находок у тебя впереди?
- И что дальше? Да, мне нравится сидеть на берегу озера и смотреть на воду. Какие профессии и хобби можно сделать из этого нравится? Я же тебе сказал, я ничего не умею делать руками, только головой.
- Тогда делай головой или учись руками, можешь даже это все совместить. Джон, ты ждешь подсказки? При всем моем к тебе уважении, ты ее не получишь, и не только от меня, но и от всех. Это очень личное и персональное, найти свою любовь и приложение ей – дело сугубо каждого человека. Ты потянул одну ниточку, тяни ее дальше, или ищи другую. Только если ты это будешь делать умом, - бесполезно, никогда не найдешь. Любовь - это чувство, а оно никогда не может, не должно быть связана с умом, только с душой и сердцем. В них копайся, и найдешь, я даже не сомневаюсь. Это все, чем я могу тебе помочь. Не обижайся милый.
На слово милый я обижаться уже не мог, мне оно понравилось с самого начала. А вот насчет остального, я еще поразмыслю.
- Скоро солнце зайдет, - вслух сказал я, - похолодает, а потом ты исчезнешь. Лара, а когда я научусь телепортации, ты хоть иногда меня будешь брать с собой?
- Обязательно, если ты этого захочешь.
- Я уже хочу, но не могу. – Вздохнул я. – Ты права, мне очень важно все увидеть, услышать, потрогать, тогда я сразу в это поверю. Хотя то, что ты – хорошая, я просто чувствую.
- Я уже говорила, я почувствовала в тебе это сразу, когда ты еще просто спал. Просто у нас чувства развиты до небес, мы ими живем. Захочешь, - разовьешь и ты, да так, что себя не узнаешь. Ты не представляешь, как мне хочется тебе помочь! Только это мы сможем сделать вместе.
Мы еще долго болтали, пока совсем не стемнело, а потом в темноте пошли домой. Лара знала дорогу как свои пять пальцев, а я шел за нею след в след, странно, но ходить босиком мне мешало все меньше и меньше.
В полночь я последний раз посмотрел на нее, а когда она исчезла, вышел и еще долго смотрел на Луну. Она была полнее полного, но какая-то необычная, или просто я никогда так долго на нее не смотрел.
ГЛАВА 8. В одиночестве.
 Я еще долго не мог заснуть, думая и размышляя. В доме хоть и было темно, но явно чего-то не хватало. Наконец, я просто осознал одиночество. Значит, не хватало Лары. Но почему ее? Ведь на ее месте мог быть любой человек, и одиночества бы не было. Думая так, мне стало спокойнее. Лара, она хорошая, но она говорила, что у них тут все такие. Я забыл спросить про Майка и Мэри, интересно, с ними можно увидеться? Ах да, они далеко, надо сначала осилить эту чертову телепортацию. Ходить в школу с подростками…. Кстати, а как же я буду туда ходить, если эта школа, наверное, черт знает где? Вот это я упустил из виду, потом спрошу. Но, чтобы ходить в школу, сначала надо выучить язык. Целая цепочка трудностей! Что ж, буду учить язык. Я и не заметил, как, наконец, погрузился в сон.
Проснулся я рано, еще светало, и в доме было сумрачно. Я сразу огляделся и опять почувствовал это странное одиночество. А еще я почувствовал, как у меня першило в горле. Я встал и подошел к столу, чтобы выпить молока, но стол был завален едой. Нет, еда была не вчерашняя, она еще пахла свежестью и немного сыростью, будто ее принесли час назад. Значит, Лара возвращалась, ай да человек! Хорошо ей, за минуту слетала, все принесла, оставила, разложила и исчезла опять. Но мысль, что она незримо продолжает обо мне заботиться, как-то согревала. Я даже произнес слово *спасибо* вслух, будто кто-то меня слышал.
Я перекусил, и, одевшись, но босиком, вышел из дома. Солнце показалось над верхушками деревьев, наступал новый день. И как же мне его провести? Голова подсказывала, что можно сходить к озеру, искупаться и заодно перестирать всю свою одежду. Что-то, но не голова, добавило, что и оставленный мешок Лары надо тоже постирать, ведь она за мной ухаживала и стирала тоже. Но меня тянуло к озеру еще и по другой причине, я хотел посидеть и им полюбоваться. Вчерашняя мысль Лары не давала мне покоя, надо как-то дальше потянуть ту единственную ниточку того, что мне действительно всегда нравилось. Для похода на озеро собралось уже куча поводов, и, собрав одежду, я тронулся в путь. Нет, память не подвела, я даже не заплутал, а вышел именно к нашему месту.
Я с удовольствием поплавал голышом, а потом, перестирав все, разложил на берегу на травке, и сам уселся рядом. Вид озера меня действительно завораживал, хотя слово *любовь* к этому явлению в моей голове пока никак не клеилось. Просто мне нравилось сидеть и смотреть на воду. Но какая из этого профессия или хобби? Передо мной проплыла парочка меленьких уточек, и я почувствовал, как на какое-то мгновение, мои мысли исчезли. Это было мгновение какого-то оцепенения, я ни о чем не думал, я просто любовался этими пернатыми. Значит можно! – вдруг осенило меня. – Можно отключать голову, и если это получилось у меня здесь, тут же надо и продолжать, здесь, на берегу озера просто учиться отключать голову. Сначала на мгновение, потом на секунду и так далее.
Уточки уже скрылись из вида, а я продолжал наблюдать, смотреть на озеро и опять думать, отключать голову не получалось. - Может разводить рыбу? Было бы интересно, но рыбу ели только ученые, и у них ее там должно было быть полно. Или уток? Но от последних толку было мало, утиные яйца видимо и здесь были не в ходу. В школе я был чемпионом по плаванью, в колледже занимал второе место, в Университете на своем факультете опять же был чемпионом. Плавать мне нравилось. Может учить детей плаванию? Я помнил, как родители отдали меня в спортивную секцию, если бы я захотел, я вспомнил бы всю методику обучения. Но, может у них плавают с рождения? Кто их знает, может, я им и в подметки не гожусь. Но я мог бы плавать в океане или в море с аквалангом, собирая морепродукты. Это едят все, а быть дайвером мне бы очень понравилось, надо будет спросить у Лары.
Нет, что-то меня все-таки завораживала в этом озере, в его гладкой и тихой воде, в тишине и покое. Но ходить сюда каждый день на занятия по отключению головы было нудно. Час сюда, час обратно, час или два на занятия. Четыре часа, а язык? А беседы с Ларой? Еда, и так далее. Не успеешь оглянуться, а дня уже нет.  А может мне просто нарисовать это озеро? Я же в колледже неплохо рисовал, и в школе, а забросил только в университете. Потом картинку повешу в доме, или во дворе, лягу, буду на нее смотреть и представлять…. Интересно, у них здесь найдется кисточка и несколько красок? Любых, лишь бы цвета были подходящие. Или просто сделать огромную фотографию…. У них она есть? Я понял, что все надо было выяснять у Лары. Мне даже понравилась больше идея нарисовать озеро таким, каким я его не просто видел, а чувствовал, чтобы на рисунок попало именно то, что меня так завораживало. В фотографии так не получится, да и фотограф из меня никудышный, никогда не интересовался этим. Рисовать – да, но не фотографировать.
- Молодец голова, - похвалил ее я. – Сэкономила мне два часа в день на хождение туда и обратно. Идея принести озеро в дом, а не ходить к нему была великолепной. Но дальше дело не шло. Профессия и хобби пока витали в пространстве. Я был экономистом, коммерсантом, бизнесменом в том мире, но здесь это все отпадало. Мне стало обидно. Я стремился к тому, чем занимался последнее время почти сорок лет, и достиг высокого мастерства, раз Джек так меня ценил. И на пенсию я имел шансы уйти с должности шефа, если не выше. А тут, все, что я долбил своей головой в той жизни, оказывалось никому не нужным. Я задумался. Угрохать сорок лет, не любя свою профессию, а просто выбрав ее аналитически, и каков финал? Пенсия? Она там. А здесь? Пустота и никчемность.
Я поднялся, собрал одежду и медленно пошел обратно. Проходя мимо душа, я остановился: принимать или нет? В горле по-прежнему першило, но я все же включил холодную воду и стал под душ. Я опять заледенел, но, как мне показалось, я простоял дольше. Согревшись, я вошел в дом и задумался: что мне сегодня делать, причем одному. К роднику я схожу, это уже как ритуал, а потом? Может, поискать яйца?
Проходя по полю цветов, я все-таки стал и залюбовался. Такому цветнику мог позавидовать любой. Волны всех цветов радуги переливались на солнечном свете, создавая красочную, неповторимую гамму. Ветерок иногда сгибал некоторые высокие ножки и головки цветов, а под ними показывались другие, и цвета, и цветы. Я почувствовал, будто все движется, это был свой необъяснимый мир, цветы жили своей жизнью, радовались, колыхались, и радовали глаз. Они брали любовь от солнца и почвы, и отдавали ее всем, кто находился на расстоянии взгляда. Я немного углубился, и почувствовал такой аромат, что начала кружиться голова. А над многими летали пчелки и собирали свой нектар. Да, это был свой неповторимый мир, он жил по своим законам, и никакой математики, никаких расчетов в нем не было. Мир чистой красоты, гармонии и запахов…. Но ведь он не натурален, - подумал я, - его создала Лара. Да, цветы были от природы, но их надо было все собрать здесь, посадить, вырастить, ухаживать за ними, без этого не было бы такого красочного поля. А какая вообще разница, искусственен он или натурален? Компоненты натуральны, это самое главное, а сосредоточение всех их в одном месте только усиливало гамму восприятия их красоты. Это как оркестр, несколько нот флейта, несколько аккордов пианино, звуки скрипки, и многих других инструментов, но когда все вдруг заиграет вместе, эффект превышает все ожидания. Наверное, здесь Лара и слушает только ей слышную музыку этого оркестра разноцветных исполнителей. Я поймал себя на мысли, что в чем-то начинаю ее понимать. Нет, я не слышал музыки, но оторвать взгляд было трудно, поле меняло цвета безостановочно, и, казалось, ни в один момент не повторяясь.
Но все-таки я оторвался и дошел до леса, где припал к роднику и напился неповторимого вкуса воды. Странно, я никогда не чувствовал, что у воды есть вкус, просто пил, чтобы утолить жажду, для меня она была просто необходимой для организма жидкостью, но эта вода была особенной. И не только вкус, но и температура, свежесть, какая-то земная энергия в совокупности делали ее особенной и непохожей на простую воду, как вино разных сортов и выдержки было совсем разное, так, оказывается, и вода может отличаться. Только Кэт иногда различала воду, если они вместе куда-то ездили и останавливались в отелях, да и то на ее языке она была мягкой, или жесткой, и только для мытья волос.
Я встал и поплелся к полянке, на которой еще вчера мы встретили с Ларой вечер. Усевшись на нашем месте, я огляделся и задумался. До чего же она чертовски хороша вся эта природа! Вся, где бы ты ни находился. Я почти не знал леса в том мире, видел, иногда проходил через него, коротая путь, но тот был замусоренным, со сломанными ветками, оставленными кострищами, пеньками и такими утоптанными тропинками, что не хватало только положить на них асфальт, и тогда по лесу можно было ездить на велосипедах или мотоциклах, хотя и так ездили. Только сейчас я понимал, что то был не лес, а какие-то его остатки, а здесь, наверное, никогда не ступала нога человека, и он стоял как величайшее создание природы, девственный, гордый, неповторимый. И он тоже жил, и в нем тоже жили, свои, какие-то дикие звери или зверьки, птицы, насекомые, короче, еще один обособленный мир, со своими законами и правилами.
Я вспомнил, как иногда отец возил меня на природу, за город. Дорога была одна, потому что все вокруг было частной собственностью, для горожан оставили одну единственную дорогу к одному единственному и небольшому лесному массиву, с единственным небольшим озером, похожим на болото. В выходные там было столько людей, что надо было еще найти место. Отовсюду слышалась, какая угодно музыка, ветер доносил запах костров, кто-то пел, играл на гитаре, иногда к нам залетал чей-то мячик, озеро было окружено доброй сотней рыболовов, хотя кроме какого-то полудохлого карася поймать в нем было практически невозможно. Уже тогда я не понимал, зачем все эти люди притащились сюда? Разве нельзя послушать музыку у себя дома, или разжечь на участке костер? Для чего здесь нужны гитары, футбольные и баскетбольные мячи, и зачем добивать и так уже полумертвое озеро, извлекая из него последних его обитателей, тоже полумертвых? Для меня единственно ценным оставался только лесной воздух, но даже он отдавал какой-то гарью, ведь все что-то жгли и жарили. Первое впечатление тогда сильно по мне ударило: еще несколько лет я хотел стать уборщиком или очистителем природы, даже егерем, чтобы не позволять сжигать единственные природные места, куда еще можно было отъехать недалеко от города. Я даже однажды рассказал все отцу, а он просто рассмеялся.
- Джон, ты хочешь стать мусорщиком, таким же, какие собирают все отходы города и ездят на этих зловонных машинах? Для этого не надо учиться, но чего ты добьешься в жизни? Людей ты не исправишь, мусор будет появляться каждый день. Конечно, работы тебе хватит до конца твоих дней, но что о тебе будут думать окружающие? Кто с тобой будет дружить, если только не такие же мусорщики как ты? Даже твои дети будут стыдиться занятия своего отца. Ты пропахнешь гнилью и никогда не сможешь отмыться. Те, кто убирает мусор, это люди, которые просто ничего другого не умеют, ничего не добились, они ничего не стоят. Их семьи еле выживают на их зарплату, они живут на окраинах города в полуразрушенных домишках, или всю жизнь снимают комнату. Разве ты этого хочешь?
В тот момент я еще хотел этого, вернее стать мусорщиком, но позднее описанная отцом перспектива начала меня ломать, и сломала.
Сейчас же я видел настоящий лес, а еще недавно был на настоящем озере, и все это меня впечатляло, просто дурманило мое воображение, ведь то, что я когда-то воображал – все это я видел здесь, прямо перед собой, и это не были фантазии, все было по-настоящему.  И я впервые почувствовал еще что-то, это была свобода. Никаких заборов, даже проволоки, никаких запретов, иди куда хочешь, делай, что душе угодно. И вот именно сейчас я терялся, имея эту свободу, я не знал, куда мне идти и что делать. Я просто шатался по владениям Лары, хотя это все и не было чьим-то владением. Это было так же трудно понять, как и принять. Мне казалось, что еще пару недель, и мне это все надоест, я буду знать озеро, лес и поле просто по памяти, а вот простое шатание меня угробит. Но ведь о чем я мечтал там, в моем мире? О пенсии и возможности не ходить на работу, то есть о свободе. Да, я строил планы уехать из города, и провести свою старость именно где-нибудь в глуши, на фоне чистой природы, рядом с Кэт, а может и с внуками, недалеко от какого-либо водоема. Сейчас мне не хватало Кэт, я просто никогда не мог представить себя одиноким, ведь всю свою жизнь я провел глубоко внутри общества. Да, оно мне надоело, я хотел уединения, но не одиночества, и Лара сейчас мне никак не заменила бы мою Кэт, хотя она была хорошей, до степени не от мира сего, возможно, это меня и пугало. Кэт была ближе, она была просто родной мне душой и человеком, мы знали друг друга до последнего. Но сейчас даже Лары мне не хватало.
Я закашлял, и почувствовал, как в груди странно захрипело. Не хватало еще простудиться. Поднявшись, я опять вернулся на поле и под жаркими солнечными лучами просто лег в траве, глядя на голубое небо и чувствуя полную безмятежность. Но мой мозг продолжал работать и мысли, как пчелы, влетали и вылетали из головы. Параллельный мир, чушь какая-то. Наверное, в моем мире есть еще такие чудные места как это, и я просто оказался в одном из таких мест. Или вернулся в прошлое, когда еще не было такого развития нашей человеческой цивилизации, и населения было в десять раз меньше. А все остальное – это результат какого-то шока или стресса, может мой самолет упал, а я выжил, и Лара это не Лара, а просто заблудшая в эти места обычная молодая женщина, помешавшаяся на своих иллюзиях и построившая в своей голове свой собственный мир фантазий. И никуда она не исчезает, а просто у меня еще голова не оправилась от шока, она просто выпадает из моей головы, а потом опять возвращается. Может все ее слова – это ее личный бред, ведь что или чем я могу их подтвердить? Природа? Да, она есть, и я ее вижу и ощущаю. И солнце есть, и Луна, ее деревянный домик тоже стоит неподалеку, но ведь это же ничего не доказывает. Может я в своем мире, просто еще не пришел в себя, а через несколько дней все станет на место, здесь появится вертолет спасателей, и меня просто заберут, а Лара с ее видениями так и останется здесь доживать свою жизнь среди своих цветов. – На лбу появилась испарина. – И не надо ни о чем думать, что-то искать, занятие или хобби, а все это вернется скоро обратно, и я обниму в аэропорту Кэт. Может, я даже успею домой, чтобы со всеми встретить мое пятидесятилетие, а страховая компания выплатит мне большую сумму за крушение самолета. – Параллельный мир, говоришь? – я усмехнулся. – Да-да, конечно, наслушался сказок. Лучше иди в дом и перерой в нем все. Если не встретишь ничего такого, чего нет в твоем мире, значит, ты и есть в своем мире. – Я опять закашлял и начал подниматься.  Подхваченный какой-то волной, я просто влетел в дом и за час перерыл все, даже вышел и осмотрелся за домом. Ничего потустороннего не было, но странно, что было мало и от этого мира. Я не нашел ни листка бумаги, ни карандаша или ручки, ни монеты или банкноты, ни зубной щетки или мыла, а ведь все эти простые вещи должны были быть. Даже спичек не было! Она что, добывает огонь первобытнообщинным способом? И никаких проводов нет, а свет в доме включался.
У меня стала кружиться голова, в ногах я почувствовал какую-то дрожь, а кашель уже просто меня душил. Я зашел в дом и медленно опустился на свою кровать, а потом и лег. Голова горела, но мысли не переставали жужжать. – Не факт, - думал я. – Может мир и мой, но нет фактов, что он действительно мой, как и обратного, что он другой, параллельный или перпендикулярный. Все вдруг поплыло перед глазами, и я просто куда-то выпал.
ГЛАВА 9. Бред.
- Джон! – услышал я сквозь пелену какого-то серого тумана, или дыма. – Я так и чувствовала. Я сейчас вернусь, я ненадолго, мне не надо было тебя оставлять. – Голос казался знакомым, но каким-то далеким и неестественным. Потом и он пропал, как и я сам.
Потом мне опять показались уже два голоса, но я не разбирал, о чем шла речь, какая-то тарабарщина. Хотелось открыть глаза, но веки были просто свинцовыми. Кашель, а в груди – просто костер, пламя. Чьи-то руки меня приподнимают, я что-то пью, теплое и горькое, пью долго, мне не дают остановиться. Потом падаю опять и пропадаю.
Наконец-то, мне удается открыть глаза, но вокруг - темно. Но нет, там загорается огонек, Лара?
- Джон, - она села прямо на пол неподалеку. – Какой ты молодец! Только выпей эту чашку, - она протянула руку. – Ты испугался? Это я, Лара.
- Я вижу, - хмуро сказал я, опрокинув какую-то жидкость себе в желудок. – Что ты здесь делаешь?
- Живу. – Усмехнулась она. – Как и ты, тоже живешь, и будешь жить. Просто ты переохладил свои легкие, и они воспалились. Но сейчас они опять возвращают свое здоровье.
- Ты уже давно здесь или только что прилетела?
- Вернулась, - поправила та. – Давно. Несколько ночей прошло.
Память возвращалась, но я лишь помнил до того, как лег на кровать и, наверное, уснул. Значит воспаление легких? Вот дурак! Это все тот душ, после него у меня начало першить в горле. А потом я опять под него полез. Она же предупреждала.
- А доктора можно вызвать? – Виновато спросил я.
- Уже вызывала, и не раз. – Она почему-то улыбалась. – Я рада, что ты идешь на поправку. Выпей и вот это, тебе надо еще поспать, а потом станет еще лучше.
Я покорно проглотил еще одну чашку, но жидкость имела другой вкус, просто какой-то терпкий. Постепенно голова стала кружиться и я опять пропал.
Я снова очнулся, но в комнате было светло. Недалеко от меня я увидел Лару, она подтащила свою постель ближе к моей и о чем-то думала.
- Привет, - улыбнулся я, - который час?
- День, - встряхнулась она, и я опять все вспомнил. Это был ее дом, а за порогом должно быть ее поле, за которым можно увидеть лес. Спать уже не хотелось, голова заработала на полную катушку. Я еще раз вспомнил день одиночества, устроенный обыск и кучу сомнений.
- Лара, мне уже можно вставать?
- Наверное, да, хотя бы для того, чтобы просто погреться на солнышке.
- Значит три ночи…. А как я ходил в туалет?
- Я тебя водила, но…., сначала…., какое это имеет значение? Главное, что ты уже все прошел. Я застала тебя совсем больным, извини. И спасибо за постиранное платье, только я одного не поняла, что ты потерял в доме? Здесь было все перерыто. Может, я знаю?
Я вспомнил. Стыдно, стыдно было признаться. А что соврать? Врать не хотелось, и я просто молчал. Она помогла мне подняться, и мы вышли из дома. Солнце, спасибо, что ты есть! – Я чуть не упал от яркого света. – Как тепло, жарко, хорошо! – Только вдруг я почувствовал, что на мне ничего нет. – А одежда где? – Я стыдливо прикрыл руками низ живота. – Ты меня раздевала?
- Я, а кто же? Надо же было менять ее, она много раз пропиталась потом, я стирала и надевала на тебя сухую. Она сохнет за домом, твоя одежда, мне отвернуться?
Я быстро побежал за дом, ругая себя последними словами. - Докупался, идиот! Значит, Лара тебя откачала, выносила за тобой дерьмо, потом водила в туалет, стирала, переодевала…. Но как же она меня поставила на ноги, ведь воспаление легких лечится только сильными антибиотиками? – Я быстро оделся и вернулся к входу. – У вас что, есть антибиотики? – пряча глаза, спросил я.
- У нас есть все, к нашим услугам вся природа. – Усмехнулась она. – К тебе приходила женщина, она знает, что кому надо в любых случаях. Она и оставила мне кучу трав, а я лишь заваривала их. Труднее всего было заставить тебя выпить столько жидкости. Джон, почему ты прячешь глаза? За что тебе стыдно?
- За все, - угрюмо пробормотал я, - за себя, прежде всего.
- Но такое встречается не только у тебя. Чего же здесь стыдиться? Ошибся, не рассчитал, зато теперь будешь осторожнее.
- А переодевать меня, выносить за мной это, как его…? Я теперь твой должник….
- Дурачок ты, а не должник, - ласково засмеялась она. – Разве ты бы за мной не ухаживал? Послушай, я знаю, что трудно, но выбрось из головы эти твои предрассудки. Лучше расскажи, как ты провел без меня день, мне очень интересно. Ляг прямо на траву, пусть солнце тебя хорошо прогреет, оно еще какой лекарь!
Я медленно опустился и лег. Солнце было в зените, оно просто впилось лучами в мою голую грудь. Я начал что-то рассказывать, даже не заметив, как Лара опустилась рядом. Наверное, я выболтал все. И мои похождения, и мысли, и чувства, даже планы, но Лара ни на секунду не остановила меня. Наконец, я даже рассказал, что искал в ее доме, и как ни к чему не пришел. Я понимал, что несу чушь, что просто выговариваюсь, но что-то меня несло, а когда я просто выдохся, мне вдруг полегчало. Нет, не физически, а просто морально, стало светло и уютно, и так легко!
- Прекрасно! – наконец, подытожила она, когда я закончил. – Лучше не придумаешь. Я рада за тебя, Джон. Чтобы так провести день можно и переболеть любым воспалением.
Я не понимал, за что она радуется, ведь я ничего не сделал, если не считать простую стирку.
- Впервые я вижу тебя таким откровенным, и мне просто тепло и приятно за тебя. И большое тебе спасибо за все, что ты мне рассказал, и за то, как ты провел день наедине с природой. Я впервые почувствовала, как бьется твое сердце, и то, что оно у тебя действительно есть. Нет, не то, что стучит, другое.
Я ничего не понял, за что она меня благодарила, но я уже начал привыкать к ее странностям.
- У вас есть краски? – Наконец спросил я. – Вы же рисуете, да? На чем и чем? А фотография у вас тоже есть?
- Есть и краски, а рисуем мы на всем: на камнях, на бумаге, на дереве, на фанере, главное ведь не на чем, а, как и что. Я тебе все достану, только скажи мне, что именно. Фотография? Мы уже давно от нее отказались. Незачем. Все, что на снимке, оно уже мертво, снимок был сделан недавно или давно, но действительность уже успела поменяться. А прошлое мы ворошить не любим, зачем же тогда фото? Кстати, твоя идея о разведении рыб или птиц хороша, но она притянута за уши твоим умом, а значит, не подходит. Мы стараемся ничего не делать искусственно, пусть рыбы и птицы сами разводятся в том количестве, в каком им дал Создатель. Больше будет рыб в озере, меньше останется микрофлоры, обеднеет дно, а это уже искусственное вмешательство. То же самое и с птицами.
- Но вы же разводите кур, и у вас есть коровы? – Не понял я ее мысль.
- Не разводим. Разве ты видел, чтобы я как-то искусственно разводила кур? Я просто сначала принесла сюда десяток цыплят, а потом они уже сами выросли. Коров тоже не разводят, их принесли, и о них забыли, только если подоить, да и то, кружку в день. Знаю, ты уже нашел этому название: искусственное перемещение. Извини, что я опять читаю твои мысли. Логически ты прав, мы перемещаем их искусственно туда, где живем. Но если это перемещение не понравилось бы Создателю, - они бы все вымерли на новом месте. А так, как видишь, они гуляют на свободе, и нам приходится их даже искать, ведь они ничем не связаны в своих действиях, иди куда хочешь, делай что хочется. Ты даже не заметил, что я собираю не все яйца. Куры кладут яйца каждый день, а петуха встречают не часто. Я чувствую, какие яйца оплодотворенные, и их не трогаю, забираю лишь простые.
- Да? – удивился я. – Я бы не почувствовал. Да ладно с этими яйцами, и про рыб я понял, что пустая идея, хотя и не до конца, потом пойму. А что скажешь насчет плавания? Как там у вас с этим?
- Мы же находимся между двумя огромными реками. Конечно, все плавают. Только я в этом плохо разбираюсь, что значит плавать. В детстве нас учат, как держаться на воде, чтобы не утонуть. Наверное, сначала тебе надо посмотреть, как у нас плавают, а потом сам скажешь, раз ты в этом мастер.
- Какой уже там мастер, - рассмеялся я. – Может когда-то и был им, только в мои-то годы…., хотя, учить бы я мог, но ты права, надо посмотреть на вас, может, наоборот, у вас поучиться надо. Но если у вас все плавают одинаково, покажешь мне на озере как плаваешь ты?
- Конечно. – Улыбнулась Лара. – Не бойся, не утону. Ты же не обиделся, что я тебе запорола мысль про рыб и уток?
- Абсолютно. Только я так и не нашел, чем тогда заняться. Печально, но факт.
- А ты думал, что за один день все найдешь? Уже хватит и того, что природа тебе ближе стала, ты ведь сам открыл, что когда-то ее любил, и даже, есть планы провести старость на природе. Часто то, что заложено в детстве, остается навсегда, ведь детьми мы еще не думаем, мы чувствуем. Покопайся глубже, что-то ты в детстве еще любил, дети не могут жить без любви. Или в юности.
- Копался уже. Мусорщиком стать хотел, только у вас мусора нет, а то бы стал. – Я рассмеялся.
- И плавать любил, и рисовать.
- Когда это было! Рисовать любил, а плавать? Меня отдали в секцию, вот я и плавал.
- Но без любви ты бы не смог стать чемпионом.
- Полюбил, наверное. – Неопределенно сказал я. – Только что от той любви толку? Завидую людям, любить свою работу, это должно быть прекрасно. И тем, кто имеет хобби тоже, они хоть и помешанные на этом, но все равно молодцы. А вот меня природа обделила.
- Природа никого не обделяет, не жалуйся, если и чувствуешь себя обделенным, то это твоих рук дело, вернее, твоих мозгов. Мне знаешь еще что запало? Твой рассказ об отключении на озере. Пусть это было лишь мгновением, но ты его почувствовал, и это надо развивать. Знаешь что, давай ты пока грейся, а я тебе принесу краски, только расскажи поподробнее.
- Краски любые, я не знаю какие они тут у вас, синий, голубой, зеленые цвета, белый и вообще, надо бы иметь набор. Чем вы рисуете тоже, а вот на чем? – Я задумался. – Что-нибудь легкое, если нет полотна, то хотя бы тонкую фанеру. И побольше, - я показал руками размер. – Трудно объяснять, когда даже понятия не имеешь, чем вы пользуетесь. Принеси хоть что-нибудь, на одну картинку как-нибудь хватит.
Я и не заметил, как Лара исчезла. Грудь горела, но не изнутри, а снаружи, и я повернулся спиной к солнцу. Как прекрасно бело лежать! И вообще, я был рад, что отделался от воспаления, и был бесконечно признателен Ларе, просто даже не знал как, но очень хотел ее чем-нибудь отблагодарить. Будь то мой мир, или их, сейчас для меня не было разницы, я просто лежал в каком-то спокойствии и легкой безмятежной дреме.
- А вот и я, - мои глаза открылись, и я повернулся на спину, увидев над собой Ларино лицо. – Не знаю то ли это, или нет, но мне посоветовали такой набор.
Я присел. Лара высыпала прямо на траву кучу маленьких деревянных баночек с крышками, их было два или три десятка, но краски в них, судя по размерам, было немного. Раскрыв одну, я так и не понял, надо ли было их чем-то разводить, водой например, или они были уже готовы. Но они были не маслеными, какой-то странный состав, больше похожий на гуашь. Было и что-то похожее на наши кисти, только волосики были явно растительного происхождения. И, наконец, большой кусок тонкой гладкой фанеры, и еще сверток, похожий на наше полотно. Я развернул его: материал был похож на Ларин мешок, только мельче, и загрунтован он был с обеих сторон какой-то глиной, или очень похожим на нее.
- Прекрасно! – Удивился я. – Хотя, пока не попробуешь, не поймешь. – Меня вдруг охватило желание сейчас же направиться на озеро и попробовать, что-то из моей юности проснулось во мне прямо на моих глазах. – А карандаш? – Вдруг спросил я.
- Ты мне не говорил, - Лара заглянула в сумку, - только это я еще прихватила. – Она достала и положила несколько разноцветных мелков.
- Достаточно, - улыбнулся я. – Можно начинать?
- Разбежался, - засмеялась она. – А чай пить? Краски увидел и расцвел. Ты что, забыл про воспаление? Ладно, идем напою тебя разными травами, а потом сходим на озеро. По глазам вижу, что ты ожил. – Я благодарно поплелся в дом.
А уже через пару часов мы сидели у озера, и меня опять бросило в забытье, я смотрел на него и не мог насмотреться, но сейчас я уже видел его глазами художника, хотя никогда таковым не был. Когда-то я рисовал просто всем, что попадало под руку, любыми красками, или просто карандашом. Учителям нравилось, родителям тоже, и я продолжал иногда рисовать в своей комнате. Потом я все раздаривал, и рисовал другое, когда на меня что-то находило.
- Показать, как я плаваю? – вернул меня в настоящее Ларин голос. – Только мне надо раздеться, в платье я долго не продержусь.
- Да? – я задумался. Раз она меня видела голым…. – Давай, только я отвернусь, а когда ты будешь уже в воде. - Посмотрю - И сразу же отвернулся.
Я услышал всплеск, а через пару минут далекий Ларин голос. Повернувшись, я улыбнулся. Лара была далеко, но я ее хорошо видел, даже ее женская грудь иногда показывалась над водой. Она плыла, но это было весело и даже потешно. Что-то среднее, между нашим *по-лягушачьи*, и брасом. Да, держалась на воде она хорошо и спокойно, но плаваньем это было трудно назвать.
- А быстрее можешь? – крикнул я. – Плыви к берегу как можно быстрее!
Она заработала руками и ногами, я понял, что она меня услышала, но скорости не было никакой, хотя она и приближалась.
- Ну как? – Вынырнула она нагишом недалеко от берега, и я отвернулся.
- Неплохо. У вас тут все так плавают?
- По-другому я не видела. А чего ты опять отвернулся? Не привык еще? Или мое тело такое страшное, что и смотреть жутко?
Я нехотя повернулся, хотя и опустил глаза. – Красивое тело, не сомневайся. Дай мне пока еще привыкнуть, у нас….
- Да, знаю, как у вас. Глупо. Мне выходить или еще плыть?
- Как хочешь. Можешь купаться, а я немного отойду и сделаю пару набросков, не возражаешь?
- Давай. А я полежу нагишом, можно? Я всегда люблю плавать и загорать голой, разве это плохо?
- Хорошо, - пробурчал я, и двинулся с сумками вдоль озера. В одном месте я остановился, вид отсюда был просто умопомрачительным. Я сел и положил перед собой фанерный лист, и сразу же ощутил, как что-то во мне тайно задрожало, просто мурашки поползли по коже. Как давно это было! Я даже не помнил свой последний в жизни рисунок, но сейчас у меня просто замерло сердце.
Краем глаза я видел вдалеке загорелое тело Лары, и подумал, что я свой стыдливостью, запрещаю ей быть такой, какой она была всегда. Тело было красивое и упругое, но лишь из-за него она всегда его прятала в свой мешок.
- Ладно, привыкну, - подумал я и взял один из мелков. Рука сама зашевелилась, и меня просто понесло по течению. Я рисовал, позабыв обо всем, ни где я, ни что я, меня не интересовало, я просто глотал этот чарующий пейзаж, насыщался им, а рука сама водила по фанере. Я просто впал в какое-то забытье, и очнулся лишь от крика Лары:
- Я уже накупалась и перегрелась. Ты меня отпустишь к цветам? Только не сиди долго, а то еще получишь солнечный удар.
- Я скоро! – крикнул я и откинул мелки. В ход пошли краски. Это была какая-то странная и незнакомая мне смесь, видимо из натуральных минералов. Запаха от красок не было, и размазывались они как-то странно. Но уже через полчаса я опять забылся. Рука привыкла, и оставляла на фанере мазок за мазком. Я и не заметил, как открыл, наверное, все баночки, и даже расположил их в удобном порядке. Я просто упивался тем, что я сейчас делал. Во мне открылась юность, полет, любовь или тяга к природе, к воде, лесам и полям, и я уже вошел в какой-то далеко забытый, но знакомый транс. Я всегда рисовал быстро, не оттачивая деталей, мне надо было просто передать свою эйфорию от увиденного, именно мою, личную, и я ее передавал, позабыв обо всем. В конечном итоге, эта картинка должна была заменить мне и то, что я видел, и другое, что я чувствовал, находясь у озера. Мне надо было передать это все картине, а потом принести ее в дом, и, глядя на нее ощущать все то, что я сейчас ощущал. Всего лишь одна картина, а как колотилось мое сердце.
Я позабыл о времени, и даже не заметил, что солнце уже скрылось за деревьями, а значит, через час будет темнеть.
- Джон! – Услышал я знакомый голос. – Скоро стемнеет, ты что, позабыл обо всем? Пошли уже домой, тебе и поесть надо, и много настоев выпить. Ты же мне обещал.
 - Сейчас, - крикнул я и очнулся, разглядывая свое произведение. – Посиди еще там полчаса, я почти закончил.
Я еще добавлял и добавлял мазки, пока не откинул кисть и не вздохнул. – Время истекло, - пронеслось в голове. – Что же ты тут намазюкал?
Картинка, конечно, была далека от идеала, я, наверное, уже позабыл всю технику рисования, но что-то мне все-таки удалось. Наверное, не вид, а чувства от увиденного все же как-то удались или передались, остальное мне не нравилось, надо было перерисовывать. – Постарел, - подумал я, - забыл многое. Раньше бы ты….  - Раньше было совсем другое, а то, что я имел сейчас, было лишь тем, что еще осталось во мне от раньше. Но уже и этому я был благодарен. Подумав, что я могу вернуться завтра, и опять нарисовать вид озера на обратной стороне фанеры, но уже лучше, я поднялся и собрал все в сумку.  Странно, но казалось, что краски сохли быстро, день был жарким, и кто его знает, на чем они сделаны и как? С фанерой под мышкой и с сумкой я направился к Ларе.
- Покажи! – сразу потребовала она. – Если красиво, я все тебе прощу.
- Значит, не простишь, - улыбнулся грустно я, - некрасиво, позабыл уже все начисто. Завтра переделаю, даже стыдно показывать.
Но она вытянула у меня из-под мышки картину и впилась в нее глазами, а я следил за ней.
- Создатель мой! – вдруг тихо прошептала она. – Да разве же так можно?! Джон, и это все ты…..?
- К сожалению, - опять усмехнулся я. – Говорил же, лучше не смотри. Завтра картина получится лучше, вот увидишь. И к краскам привыкнуть надо, а то мазня какая-то вышла.
- Мазня? – У нее брови полезли вверх. – Джон, ты что, надо мной смеешься? Да, я не специалист в рисовании, но я в жизни не видела ничего подобного.  Какой талантище!
- Брось, не издевайся, - я попытался забрать картину. – Талантом тут даже и не пахнет, чистая мазня, ты просто не видела, как я рисовал раньше, в юности.
Но Лара вцепилась в фанеру, стараясь не оторвать взгляд от картины. – У меня нет слов! Не знаю, как ты рисовал раньше, но это….! Здесь же все прочувствованно, она живая, твоя картина, она даже пахнет озером. Как это вообще можно было сделать?! Передать любовь в красках! Это – непостижимо, Джон!
- Ну, - отпустил я фанеру, - может что-то и передалось, не спорю, только….
- Никаких только! – Лара сверкнула глазами. – Твоя картина достойна стать шедевром моего мира. Ее должны увидеть все, много людей, ее надо повесить в городе, чтобы любой мог придти и ею полюбоваться, было бы варварством оставить ее, вернее скрыть в нашем доме.
- Ты что, обалдела? – Мне уже казалось, что она где-то внутри надо мной издевается. – В городе? Эту мазню? Да я и тебе ее не хотел показывать, если бы сама не забрала. Кончай издеваться, я же пообещал, что завтра нарисую лучше. Пошли. – Я грустно вздохнул.
Но Лара стояла, как вкопанная, вперившись в ту же фанеру и не двигалась. Вдруг она тихонько заплакала, и я остолбенел.
- Ты что? – Я вплотную подошел к ней. – Я тебя чем-то обидел? Не знаю, если тебе вдруг понравилась, забирай ее, я еще нарисую. Плакать-то зачем?
- Джон, ты сам не осознаешь, сколько в тебе любви! Только сейчас я это не только вижу, но и чувствую. От твоей картины пылает любовью, она просто меня окутывает, мне хочется петь, танцевать, кружиться.… Это непередаваемо, это просто…. Как бы я хотела владеть ею, я бы повесила ее на стену и сидела бы перед ней долго, каждый день, мне бы не надо было идти на озеро, вот оно прямо передо мной, и вся любовь, которую это озеро мне дарит каждый раз. Но я не имею права, эта картина не должна быть чьей-то. Это преступление, замуровать ее в один дом, я просто обязана отнести ее в город!
Я не мог поверить своим ушам и глазам. Нет, Лара явно надо мной не издевалась, ее слезы были натуральны, только я никак не понимал, что в этой картинке было такого особенного. – А может у них рисование не в почете? – подумал я. – Может художников по пальцам перечесть? Вот и картин мало. На безрыбье и рак рыба.
- Разреши мне, - она просто меня молила. – Я туда и обратно, пока ты дойдешь, я уже тоже буду дома.
Я не знал, что и сказать. Но отказать ей после всего, что она для меня сделала, я просто не мог. – Забирай, - просто сказал я. – Кто вас знает? Если понравилось тебе, может еще, кому понравится? Только не в город, прошу тебя. Отнеси и оставь ее на ближайшем Ирите, пусть ее кто-нибудь возьмет просто так. Мне стыдно вывесить ее перед всеми, ты это понимаешь? Это еще не то, что я умею, это сырые мазки, воспоминание о юности. У нас таких картин каждый день рисуют тысячами.
- Не верю, - она уже не плакала, слушала меня, но глаз от фанеры так и не отводила. – Любовь нельзя создавать тысячами в один день. Это ведь не просто краски, это кусочек души, сердца, а только они могут создать любовь. Ирит? Ее там никто не возьмет, не посмеет. Я это знаю.
- Лара, ты просто попробуй, - настаивал я. – Я больше поверю, что ее никто не возьмет, потому что это – простая мазня на фанере. Давай поспорим?
Но спорить уже было не с кем: Лара исчезла прямо на глазах, вместе с картиной.
Я пожал плечами и задумчиво поплелся домой. Я мог все ожидать, но не такой реакции. Мазня, она и в Африке мазня, - подумал я. – Ладно, пусть делает, что хочет, завтра я еще нарисую, но завтра будет лучше, - в этом я не сомневался. Все равно, где-то внутри я был бескрайне доволен. Я окунулся в юность и в краски, я что-то вспомнил такое, от чего зашевелилось сердце, и уже это было прекрасно. Пусть картина не удалась, зато я почувствовал что-то уж очень необычное. Уже стемнело, и я добрел до дома не за час, а часа за два, но Лара меня уже ждала, даже высматривала в темноте. Странно, но она была молчалива, как рыба. Мы, молча, поужинали, и я выпил кружек пять разных отваров.
- И что? – не выдержал я. – Расскажи.
- А что ты хотел услышать? – тихо сказала она. – Я была там два часа, но картину никто не забрал.
- Я же говорил, - улыбнулся я, но почувствовал какую-то грусть.
- Зато после меня там осталась толпа людей, а к утру будет больше. Там, где я поставила твою картину. Ее никто не заберет, я это знала.
- Толпа? – вдруг повеселел я.
- Большая толпа. Я стояла в сторонке и наблюдала. Джон, как я хотела оставить ее себе….
Неожиданно мне пришла одна мысль, она созрела мгновенно.
- Лара, а можно тебе сделать подарок? Но только тебе одной, не толпе? Да, это будет картина, не скрою, но я напишу ее для тебя. Если ты ее не примешь, я больше просто не буду рисовать. – Я застыл в молчании.
- Как тебе сказать, милый, - она почему-то задумалась, - если это будет такой же шедевр, я просто не смогу его оставить себе одной. Пойми меня, и лучше не рисуй, я не хочу, чтобы ты бросил рисовать, в тебе столько таланта! Твои картины нужны людям, поверь мне, я не шучу. Мне очень хочется сказать тебе да, но я попросту боюсь.
Я ничего не понимал. Я предлагал ей принять от меня подарок, а она боялась это сделать. Странная какая-то! - Нет, я все равно тебе его сделаю, я пошутил, что брошу рисовать, теперь, начав, мне будет просто сложно это сделать, хотя бы пока идет волна. Потом я успокоюсь, а потом, позже, опять придет волна. – Я вспоминал себя в молодости.
Наверное, я все же был еще слаб, и когда я прилег после ужина, то заснул мгновенно.
ГЛАВА 10. Хобби или профессия?
Наутро, как всегда, я проснулся в одиночестве, Лара всегда поднималась раньше. Выйдя из дома, я просто умылся и покосился на душ. Потом я немного постоял, вглядываясь в поле цветов, и, наконец, увидел на нем темную точку, Лара была там же, где и всегда. Мне показалось, что так даже лучше, я скользнул в дом, забрал краски и полотно из мешковины, и, огибая поле, направился к лесу совсем с другой стороны, чем обычно. Но, не доходя до леса, я остановился, эта точка показалась мне самой лучшей, вид поля цветов был отсюда изумителен. Пристроившись, я разгладил полотно, взял в руки мелок и стал рисовать. Я почувствовал, что моя рука двигалась сегодня быстрее и увереннее, чем вчера, но так должно было и быть. Сам рисунок занял у меня всего пару часов, но когда я разложил краски, мне показалось, что даже такого набора цветов мне не хватит, поле было насыщеннее, цветнее. Я начал работать кисточками, и даже не заметил, как солнце уже попало в зенит, меня окликнула Лара.
- Джон, мой милый художник, ты что, от меня прячешься? – в ее голосе звучали веселые нотки. Она стояла недалеко, но близко не подходила.
- Как ты меня вычислила? – удивился я.
- Просто. – Она рассмеялась. – Во-первых, ты забыл, что я умею читать твои мысли, я их прочла уже вчера. Уже перед сном я знала, где тебя сегодня искать. А во-вторых, один раз почувствовав энергетику человека, я уже узнаю ее и найду где бы этот человек не спрятался, хоть на другом конце планеты. У вас идентифицируют по отпечаткам пальцев, у нас чувствуют по энергетическому букету. Не знаю, что лучше, но разница большая даже уже в том, что у вас это делают умом, а у нас – чувствами. Букет букету рознь, как и отпечатки пальцев. Просто разный подход.
- Да, но по отпечаткам пальцев тебя не найдут, если ты окажешься на другом конце планеты.
- Наверное. Просто чувствительность у нас развита очень сильно, может и сильнее вашей технологии. Ладно, я сделаю вид, что ничего не знаю, а ты сейчас же придешь обедать и пить свои кружки.
Я улыбнулся и кивнул.
- Ты была на Ирите? – спросил я, увидев в доме на столе свежие овощи и фрукты.
- Твоя картина на месте, ведь ты об этом хотел узнать? – Она прищурилась. – Спрашивай напрямую то, что ты хочешь знать, не заходи издалека. Я угадала?
- И что, на нее сегодня тоже смотрят? Конечно же, ты все угадаешь, - ухмыльнулся я, - ты в своем мире, да еще и мысли читаешь.
- Полно людей, я тоже не удержалась и немного на нее посмотрела. У меня даже голова закружилась.
Я рассмеялся. Она не догадывалась, что произойдет с ее головой к вечеру. Конечно, она знала, что я делал, для чего, и что именно я рисовал. Но сегодня я чувствовал себя лучше и уверенней, мой рисунок мне нравился больше, даже нехватка красок его не омрачала. И если она расплакалась вчера, также зная, что я рисую озеро, сегодня я ожидал большего, даже рыданий. Может я и был чуточку самоуверенным, но вчерашнее поведение Лары давало для этого повод. Я даже предвкушал, как она отреагирует. Но желание сделать ей приятное, было большим, чем мое самодовольство, причем предварительное. И после обеда я вернулся на свое место. Сегодняшнюю картину я закончил раньше, чем вчерашнюю и еще долго ею любовался. Казалось, что мне удалось все. Конечно, я кое-что добавлял и менял, пока не остановился на окончательном варианте. Я уже привык к их краскам, сегодня они ложились на полотно мягче и увереннее.
Не дожидаясь захода солнца, я просто собрал краски, и направился к еле заметной точке в цветах.
- Лара, я уже закончил, - мягко произнес я, подойдя к ней сзади. – Прими, пожалуйста, в знак огромной благодарности этот мой небольшой подарок, и если он тебе понравится, не неси его, пожалуйста, никуда. Но, - я сделал паузу, - если он тебе не подойдет, делай с ним что хочешь.
Она стояла и смотрела, почему-то на меня, а не на картину в моей руке. Потом, она будто сбросила оцепенение и протянула руку. Я наблюдал, как она впилась в нее глазами и ждал. Прошло минут пять, Лара подняла глаза, и, подойдя ко мне, неожиданно прижалась ко мне на мгновение щекой.
- Спасибо, милый, какая красота! На твоей картине даже цветы меня благодарят. Конечно, я оставлю ее себе, повешу на стене над своей кроватью.
Я опешил. Ее глаза радовались, она благодарила меня изнутри, в этом не было сомнений, но такой скупой реакции я просто не ожидал. Нет, быть того не могло, чтобы картина ей не понравилась или оставила ее равнодушной. Но какая разительная перемена по сравнению с ее вчерашней реакцией! Ни слезинки, ни завороженного бесконечного взгляда! Что-то здесь было не так, и я в этом не сомневался. Да и уже одно то, что она сразу же себе ее оставила, говорило о том, что в чем-то, но сегодня я промахнулся. Вчера нет, а сегодня да? Уму непостижимо!
Видимо Лара заметила мою растерянность.
- Джон, милый, это действительно прелесть, - опять засияла она. – Твой подарок бесценный, он мне действительно нравится, спасибо тебе огромное! Таких подарков мне еще никто не дарил.
- Да? – сконфуженно сказал я, и почесал затылок. – А почему вчерашнюю картину ты вдруг захотела повесить в городе, а эту сразу же приняла и оставила себя? Нет, извини, просто…. – я не знал, как это у нее спросить.
- Я поняла, милый, не продолжай. Ты ожидал от меня вчерашней реакции, а получилось не так? Давай-ка присядем и я тебе все объясню. Это нелегко вам понять, садись.
Я грустно устроился рядом, и даже не поднимал глаз.
- Завтра я попрошу тебя нарисовать лес, и с твоего позволения отнесу картину на Ирит. Ее заберут, но не сразу. Эту картину, которую я держу в руках, забрали бы в тот же момент, как я бы ее там оставила, а твоя вчерашняя картина так и будет стоять там же, окруженная толпой людей. Тебе не понятно почему, разве нет? В этом-то и заключается для тебя загадка нашего мира. – Она вздохнула, подбирая слова. – Возьмем три места: озеро, поле цветов и лес. Три разных места, три разные картины и три разных чувства. Мы живем чувствами, и в этом и есть разгадка. Тебе нравится лес, скажи правду?
Я просто кивнул, думая, куда же она ведет.
- И поле цветов – тоже? А озеро?
Я опять же кивнул.
- Ошибаешься. Лес тебе нравится больше, чем поле цветов, но озеро тебе не нравится. – Она сделала паузу,  а я не поверил ушам. – Ты просто его полюбил. Важен не пейзаж, не стиль рисования, ни цвета, ни техника, важно чувство, которое несет твоя картина. Эта, сегодняшняя, пропитана чувством благодарности, я очень ценю это. Завтрашняя будет пропитана чувством красоты природы, но чувство любви, это вершина всех чувств, и любовь будет только на твоей первой картине. Да, ты водяной знак, ты попросту влюблен в воду. И твое плаванье ты тоже любишь, но неосознанно и не физически, тебя всегда и везде будет тянуть к воде. Милый, любить и нравиться, это такие далекие друг от друга понятия, что только вам это трудно уловить. Скажи мне, почему тебе нравится лес?
- Он чистый, величественный, гордый, загадочный, - я не находил слов. – Там есть ручей, и живет много зверей и птиц.
- А поле цветов?
- Оно красивое и очень цветное, и живое тоже. Оно несет прекрасный аромат, и оно…. Просто красиво и все. – Я развел руками.
- А озеро?
Я задумался. Но прошла минута, а я так и не подобрал ни одного слова.
- Не думай, не выдавишь. В этом-то и есть разница. В любом мире есть очень много прекрасных чувств: благодарности, признательности, и так далее. Но прекрасней, чем любовь нет, не было и не будет никогда. Мы ею созданы, мы с нею созданы, и весь мир на ней стоит. Понимаю, тебе сейчас нелегко, но я тебе помогу. Как понять, что это действительно любовь? Очень просто, и ты сам только что это подтвердил. Настоящая любовь может быть только безусловной. Спроси себя, за что ты что-нибудь или кого-то любишь? Если найдешь ответ, это будет уже не любовь. Любить нельзя за что-либо, можно просто любить, или нет.
До меня начало что-то доходить, ведь я так и не смог найти, за что я люблю озеро, а ведь прошла минута, не меньше. Именно сюда и клонила Лара.
- Твоя первая картина просто пропитана твоей же любовью, она ею дышит, даже светится, излучает, сводит с ума. Это – шедевр, это пик искусства, когда ты не можешь от чего-то оторваться, но это что-то и есть любовь. Пусть она светится твоей любовью, личной и неповторимой, но уже само чувство любви сковывает, перекрывает дыхание, а потом растворяет тебя в себе. И тебе хочется плакать от радости, летать в небесах, петь, танцевать, просто сходить с ума. Вот что несет любовь, но это не описать и не рассказать. Это можно только прочувствовать самому. Поэтому твою любовь к озеру никто никогда не заберет, любовь не должна принадлежать одному человеку, ею всегда надо со всеми делиться. Сегодняшняя картина тоже несет прекрасные чувства, но любви в ней уже нет. И не надо! Не надо искусственно создавать то, что может возникнуть только естественно. Мне вполне достаточно тех чувств, которые ты вложил в эту картину. Я их почувствовала сразу, они пропитали меня, они меня обрадовали, они легли мне бальзамом на сердце. Пусть в картине нет любви, но она сияет другими прекрасными чувствами, в ней целый букет чувств, поэтому она мне очень, просто очень понравилась. Чем больше чувств, тем сильнее притягивает картина, поэтому эту забрали бы сразу же. А вот картина леса несла бы просто прекрасное чувство красоты матушки-Земли. Может оно и не такое глубокое, но оно будет, и поэтому я уверена, что эту картину леса то же  забрали бы, но не сразу. В конечном итоге, забирают чувства, а не саму картину, но если это любовь, вряд ли в нашем мире ее кто-нибудь заберет себе. Джон, милый, ты что-нибудь понял?
Что-то я понимал. Нет, они в этом мире не были юродивыми, скорее какими-то благими, чувственными, непонятными, но хорошими, в последнем я не ошибался. Лара положила меня на лопатки, если бы ни она, я бы никогда не разгадал загадку тех трех картин в моем понимании. Но у нее было все понятно, вернее ей, но пока еще не мне. Я просто еще не мог осознать их жизнь и не мог представить, как можно жить одними лишь чувствами. Да, на озере я просто отключился, наверное, немного сошел с ума, растворился в пространстве и времени, но я тогда думал, что причиной были воспоминания о моей молодости. Сейчас я все больше осознавал, что даже в детстве, в том грязном лесу, куда мы ездили с отцом, озеро или болото всегда притягивало меня сильнее, чем что-либо еще. А вспомнив свои планы на пенсию, я не представлял себе жить на природе, но без какого-нибудь водоема рядом. Просто, я этого не осознавал всю свою жизнь, а теперь вдруг понял, что в этом Лара была права. Я вспомнил ее подсказку и задумался. Почему я любил своих детей? Потому что я присутствовал при их рождении, я воспитывал их, они были плотью от моей плоти. Что же, значит, я их не любил? Быть того не может! А Кэт? Я мысленно перечислял все, за что я ее любил, и почему так рвался к ней назад. Но получалось, что и ее я не любил.
- Лара, - не выдержал я, - может ты и права во многом, но свою жену и детей я всегда любил и люблю. Да, я знаю за что, но это не значит, что я их не люблю, здесь ты неправа.
- Любишь! – Лара даже подскочила. – Ты их любишь, не терзайся, Джон, и не сомневайся. Просто у нас с вами разные взгляды на это слово. Ты их очень любишь вашей любовью, но у нас любовь это гораздо огромнее, это вершина всех наших чувств, это…. – она не могла подобрать слово. – Позже ты все увидишь и поймешь, если захочешь. Сейчас что бы я ни говорила, тебе не понять, ведь ты все воспринимаешь головой, а настоящая любовь бывает только от сердца, в этом и есть разница. Я верю, что ты найдешь свое сердце, ты и не заметил, как ты уже отправился на его поиски бессознательно, а значит, обязательно найдешь, очистишь и отмоешь. Вот тогда мы вспомним этот наш разговор, а может и вспоминать не надо будет. Просто в один день ты все поймешь, и этого будет достаточно. Джон, послушай меня, я возвращаюсь к трем картинам, и если ты заметил, я сказала, что поле цветов и лес заберут на Ирите, раньше или позже. Ты понимаешь, к чему я веду? Ты уже нашел то, что даже и не надеялся найти. Если твои картины кому-то нужны, значит и ты нужен этому миру. Ты искал профессию или хобби, ты перебрал в уме все, что мог, а нашел, случайно раскрыв сердце. Ты должен рисовать, ты это любишь, и раз люди забирают картины, они нужны им. Разве это не то, о чем ты думал, что искал? Любить то, чем ты занимаешься, а излишки просто дарить остальным.
- Ты так думаешь? – покосился я на нее. – Так это что будет, занятие или хобби?
- А какая тебе разница? Главное не как это назвать, а что ты несешь внутри этого названия. Милый, я от души тебя поздравляю! Я счастлива за тебя, я…. – И тут она просто заплакала.
Мне опять стало нехорошо, терпеть не мог, когда женщина плачет. Но, похоже, что Лара плакала уже два раза от какой-то радости или счастья, а я их просто не замечал, она радовалась за меня и плакала, а Кэт всегда радовалась за мои успехи искренне и не меньше, но никогда не проронила и слезинки. Наверное, Лара была гораздо эмоциональнее и чувствительней. Но для Кэт я был любимым, мужем, отцом ее детей. Кем же я был для Лары, чтобы за меня плакать? Это был неразрешимый вопрос, или пока неразрешимый.
ГЛАВА 11. Жить или вживаться.
Завтра я все же написал картину в лесу, быстро, за полдня, а Лара отнесла ее на Ирит. Потом она вернулась с деревянной рамочкой, и повесила картину поля цветов у себя над кроватью.
- Стоит, - насмешливо сказал она, вернувшись. – И будет стоять. Так не лучше ли ее отнести в город?
- Делай, как хочешь, - махнул я рукой, поняв, что она говорит про картину с озером.
- Кстати, ты мне так и не показал, как же плаваете вы. Не хочешь сходить на озеро? Может, и картину напишешь?
- А зачем, если она никому не достанется? Тем более, не люблю рисовать одно и то же. И еще, я понял, что какую бы картину озера я не нарисовал, мне лично она не заменит ни живого озера, ни моего личного присутствия возле него.
- В этом я согласна. Ты же заметил, как я любуюсь твоей картиной поля цветов, но на само поле я так и хожу, и буду ходить. Ты – водяной, я - цветочная. Это прекрасно, когда все разные. Пошли, я хочу увидеть, как ты плаваешь.
Уже у озера я задумался: в брюках, и даже в шортах плавать неудобно. Но на голыша я еще не созрел. Впервые, я скромно снял перед Ларой брюки, оставшись в одних трусах, и полез в воду. Она тоже зашла в воду по колено и наблюдала за мной. Сначала я проплыл брасом, потом кролем. Немного отдохнув, я решился вспомнить баттерфляй, а уж потом закончил на спине. Сердце у меня выскакивало, но Лара хохотала и хлопала в ладоши.
- Ты что, с дельфинами родился? Глазам не верю, как это так можно?
- Сейчас уже совсем не то, посмотрела бы ты на меня в молодости, - я выходил из воды, улыбаясь и пытаясь отдышаться. – А у вас, вообще, есть спорт?
- Какие-то соревнования бывают, но у нас другой подход к тому, что вы называете спортом. Да, мы следим за нашим телом и поддерживаем его. Но мы не сторонники перенапряжений, а у вас спорт это выжимание пота из последних сил. Поэтому ваши спортсмены сгорают молодыми. Но в твоем случае, нам бы пригодились твои навыки, ты плаваешь так быстро! Иногда приходится спасаться от каких-нибудь животных или рыб, которые водятся в реках и морях, вот тут бы твоя скорость пригодилась. И спасателям тоже. Думаю, что у тебя есть перспектива, но это отложим на потом.
- А это чем было бы, хобби или занятием?
- Ты бы пловец лучше на мне попробовал, если научишь, то и других сможешь, а то вопросы глупые задаешь.
- Научу, ты – способная, а вот когда ты меня языку-то учить будешь? И вообще, надо и рисовать, и учить тебя плавать, и язык, и разговоры с вопросами? Думаешь, нам хватит времени? На простую жизнь времени уже не хватает.
- Времени не существует, его не хватать не может, просто спешить не надо. Завтра встанем, что тебе захочется, то и сделаем. Если день не кончится, сделаем еще, и так далее. А можно и по-другому, по приоритетам. Язык – это важно, твои упражнения по отключению головы тоже, плаванье может подождать, рисовать тебе никто в шею не гонит. Делай выводы.
- Последнее мне кажется целесообразнее. Без языка не будет плаванья, только если с тобой, и обучения телепортации тоже. Очень важно. Второе я еще не понимаю, но тебе верю, раз говоришь, значит надо. И отдыхать надо. А вот рисование, хоть иногда буду продолжать, а то забудется, необязательно полдня на него тратить. И тебе же надо за цветами ухаживать. Значит, договорились?
Уже темнело, и мы босиком вернулись домой.
Назавтра, позавтракав, я предложил Ларе заняться языком.
- Прекрасно, - кивнула она. – Только выбери себе место. Забегая вперед, отвечаю на твои вопросы: не будет ни учебника, ни ручки, ни бумаги. Ты же хвастался своей головой, вот и заставь работать ее на полную катушку. Для вас это чистое запоминание, и здесь нужна концентрация, не думаю, что ты найдешь ее на озере, там для тебя лучшее - это расслабление головы. Для запоминания мы какому-нибудь новому для нас слову даем свою окраску, а сочетаний цветов неограниченное множество. Лично я так и выучила ваш язык.
- У вас нет бумаги? – удивился я. – Даже ручки?
- Все у нас есть, только в малых количествах, нам они просто не нужны, больше годятся для ученых. Джон, даже уча наш язык, я бы советовала делать это нашими же способами, но если не удастся, то просто включи память своего мозгового компьютера.
Я задумался. Нет, языки мне всегда давались легко, а думал я о месте для занятий, Лара была права. Раз без записей и словарей, надо напрячь память.
- Лес, - наконец сказал я. – Там и тихо, и большие деревья меня как-то охлаждают, а кислород благоприятно влияет на работу мозга. Только с вашей методикой я незнаком, можно я по-нашему?
- Тогда пошли, - улыбнулась Лара, ничего не ответив.
В лесу я выбрал тень: не полянку, а место под кроной огромного дерева, не углубляясь в чащу. Сам урок был проще простого: Лара называла слова, что они значат, а я их просто запоминал. Но к обеду моя голова уже переполнилась, и я попросил перерыв. Мы пообедали, а потом разошлись. Я пошел к озеру, а Лара – к своему любимому цветнику. Сначала я искупался, а потом сел в том месте, где я рисовал картину, долго смотрел, а потом закрыл глаза. Картинка еще стояла передо мной, и мысли о ней, о ее деталях сновали туда-сюда. Но в одно мгновение, будто все исчезло, я почувствовал свободный от мыслей покой, только лишь чувства красоты и безмятежности грели мое сердце. Несколько секунд я так и сидел, но очередная мысль прервала такое хорошее начало. Я собрался и отмахнулся от нее. Прошло еще несколько секунд до следующей мысли. Так все и шло. Где-то около часа я сражался за этот покой в голове, пока не устал. Но, я все равно почувствовал результат: без перерывов я смог просидеть секунд десять, действительно ни о чем не думая. Мне показалось этого достаточно для начала. Десять секунд за день, это минута за неделю, но я верил, что дальше будет лучше. Пять минут за месяц, или час за год. Год?! – это меня не устраивало. – Надо будет вернуться сюда к вечеру и тренироваться еще.
Я постирал белье и пошел назад. В доме я увидел кучу новых фанер и баночек с красками: Лара в мое отсутствие обо мне позаботилась. Я не стал отрывать ее, взял одну фанеру и краски, и пошел, куда глаза глядят, просто по нескончаемому полю. По дороге я встречал яйца, но как я их ни вертел в руках, какое из них оплодотворенное, а какое нет, я так определить и не смог. Я шел и шел, пока не наткнулся на корову. Она лениво на меня посмотрела, и продолжила жевать траву. Устроившись поближе, я постарался нарисовать картину безграничного живого поля с живой коровой на переднем плане. Любил ли я коров? Эта была первая, которую я видел живьем, а не на картинках или по телевизору. Но по мере того, как я ее рисовал, мне вдруг захотелось подойти к ней и просто ее погладить. Корова только подняла голову, но не сделала ни шагу. Я гладил ее спину, голову между ушей и даже морду, пока в один момент она не заехала мне по руке своим хвостом. Нет, я не обиделся, а просто улыбнулся. Это было какое-то ручное, и такое безобидное животное.
Вернувшись, я продолжал рисовать, но корова стала мне как-то ближе. Через час, медленно сдвигаясь, она уже отдалилась от меня, но я уже заканчивал. Мне показалось, что поле мне не удалось, оно было мертвым, но на самом деле, оно все-время двигалось из-за дуновения ветерка, оно было живым, и я это видел. Мне понадобился час, пока я многое поменял. Осмотрев картину, я встал, и, собрав краски, двинулся к дому.
До захода солнца еще оставалось несколько часов, и я не знал, куда их деть. Но вспомнив об озере, я оставил вещи и опять пошел к нему. Я сел на то же место, опять оглядел озеро и закрыл глаза. Началась прежняя борьба с мыслями. Я просто удивлялся, откуда они брались так настырно и настойчиво. Я начал считать в уме, сколько времени я мог находиться без них, счет не сбивал мой покой, он не был мыслями, он просто автоматически звучал в голове, я не думал о нем, ведь он не был мыслью, и эта методика показалась мне хорошей. Я считал только мгновения, когда я действительно ни о чем не думал, а поймав себя на какой-то мысли, отгонял ее, и возвращался к последнему счету. Наконец, я продержался около двадцати секунд и облегченно вздохнул. Начинало темнеть, но я довольный вернулся домой, и все рассказал Ларе.
- Мне очень понравилась твоя картина: никогда не думала, что можно нарисовать корову в движении и живое поле. Молодчина Джон! Отнесу ее на Ирит?
Я, улыбнувшись, кивнул.
- И успехам твоим я рада, хотя не понимаю, сколько это двадцать секунд. Но сколько бы ни было, это твоя победа. Видишь, что все возможно?
- Спасибо. – Просто сказал я. – Только я бы хотел, чтобы ты у меня приняла экзамен по языку, вернее, то, что мы сегодня учили, самому интересно, как справилась моя память. На первый взгляд, язык не очень трудный, но я не обольщаюсь, ведь сегодня был только первый урок.
Из сотни слов, а запорол лишь пару, и Лара по-настоящему удивилась.
- А ты не обманул, память у тебя прекрасная. – Обрадовалась она. – Не раскроешь секрет твоей системы?
Я понял, о чем она спрашивает, но системы у меня не было. Хотя….
- Некоторые ваши слова далеко или близко созвучны с нашими, может просто какой-то слог созвучен. Видимо память так и запоминает: по-нашему так, а, по-вашему, надо здесь добавить, а это отбросить. Вот, наверное, и все. Главное ведь результат?
- Результат великолепный. – Заулыбалась она. – А главное, что ты сегодняшний день провел более гармонично, чем другие. Отключение головы – это психологический тренинг. Картина – это сердечный или душевный труд, ведь ты смог передать в ней несколько чувств. А я зык – это чистая тренировка ума, судя по твоей системе. Тебе не хватило только самого главного, любви. Но ты научишься и ее находить каждый день, вернее, она сама тебя найдет.
- А озеро? – не понял я. – А любовь?
- Да, какое-то время ты им наслаждался, но для другой цели, для выполнения какой-то задачи, это наблюдение было с условием, а для любви условий нет, никаких. Трудно уловить разницу, правда?
Я кивнул. Лично я ее не видел и не чувствовал. Что просто сидеть у озера, что рисовать с него, или расслабляться, для меня было одним и тем же, ведь в трех случаях я находился в одном и том же месте, а озеро, как она сказал, я полюбил. Но то были уже их понятия или клинья, я не стал продолжать тему.
- Кстати, - вспомнил я, - ты говорила, что мне надо будет посещать школу, чтобы освоить телепортацию. Эта школа, она что, в километре отсюда? Если далеко, то, как же мне ее посещать?
- Хороший вопрос, - Лара застыла в раздумье, - для нас легкий, для вас…. Ты когда-нибудь слышал про астральные путешествия, или выход в астрал? По-моему у вас это так называется.
- От жены, - вспомнил я. – Это как бы душа выходит из тела и может летать, где захочет? Кэт говорила, что это уже довольно широко развито и даже подтверждено, хотя я не верю.
- Тогда придется! – Засмеялась она. – Нет, это не еще одно задание, наоборот, это облегчение твоей учебы по телепортации. Ведь переносятся и душа, и тело одновременно, а если переноситься душой ты научишься у меня, то с телом ты окончишь школу гораздо быстрее. Разве это не экономия времени? У тебя же мозги всегда экономят.
- Не подкалывай. Мои мозги только что доказали тебе, как быстро они могут все запоминать. – Я замялся. – Ну, если Кэт говорила, что даже в нашем мире такое умеют многие, то я и в себя могу поверить. А что делать? Конкретно.
- Ох уж эта твоя конкретика! Придется немного меньше спать и сдвинуть наши постели. Лучше всего учиться в темноте и ночью, в полной тишине. Будешь стараться делать то, что я буду говорить, а потом видно будет.
- Как скажешь. Начнем сегодня?
Наконец мы легли спать, вернее, подготовились к новой для меня учебе, сдвинули наши кровати и погасили свет.
- Ты должен расслабиться и думать только о релаксации. – Услышал я рядом ее шепот. – Начинай расслаблять свою голову, лицо, шею, тело, ноги и руки, только не спеши. Показателем полного расслабления станет то, что ты их не будешь просто чувствовать.
- А как это сделать? – шепнул я.
- Просто думай, представляй, как каждые части, и органы твоего тела полностью отдыхают, расслабляются, исчезает физическое напряжение. Когда почувствуешь такое состояние, шепни, а пока – молчок.
Я долго старался расслабиться, и многое мне удалось, но вот вдох и выдох всегда создавали помехи животу и груди, и с ними справиться не удалось, они шевелились. Поборовшись еще немного, я просто уснул.
ГЛАВА 12. Месяцы.
Так прошел месяц, об этом мне говорили камушки в моей ямке, иногда я их пересчитывал.
Результаты были, но они меня полностью не удовлетворяли, мне казалось, что все можно было сделать быстрее, но винил я только себя. Лара была прекрасным учителем, она никогда не сердилась, не обижалась, а уж если объясняла, то, как бы ставила себя на мое место, и рассказывала своими словами, иногда просто детским языком. Доходило многое, но не все.
У озера я отключался уже на полных десять минут, и с каждым разом делать это становилось все легче. На ее языке мы недавно уже начали говорить, и она никогда не смеялась над моими ошибками, поправляя их корректно и будто вскользь. Я написал еще полтора десятка картин, и Лара заверила, что все их разобрали, хотя я уже не искал особых мест, рисовал все подряд: и ручей, и даже кур, и солнце, встающее из-за деревьев, короче, все, что мне просто нравилось или попадало мне на глаза. Расслабляться я все же научился, даже живот уже не мешал, но выйти из тела мне никак не удавалось.
- Джон, самая главная ваша ошибка, это страх не вернуться обратно. Пока ты не переборешь его, у тебя не получится. Посмотри, даже у вас тысячи выходят каждую ночь, и все возвращаются.
Я это понимал, но дело дальше не двигалось. А ведь предстояло еще научиться перемещать и тело в пространстве, и это меня тревожило.
Жизнь текла своим чередом, каждый день был заполнен, но Лара всегда находила хоть пару часов просто на отдых или разговоры. Я боялся, что мне надоест, но не замечал времени, очень уж все было ново и насыщенно.
И еще одна новость: однажды Лара повела меня на озеро и показала мне лодку. Она была небольшая, но деревянная, с какими-то странными веслами и плоским дном. Но это была самая настоящая лодка, с того дня хоть час мы плавали с ней по озеру. Арзар, ее сосед сдержал слово, и я попросил Лару горячо поблагодарить его и от моего имени.
- Сам поблагодаришь, когда разговаривать научишься.
Странно, но такая беспечная жизнь затягивала, не надо было никуда спешить, никаких забот, кроме учебы, ни проблем, ни графика. Время действительно терялось, вставали утром, а спать ложились поздно вечером, если не ночью. Еда всегда была в изобилии, Ирит действительно не пустел, да и кое-какие предметы или вещи всегда появлялись в доме после Лариной отлучки. Живи – не хочу, да и только! Забыл ли я свой мир? Конечно, нет, особенно Кэт. Это она мне придавала силы, чтобы учиться осваивать все, что мне здесь могло понадобиться. Но и наши отношения с Ларой понемногу стали меняться, вернее, мои. Мне казалось, что я стал как никогда болтливым, ведь я уже без страха или стыда рассказывал ей обо всем, что со мной происходило, даже о моих чувствах. Такого с Кэт не было. Нет, не было и секретов, просто мы делились тем, чем хотели, а о том, что не хотели, никогда не обронили ни слова. Здесь же все было честно и открыто, Лара подбивала к этому, одобряла, помогала. Если бы кто-то записал на видео один мой день с разговорами вместе, я бы первым себя не узнал бы.
Но, несмотря на воспоминания о Кэт, и обо всем моем прошлом мире, я чувствовал себя здесь прекрасно. Никогда еще не было столько безмятежности, свободного времени, чтобы прочувствовать красоту природы, да и самой такой природы там, в нашем мире, я вспомнить не мог. Я действительно стал понимать, что значит наслаждаться жизнью, а не проживать ее. Но я четко понимал, что я просто еще вживаюсь.
Прошло несколько дождей, но и это было прекрасно! Все сияло, умывалось, стряхивало капельки, радовалось дождю. Это нельзя было не почувствовать, хотя в той жизни дождь не был приятен, он просто мешал. А здесь я просто стоял под теплым дождем, даже сбросив рубаху, и впитывал это новое для меня наслаждение.
Таким же темпом пролетели еще два месяца, или немного больше, пока в один день мне все же удалось полностью выключить голову без перерывов на час и пять минут. Это была победа, и мы отпраздновали ее богатым ужином, хотя и без мяса. А через неделю, однажды ночью, я действительно куда-то полетел, это было непередаваемое ощущение. Сначала я вдруг увидел себя лежащим на своей кровати, но смотрел я откуда-то сверху, из-под потолка, скорее всего. Это было странно видеть свое тело, которое спокойно отдыхало или спало, и даже дышало. Но я же его видел? А потом меня куда-то понесло, высоко над деревьями, полями, лесами и реками. Я не чувствовал ни тепла, ни холода, просто парил с абсолютной безмятежностью. В тот раз я вернулся быстро, а наутро сразу же рассказал Ларе о случившемся.
- Видишь? Я не зря в тебя верила, поздравляю! Теперь двигайся дальше, летай дальше, выше и ниже, всматривайся в детали, даже в лица людей, задавай себе цель куда лететь, и что ты там хочешь увидеть. Развивай, раз тебе удалось в себе это открыть.
- Но я просто не знаю, может это был сон? Может, я выдаю желаемое за действительное? Хотя сны я редко помню, а этот полет запомнился.
- Не мучайся, я тебе подскажу. Сны всегда размазаны, ты помнишь, что с тобой было и на этом все, если еще вспомнишь. А вот в астральном путешествии ты запоминаешь все детали, цвета, выражения лиц, что где располагается и как. Короче, все до мельчайших деталей. Это уже не может быть сном, доказано, и утром твоя память не стирается. Сейчас ты мне все рассказал, как было, и я знаю, что это был не сон, точно знаю, уверена. Но раз так, я тоже тебе сделаю сюрприз: нас пригласил на ужин Арзар, мой сосед. Это будет для тебя настоящим экзаменом по языку, ведь твоего он вообще не знает. А заодно и поблагодаришь его за лодку, если, конечно, захочешь.
- Значит, мы идем в гости? Первый раз! – я заметно заволновался. – А подарки? Что ему подарить, ведь в гости с пустыми руками не ходят.
- У нас такого правила нет, даже не думай об этом. – Она с интересом на меня покосилась. – Экзамен-то выдержись?
Но в этом случае не только язык был для меня экзаменом, но и сама встреча с абсолютно посторонним для меня человеком, который даже сделал и подарил нам лодку.
Мы отправились в гости задолго до того, как солнце село. Путь шел направо от дома, куда я еще не ходил. Лара настояла, чтобы мы шли босыми, но я этого не боялся, просто мне казалось, что так будет не совсем прилично. Шли мы долго, но по мере приближения вокруг появлялось все больше пчел, и я старательно обходил небольшие островки клевера, куда они тоже садились, я боялся наступить на какую-нибудь пчелу и получить жало в ступню. Прошло боле двух часов, и вдалеке я увидел какие-то деревянные строения, я недалеко от них – невысокого, но шире меня в плечах пожилого мужчину, примерно моего возраста. Пчелы вокруг летали, не переставая, но вели себя мирно.
- Здравствуйте, Джон! – добродушно улыбнулся Арзар. – Так вот вы, какой человек из другого мира? – он с любопытством осматривал меня, но с такой добротой, даже нежностью в глазах, что мне стало немного не по себе.
Я протянул руку, и мы обменялись крепким рукопожатием.
- Тогда идемте в дом, все готово. – Он почти повернулся, но в этот момент я почувствовал и даже заметил краем глаза, что какая-то пчела все же села на мою левую руку повыше локтя. Реакция была мгновенной, я хлопнул правой рукой, и пчела упала куда-то вниз. Арзар вдруг остановился, и его лицо резко поменялось: я уловил в нем какую-то печаль, даже странную боль. Лара тоже стояла как вкопанная.
- Джон, она что, тебя укусила? – негромко повернулась она ко мне.
- Нет, - мне стало неловко, - просто в нашем мире пчелы кусаются, это была автоматическая реакция, а что?
- Ты же убил ее. Убил не за что.
Тем временем Арзар нагнулся, нашел пчелу и поднял ее за крылышко.
- Она умерла, - тихо произнес он. – Подождите, я похороню ее сначала.
Я ничего не понимал, но внутренне мне стало нехорошо. Лара тоже не смотрела на меня, я почувствовал себя каким-то злодеем, что ли. Подумаешь, одна пчела из тысяч, а то и больше? Я же не специально.
Арзар не ушел далеко, он опустился на колени, и медленно положил пчелу под какой-то листок клевера, бережно накрыв ее другим, и водрузил сверху маленький белый цветочек. Минуту он мочал, а потом поднялся.
- Извините меня, - я выступил вперед, озираясь одновременно на Лару и Арзара. – Честное слово, я не хотел делать этого, просто автоматическая реакция из моего мира, там, если пчела или оса садится на тело, то в большинстве случае жалит. – Я смотрел на их потухшие лица, и мне было обидно, больше всего за себя, но и за их реакцию тоже.
- Не переживайте, Джон, я вас не виню. – Наконец промолвил Арзар. – Пчелы умирают и по другим поводам, это была простая случайность. Пойдемте в дом. – Он пошел вперед.
- Лара, ну пойми же, я не хотел, это была неосознанная реакция. – Шепнул я ей на ухо.
- Если бы кто-то сломал мой цветок, я бы тоже так отреагировала. – Тихо сказала она. – Никто тебя не винит, просто жалко пчелу, Арзар помешан на них.
Уже в доме мне показалось, что недавний инцидент был забыт, все вели себя естественно. Стол был заставлен салатами из овощей, а неподалеку стояло блюдо с фруктами. Дом Арзара мало чем отличался от нашего: все так же просто, может мебель красивее, и сама обшивка дома была отделана изысканней. Он разлил всем еще теплое молоко, и мы выпила за встречу и знакомство.
Потом хозяин меня долго расспрашивал о нашей жизни и о моих ощущениях здесь, в его мире. Наверное, я отвечал скуповато, или с акцентом, но он добродушно улыбался и не сделал ни одного замечания. На мои ответы о моем мире иногда он грустно качал головой, будто осуждая, или не понимая. Но ни одного слова критики он так и не произнес.
После ужина он повел нас в огромный сарай, где была его мастерская. В нем стояло несколько странных станков, деревянные, и лишь кое-какие части то ли металлические, толи каменные, например дисковая пила. Она была такая тонкая, что я, наконец, понял, почему я не увидел опилок. Вместо них на полу лежала просто деревянная пыль, а в углу сарая стоял мешок, забитый доверху этой пылью.
- Отношу на фабрику, где делают бумагу, - пояснил он, заметив мой интерес к мешку. – У той семьи такой мини заводик, ведь много бумаги никому не требуется. А за домом у меня есть озеро, там плавают бревна. Я хожу в лес, там есть деревья с очень твердой древесиной. Изредка они ломаются, падают или засыхают. Я приношу эти стволы и пускаю их в озеро, а когда они, наконец, набираются воды и тонут, я достаю их. Такая древесина почти как камень, она пользуется большим спросом, я сам делаю из нее любые заказы.
- Кстати, - я не представлял, как он тащит из леса стволы деревьев, но потом вспомнил, что они умеют пользоваться левитацией. – Огромное вам спасибо за лодку, прекрасное создание, и ни капли воды не протекает.
- Я всегда стараюсь все делать на совесть. – Улыбнулся он. – И вам огромное спасибо, лодки редко заказывают, мне доставило огромное удовольствие с ней повозиться.
Скоро мы начали прощаться, ведь уже было темно.
- Не беспокойтесь, идите спокойно, пчелы уже спят, - сказал он нам на дорогу. – И приходите когда хотите, даже без повода. Джон, если вы захотите построить себе отдельный домик, я вам помогу, у меня все для этого есть, только сообщите.
Я пожал ему руку, а Лара на секунду прижалась к нему щекой, видимо такой у них был обычай, ведь один раз она так сделала и со мной.
- Молодец, что не попросил его показать свои улья, - сказала Лара, когда мы возвращались. – А вообще ты умница, Джон, насчет языка, тебя уже можно выпускать в свет. – Она улыбнулась.
- Это ты молодец, ты же меня учила. А с пчелой вышло совсем неловко, я рад, что вы мне поверили, что я это сделал не специально, неосознанно.
Она промолчала.
ГЛАВА 13. Наконец-то!
Прошло еще несколько месяцев, пока в один день я не почувствовал, что не просто могу выходить из тела и летать, а перемещаться сознательно, в заданном направлении, даже опускаться за землю и ходить по ней. Это стало для меня настоящим развлечением, и, возвращаясь из очередного путешествия, я все рассказывал Ларе, до мельчайших подробностей. Но была или осталась одна загвоздка, все, что я видел, кроме природы, было для меня очень необычным, и даже мельчайшие подробности не прибавили мне веру, что так в действительности оно и есть. Я ничего не мог потрогать руками и ни с кем не мог поговорить. Сомнение, что это просто какой-то спланированный сон, не покидало мое сознание, хотя находясь среди людей, мне казалось, что я слышу и понимаю их речь, но в этом тоже была загвоздка, я понимал их слова, целые предложение, но то, о чем они говорили, не совсем укладывалось в моем разуме. Смысл я не улавливал, или попросту не понимал.
Но в один день Лара меня обрадовала.
- Джон, ты много добился, и теперь тебя можно отправить на учебу по левитации.
Я не сдержался и просто чмокнул ее в щеку.
- Странный жест, - удивилась она, - но с хорошей энергетикой. Так вот, когда стемнеет, я покажу тебе и объясню, где твоя школа. Я уже обо всем договорилась. Сначала попробуй ее найти, это не сложно.
Вечером мы вышли из дома и уставились в звездное небо.
- Видишь ту звезду? – показала она куда-то далеко. – Над горизонтом она самая яркая. Постарайся запомнить ее.
Я оглядел небо, и понял, о какой звезде она говорила. На всякий случай я запомнил, и какие звезды ее окружали.
- Полетишь прямо на нее, пока не увидишь огромную широкую реку. Зависни над ней и поверни налево. Двигайся вдоль реки, совсем недолго. Увидишь под собой небольшое село, дома построены близко друг от друга, там и спускайся. Все дома деревянные, только у одного крыша из соломы, он-то тебе и нужен. Внутри увидишь старика с бородкой, это твой учитель. Не знаю, сколько сейчас у него учеников, но если даже ты будешь единственным, он тебе даст урок. Все, что тебе потребуется, это просто слушать его и делать то, что он скажет. К сожалению, тебя он слышать не будет, поэтому вопросов не задавай. И постарайся осмыслить его слова, поверить в них, это тебе очень поможет.
- А время? – вдруг спросил я. – У вас же нет часов.
- И не надо. Смотри сюда, - она показала рукой на другое место на небе. – Как только Луна приблизится к этому созвездию, можешь улетать. – Я старался запомнить и это. – Сегодня я тебе покажу, а потом будешь делать все сам.
Мне стало страшно, то есть, немного не по себе.
- А может вместе? – с надеждой спросил я.
- Не хочу вам мешать, - категорически ответила та. – У нас так не принято.
Мы поужинали, и я с трепетом стал ждать.
- Идем, - наконец, позвала Лара, и мы вышли из дома. Я следил за ее взглядом и узнал созвездие, Луна была очень близко, но не рядом.
- Можешь начинать расслабляться, твой первый вылет на учебу не за горами. – Улыбнулась она. – Тебе нечего бояться, если что, просто вернешься как всегда, а завтра повторим.
Хорошо было сказать! Я лег на кровать и постарался расслабиться, но не тут-то было. Сердце колотилось, а мысли о первом уроке просто забивали голову. Я собрал силы, отгоняя мысли, и лишь через полчаса или около того, полностью расслабился. Я вылетел из дома и заметил стоящую у двери Лару, она смотрела на звезды, но меня не видела. Яркую звезду над горизонтом я нашел быстро, а уже через несколько мгновений притормозил у огромной реки. Свернув налево, я уже скоро висел над десятком домов, сбившимся в кучку, и приземлился. Дом с соломенной крышей я нашел сразу и вошел через стену. Несколько горящих свечей отбрасывали свои отблески на одиноко сидящего старика с бородкой, но больше в доме никого не было. Пол был покрыт соломой, те же свечки, старик и все. - Сюда бы вместилось человек двадцать, - подумал я. – Но, раз я один, тоже неплохо.
- Ну, вот, - неожиданно начал старик, - я приветствую вас, Джон и Гурт, добро пожаловать.
Я оглянулся, но кто такой Гурт так и не понял.
- Вы не видите, друг друга, потому что оба прибыли сюда без ваших физических тел. Я же здесь присутствую полностью. Вы будете меня хорошо слышать, а я вас нет. – Его голос был почтителен, добродушен, но и сдержан одновременно. – Но, не волнуйтесь, перед вами здесь побывали уже тысячи учеников, и, в конце концов, все увидели друг друга, или многие, ведь конечной целью будет ваше здесь появление полностью, как и я. Кто-то закончит раньше, другой позже, но со мной закончили все. Да, я забыл, меня зовут Акрут, но это просто для информации. Мы будем собираться здесь в такой же момент, но через ночь. – Он тоже не говорил о времени. – Садитесь поудобнее и расслабьтесь, вы здесь как у себя дома.
Я еще раз невольно огляделся, а потом сел на солому, поджав под себя ноги.
- То, чему я буду вас учить, это не левитации, способность к ней уже заложена в ваших генах. Я просто буду помогать вам ее совершенствовать до тех пор, пока она не станет для вас как обыденная ходьба, прыжки, купание в реке. Создатель дал нам все, намного больше, чем простая левитация, но каждый дар надо сначала найти, а потом развить. И сегодняшний урок мы начнем с простой беседы.
Старик говорил долго, около часа. Он разжевывал мне, вернее нам, что левитация – это проще простого, что сперва надо побороть страх и мысли в своей голове о трудности или даже невозможности оторвать наши физические тела от земли и перенести их в любое другое место. Я слушал его внимательно, понимая, вроде бы все, но причем здесь была левитация, если я пошел в школу по телепортации?
- Если вы научитесь своей энергией и мыслью поднимать и передвигать тяжелые предметы, - вдруг сказал он, будто читая мои мысли, - что вам будет стоить поднять свое тело и перенести его в любую точку планеты? Принцип одинаков, а ваше тело почти ничего не весит. Посмотрите вокруг, люди переносят стволы деревьев, глыбы камней, даже свои дома одной лишь мыслью и почти моментально. В этом весь фокус, хотя никакого трюка здесь нет, это ваша способность, всех и каждого.
Еще через час, когда я уже возвращался обратно, мне вдруг полегчало, видимо какие-то слова старика меня успокоили, хотя до конца я не представлял, как такое можно делать, и получится ли это именно у меня, за невидимого Гурта я, почему-то не сомневался.
Лара, оказывается, не спала, а выслушав меня, просто улыбнулась.
- Главное – поверить, а потом уже точно получится, а вот веры в тебе я не чувствую. Пока не сладишь с умом, результатов не получишь, я ведь тебя предупреждала.
- Вера есть, - задумчиво сказал я. – И в моего невидимого напарника я верю, и в тебя, ты же все время исчезаешь. Одно мне мешает: я же не из ваших.
- Джон, ты должен забыть об этом! И вы, и мы созданы по одному подобию, Создатель не обделил никого, ну почему ты мне не веришь?
- Тебе? Просто мне самому не верится. – Грустно сказал я. – Но я буду посещать школу, и буду стараться поверить, обещаю.
Через ночь я опять сидел перед стариком.
- Давайте, начнем, - улыбнулся он. – Заострите свое внимание на одной любой соломинке, которая лежит перед вами, это будет вашим предметом для обучения, выберете, которая покороче и легче. Вы не можете ее взять в руки или поднять, у вас есть только астральное тело, но и оно связано с вашим физическим, эмоциональным, и даже с ментальным телом. Ваша задача отодвинуть ее от себя, или придвинуть соломинку к себе. Как? Очень просто. У вас есть мысль, и она несет энергию, и многие иные энергии вас просто переполняют, собственные, земные и космические. Соберите, сконцентрируйте все, что вы имеет, или в руках, или в глазах, или в голове. Это будет огромный сгусток энергий! Если не хватит собственной, подключитесь к земной или космической. А энергию можно как поглощать, так и излучать. Соломинка тоже несет энергию, но гораздо слабее вашей. Используйте это преимущество, сделайте выброс, или взрыв сконцентрированной энергии по направлению к соломинке, и она отодвинется, хоть на пол пальца. Или поглотите, притяните ее слабую энергию, как магнит, и тогда соломинка сдвинется к вам. Почувствуйте ту точку, которая вам удобней, для концентрации всех видов энергий, и вы ее найдете. Скажу по опыту, чаще используют руки, реже взгляд или голову, то есть мысль. Но это не имеет никакого значения. Ну, давайте же!
Я уставился на мою соломинку как баран на новые ворота. Я пялил глаза, даже что-то про себя нашептывал, тужился и закрывал глаза, но соломинка лежала там же. Прошло четверть часа, пока я полностью не выдохся.
- Не получается, - это был даже не вопрос, а спокойное утверждение учителя. – Ни у кого не получается с первого раза. Почему? Ни ваша, ни земная или космическая энергия невидимы. У вас работает только голова, а она вам здесь пока не помощник. Чувство, вот что главное. Научитесь чувствовать сначала свою энергию, а потом и другие, и тогда вы почувствуете, где ее больше или меньше, тогда вы сможете ее собрать и сконцентрировать в одной точке. К сожалению, энергии только одной мысли из головы вам не хватит. Давайте-ка еще раз.
Я не мог понять, как это почувствовать энергию, и проделал то же самое, что и до того. Естественно, никакого результата не было, и у моего невидимого напарника тоже. Еще часа два мы безуспешно пытались сдвинуть наши соломинки, но тут учитель отправил нас отдыхать.
- Тренируйтесь и дома тоже, - спокойно сказал он. – Концентрировать энергию в одной точке. У вас получится, у обоих, я в это верю.
Вернувшись, домой я пристал к Ларе.
- Ты мне можешь объяснить, как почувствовать, эти чертовы энергии? Я почти верю, что они где-то есть, должны быть, но как их осознать и загнать в одну точку? Уму непостижимо!
- Есть, конечно, есть, Джон, только головой или умом ты их никогда не увидишь и не почувствуешь. – Она мягко улыбалась. – Они в тебе, вокруг тебя, они исходят от всего окружающего, от земли, солнца и неба, их бессчетное количество, а уж об их силе можно только догадываться. Поэтому, вспомни первое упражнение, то есть, прежде всего, отключи голову, она и только она тебе мешает. Может, тебе просто надо уединиться на природе, сесть на матушку землю, и чтобы на тебя попадали солнечные лучи, а вокруг тебя окружала девственная природа. Нет, сразу не получится, но в один момент ты почувствуешь много видов энергии, вернее, как они тебя заполняют. Не расстраивайся, я тебе говорила, что это дело не простое и не одного дня.
- Ладно, - махнул я рукой, пошли спать, утром попробую. – Хмуро сказал я и направился к своей постели.
Наутро я направился к озеру и уселся прямо там, где когда-то его рисовал. Мне было хорошо и приятно, я чувствовал, что что-то хорошее, красивое, родное заполняло меня, но представить это как энергию я почему-то не мог. Да, это были какие-то чувства, но какая эта энергия? Как ее представить или объяснить? Я просидел долго и, наконец, встал. Мне было хорошо, будто я впитал какую-то красоту и бодрость, и я направился на поиски Лары.
Я нашел ее на поле цветов, как всегда.
- Лара, а от цветов ты получаешь энергию, кроме естественного удовольствия? – спросил я ее.
- Еще какую! – улыбнулась та.
- А продемонстрировать можешь?
Она оглянулась, видимо ища глазами подходящий предмет, но ничего не нашла. Тогда она закрыла глаза и прямо у меня на виду стала медленно отрываться от земли. Я не верил своим глазам, но она приподнялась где-то на полметра и медленно опустилась обратно.
- Ну и дела! – я почесал затылок. – Так просто? А меня приподнять можешь? – В этот момент я почувствовал, как мое тело начало становиться как бы невесомым, а уже через мгновение, я просто оторвался от земли, болтая в воздухе ногами. Мне стало страшно.
- Опусти, - попросил ее я. -  Я чувствую себя воздушным шариком, который вот-вот взмоет в небо.
Она мягко вернула меня на землю и улыбнулась.
- Ничего сложного, Джон, такое можешь делать и ты.
- В том-то и дело, что не могу. Я даже соломинку не в силах сдвинуть.
- В силах, вот увидишь. Главное поверить и не разочароваться в себе.  Ты же ходишь, значит, какая-то твоя внутренняя энергия сгибает твои колени, заставляя сделать шаг, а потом другой. Ты можешь прыгать, значит, какая-то твоя внутренняя энергия может хоть на мгновение оторвать тебя от земли, и так далее. Ты не можешь этого не видеть или не замечать, хотя саму эту энергию ты не увидишь глазами, а почувствовать? Ты привык к ней, и не задумываешься, что что-то или кто тебя движет. Прочувствуй, найди ее, и все тебе удастся.
- Да уж, - грустно сказал я вслух. – Я пробовал и старался.
- Мало, значит. Пробуй еще, пока не получится.
И я пробовал, меняя места, целый день. Я сидел в лесу, у родника, просто на поле, и возвращался к озеру. Почему-то именно у озера я чувствовал какой-то прилив бодрости, я вскакивал и прыгал в воду, а выходя, прилив бодрости только увеличивался. Но выбранная мною маленькая соломинка, которая лежала передо мной, так и не сдвинулась.
Прошло еще, наверное, полгода. Я через ночь летал к учителю, но ни я, ни Гурт, так и не сдвинули и не придвинули наши соломинки. Морально я уже стал сдаваться, хотя и не показывал это Ларе. Но один день, вернее ночь, окончательно меня сломала.
ГЛАВА 14. Перемены.
В эту ночь учитель неожиданно рассмеялся и от радости захлопал в ладоши, я ничего не понимал.
- Молодец, Гурт, видишь, я вам говорил, что терпение доведет до результата. Твоя соломинка сдвинулась, запомни, заложи эту удачу, как первое бревно в строительство твоего нового дома. Главное – это сделать первый шаг, потом все пойдет гораздо легче.
Тут только меня осенило: - Гурту удалось сдвинуть соломинку!
- Теперь, можешь ко мне не летать на занятия, практикуйся дома. Сначала с соломинкой, потом выбери что-либо потяжелее, потом еще. Кода же ты сможешь сдвинуть что-то примерно твоего веса, прилетай опять, мы перейдем ко второму этапу, не сдвигать или притягивать, а поднимать в воздухе. Но вы увидите, что это уже будет намного легче. - Джон – он повернулся ко мне, - надеюсь, что успех твоего товарища даст тебе силы и веру в то, что все возможно, и я уверен, что скоро ты повторишь его успех. Я еще раз вас поздравляю, и можете сегодня возвращаться.
Да, я вернулся домой, но несколько раз сбился с пути.  Дал ли мне успех Гурта сил и больше веры? Нет, я был зол, просто взбешен от своего бессилия. Я вернулся темнее тучи, и сквозь зубы рассказал Ларе о происшедшем.
- К черту занятия! – Я ходил по комнате из угла в угол. – Ноги моей там больше не будет, можешь предупредить старика-учителя. К черту этот ваш мир, с вашими чудачествами, вместо того, чтобы использовать обычные краны и другую технику, вы двигаете бревна из леса какими-то только вам известными методами. Посмотрите на себя, отсталая цивилизация, неспособная создавать элементарную технику! – Меня понесло. – Теперь я понимаю тех, кто предпочел этот ваш остров, лучше жить в резервации, но зато в цивилизованном мире. Я уже сыт по горло, может и я попрошусь на остров, а пока… - я задумался, - если ты мне разрешишь, или кто там владеет этим, пожить одному на другом конце озера, я сам построю там шалаш или что-то наподобие, мне надоело все, что связано с вашим миром, я хочу не видеть и не слышать ваши чувственные заблудшие речи, я….. И краски можешь выбросить, никогда больше ничего не нарисую!
- Молодец, - внезапно сказала Лара абсолютно спокойным, даже добрым голосом. – Молодец что все выплеснул, иногда это просто необходимо. Думаешь, я тебя не понимаю?  - Она на мгновение задумалась. – Насчет места за озером – не беспокойся, можешь считать его своим, а вот насчет учебы, твой отказ просто меняет планы. Один ты не выживешь, ведь нужна еда. Вода ты сам знаешь где, а вот насчет пропитания…. Да, я помогала тебе и готова помогать и дальше, но помогать, - это не делать за кого что-то. Ты осваивался, обучался со мной, потом пошел учиться, а сейчас ты хочешь просто жить в нашем мире, ничего не делая, даже просто не учась. Что ж, можешь попробовать, только на Ирит будешь ходить сам….
- К черту ваши Ириты, - я негодовал, это было похоже на шантаж. – Как-нибудь проживу, может, рыбу поймаю или найду в лесу ягоды, плоды какие-нибудь, это же не против ваших законов?
- Не против, - подтвердила она. – Попробуй, я даже могу попросить Арзара построить тебе домик. И лодку забери, у меня ее никогда не было, и мне одной в ней нет необходимости.
- Да, пошел он с его пчелами, которые ему роднее всех на свете! Короче, разрешение твое я получил, за что тебе огромно благодарен. Сейчас я все равно не усну, а до рассвета недолго, короче, я собираю свои вещи и пойду, пока доберусь – уже начнет светать. Спасибо тебе за все, но это – не мое. Если решишь отправить меня на остров – отправляй, брыкаться не буду.
Я собрал небольшую кучку одежды и, хлопнув дверью, вышел из дома. Бешенство и какое-то упрямство не отступали, и, ругаясь вслух последними словами, я свернул за дом и в темноте пошел к озеру. Эту дорогу я уже знал, как свои пять пальцев и рассчитал правильно: к озеру я подошел с рассветом. – Вот что значит, когда голова хорошо работает, - вздохнул я, - четко и все понятно и рассчитано, а то какие-то энергии, да еще и этот бред, чтобы свою умную голову просто отключать. Эх вы, первобытный строй….
Обойдя озеро, я совсем забыл о лодке, но сначала огляделся. Я знал, что леса здесь не было, мы плавали с Ларой в эту сторону, хотя до конца не добирались. Но я видел вдалеке большие зеленые кусты, а значит, шалаш можно было поострить запросто. Удовлетворенный, я вернулся за лодкой, и потом приплыл к тому же месту, воткнувшись в берег. Здесь, в этой части, рыбы было значительно больше, я просто видел косяки сквозь прозрачную воду, и выпрыгивала из воды она чаще. Это мне тоже понравилось.
Оставив лодку, я прошелся по берегу, даже нырнул в кусты. Но только здесь мне пришла мысль, что ни одну палку срубить я не смогу, топора не было ни у меня, ни у Лары. Сломать? Я подошел к одной, длинной и крепкой ветви. Мои руки уже обхватили древесину, но неожиданно я замер: перед собой я почувствовал какой-то невидимый щит, что-то меня сдерживало. – Ломай! – приказывала голова, - не убавится. – Она ведь живая, - с сожалением говорило что-то изнутри, - не убивай ее. Неожиданно, я отпустил ветку и присел: мне стало не по себе. Я опять вспомнил тот лес, куда я ездил с отцом, все ветки в пределах досягаемости были там уже давно сломаны, или срублены. И я еще хотел стать егерем, чтобы защищать и лес, и то полуболотное озеро? Мне стало стыдно, и я задумался. Потом я прочесал весь кустарник и нашел лишь одну засохшую ветку, которую и сломал. Но что она мне могла бы дать? Бессознательно я стал точить ее конец о первый попавшийся шершавый камень, до тех пор, пока не сделал острие. На это ушел час, и я почувствовал голод. Овощи действительно быстро набивали живот, но их хватало ненадолго, куска мяса хватило бы на полдня, но я не ел его уже много месяцев. Наконец я вспомнил о рыбе. Зайдя в шортах по колено в воду, я всматривался в глубину прозрачной воды. Стайки маленьких рыбешек сновали туда-сюда, даже терлись о мои ноги, но недалеко от берега, вернее, вплотную к нему, между травой, залезшей в воду, или какой-то водной растительностью, я увидел действительно большую рыбу, которая просто уткнулась в траву носом и не двигалась: может она спала, или ела. Я аккуратно зашел сзади, откинул палку и, медленно опустив две ладони в воду заводил их к рыбе. Кажется, я даже коснулся ее и резко попытался выбросить рыбу на берег, но она была такой скользкой, что просто как-то проскользнула мимо, а может и выскользнула прямо из моих рук. Выругавшись, я пошел дальше и увидел другую. Опять неудача. Прошло больше часа, пока мне удалось выбросить на берег среднюю рыбу, похожую на нашего карпа, только длиннее и уже. Та скакала по берегу, приближаясь к воде,  а я руками и ногами отталкивал ее подальше. Наконец, я ее взял за жабры и понес к лодке.
- Видишь? – удовлетворенно ухмылялась голова, - с умом и голыми руками можно поймать на жаренку. – Я уселся на сиденье и смотрел, как она подпрыгивала на дне лодки, шансов выбраться у нее не было. Но чем больше я на нее смотрел, тем она больше мне нравилась, и тем грустнее я становился. – Еще полчаса попрыгает, и умрет, - на сердце стало тоскливо. А уже минут через десять я своими же руками бросил ее обратно в озеро. Стало легче, и я вспомнил, что никогда не любил ловить рыбу. Почему? Ответа я не находил. Я просидел в лодке, наверное, еще полчаса, пока не очнулся. Голова ругала меня за слюнтяйство, но на сердце было легко и свободно. Медленно, но я осознавал, что каким-то образом возвращался к своему детству, а тогда я очень переживал больше всего за природу: лес, озеро, стаю хищников-рыболовов, помойку в лесу вместе с кострищами, и даже за испорченный гарью лесной воздух. - Когда это началось? – Задумался я, но потом все же вспомнил: когда я рисовал свою первую в этом мире картину. Да, именно тогда меня что-то пронзило, причем и больно, и захватывающе приятно, именно тогда я забыл обо всем, окунувшись и в детство, и в юность.
- Дурак, - вдруг вымолвил я вслух. – Какой шалаш? Какая рыба? Лара была права, я просто умру здесь от голода и без крыши над головой. Значит на остров? -  Почему-то о другом выходе я сейчас не думал. Да и конкретно, что там делалось на том острове, я понятия не имел. – Да, я уже никогда не увижу ни Кэт, ни моих детей. – Это меня больно кололо. – Но ведь туда сознательно попадают практически все из нашего мира, за каким-то мизерным исключением. – Нет, - я тяжело вздохнул, - проститься с Кэт, с детьми, со всем, где я вырос и что заработал, мне казалось непосильной ношей. - Двое же вернулись. Может они того? По жизни какие-то ненормальные, типа этих землян. Вот им и удалось.
Я вышел на берег и просто опустился на мокрую траву возле самой воды. Моя голова лежала на коленях, и я просто смотрел на одинокие редкие травинки какого-то водного растения, выглядывающие из воды. Солнце уже начало припекать, но ни ветра, ни даже слабого ветерка не было, травинки не колыхались. Наверное, я долго так сидел, уставившись в одну точку, будто в каком-то забытье, пока вдруг мне показалась, что одинокая травинка, на которую был устремлен мой взгляд, неожиданно колыхнулась. – Ветерок, - с облегчением подумал я, и отвел взгляд. Но другие травинки будто замерли в ожидании. Я опять посмотрел на мою травинку, которая выглядывала из воды как маячок, прямо напротив меня. Она колыхнулась опять и замерла. – Странно, может какая из рыбешек ее толкала своим носом? – Она колыхнулась опять, а потом вдруг почти, что легла на воду. Но никакой ветерок не дул позади моей спины, иначе я бы его почувствовал. – Чудеса! – подумал я и улыбнулся. – В этот момент травинка выпрямилась, будто ее отпустили на место. Я перевел взгляд на другую и задумался, но неожиданно и она всколыхнулась. Краем глаза я оглядел несколько травинок, но те стояли в воде как истуканы, а когда я опять уставился на мою новую цель, та не просто двинулась, а почти что легла на воду, будто какая-то сила ее пригибала, и эта сила шла с моей стороны. – Неужели это я?! – меня вдруг бросило в пот. Я встряхнулся, как бы выходя из оцепенения, и сознательно уставился на травинку, но никакого эффекта не было, с соседней тоже, я перебрал все, которые были близко от берега и вздохнул. – Наваждение, - пронеслось в голове. – Или просто видение. Ни одна из травинок не двигалась и я поднялся.
Сев в лодку, я отгреб от берега и замер: красота девственного озера опять увлекала меня, я даже затаил дыхание, зачарованно оглядывая весь этот неповторимый пейзаж. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но вдруг я почувствовал, как нос лодки уткнулся в берег. Я опять встряхнулся и сразу же удивился: весла лежали по бортам лодки, то есть я сделал несколько гребков от берега и сразу же убрал их из воды. Но та точка берега, откуда я отплыл, была на расстоянии несколько сотен метров, я еле ее видел, а пара гребков, которые я сделал, могли отнести лодку метров на десять, не больше. Как же я очутился так далеко? Ветра не было, а место, где меня вынесло почти на берег, было как раз на повороте озера. То есть, от того места где я отчалил, досюда, лодка просто проплыла по прямой полкилометра, без ветра, без гребков, просто проплыла сама и все тут. – Чудеса! – Не выдержал я, и взялся за весла.
Наверное, через час я уткнулся в берег, на нашем с Ларой месте и, обернувшись, не поверил глазам: недалеко от берега сидела Лара и молча, смотрела в мою сторону.
- Лара, - я подошел и опустился с ней рядом. – Что ты здесь делаешь?
- Я чувствовала, что ты вернешься, - задумчиво ответила та. – Вот и пришла сюда.
Пришла очередь задуматься и мне. Что мне ей говорить, что объяснять, о чем просить? Об острове? Но других мыслей просто не было, возвращаться к учебе я никак не хотел, а это было ее единственное условие.
- Ты была права, - наконец, грустно вымолвил я. – Шалаш я не смог построить, и пойманную рыбу отпустил обратно. Грош мне цена, а место – только на вашем безнадежном острове. – Я опустил голову.
- А я думала, что….
- Не надо меня корить! – Вдруг вспыхнул я. – Посмотрел бы я на тебя, если бы ты очутилась в нашем мире, насколько бы тебя хватило.
- Я не корю, - равнодушно ответила та. – Просто я тебя понимаю и ни за что не осуждаю. Мне жаль тебя, и за себя горько: ведь я надеялась…. – Мне показалось, что ее голос дрогнул.
- Мне тоже, только не плачь, - хмуро попросил я ее. – Одного понять не могу, если я не могу осилить эту левитацию и телепортацию, значит мне один путь, на остров? Я что, прокаженный какой-то? Почему я не могу жить с вами, ведь я ничего плохого вам не делаю?
- Ты можешь жить с нами, но только за наш счет, разве это свобода, когда ты во всем от кого-то зависишь? Тебя должны содержать, кормить и одевать, лечить и так далее. Чем же ты лучше других, которые себя обеспечивают сами? Нет, это – не укор, а просто у нас тут так живут только дети, но ты же не ребенок?
- Да, конечно, - грустно сказал я. – Ты права во всем. Но я же могу рисовать, или учить вас плавать…. Разве это не польза?
- Если я не буду относить за тебя твои картины на Ирит, кому же от них будет польза? Их скопится здесь сотня, но кроме меня их больше никто не увидит. А кого ты собираешься учить плавать, меня? Да, для меня это будет польза, но я не стремлюсь уметь плавать, я не водный знак. Кого ты будешь учить еще, Арзара? Ему это надо? Какая же от этого польза нашему миру? Нет, не подумай, мне нетрудно отнести твои картины на Ирит, но я буду это делать за тебя, понимаешь? Если бы ты был чем-то ущемлен, я бы так и делала, но ты такой же, как и я, как и все мы, кто живет в этом мире. Почему кто-то за тебя должен что-то делать? Помочь тебе все и всегда помогут, но делать что-то за другого, у нас просто не принято.
- А разве я не ущемлен? Гурт научился двигать соломинку, потому что он ваш, он родился в вашем мире. Я же попал сюда из другого, где это абсолютно не развито.
- Так развивайся. – Она пожала плечами. – У нас другая психология. Если твой сосед научился чему-то, этот его успех наоборот придаст мне силы, значит, это возможно, а раз так, то и я обязательно этому научусь. А ты сразу сник…. Не понятно как-то.
Я вздохнул. Да, что-то нас разделяло и сильно. В ее логике был смысл, но и в моей я его тоже видел.  Просто столкнулись два разных мира, очень разных, и ни один не мог, или не хотел, прогнуться под другого. Эта мысль меня просто извиняла, как бы оправдывала.
- Лара, - я окончательно вздохнул и выпалил, - хочу на остров, забрось меня туда, а там будет видно. Надеюсь, что твои слова, если я попрошу еще один шанс, остаются в силе?
- На остров, так на остров, - грустно вздохнула та. – Слова остаются в силе, только если ты этот шанс попросишь, то станешь первым за всю историю.
- А как мы можем договориться? Как ты меня туда переместишь? И как мне дать тебе сигнал, если я вдруг захочу вернуться?
- Ты и не заметишь, как попадешь на остров, а вот сигнал… - она задумалась. – Или я должна буду почувствовать твое сильное желание, мысль, вернее, энергетику, или, если для тебя проще, мы можем установить день, после нескольких полнолуний. В этом случае решать тебе, сколько полнолуний тебе может хватить, чтобы появилось желание покинуть остров и начать все сначала. Все-таки ты сдался, Джон?
- Не совсем, я же спрашиваю тебя о возможном возврате.
- Хочется верить. Так все же?
- Три или шесть, - я не знал, как решиться, и ум просчитывал все варианты. – Давай через шесть полнолуний, так будет вернее. А где?
- Там же, где я тебя оставлю: на берегу острова. Через шесть полнолуний на следующий день сиди на том же месте на берегу. Если вдруг увидишь одинокое маленькое облачко на небе, это буду я. А там ты и не заметишь, как вернешься сюда же.
- А вдруг в тот день будет дождь, и все небо закроют облака?
- Такого не будет, - усмехнулась она. – Вот увидишь. Но сначала я должна посоветоваться с другими людьми, ведь решается твоя судьба. Побудь сегодня один, а вечером я вернусь. Может все же надумаешь что-нибудь получше?
- Не надумаю, - уверенно пробурчал я, не смотря ей в глаза.
Лара поднялась и направилась в сторону дома, а я так и остался сидеть на берегу озера.
Я просидел весь остаток дня на берегу, мысленно прощаясь с озером, и с лодкой, а к вечеру уныло пошел к дому. К счастью или нет, но Лара уже была там.
- Не передумал? – был ее первый вопрос.
Я просто отрицательно завертел головой.
- Тогда давай поужинаем, а потом ляжем спать. Утром ты уже будешь там. – В ее голосе чувствовалась какая-то внутренняя грусть.
- Вот так? – удивился я. – Просто окажусь на острове?
Она не ответила и стала готовить ужин.
В эту ночь я долго не мог заснуть, мое воображение было возбуждено предстоящим перемещением на остров, вернее, с кем и чем я там встречусь. Но в один момент я все же не выдержал.
- Лара, дорогая, спасибо тебе за все, от чистого сердца спасибо. Не обижайся на меня, просто я где-то потерялся и хочу себя найти. Может мне этот остров в этом поможет? Только не бросай меня, вернее, не забудь про шесть полнолуний. – Мои слова растворялись в темноте, но я был уверен, что она тоже не спала.
- Джон, благодарить меня не за что, а вот понять вас очень трудно, но я пытаюсь. Конечно, не забуду. И ты не забывай обо мне. Спи, тебе надо отдохнуть, поверь, завтрашний день будет для тебя нелегким.
Я еще долго ворочался, но наконец, глаза мягко закрылись, и я погрузился в глубокий сон.
ЧАСТЬ 3.
ГЛАВА 1. Неожиданная встреча.
Наверное, я очнулся от прикосновения к воде, а потом уже почувствовал и мягкий песок под ногами. Открыв глаза, я ничего не понял, и задурманено смотрел вперед, все расплывалось. То, что я стоял по колено в воде, не вызывало сомнений, но где и почему, я так и не понимал. Инстинктивно нагнувшись, я зачерпнул ладошками теплую воду и умыл лицо. Память возвращалась, но не быстро. – Остров! – Наконец дошло до меня. Я стоял недалеко от берега, а передо мной возвышался огромный коричнево-зеленый массив. Лишь чуть позже я разглядел, что зелеными были кроны деревьев, а сама земля на обрыве была серой с коричневатым оттенком. Передо мной был песчаный пляж, но солнце еще не взошло над островом, видимо оно вставало позади него, хотя было уже светло.
Как я сюда попал, я вообще не помнил, но раз попал, значит, это было делом рук Лары, сейчас я почему-то с болью вспомнил о ней. Я огляделся, но позади меня было безбрежное море, или океан, я вспомнил, что Лара говорила, что остров была в океане, так далеко от суши, что до него нельзя было добраться даже на лодке.
- Добрался, - с каким-то страхом, сказал я вслух и медленно побрел к берегу. Я посмотрел налево и направо, но конца острова так и не увидел. – А может это материк? – в голове вспыхнула надежда. Я вышел на берег у сел на еще прохладный песок.
- Эй, ты, - вдруг я услышал далекий голос, из-за спины, - что ты там делаешь? Это моя территория.
Я обернулся и увидел спускающегося по тропинке здорового негра, с чем-то в руках. Я поднялся и повернулся к нему, пока он ко мне приближался. Негр был явно американским, никак не африканским, и говорил на чистом английском.
- Ты кто такой? – уставился он на меня, подойдя почти вплотную. В одной его руке была удочка, а в другой - плетеная корзина, на его ногах я увидел что-то наподобие плетеных шлепанцев, и сам он был только в шортах, вытертых до дыр.
- Джон, - просто ответил я. – А ты?
- Какая тебе разница? – грубо оборвал он. – Это мой участок берега, у меня есть  патент.
- Да? – как-то по-дурацки сказал я. – Меня принесло, или принесли сюда, это же ведь остров?
- Если ты пошире раскроешь глаза, то увидишь, что это явно не Манхэттен. Лично я оттуда, а ты?
- Европеец, - неопределенно ответил я. – И куда же мне сейчас идти?
- Куда хочешь, только подальше от моего берега. Иди по той же тропинке, по которой спускался я. А там спросишь про мистера Джо. Давай, не трать время, у меня рыбалка пропадает. – Он поставил корзинку на песок и принялся разматывать удочку.
Мне ничего не оставалось делать, как направиться в ту сторону, откуда пришел негр. Я быстро поднялся по тропинке, и очутился под кроной больших деревьев. Странно, но пальм не было, а слово остров у меня всегда ассоциировалось с пальмами. Тропинка уводила немного выше, а потом я просто шел по ней, вернее, по вытоптанной траве, около получаса, пока не уткнулся в какую-то хижину. Она была сделана очень просто, даже примитивно, а на пороге сидела белая пожилая женщина и смотрела на меня.
- Здравствуйте, - остановился я. – Я только что прибыл на остров и не знаю куда идти. Вы не знаете такого мистера Джо?
Она просто кивнула головой, не сводя с меня пытливого настороженного взгляда.
- Вы зашли на чужую территорию, - наконец вымолвила она на чистом английском. – Вы что, не видели палок ограждения? Обогните наш дом, и следуйте по тропинке, да поскорее, пока не вернулся мой муж. – Ее глаза стали строгими.
- Извините, - я пошел вперед, делая круг так, чтобы не приближаться к ее хижине. – Черт возьми, - выругался я про себя, - у них что, нет ничейной территории? Даже пляж в какой-то частной собственности, и с каким-то патентом. – Я шел куда-то вглубь, и тропинка становилась все шире, пока кроме серой пыли на ней уже не осталось ни одной зеленой травинки.
Наконец тень расступилась, и я вышел на какую-то огромную вытоптанную поляну. В разных ее концах стояли два каменных дома: крыши были деревянные, а камни были подогнаны друг к другу и скреплены какой-то глиной рыжего цвета. Штукатурки у домов не было, но вывески на каждом были видны отчетливо.
Только сейчас я заметил, что на пороге одного дома с огромной вывеской * МЭР* сидел какой-то здоровый парень, похожий лицом или на мексиканца, или на южноамериканца. Он уже увидел меня и смотрел в мою сторону. Вывеска на другом доме гласила: *БАНК*.
- Ого! – подумал я. – Значит это центральная площадь: мэрия и банк. Вот так дела! Наверное, мы сближались с мексиканцем одновременно, ведь больше вокруг не было ни души.
- Меня зовут Джон, - начал я первым, когда мы уже стояли друг против друга, - я новенький и ищу мистера Джо.
Мексиканец просто буравил меня своими темно коричневыми глазенками, а потом медленно осмотрел меня с головы до ног.
- Джон? Новенький? Я сейчас узнаю, примет ли тебя мэр. А собственно, что тебе от него надо?
- Просто, - удивился я. – Мне сказали, чтобы я его нашел и все. Я же новенький.
- Ладно, - он развернулся и пошел к дому. Постучав, он исчез на минуту, а показавшись, махнул мне рукой.
Я приблизился к порогу дома и вошел в открытую дверь. Скорее всего, в доме было три комнаты, но я вошел как в приемную, из которой куда-то вглубь дома вели две закрытые двери. Несколько простых деревянных стульев, стол, пара табуреток и плетеное удобное кресло, из которого на меня вопрошающе смотрели два голубых глаза. Скорее всего, это и был сам мэр, или мистер Джо. Он был уже староват, с заметным брюшком и сединой на висках, остальная часть его головы видимо уже давно облысела. – Лет семьдесят, - подумал я.
- Джон? – сухо спросил он, но постарался улыбнуться. – Новенький?
Я просто кивнул, но тот даже не предложил сесть.
- Откуда?
Вкратце, я рассказал ему свою историю, как в том мире, так и в этом.
- Пропал из самолета? – удивился он. - Интересно. А кошелек хоть прихватил?
Я отрицательно покачал головой.
- Значит без денег? – почему-то удивился он и вздохнул. – На черта нам такие новенькие? – Вслух произнес он, и я заметил, как интерес ко мне в его глазах сразу же испарился. А что ты умеешь делать? – уже равнодушно спросил он, даже не глядя на меня.
- Я же говорил, что я экономист по коммерческой части. – Настроение у меня портилось. – И хороший исполнитель.
- Экономист! – с издевкой в голосе воскликнул тот. – И кому на острове понадобится экономист? Руками что ты умеешь делать?
- Могу рисовать и хорошо плаваю, - грустно ответил я.
- Рисовать? – неожиданно толстяк рассмеялся. – Плавать? И куда же ты поплывешь, если до материка черт знает сколько тысяч километров? Может, откроем на острове галерею изящных искусств?
Я стоял перед ним как истукан, опустив голову, тот явно издевался надо мной, даже того не скрывая.
- Ладно, - махнул Джо рукой, видимо заканчивая разговор, и хлопнул в ладоши. На пороге появился мексиканец. – Луис, отведи его к западным или восточным пещерам, там есть еще место?
- Восточные забиты, а в западных…. – он задумался. – Есть место только с той женщиной, которую я вам не раз приводил.
- Вот и оставь его там. – Он удовлетворенно кивнул головой. – Она скоро все равно куда-то переселится.
- Пошли, - буркнул Луис, пропуская меня вперед. Джо ничего не сказал на прощанье, и я вышел из дома.
- Иди за мной, - хмуро пробурчал мексиканец, - и запоминай дорогу. Если куда-то свернешь, попадешь на чью-то территорию, и тогда я тебе не завидую.
- А ничьей территории, значит, нет? – спросил я, следуя за ним и глядя ему в спину.
- Это – свободный остров, на ничейную территорию я тебя и веду. А там ты сам все поймешь.
Мы шли долго, огибая деревья и переступая через еще свежие срубленные пни. Тропинка или дорожка была хорошо утоптана, и мои босые ступни ничего не кололо. Я только озирался по сторонам, стараясь запомнить дорогу, ведь в некоторых местах она раздваивалась и даже расстраивалась. Солнце уже поднялось над островом, становилось все жарче, и если бы не кроны оставшихся деревьев, я бы просто сжарился.
Наверное, остров был огромен, ведь только через пару часов Луис вдруг свернул вправо, но основная тропинка уходила дальше, и конца острова не было видно. Через четверть часа мы приблизились к каким-то скалам, довольно высоким, составляющим, по-видимому, какой-то горный хребет, сейчас мы шли вдоль него. Иногда в скалах открывался вход или просто лаз в невысокую, скорее всего созданную природой, естественную пещеру, эти входы были разной высоты и ширины, но возле них всегда кто-то сидел. Это были и мужчины, и женщины, даже дети разных возрастов и национальностей. Все они подозрительно смотрели на меня, но ни один не обронил, ни слова, даже не поздоровался. Наконец, Луис остановился, показывая рукой на небольшой высоты пещеру в каменной гряде, но это был вход, а не лаз. Оттуда слышался какой-то горячий спор, но я различил два голоса: мужской и женский.
- Майк, - равнодушно крикнул в пещеру Луис. – Вылезай, уступи место новенькому. Ты же знаешь, что мистеру Джо не очень нравится твое присутствие здесь.
- Пошел он к черту! – из пещеры послышался еле уловимый знакомый голос, а через минуту из пещеры вылез крепкого телосложения  мой сосед по самолету. Это был наш Майк! Тогда он растворился первым, но какая все-таки встреча!
- Джон! – он сразу же меня узнал, и крепко прижал к себе. – Мэри, вылезай и посмотри на новенького!
Невероятно, но из пещеры показалась знакомая голова моей попутчицы, сидевшей сзади меня в самолете, я не был уверен, кто из нас первым последовал за Майком.
- Джон! – она бросилась ко мне и повисла у меня на шее.
- Мэри, - вдруг нахмурился Майк, - потише, а то задушишь. Ты можешь отцепиться?
- Я пошел, - просто заявил Луис, развернулся и двинулся обратно.
Я впервые очень обрадовался этому острову, ведь передо мной стояли двое таких же, как я, и сейчас они были мне роднее даже Лары. Когда же радость от встречи немного утихла, мы отошли и уселись под кроной какого-то небольшого деревца.
- Рассказывай, Джон, - Мэри так и сияла. – Что же с тобой приключилось? Я очень рада, что и ты здесь.
Я рассказал вкратце все, что со мной произошло за эти долгие месяцы, в рассказе я опускал чувства, и выкладывал просто факты, но он затянулся на час, не меньше.
- Вот, наверное, и все, добавить нечего. – Вздохнул я. – А вы? Давно здесь? Может, тоже что-нибудь расскажете?
- Я здесь уже больше трех месяцев, - улыбнулся Майк, - очутился где-то в Центральной Америке, а Мэри – в северной Африке, странно нас как-то раскидало. А в остальном, наши истории мало чем отличаются, просто твоя длиннее. Я тоже попал к женщине, но в отличие от вас обоих, быстрее раскусил, что все они сумасшедшие, я даже и не пытался ничему учиться. Что я, псих, что ли? Несут какие-то бредни…. Только время зря потерял. Трудно было понять или осознать, что ты на своей же земле, а кругом все красиво, но люди как из другого мира, будто их всех выпустили из одной психушки, и расселили по планете. Да, мне повезло, я всегда портмоне держал в кармане брюк, вот с ним и очутился. Деньги, они оказывается даже в других мирах деньги, а налички у меня с собой в самолете было достаточно. Вообще-то я хорошо здесь устроился, не жалуюсь. Конечно, вспоминаю о нашем мире, команду свою жалко, да что поделаешь. Может, здесь собью новую, научу, а потом еще одну. Две команды, это же какой тотализатор можно открыть!
Я ничего не понял: - Какие деньги? Какой тотализатор? – Но главное для меня сейчас было найти себе место на этом острове, а лучше помощников, чем Майк и Мэри невозможно было даже придумать. Я повернулся к Мэри, но та уже не улыбалась.
- Я здесь только две недели, - почему-то грустно сказала она. – Как и ты, Джон, я тоже попробовала понять их, даже начала учиться, а потом бросила. Не знаю, сумасшедшие они или нет, только я поняла, что никогда к ним не привыкну. К тому же я женщина, и толком делать ничего не умею. Вот и попросилась сюда. – Она тяжело вздохнула.
- И правильно! – вступил Майк. – Раньше надо было понять, что ни мы не поймем их, ни они нас. Зря ты в самолете сумочку рядом положила, надо было в руках держать.
- Откуда я знала? Да и наличных денег у меня с собой было немного.
- Джон, - Майк опять повернулся ко мне. – Давай все начистоту, раз судьба нас свела на этом острове. – Деньги у меня есть, я положил их в банк к корейцу. Работа тоже, хотя и не ахти какая, типа вышибалы у старика Джо. Даже дом купил, правда, пришлось выгнать пожилую пару с тремя детьми, но что делать, законы здесь немного суровее наших.
- Как выгнать? – перебил его я. – Ты же его купил… Они что, захватили этот дом?
- Они снимали его, но последние месяцы не платили, вот я его и выкупил у Джо и корейца. – Он развел руками.
- И где же эта семья сейчас?
- В восточных пещерах. Тесно, конечно, но все равно хоть какое-то жилье. Но я тебе не о том сказать хотел. – Он вдруг посмотрел на Мэри. – Женится я хочу на ней, и зову ее со мной жить. Пропадет же одна, да и старый Джо на нее глаз положил, а он еще тот бабник. Вот и хожу сюда, уговариваю, а она….
- Я тебе уже сказала, Майк, как надумаю, так и дам ответ! – вдруг выпалила Мэри.
- Дура ты! Если бы я тебе еду не носил, чем бы ты ее зарабатывала, а? Телом у дядюшки Джо? Да он бы попользовался бы тобой и выбросил. Я же из нас троих здесь старожил, я уже во всем разобрался и все знаю. Ты этого хочешь?
Мэри не ответила, а просто тихонько заплакала.
- Короче, Джон, - Майк повернулся ко мне, - тебя сюда направили, я понимаю. Только ты, как это выразиться, не приставай к Мэри, у меня на нее серьезные планы. Кстати, если не секрет, ты сюда с деньгами попал?
- Кошелек в пиджаке оставил, - грустно сказал я. – Гол, как сокол.
- Пустой, значит? – его голос повеселел, и он облегченно вздохнул. – Тогда дело другое. Тебе бы самому выжить, и Мэри ты не помощник. – Ты слышала? – повернулся он к женщине. – Мэри, брось сопротивляться, а то я другую найду, ты ведь знаешь, сколько здесь нищеты.
- Да пошел ты! – Она вдруг подняла голову. – Иди, ищи и забирай любую в свой дом.
- Тихая, но с характером, - удовлетворенно заключил Майк. – Ладно, время покажет.
Мне стало до сердца больно за Мэри, но я не вступился за нее, а просто спросил:
- Майк, как другу, или просто как соседу по самолету, ты мне можешь рассказать про этот остров? Его порядки, что и как, ну, в общем, введи меня в курс дела, а то я ничего здесь не знаю.
- Могу, - снисходительно улыбнулся Майк. – Я уже и Мэри рассказал, и тебе повторю. Только для тебя же лучше, если разговор будет чисто мужским. – Он посмотрел на Мэри. – Иди, поспи еще и успокойся. – Голос стал мягче, но в нем чувствовалась какая-то власть. – Я тебя сегодня рано разбудил.
Мэри неохотно поднялась, и, уставившись в землю, поплелась к пещере.
- С этими бабами… - Улыбнулся Майк. – Ну, ладно, слушай.
ГЛАВА 2. Куда же я попал.
- Остров как остров, громадный только, я до конца его так и не обошел. Но наслышался много. Короче, история такова. – Он уселся поудобнее, и продолжил. – В незапамятные времена, в этот мир попала молодая семья, говорят, что их пароход проходил как раз через Бермуды, и всех просто слизало, до последнего. Не знаю, кто куда попал, но эта семья оказалась в этом мире, а потом, и на этом острове. Им дали все, что нужно, чтобы выжить, инструменты, кучу еды для начала, ткани, даже одежду, короче, все, что только можно было придумать. После них прошло много лет, или даже веков, не знаю, все это как легенда, переходящая из уст в уста. Потом к ним подселили еще наших, и так и пошло. Сейчас на острове живет человек сто тридцать, или где-то около того. Руководит всем старый Джо, он сменил бывшего мэра лет десять назад, но странно, что и тот, и другой в нашем мире был из мафии. Повезло, конечно, старику, он нес портфель с деньгами на какую-то важную встречу, ну, и очутился здесь с этим портфелем. Денег тьма! Но есть и еще один богач, кореец Янь, он попал сюда из банка, когда нес в общий сейф часть выручки за день. Сам он из обычных банковских служащих, просто повезло ему с моментом. Кстати, он уже владел банком еще при старом мэре, тоже старичок такой, этот Янь, простоватый с виду, и, конечно же, узкоглазый. Так вот, Джо упал ему на голову как конкурент, но после смерти старого мэра, они собрались, о чем-то посудачили, и, короче, спелись, то есть разделили власть. Джо положил свои деньги тому в банк, и на этом они и поладили. Разные они, не только по виду. Джо больше всего любит власть и женщин, а Янь – только деньги. Короче, прибрали они к рукам все земли острова, только пещеры оставили как перевалочные пункты для вновь прибывших. Все подогнали под наш мир, те же договора, бумаги на собственность, патенты.
- Кстати, - вставил я, - какие еще патенты? Я сегодня уже встретил одного рыболова-негра, тот тоже мне пригрозил каким-то патентом.
- Это как разрешение на всякую деятельность, выдается на год, конечно, не бесплатно. Рыбак, говоришь? Знаю. Они не только землю острова поделили, но и берег, даже двадцать метров океана по всей окружности острова.
- А если платить нечем? - Не выдержал я.
- Полиция у них здесь есть своя, вернее шайка головорезов. Еще как заплатишь. И налогами обложили, оставив поблажку только пещерным, так здесь называют людей, живущих в пещерах. Их много, но и пещер навалом, хотя, если тебя подселили к Мэри, значит, места заканчиваются. Я понимаю, куда ты клонишь, ведь денег у тебя нет. Джон, нашим миром всегда правили деньги, и тут тоже правят. Без них сдохнешь ты тут, надо искать работу, хоть какую. А потом копить, и открыть какую-нибудь лавку для начала, или небольшой бизнес. Ты кто по профессии?
- Экономист, - хмуро ответил я, - или коммерсант.
- Второе лучше, значит, я сказал правильно. На острове есть почти все: лавочки, магазинчики, правда цены кусаются.
- А работа хоть какая-нибудь есть?
- Есть, - кивнул Майк, - только они и есть два работодателя, Джо и Янь. Я неплохо пристроился, здесь нужны вышибалы, и платят неплохо: двадцать долларов в день. Простые рабочие получают только пять.
- Пять долларов вдень? -  я не поверил ушам. – А какие же цены? Ты вот сказал, что дом купил, если не секрет, за сколько?
- Ладно, - подумав, сказал он, - тебе скажу. Было у меня с собой семь тысяч наличными. А дом? Ты бы его так не назвал, скорее всего, хижина, но с участком. Две тысячи выложил, и лишь с одним условием, что оставшиеся пять тысяч положу в банк Яна. А так простая хижина стоит от трех до пяти, дом – от десяти и выше.
- А продукты?
- Килограмм рыбы – пять долларов, мяса или птицы – двадцать, ее на острове уже почти не осталось, только там, в самом конце. Рыба дешевая, ее здесь навалом.
- Значит, заработав за день, пять долларов, простой человек может купить лишь килограмм рыбы?! А если у него семья? А хлеб, овощи, и все прочее? О собственности я уже не говорю, не до нее.
- Такие здесь цены, я же говорил, что кусаются. Большинство арендует оставшиеся от прошлых поколений шалаши, бунгало, хижины, их все прибрала к рукам эта двойка после смерти хозяев, нет, не насильно, а цивилизованно так, что и комар носа не подточит. Тут даже ломбард есть, только сдав, никто уже свои вещи назад не выкупает. Можешь и дом родителей заложить, если жить не на что. Короче, остров – это небольшой кусочек нашей цивилизации, с теми же законами и беззакониями.
- Но если ты говоришь, что рыбы навалом, почему же такая высокая цена?
- А ты сначала лицензию купи, и соблюдай ее, там написано, что не больше столько-то килограммов вдень ловить можно. Это – чтобы не сбивать цены. Тот негр, о котором ты говорил, выложил пятьсот долларов за пятьдесят метров океана, и пять килограмм в день, не больше. Посчитай, сколько ему надо порыбачить, чтобы просто отбить затраты? А удочка, крючки, тухлая наживка? Они же все себе прибрали, все, что осталось от первых жителей. Тогда первым жителям дали все, а потом прекратили. Даже единственный на острове топор и то у них, иди, сруби дерево без топора. – Он вздохнул. – Пять долларов в час что топор, что пила, что любой другой инструмент. Я вот тоже подумываю настоящий деревянный дом построить, только для одного вроде бы, как и не надо, и деньги уйдут немалые. Хотя мне проценты тоже в том банке насчитывают. А Мэри? Не знаю, запала она мне, порядочная вроде, ну и что, что старше. Другие ходят к Джо, подрабатывают, только он с каждой долго не возится, месяц и берет другую, а ту вышвыривает. Бессердечный он.
- Но, ты же сказал, что сам ту семью выгнал, из хижины, которую купил? У них же трое детей….
- Джон, хороший ты мужик, только на мою психику давить не надо. – Он покосился в мою сторону. – Эту хижину я купил за свои честно заработанные деньги.  Да и не я их выгонял, просто пришли трое из полиции, вернее, из банды, и палками всех выгнали. Я же потом все ими оставленные вещи собрал и положил на тропинку. Ты, вот лучше о себе подумай. Ты же видел Джо? Что он тебе сказал?
- Ничего, просто посмеялся и все. – Я вспомнил нашу встречу.
- Тогда иди к Яню, у вас с ним профессии как бы побольше схожи. Не знаю, падай на колени, но работу себе добудь, хоть за пять долларов вдень, потом, может, повысят. Иначе, тебе конец.
- Но есть же люди, которые имеют свои дома?
- Конечно, кто хоть с каким-нибудь стартовым капиталом сюда попал. Некоторые забрались в самую глушь, в конец острова, земля там дешевле, что-то выращивают, птиц ловят, на базар носят урожай, и с этих денег платят налоги. Они и живут как отшельники, но, безусловно, свободнее. Со временем дома строят, деревянные, конечно. Пока на острове еще есть что рубить, хотя тоже не так как рассказывали раньше.
Я задумался, и было о чем. – Вот она – наша цивилизация. Грустно, но она же принесена из того, моего мира. Разве там по-другому? Черт бы меня побрал, снять в самолете пиджак, наличные деньги у меня всегда с собой были! Неужели теперь идти, и кланяться в ноги какому-то корейцу, обыкновенному банковскому клерку?
- Послушай, Майк, - вздохнул я, - а что с теми, кто всю жизнь живет в пещерах?
- Бомжам, что ли? Они долго не живут, там внутри сыро, умирают еще молодыми.
- А вернуться, и продолжать учиться у этих, которые хозяева этого мира, не пробовали?
- Насколько я слышал, никто не захотел. Приживаются как-то, смирились уже. Я бы на их месте тоже не захотел бы, даже если бы и бомжевал. Те – просто сумасшедшие, тихие такие, вроде как безобидные, слова хорошие говорят. Но вопрос ставят прямо, или превращайся в них, тогда может тебя вернут, или одна дорога, на остров. Как же в них можно превратиться, сначала надо тоже с ума сойти. Не скрою, есть на острове вещи похуже, чем я тебе рассказал. – Он вздохнул. – Вешаются некоторые, или топятся. Не много, но случается.
- Я бы тоже повесился, чем всю жизнь или остаток, прожить в сырой пещере. А что они едят, если денег нет?
- Кто что найдет, или украдет. Но если поймают, пойдут под суд, а это уже простое рабство.
- Тут даже суд есть? – Мои брови полезли вверх. – И кто же судьи?
- Судья, один и без присяжных. Кто же им может быть если не старик Джо? Нет, никакой смертной казни здесь нет, и тюрьмы тоже, просто исправительные работы. Короче, сколько-то лет осужденный становится рабом верхушки, а их полиция за ним присматривает. А куда же ему с острова бежать? Но, все равно иногда воруют, не подыхать же с голода.
Наверное, все, что смогла впитать моя голова из его рассказа, она уже впитала: картина была безвыходная и очень грустная. Идти и кланяться какому-то там корейцу я не хотел, но и разговор с Джо был уже закончен, экономисты ему были не нужны. Что же оставалось?
- Майк, - неожиданно спросил я, и почувствовал себя очень неловко. – А ты бы не смог одолжить мне долларов пятьсот хотя бы на полгода? Я же верну, даже с процентами. Нет, если не можешь, так и скажи, я пойму.
- Джон…. – тот что-то замямлил в ответ, - не могу я, это же десятая часть от того, что у меня осталось. Не пойми неправильно, но….
- Забудем, - грустно сказала я, чтобы не продолжать эту неприятную тему. – Я тебя понимаю. Я просто спросил, я не прошу.
Тот задумался, молчал и я.
- Знаешь? – наконец, вымолвил он, - может я и смогу, но услуга за услугу. Не пойми меня неправильно, но тебе в этой пещере надо будет провести какое-то время с Мэри. Может, ты сможешь уговорить ее? Тогда мы и подпишем с тобой договор. Пятьсот, говоришь? Можно и пятьсот, только на пять месяцев, как раз до нового года. – Он искоса на меня посмотрел.
- Уговорить? – наверное, не понял я. – А как же я ее уговорю? Кто она мне такая, чтобы меня слушать? И вообще…. – я растерялся.
- Как хочешь, - он махнул рукой, - я ее все равно дожму, деваться ей некуда.
- Но у нее же должен быть выбор? Может она сойдется с кем-нибудь другим, или… - мне стало как-то не по себе, - пойдет в служанки к Джо.
- Она знает, что после Джо ее уже никто не возьмет, даже бомж. А насчет другого, здесь много женщин помоложе и покрасившее, не думай, что она попадает в рейтинг местных красавиц.
- Тогда же почему твой клин сошелся на ней? – я действительно этого не понимал.
- Сам не знаю, запала она мне. Тихая, неприхотливая….
- Короче, будет тебе хорошей служанкой. – Закончил я за него.
- Пусть и так, что в этом такого? Я же ей помогаю, и буду помогать.
Я все понял. О какой-то даже примитивной любви здесь можно было забыть, простой расчет, он просто хотел купить Мэри, воспользовавшись ее положением. Купить за еду и воду, дешево и уютно. Даже то, что она была, не так молода, гарантировало ему покой и рассудительность, с молодыми слишком много возни и претензий.
- Как хочешь, - Майк стал подниматься. – Если я даю слово, то всегда выполняю. Подумай, Джон, я не настаиваю. Если Мэри мне скажет да, пока она будет с тобой в пещере, мы сразу же идем к Яню и подписываем договор на деньги в долг, условия – те же. Надеюсь, ты же не будешь к ней приставать там, в пещере?
- Пошел ты…. – зло бросил я и тоже поднялся.
Майк быстро куда-то исчез, а из входа в пещеру показалась голова Мэри. Я подошел ближе, и уселся на землю рядом с ней, прямо у входа, внутрь меня, почему-то не тянуло, даже из любопытства.
- Ты что, подслушивала? – равнодушно спросил я, уставившись на свои ноги.
- Нет, я не хотела, но кое-какие обрывки доносились. – Как бы извиняясь, тихо сказала она. – Думаешь, я услышала что-то новое? Джон, наверное, Бог сжалился надо мной и дал мне тебя, хотя бы на сегодня. Ты думаешь, Майк такой, какой он есть? Этот остров похож на деревню, здесь все про всех знают, ничего не утаишь. Вчера мне соседи шепнули, что он снимает за пять долларов себе на ночь малолеток из восточных пещер. И если бы это было все. Не было у его дома никаких бандитов, когда он его купил, он сам всех выгнал, просто бил всех палкой, как дубинкой, даже детям попало. – Она повесила голову. – Вышибала! Он простой шпик, ходит по острову и смотрит, кто что нарушит. А потом выкручивает бедняге руку за спину и ведет к Джо. За это тот ему и платит.
Странно, но ее новости почему-то меня не сильно удивили, но я еще больше потускнел.
- Ладно, я, может, еще как-то продержусь, а вот что тебе делать? – Спросил я, не поднимая головы.
- Знаешь, Джон, ты мне еще в самолете понравился, в тебе есть какая-то порядочность, и надежность тоже. С тобой бы я пошла, даже не задумываясь.
- У меня есть жена, Мэри, и я ей не изменю. Ты тоже очень хороший человек, но здесь на острове тебе не место, ты не из волков. Более того, я чувствую, что Майк поднажмет, просто перестанет приносить тебе еду. А от меня толку пока не жди, надо хоть оглядеться, разобраться. Что же, будем вдвоем голодать?
- Мне терять нечего, свои две дороги я и так знаю, куда спешить, если все и так скоро закончится? А ты что, еще не потерял надежду вернуться? Жена твоя осталась там, и дети, а мы же здесь, ты что, забыл?
Я задумался. Несомненно, какое-то желание снова увидеть Кэт у меня осталось, а вот насчет надежды, в этом я сомневался, нет, я не забыл, где нахожусь.  Сейчас моя голова работала чисто в направлении как бы выжить, но и участь Мэри меня почему-то тоже беспокоила.
- Джон, больше шансов выжить есть только у одного из нас, у тебя, вдвоем мы не потянем. Давай через пару дней я соглашусь на Майка, хоть ты взаймы получишь, а там как-то раскрутишься и выживешь? Больше тебе здесь никто взаймы не даст, даже доллара. Это – хоть какой-то шанс, не надо его пропускать.
- Мэри, - мне стало как-то не по себе, - ты хочешь, чтобы я тебя продал Майку за какие-то пятьсот долларов? Ты хоть соображаешь, что говоришь? – я был крайне возмущен. – В жизни никому не делал подлости, никого не покупал и не продавал, и с протянутой рукой не стоял никогда. Ты мне предлагаешь пойти на подлость, или как это можно еще назвать? Ты – хорошая женщина, подожди немного, не спеши, может, я тебе чем-то помогу?
- Ты бы себе помог, - вздохнула она. – Весь этот остров построен на подлости, одной меньше или больше…. Мне терять нечего, просто захотела помочь тебе.
- Пойду, прогуляюсь, - поднялся я, - заодно проверю свою память. А ты подумай, что ты мне предлагаешь.
Я медленно пошел вдоль хребта в ту сторону, откуда меня привел сюда Луис. Глаза мои просто смотрели под ноги, я не видел ничего, только пыльную тропинку. В одном месте, повернув направо, я, наконец, вышел на широкую тропу, ее можно было назвать дорожкой, и она была шире и утоптанней других. – Значит, - подумал я, - это их главное авеню, если пойти налево, дойду до банка и мэрии, а вот что там справа? – Я повернул направо, но шел уже с поднятой головой, четко придерживаясь главной дорожки. Наверное, я шел час, но остров не кончался, а от авеню во многих местах разбегались в разные стороны тропинки потоньше. Сворачивать на них я боялся, и в одном месте развернулся, и пошел назад. Да, я видел вдалеке от дороги и простые шалаши, похожие на индейские вигвамы, бунгало и даже один деревянный дом. И, конечно, я не мог не заметить воткнутые в землю палки, без проволоки или простой веревки, которые отмечали территорию хозяев, за них заступать мне не советовали.
Я успел о многом передумать и даже не заметил, как вышел на знакомую опушку, которая служила здесь центральной площадью. Только столкнувшись с Луисом, я поднял голову и оторвался от мыслей.
- Мне повезло, - как-то хитро сказал тот, - на ловца и зверь бежит. Мистер Джо тебя ждет.
- Меня? – удивился я. – Мы же уже виделись.
Но мы оба направились к знакомой двери, и я вошел в тот же каменный дом.
- Садись, - показал мне на стул седой полулысый толстяк, - как тебя там….
- Джон, - напомнил я.
- И как же ты устроился, Джон? – почему-то с насмешкой спросил он. – Тепло ли тебе с Мэри?
- Я ее знаю, вернее, знал, - не понимая его тона, ответил я. – Мы вместе летели в одном самолете. И Майк летел с нами.
- Там был еще и Майк? Он у меня допрыгается, небось, опять лип к молодой женщине. Нехорошо… - Он почему-то смотрел на меня в упор.
- Честно говоря, я и в пещеру еще не заходил, просто посидели, поговорили, кое-что узнал.
- А Мэри?
- А что Мэри? – не понял я. – Живая и невредимая, почти как в самолете.
- Ну, раз узнал, тогда и говорить легче. – Толстяк откинулся в кресле. – Редко, когда к нам попадают семьи, в основном – одиночки. Так уж завелось, что почти все молодые женщины без цента в кармане проходят у меня стаж, примерно месяц и не бесплатно. Только эта уперлась. – Он продолжал смотреть мне в лицо, не отрывая взгляда. Его намек насчет женщин было нетрудно понять, ведь кое-что я уже знал, в основном от Майка. – Если ты ей друг, может, сообразим? Ты уговоришь ее, а я – человек благодарный. Сто долларов наличными, плюс замолвлю за тебя словечко банкиру, мне-то ты не нужен, а вот ему….. Мое слово многого стоит.
- Что вы в ней такого нашли? - не выдержал я, поняв его намек.
- Мы? Ты имеешь в виду Майка тоже? Нет, его я отважу и уже завтра. А может у тебя самого на нее планы есть?
- Какие планы! – я был готов взбеситься. – Я сам без денег, тем более, сегодня первый день на острове.
- Видишь? – почему-то повеселел толстяк. – Как все кстати складывается. Сто долларов тебе сейчас нужны как воздух, и работа почти гарантирована. Знаешь, - он даже выдвинулся вперед, - после стажа я ее тебе оставлю, обещаю.
- Мне?! – я уже перестал понимать ситуацию. – Я сам разберусь, но вот зачем вам Мэри? На острове столько и девушек, и женщин. Что, на ней свет клином сошелся, что ли?
- Тебе может и все равно, а меня просто возбуждает, если кто упирается. Свежая она на острове, как недавно распустившийся цветок, может и не такой молодой, но старый шмель его бы не пропустил. Мы же понимаем друг друга?
- Понимаю, - грустно покачал я головой. – Это все?
- Иди, подумай, сынок, - злобно сказал тот. – Тебе уже наверняка за полсотни, а в голове как у пацана. Разве от такого отказываются? Не советую тебе со мной ссориться, остров один, с него не сбежишь.
Это была явная угроза, я встал, и с горящим от негодования лицом, выскочил за дверь.
- Хряк старый! – выругался я уже на площадке. – Лысый шмель здесь завелся цветы опылять, скотина!
Наверное, я не шел, а бежал, и остановился только у нужной тропинки. Свернув с дороги, я почувствовал, что пробежка меня успокоила, я уже просто шел, стараясь не потерять следующий поворот. Солнце садилось, скоро станет темнеть.
- Можно? – уже спокойно спросил я, согнувшись у знакомого входа в пещеру. В ответ я увидел отдаленный тусклый свет свечи, или просто щепки. – Мэри, я тебе точно не помешаю?
- Залазь уже. – Я увидел ее лицо  близко от входа. – Сколько тебя можно ждать? Я уже испугалась, что потерялся.
Пещера была узковатой, но глубокой, хотя свет освещал ее до конца. Поверх влажной земли была разбросана солома, или просто высохшая трава, многие травинки уже давно пересохли и стали хрупкими и желтыми, видимо все это собиралось годами, если не десятилетиями. – Сколько же здесь людей-то прошло? – подумал я, ступая на мягкий соломенный ковер. – Сколько жизней?
- На, поешь, - при свете свечи, она разложила передо мной разные овощи, поставила деревянную чашку с водой, и добавила пару фруктов.
- Майка? Его еда?
- Какая тебе разница, ешь и все. Денег он мне не дает, поэтому даже рыбы не купила, но и за это спасибо.
Потом мы лежали в полутьме и разговаривали.
- Что им всем от меня нужно? – сказала Мэри просто так, уставившись на потолок пещеры. – Неужели я такая привлекательная, а, Джон?
Мэри была симпатичной, может и чуточку привлекательной. Ей было под, или за сорок, и она хорошо сохранилась. Но в городской толпе я даже бы ее не заметил, такие, как она встречались на каждом шагу.
- Кому, всем? – просто так спросил я, хотя ответ я уже знал.
- Майку и тому старику Джо, он меня уже несколько раз вызывал к себе, служанка ему нужна. Знаю я, что ему нужно, по глазам видно. Старик, а все туда же, Майка то хоть как-то понять можно.
- Да, уж, - задумался я, - не хотел бы я оказаться на твоем месте. Но тут я не выдержал, и рассказал ей все, что произошло у меня с Джо наедине.
- Не удивительно, - грустно произнесла она. – Ты меня ничем не удивил. Только сейчас я думаю, что тебе будет выгоднее, пятьсот взаймы, или сто в карман плюс работа.
- Забудь, - прервал ее я, - я тебе уже все высказал, подлеца из меня просто не выйдет, зря я тебе рассказал.
Потом она мне еще много чего рассказывала, но больше подробностей уже известных мне от Майка новостей, я даже задремал под ее тихий голос, а потом, видимо и просто уснул.
ГЛАВА 3. Одна проблема из двух.
Наутро я протер глаза и долго соображал, где нахожусь. В пещере никого не было, но пробравшись к входу, я увидел в проеме фигуру Мэри, она просто сидела, и, видимо чего-то ждала.
- Сколько времени? – спросил я и она вздрогнула.
- Часов десять. Ну, ты и мастер поспать. Хотя вчерашний день тебе дался непросто. – Она повернулась и улыбнулась мне тихо и приятно.
- Майка ждешь? – я тоже вылез из пещеры. – Не пришел? А если не придет?
- Будем голодать, хотя он всегда заходил утром. Дурная привычка!
- А что ты делаешь днями?
- Сижу, иногда пройдусь. А что можно делать на этом острове без цента в кармане?
- Ну, уж нет, - я стал подниматься, - пойду в банк, может, найдется для меня работенка? Правильно посоветовал Майк, с чего-то надо начинать. А вдруг найду? Тогда нам и на двоих хватит, с голоду не помрем.
- Джон, - она перехватила мою руку, - не думай обо мне, они с меня все равно никогда не слезут, или один из них. Я человек, конченный на этом острове, позаботься о себе, если что, я готова пойти на все, чтобы помочь тебе.
- Брось, - мне стало нехорошо, - Прорвемся, Мэри. – Я, не оглядываясь, пошел по тропинке.
Через пару часов я уже входил в банк, дверь была приоткрыта, а за стойкой меня встретил, скорее всего, сам хозяин.
- Да? - вопросительно спросил он и посмотрел на меня через некогда позолоченные очки, теперь от позолоты остались только вкрапления. Я трудно разбирал или отличал корейцев от китайцев, но возраст и узкие глаза говорили, что это и был Янь.
- Меня зовут Джон, я новенький на острове, вчера прибыл. – Я говорил спокойно и уравновешенно. – Мне нужна работа, поэтому я и пришел к вам.
- Работа? – тот хорошо говорил по-английски, - а что вы умеете?
В банке было тихо, и, пользуясь отсутствием посетителей, я все ему выложил, и где я работал, и кем, и что конкретно делал.
- Экономист? Это хорошо. Значит, вы умеете экономить?
- Не только. Я и коммерсант тоже, умею зарабатывать. Экономить и зарабатывать вместе дают хорошие результаты. Я могу пригодиться вашему банку.
Тот на мгновение задумался.
- На словах все могут пригодиться, а вот на деле…. Надо будет вас когда-нибудь попробовать.
- Когда-нибудь? – У меня в кармане не было ни цента. Я думал, каким же образом не уйти из банка ни с чем.
- А что вы знаете об острове? Как вы можете мне пригодиться, если вы тут всего один день? – Он смотрел открыто и вопросы задавал такие же открытые. Янь мне понравился больше чем Джо, он был конкретен и заботился, как говорил Майк, скорее всего только о своей прибыли.
- За этот день мне прожужжали уши об этом острове, будто я знал его всю свою жизнь. – Попытался изловчиться я. – Можете меня попробовать прямо сейчас.
- Исключено. – Янь давал знать, что разговор окончен. – Приходите через месяц.
- А кредит вы не можете дать, хотя бы на этот месяц? – безнадежно спросил я.
- Подо что?
Я развел руками, кроме шортов и майки на мне ничего не было.
- Видите? Я деловой человек, и я предложил вам придти через месяц. – Кореец попытался сотворить улыбку на лице. – Я же не отказал вам?
- Спасибо. – Грустно сказал я, и направился к двери, - через месяц, так через месяц.
Но на выходе я неожиданно столкнулся со стариком Джо и его телохранителем, оба направлялись в банк.
- Джон? – оглядел меня толстяк, даже не поздоровавшись. – Надеюсь, наш договор остался в силе?
Я, молча, вышел на площадь и грустно вздохнул. Идти к Мэри было не с чем. Подавив откуда-то взявшийся стыд, я шатался по острову часа два, предлагая любые услуги только хозяевам добротных домов, но от меня шарахались, как от огня. В хижины и шалаши я уже просто не пошел, но и к пещере не вернулся. Так, бродя по острову, я свернул на какую-то тропинку, и вскоре оказался у похожей каменной гряды, где тоже были пещеры. – Восточные, - вспомнил я, - интересно, чем они отличаются от Западных?
Я прошел вдоль, наверное, около километра, и повернул назад. Местные жители мне показались здесь беднее, и детей было больше.
- Что ищешь? – дернул меня за руку какой-то лохматый мужчина.
- Работы нет, - разоткровенничался вдруг я, - не могу домой вернуться, женщина голодная, стыдно. Может, кому помочь? Я бы хоть за еду….
- На, - протянул он небольшой куст салата, - не обеднею. Ничего другого предложить не могу, может, завтра сам просить буду.
Я от души поблагодарил его, и пошел дальше, но вот чудо: у каждой пещеры меня останавливали, и совали то огурец, то простой кусок хлеба. Я не верил глазам, но вернувшись на знакомую тропинку, остановился: я прижимал в руках к груди кучу съедобного, конечно же, без мяса и рыбы, но нам с Мэри всего этого хватило бы даже на пару дней. Я еще долго плутал, но где-то за полдень все же отыскал свою пещеру. Увидев меня, Мэри засияла.
- Нашел работу?
- Только через месяц, и то еще неясно. - Врать я не мог. – Есть еще добрые люди и на этом острове.
- Ты что, просил подаяние? – не поверила та.
- В том-то и дело, что не просил. Сами всовывали в руки всего по немного, даже сейчас поверить не могу. Меня занесло к Восточным пещерам, и там вот это все…. Майк не объявился?
Она отрицательно покачала головой, а я подумал, или Джо сдержал свое слово и вытеснил его от Мэри, или Майк просто перешел к политике голодомора, прекратив приносить Мэри еду. Но от того, ни от другого легче не становилось.
Мы позавтракали, или пообедали, и забрались в пещеру от палящего солнца. Мэри была ласкова, даже на минуту прижалась ко мне, просто, как мне показалось, она благодарила меня за компанию, которая ей почему-то понравилась.
- Джон, не бросай меня, ладно? – вдруг с тоской произнесла она. – Кроме тебя на этом острове у меня никого нет.
Я грустно кивнул головой, хотя в этот момент не представлял, как и смогу ли выжить, да еще рядом с Мэри. Она в данной ситуации только навлекала беду, хотя абсолютно ни в чем виновата не была. Нет, Майк и Джо ее не оставят, а значит мне просто грозит одиночество. Уговаривать ее принять какое-либо решение, у меня даже в мыслях не было. Но послезавтра мы опять останемся без еды, я бы не мог уже заставить себя  появиться в Восточных пещерах. Надо было что-то делать.
- Джон, нам надо как-то продержаться месяц, а вдруг потом тебе дадут работу? У меня есть один секрет, я попала сюда с золотым браслетом, он достался мне еще от бабушки, но я его сразу спрятала, и никому не сказала.
- Мне же призналась. – Улыбнулся я.
- Только тебе, потому что я в тебя верю, в тебя одного. Мы можем заложить его в ломбард. Не знаю, сколько за него дадут, но может этого хватит, чтобы протянуть хотя бы месяц?
- Кто его знает, - я пожал плечами. – Ведь это – твоя последняя надежда.
- Не последняя, - она опустила глаза. - Есть еще два варианта. Ты можешь сказать Майку, что почти меня уговорил, я тебе подыграю, только требуй вперед деньги взаймы, чтобы ты меня окончательно убедил. Но как только он придет за мной, ты сообщишь об этом Джо, будто ты меня почти уговорил, но мешает Майк, тот его быстро вышвырнет на другую часть острова и не подпустит ко мне ни на шаг. Требуй от него сто долларов и работу у Янь, хитри, говори, что я уже почти его, но тебе нужны гарантии.
- Хитро, но что потом? – Мэри оказалась не такой простушкой, какой я увидел ее в самолете, она просто раскрывала мне придуманные ею схемы, значит, она их уже продумала. – Обманем Майка, это еще не беда, но Джо нам этого не спустит. Подаваться в бега? Но куда?
- На самую дальнюю часть острова, там нас никто не найдет.
- Но там мы не добудем пищи. А появляться на людях, это как просто сдаться, нас тут же загребут обоих. Нет, это просто бред, Мэри. Давай забудем об этом.
После завтрака мне в голову пришла мысль, и я поднялся.
- Мэри, дай мне спички и свечку, хочу все-таки добраться до конца острова.
- Но ты же потратишь на это целый день!
- К вечеру вернусь, обязательно вернусь. – Я взял и положил в карман шортов кусок обгорелой свечи и коробку с несколькими спичками, и двинулся по тропинке.
Дорога казалось мне уже такой знакомой, будто я ходил по ней месяц. Выйдя на авеню, как и вчера, я свернул направо, и пошел, думая и о своей судьбе, и о судьбе Мэри. Еды оставалось только на сегодня, а что будет завтра, если не явится Майк? Мыслей была куча, но последнее хитрое предложение Мэри я даже не рассматривал. Не знаю, сколько я шел, но когда солнце оказалось в зените, авеню закончилось. Его продолжением были три тропинки, и я не думая пошел по средней. Наверное, через час она опять раздваивалась, я старался запомнить дорогу, и свернул на менее заметную тропинку, которая вела правее. Наверное, еще час, и я стал двигаться медленнее, тропинка уже была еле видна, а в одном месте и она раздваивалась. Я в нерешительности остановился, и посмотрел на солнце. – Часа два или три, - подумал я, - когда же я тогда вернусь? – Но мысль добраться до конца оказалась сильнее и я пошел. Тропинка уже почти исчезла, я ориентировался только по примятой траве, по которой кто-то ходил, но уж очень редко. Но воля все-таки победила, еще через полчаса среди веток деревьев я уже смог разглядеть яркий широкий свет, кроме как берегом океана это быть не могло. Я направился вперед быстрее, но вдруг сердце мое упало, кто-то строго окликнул меня. Повернув голову, я увидел пожилую светлую женщину с неряшливыми волосами.
- Кто ты такой, и что здесь делаешь? Это – моя территория.
- Извините, - сказал я дрожащим от неожиданности голосом, - я просто хотел дойти до берега океана. Скажите, а тут есть тропинка, чтобы я покинул вашу территорию?
- Бери правее, - строго сказала она, - океан уже близко. А зачем тебе он?
- Меня зовут Джон, - постарался объяснить я, - я новенький на острове и попал сюда недавно. Живу в пещере еще с одной женщиной, которая летела в моем самолете, она сидела позади меня, когда мы оба исчезли. У нас обоих критическое положение, работы нет, а ей вдобавок угрожает опасность, скорее всего бесчестье. Я просто хотел посмотреть, если здесь место, где ее спрятать? Нет, она мне никто и между нами ничего нет, просто я не прощу себе, если с ней это случится.
Видимо мой тон показался ей открытым и честным, и она подошла поближе.
- Остров, - это место, где тебя всегда найдут. – Холодно сказала она. – Когда-то мой муж купил этот участок и построил дом, но он уже давно умер, а я осталась одна. Приходится, выращивать что попало, и раз в месяц относить на базар. Этим я и живу. Странно, а почему вы так заботитесь об этой женщине, если она вам никто?
- Просто она хороший человек, неиспорченный и беззащитный. – Я пожал плечами. – Будь на ее месте другой такой же человек, я бы делал то же самое.
- Значит, ты не из этих? – Посмотрела она мне в глаза. – Если бы не они, мой муж прожил бы дольше, только он защищал меня, сейчас – некому.
- Из кого из этих? – не понял я.
- Тех, у кого доллар приклеен ко лбу, и за него они продадут даже свою мать.
- Нет, - облегченно вздохнул я, - я понял, о ком вы говорите.
Она почему-то задумалась, видимо с чем-то борясь, но потом подняла голову.
- Если даже я помогу вам, то только едой на пару дней. Извините, но мне тоже надо жить и платить, эти чертовы налоги, а я уже не такая молодая. К тому же, вас будут искать, и найдут. Если у меня, то мне конец. Нет, я не могу вам помочь.
- Вообще-то я ищу укрытие только для нее. И  я вас понимаю. Извините, что нарушил ваши границы, пойду искать дальше. – Я уже повернулся, но женщина меня остановила.
- Я живу здесь всю жизнь, я родилась и выросла на этом острове, и даже вышла замуж, хотя детей нам Бог так и не дал. Я знаю эту часть, как свои пять пальцев. И я знаю, что вам нужно.
- Да?! – остановился я.
- Возьмите правее, и метров через сто перед вами откроется океан. Спуск к нему не легок, там скалы и песчаная земля. Но вы не сможете не заметить единственное дерево на этом спуске. Спуститесь к нему, только осторожно, обходя камни. Под этим деревом, чуть ниже, вы увидите большой камень, но между деревом и камнем будет метр или два земли, засыпанной и песком, и засохшими листьями. Покопайтесь там, может, что и найдете.
- Может? – ухмыльнулся я. – Скажите, а здесь много людей ходит?
- Почти никого, только я. – Там очень обрывистая скала, уходящая в океан, даже пляжа нет. А значит, нет и рыбаков. Иногда, недалеко я слышу выстрелы, это охотники, но сюда они не приближаются, ведь дальше дороги нет, и зверья нет.
- Спасибо, - немного повеселел я, - а как вас зовут?
- Марта. А вон там мой дом, отсюда он почти не виден, но если что, можете навестить меня, только, желательно ночью, я ложусь поздно.
- Огромное спасибо, Марта! Тогда я пойду, а то не будет времени вернуться.
Она просто кивнула, а я бросился правее, идя на яркий свет. Наконец, деревья кончились, и я вышел на чистое место. Передо мной расстилался безбрежный океан, но я стоял гораздо выше его. Подомной лежал крутой спуск с выступающими острыми камнями, а в самом низу я увидел, наверное, огромную отвесную скалу, спуск на ней заканчивался, добраться до воды можно было, только спрыгнув со скалы, но я бы не решился, она была очень высокой. Наконец, мой взгляд действительно уперся в небольшое одинокое дерево на склоне, оно было единственным, и я удивился, как оно прижилось там внизу, между скал. Аккуратно, шаг за шагом, я спускался вниз, петляя между камней, пока не достиг одинокого дерева. Ниже, наверное, метра полтора, торчала верхушка одного из камней, и я просто уселся под деревцем, опираясь ногами о камень. Крона его не была густой, но хоть как-то защищала от палящих солнечных лучей. Что я должен был тут найти, я не знал, но намек женщины был ясен, что-то здесь было. Если она прожила всю жизнь в этих местах, наверное, может в детстве, лазая между камнями, она что-то нашла, а значит, это что-то должен был найти и я, и, причем за короткий отрезок времени.
Я вглядывался в землю сантиметр за сантиметром, но кроме песка и всякой трухи на этом отрезке ничего не было. Тогда я принялся сгребать в сторону ладонями рук верхний слой песка, он поддавался легко и через полчаса я вдруг увидел тонкую щель. А через час я раскопал больше: передо мной был какой-то лаз, я просто в него нырнул и зажег свечку. Лаз шел в пещеру, но сама она была огромна, кроме того, из нее в разные стороны шли какие-то ветви тоже в форме лазов или просто широких отверстий.
- Вот это да! – не поверил я своим глазам. – Ай да Марта! Тут же целый город. А одна ветвь явно шла вниз, скорее всего к океану. Но тут я услышал какой-то тихий монотонный шум, будто капель воды, и, просунувшись глубже, увидел в углу что-то наподобие ручейка, вернее вода не лилась, но капала откуда-то из камней очень быстро, а под ним была большая лужа. Все же я залез в эту пещеру и первым делом попробовал капающую воду, она была пресной, и очень вкусной, как тогда в лесу у Лары. Эта пещера не шла ни в какое сравнение, ни с Западными, ни с Восточными, здесь могло уместиться полсотни жителей.
Я быстро вылез обратно, и за полчаса закопал вход, хотя он практически был, не видим ниоткуда. Солнце уже спускалось к закату, и я бросился назад. Но добравшись до верха, я вдруг остановился: шансов вернуться именно сюда было немного, никакой тропинки здесь не было, только на месте встречи с Мартой еще можно было различить примятую траву, здесь же и такого не было. Надо было непременно пометить дорогу, и я скинул майку. Я было уже, собрался порвать ее на мелкие кусочки, но задумался. Если кто-то будет здесь искать, то кусочки белой ткани обязательно привлекут внимание. Что же мне оставалось делать? Я поднялся, и пошел вглубь острова, на ходу надламывая ветки встречающихся деревьев, и только тех, которые были слева от меня. Причем внутренне, я извинялся перед каждым деревом, за сломанную мной ветку, объясняя, что другого выхода не было. Выйдя на место встречи с Мартой, я надломал еще одну ветку, а потом просто пошел, следя за примятой травой под ногами. Дойдя до перекрестка тропинок, я опять надламывал ветку, и шел дальше. Когда же я, наконец, добрался до окончания авеню, было уже темно, но яркая Луна не давала мне заблудиться, хотя я чуть было не проскочил свой поворот к Западным пещерам. Наверное, я вернулся к Мэри далеко за полночь, но та не спала, а на ее глазах были видны слезы.
- Наконец-то, Джон! Я думала, что ты точно заблудился. Где ты был весь день?
- Майк приходил? – это был мой первый вопрос, но она сразу же отрицательно покачала головой. – Поверь мне, я не зря потратил время. Теперь я знаю, где тебя спрятать.
- Меня? На этом острове?
- К счастью здесь есть еще такое местечко, и никто тебя не найдет, сам проверил.
- А еда, Джон? А вода? У нас же нет денег!
- Это уже другая проблема, не менее важная, но хоть одной стало меньше.
Мэри все же оставила для меня немного еды, и я от души ее поблагодарил, ведь она сама явно не ужинала. Потом мы долго разговаривали, пока, наконец, Мэри не заявила.
- Джон, ты решил одну проблему, я же решу другую. И не спорь! А теперь давай спать.
ГЛАВА 4. Вторая проблема.
Наутро я проснулся позже обычного, солнце уже приближалось к зениту. Мэри в пещере не было, но мне показался ее и еще один мужской голос где-то недалеко от входа в пещеру. Я прислушался и узнал голос Майка.
- Тот чертов мексиканец меня заложил, а этот старый Джо отправил меня на другую сторону острова. Не говори никому, что я приходил. Мэри, скажи мне, ты что-нибудь решила?
- Почти, - вздохнула она. – Наверное, меня убедил Джон. Знаешь, он очень хороший человек, я верю ему, и его советам тоже.
- Неужели?! – в его словах звучало торжество. – Тогда мы можем пойти прямо сейчас.
- Нет, Майк, сейчас я не пойду. – Голос Мэри был категоричен. – Я просто не могу бросить Джона одного, без пищи, ты же знаешь, что у него нет ни цента.
- А причем здесь вообще Джон? Ведь мы решаем нашу судьбу?
- Он хорошо ко мне отнесся, и я у него в долгу. И ты, кстати, тоже, если бы не он, сколько я бы еще думала, и что бы решила?
- Я позабочусь о нем, - вдруг усмехнулся Майк, – я всегда был великодушным. Раз ты настаиваешь, я одолжу ему денег, даже на несколько месяцев.
- Это правда, Майк?
- Конечно. Только пошли со мной, а потом я все улажу.
Я, затаив дыхание, слушал, вернее, подслушивал их разговор. – Неужели Мэри все-таки решилась? Но причем здесь я? Я никогда не советовал ей этого.
- Майк, я не смогу никуда уйти с тяжелой душой. И с брошенным на произвол судьбы голодным Джоном.
- Черт побери, этого Джона! Ладно, но если я помогу ему, обещай, что ты не изменишь своего решения.
Мэри сделала долгую паузу, и тяжело вздохнув, произнесла: - Обещаю.
Я быстро вернулся на свое место и притворился спящим.
- Джон, - Майк уже дергал меня за ногу. – Вставай же, наконец.
Я сел и сделал вид, что протираю глаза. – Майк? – с удивлением в голосе пробормотал я.
- Умойся и выходи, дело срочное, я тебя жду.
Через несколько минут я вылез из пещеры и зажмурился от яркого солнца. Потом посмотрел на Мэри, и заметил, что она глазами показывала мне что-то, какое-то утверждение или согласие.
Потом я с удивлением посмотрел на Майка.
- Джон, пойдем, отойдем на минуту, - нетерпеливо сказал он. – Да очнись же ты!
Мы отошли, и тот быстро зашептал:
- Мэри согласилась, а ты меня знаешь, я свои долги отдаю. Пошли в банк и оформим твой кредит, пятьсот долларов на пять месяцев, даже без процентов. – Он просто сиял.
- Согласилась на что?
- Она согласна стать моей женой, и, насколько я понял, ты ее все же смог убедить. А сделка пусть останется между нами. Только вот что, деньги это деньги, если через пять месяцев не отдашь, не обижайся, здесь к должникам суровые законы, даже Мэри тебе не поможет.
Я еще раз обернулся к Мэри, и медленно пошел за Майком. Да, я понял, что это – игра, но ее условий я не знал, не понимал, а мысль о том, что Мэри пойдет в дом Майка, меня просто ужасала. Но, что-то в прежних разговорах Мэри меня успокаивало, да и вчера она, кажется, с восторгом слушала мою историю о найденной пещере. Значит, у нее были какие-то планы, только она ими со мной не поделилась. – Будь что будет, - наконец, вздохнул я, - в конечном счете, это же ее жизнь. Хочет с Майком? На здоровье. Из двух бед это не самая большая беда, может со временем привыкнет.
Наконец, мы добрались до центральной площади и вошли в банк Яня.  Майк попросил снять с его счета пятьсот долларов, и оформить долговые документы. Янь все сделал быстро, но за оформление запросил небольшую сумму. Майк тяжело вздохнул, но рассчитался.
- На, - Майк протянул мне пять банкнот, когда мы уже оказались на площади, - только Мэри ни слова, просто скажешь, что я одолжил тебе денег на жизнь. Пошли быстрее, я хочу уже сегодня устроить нашу первую брачную ночь, а потом мы зарегистрируемся.
- Вот сволочь! – подумал я. – Скачала затянуть в постель, а потом…. Может он, вообще не оформит брак? С такого как он станется. – Я еле поспевал за ним. Мысль о судьбе Мэри окончательно испортила мое настроение.
Мэри ждала нас на пороге пещеры, как и всегда.
- Скажи ей, Джон, - пихнул меня под руку Майк.
- Майк одолжил мне денег на жизнь, - хмуро сказал я, не поднимая головы. – Они у меня в кармане.
- Ты слышала? Давай, собирайся и пошли, а то если меня здесь засекут, то….
Мэри полезла в пещеру, а оттуда крикнула:
- Джон, это твоя подстилка, или моя? Залезь, чтобы я не забрала лишнего.
Глянув на Майка, я тоже полез вовнутрь.
- Джон, - горячо зашептала Мэри, - как только мы уйдем, беги к старику Джо, скажи, что меня увел Майк, но что ты уже почти меня уговорил быть у Джо служанкой. До вечера я как-нибудь продержусь, но я верю, что ты меня спасешь.
- Мэри, что за детскую игру ты придумала? Мне она очень, даже жутко не нравится.
- Делай, что я тебе сказала, и все будет как нельзя лучше. Продашь меня потом Джо, а после полной расплаты, оставишь меня с ним наедине, но только когда он исполнит весь ваш договор. Не волнуйся, со стариком я уж как-нибудь справлюсь. Только куда мне потом деваться?
- Беги по центральной дорожке до конца, потом будет три тропинки, держись средней, а потом ориентируйся на сломанные ветки, они будут у тебя справа. В любом случае, куда бы ты ни добежала, жди меня под каким-либо кустом, как только я освобожусь, побегу к тебе.
- Эй, вы там, хорош уже, разбираться. Мэри, да оставь ему все барахло, у меня своего навалом. – Раздался нетерпеливый голос Майка.
- Все, пока! – Мэри уже вылезала из пещеры, а я полез следом с нехорошим предчувствием.
Обняв ее за плечи, Майк, даже не попрощавшись, повел ее по знакомой дорожке. Наконец, оба исчезли из вида и я тяжело вздохнул: Мэри играла с огнем. Прошло уже полчаса, когда я поднялся и пошел следом. На сердце было тяжело и больно, она втянула меня в какую-то грязную игру, поставив себя на кон как пешку. Но мой мозг меня уговаривал, что если игра закончится успешно, то она того стоила.
Наконец, я опять очутился на центральной площади, а уже через минуту мексиканец Луис пропустил меня в дом Джо. Старик сидел в своем любимом кресле и вопросительно смотрел в мою сторону. Вид у меня действительно был подавленный.
- Я почти исполнил наш договор, - медленно начал я. – Мэри уже собиралась идти к вам.
- Прекрасно! – хлопнул тот в ладоши и, поднявшись, подошел ко мне. – Я знал, что твой ум победит твое упрямство. Она уже идет сюда?
- Наверное, она бы уже была здесь, если бы не появился Майк и не увел ее куда-то, может даже к себе домой.
- Майк?! – не поверил он. – Этот засранец? Он ее увел?
Я грустно кивнул головой. – Он сильнее меня, и ее тоже.
Тот попытался заглянуть мне в глаза, но я не поднимал головы.
- Не хватало, чтобы он ее передо мной испортил! – Джо стукнул кулаком по столу. – Я сгною его в самой дальней дыре острова, я…..
Покосившись, я увидел, как изо рта Джо брызнула слюна, он был взбешен не на шутку.
Я и не заметил, как он хлопнул, но в комнате уже стоял Луис.
- Беги и подними банду Чарли! Что бы они, и ты тоже, как можно быстрее нашли и привели мне Мэри, скорее всего она у Майка. Быстро! – его голос сорвался на крик.
- А что делать с Майком? – робко спросил мексиканец.
- Что хотите, привяжите его к дереву, а потом я решу. Ты что, не понял!?
Луис исчез.
- Подонок, сволочь, - старик тяжело дышал, - еще никто не посмел играться со мной! Я ему покажу, я его… - он опять стукнул кулаком по столу.
- Мистер, я сделал все, что мог, - робко произнес я.
- Все ли? – ехидно посмотрел на меня он. – Когда приведут Мэри, мы это увидим. Если она согласится остаться у меня служанкой, я тебе поверю и отпущу. А пока сиди здесь!
- А как же наше соглашение? – Я присел на стул. – Сто долларов и работа у Яня? Я ведь уговорил ее. Это не моя вина, что в самый последний момент появился Майк. – Мне было стыдно все это говорить, очень стыдно.
- К черту все! – обернулся старик ко мне. – Пока не приведут Мэри, забудь о соглашениях, понял?
Я заткнулся, это не был подходящий момент для переговоров, Джо кипел изнутри.
- Только не говорите Майку, что это я его сдал, - вымолвил я через полчаса, когда старик опять сидел в своем кресле. – Не хватало еще, чтобы он мне отомстил.
- Кто, эта козявка!? – он вдруг зло рассмеялся. – Поверь мне, о нем забудут все на этом острове, никто не посмеет взять его на работу. Он быстро проест свои деньги в банке и через года три, если не раньше,  сгниет как простой червяк в какой-нибудь дыре. А если что, я лично засужу его с полной конфискацией имущества и денег, станет простым рабом, он еще не знает, с кем связался!
- Да, уж, - подумал я, - Майку сейчас не позавидуешь. Но он же сам полез в эту петлю, даже забыв про Джо. – На секунду мне стало его жалко, но это сразу же прошло. Он заслужил это.
Время шло, но никто не появлялся. Видимо старик еще не обедал, но оставить меня одного в комнате не хотел. – Где же они, - ходил он из угла в угол.
Я тоже переживал, но только за Мэри, ведь от Майка все можно было ожидать.
- Посиди на улице, - не выдержал старик, - только никуда, будь рядом. Как только увидишь Мэри, зайдешь вместе с ней, мы поговорим обо всем втроем.
Я вышел на улицу и устроился прямо на земле, под каким-то кустом.
Время шло, солнце уже приближалось к закату, когда на площади появился Луис вместе с Мэри. Она шла сама, рядом с мексиканцем, но даже издалека я увидел ее зареванное лицо, и даже какую-то ссадину на щеке. Кусок ее платья на одном плече был разорван.
- Мэри, - я очутился рядом и с жалостью посмотрел ей в лицо. – Все в порядке?
Наверное, это был глупый вопрос, весь ее вид показывал, что ей пришлось нелегко. Но она глянула на меня и зашевелила губами: это был опять какой-то знак, но я его не понял.
К старику мы вошли втроем, а потом Луис сразу же вышел.
- Мэри! – старик постарался показать на лице улыбку, - что с тобой произошло? У тебя такой вид, будто….
- Спасибо за помощь, - тихо сказала она и заплакала, - еще немного, и я бы не выдержала.
- Тише, дорогая, не плачь, - он подошел к ней поближе. – Не выдержала чего?
- Майк хотел…. Он повалил меня…. я сопротивлялась, как могла, даже его кулак…. – Мэри всхлипывала и говорила бессвязно.
- Он что, хотел надругаться над тобой? – Глупее вопроса было трудно представить, и Мэри не ответила.
Но уже через полчаса мы втроем сидели и разговаривали.
- Так ты и правда собиралась сегодня ко мне? – спросил Джо.
- Мы жили в пещере с Джоном, он хороший, и я решилась последовать его совету. Да, я уже собиралась, но тут появился этот…. – Она опять всхлипнула.
- Об этом можешь забыть, - успокаивал ее старик. – Главное, что ты уже у меня, и в обиду я тебя не дам. Ты же останешься?
- А как же Джон? – она повернулась ко мне. – У него же нет ни цента, я не могу его просто так бросить. – Я опустил голову, наверное, покраснев от стыда.
- Не волнуйся, я помогу ему. Джон, можешь идти, а завтра заглянешь. – Старик обращался ко мне.
Неуверенно, но я поднялся.
- Нет, Джон, не уходи. – Вдруг требовательно вступилась Мэри. – Я должна знать, что у тебя будет хотя бы еда. Мистер Джо, давайте завтра мы придем с ним вместе, я не могу его просто так отпустить.
- Какая забота! – удивленно произнес старик. – Значит что, ты мне не веришь?
- В пещере нечего есть, Джон уже сутки голодает. – Она опустила голову.
- Ладно, - старик полез в карман, и положил на стол стодолларовую бумажку. – Этого же на еду хватит?
- Вы же меня нанимаете на месяц, - тихо сказала Мэри, -  ему хватит этого лишь на пару недель, даже меньше. Я просто не буду находить себе места….
- Мэри, я выдержу, - вставил я.
- Нет, не выдержишь, - упрямо настаивала та, - кто тебя вообще возьмет на работу? Ты что, хочешь, чтобы через месяц, закончив контракт, я нашла тебя в пещере мертвым от голода?
Я невольно обернулся и посмотрел на Джо. Тот был не дурак, и мой взгляд заметил.
- У вас тут что, любовь? – недовольно пробурчал он.
- Просто мы старые друзья, еще с самолета. – Сказал я. – А насчет работы, вы же…..
- Знаю, не напоминай, не дурак, - он метнул в мою сторону недовольный взгляд. – Мэри, ты мне дорого обходишься, надеюсь, ты отработаешь месяц, как полагается. А может и еще пару недель сверху. Пошлите в банк, пока не стемнело.
Мы вышли на улицу, и, пройдя площадь, уже входили в банк Яня, дверь как всегда была полуоткрыта. Подождите меня тут, только не сбегите, - буркнул старик, и повел удивленного корейца в другую комнату. Не знаю, о чем они разговаривали, но через полчаса показались оба, а Янь держал в руке какую-то бумагу.
- Заполните свои данные, - равнодушно сказал кореец, - с завтрашнего дня я вас беру на работу. Я бы взял вас и через месяц, но раз так нужно, можно начать и завтра. Начнем с десяти долларов в день, а там видно будет.
- Спасибо, - от души поблагодарил я его. – Вы не пожалеете. – Я заполнил анкету и отдал ее Яню. - И вам спасибо, - повернулся я к Джо.
- Завтра в десять, - услышал я в след, когда мы втроем уже выходили из банка.
- Ну, что? – усмехнулся Джо. – Теперь вы оба довольны? Джон должен молиться на тебя, Мэри, ну, и на меня тоже. Так быстро работу еще не получал никто. Ладно, Джон, тебе домой, а мне еще надо проинструктировать Мэри, а на ночь она останется. Через месяц, или чуть позже, получишь ее обратно. Может вас, потом поженить? – Он даже рассмеялся от собственной шутки.
- А как же Майк? - вдруг остановился я, недалеко от дома мэра. – Не хотелось бы с ним встречаться.
- Луис, что с Майком? – крикнул Джо мексиканцу, сидящему как всегда на пороге.
- Получил по полной форме, за неделю не отлежится. – Заверил тот, привстав.
- Видишь? А потом он просто исчезнет. Иди домой, Джон, и пожелай нам спокойной ночи. – Старик ликовал в каком-то сладком предвкушении.
Я еще раз глянул на Мэри, и та вдруг мне подмигнула, или мне это показалось?
Развернувшись, я пошел обратно к пещере по центральной дорожке, переживая за нее еще больше. – Скотина! – вдруг вспыхнуло у меня в голове, - Майк, какая же ты просто скотина! Если бы не банда Джо, ты бы изнасиловал ее. Подонок, причем самый последний! А старик? Что он, лучше? Какая же все-таки мерзость этот наш мир! Разве, это можно назвать цивилизацией? – Мне вдруг захотелось обратно к Ларе, я бы пошел учиться дальше без сомнений, чтобы не произошло. Уверенность, что никто из их мира так бы не поступил, возрастала, и та жизнь, которой я жил еще несколько дней назад, была несравнима с этой, на острове. Небо и земля. – Подумал я. – Но, даже решившись вернуться и получить свой еще один шанс, я смогу сделать это лишь через полгода, если доживу, и если Лара действительно за мной вернется, не забудет.
Окутанный мыслями, я, наконец, добрался с темнотой до своей пещеры, и уселся у входа, на месте Мэри, лезть вовнутрь не хотелось. Я долго еще думал обо всем, прокручивая свою жизнь у Лары, и сравнивая ее с этой, островной. Но, наверное, еще не прошло и часа, как я увидел вдалеке факел, а через минуту, тяжело дыша, передо мной стоял Луис.
- Тебя зовет Мистер Джо. Мэри исчезла.
- Как исчезла? – подскочил я. – Куда исчезла?
- Идем, бежать можешь?
Мы вдвоем побежали, но мексиканец был здоровее, мне приходилось часто останавливаться. Наконец, запыхавшись, я ввалился в дом мэра.
Он был в простом халате, видимо в таком он и спал, но его метающие молнии глаза уперлись в меня как два бычьих рога.
- Где Мэри?! – он стукнул кулаком по столу.
- Она что, исчезла? – мои брови полезли вверх. – Я же вас оставил, а сам пошел в пещеру. Может, вы расскажите, что случилось?
- Что случилось!? Она просто исчезла, после того, как я пошел потушить свечу.
- Но такого не бывает. Исчезнуть можно куда-то или через что-то. У вас была открыта дверь или окно?
- Бывает, - он задыхался от гнева, - да, окно было открыто, я всегда сплю с открытыми окнами, а дверь я закрыл. Что же, она так просто испарилась через окно? Я не услышал ни какого шороха, Луис тоже никого не видел, она что, невидимка?
- Но я-то тут причем? – Пожал я плечами. – Может это проделка Майка?
- К нему я сразу послал людей, но дома его не было. – Он хлопнул рукой по халату. – Вы же все с одного самолета, значит, вы все одна компания. Ты их знаешь лучше, их мысли и характеры. Короче, если мы их не найдем – пеняй на себя.
- Но что же сделал я лично? Вы меня попросили, я вам сделал одолжение. Луис нашел меня в моей пещере, какое я могу иметь отношению к ее исчезновению? Я с радостью помогу вам, пусть я потрачу на это всю ночь и весь завтрашний день. Только не надо винить меня в том, к чему я вообще не причастен. – Я пристально смотрел на старика.
- Разберемся, - буркнул тот. – Вдруг найдешь хоть Майка, дай мне знать немедленно. Если это его рук дело, Майку конец, да еще какой! Иди.
Я вышел на площадь с угрюмым выражением лица, но мое сердце ликовало. Мэри как-то удалось смыться. А значит, ее надо искать там, где мы договаривались. - Не Мэри, а оторви голова! – Грустно улыбнулся я.
Луиса на пороге не было, значит и его отправили на поиски. А может кого-нибудь приставили следить за мной? Этот старый хрычь хитрее любой лисы, он не только на это способен. Я оглянулся, но вокруг было темно. Сначала я направился как всегда по центральной дорожке, а найдя тропинку к пещерам, свернул на нее. Но, не пройдя и десяти шагов, я свернул в лес, и бросился бежать наискосок, выйдя на ту же авеню, только уже дальше. Все было тихо, и я просто побежал. До конца дорожки оставалось немного, но вдруг кто-то выпрыгнул из кустов и повалил меня на землю. Я не был спортсменом, и мне быстро заломили руку за спину.
- Чарли, - послышался знакомый голос, - отпусти его, это же Джон. – Моя рука освободилась, и я перевернулся на спину.
Передо мной стоял огромный бугай с рыжей бородой, а рядом появилось лицо Луиса.
- Джон, а ты что здесь делаешь? – пытливо спросил тот.
- Джо послал меня на поиски, - я начал вставать, - даже пригрозил, если я ее не найду. Ты же сам видел, что я сидел у пещеры? Какое я могу иметь отношение к исчезновению Мэри? Твой босс просто рехнулся. Вот и приходится бегать и искать, может на мой голос и отзовется.
- Поосторожней со словами, - усмехнулся мексиканец, - но раз ты тут, значит, у тебя есть какие-то подозрения? Она тебе что-нибудь говорила?
- Вообще-то я думаю, что это дело рук Майка, ведь его не нашли дома, а он не дурак. К пещерам не пойдет, будет прятаться где-то в глубинке. Вообще-то я остров не знаю, но мне ничего не остается, как бегать и звать Мэри. А у вас что-нибудь есть?
- Найди ее, - буркнул он. – Даже если они вдвоем, то могут просто сидеть в кустах и смотреть на нас, темнота такая, хоть глаза выколи. Ладно, давай двигай куда хочешь, только не заблудись. Дальше дорога кончается, а там полная глухомань. Если не найдем ночью, днем Мистер Джо всех поставит на уши, найдут, никуда они не денутся. Или она.
Луис с бугаем двинулся по дорожке, а я еще долго стоял, глядя им вслед. Когда оба исчезли, я медленно пошел вперед. Спрятать Мэри можно было только ночью, днем, если поднимут всех жителей острова, ей уже не спрятаться. Главная дорожка кончилась, и, нагнувшись к земле, я рассмотрел три тропинки, и двинулся по средней.  Рассмотреть сломанные ветки было практически невозможно, и у меня стала пропадать последняя надежда. Я напевал старую ковбойскую песню, про простую девушку Мэри, которая жила на ранчо, но ее имя я произносил сильнее, вернее, громче.
Тропинка почти закончилась, но ее продолжений уже практически не было видно, даже вглядываясь стоя на коленях.  Я постарался вспомнить, куда же я тогда свернул, но не смог. - Все, - подумал я, - Мэри конец. - Я угрюмо опустился на землю, машинально напевая ту же песенку, а на душе было не то, что тоскливо, а просто хоть вешайся. Продолжать идти уже наобум, было полным безрассудством, но и возвращаться я не хотел, просто не мог.
Неожиданно мне показалось, будто где-то впереди хрустнула ветка, потом другая, третья. На тропинках, даже почти невидимых, веток не было, значит, какой-то зверь просто ломился через лес. Но звук приближался, а позже из темноты деревьев я услышал свое имя, произнесенное очень тихим голосом.
- Мэри! – вскрикнул я, но тут же закрыл рот рукой.
Да, это была она, и я впервые крепко ее обнял.
- Как тебе удалось сбежать? – не вытерпел я. – Через окно?
- А как же еще? – Она была так рада, что ее улыбка светилась даже в темноте. – Он пошел тушить свечку, а я тихонько поднялась, и просто выбросилась в окно. Да, мне повезло, Джон, я удачно приземлилась, вернее тихо, прямо на землю. А потом побежала под деревьями, не выходя на тропинки. К счастью, было уже темно, хотя…. Это счастье потом обернулось горем, ведь я не видела ничего, ни одной сломанной ветки. Я куда-то забрела и просто села, надеясь, что хоть утром ты меня найдешь. А потом мне показалось, что кто-то вдалеке поет, я даже слышала свое имя. Вот я и прокралась сюда.
- Прокралась? – усмехнулся я, - да тебя было за версту слышно, я, было, подумал, что какой-то зверь прорывается через бурелом.
- Джон, милый, все же я смогла решить вторую проблему? – Она затаила дыхание.
- Смогла, - тяжело вздохнул я. – Но какой ценой? Наверное, я даже немного поседел за последние сутки. Шестьсот долларов наличными, плюс работа за десять долларов в день, это – удача, не спорю. Но насколько времени ее хватит?
- Если тратить, пять долларов вдень только на еду, причем без мяса и рыбы,  это….
- Четыре месяца, можешь не считать. Сто пятьдесят долларов в месяц. – Продолжил я. – А что дальше? Только работа, но я еще не знаю ни какая, ни сколько я на ней продержусь.
- Джон, выкрутимся, - ласково сказал она, и положила голову мне на плечо. – Хоть четыре месяца, но мы проживем на свободе, а там, что будет.
- Да, уж, - задумался я. – А ты сможешь сидеть днями одна в пещере? Мне же надо будет ходить на работу.
- Днями? Нет, Джон, придумай что-нибудь, я же одна с ума сойду. – Она отодвинулась. – Какая же это свобода сидеть все время одной? А еду, кто будет приносить?
- Я, кто же еще. Да, задачка не простая. Но не сейчас. Нам надо добраться до пещеры, а там и будем думать. Только ночью это невозможно, надо ждать раннего утра, и действовать быстро. Завтра весь остров будут прочесывать.
- Уже сегодня, часа через четыре начнет светать.
Я действительно потерял счет времени. Но ложится спать, было опасно, столько приключений за последний день, что мы не только рассвет проспим, но и полдень.
Мы начали поодиночке рассказывать о нашей прошлой жизни, пытаясь не уснуть. Но рассвет мы оба встретили в дреме, хотя Мэри что-то пыталась еще шептать, она же и подскочила первой.
- Джон, уже светло!
Я очнулся от дремы, и стал оглядываться. Солнце еще не встало, но было светлее. Наконец я увидел сломанную мною ветку, и мы оба ускорили шаг. К океану мы вышли, когда солнце уже встало.
- Вниз, - сказал я, - только осторожно. - Очутившись возле дерева, я опять стал копать. Когда же открылся ход, я полез первым, а Мэри за мной. В пещере было темно, не считая скудного света идущего от лаза.
- Джон, какая же я дура! Я не взяла не свечку, ни спички.
- Слышишь, как капает? Там вода, питьевая вода. А вот с едой придется подождать. Мэри, тебе надо просидеть здесь в темноте, пока я не появлюсь, не спрашивай когда. Я принесу все, что нужно, а пока мне надо бежать, позже будет уже поздно, я тебя закопаю. – Не дожидаясь ответа, я полез обратно.
Выбравшись, я закопал лаз, и поднялся наверх. Наверное, я бежал как угорелый, изо всех сил, ориентируясь по сломанным веткам. Но добравшись до площади, я не поверил своим глазам: на ней собралось около сотни людей, наверное, все население острова, кроме маленьких детей.
ГЛАВА 5. Двойная жизнь.
Обогнув толпу, я зашел в банк: Янь был уже на месте.
- Джон, сегодня не рабочий день, надо помочь Джо. – Сказал он, поздоровавшись.
- А зарплата? – спросил я.
- Зарплата за день работы, а сегодня отпуск за свой счет.
Я понял, что из него не выбьешь ни цента, и вернулся на площадь, смешавшись с толпой. В тот момент из дома мэра показался сам Джо.
- Пропали двое, - начал он как можно громче, стараясь перекричать гул толпы, но пока Луис не рявкнул, толпа не успокоилась.
- Пропали двое, - повторил он, - мужчина и женщина. Мужчину зовут Майк, многие его знают. – Потом он вкратце его описал. – Женщину зовут Мэри, она из Западных пещер. – Он также описал и ее. – Их надо найти, в любом случае. Обыщите весь остров, до последнего уголка. За находку Майка я плачу двадцать долларов наличными, за Мэри – сто. – Толпа опять загудела. – Будем искать, пока не найдем, если не сегодня, то завтра. Кто будет отлынивать – лишу последнего места в пещере, так и знайте. Всем ясно?
Многие из толпы закивали головами.
- Джон? – кто-то взял меня за руку и я повернулся. Сзади меня стояла Марта. – Слава богу, я думала, ищут вас обоих. Эта та женщина, про которую вы говорили? Вы нашли то место?
- Тише, - попросил я ее. – И огромное вам спасибо, там она в безопасности.
- Ко мне пришли сегодня рано утром, я даже испугалась, спрашивали про этих двоих. Но я им ничего не сказала.
- И за это вам огромное сердечное спасибо! Вы просто спасли жизнь хорошему человеку. Кстати, - мне пришла в голову дерзкая мысль. – Вы не могли бы носить ей овощи и фрукты, а я бы вам платил?
- Что вы! – она шарахнулась от такого вопроса. – Если меня поймают, то и дом отберут.
- Да, я вас понимаю, - грустно сказал я. – Но мне вы можете продавать еду?
- Если вы сами за ней будете приходить, я вам скину цену. – Она зашептала мне на ухо. – Мне же приходится идти далеко, на этот рынок, там я продаю набор овощей и фруктов за пять долларов на семью, вам я отдам по четыре.
- Спасибо. – Я задумался. – А если я вам буду платить вперед, за месяц?
- Тогда сто долларов за месяц, - сказала та, немного подумав. – Просто я буду оставлять их каждый день в каком-то месте, мы договоримся, подальше от дома.
- Еще раз спасибо, условия приняты. - Я остался доволен, - вместо четырех месяцев денег уже хватало на шесть. – Скажите, а можно у вас снять комнату? Я там буду редко бывать, вы же понимаете.
- Комнату? – наверное, она удивилась моей наглости. – Джон, не впутывайте старую женщину в эти игры. Мне же придется вас оформлять? А за это тоже платить налог надо.
- Я буду платить этот налог, да еще, и помогать во всем. Плюс добавлю денег.
Женщина задумалась, но я ее не торопил. Оформленная аренда жилья недалеко от пещеры мне очень бы пригодилась, как официальное прикрытие моего местонахождения.
- А сколько бы вы добавили? – наконец, спросила она.
Из денег на еду, брать уже было нечего, оставалась работа у Яня. Пусть я проработаю хоть месяц, это триста долларов, нет,  за два выходных он мне платить не будет, скорее удавится. Получается двести двадцать в месяц. Сегодня тоже день пропал, а может и завтра, короче, сто восемьдесят я получу точно.
- Тридцать долларов в месяц, а налог большой?
- В наших местах нет, десять долларов. Значит, мне останется двадцать?
- Получается так, - я развел руками. – Но вы же меня и видеть-то не будете.
Она опять задумалась, но потом все же согласилась. Мы и не заметили, как все уже разбрелись, но дверь банка как всегда была полуоткрыта. Янь не удивился, увидев нас на пороге. Зато когда мы подписывали договор, он очень удивился.
- Джон, это же так далеко! Вам придется вставать в шесть утра, чтобы попасть к десяти в банк. Почему бы вам не снять ближе?
- Когда заработаю больше, сниму ближе, - сказал я, - цена меня устраивает, а чем ближе, тем и платить больше. Не волнуйтесь, опаздывать я не буду.
Мое объяснение показалось ему логичным, и все оставили свои подписи.
- У меня недалеко от дома есть сарайчик, - сказала Марта. – Раньше там был хлев, но после смерти мужа он пустует. Вам подойдет?
- Прекрасно, - я кивнул головой.
- Только пообещайте, что той женщины на моей территории не будет, иначе мне….
- Обещаю, - я полез в карман и достал купюру. – Вот вам за еду на месяц, а на днях заплачу за аренду. – Не волнуйтесь, Марта, я не из тех, кто кого-то будет подставлять.
- Джон! – кто-то окликнул меня и, повернувшись, я увидел Луиса. – Шеф просит.
- Идите, - сказал я Марте, - оставьте мне одну копию контракта, и подготовьте к вечеру еду.
Она ушла, а я поплелся к Джо, не ожидая от этого вызова ничего хорошего. Прошло часа два с того момента, как площадь опустела.
- Джон, - старик встретил меня недружелюбно, - тебя что, мой приказ не касается?
- Уже иду, просто снял сарайчик черт знает где, только что подписал бумагу у Яня.
- Покажи, - он протянул руку, прочитал контракт и бросил его передо мной на стол.
- А как ты нашел эту Марту? Она же живет черт знает где.
- Вчера, вернее всю ночь я бродил по острову, Луис меня видел, а под конец запутался, и вообще зашел в какие-то дебри. А рано утром встретил эту женщину, я случайно зашел на ее территорию. Мы разговорились, она одинокая, свой огород и фруктовые деревья, и арендная плата низкая. Вот мы и договорились.
- Да, почти за бесплатно снял, - вздохнул тот, - только тебе дотуда добираться…..
- Знаю, но на большее я пока не способен, сарай гораздо лучше пещеры.
- Ладно, иди, заселяйся, только потом, как и все, зразу на поиски. Найдем мы твою Мэри, даже не сомневайся.
- Почему мою? -  я невинно поднял глаза. – Я же сдал ее вам на попечение. И если найду, то опять сдам, еще одна сотня мне не помешает.
Тот просто махнул рукой и я вышел.
Идя обратно по центральной дорожке, я видел разных людей, которые редкими цепочками прочесывали территорию острова. – К вечеру будут там, - подумал я и прибавил шаг.
Марта была дома и показала мне сарай. Кровати не было, но пол был мягкий, из соломы и листьев. Я одобрительно покачал головой, попросил у нее что-нибудь поесть, и сразу же улегся. Наверное, я уснул мгновенно, но какой-то шум меня разбудил, когда уже смеркалось. Цепочка людей дошла уже до нас, и  сейчас главный из этой группы проверял дом Марты, а сейчас заглянул и в сарай, он же меня и разбудил.
- Почему не ищешь? - Грозно спросил он, оглядев сарай.
- Мистер Джо меня задержал, а скоро я заступлю в ночную, на поиски.
Тот закрыл дверь, и я слышал, как отдельные голоса отдалялись по направлению к берегу океана. – Хоть бы не спускались, - тихо промолвил я. – Хотя, найти ее можно только случайно. Быстрее бы стемнело.
Скоро голоса послышались опять, люди спешили по домам, пока еще была видна дорожка, цепочки уже не было.
Забрав у Марты узелок с едой, и прихватив спички и свечку, я быстро добрался до берега, а потом, разрыв вход в пещеру, кинул сначала узелок, я затем протиснулся сам с горящей свечкой.
- Боже, Джон! Я думала, что ты уже никогда не придешь. – Мэри бросилась мне на шею. – Расскажи хоть. Я проспала, наверное, весь день, а потом просто сидела и ждала тебя.
- Все хорошо, Мэри, - я уселся на пол и принялся рассказывать, а она потихоньку засовывал в рот всякую зелень, не сводя с меня глаз.
- Короче, мне надо опять уйти, - вздохнул я, закончив рассказ и ответив на все вопросы. – Мэри, сейчас все тебя ищут, и я почему-то у старика на подозрении. Мне надо, что б хоть кто-то, чтобы увидел меня ночью, это будет моим алиби.
- Джон, как ты все хорошо придумал! – Она по-детски радовалась. – Значит, ты будешь рядом, и будешь меня навещать каждый день?
- Каждую ночь, - поправил я, - мне же еще, и работать надо. Но пока все не успокоится, я тебе ничего не обещаю, держись, как можешь. И еще. – Я достал из кармана оставшиеся пятьсот долларов. – Сохраннее, чем у тебя, им не будет места, к тому же, это твои деньги.
Она хотела еще что-то сказать или попросить, но я уже встал, и направлялся к лазу. Через четверть часа, закопав вход, я уже стоял наверху.
- Джон, - с беспокойством в голосе, встретила меня Марта. – За тобой приходили, этот мексиканец Мистера Джо. Я сказал, что ты пошел на поиски, но Мистер Джо для чего-то тебя ждет.
- Ладно, Марта, - я махнул рукой, - когда же он, наконец, от меня отвяжется? На что я ему так сдался? Пойду, раз ждет.
Я попросил у нее еще одну свечку, и пошел в сторону тропинки. Только отойти мне удалось недалеко. Сначала я увидел свет факела, а уж потом Луиса, мексиканца.
- Пошли со мной, - угрюмо сказал тот, - хозяин ждет тебя с нетерпением. – Его вид не предвещал ничего хорошего.
- Мы же придем только за полночь? – удивился я.
- Пошли, - он двинулся вперед, освещая тонкие тропинки.
Мы действительно шли очень долго, но если бы я шел один со свечкой, я бы точно добрался только к утру.
В комнате Джо горело много свечей, а он сам сидел на своем любимом кресле, и угрюмо молчал.
- Что будем с тобой делать, Джон? – Наконец, спросил он, когда мексиканец вышел. – Отдадим под суд, или просто заберем деньги и вышвырнем?
- За что?! – у меня все похолодело внутри. – Да и денег у меня уже нет.
- Будто ты не знаешь, за мошенничество, конечно. В той комнате лежит твой приятель Майк, и хоть он не может ходить, а только ползать, говорить он умеет и уже все нам рассказал. Сам он сюда не дойдет, но мы можем сходить к нему, на очную ставку. – Он глядел на меня исподлобья.
- Я никогда не был мошенником, - с легким возмущением, сказал я, - можете делать что хотите, но вы глубоко заблуждаетесь, я не знаю, что наговорил вам этот парень, другом я бы его не назвал.
- Да? Тогда может, ты скажешь, почему, или за что он одолжил тебе пятьсот долларов? На острове такое никогда не делается, уж я-то знаю. Я скажу тебе, Джон, не знаю, какой ты там экономист, но в коммерции ты соображаешь, и не плохо. Может, ты мне ответишь, прежде чем услышишь голос Майка?
Я задумался, дело было хуже некуда, Майк все ему рассказал, теперь мне надо было крутиться, как вьюну на сковородке, а то, что стало жарко, я это уже почувствовал.
- Мне нечего скрывать, - сказал я с вызовом, - можем пойти туда, и вы сами все услышите. Пусть сам Майк подтвердит мои слова.
- Ах, так? – Старик с удивлением привстал. – Что же, это будет очень интересно. Вон та правая дверь. И прихвати пару свечей.
Следом за Джо, я вошел в другую дверь, ведущую из зала в небольшую комнату. В ней стояла кровать, стол и пара стульев, когда же свет от наших свечей высветил человека, лежащего на кровати, я, скорее по одежде, чем по внешности узнал Майка. Видимо он был сильно избит, потому что лишь тихонько стонал, но при нашем появлении приоткрыл глаза, вернее один правый глаз, левый опух, посинел и не открывался.
- Садись. – Показал Джо мне на стул. – Мы нашли его в кустах, неподалеку от его дома, бедняга еле туда заполз, видимо боялся, что Чарли опять за ним вернется. – Майк, ты меня слышишь? – Повернулся он к человеку на кровати.
- Да, конечно, - тот немного повернулся, и разглядывал меня одним глазом, - это та сволочь, Джон.
- Не горячись, - мягко сказала Джо, - сейчас, как судья, я проведу официальное расследование, или очную ставку. Будьте повежливее друг с другом. Майк, так за что ты одолжил Джону пятьсот долларов?
- Я уже вам сказал, по договору, я пообещал ему эти деньги, если он уговорит Мэри перейти жить ко мне.
- А что скажет подсудимый? – Джо повернулся ко мне.
- Подсудимый?! – Это слово больно меня кольнуло. – Да, такой разговор был еще при нашей первой встрече, я попросил у него взаймы на первое время, но он сначала отказался, а потом предложил мне в долг, взамен на услугу: уговорить Мэри. Я сразу же отказался, а он предложил мне подумать.
- Значит, такой разговор был, не отрицаешь? – Джо даже улыбнулся. – Майк, он отказался или нет? – Повернулся он к тому.
- Не помню уже, может да, какое это имеет сейчас значение? – Простонал тот.
- Большое. Если отказался, это – в его пользу, если нет, и вы заключили договор….
- Мы не заключали никакого договора. – Буркнул я.
- Насколько я понимаю, с Майком у тебя произошло то же, что и со мной, я предложил тебе сделку, ты не согласился, но и открыто не отказался. – Джо прищурившись, смотрел на меня. – Короче, тебе было предложено две сделки, и мы оба сейчас здесь присутствуем. На какую же ты уговорил Мэри, на его, или на мою? А может на обе?
- Я не уговаривал Мэри, ни на какую сделку. Она мне не дочь, ни жена, ни даже сестра, какое я имел право ее к чему-то толкать? Да, я разговаривал с ней, показывая, что одно из двух надо было выбирать, иначе она просто умрет, если Майк не будет приносить ей еду. Так и случилось в день, когда Майк не пришел, я случайно нашел, что поесть. Но она мне сказала, что будет выбирать из трех, и я удивился. Третьим вариантом было безумие, камень на шею и в море. От этого мне удалось ее отговорить.
- А что было тем утром, когда за ней пришел Майк? – По-видимому, третий вариант старика не удивил, хотя я пустил в ход один из козырей.
- Я бы начал с того, что было ночью. – Я выкручивался, как мог. – Мы долго разговаривали, пока, наконец, Мэри не спросила, буду ли я продолжать с ней дружить, если она отработает у вас месяц служанкой. Я сразу же ответил положительно, она вздохнула, и сказала, что решилась, и утром пойдет к вам. После этого мы заснули. А утром меня разбудил Майк, они о чем-то долго разговаривали, и я был просто ошарашен, что Мэри дала ему свое согласие. Что он ей наговорил, я не слышал. Но он увел ее.
- Интересно, - старик посмотрел на Майка, а потом на меня. – Насколько я понимаю, он увел ее после того, как вы сходили в банк, подписали бумаги, и Майк вручил тебе пятьсот долларов наличными. Разве не так?
- Я тут ни при чем, это Мэри говорила, что не может оставить меня одного в пещере без цента в кармане, причем не мне, а Майку.
- Было так? – старик повернулся к кровати.
- Я точно не помню, но Мэри хотела позаботиться об этом ублюдке. Но что из того? В конечном итоге он сам пошел со мной в банк, и добровольно забрал деньги, даже меня благодарил.
- А что мне оставалось делать? – я даже приподнялся. – Да, я оставался в пещере один, без цента, без работы и будущего. Майк не подарил мне эти деньги, а дал взаймы.  Мэри была этому причиной, или он сам, но он дал мне деньги в долг, я никого никому не продал.
- Тише, Джон, то же самое, вернее заботу о тебе проявила Мэри, когда мы были в этом доме втроем, все как по одному сценарию.
- Более того, - я заговорил быстрее, даже начал жестикулировать, - когда Мэри уходила с Майком, она шепнула мне, чтобы я сразу бежал к вам. Значит, она не изменила своего ночного мнения, просто Майк или запугал ее, или…. Я же сразу прибежал к вам.
- Она такое тебя попросила? – удивился Джо.
- Я бы сам этого не сделал. Она вольная птица, я ею никогда не распоряжался.
- Майк, что ты ей наговорил тем утром? – голос Джо стал железным.
- Ничего особенного, как и всегда, предложил ей жить со мной, и все. Не слушайте этого….
- Нет, надо послушать, - старик водил головой между мною и Майком.
- Последнее, что я видел, Майк уводил ее, держа за плечи, - вспыхнул я. – А потом пытался изнасиловать ее у себя дома. Разве ничего не ясно? Он запугал ее, а если бы ваши не успели, то и опозорил бы! Не я должен быть подсудимым, а он.
- Она пошла сама! – запротестовал Майк.
- И сама же себе порвала платье и нанесла ссадину на лицо?!  - я вскочил.
- Сядь! – рявкнул на меня Джо, и я опустился на место. – С Майком у тебя прошло, хотя ничего не ясно, пошли ко мне, разговор еще не окончен. Он поднялся, и направился к двери, я двинулся следом.
Мы опять вернулись на свои места, только уже в приемной старика.
- Майк, конечно, мерзавец, и он получит по заслугам, но и ты не ангел. – Он смотрел на меня исподлобья. – Когда мы остались втроем в этой комнате, Мэри не оставила тебя в покое, как и с Майком, она билась, чтобы я тебе помог, разве нет?
- Мистер, - сказал я спокойно, - вы же помните, что я не потребовал, даже не попросил вас о чем-то, связанным с нашим договором. Мэри приняла ночью решение идти к вам и, если бы не приход Майка, она бы еще утром была бы у вас. Причем здесь я? Даже когда Майк ее уводил, она попросила меня сразу же бежать к вам, что я и сделал. Конечно, я не могу сказать, что это я уговорил ее, но она приняла это решение, посоветовавшись со мной, и, наверное, мой ответ и был тем решающим моментом. В конечном итоге, когда мы сидели здесь втроем, она же сама заявила, что согласна остаться у вас служанкой, разве нет?
- Хитрец, - старик зло улыбался, - конечно, она сама заявила, но осталась со мной наедине только после ста долларов и контракта на твою работу. И ты согласно молчал, значит, был с ней заодно.
- Я не был с ней заодно, - тяжело вздохнув, сказал я в ответ. – Если бы ее нашли, она бы это подтвердила. Моя совесть чиста, все, что говорилось с Майком и говориться сейчас, чистые домыслы, не хватает ее слов, а она – самая главная свидетельница, к тому же, лишь она может рассказать, что было у нее в голове, и почему она пошла утром с Майком, хотя хотела идти к вам. Но я просто уверен, что меня вы зря пришили к этому делу, Мэри это бы доказала. Не знаю, кто ее выкрал, но если ее найдут….
- Если? – старик перестал качаться. – У тебя есть сомнения?
- Пока ее не нашли, иначе она уже была бы здесь и все разъяснила. Сомнения? Только одно: может она решилась на это...? Ну, вы меня понимаете….. Тогда вы зря ее ищете на острове, надо искать в океане. Да, такая мысль у нее тоже была, но, хоть в это и не верится….
- Не бубни, говори конкретно. Ты думаешь, что она утопилась?
- Чужая душа – потемки, - сказал я и с грустью опустил голову.
Старик задумался, а потом заходил по комнате. Наконец, он остановился.
- Джон, ты как мыло, которое ускользает из рук. Чувствую носом, что вы оба сговорились, и вытянули деньги и из Майка, и из меня. Если бы я ее нашел, мои ребята выбили бы из нее все, до последнего. Но, странно, ее не могут найти, и это тебе только на руку.
- На руку? – Я вскочил. – Я сам ищу ее ночами, а к Яню прихожу, не спавши, как зомби….
- Сядь! – Старик плюхнулся в кресло. – Что же мне с тобой делать? В то, что ты где-то ее спрятал, я не верю, ты еще не знаешь острова. – Но, может она сама спряталась? Тогда мы ее найдем, а если нет… - он задумался, - может она действительно того…? Тогда на тебя ничего не повесишь, сукин ты сын.
Я пропустил про сына между ушей, разговор шел к концу, у Джо против меня ничего не было, хотя его подозрения были обоснованны, но я никогда не посмел бы использовать Мэри в личных целях, это был ее план, несогласованный со мной, даже не озвученный.

- Пока иди, - вздохнул Джо, - будешь искать ее, пока я не скажу. Надеюсь, если найдешь, ты же не столкнешь ее в океан? – Ехидно спросил он.
Я просто отвернулся и встал. За окном уже светлело, идти домой было незачем. Я вышел на площадь, и устроился на траве недалеко от банка. От перенапряжения, сон свалил меня моментально.
ГЛАВА 6. Двойные проблемы.
- Джон? – разбудил меня чей-то голос, а открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Яня. – Вы что, проспали здесь всю ночь?
- Меня вызывал Джо, Мистер Джо, а отпустил только с рассветом.- Я протер глаза и встал.
- Тогда вы зря пришли на работу. Пока Мистер Джо вас не отпустит, про банк забудьте. Видите, я же говорил вам приходить через месяц? Хотя, все это время пойдет вам на пользу, вы многое и многих узнаете.
- Тоже за свой счет? – усмехнулся я.
- Я плачу только за работу. Успехов. – Сказал он и направился к двери банка.
Никого искать мне не хотелось, даже делать вид. Я направился в конец острова с единственной мыслью хорошо выспаться в моем хлеве, идти засветло к Мэри было безумием.
Ночью, хорошо предварительно выспавшись, я опять сидел с Мэри в огромной пещере.
- Джон, я не выдержу здесь одна, - она умоляла, - да и свечек не хватит. Темнота, одиночество, даже на Луну не посмотреть, а о Солнце я уже не говорю. Летучая мышь и то живет в лучших условиях.  Да и ты со мной, как всегда холоден….
- Это ты о чем? – не понял я.
- О чем? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Разве я не доказала это? Забудь о том мире, я очень сожалею, но ты уже никогда не увидишь свою жену, и я уже никого не увижу. Ты так же одинок, как и я. Скажи мне честно, я тебя совсем не привлекаю?
Тут до меня дошло, и я вздохнул, отвернув голову.
- Мэри, ты хорошая симпатичная женщина, - начал я, - ты не можешь не привлекать. Только сейчас ситуация другая, нам надо как-то выжить, мы все ходим под Богом и никто не знает, что случится завтра.
- Тем более. Бог не обидится, если два одиночества хоть иногда сойдутся и станут ближе друг другу. – Она придвинулась. – Я никогда не была замужем, но мне кажется, что я всегда искала такого мужчину как ты.
- Мэри, - я поднялся. – Давай подождем, пока старик Джо не прекратит твои поиски. Не обижайся, просто сейчас я очень переживаю за нас двоих. А там будет видно. Дольше недели он искать тебя не будет, я подсунул ему мысль, что ты могла просто броситься в океан, и она у него засела в голове.
- Значит, через неделю все изменится? – покосилась она.
- Эту неделю надо еще прожить, - увильнул я от ответа. – Ладно, пойду, а то скоро будет светать. Я вернусь как всегда, еды тебе должно хватить. – Я направился к выходу. – Держись.
Неделя пролетела быстро, но меня никто не вызывал. Ночью я был с Мэри, потом отсыпался в своем сарае, а затем, просто ходил по острову и думал, а подумать было о чем. Я понимал, куда клонила Мэри, но я не мог на это решиться, хотя знал, что увидеть снова мою Кэт – это просто фантастика, но даже если это и случится, она никогда не узнает о том, если что-нибудь произойдет между мной и Мэри. Или я сам честно ей обо всем расскажу. В день, когда, наконец, Джо прекратил поиски, я не мог найти себе места. Мне было очень жалко Мэри, но я не представлял, как я смогу пойти с ней на близость. Ей и так было тошно сидеть сутками в темной пещере. Если отказаться, я обижу ее, если согласиться, я наступлю на свое же горло. Чего-то среднего я просто не находил, а ведь ночью я буду опять с ней, надо было на что-то решаться.
Но и другая мысль меня волновала, и не меньше. Пройдет шесть месяцев, деньги закончатся, а завтра мне идти на работу к Яню. Что я буду у него делать? Экономить? Да он сам такой, что лишнего цента не потратит. Увеличивать его прибыль? Где, на этом острове с сотней жителей, половина из которых просто выживала в пещерах? Я представлял, что если я не добуду ему результатов, он мне даст пинком под зад, а какие результаты здесь на острове я могу дать? Единственное, что мне еще приходило в голову, это поморочить ему голову три оставшиеся недели, получить деньги, а за ними и пинок, но это надо было еще умудриться, столько протянуть, Янь был конкретен и любил конкретные результаты.
Ну, и последнее, наверное, самое главное из всех проблем: возвращаться ли к Ларе или нет. Шесть месяцев я как-то протяну, а что потом? Провести остаток жизни в пещере с Мэри, чтобы в один день помереть с голода? У нее хоть было два шанса выжить, вернее, один, это Майк. После Джо она уже никому не будет нужна, а с Майком она еще долго продержится, конечно, в роли жены-служанки. Нет, Мэри этого не вынесет, она точно покончит с собой. Она сделает это в любом случае, я не видел для нее другого выхода, узнав ее чуть поближе. Пока она держалась только из-за меня, но сейчас все зависело, как я поведу себя с ней этой ночью, то есть все возвращалось к первой проблеме.
Мысли склонялись к тому, что моим единственным выходом было вернуться к Ларе, да и сердце немного щипало, когда я вспоминал о ней. Значит, я созрел? – Наверное, да, - вздохнул я, и почувствовал облегчение. – Главное, чтобы Лара не подвела, не забыла о нашем уговоре, а уж шестое полнолуние я точно не пропущу, я их уже начал считать сразу по прибытию на остров, пока я видел только одно. Кстати, я даже забыл посчитать камушки в ямке за домом Лары, сколько же месяцев я уже находился в этом мире? Семь, девять, а может уже год?
Мне действительно стало легче, я даже улыбнулся. Но потом нахмурился опять: надо было что-то решать с Мэри. – А может, Лара заберет нас двоих? – вдруг мелькнуло в голове. – Мэри тоже имеет право еще на один шанс, только желание попробовать все сначала должно исходить только от нее. Удастся ли мне ее уговорить? Даже не уговорить, а чтобы она сама захотела, иначе через неделю или месяц, ее опять вернут на остров, а это уже точно будет конец.
Потом я опять вернулся к мыслям о Мэри. Вообще-то, я не должен был думать о ней, ведь она была для меня никто, просто пассажиркой того же самолета.  Но, так случилось, что именно она добыла мне деньги, которых нам хватит до появления Лары, на шесть месяцев, или около того, я предполагал, что лунный месяц не должен был отличаться от обычного, я просто этого не знал. Если бы не Мэри, мне сейчас не было бы, что есть, и вообще, может я бы сам скинулся от отчаяния в океан. Нет, я не мог отшвырнуть ее как ненужную вещь, она мне дала время и надежду на будущее, пусть Бог меня простит, но…. Я никогда не был бабником, но всегда оставался мужчиной. Естественно, за год или меньше я соскучился по женской ласке. – Так может не противиться? Может, я сам создаю себе эту проблему? Будет хорошо и ей, и мне, наверное, тоже. А потом я буду разговаривать с ней, за полгода можно уговорить кого угодно. Нет, Мэри я не любил, в любом случае, я хотел вернуться к Кэт, но вернуться по-честному, без тяжелого душевного груза. Шансов у меня было немного, и выбирать было не из чего, или почти что так.
Казалось, что проблема с Мэри была решена. С возвращением к Ларе – тоже. Оставалось продержаться еще пять полнолуний.
Эта ночь прошла горячо и приятно, я действительно соскучился по ласке, и Мэри тоже. Когда же мы зажгли свечу, ее лицо сияло от счастья, но и я улыбался.
- Теперь мне есть, зачем жить, - тихо произнесла она. – И сейчас я уже выдержу целый день в одиночестве, зная, что следующей ночью это все повторится. Спасибо, Джон.
- Тебе спасибо, - улыбнулся я, хотя оторвавшись от приятного у меня стала появляться вина перед Кэт, но я старался ее отмахнуть, ведь я все уже до того решил, а сейчас просто сделал то, что должен был сделать. – Кэт простит, - думал я, - я ей все объясню, а она меня всегда понимала.
 Около десяти утра я уже стоял у банка, хотя опять же не выспался.
- Ладно, Джон, - встретил меня Янь, - давай приступим к работе. Надеюсь, ты умеешь молчать? Нет, у меня нет секретов, даже перед Джо, но мне было бы неприятно, если кое-какая моя личная информация куда-нибудь просочится, и это будет последним днем твоей работы, после чего тебя уже никто не возьмет.

- Мистер Янь, - я склонил голову, - я не работаю ни на кого, кроме вас, и я всегда был сейфом для внутренней информации, за это меня ценили и повышали, я вам уже рассказывал. К тому же, я не такой дурак, чтобы пилить сук, на котором сам же сижу в этот момент. Будьте спокойны.
- Верю, - наконец, сказал он и достал две бумаги, положив их передо мной. – Это цифры за последнее полугодие, реальные цифры, их не должен видеть никто. Первый лист, это мои расходы, мои и банка. Второй – доходы. Ваша задача, или уменьшить расходы, или увеличить доходы, но если вам удастся и то, и другое, через три недели я вам обещаю повышение зарплаты.
Я даже не посмотрел на бумаги, а просто про себя усмехнулся, случилось то, что я и предполагал. Мне предстояла почти не решаемая задача, но хоть на оставшееся время я должен был ее оттянуть.
- Мне нужны конкретные и реальные расчеты, - продолжил он, - если таковых не будет, не будет и вас в банке, за что-то я же должен буду вам платить?
- И как вы хотите, чтобы я работал? – спросил я. – То есть, находиться здесь, в банке, и если так, то сколько часов?
- Это уже не моя забота. Да, за сегодня я вам заплачу, но вы можете думать над этими бумагами здесь, или там где вы живете, я вас не держу, в конечном итоге мне важен результат, а не место, где вы его добьетесь.  Я дам вам целую неделю, а если вы придете ко мне хоть с каким-то положительным результатом, я заплачу, и дам вам еще неделю, чтобы добиться большего. Вы меня понимаете?
Да, я понимал, что сегодня он скрепя сердце заплатит мне десять долларов, но если я через неделю приду ни с чем, то не получу ни цента больше. А может этот день станет последним днем моей работы в банке.
- Да, конечно, - кивнул я. – Понимаю. Сегодня я, с вашего позволения, останусь в банке, если у меня вдруг возникнут какие-то вопросы. А завтра я продолжу, только дома, чтобы вам здесь не мешать. Где мне можно сесть?
Он повел меня в другую маленькую комнатку, где стоял только стол и два стула. На столе лежала кипа чистой бумаги и несколько карандашей.
Оставшись наедине, я взял сводку расходов, и, просмотрев статьи и цифры, ужаснулся. Янь жил так экономно, что я просто этого не мог себе представить. Он покупал еду, в основном овощи, в самой дешевой лавке. Другие расходы тоже были сведены к минимуму, у него не было даже охраны, вообще никого, кому бы он платил зарплату. Основным расходом был дележ прибыли между ним и Джо, но и он делился как на расходы, так и на доходы, я понял, что все штрафы, собираемые на острове, делились пополам. Но и все собираемые налоги, и выданные патенты, делились так же. Что же я мог здесь сделать? Разорвать их личный договор, и отдавать Джо не половину, а меньше? Это было не реально, но другого я не видел, его просто не было. Еще одной статьей, были проценты тем, кто держал деньги у него в банке. Снизить процент? Но это было слишком просто, раз Янь его держал, значит, он знал, что ниже уже было просто невыгодно, люди бы перестали класть деньги в банк.
Через час, я отложил эту бумагу в сторону, и занялся другой. Статей доходов было больше, но половину из них я уже знал, это был баланс собираемых налогов и штрафов с жителей острова. Одна статья меня все же заинтересовала: Янь давал кредиты, и получал или проценты, если они возвращались, или просто землю и недвижимость с неплательщиков. Если это были чисто проценты, они ни с кем не делились, а вот недвижимость оформлялась на них обоих, и если она потом продавалась, то деньги опять же делились пополам. В этом я почувствовал что-то, чего пока еще не осознавал. Хотя я не мог не заметить и другого. Джо был одновременно и судьей, и иногда решал вопрос с конфискацией имущества, но доходов от этого я почему-то не увидел, то есть Джо оформлял это имущество только на себя. Я почувствовал какую-то летающую в воздухе несправедливость, и еще долго над этим думал.
Я и не заметил, как пролетел день, солнце уже садилось, я забрал обе бумаги, несколько чистых листов и пару карандашей.
- Все, - вышел я к Яню, - пойду домой. Вопросов пока нет, а через неделю я приду к вам с результатами. – Я стоял и ждал денег, и Янь это понял. Неохотно, он достал десятидолларовую купюру и протянул ее мне.
- Надеюсь, что я вас не просто нанял, результаты должны быть конкретными, распишите все на бумаге, цифрам я верю больше. – Сказал он. – До свидания.
Я тоже попрощался и пошел домой, стараясь успеть до полной темноты, хотя я уже редко всматривался в сломанные мною ветки деревьев.
Ночь я опять провел с Мэри, даже до самого утра, ведь спешить было некуда. Но я не только приносил и получал удовольствие, я уже начал и разговаривать с ней по душам, заходя издалека, чтобы ее не спугнуть. Но когда солнце начало вставать, я уже был у себя в сарае, и сразу же заснул.
ГЛАВА 7. Работа: начало и конец.
Неделя прошла быстро, но я исписал несколько листов. В назначенное время я уже сидел с Янь в той же маленькой комнатке, и показывал ему мои расчеты, сопровождая каждую цифру объяснениями.
- Насколько я понял из всех данных, которые вы мне дали, у вас с Мистером Джо есть какой-то договор, мне показалось, что все делится пополам.
Он кивнул, а я продолжил.
- За шесть месяцев вы получили за деньги, данные в кредит, около четырех тысяч. За те же шесть месяцев, Мистер Джо конфисковал три собственности, а это даже по самым малым меркам десять тысяч. Вы не делите свою прибыль за кредит с ним, а он, в свою очередь, не делит с вами его прибыль за конфискованную собственность. Зато вы делите ту собственность, которую вы получаете за неуплату процентов за кредит. Что же получается? Ваши неделимые четыре тысячи против его десяти? Мало того, ему, как судье, выгодно принять решение о конфискации имущества, за шесть месяцев он уже конфисковал три собственности, скоро будет и четвертая, с Майком. Но дело даже не в этом, чем больше людей он оставит без земли и крова, тем меньше у вас станет вкладчиков, и тем меньше людей попросят у вас кредиты. Он, просто на цифрах, зарабатывает в три раза больше вас, пользуясь должностью судьи, а вы с каждым месяцем теряете клиентов. Вот все мои расчеты, количество вкладчиков, а также выданных вами кредитов уменьшается, зато его прибыль постоянно растет, и будет расти еще больше. Если так пойдет и дальше, у вас он останется единственным клиентом, проверьте мои цифры. Он будет зарабатывать все больше и больше, помещая каждые полгода деньги в ваш банк, а вы будет платить ему интерес тоже больше, а клиентов останется меньше. Мистер Янь, куда вы идете?
Кореец очень долго изучал мои бумажки, а под конец, замотал головой.
- И что же вы предлагаете, Джон?
- Если вы договорились все напополам, пусть это распространяется на все. Вы будет отдавать ему половину своего дохода в четыре тысячи за полгода, то есть две тысячи, а он вам – половину от конфискованного им имущества, то есть пять, а то и шесть тысяч. Есть разница? К тому же, вы перестанете терять клиентов, вернее эти потери уменьшатся, а не будут увеличиваться. Посмотрите на цифры, все расписано яснее ясного.
- Да, может вы и правы, но…. Вы хотите меня с ним столкнуть?
- Столкнуть? – удивился я. – Боже упаси. Я простой экономист, я вам дал расчеты, если вы последуете моему совету, то за полгода выручите….
- Это я понял, только…. – Он отвернулся. – Может опять начаться война, он просто так не отдаст доходы от судейской деятельности.
- Конечно, это не мое дело, но вы подписывали с ним какой-нибудь контракт?
- Нет, не тот случай, мы просто договорились, что будем управлять островом напополам.
- Но вы же получаете меньше его, в его собственность уходит больше земли и участков, разве это – напополам?
- Мистер Джон, - кореец поднялся, - это не легкий вопрос, мне надо все обдумать.
- И что же мне сейчас делать? – невинно спросил я.
- Я вам дам еще неделю, может, вы еще что-то найдете?
- Может, - кивнул я, - только рассчитайтесь со мной, пожалуйста. Я выполнил все ваши условия, сэкономил вам четыре тысячи за полгода, и все расчеты подтвердил реальными цифрами.
- Но, Джон, это же пока не решено….
- Тогда скажите, что я не выполнил.
Янь с неохотой все же полез в карман и выдал мне пятьдесят долларов, конечно, не учтя субботу и воскресенье. Я поблагодарил его, и заверил, что через неделю принесу ему еще что-нибудь.
Деньги я сразу отдал Марте, за проживание наперед, а потом, дожидаясь ночи, опять полез в бумажки. Я опять пересматривал все цифры, но никакая мысль даже не влетела в мою голову, все, что я смог, я уже сделал. Но, с чем-то надо было появиться у Яня через неделю?
Пока я тщетно тратил дни на какое-то высасывание из пальца экономии или прибыли, через три дня за мной пришел Луис, и мы вместе пошли к старику Джо. Я уже предчувствовал, что между ним и Янем произошел разговор, но что ему надо было от меня, я не знал, даже не догадывался.
Мексиканец пропустил меня в дом Джо и закрыл за мной дверь, старик, как всегда, качался в своем неизменном кресле.
- Джон, сукин ты сын, что же ты со мной делаешь? – сразу приступил к делу Джо. – Я тебе сделал услугу, устроил тебя на работу, а ты первым делом хочешь поссорить нас с корейцем?
- Мистер Джо, - я смотрел прямо ему в глаза, - я не политик, я простой экономист, если мой работодатель поставил передо мной задачу, я должен ее выполнить, иначе он мне не заплатит, да еще и уволит. Я ни кого не хотел и не хочу поссорить, я сделал то, о чем меня попросили.
- Знаешь Джон, как ты мне уже надоел? То история с девчонкой, теперь другая, с Янем. Но я все же от тебя избавлюсь, и прямо сейчас.
У меня похолодело на сердце, но я не отвел взгляд.
- Пошли, - он поднялся, а я пошел следом. Я не ошибся, мы вышли на улицу и прямиком направились к банку.
- Янь, я забираю этого парня. Я к тебе его привел, я и заберу его обратно. – Джо говорил как-то сухо, не смотря банкиру в глаза.
- Но мне еще две недели до окончания пробного контракта, десять долларов в день для меня большие деньги. – Не выдержал я.
- Янь, неси ваш договор, и Джон подпишет, что увольняется по собственному желанию.
Но тот никуда не пошел, договор лежал в стопке бумаг прямо перед ним. Наконец, он подал бумагу.
- Мистер Джо, Мистер Янь, договор составлен на месяц, - я чуть-чуть отодвинулся от стойки.
- Две недели? Я дам тебе даже на десять долларов больше, - он полез в карман. – Сто пятьдесят, устроит? А теперь подписывай.
Я тяжело вздохнул, и, взяв карандаш, подписал бумагу. Теперь я опять стал безработным, а может Джо хочет меня взять к себе?
 Уже на улице Джо повернулся ко мне и процедил сквозь зубы:
- Советую тебе не попадаться мне на глаза, и на работу теперь тебя уже точно никто не возьмет. Вот так я от тебя избавился, экономист хренов. Можешь утопиться как твоя Мэри, когда проешь все деньги. Вали домой и поскорее.
Я пошел по центральной авеню, но в одном месте свернул на обочину и сел, надо было все обдумать. Я верил Джо, работу искать было бесполезно. Но, через несколько дней я должен был идти к Яню с расчетами, которых у меня не было, и он бы не заплатил мне ни цента. А так я получил зарплату даже за выходные, плюс надбавка. Эти деньги я отдам Марте, на полгода, вперед за жилье, шесть месяцев мы с Мэри будем обеспечены едой, а я и жильем в своем сарае. Я понял, что после шести месяцев нам с Мэри труба, оставалась лишь одна надежда, на Лару. Но за это же время я должен был уговорить и Мэри. Конечно, если мне не удастся, я оставлю ее на острове, хотя я знал, чем это все закончится. Но у нас с ней не было общей судьбы, у каждого была своя. - Да, я постараюсь, а решать придется ей.
ГЛАВА 8. Уговоры.
Прошло еще одно полнолуние, значит, оставалось четыре. Жизнь текла однообразно, но лишь я имел какую-то цель, мне надо было уговорить Мэри захотеть попробовать последний шанс, который нам мог дать этот странный параллельный мир.  Все ночи я заводил с ней разговоры, но она только махала рукой, и говорила, что ей это не под силу. Я видел, что она просто сдалась, и все мои разговоры она отмахивала в сторону, даже не пытаясь меня внимательно выслушивать.
Но, в одну ночь мне просто все надоело.
- Мэри, я открою тебе один секрет, - угрюмо сказал я. – Месяца через три-четыре за мной прилетят и заберут с этого острова, я уже давно решился попробовать этот мой последний шанс. Так что, или нас могут забрать вдвоем, или….
- Джон, ты меня бросишь одну в этой пещере? – удивленно шепнула она. – Ты же знаешь, что это для меня конец, и ты пойдешь на это?
- Пойду, - уверенно сказал я, не поднимая головы. – А чем я занимаюсь все это время? Уговариваю тебе, но, как я вижу, ты меня почти не слушаешь, я не могу понять почему. Разве ты не поняла, что этот остров с такой похожей на нашу родную цивилизацию, давно прогнил? Здесь нет места чувствам, порядочности, здесь все только продается и покупается, и лично мне здесь не место.
- Но, в конечном итоге, ты же хочешь вернуться в тот наш мир, а разве там не то же самое?
- Наверное, то же, - вздохнул я, - просто здесь это сконцентрировано, тут не оставили ни глотка свободы, а там еще есть чем дышать. К тому же, там остались родные мне люди.
- Раз решил, значит, решил, - сказала она грустно и отодвинулась. – Просто ты не можешь меня понять. Если я возьму этот последний шанс, то просто оттяну время, а потом меня вернут сюда же, а это – сразу камень на шею и в океан. Ну, нет у меня способностей, я же пробовала, старалась, но не научилась ничему. Да, они все какие-то блаженные, хорошие и так далее, но мне это не под силу. К тому же, в отличие от тебя, мне не к кому возвращаться в наш мир. Родители, вернее мать, отказалась от меня, когда я еще лежала в пеленках, я прожила эти сорок лет каким-то чудом, но старость не за горами, а ее я просто не выдержу. – У нее показались слезинки на лице. – Ладно, Джон, я тебя не корю, делай свою судьбу сам, мы помогли друг другу хотя бы прожить эти месяцы, и, надеюсь, у нас еще месяца три впереди. Давай забудем об этом разговоре, - она опять придвинулась ко мне. – Давай просто наслаждаться оставшимся временем. – Это наслаждение вдруг затянулось очень сильно и надолго, Мэри не отпускала меня, будто все это было в последний раз, в конце концов, я еле вырвался из ее объятий.
Этот разговор стал каким-то переломным в наших отношениях. Я понял, что никакие мои разговоры и уговоры уже не нужны, Мэри поставила крест на своей судьбе. Да, я продолжал навещать ее ночами, но уходил гораздо раньше, нам просто не о чем было говорить, и близкие отношения тоже остывали прямо на глазах.
Прошло уже четыре полнолуния, и я ждал пятого, когда в один день на пороге моего сарая показался Майк. Он выглядел неплохо, но смотрел себе под ноги, не поднимая глаз.
- Джон, - хмуро сказал он, - я просто зашел напомнить тебе, что через месяц Новый год, и если ты не вернешь долг, я должен буду подать в суд. – Он просто стоял и молчал.
- Верну, - как-то уверенно ответил я. – Верну в Новый год.
Наконец, он развернулся, чтобы выйти, но на мгновение, повернул ко мне голову, не поднимая взгляд.
- Ты ничего не знаешь о ….?
Я понял, о ком он спрашивал, и только отрицательно покачал головой. Майк вышел, а я облегченно вздохнул. Я знал, что когда-нибудь с ним обязательно встречусь, но какая это будет встреча, просто не знал. Скорее всего, я ожидал оскорблений, если не драки. Но, видимо Джо хорошо его приструнил, или сам Майк изменился.
Но этот день на Майке не закончился. Странности продолжились ночью, в пещере.
- Джон, милый, я решилась! – с порога заявила мне Мэри, - ее глаза как-то странно светились.
- На что? – не понял я.
- На второй шанс. Только возьми меня с собой. Я согласна на все.
- Да? – искренне удивился я. – С чего бы это? Кстати, сегодня заходил Майк, напомнить про мой долг, он был тише травы.
- Извини, я была дурой, раз есть какой-то шанс, надо его использовать. Скажи, что мне надо сделать? – она говорила с явным нетерпением.
- Ничего, - я почесал голову, стоя в недоумении, - просто очень сильно захотеть. Так мне говорила моя наставница, или как ее там…. Надо захотеть изнутри, даже не головой, и тогда они почувствуют этот зов, эту энергию твоего желания, и прилетят за тобой. Я, по крайней мере, хоть договорился о сроке, а вот как будет с тобой…?
- Я ни о чем не договаривалась, - она поникла. – А нас не могут забрать вместе?
Я задумался, такого уговора с Ларой у меня не было, к тому же, я еще немного сомневался, вспомнит ли Лара о нашем договоре, хотя и надеялся на нее очень сильно. Я даже не представлял, что она не прилетит, но хоть маленькие, все же сомнения были.
- Постарайся захотеть этого шанса всем сердцем, всей душой, тогда, как мне говорили, твоя наставница, или наставник, прилетит и заберет тебя, он должен почувствовать энергетику твоего желания. Ты хоть научилась астральным путешествиям?
Она грустно покачала головой.
- Если же не прилетит, то в назначенное время мы оба будем сидеть на берегу, взявшись за руки, будешь думать о своем желании вернуться…. – Я вздохнул. – Надеюсь, что они не такие черствые люди, чтобы не забрать тебя.
- Значит, надежда есть?
- Конечно, только используй оставшееся время на усиление твоего желания.
- Я постараюсь, Джон, - она улыбнулась, - и спасибо тебе еще раз.
Странно, но после всего этого, Мэри даже не стремилась к близости, но и мне она уже давно была не нужна, с того момента, когда та наотрез отказалась от своего шанса. Видимо я поставил крест и на ней, и на наших отношениях. Сейчас же, у меня вспыхнула надежда, хотя я не понимал, с чем был связан этот переворот в ее решении. Но я действительно был рад за нее, просто так, зная, что если мы оба вернемся в их мир, мы вряд ли когда-нибудь увидимся, если просто не столкнемся по какой-то случайности.
На следующий день я решил готовиться к возвращению, надо было найти и точно запомнить то место, куда меня принесли и поставили, то есть тот участок берега на острове. Я пошел к центральной площади, но свернул, не доходя до нее. Я помнил, с какой стороны я пришел, и двигался под деревьями, стараясь не зайти на какую-нибудь чужую территорию, огороженную палками.  Наконец, я вышел к спуску на берег, где увидел знакомого негра, он ловил рыбу. Стараясь не шуметь, я быстро вернулся под деревья и задумался. – Меня принесли ранним утром, значит, на том месте я должен буду сидеть у моря прямо на песке в следующее раннее утро после шестого полнолуния. Но, скорее всего, прийти туда я должен буду с Мэри, а делать это можно только ночью. Да и срок моего долга к тому времени уже пройдет, последнее мое полнолуние должно было наступить дней через десять, или через пару недель после Нового года, с Майком я явно не успевал. Значит, за пару дней до Нового года я тоже должен буду прятаться в пещере с Мэри, и меня будут искать по всему острову. Но за неделю поисков обо мне тоже забудут и тогда, одной ночью, нам с Мэри придется пробираться сюда какими-то окольными путями, чтобы никому не попасться на глаза. И как же этот путь запомнить? Пометить? Но ночью и меток не видно. – Я понял, что это была задачка и непростая, и пошел обратно.
Я продолжал ходить на этот участок берега каждый день, пока через пару недель меня не осенило. От Яня у меня осталась чистая бумага и карандаш, и в один день я вышел, отсчитывая шаги по каждой тропинке, и записывая их на бумаге. Получилась какая-то схема, только это был не рисунок, а просто записи. Сорок пять шагов вперед, десять налево, сто один прямо, тридцать пять в сторону на сорок пять градусов, и так далее. В конце дня я был доволен, но на следующий день опять все повторил. Я даже сделал небольшие корректировки, ведь ночью в темноте шаг будет короче, чем при белом свете.
Наконец, я все рассказал Мэри, она была счастлива.
Пятое новолуние уже прошло, и до Нового года оставалась неделя. Я забрал у Мэри все оставшиеся деньги и вручил их Марте.
- Мы уходим, - сказал я ей, - попробуем как-то выбраться с острова. Большая к вам просьба, никому ничего не говорить, просто скажите, что я предупредил вас, что ухожу. Надеюсь, про пещеру вы тоже будете молчать.
- Молчать? – удивилась она. – Что я враг самой себе? Если признаюсь, меня просто сгниют. Боже упаси! Только хочу вас предупредить, были уже смельчаки, но они или возвращались, или просто тонули, не одного утопленника прибило к острову за мою жизнь. Что ж, это ваше решение, да поможет вам Бог! – Она перекрестилась. – Заберите хоть еды, сколько унесете, хоть на неделю, вы же мне за все заплатили.
Я еще раз поблагодарил ее за все, и сел ждать. Через час Марта вернулась с двумя огромными мешками, она еле их несла.
- Вот, все что я смогла собрать. О мешках не беспокойтесь, они уже старые, просто выбросьте подальше от моего дома. Я горячо поблагодарил ее, взвалил мешки на плечи и, попрощавшись, двинулся к берегу.
Все последующие дни мы провели с Мэри в пещере, едой мы были просто завалены, а иногда ночью, я выглядывал из пещеры, наблюдая за Луной, с каждым разом она становилась все круглее.
Не знаю, искал меня кто-то или нет, но голосов мы не слышали. Я понял, что из-за какого-то Майка Джо не стал бы поднимать всех жителей, не возвращенный мною долг был его личным делом. Хотя мне, даже перед таким негодяем, как Майк, было стыдно, я всегда возвращал долги, или старался в них не влезать.
 В одну ночь я понял, что завтра точно наступит полнолуние, меня даже охватил какой-то нервный озноб.
- Мэри, - вернулся я, - завтра уходим. Выбрось из мешков все, что осталось, и сделай в каждом по три дырки, одна для головы, две другие для рук, они будут нашими платьями. Мы оба слишком белые, а Луна будет светить вовсю. Надо будет еще, и испачкать наши лица и ноги, потом на берегу отмоемся. Ой, хоть бы все получилось! – я тяжело вздохнул.
Мэри тоже нервничала, но к вечеру все было готово. Оставалось убедиться, что Луна сегодня будет точно полной.
Я высунулся еще раз и затаил дыхание: полнее, чем есть, Луна уже быть не могла.
Мы забрали с собой свечку и две последние спички, надели мешки поверх нашей одежды, свой листик и карандаш я держал в руке, а выбравшись из пещеры, я улыбнулся: свет Луны был таким мощным, что весь наш маршрут на листке бумаги, был виден даже без свечки. Поднявшись до деревьев, я вдруг вспомнил, что наши лица и ноги мы не испачкали, но в лесу это сделать было просто нечем, и я просто махнул рукой. Я шел первым, а за мной поспевала Мэри. Уже два часа все шло гладко, пока вдруг на одной тропинке я остановился как вкопанный: передо мной явно лежало чье-то тело.
- Мэри, зажги свечку, тут, по-моему, покойник. – Нагнулся я.
Но при свете свечи, я удивился еще больше: на тропинке лежал ни кто иной, как Майк, но он был в дупель пьян и просто спал, опасности он не представлял нам никакой. Может он просто напился и бродил по лесу, ища меня, или устроил тут засаду, но от бутылки виски, которая лежала неподалеку, просто в один момент вырубился.
- Пошли, - шепнула Мэри. – Пусть спит.
Я, было, поднялся, но не сделал ни шагу.
- Мэри, - повернулся я к ней, - ты мне говорила, что у тебя есть золотой браслет, ты можешь мне его подарить?
- Могу, только….
- Давай, - потребовал я у нее.
Взяв золотую вещь в руку, я оторвал от листика полоску бумаги, и при свете свечи коряво написал карандашом:  *Возвращаю долг. Джон.*
- Ты с ума сошел! – вспыхнула Мэри, когда я обвернул браслет листиком бумаги, и положил его на грудь спящего Майка. – Ты что, оставишь этому негодяю мой браслет?!
- За его деньги мы продержались до сегодняшней ночи, - кивнул я. – Пусть он будет кем угодно, но долги надо возвращать. Идем, - потребовал я.
Мэри нехотя обошла тело Майка, а я, схватив ее за руку, потянул вперед.
- Джон, ты точно сумасшедший, - возмущенно шептала она мне в след, - знала бы, не отдала.
- Можешь вернуться за ним, - хмуро шепнул я, - но я иду вперед.
Она еще что-то шептала или ругалась, но я не слышал, все мое внимание было направлено на бумажку и отсчет сделанных мною шагов. Нет, мы не сбились ни в одном месте, и спустились к нужному месту на пляже тогда, когда солнце вот-вот должно было показаться над горизонтом.
- Мэри, - шепнул я, усевшись на песок возле самой воды, - да забудь ты про тот браслет! Если ты сейчас не сосредоточишься над своим желанием вернуться, заберут только меня. Можешь даже что-то шептать, настраивая себя на возвращение, и выкинь все из головы. Смотри, солнце уже встает.
Она уселась рядом, взяла меня за руку и действительно что-то зашептала, закрыв глаза. Я же наоборот вглядывался в чистое небо, ожидая единственное желанное облачко, которое скоро должно было появиться. Мне не надо было ничего шептать, я всем нутром и головой хотел обратно, просто молил Лару не забыть обо мне.
Прошел, наверное, час, пока далеко в небе мне привиделась какая-то белая точка, но проходило время, и она увеличилась до того, что я явно разглядел в ней маленькое одинокое облачко, которое ветер нес прямо к нам. До него оставалось метров пятьсот, но вдруг мы с Мэри вздрогнули.
- Эй, что вы делаете на моем берегу? – послушался возмущенный знакомый голос. – У меня есть патент.
- Не оборачивайся, - шепнул я Мэри и еще крепче сжал ее руку.
Наконец, облако поравнялось с нами и стало снижаться, одновременно с этим я уже слышал шаги за спиной.
- Эй, вы!
Но в этот момент, я вдруг почувствовал, как теряю вес, а перед глазами появился легкий светлый туман, он окутывал меня с ног до головы, пока я просто не потерял сознание.
ЧАСТЬ 4.
ГЛАВА 1. Возвращение.
Я очнулся в доме Лары, но понял это спустя минуту, хорошо осмотревшись и вспомнив. Ее не было, и, сняв с себя мешок Марты, я вышел на яркий свет.
– Как все-таки хорошо! – невольно воскликнул я. – Просто какая-то благодать! Чего я дурак поменял это на остров? Но, наверное, не сравнишь, не поймешь.
Я долго искал хозяйку, но ее нигде не было, даже на поле цветов. Тогда я зашел за дом и собрал груду маленьких камушков. Отсчитав ровно сто восемьдесят, за шесть месяцев на острове, я бросил их в мою ямку, а потом выгреб все и снова пересчитал. До года не хватало всего двадцать два камушка. – Почти целый год! – удивился я, - через двадцать два дня вырою недалеко ямку побольше и брошу в нее большой камень, и начну отсчет заново.
Потом я направился к озеру и, наконец, отмылся за целых полгода, постирав к тому же мою одежду. Я уже собрался идти обратно, когда увидел, как к озеру приближалась Лара. Странно, но мы обнялись крепко, как старые друзья после долгой разлуки, я действительно был счастлив ее видеть.
- Лара, я так волновался, прилетишь ли ты за мной, - прошептал я ей на ухо.
- Я волновалась не меньше, будешь ли ты меня ждать, или я вернусь с пустыми руками. Джон, ты первый за всю историю, кто попросил еще один шанс! Представляешь?
- А женщина, которая сидела со мной, ее забрали?
- С ней ты поставил меня в трудное положение, - почему-то нахмурилась та.
У меня упало сердце, если Лара сказала, что я единственный, значит Мэри осталась сидеть на берегу.
- Почему? – упавшим голосом спросил я.
- Это трудно объяснить, для вас трудно, хотя нам все понятно. Когда я приблизилась, то почувствовала от тебя такое желание, что все мои сомнения рассеялись. Но, вот от нее…. От нее шли одни только мысли, от извилин в ее голове, хотя и они несут энергию, но не такую, как сердце и душа. Но выбирать, у меня не было времени, и я рискнула, то есть забрала обоих, сейчас эта женщина снова у своей наставницы. Меня не отругали, нет, но и не похвалили. Где ты ее нашел, и почему ты сидел с ней?
Я понял, что без чистосердечного рассказа мне не обойтись, к тому же у меня был должок перед Ларой за то, что она все-таки решилась и вернула Мэри.
Собравшись с мыслями, я стал рассказывать, с первого дня, как я попал на остров, и до последнего сегодняшнего утра. Я и не заметил, как начало темнеть, но мой рассказ подошел к концу. Некоторые детали я пропустил, но основное рассказал все без утайки, Лара не прервала меня ни разу.
- Спасибо за откровение, Джон, может, пойдем ужинать? – Поднялась она. – Да, не зря этот остров называют *безнадежным*, мне трудно было слушать о том, что ты мне рассказал, тяжело, непонятно и грустно.
- Извини меня за все, Лара, - я просто взял ее руку и повесил голову.
Мы вернулись домой, а после ужина я прилег и сразу же отключился, все переживания за день меня просто свалили в глубокий сон.
Назавтра, наверное, мы оба старались не возвращаться к теме острова, для меня это было больно с моей стороны, для нее, скорее всего, по-своему, но тоже грустно.
Но именно под вечер я сам лично попросил Лару поговорить с моим учителем-стариком, чтобы продолжить занятия. Она и не старалась сдержать улыбку, а уже ночью я опять был на учебе. Учитель встретил меня так естественно, будто мы расстались всего лишь вчера, ничего не расспрашивал, а сразу приступил к делу. Как я понял, кроме меня в его хижине никого не было.
Я опять выбрал короткую соломинку, около двух часов смотрел на нее не отрываясь, но вернулся с тем же результатом: она не сдвинулась ни на миллиметр. Но сегодня у меня даже не испортилось настроение, я знал, что должен опять войти в роль ученика и вспомнить то, на чем я остановился со стариком, после шести месяцев нахождения на острове.
Прошла еще пара месяцев. Но мне удалось только возобновить свои астральные путешествия, я опять свободно летал, где хотел, узнавал, вернее, изучал их мир, но все это было странно, будто понарошку, я видел все сверху, а иногда спускаясь, проходил сквозь людей, слышал их разговоры, и с трудом понимал ту, или иную фразу, не буквально, а в их смысле.
Их язык я знал уже очень хорошо, а вот смысл их общения так и не постиг, слушал, но не слышал.
Отношения с Ларой не стали холоднее, но, хотя мы встречались реже, они просто становились ровнее, спокойнее, проще, тем более я ее уже не одолевал уймой вопросов. Утром, как всегда я просыпался позже ее, и сразу же шел на озеро: я стал опять рисовать и мои картинки разбирались на Ирите. Нет, шедевров больше не было, хотя в основном я рисовал озеро, видимо что-то во мне обломилось после острова, а восстановить это потерянное пока не удавалось. Мы встречались после обеда, ближе к вечеру, обедали, а с темнотой ужинали, после чего я улетал в школу.
Все шло как по написанному сценарию, до одного дня. Как всегда, перед тем как что-то рисовать на озере, я тщательно искал место, откуда, по моему мнению, открывался один из самых красивых видов. Я нашел его и в это утро, все было как обычно, я уселся и разложил краски, даже взял в руки дощечку. Мои глаза устремились вперед, красота постепенно меня обволакивала, а рукам не терпелось приступить к рисованию. Но что-то мне мешало, не давало открыть полный вид, и этим чем-то был одиноко росший в воде камыш, или какое-то похожее на него растение, оно было прямо передо мной, высовываясь из воды метров в десяти от меня, и заслоняя какую-то незначительную деталь этого прекрасного обзора. Я сдвинулся чуть в бок, но он все равно продолжал мне немного мешать. Если бы я подвинулся еще дальше, красота обзора могла бы скрыться, или измениться.
Я решил не обращать на это растение внимания, и принялся рисовать. Но вот какая странная штука происходила! Когда мой взгляд цеплял этот камыш, он каким-то странным образом отодвигался, вернее, почти ложился на воду, и никоим образом не заслонял мне то, что я в этот момент рисовал. Сначала я этого не заметил, потом просто улыбнулся, а лишь когда закончил рисовать, то уже удивился по настоящему: на рисунке камыша не было, даже согнувшегося к воде, пригнувшегося, чтобы не заслонять мне вид.
Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг вспомнил. Вернее, как я понимал, мое подсознание что-то вытащило наружу и дало мне знак. Я вспомнил тот день, когда уплыл от Лары на другой конец озера, как пытался и поймал рыбу, но дело было ни в этом. Тогда мне тоже показалось, будто глядя на одинокие, выступающие из воды травинки, они начинали двигаться, хотя никакого ветра не было. А лодка, которая проплыла без гребков и весел?
Бросив все, я кинулся к недалеко привязанной к берегу лодке, отвязал, залез на нее, уселся и задумался. В этот момент я хотел увидеть озеро из воды, вернее, с центра озера, оглядывая его берега. И невероятным образом я почувствовал, как сантиметр за сантиметром лодка сползала с берега прямо в воду. Я очнулся уже на середине озера, но весла так и лежали по бокам. Получалось, что лодка сама отплыла и остановилась именно там, где я хотел.
Это никак не могло быть совпадением, этим утром, как и тогда, ветра вообще не было. Кто же всем этим двигал? Лодкой, травинками, камышом? Неужели…?!
Я не помнил, как вернулся на берег, и за сколько времени добежал до поля цветов, где нашел Лару. Я хотел многое ей сказать, но только слегка потянул за руку. Скорее всего, мой растерянный вид сказал ей больше, чем мог сказать мой язык, мы вместе побежали к озеру.
Мы оба сели в лодку, я закрыл глаза, а когда открыл их через какой-то неизвестный промежуток времени, мы были уже на середине озера. Я даже не заметил, как перед тем как отплыть, оставил оба весла на берегу. Лара молчала, но в ее глазах читалось искреннее удивление. Лодка опять подплыла к берегу, но остановилась. Я смотрел, вернее, переводил взгляд с кустика на кустик, торчащие из воды, и они покачивались, будто приветствуя нас. Отводя взгляд, они уже не шевелились.
Наконец, мы вышли на берег.
- Ты видела? – впился я в нее взглядом.
- Наконец-то, - с каким-то облегчением вздохнула она, и вдруг я почувствовал ее объятие. – Я верила, что у тебя получится, только ты – странный, Джон, из всех сил Земли, Космоса и так далее, больше всего тебе дала силу эта вода или просто это озеро. Загадка…
- Но у меня же получилось? – меня внутренне разрывало от радости.
- Можешь даже не сомневаться, милый. Мне надо срочно к твоему учителю. – В этот момент она просто испарилась и из моих объятий, и из виду.
Да, я просто танцевал на берегу, я радовался, что-то кричал, даже пел. Подтверждение Лары для меня значило очень много, если не все.
Но еще больше меня удивило другое, и это произошло примерно через час, Лара снова появилась, но уже вместе со стариком-учителем, а ведь когда-то она говорила, что учителя никогда не ходят к ученикам.
- Покажи, - улыбнулся он, обращаясь ко мне. – Как бы я хотел, чтобы это была правда.
Несмотря на удивление, я перевел взгляд на лодку, и она медленно стала отплывать от берега, потом развернулась, застыла на месте, и поплыла обратно, воткнувшись острием, наконец, в берег.
Учитель сел, и мы с Ларой опустились рядом на землю.
- Поздравляю, - старик повернулся ко мне и крепко пожал мне руку. – Видишь, ты же тоже смог!
- Но я не сдвинул соломинку в вашей хижине, - хмуро сказал я.
- Ты сдвинул лодку, а не соломинку. Разве тебе этого мало? Ты двигаешь кустики, которые растут в воде, разве они легче соломинки?
Я молчал, но улыбался.
- Лара, ему надо построить домик на берегу этого озера. Не знаю, что конкретно дает ему такую силу, но ее надо развивать. Потом он добавит к ней энергию земли, Луны, космоса, природы и всего, что нам дал создатель. Я счастлив за него, и ему пока не надо приходить ко мне. Он сам поймет, если ему будет нужна моя помощь. Я рад, я просто счастлив за вас обоих. – И старик растворился на глазах.
ГЛАВА 2. Неожиданная проблема.
В последующие недели Арзар построил мне скромный домик на другом конце озера. Мне очень хотелось его как-то отблагодарить, но его лицо само выражало какую-то странную, безграничную благодарность по отношению ко мне, я ничего не понимал.
С Ларой мы виделись, как и раньше, ведь без нее и Ирита выжить я бы не смог. Зато на меня нашло какое-то наваждение: я забросил рисунки, и, просыпаясь рано утром, сразу же бежал к озеру, я нырял, плавал, просто купался в нем, чувствуя такой прилив сил, будто меня, как профессионального спортсмена кололи анаболиками, чтобы я ставил рекорды.
И я их ставил. Уже через пару месяцев я просто поднимал лодку над водой и опускал ее в любое понравившееся мне место, а потом просто возвращал на берег. Я двигал в своем домике все, что угодно, ни к чему не прикасаясь, я…. Прошло еще около трех месяцев, и мне казалось, что я уже мог делать все, что захочу. Постепенно я свыкался с мыслью, что наступает время, когда я должен буду научиться передвигать и себя куда захочу, ведь лодка весила больше меня. Только какой-то страх отодвигал эти мысли на потом.
Но однажды Лара сама пришла к моему домику, и ее вид не сулил ничего хорошего, она была очень грустна, и постоянно вздыхала. Я почувствовал что-то неладное, но зная ее, я ждал, когда она сама все расскажет, хотя мое сердце начало жечь, будто по нему проходил разогревавшийся утюг.
Наконец, мы сели на берегу и я почувствовал, что сейчас я узнаю причину этой ее грусти или боли, странно, но я начинал уметь что-то чувствовать, хотя не учился этому, оно само откуда-то в меня входило.
- Джон, - она впервые не посмотрела мне в глаза. – А почему ты меня никогда не спросил, что стало с той женщиной, которую я забрала с тобой с острова?
- С Мэри? – удивился я. – А что с ней? Кстати, ты – права, почему-то она просто выпала у меня из головы, видимо на фоне того, что со мной стало происходить. Что случилось, Лара? Она что, умерла? – Мне стало сразу же холодно.
- Нет, Джон, она не умерла. – Вдохнула та. – Мне трудно начать этот разговор, но я должна это сделать. Ты ведь мне поможешь? Хотя бы, ответив на некоторые вопросы.
- Конечно! – удивился я. – Я же тебе все рассказал…
- Не все, Джон. – Лара не поднимала головы. – Кем она была для тебя?
- Кем? – удивился я и встал. – Она летела со мной в самолете, она также исчезла из него и появилась в вашем мире, я встретил ее на острове, мы помогли друг другу, и она взяла, как и я еще один шанс…
- Она никогда не брала никакого шанса, Джон. Она обманула всех на острове, включая и тебя, она обманула меня и весь наш мир, мы никогда еще не были в таком затруднительном положении. Вчера состоялось общее собрание координаторов нашего мира, что само по себе случается очень редко, при мне этого не было. – Она вздохнула еще тяжелей, чем раньше, а меня будто полоснули лезвием ножа по сердцу.
- Лара, - опустился я, - не томи, расскажи, что случилось. – Я просто молил ее.
- Ты не ответил на мой вопрос, Джон. У нас не может быть доверия, если ты на него не ответишь. Ладно, - она махнула рукой, - помогу. Откуда у нее твой ребенок?
- Мой ребенок?! – Я опять вскочил, абсолютно ничего не понимая. – У нее мой ребенок?!
- Он родился примерно через шесть полнолуний, как вы прибыли с острова. И он – твой, поверь, но нам не надо проводить никаких тестов, я сама в этом убедилась, ее ребенок, он ее и твой, я встречалась с ней. Мне хватило их энергетики.
Нет, я не опустился рядом, я попросту свалился на землю. Наверное, я молчал не меньше часа, но все это время я вспоминал, пока вдруг не очнулся. Да, там, на острове, в нашей тайной пещере, у нас были отношения с Мэри, но я делал все, чтобы она не смогла забеременеть. Только вот.… Где-то за два-три месяца, когда я решительно заявил, что с ней или без нее я не упущу свой шанс, она вдруг стала вести себя странно, ведь она всячески отговаривала меня, а мои уговоры отметала, даже не выслушав меня до конца. Я вспомнил, как она физически, изо всех сил не давала мне освободиться от себя…. Как на моем теле даже оставались царапины и синяки…. Значит, только тогда она смогла бы забеременеть? И получается, что ей это удалось? Бред какой-то! Зачем ей это было надо? Она сама была на грани жизни и смерти, как и я, тогда же зачем еще и ребенок?
Но, в этот момент я должен был что-то ответить Ларе, тем более я знал, что если она утверждает, то у Мэри действительно мой ребенок. Мне стало стыдно и обидно.
- Не могу утверждать, но у нее действительно мог бы быть мой ребенок. – Совсем тихо произнес я.
- Значит, ты ее любил? – Мой ответ не удивил Лару, но вопрос она задала.
- Любил? Конечно же, нет. Просто так получилось, как в моем мире. – Я развел руками. Как я мог объяснить ей, почему и как такое получилось? Спихивать все на жалость к Мэри, к ее одиночеству, я не хотел. Да, я сам был виноват не меньше.
- И без любви ты пошел на зачатие? – Она добивала меня. – И она тоже? Ведь она сама сказала, что никогда не любила тебя. Какой ужас, и какой же все-таки ваш мир! – Лара отвернулась от меня и смотрела в другую сторону.
Я тоже молчал, добавить было нечего.
- Знаешь, Джон, - наконец, произнесла она вслух, - я бы никогда не смогла бы простить тебя, если бы не одно но.
- Да? – безразлично отозвался я.
- Это произошло на острове, а значит, в вашем мире. Для меня в этом нет ничего удивительного. Просто я думала, что время, проведенное со мной, в моем мире, как-то изменило тебя, ну хоть немножечко. Я ошибалась, и теперь мне расплачиваться.
- За что? – приподнялся я. – За меня? Предпочитаю, чтобы ты вернула меня обратно на остров, только пусть тебя оставят в покое. И ее тоже. А причем же здесь общее собрание ваших координаторов? Только не говори, что из-за каких-то двоих пришельцев из другого параллельного мира. Сколько их у вас уже было!
- Много. Но такого случая еще никогда не было. Уже то, что ты попросил второй шанс – это событие, а то, что ты еще и продвигаешься вперед – очень хорошее событие. Мэри? Да, она попросила шанс, но фальшивый, и сейчас она ничего не делает, а только требует, чтобы ее и ее ребенка наш мир содержал как можно лучше. И это и есть головная боль. Ваша с Мэри дочь родилась не на острове, не на кусочке земли вашего мира, а у нас, в нашем мире. Ты тоже находишься в нашем мире, и мать ребенка тоже. Что же с вами делать, а? Вернуть ребенка на остров? Никогда, он на нем не родился. Может когда он повзрослеет, ваши гены пересилят наши, и если он захочет на остров, его туда доставят. Оторвать мать от ребенка и вернуть ее на остров, лишив ее материнства, а ребенка матери – бесчеловечно. Вернуть тебя на остров? Но ведь ты – единственный, кто не только взял второй шанс, но и его оправдываешь. Что же, наш мир должен будет содержать двух представителей вашего мира? Ребенок, это еще ладно, а вот его мать – это рассадник вашего мира, ваших вирусов, она каждый день требует все больше и больше, она….
- Да пошлите ее к черту! – возмутился я. – Кстати, я могу с ней поговорить?
- Сначала остынь, а потом как решит совет. – Лара хоть и выглядела грустной, но уже не прятала глаза.
Я начинал все понимать, хотя не надо было быть большим умником, чтобы разобраться в ситуации. Огромное тяжелое зло на Мэри даже затмило во мне тот факт, что я опять стал отцом, об этом я сейчас не думал. Но мне надо было поговорить с Мэри, только мы вдвоем поймем друг друга, а обвести меня вокруг пальца в этой обстановке ей будет ой как трудно, если, конечно Лара все поняла так как есть, но я-то обязательно пойму.
- Лара, - я понял, что никто из нас двоих в этот момент ничего нового добавить не мог. – Прости меня, если сможешь. – Я говорил искренне и с какой-то душевной болью.
- Я не судья, чтобы прощать кого-то или нет. Понять тебя – понимаю, или стараюсь это сделать, не ты первый у меня оттуда. А ситуация не из приятных, хотя каким-либо образом и она решится и все забудется. – Она встала, отряхнулась и пошла в сторону своего дома.
Обедая и ужиная вместе, я каждый день ловил, вернее, ждал, каких-то новостей о судьбе моего, вернее, нашего дела, но лишь на пятый день Лара завела об этом разговор.
- Совет решил никого из вас троих на остров не возвращать, но больше никому из вашего мира второго шанса не давать, одного уже достаточно. Ты, или вы, обрезали этот шанс для ваших последователей, и пусть это будет на вашей совести. Мэри и ее дочку будут содержать, а свой путь ты сам знаешь. Кстати, Мэри не горит желанием с тобой поговорить, да и встречаться тоже, это – ее решение. Хотя она пообещала написать тебе большое письмо. Ты же можешь встретиться только с дочкой, если, конечно, захочешь.
- Письмо? – удивился я. – Ладно. Потом все-таки встречусь с дочкой, надо же увидеть, что таковая действительно существует.
- Джон, - Лара неожиданно накрыла мою руку своей, - забудь об этом. Мне было стыдно за себя, но это уже проходит, хочу, чтобы и с тобой это произошло. Никто ничего плохого мне не сказал, и все уже решено. Ты моя надежда, продолжай то, что начал, я верила и верю в тебя. Прошлого не вернуть, будущее неизвестно. Делай то, что ты делал, к чему стремился, сегодня, не откладывай на завтра, и вытри из своей памяти все, что может этому помешать.
- Значит, ты меня простила? – осторожно спросил я.
- Я и не винила. Может тогда у твоего дома я была эмоциональней, чем должна была быть. Прости ты меня. Что я должна сделать, чтобы ты меня простил? – Она впилась в меня глазами.
- Я?! – ее мысли, и вопросы продолжали меня убивать.
Я встал и слегка обнял ее. Мне трудно было понять, как Лара могла после всего, что случилось, просить у меня прощения, но от того, что мы с ней вроде как помирились, мне стало настолько легко, что из моих мужских глаз капнули пара слезинок.
Все забылось, и жизнь вернулась в свое русло. Кроме одного дня, когда я получил это письмо, мне принесла его Лара, положила на землю, и ничего не говоря, ушла.
Я поднял пару листов настоящей бумаги, и мое сердце заколотилось, я понял, кто писал эти ровные строки. Наконец, я приблизил первый листок к глазам и начал читать.
*** Мой дорогой Джон!
Не знаю, захочешь ли ты читать все это, или просто выбросишь на волю ветра, это решать тебе.  Только такое письмо я пишу тебе одному, я никому не писала писем. Думаешь, что ты особенный в этом? Нет, просто я всегда была трусихой, а сейчас до конца моей жизни мне уже ничто не угрожает, вот я и осмелела.
Мои детство и юность были несчастными, но есть уйма людей, у которых они были еще хуже. Я не любила трудностей, как и преодолевать их, все, чему я научилась в жизни – приспосабливаться и искать для себя легкое существование, я даже надела на себя вид неуверенной напуганной серой мышки, чтобы не привлекать внимания. Я всегда боялась, но порочность и ее результаты в борьбе за существование давали мне смелость.
Я ничему не научилась в жизни кроме…. Я просто жила мошенницей, оттачивая это мастерство годами. Сначала мне все сходило с рук, но однажды мне дали условно. Потом я отсидела год в тюрьме опять же за мошенничество. Потом еще несколько раз. Когда я летела с тобой в самолете, я просто сбегала от Полиции, ведь на этот раз, если бы меня поймали, я бы села за решетку до конца жизни.
Но произошло чудо, да еще какое! Я очутилась в другом мире, где нет Полиции, и никто бы не мог меня лишить пожизненно свободы. Ты не представляешь, как я радовалась!
Но скоро прошла и радость, в этом мире тоже надо было чему-то учиться, чего-то достигать, но только на этот раз уже честным путем. Такого пути я просто не знала, и, в конце концов, попала на наш остров.
Не хочу утомлять тебя, ты – не первый, кого я обманула в жизни, таких - сотни, поэтому не бери это все близко к сердцу. Попав на остров, я быстро разобралась, что к чему, к несчастью, многих вариантов у меня просто не было. Да, я бы ушла к старому Джо, если бы он забрал меня навсегда и обеспечил бы мою старость, мне было не привыкать, я ложилась и под еще более противных типов. Но я нужна была ему лишь на месяц.
Майк был вторым вариантом, я тоже бы ложилась под него каждую ночь, зная, что хоть как-то он меня сможет содержать, поверь, это лучше, чем сидеть в тюрьме. Третьего было не дано на том острове, и я уже почти согласилась на Майка, если бы в один день не появился ты. Именно ты стал третьим, может и шальным, но вариантом, разыграв который, я могла бы добиться большего. Если бы не получилось, ни Джо, ни Майк не исчезли бы, они всегда были моим резервом.
Так, с моими планами, в которых я проводила свою жизнь в том нашем мире, даже совершенствовала их, я продалась сначала Майку, потом Джо, а потом уж и тебе. Тебе я продалась тогда, когда поняла, что со мной или без меня ты постараешься выбраться с острова, почему-то я делала на тебя ставку и не ошиблась, я выиграла!
Когда мне стало все ясно, я забеременела от тебя (ты никогда не был хорошим жеребцом, в моей жизни были и получше, хотя и похуже тоже, надо отдать тебе должное), рассчитывая, что ребенок родится не на острове, и, как видишь, так и случилось! Даже то, что я сама вернулась с острова, тоже случилось! В этой скачке я поставила все на тебя, как на странную лошадь, и она пришла первой!
Представляю, как тебе противно все это читать! Но как я счастлива!!!
Я добилась всего, чего хотела. В тот наш мир, я не вернусь ни за какие деньги, даже не помышляю. В этом мире у меня есть все, что я захочу. Наша дочка? Из меня не будет хорошей матери, но пока будет она, буду прекрасно жить и я, она – тоже средство к моему существованию. Не думай, что я такая глупая в смысле обойти беременность.
Не волнуйся, как отец ты мне не нужен, алиментов здесь нет. Ты и так дал мне все, что я хотела.
Спасибо тебе Джон, ты сделал меня счастливой!
Я буду помнить тебя до конца жизни, ведь больше мне ни на кого ставить уже не надо, твой забег стал для меня счастливым и последним.
Твоя Мэри.
P.S. Можешь назвать нашу малышку как хочешь, мне безразлично, как и она, мне безразлична, никогда не хотела иметь детей.
P.P.S. И я ненавижу тебя лишь за то, что ты оставил на острове мой браслет Майку, в мои планы это не входило. В остальном я просто тебя обожаю!
ГЛАВА 3. Успехи.
Я ожидал чего угодно, но только не такой расчетливой ставки, причем на меня как на простую беговую лошадь. Постепенно смысл записки осаждался в моих мозгах, и почти все детали расставлялись по своим местам. *Тихая мышка* оказалась прекрасным букмекером, и добилась своего. Да, она доживет свою жизнь в этом мире ни в чем, не нуждаясь, а малышку отдадут какой-либо семье, и из нее вырастет существо этого мира, не плод ее матери, и ее отца, к сожалению или к радости самого ребенка.
- Тяжело? – меня вспугнул голос Лары, видимо она просто отошла подальше и ждала все это время.
Я грустно кивнул, говорить было нечего. Дойдя до дома, мы оба не проронили ни слова.
Вечер прошел скучно и в затянувшемся молчании. Зато ночью случилось нечто такое, чего я и не смог бы себе представить или предугадать. Когда свет был выключен, и мы с Ларой разбрелись по своим углам, не прошло и пяти минут, как раздался ее голос:
- Джон, ты не хотел бы перетянуть свою кровать поближе к моей?
Вопрос действительно поставил меня в тупик, тем более что я не понял, был ли это вопрос или простое предложение. Пока я это переваривал, пауза затянулась.
- Извини, - услышал я опять ее голос, - просто…
Я сразу поднялся и, ухватив свою постель за угол, потянул эту кучу сена с покрывалом и подстилкой в сторону Лары.  Когда несколько соломинок ее постели кольнули мою ногу, я остановился, подтянул свое хозяйство еще чуть-чуть ближе и затаил дыхание. Честно говоря, я был заинтригован.
- Чего стоишь? – ласково хихикнула она, - ложись, не бойся. Или будешь спать стоя?
В голове роились разные по форме и содержанию мысли, вплоть до романтических. Опустившись на солому, я повернулся в темноте к ней лицом. Ее дыхание, хоть и не частое, доходило до меня,  а значит и она лежала ко мне лицом.
- Джон, - наконец вздохнула она, - я чувствую, что та записка от этой женщины сделала тебе сегодня очень больно, она задела тебя и притом глубоко. И я сама была не лучше, в последние дни. Извини, мне, правда, очень хотелось бы это исправить.
- Да, ладно, - грустно сказал я, - что посеял, то и пожал. Ты-то здесь причем?
- А можно тебя о чем-то спросить? – Не дождавшись ответа, она продолжила. – Наверное, я смогла бы как-то все это исправить, но только в темноте, я чувствую себя неловко, поверь.
- Спрашивай, - я затаил дыхание, - что хочешь. – В этот момент я даже не представлял, что могло бы быть неловким в наших с ней отношениях или разговорах. Она ведь в любой момент читала мои мысли, и спрятаться от нее было некуда. Я же, в свою очередь, этого делать не мог, или еще пока не мог.
- Ты обнимал ту женщину, тогда в пещере. Что ты чувствовал? – Осторожно выдавила она.
Теперь я понял, куда она клонила, но пока не до конца.
- Ну…., - задумался я, - мне было просто приятно, ведь она была женщиной. Честно говоря, я успел соскучиться по женской ласке. – Наверное, я покраснел в темноте.
- А какая она, эта ласка?
- Лара, - удивился я, - ты что, никогда не была с мужчиной? – Мне не верилось.
Но ответа не последовало.
- Когда мужчина и женщина обнимаются, - решил продолжить я, - им обоим становится просто хорошо и приятно, будто они отдают друг другу кусочек своего тепла, энергии, а вот они-то совсем разные, поэтому и приятно.
- А тебе было бы приятно, если бы я отдала тебе сейчас кусочек моего тепла, в обмен на твое? – Она спросила это почти шепотом, и, как мне показалось, чуть-чуть пододвинулась. – Мне бы очень хотелось тебе сегодня что-то дать, такое приятное, даже нежное, чтобы ты меня простил, и заодно забыл бы о письме той женщины.
Ситуация интриговала меня все больше и больше. Да, Лара была симпатичной, стройной девушкой, по крайней мере, такой я увидел ее тогда на озере, когда она впервые вошла в воду, скинув на ходу свое платье. Конечно, я быстро отвернулся, но что-то мои глаза тогда выхватили. Внезапно я почувствовал, что с удовольствием перебрался бы сейчас к ней, на ее кровать, но мой рассудок был начеку, и я задумался. Кем была для меня Лара? Почему с Мэри я тогда пошел на интимные отношения в той пещере, а сближение с Ларой меня настораживало, хотя и тянуло одновременно? Мозг тщательно переваривал рой мыслей. Да, Лара была для меня всем, я жил у нее и за ее счет, учился с ее помощью, а самое главное, - она была моей единственной ниточкой надежды вернуться в мой мир. Она была не только моей наставницей, а единственным самым настоящим другом, от которого ничего не скроишь, да и скрывать было почти нечего. Я чувствовал к ней огромную благодарность, я даже любил ее на свой манер, не в том смысле, в каком произносят это слово в моем мире, а в другом, особом и новом. Если я сейчас зайду далеко, даже с ее согласия, то все расстрою, или просто изменю в неизвестную никому сторону. Да, но если я откажусь, а было, похоже, что Лара сама шла на сближение, я могу просто уколоть или даже обидеть ее, а этого допустить я не мог, не должен был. Так что же делать? Но, пока я все это переваривал, я вдруг почувствовал, как ко мне на кровать кто-то перекатился, и этим кто-то могла быть только Лара.
- Не думай ни о чем, Джон, - услышал я у своего уха, - просто обними меня, так, как это у вас делается. Возьми столько моей энергии, сколько понадобится твоему сердцу, испей ее до дна, чтобы вздохнуть с радостью и облегчением, ну, давай же, не бойся.
Стоп-кран был сорван, мой ум провалился в пропасть, и я просто сгреб ее в охапку, и так прижал ее тело к своему, что та слегка ойкнула. Я целовал ее волосы, лоб, щеки, а она как-то странно извивалась, тяжело дыша.
- Что ты чувствуешь? – услышал я ее шепот, и она вдруг резко от меня отодвинулась.
- Огонь, жар, желание. – Я уже не думал о том, что говорю. – Мне показалось, что я почувствовал тебя почти всю, твое тело и то, что у тебя есть внутри.
Лара лежала рядом и тяжело дышала.
- Ты взял много моей энергии и тепла?
- Почти всю. Спасибо, милая, мне сейчас действительно очень хорошо, и я забыл в наших объятиях и ту женщину, и…. Короче, я забыл все, и просто наслаждался тобой.
- А я забрала твой, - наверное, она улыбалась в темноте. – И я тоже наслаждалась. Только почему ты говоришь почти? Ты сказал это слово несколько раз. Может ты чего-то недобрал?
- Нет, Лара, почти все. – Я запнулся.
- Тебе хотелось зачать со мной ребенка? – вдруг выпалила она. – Как там, в пещере с той женщиной? Скажи правду, Джон.
- Да забудь ты уже про ту женщину, - я был не в себе от ее последнего вопроса. – Там все получилось случайно. Милая, мне кажется, что мы заходим в этом разговоре слишком далеко. Я счастлив, получить твое тепло, и рад, что тебе тоже понравилось. Давай закончим на этом и оставим как приятное воспоминание о нашей первой близости.
- Мне нравится это слово, первой. Мне хотелось бы, чтобы эта близость продолжалась. – Вздохнула она. – А почему ты по мне не скучал, там на острове?
- Сама знаешь, - я почувствовал, что эти мысли она прочитала уже давно, может даже когда я жил на острове, прочитала на расстоянии. – Там мне надо было просто выжить.
- А я скучала. Наверное, я просто очень к тебе привыкла.
- А я боялся, что ты забудешь и не прилетишь за мной.
- А я, - что ты забудешь обо всем и не будешь меня ждать там, на берегу океана, где мы условились.
Мы еще раз обнялись, и Лара вернулась на свою кровать.
- Пронесло, - вдруг мой лоб покрыла испарина, - какой же ты молодец, Джон, у тебя было такое желание, но ты смог остановиться. – Я еще долго думал обо всем случившемся, и уснул, наверное, только под утро.
Я резко открыл глаза, и при тусклом свете впервые увидел напротив себя Лару. Было утро, и она просто лежала и смотрела на мое лицо. Потребовалось время, чтобы досконально вспомнить все, что произошло между нами ночью, а потом я просто переполз к ней и, отважившись, нежно поцеловал ее в губы, вернее, просто к ним прижался своими. Странно, но ее взгляд от этого ничуть не изменился.
- Доброе утро, милая, - сконфузился я. – Я впервые проснулся с тобой рядом, вернее так близко.
- А я уже давно не сплю, просто вставать не хочется, что-то меня очень сильно расслабило этой ночью. Кстати, а что у вас значит этот жест, прижиматься губами?
- Это – простой поцелуй, - удивился я. – Им я благодарю тебя за прекрасную ночь. А разве вы этого не делаете?
- Нет, Джон, мы просто прижимаемся щеками, - улыбнулась та, - и таким образом передаем свои чувства.
Я вспомнил, что несколько именно таких жестов я уже видел.
- Но то, что я целовал тебя ночью губами, тебе было абсолютно безразлично?
- Мне было просто хорошо, Джон, - она вдруг приблизилась, и коснулась губами моих губ. – Главное ведь не губы и не поцелуи, а та замечательная духовная энергия любви, которую они при этом несут. Какая разница, губами или щекой?
- Лара, милая, - не выдержал я, - а как ты ко мне относишься? Кто я для тебя есть, ты мне можешь открыться? Я не умею читать твои мысли.
- Кто? – улыбнулась она. – Многое. Я – одиночка, Джон. Но я тебя люблю. Я знаю много интересных мужчин, но ты вызываешь у меня особое чувство или интерес. Сначала я волновалась, как смогу выдержать с тобой несколько лет, а потом просто полюбила. Когда ты был на острове, мне очень тебя не хватало, твоя история с той женщиной задела меня не меньше, да и вообще ты какой-то особенный, может это меня и притягивает. Хоть ты и из того мира, но в тебе есть здоровый, немного искаженный, но настоящий хороший стержень. Короче, - она запнулась, - разве ты ничего не понял прошлой ночью? А вот кто я для тебя? У тебя есть семья, жена, дети, твоя работа и твоя жизнь. Я говорю, есть, а не была, оставляя тебе надежду на возвращение. Я просто твой мостик к тому миру, хотя и хрупкий, зачем скрывать. И вообще, давай прекратим выяснять отношения, а просто продолжим спать вместе, давая и беря все самое хорошее, что в нас есть. А?
- Конечно! – выпалил я. – Мы сделаем двойную широкую кровать. – Неожиданно я рассмеялся. – Только…. – я опустил голову, - давай не будем никого зачинать, по крайней мере, сейчас. Я выдержу, вот увидишь, ты можешь мне довериться.
- Во-первых, я и не боюсь, а во-вторых, если бы я тебе не верила, ты спал бы как всегда в своем углу.
Мы оба рассмеялись и стали подниматься. Я почувствовал, что что-то важное появилось в наших отношениях, что-то новое, хорошее, открытое и…., трудно было подобрать слова. Но чувства просто выпирали.
День начался как обычно: Лара пошла к цветам, а я – к озеру.
Не знаю, как это все получалось, но озеро стало для меня чем-то бесценным, вдохновителем, другом, объектом восхищения, панорамой для моих бесконечных картин. Оно никогда не могло насытить меня полностью, уходя, я уже желал к нему вернуться, пусть хоть на следующий день. В зависимости от настроения, я мог день кататься по нему на лодке и просто любоваться, мог рисовать, даже по две картины в день. Мог заниматься, но с душой, двигая взглядом лодку, кустики, торчащие из воды, поднимая и опуская разные предметы, лежащие на берегу, или плавающие на воде, в том числе и лодку, перемещая ее то в один конец, то в другой. И каждый раз я покидал его с маленьким чувством грусти.
Отношения с Ларой изменились, они менялись прямо на глазах. Дошло все-таки до того, что когда она ко мне приходила, мы купались в озере голыми, и естественная стеснительность просто испарялась в воздухе. Иногда я даже просто сидел и любовался ее телом. Нет, как бы я не хотел, но мужчиной в физиологическом смысле я так и остался. Естественное желание близости не покидало меня, но я уже привык его сдерживать.
- Джон, - сказала как-то она, - тебе пора бы уже ставить какой-то значок, или подпись под своими картинами, ты стал знаменитым, и многие на Ирите ждут твоих новых произведений, ты многим понравился, даже запал в душу.
- Даже так? – я почесал затылок, - хоть бы уже пришел тот день, когда я сам бы смог там побывать и увидеть все своими глазами.
- Придет, - улыбнулась она, - всему свое время.
ГЛАВА 4. Три года.
Прошло еще три года, пока в один день у меня это получилось. Да, именно в этот день, сам не знаю как, но я вдруг переместился от озера прямо в дом Лары. Просто однажды я очень захотел ее увидеть, это было вечером, и я знал, что она уже дома. И в ту же секунду я очутился в доме. Как это произошло, я тогда и сам не понял, но как я танцевал в тот вечер!
Ночью Лара была очень нежна со мной, мы просто упивались нашей близостью, и я испугался, чтобы не перегнуть палку.
- Джон, а почему ты не хочешь просто увидеть свою дочь? – вдруг спросила она. – Она должно быть уже большая, и ты ведь ее отец.
- Не знаю, - сразу задумался я, - родная кровь, это верно. Только воспоминания о ее матери еще не затухли в моей голове. Именно они-то меня и отталкивают.
- Но она же личность, твоя дочь, причем здесь воспоминания о ее матери? Она разве в чем-то виновата? Давай завтра попробуем переместиться к ней, это недалеко, ты сможешь.
Да, я смог, только не завтра, а через пару недель. Девочка была прекрасна! Ее действительно отдали в очень хорошую душевную семью, с ней нянчились как с принцессой, и я долго держал ее на руках. Она уже говорила, и даже улыбалась мне, а я почувствовал в себе забытое слово отцовства, хотя и не старался заигрывать с ней, чтобы ей понравиться. Этот день прошел замечательно, хотя весть, что за три года ее мать ни разу ее не навестила, принесла грусть. Ни мать, ни отец, оба хороши.
А еще через три месяца сбылась моя мечта: мы с Ларой прибыли на Ирит, и это было просто грандиозно. Да, я пытался и раньше представить себе это место, но то, что я увидел, поразило меня до глубины души и ума.
Нет, это было не футбольное поле, территория была как десять футбольных полей, и если бы мы ходили пешком, то и за месяц не обошли бы весь этот Ирит, а сколько их было на этой Земле в этом мире! Мы перемещались, взявшись за руки, и осматривали сначала все с высоты небольшого облачка. Потом все ниже и четче. Я бы назвал это место огромным бесконечным базаром, или рынком, хотя суть этих слов к Ириту не подходило. Территория была округлой и смотрелась с высоты как спираль. Здесь была уйма столов, стеллажей и просто подстилок на земле, на которых лежало или было разложено все, что могло бы придти на ум. На некоторых местах лежали просто щиты с надписями, на них предлагались услуги. Людей была тьма, но они все время менялись. Исчезали одни и тут же появлялись другие. Никто ни на кого не косился, а что меня поразило, все друг другу улыбались. В воздухе витало уважение, радость, взаимопонимание, желание помочь, уступить, даже любовь и еще куча других приятных для сердца чувств. За весь день, который мы там пробыли, я так и не почувствовал и не заметил ни искорки зависти, недоброжелательности, вообще ничего отрицательного. Это был какой-то рай сердец и душ, по крайней мере, для меня. Люди что-то приносили, или забирали, или делали и то и другое, никто не ругался, не пытался что-то ухватить первым, не базарил, как было бы в моем мире. Все было наоборот, и у меня кружилась голова. Я сам оставил свою картину и отошел чуть подальше. Сразу к ней подошла какая-то пожилая женщина, и средних лет мужчина. Было видно, что оба хотели ее забрать, но они еще долго спорили, уговаривая друг друга взять эту картину. В конце концов, сдалась женщина, мужчина смог настоять, что картину забирает она, а женщина просто прижалась к нему щекой. Такой маленький эпизод просто всколыхнул мою душу, да и то, что я реально увидел, что мои творения кому-то действительно нужны, придали мне больше эмоций, я чуть не прослезился. А насчет выбора Лара была права, я не смог найти чего-нибудь, чего бы я хотел, а на Ирите этого не было. Было все.
Лара тем временем оставила букет алых роз и собирала нам еду, а я стоял как столб, осматривался и не мог поверить своим глазам, все было как в сказке.
- А если дождь? – спросил я Лару, улучшив момент. – Здесь же нет никакой крыши, все намокнет.
- Дождя не будет, - рассмеялась она, - над Иритами нет дождей, если тучи и собираются, есть люди, которые их разгоняют, да и я смогла бы сделать это, мысленно и на расстоянии.
Я смотрел по сторонам и упивался всем, что видел: такого я просто не смог бы себе представить, мне даже показалось, что я сплю и вижу очаровательный чудесный сон. Наверное, если бы ни Лара, я бы остался там и на ночь, но к вечеру мы вернулись.
- Нет слов, - сказал я, как будто в забытье, - я такого даже, и представить не мог, просто фантазии не хватило бы.
- Я рада, милый, что тебе понравилось. Теперь ты можешь относить свои картины сам и наблюдать, как их разбирают, а я продолжу свои посещения за продуктами, картинами и букетами сыт не будешь.
- Но послушай, Лара, получается, что я уже добился всего, чему должен был научиться! – мне в голову неожиданно пришла эта великолепная мысль.
- Все, да не все. Технически почти все, хотя надо еще хорошенько отработать все детали, чтобы это стало механическим или автоматом, а не плодом глубокой концентрации всех твоих усилий. Дело еще в другом, во внутреннем. Все, что тебя сегодня так восхищает, что просто из тебя выпирает, должно перестать быть таковым. Ты должен ко всему этому привыкнуть, внедрить все это в свою кровь, сознание, сердце. Вот когда ты перестанешь этим восхищаться….
- Мне кажется, что это невозможно! – Засмеялся я.
- Вот об этом я и говорю. И поверь мне, на это уйдут годы. Осталось немного, и в один день ты мне скажешь, что ты в этом мире уже десять твоих лет. А помнишь, как ты мне не верил? Но, все равно ты молодец, умница, и я тебя очень, слышишь, очень люблю. За то, что ты такой, как есть, странный, смешной, добрый и хороший. И еще. – Она подошла поближе и заглянула мне в глаза. – Если ты захочешь зачать от меня, я соглашусь. Даже зная, что в один день ты можешь исчезнуть, и я тебя никогда не увижу. Но я буду, рада остаться с твоим, вернее нашим плодом любви, я буду любить его, как и тебя, я не боюсь быть матерью-одиночкой, я сама выросла без отца и не стала при этом хуже.
Концовка убила меня наповал. Да, это было признание, доверие, пик чего-то важного, серьезного и целомудренного, ее слова шокировали меня до глубины души. Лара согласилась стать матерью нашего ребенка! Боже, как я любил ее в этот момент, как я был ей за это предан!
Я ловил ее взгляд, но мой язык словно присох, я не мог произнести ни слова, и стоял как истукан. Я знал, какое огромное значение в их мире имело решение иметь ребенка, и был готов стать перед ней на колени за это доверие, и за признание в любви, особой любви, между мужчиной и женщиной.
Не удержавшись, я схватил Лару в охапку, и мы рухнули на нашу двуспальную кровать. Нет, у меня не было и мысли воспользоваться прямо сейчас ее доверием, просто это был последний, самый громкий и волнующий аккорд для окончания сегодняшнего дня, и я просто не мог сдержать свои эмоции. Мы просто обнимались и целовались, упиваясь друг другом, даже забыв про ужин, и эти объятия ослабли только к утру.
Но на следующий день, сидя у озера, все, что произошло вчера, выглядело немного по другому и заставляло задуматься. Лара доверилась мне полностью и окончательно. И что же я должен сейчас делать с этим доверием? Пропустить его мимо значило бы обидеть ее, воспользоваться им я же был еще не готов. Конечно, как и раньше я хотел ее как мужчина женщину, но это был не тот случай. – Постой, дружище, - сказал я сам себе вслух, - а ведь это не было призывом к зачатию, а всего лишь разрешением, если что. Это если зависело от того, если я этого захочу. Значит, какие проблемы? Ты хочешь, или ты готов сейчас завести ребенка? Нет. Ну, вот и все, успокойся.
Жизнь потекла гораздо интересней и насыщенней. Я уже сам начал, хотя и с большой осторожностью, посещать Ирит, оставляя там свои рисунки, которым я стал уделять больше времени, увидев своими глазами спрос на них. Иногда, правда, редко, я посещал Антику, так назвали мою дочь. Но я не задерживался там долго, не хотелось, чтобы та привыкала ко мне, ведь у нее была своя и очень хорошая семья. Я побывал у своего учителя и тот от души поздравил меня. Но анализируя все это, я отчетливо понимал, что смотрел на все чересчур распахнутыми от удивления глазами, просто я еще к такой жизни, стилю и чувствам просто не привык. А должен был.
Но то, что я очень сильно изменился, не поддавалось сомнениям. Я стал лучше, открытее, чувствительней, просто чище и одновременно свободнее. Да, такая их жизнь помогала мне открываться, освобождаться и становиться добрее и искреннее. То ли дело с Ларой, я полностью открылся ей, даже больше как жене или матери. Мне казалось, что нужда читать мои мысли у нее отпала, как и моя нужда скрывать что-либо. Я становился другим человеком, лучшим, человеком этого мира, но это становление проходило только определенный период, еще задолго до конца. Нужно было время, мой мозг сопротивлялся, как мог, но сопротивлялось и сердце, которое молчало почти всю мою жизнь. Победит ли оно, наконец, и когда? Это был действительно вопрос времени.
К сожалению, в этом процессе были и свои трудноуловимые нюансы. Например, я стал редко вспоминать Кэт, мою жену, а детей и подавно. Про работу я просто забыл, может раз в месяц что-нибудь мне о ней напоминало. Это все было хорошо или плохо? А может просто естественно? В один день все это объединилось вдруг в одном каверзном вопросе: а хочу ли я действительно вернуться? Боже, я испугался, ведь раньше у меня не было ни капли сомнений. А сейчас, по-видимому, стали появляться. Что же будет еще через годы?
Чисто технически мне не удавалось одно единственное: читать чужие мысли, но это не было условием для моей подготовки к возвращению, поэтому я этим просто не занимался.
Все шло хорошо, гладко и уютно, даже приятно. Лишь один раз Лара немного сурово наказала меня, и то – лишь словесно. Я слетал на остров, вернее на него я не опускался, а рассматривал все под собой с расстояния обычной тучки. Многого я, правда, не увидел: люди были и жили, они копошились как муравьи, особенно возле пещер, но никого в лицо разглядеть я не смог.
- Джон, это запрещено! – Сказала мне тогда Лара по возвращению. – Если ты помнишь, то даже я не зашла на территорию острова, а только подошла к берегу, чтобы тебя вернуть. Не делай так больше, пожалуйста.
Этого было достаточно, их мир соблюдал и строго правила невмешательства в жизнь других миров, и это было справедливо, больше я туда не летал.
Лара за все это время больше никогда не обмолвилась о зачатии, и не обиделась, значит, я все расставил по своим местам правильно. Но иметь детей я не был готов, поэтому все продолжалось, как и прежде. Единственно действительно странной вещью мне казалось то, что эта моя спокойная жизнь мне не приедалась. Иногда я просто себя не узнавал, ведь дни шли за днями, а ничего необычного не случалось, наоборот, многое входило в привычку, как, например, Ирит, туда я летал уже просто машинально, как к своему озеру.
- Джон, - ласково начала разговор однажды Лара, - ты молодец, что осваиваешься, только ты делаешь одну ошибку. Я не летаю, вернее, не перемещаюсь к своим цветам,  я к ним хожу по земле. Ирит, это другое дело, далековато. Ты же забыл, как ходят по земле, и в этом ты не прав. Летая, ты пропускаешь очень многое, ты не видишь, что у тебя под ногами, твои ступни расслабляются, ведь их не колет трава, ты пропускаешь столько эпизодов, которые нам дает природа, и в конечно итоге наслаждаешься лишь одной ее крупинкой: озером. А лес, поля, цветы, родник, и просто матушка-земля? Ты забываешь их. На мой взгляд, ты чересчур увлекся полетами, даже к озеру летаешь, лентяй.
Наверное, она была права, я многое пропускал, но жажда все увидеть и узнать, и побыстрее, меня просто засасывала. Но я стал брать себя в руки, и, по крайней мере, к озеру опять стал ходить пешком, как и в лес, и к Лариному цветнику.
ГЛАВА 5. Десятилетие.
О чем я никогда не забывал, так это кидать камушки в лунки. Правда, пересчитывал я их редко, но бросал ежедневно. И вот, наступил один день, вернее, пересчитав большие и малые камни и лунки, я понял, что с этим наступившим днем наступило десятилетие моего пребывания в этом мире. Я растерянно сидел у лунок и опять пересчитывал, я даже брал во внимание високосные года. Все сходилось, сегодня был юбилей. Что мне было делать, радоваться? Я сидел и просто думал, как в забытье. Радоваться или грустить? Все зависело от вопроса, действительно ли я хотел вернуться или нет, а он уже стоял по серьезному. Я так привык к этому миру, что мой прошлый просто куда-то отдалился, мне казалось, что это был какой-то прошедший сон, вся моя прошлая жизнь, настолько я успел привыкнуть к настоящей. Мое сообщение Лара восприняла так же неоднозначно.
- Сядь, Джон, нам надо поговорить, - как мне показалось, грустно сказала она. – Конечно, я поздравляю тебя, ведь ты достойно выдержал каждый год из этого юбилея, все было, и ошибки, и победы, но ты изменился, даже ты не видишь себя со стороны.
- Тогда почему такой грустный голос? – не удержался я.
- Потому, что ты победил всех своих доселе прибывших соотечественников. Джон, - она сделала долгую паузу, - ты уже почти готов к возвращению. Те двое, которые вернулись, им потребовалось больше времени.
Я не поверил своим ушам, может быть она была права, я не видел себя со стороны, и, наверное, уже вписался в их жизнь, или почти это сделал. Странно, но радости я не почувствовал.
- И что теперь? – только и промолвил я.
- Как не крути, но надо готовиться к возвращению. – Я увидел сырость в ее глазах. – Не скрою, да ты и сам знаешь, чего мне это стоит, но я….
- Подожди Лара, дорогая, - я привстал, - не надо слез, у меня у самого тяжело на сердце, ведь сегодня я уже не могу себе ответить, хочу ли я возвращаться. Ты понимаешь, какие дела? Ты, или твой мир что-то со мной сделал, а результат, - я отдалился от своего мира, и притом порядком.
- Только не говори мне, что ты остаешься, - у нее все же потекли слезы. – Завтра начнем подготовку. Я обещала, я сделаю. И моя мама…. Ты мне тоже что-то обещал….
Да, о ее маме я как-то забыл. Это был ответный долг, который я должен буду сделать, если она меня вернет.
- Значит завтра, и начнем, - я отошел в сторону. – Я тоже выполняю обещания.
Остальное время мы просто молчали, каждый думал о своем. Только к вечеру Лара продолжила разговор.
- Джон, ты стал одним из нас, как снаружи, так и внутренне. Тебе будет тяжело у себя дома, и ты должен это знать. Если все же найдешь маму, она должна стать своей в вашем мире, только с этим условием ее можно будет вернуть. Если она не будет готова, ты же ей поможешь?
- Конечно, - кивнул я, - только ты мне можешь рассказать о самом процессе возвращения? Ну, хоть пару слов.
- Это насчет тебя? Конечно. Это не трудно. На Земле есть много аномальных зон, так вы их называете. Для нас же они просто любимые места для игр Дроздя, этой неуспокоенной черной сущности. Вы не разгадали загадку, например, Бермудского треугольника, а мы уже давно разгадали. Именно там мы и начнем. Не знаю, сколько времени тебе там придется находиться, но в один день он должен будет с тобой сыграть свою шутку, лишь бы он не перекинул тебя в какой-нибудь другой, третий параллельный мир, но вряд ли. Вот и весь механизм. – Она развела руками.
- То есть, мне надо будет там плавать на шлюпке или кораблике и просто ждать? – не поверил я.
- Именно так. Просто ждать. – Прошептала она. – Это – его самое любимое место для игр.
- И куда именно он меня перенесет?
- Наверное, туда, откуда он тебя забрал, в твой самолет, эти десять лет в вашем мире тебе не зачтутся, будто их и не было. Я тебе об этом уже предупреждала раньше.
- А если нет? Хотя, какая разница куда…. – я пожал плечами. – Ясно, яснее не бывает, и как просто. Тогда опиши еще раз свою маму, если мы завтра же начнем, то чем черт не шутит, может завтра же меня и заберут, ведь такой шанс тоже существует.
Конец вечера прошел в разговоре о маме Лары, говорила только она, но я старательно все запоминал.
Когда мы уже собирались ложиться, я вдруг почувствовал в своей голове невообразимый хаос мыслей, и клубок разных чувств, приятных и наоборот. Мне казалось, что моя голова сейчас просто отключится, а я еще хотел насладиться объятиями Лары, напоследок.
Но случилось непредвиденное. Объятия были, и сильнее обычного, но в какой-то момент какая-то обоюдная волна прошла через наши тела, и они вдруг слились, слились по-настоящему, до конца. Небольшой Ларин вскрик, и я уже потерял всякий контроль, я просто куда-то падал, в какую-то вату, мягкую и влажную. Но уже минут через пять я просто вырубился, даже не отдав себе отчет, что же все-таки произошло. Юбилей, вернее десятилетие закончилось, я спал как убитый.
Утром Лары в постели не было, а появилась она примерно через час. Ее глаза почему-то сияли, но были влажными от слез.
- Лара, милая, где ты была? Ты что, плакала? А почему сейчас улыбаешься? – я присел на постели, удивленный.
- Была там, - она махнула рукой, - тебе дали добро на возвращение. Плакала? Да, конечно. Улыбаюсь, вспоминая прошлую ночь, ты молодец, Джон, я благодарна тебе. Надеюсь, ты все же отважился, и твой ребенок останется, я его выношу, рожу и буду лелеять. Вот поэтому так все сразу….
- Лара, я отважился? Да я сам не знаю, как это все произошло! – Я не врал. – Пусть будет, отважился, только я радуюсь, когда ты улыбаешься, а значит, все было хорошо. Значит, будет ребенок?
- Может быть, разве для достоверности не нужно время? По-крайней мере он может быть, ведь ты отдал мне частичку своей сущности, а разовьется она или нет, это решать Отцу, все в этом мире в его руках.
Я поднялся, схватил ее на руки и закружил по дому. Пусть! Пусть это случилось, зачем делать трагедию или обсасывать причины? Раз случилось, так и должно было быть. Мне стало легко и просто, кружась с Ларой, а потом мы оба упали на постель, и в этот раз я был уже в полном сознании, давая ей свою частичку за частичкой, а она их с удовольствием впитывала. На ее лице сияла радость, и я радовался тоже. Такого бурного прекрасного утра у меня еще, наверное, в жизни не было.
Налюбившись, мы уснули, и встали только к полудню. Лара сразу же стала собираться.
- Бери, что хочешь, - сказала она, - через час мы должны будем быть в Бермудах, так, по-вашему, называется то место. Там нас уже ждет кораблик, тебе еще надо научиться им управлять.
- Лара, а если я просто попаду в шторм и утону?
- Не попадешь, мы об этом побеспокоимся. Заметь, мы, а не только я. Твое возвращение, - это событие для всего нашего мира.
Я, молча, собрался и оделся, да и собирать, впрочем, было нечего. Одевать тоже: шорты, майку и шлепанцы, больше у меня ничего не было, да и не надо было здесь. А уже через час мы очутились на берегу моря или океана, в небольшом заброшенном домике, только кто-то успел его подмыть и почистить.
- Отсюда стартовали и те двое? – догадался я.
Лара только кивнула. Потом мы подошли к кромке берега, и я заметил шлюпку, а недалеко в океане на волнах качался маленький  катерок или кораблик, конечно же, деревянный.
- Понятно, - я почесал затылок, - на шлюпку и на катер. А куда же потом? И кто меня будет инструктировать? Лара, а ты же поплывешь со мной или будешь ждать на берегу?
- В первый раз поплывем на катер вдвоем, там я тебе все объясню. Только потом мы уже не увидимся, скорее всего.
- Так ты что, знаешь, как управлять катером? В океане?! – я не поверил.
- Утром мне все объяснили, да и тех двоих я тоже учила, да там и учить нечему, все просто, вот увидишь.
- А насчет, увидеться потом?
- Джон, - она погрустнела, - если я поплыву с тобой, меня тоже заберут. Нет, я останусь, только на берегу в домике. Я буду тебя чувствовать, где бы ты ни был, переживать….
- Да, уж, - погрустнел и я, - значит там, на катере будет наше расставание?
- Значит так, Джон.
Отвязав веревку от берега, мы сели в шлюпку и я погреб. До катера было близко, и перебрались мы без проблем. Действительно, управление было легким, вернее, его вообще не было. Как не было ни паруса, ни мотора. Катер я буду должен двигать мысленно, головой, как я катался по своему озеру, двигал лодку, поднимал ее и переставлял. Единственным объяснением был маршрут, и я его очень хорошо забил в голову. Но и он был не сложен: ориентируясь по солнцу, я должен был плыть в одном направлении какое-то время, которое я буду знать тоже по положению солнца, а там встать на якорь и болтаться на волнах. Инструктаж занял не более получаса.
- Ну, что, прощаемся? – неожиданно заплакала Лара. Вдруг она так сильно ко мне прижалась, что я еле устоял на ногах. – Джон, я чувствую, он будет, этот наш ребенок, этого пока не докажешь, но я чувствую. Знай просто, что он у нас будет, хотя жить будет только со мной. И счастья тебе, любви и удачи….
Неожиданно я тоже расплакался как ребенок, вздрагивая всем телом и ничего не стесняясь. Потом она перебралась в шлюпку, и, кинув прощальный взгляд, уже гребла к берегу, не поднимая глаз. Я впился в нее, стараясь запомнить эту дорогую мне девушку навсегда, в мелочах и деталях, и слезы опять потекли ручьем.
В каюту я двинулся, когда силуэт Лары совсем пропал из виду. Вытерев глаза, я посмотрел на солнце. До отправления не хватало около часа, и я просто обследовал катер. На нем была еда и вода, одеяло и спасательный круг.
- Да уж, - почесал я затылок, - не густо. Для шторма этого не хватит, но обещанию Лары я верил, кто-то меня должен был охранять.
Через час я поднял якорь, сел в рубке, укрываясь от знойного солнца, и задвигал мозгами. Катер медленно поплыл. Медленно, потому что моя голова была забита сейчас только воспоминаниями о Ларе, а надо было сконцентрироваться на другом.
Плыл я долго, до самого захода солнца, как по инструкции, а когда солнце скрылось из вида, бросил якорь и сел на палубе. Океан был тих, хотя покачивало, но я не страдал от этого. Ветра тоже не было, а когда вообще стемнело, я просто любовался прекрасным насыщенным звездами небом. Мысли о Ларе немного утихли, я задумался обо всем, что было и должно было произойти, но в голове образовалась какая-то редкая смесь, а вот сердце не отпускало. Мне казалось, что именно оно в этот момент чувствовало, как Лара в одиночестве сидит в домике и думает обо мне. Может и я научился чувствовать на расстоянии?
Потом я как-то сам по себе спокойно задремал, а очнулся только утром от знойного солнца, она уже показалось над горизонтом. Перекусив, я подумал, что если меня не заберут за месяц, то я просто сойду с ума от безделья. Кстати, я ведь забыл спросить, есть ли какой-нибудь предел времени болтаться на волнах в Бермудском треугольнике? Если есть, то по его истечении меня должны будут вернуть на берег к Ларе. Последнее вызвало у меня на лице нежную улыбку.
Потом меня вдруг как в омут окунули прямо головой. Я ходил по палубе и бубнил:
- Какой же я дурак! К черту тот мир, разве мне в этом плохо? У нас с Ларой будет ребенок, а ему нужен отец. - Тем моим детям я уже был не нужен, у них давно была своя жизнь. Короче, я злился на себя как на последнего идиота, и даже подумывал вернуться. Но потом все же успокоился, да и мое обещание найти Ларину мать не давало мне права возвращаться. – Если так будет нужно, за мной никто не придет и никуда меня не заберет, и меня просто вернут обратно. Наверное, есть предел времени, ведь когда-то у меня закончится еда и вода, а они не позволят умереть мне от жажды или голода, вернут, никуда не денутся. А пока перестань ныть, нытик.
Так прошла неделя. Я часто купался, хотя и боялся акул, а потом отдыхал в рубке, вытянув ноги. Иногда засыпал, а ночью долго вглядывался в звездное небо, не уставая им любоваться. Мои запасы еды немного похудели, но мясного ничего не было, просто овощи и фрукты немного повяли.
Еще неделя, а потом два дня. Именно тогда и начался шторм. Может это был просто дождь и небольшое волнение, но для меня волны были огромными и я по-настоящему испугался. Я вернулся в рубку и сжался, солнце склонялось к закату, а провести ночь при такой погоде очень не хотелось.
Вот и последние солнечные лучи светили мне прямо в глаза, когда я вдруг заметил, что они начинают тускнеть. Нет, солнце еще не зашло, лучи светили, но какой-то странный полупрозрачный туман встал между мной и солнцем. Буквально по минутам он сгущался, пока солнечные лучи просто через него перестали пробиваться. Я сидел и заворожено смотрел вперед. Наверное, мои глаза почему-то сами закрылись, и я провалился в какую-то пропасть. Я даже не заметил, что на катере меня уже не было.

ЧАСТЬ 5.

ГЛАВА 1. На борту и после.
- Уважаемые пассажиры! Приготовьтесь, пожалуйста, сейчас вам будут разносить ужин. – Неожиданно прозвучало в моих ушах, и я открыл глаза.
Ошибки быть не могло, я находился в самолете, удобно сидя в кресле, и единственное, что я сейчас чувствовал – был холод. Я еще раз огляделся и будто впал в забытье. Воспоминания о моем катере и надвигающемся шторме были так явны, что я не знал чему в действительности верить, самолету или катеру. Что-то должно было быть сном, а что-то явью. Все смешалось в голове. Но вдруг мой мозг, видимо проанализировав ситуацию, выдал мне заключение, что ничего противоестественного нет. Был и катер, а то, что я сейчас в самолете, является лишь подтверждением того, что эксперимент удался, и меня опять перебросило в мой мир, и именно в ту точку времени и место, откуда меня забрали более десяти лет назад. Я провел руками по телу и нащупал шорты и майку, это подтверждало, что катер был, я не мог лететь в самолете в таком виде.
- Девушка, - ласково обратился я к проходящей бортпроводнице, - у вас случайно нет пледа? Мне очень холодно.
- А когда вы успели переодеться? – удивленно спросила она, остановившись. – И что это за наряд? Вы что, летите на пляж? В Веллингтоне сейчас отнюдь не пляжная погода, я посоветовала бы вам переодеться. – Где-то сзади в параллельном ряду кто-то хихикнул.
Я осмотрел два своих места, но обнаружил только мой пиджак. Значит документы, деньги и кредитки были на месте.
- Дурак! – хлопнул я себя ладошкой по лбу. – Я же забыл надеть мои брюки, рубашку и туфли в доме Лары, хотя они уже давно обветшали, а может и просто сгнили. - Объяснить кому-либо мой вид в настоящий момент действительно было трудно.
Мне принесли ужин на подносе, и другая девушка с каким-то интересом и удивлением разглядывала меня, вернее, скорее всего мой наряд. Я опустил глаза и взял поднос. Но прежде, я поставил его на соседнее сиденье и надел пиджак. Наверное, так я выглядел еще смешнее, но если накрыть ноги пледом, картинка как бы выравнивалась.
С удовольствием поев, я обернулся: сзади меня никого не было, и по правую руку на соседнем ряду тоже. Естественно, Мэри и Майк остались в том мире.
Через полчаса поднос забрали, и я еще раз попросил плед. Мне принесли его, и спросили, не видел ли я, куда делись два соседних пассажира.
- Они не придут, - честно ответил я, - остались в другом мире. Можете не носить им еду.
Она как-то странно на меня посмотрела и двинулась дальше. Однако через час в самолете возникла чрезвычайная ситуация, Майка и Мэри искали, но, естественно не нашли. Обследовали туалеты и все служебные помещения, двое пассажиров исчезли прямо на глазах. Ко мне подсел кто-то из экипажа, может какой-то третий пилот или старший бортпроводник.
- Вы видели их последними? – серьезно спросил он. – Куда они ушли?
- Да, я видел их, и мы трое попали в совершенно другой, параллельный мир, просто мне удалось вернуться, а им нет. Не ищите, на самолете их нет. Видите, я сам сижу в наряде из того мира, брюки, туфли и рубашку я оставил там. – Простодушно ответил я.
- О каком мире вы говорите? - покосился он на меня. – Вы можете не паясничать? Ситуация становится действительно чрезвычайной, придется докладывать на землю.
- Докладывайте, - улыбнулся я, - только их вы все равно не вернете. Просто забудьте о них и все.
- Вы много выпили? – спросил он, внимательно посмотрев мне в лицо.
- Нисколечко. – Заверил я.
Экипаж стал проверять паспорта у всех пассажиров, это заняло час, но результатов не дало, да и не могло дать, двое из самолета просто растворились в воздухе, и лишь я один знал всю правду. Беготня персонала по рядам утомила меня, и я отвернулся к окну.
Но вскоре ко мне подсел уже другой мужчина, постарше.
- Вы их видели последним, нам нужна любая информация, - мягко потребовал он.
Я повторил то же самое, что и первому, другой информации, и быть не могло, я один знал правду.
- Поймите, - я хотел чистосердечно помочь им, - случилась аномальная ситуация и мы трое переместись из самолета в другой мир, параллельный. Мне удалось вернуться, им – нет. Они уже никогда сюда не вернутся, поверьте же мне. Зря ищете, на борту самолета их нет. Вы также можете поискать мои брюки, рубашку и туфли, но тоже не найдете, все осталось в том мире, я вернулся в том, в чем был одет в последние минуты перед возвращением. Можете спросить вашу стюардессу, на мне был костюм. Посмотрите, во что я сейчас одет, - я откинул плед.
Мужчина оглядел меня с интересом и явным недоверием, поднялся и пошел в кабину пилотов. До самого окончания полета весь персонал бегал на нервах, и с настойчивым упорством все же искали Мэри и Майка. Я же решал задачку, как мне выйти из самолета в таком наряде, получить багаж и переодеться. У меня всегда с собой в чемодане был запасной костюм и рубашка, вот только запасные туфли я с собой никогда не брал.
Самолет приземлился мягко и по графику, а остановившись, в салоне как всегда началась давка, каждый стремился попасть к выходу первым. Слышались и оскорбления, и возмущения пассажиров.
- Да, - грустно подумал я, - это не Ирит. Где же любезность? Любовь к ближнему? - Я понял, что действительно вернулся в свой мир, только он мне был уже абсолютно непривычен, я с недоумением наблюдал за происходящим.
Вышел я последним, но у трапа меня уже ждали.
- Пройдемте, мистер, - вежливо сказал мне мужчина в полицейской форме, аккуратно взяв меня под локоть, второй прижимался ко мне с другой стороны, как будто оба боялись, что я сбегу.
- Извините, - не понял я, - мне надо получить свой багаж и переодеться. Разве вы не видите, в каком я виде?
- Багаж получат за вас и принесут, не волнуйтесь. Нам надо задать вам лишь несколько вопросов.
Краем глаза я заметил, как в самолет поднималось много людей, и в полицейской форме, и в штатском.
Уже через десять минут я сидел на стуле в почти пустой комнате. Передо мной был стол и еще один стул, а слева, почти на всю стену виднелось огромное тонированное окно, как в полицейских фильмах, и я понял, что с той стороны за мной кто-то может наблюдать, но я никого не увижу. Меня просто уже трясло от холода, когда в комнату вошел седой толстяк в плаще, и поставил передо мной мой чемодан.
- Переоденьтесь, - сказал он и тут же вышел.
Да, я переоделся, только оставались шлепанцы, наверное, у меня был вид как у клоуна в цирке.
- Эй! – я постарался сказать громче, - кто-нибудь может ко мне подойти?
В ту же минуту появился тот же толстяк. Значит, с той стороны за мной действительно наблюдали.
- Вот вам наличные, - я выложил на стол несколько купюр, - вы не могли бы купить мне любые приличные туфли? В любом аэропорту есть Фри Шоп, я был бы вам очень благодарен. Кстати, заодно можно забрать и выбросить эти шорты и майку. Я назвал ему размер обуви, и тот без слов исчез.
Наверное, только через час, когда мне принесли обувь, и я был полностью переодет, в комнату вошел пожилой среднего роста полицейский, окинув меня цепким взглядом уже с порога. Мне показалось, что он был рангом повыше, чем те, которые меня привели сюда.
Основательно усевшись на стуле, он сразу же потребовал документы.
- Извините, - скромно сказал я, пока он листал мой паспорт, - мое нахождение здесь похоже на, так сказать, задержание. Вы не могли бы объяснить мне причину? У меня много дел, и я хотел бы успеть сделать все как можно быстрее и вернуться домой.
Неожиданно в кармане пиджака зазвенел мой мобильный телефон. Я полез за ним и нажал кнопку.
- Джон, дорогой, - услышал я голос Кэт, - как ты долетел, надеюсь все в порядке?
- Да, Кэт, все в порядке, - растерянно пробормотал я, - небольшая заминка, но все идет по плану. Кстати, - я глубоко вздохнул, - ты меня еще помнишь?
- Что? – Кэт рассмеялась в трубку. – Шутник, давай делай свои дела и обратно, я действительно уже по тебе соскучилась. А что за заминка?
- Так, - неопределенно сказал я, - все в порядке, дорогая.
- Вас никто не арестовывал, - вдруг вымолвил мужчина, когда я спрятал телефон в карман, - вас действительно задержали, но только для выяснения обстоятельств странного исчезновение двух ваших соседей в самолете. Вы последний, кто их видел. Нам передали ваши объяснения, только они ничего не объясняют, по крайней мере, нам. Какой-то параллельный мир…. Чушь какая-то. Вы-то можете объяснить что-нибудь пояснее, реальнее?
- А это и была реальность, ведь люди исчезли, и вы их уже не найдете. Как исчез и я, к слову. Чудом мне удалось вернуться обратно, но поверьте, те двое уже не вернутся никогда. Майк на острове, а Мэри будет доживать свою жизнь в том мире, у нее родилась дочь, но это тоже просто к слову.
- Как родилась дочь? Когда?
- Там, в том мире. Она уже не маленькая, и живет в прекрасной семье.
- И, как это прикажете понимать? Летела в самолете, и в то же время родила дочь, которая уже не маленькая, и к тому же исчезла, просто растворилась?
- Аномальная ситуация, - согласился я и повесил  голову, - я вас понимаю, поверить трудно, но тогда объясните сами, куда они делись, а с ними и мои брюки, рубашка и туфли, поищите их тоже в самолете, и увидите, что там их нет.
- Скажите, вы случайно не состоите на учете у психиатра? – обронил тот.
- Нет, что вы! – Я откинулся на стуле. – И никогда не состоял, даже не был у такового на приеме, вы можете спросить мою жену.
- Спросим, - сказал тот и посмотрел в сторону, - а пока, будьте любезны изложить вашу историю на бумаге, а главное все, что вы знаете об исчезновении двух ваших соседей. У вас полно времени, я пойду, а вам принесут кофе или чай, на ваш выбор. – Он встал, положил передо мной кучу листов белой бумаги и две ручки. – Когда закончите, позовите.
Дверь закрылась.
- Вот я и попал! – мне стало не по себе. – Как это написать все, что было за десять лет на бумаге, для этого мне понадобятся месяцы? Я же хотел, рассказал все честно, как и должно быть, а оказывается, лучше бы я молчал и просто пожимал плечами.
Взяв лист бумаги, я задумался. Терпеть не мог писанину, но дело было в другом. Я, наконец, понял, что если мне и удастся написать правду, она же меня и погубит, а врать я просто не мог, наверное, уже отвык. Что же делать? Я поднялся и громко позвал хоть кого-то. Через минуту в комнате появился тот же тип и вопросительно на меня посмотрел.
- Извините, но я не могу написать все, что со мной случилось за десять лет пребывания в том мире, даже чуть дольше. Вы бы смогли описать детали вашей жизни за последние десять лет, сидя в неизвестной комнате и заранее зная, что вам никто не поверит?
- И что же вы предлагаете?
- Я могу рассказать, а вы записывайте на магнитофон, - пожал я плечами. – Я постараюсь как можно короче, иначе я просижу здесь месяц, и вы тоже.
Тот задумался, а потом вышел. Вернулся он с маленьким магнитофоном, и положил его на стол.
- У нас много дел, а этого магнитофона вам хватит часа на три. Постарайтесь уложиться.
- За три часа?! – Я встал. – Описать десять лет за три часа?
- Ну, хотя бы самое главное. Особенно про ваших исчезнувших соседей. Кстати, - он поднял взгляд, - стюардесса действительно запомнила вас в костюме, но мы уже обыскали самолет, и ваших вещей там нет. Дело принимает неожиданный оборот, вами заинтересовались уже другие органы, поэтому постарайтесь выложить все, но кратко. Скорее всего, я к вам больше не вернусь, но придут другие люди. Всего хорошего, - он слегка поклонился, и с нейтральным лицом вышел из комнаты, бросив на прощание: - магнитофон включен, начинайте.
Я еще посидел немного и начал, другого мне не оставалось. Съедая все подробности, я просто выкладывал факты, а более тщательно остановился на жизни на острове, где присутствовали и Майк, и Мэри. Дойдя до посещения с Ларой дочки Мэри, кстати, и моей тоже, в магнитофоне засветилась какая-то красная лампочка, и я понял, что время закончилось. Невероятно, но я разговаривал три часа, до невозможности кратко, но дойти до конца так и не успел, как и не заметил пролетевшего времени. Естественно, ни о каких чувствах, а также интимных делах я не упомянул.
Я встал и зашагал по комнате.
ГЛАВА 2. Передача в другие руки.
Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату вошли двое. Первый, мужчина был в черном дорогом костюме и выглядел весьма официально, хотя сразу же попытался выдавить улыбку. Второй была девушка лет тридцати, она просто смотрела на меня без всяких эмоций, может быть с толикой интереса, но не более того.
- Зовите меня Мэтью, нет, вернее Мэтт, - мужчина подошел и протянул мне руку. – А ее Хил, от полного имени Хилари. Мы из специального отдела национальной безопасности, и постараемся вас долго не задерживать.
Я пожал протянутую руку и мы с Мэтт сели за стол, для Хил стула не было, и она просто стояла.
- Национальной безопасности! – Повторил мне мой мозг. – Кажется, я вляпался по самые уши. Что уже им от меня надо?
- Пока вы диктовали в магнитофон, мы все слушали за дверью, так что, нет надобности повторяться. Сразу оговорюсь, что дело принимает интересный оборот, и заниматься вами теперь будем мы, забудьте о полиции.
- Заниматься? – удивился я. – Это как же? Кстати, вы отсюда или же прилетели из Америки?
- Пока что отсюда, но оттуда к вам уже тоже вылетели. Скорее всего, вас заберут обратно домой, поэтому давайте все начистоту, нам надо хотя бы знать, куда действительно делись те двое, ваш рассказ ничего не объясняет, в детстве я тоже увлекался фантастикой.
- Это не фантастика, - вздохнул я, - как вы этого не поймете. Ну, объясните же вы сами, куда могли испариться два человека с летящего в воздухе самолета? Это – уже фантастика, чего же вы хотите от меня? Я все рассказал, или почти все, время кончилось, и, на мой взгляд, этот рассказ все расставляет по полочкам, и вы знаете, где эти двое. У вас что, есть другая версия?
- Вы правы, другой версии у нас нет. Но и ваша версия, извините за слово, это просто бред сумасшедшего, не более того. Кстати, ваш рассказ слушал и психиатр, и назвал его простым вымыслом. Что вы на это скажете?
- А в чем вы меня собственно обвиняете? - мне стало грустно. – Я что, убил этих двух пассажиров и съел их? Или расчленил, и спустил по кусочкам в унитаз?
- В унитазах ничего не обнаружили, - мужчина опустил глаза, - мы проверили и это. Единственная зацепка – это вы, только не несите этот бред. Вас никто и ни в чем не обвиняет, просто…. Кстати, когда мы уйдем, к вам придет психиатр, так нужно, просто отвечайте на его вопросы и все. Так вы настаиваете на том, что ваш рассказ это чистая правда? Или может, просто перестанем дурачиться, расскажем, что конкретно вы знаете, и мирно разойдемся?
- Мне нечего добавить или что-то менять, я рассказал вам правду, называйте ее, как хотите, фантастикой будет, если я буду придумывать что-то, что могло бы вас удовлетворить. Майк растворился на моих глазах, когда растворилась Мэри, я не видел, потому что, сам уже исчез. Все случилось в этом порядке. Ну, а дальше все записано на магнитофон. Вот и весь мой рассказ.
- Тогда нам просто нечего здесь делать, - мужчина поднялся, - вы сами себе ищите приключений, но поверьте мне, найдете вы только проблемы и головную боль, если и дальше будете нести эту чепуху. Хотя, решать вам, может вы просто псих, а мы с вами нянчимся, и место вам в другом, медицинском заведении. Пошли Хил, - они направились к двери и исчезли.
Потом появился какой-то старичок, добрый и смешной. Он задавал обычные вопросы и на все мои ответы утвердительно кивал головой. Странно, но он во всем был со мной согласен.
Когда же ушел и он, в комнате наступила пустая тишина, даже моего дыхания не было слышно. Я просто сидел и ждал, что же последует дальше.
Прошло около двух часов, но меня никто не беспокоил. Потом еще и еще, я начинал усыпать прямо на стуле. Наконец, дверь распахнулась, и я даже подскочил, в комнату вошел мужчина с дипломатом в руке, и сразу направился ко мне.
- Можете звать меня просто Джо, - его улыбка показалась мне естественной и дружелюбной. Он пожал мне руку и уселся на стул напротив.
- Извините, что вас тут продержали столько времени, конечно, они не верят в чудеса, вот и причина.
- А вы верите? – осторожно спросил я.
- А я этим только и занимаюсь, - он опять улыбнулся. – Поэтому, я прослушал ваш рассказ и поверил ему. Хоть местные службы и глупы, но надо отдать им должное: они сообразили сдать вашу странную одежду из самолета на экспертизу.
- И что? – не понял я.
- Материал, из которого сделаны ваши шорты, майка и шлепанцы на нашей земле не существует. Вернее, составляющие есть и в полном наборе, но метод производства и выделки, извините, нам он еще неизвестен. А это, мой друг, уже факт. Начиная плясать уже только от этого факта, заканчиваешь тем, что вам все-таки нужно верить. Вот вам моя логика, и причина, почему я вам верю. Есть и другие причины, вы не первый, кто нам рассказывал такие истории. Кстати, вы же составите мне компанию? Нам придется вылететь домой, но, увы, не в ваш дом, где вы живете, а в другое учреждение, так сказать, секретного типа. Нет, там все хорошо и удобно, только не пугайтесь, если оно покажется вам чем-то типа сумасшедшего дома, это всего лишь на первый взгляд. Там содержатся необычные люди с необычными историями, вы подружитесь со многими, поверьте мне. – Его голос был искренне и доброжелателен, мне, почему-то полегчало.
- А как же моя жена, семья? Я смогу увидеться с ними? И сколько меня будут держать в вашем секретном заведении?
- Не могу сказать точно, все будет зависеть от вас. Семья? Там это не принято, но я буду настаивать на вашей встрече с женой, это максимально, что я могу вам обещать. Видите, я не веду с вами никакой игры.
- Что ж, - немного с грустью пробормотал я, - тогда полетели. Лучше на родине, чем с этими неверующими. Кстати, а вы из какой службы, если не секрет?
- Секрет, конечно, - он откинулся на стуле. – Но я вам скажу, из ФБР, там есть один такой маленький отдел, который и занимается чисто вашими случаями. Никто о нем не знает, естественно, но он существуют, как существуете и вы с вашим интересным рассказом. Так что, полетели?
Я встал, и мы оба направились к выходу.
Уже через час мы сидели в маленьком самолете. Видимо Джо на нем и прилетел, и может даже не из США, а из какой-либо ближайшей страны, ведь лететь предстояло долго, с одного края земли на другой. Филиалы ФБР были, наверное, во многих странах.
Удивительно, но в самолете кроме нас двоих был еще только пилот и девушка-стюардесса. Нам подали ужин, вернее, это был уже завтрак, и после взлета я просто вырубился, ведь я потратил на возню со своими рассказами часов десять, не меньше.
Зато я прекрасно выспался, и, открыв глаза, подумал, как удивительно, что только за мной лично был послан целый самолет! Настроение было странное, грусть, ожидание чего-то нового, небольшая радость возвращения….
- Будь, что будет, - подумал я, - на все воля Отца, а он не даст меня в обиду, ни в каком из параллельных миров, ведь я был хорошим во всех смыслах этого слова, я вернулся таким, и был этому внутренне благодарен.
Странно, но за все время полета Джо ни о чем меня не спросил. Иногда мы просто разговаривали на нейтральные темы, ведь как-то надо было коротать время.
Но все имеет свой конец, и самолет пошел на посадку. Мы сели в каком-то маленьком аэропорту, видимо очень маленького города, но, уже глядя в окно, я почувствовал себя дома.
- Какой это город? - спросил я.
- Джон, - укоризненно, но как-то ласково улыбнулся Джо, - ну, зачем вам это? Я же предупредил, что все это секретно. Положитесь на меня и мой отдел, и вы увидите, что волноваться вам незачем.
Наверное, он был прав, таких вопросов задавать не стоило, и я замолчал.
На выходе нас ждал черного цвета новенький Джип с тонированными стеклами, в который мы пересели, и он сразу же тронулся с места, за рулем сидел какой-то негр в костюме.
В сам город мы не заезжали, а ехали, по-видимому, по объездной дороге. Поля, фермы, небольшие кустарники вдоль дороги, а потом резкий поворот и Джип уже ехал по обычной дороге, посыпанной гравием. На все время езды ушло часа два, пока мы не остановились и не выбрались из машины. Возле небольшого соснового лесочка, стояло пятиэтажное красивое, но скромное здание. * Отель Поло*, прочитал я на вывеске еще издалека. – Почти как Апполон, - подумал я, что-то похожее на космическое, но никак не на спортивное.
Нас уже ждали, и Джо попрощался, передав меня в руки пожилой женщине, очень приятной и миловидной.
- Добро пожаловать в наш отель, - улыбнулась она, - сейчас я отведу вас в вашу комнату, она на втором этаже. Я пошел за ней.
Моя комната носила номер тринадцать, и это меня удивило, я остановился перед входом как вкопанный. Ведь именно с этого числа и началась вся моя заварушка, видимо, судьбой было предложено продолжение в том же стиле.
Наконец, я вошел и осмотрелся. Номер действительно был похож на гостиничный, но неплохого класса. Я и не заметил, как женщина исчезла, а на столе нашел меню, и номера телефонов на разные случаи, они были двузначные, то есть внутренние. Опустившись на удобный диван, я задумался. Телевизора не было, это значило, что от внешнего мира я был отрезан. Остался мобильный телефон, но он показывал отсутствие какого-либо сигнала. Сбегать отсюда тоже было некуда, ведь я не представлял, где я нахожусь, даже в каком штате.
- Капкан, - усмехнулся я. – Хорошая гостиница, нечего сказать. Тюрьма с красочными декорациями и полная зависимость от Джо. - Мне вдруг страшно захотелось увидеть Кэт, а это вызвало волну раздражения, ведь от меня сейчас ничего не зависело.
- Надо же! – воскликнул я. – Даже не дали увидеться с семьей.
Я подошел к столу и нашел в списке *Мистер Джо*, то есть моего непосредственного, на сегодняшний момент шефа. Странно, но тот сразу снял трубку, а уже через пять минут появился в моей комнате, видимо он жил тут же, в этой гостинице. Одет он был проще, без костюма.
- Джо, - начал я с порога, - мне хотелось бы повидаться с женой, и как можно быстрее, я не видел ее уже десять лет, вы меня понимаете?
- Понимаю, - вздохнул тот и присел на стул. – Что ж, этот разговор когда-нибудь должен был состояться, пусть мы перейдем к нему прямо сейчас. Послушайте меня внимательно, Джон. Я – ваш друг, и надеюсь таковым и остаться. Государство послало за вами самолет, вытащило вас из чужой страны, поместило в хороший отель…. Надо же быть ему чем-то благодарным? Я понимаю вас, но давайте сопоставлять наши интересы, идти друг другу навстречу, координировать наши планы. Не поймите меня неправильно, это – не угроза, просто вы сейчас в таком положении, что деваться вам некуда. – Он сделал паузу, а последние слова заставили меня покраснеть от негодования. Джо давал мне понять, что я в тюрьме, и все, что будет происходить, будет вестись только по его законам. Это были явная угроза и шантаж. Мне стало не по себе, и я не сдержался.
- Зря вы так, - взволнованно сказал я. – Это нечестная игра, я никому ничего не сделал, не нанес вред, даже не нагрубил. За что же меня сажать в тюрьму, пусть и такую удобную на вид, но тюрьму? В конце концов, мне есть чем ответить, и я не дам себя в обиду.
- Успокойтесь, Джон, вы все слишком остро воспринимаете. Это – не тюрьма, это исследовательское учреждение, и вам тоже будут идти на уступки. А насчет того, чем вы можете ответить, мне непонятно. Чем же, Джон?
Каким-то странным образом я переключил себя и сосредоточился на столе, и тот медленно приподнялся над полом, а потом плавно опустился. Но этого мне показалось мало: сидя на диване, я исчез из комнаты, и снова вошел в нее через дверь, опустившись на тот же диван.  Теперь я вопрошающе смотрел на Джо.
- Удивляет. Даже поражает, - он развел руками, но на его лице не было особенного удивления. – Значит, вы принесли тоже эти способности: телепортацию и левитацию. Молодец, Джон, только чем это вам поможет?
- Чем? Я просто перемещусь отсюда куда угодно, и все. – Меня удивляло его непонимание.
- И все? Перемещайтесь, хоть куда, только не забывайте, что у вас есть жена и дети, а вот они-то перемещаться не могут. Вы желаете им неприятностей? Причем серьезных? Это не игрушки, Джон, страна не простит неблагодарности. Мне жаль, что мы перешли на такие ноты, но когда-нибудь это потребовало бы ясности. Пусть вам станет ясно это уже сейчас. Вы не допустите неприятностей вашей семье, по крайней мере, я в это не верю.
- Но, это же ведь чистой воды шантаж! – я красный как рак вскочил с дивана. – Это же гадко и несправедливо, причем тут моя семья, если я сам ни при чем?
- Уже при чем, - грустно ухмыльнулся Джо. – Только что вы мне дали еще два факта, еще две карты в руки, чтобы поверить вашей истории, мои последние сомнения исчезли, я вам полностью и безгранично доверяю. Только не думайте, что вы первый и последний, я уже видел таких, как вы, одна до сих пор находится в этом же отеле, а вы – лишь дополнительный материал к этой теме. Поверьте, я только выполняю задания и поручения государства, которые на меня возложены. И еще, не к делу, вы мне действительно нравитесь. Поэтому в ближайшие дни или неделю я устрою вам встречу с женой, обещаю. Только один единственный нюанс: это секретный отдел и отель, если после встречи она хоть что-то сболтнет, необязательно прессе, а просто знакомым или друзьям, она тоже может исчезнуть, только не вашими способностями. Вы меня понимаете? Кстати, вы замечаете, как много я вам доверяю? А по инструкции не должен.
- То есть, вы ее убьете, или засадите так глубоко, что ее никто никогда не найдет? – я был готов взорваться.
- Ну, зачем же так грубо, Джон. Мы ведь цивилизованные люди, у нас есть свои методы, никто никого убивать просто так не будет. Я должен был вас предупредить, я это сделал, а решать вам.
- Так что, мне и рассказать ей ничего нельзя?
- Да хоть все. Только убедите сначала себя, а потом и ее о последствиях разглашения вашего рассказа. Подумайте, стоит ли рисковать вашей женой, если она не сдержит после вашего рассказа свой язык? Вам это надо? Вы уверены? Тогда поступайте, как хотите. Видите, я вам ничего не запрещаю.
- Конечно, - чуть не сплюнул я на пол. – Боже, в какой капкан я попал! Стоило возвращаться обратно, проделав столько усилий? Чтобы попасть потом просто в руки спецслужб, и просто угодить в тюрьму, подставив родных и близких. Наверное, я был большим дураком, недаром в последнее время меня мучили сомнения. И Лара меня тоже предупреждала. Это мой мир, я рвался сюда вернуться, и что же я получил? Что?
- Не сгущайте тучи, Джон, это мой вам совет. Если все пойдет как надо, вы вернетесь к своей жизни, и все оставят в покое вас и вашу семью. Только не плюйте против ветра, это хорошая пословица, и своевременная. – Он встал. – Джон, вам надо остыть, наверное, я пойду, а вы подумайте. Завтра утром здесь появится сотрудница моего отдела. Она проведет с вами много дней, а может и недель. Все, что от вас нужно, это полный рассказ обо всех десяти годах, проведенных там. Причем не только со всеми подробностями, но даже с чувствами, мыслями и переживаниями, которые сопутствовали вам в той вашей жизни. Поверьте, не жалейте времени, если вы вспомните все по дням или неделям, пойдет только на вашу пользу. Пусть все займет месяц, но этот месяц поможет выпустить вас на свободу. А это уже придется решать нам, что и когда. – Джо направился к двери и вышел.
ГЛАВА 3. Дурацкое времяпрепровождение.
Джо не пошутил. Назавтра утром в дверь постучали: на пороге стояла привлекательная девушка, лет за тридцать.
- Нелли, - представилась она. – Я буду вашей ассистенткой, можно войти?
Я пропустил ее в комнату, и мы сели за стол.
- Мистер Джон, располагайтесь, где только вам будет угодно и удобно, не смотрите на меня. Если вы почувствуете усталость, я уйду, чтобы дать вам отдохнуть и вернусь по первому вашему требованию. В нашим обоих с вами интересах закончить этот разговор в полном объеме и, не затягивая его на год, правда?
Я хмуро кивнул и пересел на диван, девушка же вытащила и положила на стол маленький магнитофон.
- Давайте начнем с того дня, как вы сели в самолет. Чем больше вы вспомните, и в деталях, тем лучше. Приступайте когда сочтете нужным, я уже готова.
Я задумался. Легко сказать вспомнить десятилетней давности события и притом в деталях. Я сосредотачивался, напрягая память, минут десять, а потом медленно начал. Да, я начал с того дня и с числа тринадцать, почему-то это я еще помнил хорошо и четко. Время пошло, но уже через час я выдохся.
- Можно взять перерыв на час? – спросил я. – Язык уже не шевелится.
- Да, конечно. – Она встала и выключила магнитофон. – Через час я вернусь, хорошего вам отдыха.
Я прилег на диван и расслабился. Да, я делал так, как нужно, как просил меня Джо, мой разговор походил на исповедь, я не спрятал ни одного воспоминания, но если что-то и исчезло, то в этом была виновата только моя память. За прошедший час я еще даже не исчез из самолета, сколько же времени понадобиться, чтобы добраться до конца? Месяц, не меньше. – Мне стало грустно. – Интересно, меня и, правда, отпустят? Джо сказал, что какая-то женщина до сих пор живет в отеле. Слушай, - я резко поднялся, - есть шанс и не исключено, что этой женщиной могла быть Ларина мать! Надо будет поговорить о ней с Джо, обязательно поговорить, а лучше – даже увидеться.
Нелли вернулась ровно через час и разговор продолжился. Вот так, с перерывами на отдых и еду, мы добрались до вечера. Слава богу, но в своем рассказе я уже жил в доме Лары, хотя еще не так долго.
- У вас будут ко мне какие-нибудь вопросы? – сказала Нелли и встала. – На сегодня достаточно. Я буду у вас завтра в то же время, не возражаете?
- Нелли, вы не могли бы позвать ко мне мистера Джо, ненадолго?
- Конечно. Минут через десять он к вам спустится. – Та закрыла за собой дверь.
Голова гудела, но я ждал Джо. Он появился вскоре, и в уютной неофициальной одежде.
- Как вам, Джон? – Джо присел на стул. – Утомило?
- Еще как, - вздохнул я, - но я пока делаю все, что могу. Кстати, у меня к вам два вопроса.
- Хоть десять. Вы всегда можете мне доверять, Джон, забудьте о нашем сегодняшнем разговоре и просто расслабьтесь, вот увидите, это пойдет вам же на пользу.
- Тогда первый вопрос, насчет встречи с женой. Она, наверное, с ума сходит от моего исчезновения. Когда и где? – Я вглядывался в лицо Джо, пытаясь понять, где он говорит правду, а когда увиливает от ответа.
- На днях, - ответил тот неопределенно. – Поверьте, это не так просто устроить эту встречу. Где? В том же самолете, который нас сюда привез. Потом она улетит из того же аэропорта. Не подумайте, но и она не будет знать, где находится, так будет лучше. Вас устроит? Дату я уточню. Какой же второй вопрос?
- Вы сегодня упомянули одну женщину, которая до сих пор находится в отеле. В интервью Нелли я уже успел рассказать, что Лара потеряла свою мать в нашем с вами мире. Вы мне можете помочь? Может эта женщина и есть ее мать? Она пожилая? Какая с ней приключилась история и почему она до сих пор здесь? Я могу с ней увидеться?
- Постойте, Джон, - улыбнулся Джо, - не все сразу. Во-первых, я еще не дослушал ваше сегодняшнее интервью, и о матери Лары не имею понятия, хотя с самой Ларой с вашей помощью я уже познакомился. Откроюсь, мне нравится ваша скрупулезность в рассказе, продолжайте в том же духе. Я даже вам благодарен, с вами – легче, чем было с остальными.
- Тогда вы можете просто рассказать об этой женщине?
- Джон, вы прекрасно знаете, что я не имею права этого делать, но раз вы идете навстречу, я пойду тоже. Только дайте мне время прослушать ваше сегодняшнее интервью полностью, а ответ я дам вам скоро, обещаю.
- Да, да, конечно. – Ситуацию я улавливал. – Надеюсь, что вы выполните свое обещание. В принципе, это все на сегодня. Я постараюсь довести свой рассказ до конца в том же духе.
- Раз у вас все, то тогда у меня к вам будет небольшой разговор. – Он не поднялся со стула. – Поймите правильно, несмотря на то, что я вам верю, нам нужны кое-какие доказательства, для лучшего изучения вашего случая. Для этого вам придется пройти две процедуры….
- Детектор лжи? – сразу же догадался я.
- Это – первое, - кивнул он. – И второе. Вам введут особый безобидный аппарат, под воздействием которого и на время его действия с вами проведут беседу. Вы не против?
- Если после него у меня начисто не отшибет память, то нет. Вводите что хотите, спрашивайте, что надо. Мне скрывать нечего.
- Вот и прекрасно! – Джо встал и улыбнулся. – Отдыхайте и расслабляйтесь, - сказал он по пути к двери и скрылся.
А назавтра опять появилась Нелли, и все продолжилось. Только через три дня ко мне пришли с каким-то аппаратом, прикрепили кучу датчиков, и нудно засыпали вопросами. Начали с самых обычных, а потом перешли к параллельному миру. Процедура заняла часа два, пока я не устал. Датчики сняли, и двое исполнителей удалились.
В этот же день появился и Джо, только к вечеру.
- Джон, - протянул он мне руку с порога, - поздравляю, вы отлично справились с сегодняшней процедурой, хотя я в этом уже не сомневался. Но вы мне дали еще одну карту в руки, которую можно потрогать и даже вложить в колоду к остальным картам. Когда она полностью заполнится, вы окажетесь на свободе. Видите, как все просто? Кстати, я пришел рассказать вам об этой женщине, которая живет в отеле до сих пор. Я прослушал ее историю, рассказанную Ларой, и знаете что, не исключение, если она окажется именно той, кого искала Лара, многие описания совпадают, и не забывайте, что с момента ее появления прошли уже десятки лет, она попала сюда еще до того, как я тут появился.
- А встретиться с ней можно? – осторожно спросил я.
- А зачем, Джон? Неужели вы и вправду думаете, что сможете помочь ей вернуться в ее мир к дочке? Как, Джон? Будьте реалистом, это практически невозможно.
- Как знать. Я просто хочу выполнить обещание, данное Ларе. Хотя бы попытаться, иначе у меня ком будет лежать на сердце до конца жизни.
- Вы слишком чувствительны. Уважаемый, вы в другом, в своем мире, и ваши обещания уже ничего не стоят, тот мир остался позади, поверьте же, наконец, в ваше возвращение.
- Все равно я не успокоюсь, - вздохнул я, - я же себя знаю.
- Ладно, посмотрим. Кстати, о ней есть еще какие-либо воспоминания или описания?
- Да, конечно, но они будут в конце моего рассказа. Лара еще раз тщательно ее описала, и я вспомню все до деталей.
- Тогда и вернемся к ней, ладно? – Джо встал. – Послезавтра ваша встреча с женой. – Неожиданно произнес он. – Вы хорошо все обдумали? Будете ей рассказывать вашу историю? Или перестрахуетесь, и придумаете какую-либо чушь?
- Расскажу, - заверил я его, - мы прожили с ней всю жизнь, и она вправе знать правду.
- Смотрите сами, - вздохнул Джо и, поднявшись, направился к двери. – Не ошибитесь, - успел сказать он и скрылся.
Дни шли, и мое интервью продолжалось. Только к встрече с Кэт я действительно был не готов, это я понял в ту же ночь. Но боялся я лишь одного, поверит она мне или нет. А если поверит, я уже боялся за другое, сдержит ли она язык за зубами и как себя поведет.
Наконец, настал день встречи. Все было как по прибытию, только в обратную сторону. Тот же Джип, негр, дорога, аэропорт и трап к тому же самолету. Мое сердце готово было выскочить.
В самолете мы бросились друг к другу и крепко обнялись, Кэт сразу же заплакала, а я просто гладил ее по спине, утешая.
Наконец первые страсти улеглись, и сразу же посыпались вопросы.
- Мне сказали, - Кэт вопросительно уставилась мне в лицо, - что у тебя обнаружили экстрасенсорные способности, и теперь ты на стажировке, это правда?
Что мне было отвечать? Хотя для этого мира такие способности у меня действительно были, я их приобрел там, но в моем отеле их не изучали.
- Кэт, - я взял ее за руку, - это - правда, но есть одна история, предшествующая появлению этих способностей, и я должен тебе ее рассказать, хотя бы вкратце.
Кэт замолчала и напряглась, собираясь слушать.
Я собрался с мыслями, и уложился, наверное, в час, рассказывая все по верхам, на детали не было времени. Когда я закончил, то тяжело вздохнул и затаил сердце. Поверит или нет?
- Это все? – Только сейчас я заметил, что она слушала меня с открытым ртом.
Я просто кивнул и опустил голову.
- Ну, и дела…. – у нее не было слов, - хотя знаешь, милый, я тебе верю. Я читала о таких случаях, не совсем одинаковых, но похожих на твой. Как же тебя угораздило?!
- Цифра тринадцать, - прошептал я и облегченно вздохнул. – Тогда ты была права.
- И что же теперь, милый? Когда ты вернешься домой? Я просто боюсь за тебя. Те, с кем случалось что-либо подобное, чаще всего куда-то исчезали, а нескольких сбила машина.
- Кстати, о машинах, - я придвинулся к ней. – Если хоть одно слово из моего рассказа просочится хоть где-нибудь, меня тоже собьет машина. Надеюсь, ты веришь мне, что это – серьезно. Я не должен был тебе этого рассказывать, но все же решился, теперь ты не подведи ни меня, ни себя. А когда я вернусь домой? Это уже решать не мне. Не волнуйся, я живу в хороших условиях, только ты не проговорись. – Я тяжело вздохнул.
- Никогда и никому! – пылко пообещала она. – Я буду всегда тебя ждать, Джон. – Слезы опять покатились по ее щекам, - надеюсь, нам еще  дадут встретиться?
- Дадут, - заверил я, хотя сам этого не знал.
- Главное, что ты нашел силы, чтобы вернуться ко мне. Ты герой, Джон, ты просто….
- Тише. Нам делают знак, что пора закругляться. Ну, давай прощаться, милая, надеюсь, скоро увидимся, а еще лучше, если меня пораньше отпустят домой.
Кэт рыдала.
Я еще раз обнял ее, развернулся и пошел по трапу к ожидающему меня Джипу. На душе было скверно, хотелось плакать. О себе я не думал, а вот Кэт было жалко: никакой определенности в моем возвращении.
В этот день интервью не было, а на следующий, меня подвергли процедуре с уколом, только я ничего не запомнил, состояние было какое-то безмозглое, что-то говорил, наверное, нес чепуху, и от укола я отошел только к вечеру.
Потом дни пошли своей чередой, я даже не заметил, как пролетел месяц, а потом и еще неделя, пока я не поставил финальную точку. Больше встреч с Кэт мне не устраивали, да и я не требовал. Какой смысл? Я просто хотел быстрее вернуться домой, и все.
Нелли перестала приходить, и вообще никто не появлялся. Наверное, Джо прослушивал все мои записи и делал какие-то свои выводы. Оставалось просто ждать.
ГЛАВА 4. Странная встреча.
Наконец, через неделю появился Джо, я специально ему не звонил, зная, что он появится и не с голыми руками.
- А у тебя хорошая выдержка, - улыбнулся он, когда мы уже сидели за столом. – Ни разу не позвонил, не настаивал на встрече с женой…. Кстати, как она прошла?
- Просто рассказал, а она поверила. – Я тоже улыбнулся. – А теперь ждет домой.
- Ждет, говоришь? Это хорошо, когда кто-то тебя ждет. Только пока зря. – Он вопрошающе посмотрел на меня и откинулся на спинку стула. – Придется тебе еще задержаться, Джон. Нет, все тесты ты прошел на отлично, и твой рассказ я прослушал дважды, и очень внимательно. Просто появилась одна зацепка, и я буду с тобой откровенен. Женщина та, о которой ты меня спрашивал, действительно очень смахивает на мать Лары. А если это она, то для нас это несомненная удача. Двое из одного мира вместе, это просто неслыханно. Только она в гостях, а ты дома, я поднял на нее все архивы. Откуда она появилась, никто не знает, кроме нее самой. Вообще-то, в ее случае все сложнее, ты предоставляешь хоть какие-то факты, у нее же все голословно, кроме одного: состав одежды ее и твой целиком совпадают. То есть одежда из другого мира. Вот тебе и зацепка.
Я и не заметил, как Джо перешел со мной на *ты*, но и мне так было удобней.
- А почему ее до сих пор держат? – продолжал он. - Все очень просто, девать ее некуда. И язык у нее еще тот, сколько лет прошло, а она все повторяет одно и то же. Куда же ее выпускать, если она сразу же наболтает прессе обо всем? Засунуть в психушку? Странно, но почему-то до меня никто этого не сделал, ну, и я тоже, так, на всякий случай. Она тоже сначала устраивала фокусы и с левитацией, и с телепортацией, ее ловили и возвращали обратно. Но прошло много лет, и на сегодняшний день она все позабыла, как это делается, и вроде со всем свыклась.  Вот только свою историю забыть ей так и не удалось, а то бы мы и вправду поместили бы ее в какой-нибудь глухой дом для престарелых, хотя выглядит она не такой уж и старухой. Но поверь, мне кажется,  что она сама уже в эту историю не верит, просто засела она в ее мозгу и не выдолбишь. Надо все-таки вас свести вместе, хороший эксперимент получится. Как ты на это смотришь?
Я просто кивнул головой. Да, я уже почти стоял на пороге свободы, но Ларина мать, если та женщина действительно была ею, оставляла меня в гостинице еще на какое-то неопределенное время. Хотя сильно меня этот факт не расстраивал, я даже был рад встрече, и если бы нашел шанс помочь ей вернуться, обязательно этим бы воспользовался. – А разве вам она уже совсем не нужна? – спросил я, - в смысле вашей службе?
- За столько лет из нее выкачали все, что можно, - улыбнулся Джо. – Теперь она в тягость, если бы не появился ты. Тогда давай завтра я зайду за тобой, и поднимемся на этаж выше. Ты ведь не против, если я буду присутствовать при вашем разговоре?
Я покачал головой.
Всю ночь я думал, как вести будущий разговор, ведь Джо мне так ничего конкретного и не рассказал. А потом плюнул и уснул, положившись на ситуацию.
Назавтра Джо зашел за мной в полдень, и мы поднялись этажом выше. У одного из номеров он постучал, и я услышал женский голос, а Джо толкнул дверь. На вид женщине было лет пятьдесят, хотя взгляд ее был каким-то особенным, мудрым, и уставшим, будто ей стукнула уже сотня, а ведь так и было, Лара мне не врала, хотя точный возраст так никогда и не назвала. Она тихо поздоровалась и покорно уселась за стол. Мы тоже присели, и я заметил, как Джо нажал кнопку магнитофона. Наступила тишина, я смотрел в глаза женщины, а она пытливо уставилась в мои. Но через пару минут произошло неожиданное, женщина заговорила. Нет, в этом не было ничего странного, только заговорила она на том языке, того параллельного мира, а я ей ответил просто машинально на ее же языке, ведь я не мог забыть его, как, оказалось, не смогла забыть его и она.
- Стоп, стоп! – Вмешался Джо. – Это что еще за переговоры? Давайте перейдем на наш язык, а то я здесь окажусь третьим лишним. Или мы просто уйдем отсюда.
Женщина просто спросила меня, был ли я в ее мире, а я ответил, что да, и даже познакомился с ее дочерью. Разговор пошел на английском.
- Моя дочь? Вы знали мою дочь? Как она там одна, бедняжка?
Я рассказал немного о жизни Лары и спросил, хочет ли она вернуться. Ее дочь очень хотела этого.
- Вернуться? – Женщина усмехнулась. – И да, и нет, только я уже не смогу, условия не выполню. Раз ты вернулся, значит, стал там своим, я же здесь своей уже никогда не стану, хотя одно время пыталась, но не дано мне это. Да и обузой я стану своей дочери, забыла я уже все, а привыкать снова - времени нет. Мне уже больше двухсот, так что осталось немного.
- Она говорит, что ей больше двухсот? – не выдержал Джо, обратившись ко мне.
- Разве вы не слышали? Лично я ей верю, они там доживают и до трехсот, не все, правда. Лет пятьдесят от силы осталось ей, а то и меньше, взгляните ей в глаза, она так устала, что обрадовалась бы своей смерти в любой момент.
- Это точно, - подтвердила женщина. – Быстрее бы.
- А вы знаете, что у Лары, возможно, будет ребенок? – вдруг слетело с моего языка.
- Это правда? – Мне показалось, что вопрос задали сразу оба, и она и Джо.
- Так она мне сказала перед прощанием. – Я понял, что сейчас мне придется врать, так и случилось. Я мысленно ругал свой язык последними словами.
- А кто отец?
- Сосед ее, хороший человек, вы не беспокойтесь, может, вы его помните, Арзаром зовут.
- Не может быть, - женщина отрицательно завертела головой, - помню я Арзара, и пчел его помню, только не жених он ей, вранье это все.
- За что купил, за то и….
- И на Лару не похоже, чтобы она соврала. Что-то здесь не так, милый. – Ее глаза смотрели на меня с недоверие. – Это ты врешь, а не она. Или ты все это придумал, или отец ребенка кто-то другой. Хотя, какая мне сейчас разница? Увидеть внука или внучку? Не скрою, очень хотелось бы перед смертью. Только как? Никак. – Она развела руками. – Только не Арзар это.
- Я это, - не сдержался я, обронив коротенькую фразу на чужом  языке.
- Ты что-то сказал? – повернулся ко мне Джо.
- Извините, сорвалось. Сказал, что не знаю, и все. Просто автоматом переключило.
- Значит, это и есть та женщина, которую ты должен был найти?
- Сомнения отпали, она оттуда, и она мать Лары.
- Да, я мать Лары, и никогда этого не скрывала, - вмешалась женщина.
- На сегодня хватит, - Джо поднялся и сделал мне знак. Я тоже встал, и, попрощавшись, мы направились к двери.
- Джон, - голос Джо впервые звучал строго и настороженно. Мы уже сидели в моей комнате. – Что это за выходки? От тебя я этого не ожидал. Сначала разговор на их языке, а потом то, чего в интервью не было? То, что Лара ждала ребенка, в твоем рассказе отсутствует. И как это понимать? Значит, ты рассказал не все? – Он впился в меня взглядом.
- Джо, всему есть объяснения, - я отвел взгляд, но потом вернул его. – Я сорвался на их язык автоматически, будто мое сердце почувствовала своего, и автоматом переключило мозг на другой язык. А про то, что Лара была беременна? Да, я не сказал про это, но и она не знала, точно ли это. Это была вскользь брошенная фраза перед прощанием, и только. И не факт. Просто я действительно растерялся и повел себя странно, даже для себя сейчас я не могу найти весомых объяснений. Все произошло как-то само собой, верьте мне.
- Верю, - как-то неоднозначно вымолвил Джо. – Только может тебя подержать здесь еще год, чтобы ты вспомнил побольше? Или после каждого дня пропускать тебя на детекторе лжи? Странно ты повел себя, очень странно. Что же мне теперь с тобой делать?
- Какая мне разница, - вздохнул я. – Из разговора я понял, что мать Лары не забыла о той жизни, не влилась в эту, а значит, пути назад ей нет. При всем моем желании я бы не смог помочь ей вернуться. Какой смысл продолжать это общение? Лучше и вправду поместить ее в какой-нибудь дом престарелых, жить ей осталось лет десять, не больше, по глазам видно. А меня – отпустите просто домой, я обо всем забуду, и проблем вам не сделаю, ни единой.
- Сострадания и сердечности у тебя не отнять, - задумался Джо. – Только кажется мне, что из вашей связки можно что-то вытянуть, и это что-то может стать грандиозным. Дай мне время, и не обижайся за недоверие, такая уж у нас работа. – Он поднялся. – Отдыхай, пока, и забудь все до поры, до времени. А я позабочусь об остальном.
Когда за ним захлопнулась дверь, я мысленно, а иногда даже вслух, ругал себя последними словами за такую непростительную несдержанность. Одно меня радовало, что мать узнала из первых рук о своей дочери, даже увидела отца своего внука, или внучки. Это было по-честному, как в том мире, чистом и светлом.
Джо появился примерно через неделю, и чем-то был очень доволен.
- Джон, я нашел это. Я нашел, просчитал, какой можно из вас сделать эксперимент. Это было бы неслыханно, только ты нам должен будешь помочь. – Мы сидели за столом, и с лица Джо не сходила довольная улыбка. – Да, я тебе расскажу, ведь и ты будешь участником этого эксперимента. Я верю, что ты рассказал все, или почти все. Я верю, что та женщина из того мира, который ты недавно покинул.  – Он наклонился ко мне. – Надо вернуть ее в тот мир, и это будет сенсацией. – Он откинулся и с торжеством посмотрел на мою реакцию.
- Может и так, - сказал я явно равнодушно, - только чтобы вернуть ее в тот мир, сначала ее надо сделать своей здесь, в нашем мире. Это главное условие для возвращения. Если она не смогла перевоплотиться за столько лет, как же это удастся сделать за короткий промежуток?
- Скажи мне, года три она ведь протянет?
- Ответ почти утвердительный, на вид – да, хотя….
- Да, знаю я, что все мы под Богом ходим. Так вот, я уже понял это условие, и за три года я сделаю ее своей.
- Как? – не поверил я.
- Мы не будем ее здесь держать, и не отправим ее ни в психушку, ни в дом для престарелых. Мы всунем ее в нашу жизнь, окунем ее с головой, и увидишь, что за несколько лет мы ее сломаем, она станет своей, деться ей будет некуда. И тогда нам понадобишься ты. Ты отведешь нас к месту, где чаще всего происходят исчезновения, сам треугольник мы знаем, но главную точку ты нам поможешь найти по солнцу. Мы будем все это снимать, снимать из космоса, до последней детали, когда она попросту исчезнет. У нас нет ни единой записи исчезновения людей прямо на глазах, так вот, мы ее добудем. – Он вздохнул и откинулся, глядя на меня торжественным взглядом.
- Конечно, - задумался я, - это будет сенсацией, только мне не понятен процесс, как за несколько лет вы собираетесь сделать из нее человека нашего мира? Вам не удалось это за десятки лет, что же может послужить ускорителем?
- Правда. Правда, которую мы узнали от тебя, она никогда об этом не обмолвилась. Это условие, ты нам рассказал о нем. Дальше пойдет другой концерт, другая симфония. Мы поселим ее в самом центре Нью-Йорка или Чикаго. Мы прилепим ей ярлык сумасшедшей, и сделаем ей настоящую справку. Все соседи будут знать, что она всю жизнь провела в психушке, и знаешь что? Сами люди, вернее жизнь сломает ее. Инстинкт самосохранения есть везде, в любом мире. Сначала ее кто-то будет жалеть, потом все начнут посмеиваться над ее рассказами. А закончится тем, что по ней будут ходить и вытирать ноги, ее обозлят, и тогда ей придется защищаться, просто чтобы выжить. Ей придется стать своей, выхода у нее не будет. Она будет проклинать жизнь, и молить о смерти, но жить ей придется, и для выживания ей ничего не останется, как перевоплотиться в нас. Да, наши люди все время будут за ней следить, может, даже защищать, если потребуется, но вот увидишь, за несколько лет она сломается. И вот тогда условие будет соблюдено, и ты нам поможешь. А пока мы отпустим тебя на свободу, только не гарантирую, что жить ты будешь без нашего присмотра, слишком много ты знаешь, и твоя жена тоже. Ну что, как тебе?
- Это просто бесчеловечно, - прошептал я трясущимися губами. – Я все понял, вы хотите сделать из нее зверя, каких полно в нашем мире. И лишь для какого-то эксперимента. Даже животное….
- Перестань, Джон, - ухмыльнулся Джо. – В конце концов, мы ведь делаем доброе дело, и не только для себя. Человек вернется к себе домой, к дочке, внукам, разве это не милосердно? Разве ты не это обещал Ларе?
- Хитро придумано, - сказал я и отвернулся, - только я не представляю, что придется пройти бедной женщине, ведь, сколько она уже прошла…. Неужели вам ее нисколечко не жалко?
- Прикрой свои чувства, Джон. Ты ничего не увидишь и не узнаешь. Твое появление понадобится лишь для заключительного аккорда, и то через несколько лет. За это время ты вернешься в этот мир, забывая с каждым годом о прошлом. Короче, - он поднялся, - если начальство одобрит мой план, - считай что до твоей свободы остались считанные дни. Радуйся, Джон, ты легко отделался!
- Конечно, - тяжело вздохнул я и протянул руку. Джо вышел.
ГЛАВА 5. На свободе.
Джо появился снова через три дня ранним утром.
- Джон, после обеда мы переправим тебя домой, поздравляю, ты на свободе. – Он протянул мне руку, и я крепко ее пожал, радостней новости было трудно придумать. – А сейчас я хотел бы провести с тобой на прощание очень важный инструктаж. Поверь мне, от того, как ты его будешь выполнять, зависит как твоя жизнь, так и жизнь твоей семьи, так что устраивайся поудобнее, слушай и забивай все, что я скажу глубоко в свою голову. – Он откинулся на стуле, сделал небольшую паузу и начал.
- Мой эксперимент одобрили, поэтому тебя и отпускают на свободу. Конечно, через какое-то время ты нам опять понадобишься, и не удивляйся, что за тобой всегда будут наблюдать наши глаза, так нужно. Только ты просто живи своей жизнью, держи язык за зубами, и никому не демонстрируй своих способностей. В квартире ты можешь ими заниматься, это на твое усмотрения, но только при своей жене, хотя и это было бы не очень разумно. Женщины слабы на язычок, запомни это, и основательно поговори с ней. Пойми, Джон, это – не игрушки, за любую просечку придется заплатить, а я этого тебе не желаю.
Второе. С работы тебя уволили, за прогулы, ты отсутствовал два месяца, и мы не дадим тебе никакого оправдательного документа. Только ты не сердись, я уже тебе говорил, если ты помогаешь государству, оно тоже протянет руку помощи. Так вот, теперь ты безработный, и в твоем возрасте что-то искать бесполезно, тем более, этого делать я тебе просто не советую. Подальше от общества, целее будешь, меньше риска, что в тебе заподозрят человека из другого мира.
- Как из другого? – не выдержал я, - я ведь уже вернулся?
- По факту, да, только ты не видишь себя со стороны, а только в зеркало. Ты не такой, как все, в тебе много хороших, но ненужных в нашем обществе чувств, таких как сострадание, забота о ближнем, честность и открытость. Твое поведение сразу же насторожит не только любого человека со стороны, но даже и твою жену, будь готов и к этому. Ты думаешь больше сердцем, чем умом, и твой рассказ жене подтверждает это, ты поступил не совсем умно, извини меня за такую фразу.
- А на что же я тогда буду жить? – Этого я вообще не понял.
- Ах, да, я не закончил. По прибытию домой, ты и твоя жена зарегистрируетесь, и будете получать пособие по безработице. Но это еще не все, ты уже на пенсии, и будешь ее получать регулярно. Естественно, это противозаконно, но государство пошло на эту уступку, чтобы компенсировать тебе большую часть твоей прошлой зарплаты. Не волнуйся, все уже улажено и в бюро по безработице, и в пенсионном фонде. Мы не бросаем тебя на произвол судьбы, мы продолжаем о тебе заботиться.
- А мне за это ничего не будет, если вдруг вскроется, что я получаю и пенсию, и пособие? – я немного испугался.
- Ничего, - Джо улыбнулся. – Ничего, если ты тоже сдержишь свое слово, и будешь вести себя по этой же инструкции. Но смотри, и я не хочу тебя пугать, шаг вправо или влево повлечет за собой ответные меры. Ты четко все понял?
- Как не понять, - нахмурился я, - спасибо, конечно, только получается, что моя свобода как бы условная, то есть базируется на условиях. Ну, да ладно, в себе я уверен, а жену подготовлю. Что-нибудь еще? Кстати, мне очень, поверьте очень жалко эту женщину, вернее то, что вы собираетесь с ней сделать. Вы не передумали?
- Нет, Джон, и мы, и ты идем к одной цели, вернуть ее в свой мир, а для этого все методы хороши. Разве ты не обещал Ларе, что поможешь вернуть ей мать?
- Но не такой же ценой.
- Дело не в цене, а в конечном результате, надеюсь, что он будет положительным, по крайней мере, мы уж постараемся.
- Ладно, - у меня немного закружилась голова, - что-нибудь еще?
- Нет, тебе достаточно и этого. Я пойду, а ты собирайся, ровно в полдень джип уже будет тебя ждать, только на этот раз без меня. Удачи тебе и давай прощаться, вернее, до скорого.
Мы крепко пожали друг другу руки и Джо вышел.
- Вот тебе и свобода, - грустно усмехнулся я, - подальше от общества, язык не распускать, свои способности на людях не проявлять. Но, и спасибо за финансовую заботу, а то бы пришлось жить на наши накопления. Значит я уже на пенсии? Невероятно, но кажется, что факт. На десять лет раньше, в каком-то смысле это – удача. Бедная женщина, что ей придется пройти, ведь они от нее не отцепятся! Но, я же сдержу слово перед Ларой, то есть попытаюсь вернуть ее домой? Все равно жестоко, бесчеловечно.
В полдень я уже спустился вниз с вещами и сел в знакомый джип. Негр привез меня в аэропорт, а тот же самолет доставил меня в мой город, где я уже в одиночестве спустился по трапу и шел к стоянке такси.
Кэт повисла у меня на шее, и я еле удержался на ногах, я немного устал с пути, но знакомая домашняя обстановка мягким туманом обволакивала сердце.
- Тебя отпустили навсегда, Джон? – первым делом спросила Кэт.
- Похоже на это. Может, потревожат пару раз по телефону, но не думаю. У тебя на кухне как всегда вкусно пахнет.
Я переоделся в удобную пижаму и прошел на кухню.
- Милый, ты что, собрался спать? – удивилась она. – До ночи еще далеко.
- Нет, просто в пижаме мне удобнее.
- Но ты же всегда надевал дома спортивный костюм? К тому же, ты ходишь по полу босым.
- Какая разница? Главное, чтобы было удобно, а что я надел или нет, это уже приложение. А босиком я чувствую себя лучше и свободней, поверь мне. Жаль, что травы нет.
- Как-то странно, - покосилась она на меня, но ничего больше не сказала.
После ужина мы забрались на диван, вернее именно туда меня пихала Кэт, а усевшись, она впилась в меня глазами.
- Что? – не понял я ее ожидания.
- Рассказывай. Только все в деталях. Ты не представляешь, как это интересно. Я читала о таких случаях, но чтобы это произошло рядом, вернее, с моим мужем, об этом можно только мечтать: все из первых рук.
- Кэт, - нахмурился я, - зачем тебе это? Главное я тебе уже рассказал, а детали пусть останутся там, в том прекрасном мире. У меня, наоборот, есть к тебе серьезный разговор.
- Ну, давай начнем с него, но с остальным я от тебя не отстану, хоть немного больше, но ты должен мне будешь рассказать. Я же женщина, удовлетвори мое любопытство, пожалуйста.
- Кэт, все это серьезней, чем ты думаешь. Меня уволили с работы, но отправили на пенсию. К тому же мы оба будем получать пособие по безработице. И вообще, если что-то из моего рассказа хоть где-то всплывет, у нас будут серьезные неприятности, и это не шутка. Поэтому, может я и удовлетворю еще немного твое любопытство, но держи язык за зубами, а мой рассказ под замком. Ты меня хорошо понимаешь?
- Спецслужбы? – понимающе кивнула она. – Естественно, я все понимаю, они многое могут натворить. Да и зачем мне кому-то болтать? Давай, лучше, перейдем к твоему рассказу, я буду слушать его каждый день, когда ты будешь свободен, пока последняя капля не упадет из твоего рта.
Что мне оставалось делать? Я начал рассказывать, как и тогда, но на этот раз Кэт все время перебивала меня и засыпала дополнительными вопросами. Если так пойдет и дальше, понял я, мне придется выложить ей все в том же объеме, каким был мой рассказ там, у Джо. Но сдержать ее вопросы было бесполезно, как я ни пытался.
Спать мы легли поздно, а утром, после завтрака, я надел свой спортивный костюм и кроссовки.
- Куда это ты? – удивилась Кэт, внимательно оглядывая меня.
- Зайду на прошлую работу, надо же попрощаться и поблагодарить.
- В таком виде? И за что это ты хочешь их благодарить, за твое увольнение? Джон, ты никуда не выходил в спортивном костюме, только иногда спускался к газетчику, быстренько надень нормальный костюм, у тебя вид….
- Какая разница? – не понял я, - в чем я одет? В этом костюме мне удобнее, только и всего. А как на меня будут смотреть, мне без разницы. А благодарить? Есть за что, я проработал там много лет, и ко мне хорошо относились.
- Ты с ума сошел! – всплеснула руками Кэт. – Заявиться в солидную фирму в таком виде? Да, тебя просто не пустят вовнутрь.
- Пустят, - улыбнулся я и вышел. – Главное не форма, а содержание.
Газетный киоск находился прямо у выхода из здания, и я решил купить газету.
- Доброе утро, мистер Джон, - Бруно как всегда протянул мне газету и вежливо улыбнулся.
- Огромное вам спасибо, - сказал я, вытаскивая деньги, и даже добавил полдоллара. – Кстати, у вас неважный вид. Я хочу вам только добра, перестаньте пить, это зелье сведет вас в могилу. И бить жену, - это же последнее дело.
- Что!? – у него отпала челюсть. – Может, может вы и правы, но откуда вам это известно? От меня что, пахнет?
- Нет, от вас веет негативом в семье, я просто почувствовал его причину, не обижайтесь.
- Да, уж, - он неловко опустил глаза, - я учту ваш совет мистер Джон.
Обычно я добирался до фирмы за полчаса, но сегодня на это у меня ушел ровно час. Я уступал дорогу всем машинам, соблюдал все правила, и даже не ехал на желтый свет. Да и скорость у меня была маленькая, я старался вести машину очень осторожно.
Кэт была права, на проходной меня, конечно, узнали, но не пропустили. Пришлось звонить Джеку, моему бывшему шефу.
- Привет Джон, - угрюмо сказал он, когда я вошел в его кабинет. – Пришел проситься на работу или скандалить по поводу увольнения? У тебя есть документ, подтверждающий твое отсутствие целых два месяца? Но и он тебе не поможет, ты сорвал сделку в Веллингтоне, просто не явившись на встречу, такого не прощают.
- Привет, Джек, - с улыбкой сказал я, и опустился на стул. – Зачем же так строго и прямо с порога? Я пришел по двум причинам. Первая, - это извиниться перед тобой за сорванную сделку, и сказать тебе чистую правду, что это произошло по воле обстоятельств абсолютно от меня не зависящих. И второе. Я хочу поблагодарить тебя от всего сердца за все, за весь тот период, когда я с тобой работал, за то, что ты был добр ко мне, и за твое доверие. Для меня это – бесценно, и я склоняю перед тобой голову. – Именно это я сразу же и сделал.
- Джон, с тобой все в порядке? – глаза Джека полезли на лоб. – Спасибо, конечно, но….
- Никаких но. Благодарю тебя за все и прими мои извинения. – Я встал и направился к выходу.
- Постой, Джон, где ты пропадал два месяца? Я просто тебя не узнаю. Да и где твой костюм? Ты никогда не появлялся в фирме в спортивной форме.
- В одном отеле, и тоже по воле случая. А форма? Мне так просто удобнее. Прощай Джек, и еще раз спасибо. – Я закрыл за собой дверь и, улыбаясь, спустился вниз. Мне стало легче. На выходе я обнял каждого из охранников, которых знал столько лет, и под недоумевающими взглядами сел в машину. Через час я снова был дома.
- Как все прошло? – поинтересовалась Кэт.
- Прекрасно! Ты даже не поверишь. Кстати, на улице так тепло, что я спарился в костюме. Может, сходим в наше кафе и попьем горячего кофе? Я продолжу свой рассказ, не беспокойся.
До кафе было ровно три квартала, и Кэт согласилась.
- Джон, да что с тобой? – воскликнула она, увидев меня в майке, шортах и домашних тапочках. – Только не говори, что ты так собрался идти в кафе.
- А что? Как раз по погоде, и удобно. – Простодушно сказал я. – Нас же там все знают.
- Вот именно! Даже не думай появиться в таком виде! Быстро переоденься.
- Но почему, милая? Я же не иду нагишом?
- Именно потому, что нас там все знают. Надень приличные брюки, рубашку, а галстук ладно, на твое усмотрение. Не своди меня с ума, милый, уже на следующий день твоего возвращения.
Пришлось переодеться.
На улице было людно, как на Ирите в том мире, и я пропускал каждого, чтобы не столкнуться лицом к лицу, или просто не задеть. Я улыбался и перед всеми извинялся, если все же задевал кого-либо. Кэт успела обогнать меня на полквартала и ждала.
- Джон, брось паясничать, - грозно сказала она, когда я до нее дошел. – Ты же не в цирке. Мы так за час не доберемся. Нет, что-то тут не так…. – она хмуро покачала головой.
В кафе мы уселись за столик и заказали кофе, многие из сидящих с нами здоровались, и я с улыбкой отвечал всем.
Кофе показалось мне не крепким, каким-то разбавленным, и я подозвал официанта.
- Извините, дорогой, - мягко сказал я, - мне показалось, что вы используете порцию молотого кофе несколько раз. Вы не могли бы принести мне, так сказать, из первых рук?
- Извините мистер, мы никогда не экономим на кофе, но я, конечно, вам заменю, - он потянулся за моей чашкой.
- Еще раз прошу прощения за беспокойство, - вежливо сказал я и откинулся на стуле.
- Джон, - уже грозно пихнула меня Кэт, - ты в своем уме? Тут всегда такой кофе. Ты что, за два месяца уже забыл?
- Нет, милая, поверь, все так, как я ему и сказал. Это нечестно экономить на клиентах, тем более постоянных.
- Но ты бы мог просто промолчать, чего тебе это стоило? А потом найти другое кафе, здесь их навалом.
- Промолчать? Но, я же сказал ему правду. Не нагрубил, а уважительно попросил заменить мне плохой кофе на хороший.
- Так не делается, Джон.
Подошел официант и поставил передо мной чашку.
- Огромное спасибо, - поблагодарил я его, - а насчет вашей девушки не беспокойтесь, она вернется, недели через две, не переживайте.
- Какой девушки? – изумился тот.
- Я чувствую, что этой ночью вы поругались и сейчас очень переживаете. Но я просто сказал, что все будет хорошо, я просто так чувствую.
- Спасибо, мистер, - заворожено сказал тот, - мы действительно поссорились, и я действительно переживаю. Значит, через две недели? Дай бог. – Он отошел.
- Джон, я тебя не узнаю, что с тобой происходит? – встревожено взяла меня Кэт за руку.
- Ничего особенного, я сказал ему, что незачем переживать. – Я наивно смотрел ей в глаза.
- Ты что, читаешь мысли?
- Нет, это трудно объяснить, я просто чувствую исходящую от человека энергию, а ум придает ей форму и смысл. Это трудно понять. Кстати, ты тоже взволнована изнутри, тебе кажется, что у меня поехала голова, или что со мной что-то сделали. Но это не так, никто со мной ничего не делал, просто я такой, какой есть.
- Но ты таким не был….
- Придется привыкать, теперь я такой. – Я просто развел руками.
Дома я продолжил свой рассказ, и Кэт успокоилась.
ГЛАВА 6. Первые неприятности.
Прошло пару недель, но до конца рассказа было еще далеко. За этот короткий промежуток произошли небольшие события и разговоры.
- Джон, - заявила с утра Кэт, - после своего возвращения ты ни разу не включил телевизор.
- И не собираюсь. Житейская чепуха и политические скандалы меня не интересуют.
- А спорт?
- Тоже. А вот тот лес, куда я когда-то ездил с отцом, я бы посетил с удовольствием. И то озерце.
За это время мы зарегистрировались на бирже безработных, и мне на счет поступила моя первая пенсия, Джо не подводил. Зато Кэт менялась на глазах. Она отказывалась куда-либо со мной выходить, ссылаясь на занятость или головную боль, но я чувствовал, что причиной было другое. Все две недели я вел себя естественно, и именно такое мое поведение зачастую ставило ее в неловкое положение. Неловкое для нее, но честное и само собой разумеющееся для меня. Мне стало грустно, но ничего поделать с собой я не мог. Странно, но после моего первого посещения газетчика, или нашего магазинчика, пиццерии и других заведение, в следующий раз их хозяева опускали при встрече глаза, как бы меня сторонясь. Они не вступали ни в какие разговоры, а когда я уходил, видимо с облегчением вздыхали. Соседи тоже немного изменились. Даже те, с которыми я был незнаком, шарахались от моих приветствий и добрых пожеланий. Дело дошло до того, что Кэт старалась сидеть дома и никуда со мной не выходить, хотя любопытство к моему рассказу у нее не убавилось.
Прошел месяц, и мой рассказ подходил к концу.
В один день, когда она отправилась к парикмахеру, я случайно на ее столе увидел какой-то исписанный листик. Подняв его машинально, я пробежал глазами, и волосы у меня встали дыбом. На листике рукой Кэт были записаны выдержки из моего же рассказа. С нетерпением дождавшись ее из парикмахерской, я за руки усадил ее на диван, и сунул ей в руки этот лист бумаги.
- Что это, милая? - дрожащим голосом, спросил я.
Было видно, что Кэт растерялась. Она опустила голову и тихо вымолвила:
- Просто мои записи, для меня лично. Я забыла убрать их со стола.
- Значит, ты записывала все, что я тебе рассказывал?! Но зачем, Кэт? Я же тебя предупреждал.
- Да, записывала, и это естественно. Я хотела сохранить для себя твой рассказ на будущее, это немыслимо, услышать такое, да еще и из первых уст. Поверь, это мои личные записи, я никому….
- Нет, Кэт, - я почувствовал недоброе, - у тебя уже есть мысль в голове, кому их передать, не обманывай, пожалуйста. Ты представляешь, что ты делаешь?
- Пока ничего, - вздохнула она. – Мысль была, но я же ничего не сделала.
- Ладно, - начал остывать я, - ты кому-то об этом рассказывала? Только честно. Ты знаешь, что я сразу отличаю ложь от правды.
- Немного. Совсем немного, - я почувствовал, что она была готова заплакать. – Детям, по телефону. Но ведь они же наша кровь, наши дети, думаешь, им все это неинтересно? Я попросила, чтобы они молчали. Они обещали.
- Значит, поэтому ты всегда разговариваешь с ними шепотом, или уходишь в другую комнату? Но, я же тебя предупреждал, умолял, что никому….
- Никому больше, Джон, клянусь тебе. – И она тихонько заплакала. – Разве они не вправе знать, что ты можешь передвигать вещи, исчезать и появляться? Ты же делаешь это каждый день в этой квартире, это же сверхъестественные способности…. И они – твои дети.
Я оставил ее в покое, но решил окончательно прекратить рассказ, как и левитацию с телепортацией. Так я ее наказывал, а вернее, предупреждал.
Вообще, наши отношения стали охладевать. Я почувствовал, что интересую Кэт только своей историей, а своим поведением я ставил ее в неловкое положение, и мы фактически перестали вместе куда-либо выходить, да и сами отношения похолодели, даже в кровати у нас ничего не случалось, Кэт сразу же отворачивалась и засыпала.
Но еще через два месяца, произошло событие из рук вон выходящее. Это был День Рожденья Кэт, на который приехали наши дети не только с семьями, но и с близкими друзьями. Естественно, мы были рады, наша квартира превратилась в улей гостей, и больше всего радовалась именинница.
Был стол, шампанское, вино и другие напитки, и к вечеру многих развезло.
- Мистер Джон, - вдруг обратился ко мне друг моего сына, - это правда, что вы побывали в другом мире?
Я растерялся и ничего не ответил.
- А вы можете показать нам, как вы передвигаете вещи и исчезаете? – продолжал, уже другой парень, порядком выпивши.
У меня отпала челюсть, и я автоматически посмотрел на Кэт. Ее лицо перекосило от ужаса, и неожиданно для всех, она заплакала. В этот момент все внимание от моей персоны перешло к Кэт, и, наконец, сквозь слезы, даже пытаясь улыбаться, она пробормотала:
- Дети, друзья, неужели вы не поняли, что я пошутила? Я сказала это все, шутя, я….
- Она права, - хмуро подтвердил я, - какой другой мир? Я так же не могу исчезать, как и вы. Как вы могли такому поверить?
- Да, ладно, папа, - моя дочь была тоже немного навеселе, - не скромничай, здесь все свои.
Мне не оставалось ничего, как встать, одеться и выйти на улицу. Я бродил как пьяный, все, что произошло, казалось мне или сном, или чьей-то глупой шуткой. И к тому же, меня охватил страх. Значит не только дети, а и все их друзья знали что-то из моей истории. Джо предупреждал меня о последствиях, так вот, будут ли они, и если да, то какие? Ведь у них везде были свои уши, может, и в квартире были установлены жучки….
Я не знал, когда должны были разъехаться гости, поэтому провел ночь в каком-то отеле.
Дома я появился на следующий день к вечеру, в квартире была только Кэт, она встретила меня  с зареванным лицом и красными опухшими глазами.
- Извини, Джон, - бросилась она ко мне и разрыдалась, - какая я дура! Что же теперь будет?
- Что будет, то будет, - хмуро сказал я, и, высвободившись, пошел в свою комнату, у меня болело сердце, нет, не той физической болью. Я предчувствовал последствия.
Прошло еще несколько дней, и после одного телефонного разговора, Кэт со слезами на глазах тихо подошла ко мне.
- Убей меня, Джон, я все испортила. Наших обоих детей уволили с работы без объяснений. – Дальше пошли одни только рыдания.
В тот день я долго думал и, наконец, пришел к выводу, что разговаривать с Джо бесполезно, он меня обо всем предупреждал, и он поставил мне в вину, что я многое рассказал Кэт.
- Мне надо уехать, - вдруг решил я, - хоть на какое-то время, к отцу. Об этом я сказал и Кэт.
- Извини, Кэт, во всем виноват я, прежде всего, не надо было мне ничего тебе рассказывать. Я поеду поживу у отца, а ты крепись, уже ничего не изменишь. Я принес в этот дом свой рассказ, я же и увезу его отсюда. Будем связываться по телефону.
Она ничего не сказал, но помогла мне собраться. На нее было жалко смотреть, и я вдруг почувствовал, что то, что случилось, еще не беда, то, что Кэт записывала мой рассказ, сильно меня настораживало, и я только желал, чтобы Отец был к ней милостивее, и ко мне тоже.
Отец встретил меня с распростертыми объятиями, как и всегда, и ни о чем, не спрашивая, выделил мне отдельную комнату.
Прошло еще три месяца. Я гулял на природе и молил бога, чтобы все закончилось, и я мог бы вернуться домой. С Кэт мы разговаривали по телефону почти ежедневно, но хороших новостей не было: наши дети так и не могли найти новой работы. Кэт почти все время плакала, и я к этому стал привыкать, хотя мое сердце так и не смогло привыкнуть. После каждого с ней разговора, я себя спрашивал: - Зачем же ты ей все рассказал, Джон? Зачем ты всех подставил? - Чувство вины не покидало меня. Но хуже всего были какие-то дурные предчувствия.
Я жил у отца уже четвертый месяц, когда один звонок Кэт чуть не свалил меня с ног. Мне пришлось дождаться, пока она перестала рыдать.
- Джон, я должна тебе все рассказать, поверь мне, это действительно все.
- Давай, милая, - я пытался ее приободрить.
- Ты просто не знаешь, но уже давно я переписываюсь по Интернету с одной независимой Ассоциацией, специализирующейся на аномальных явлениях. Я тебе соврала тогда, да, соврала. Я записывала твой рассказ, но на бумаге были только тезисы, рассказ я записывала полностью в компьютере, то, что запоминала из твоего разговора. Однажды, а это было где-то на половине рассказа, я не выдержала и послала по Интернету часть твоего рассказа в эту Ассоциацию, просто чтобы окончательно убедиться, что твой случай не единственный, что тебе можно верить на все сто. Джон, я сделала подлость, причем обоим. – Дальше шел рев, и я терпеливо ждал.
- Вчера, - наконец, продолжила она, - неожиданно на сайте этой Ассоциации, я обнаружила часть того, что я им послала, в конце была приписка: Продолжение следует. Поверь мне, меня чуть не хватил столбняк, и я сразу же написала, чтобы все это убрали из Интернета. Но, видно было уже поздно.
- Что случилось, Кэт? Говори же!
- Сегодня я ходила за пособием по безработице, но его обрезали, как сказали, навсегда. Меня отключили от Интернета, а в моем компьютере написанный мною твой рассказ просто исчез, испарился. Я побежала в Интернет-кафе, и увидела, что на сайте Ассоциации твой рассказ был тоже удален. Вот, что я наделала. – Кэт заревела еще громче, а потом просто оборвалась связь.
Все последующие дни я пытался с ней связаться, но абонент был недоступен, так отвечал телефон. Тогда я взял машину и рванул в город. Кэт я застал дома, и, как все последнее время, всю в слезах.
- Ходила в другую фирму, и в третью, но Интернет вернуть так никто и не смог. Телефон отключен, мобильный ни с кем не соединяет. – Она в слезах развела руками.
- А как дети?
- Никак. Сидят не шее у супругов, а тем, видимо тоже стало надоедать, начались ссоры. Ну, нигде не берут, будто сговорились все.
- И не возьмут, - досадно сказал я. – Боже, что же я наделал?! Пенсию хоть оставили?
- Вчера из кафе я заходила на твой счет, пенсия поступила, но мы же на нее не проживем…. Это все ты! – она вдруг сорвалась на крик. – Ты принес откуда-то все это! Ты убил и детей, и нас обоих, будь ты проклят!
Наверное, хуже, чем сейчас, я еще никогда себя не чувствовал. Последние крики Кэт полоснули мне по сердцу, но, на мой взгляд, она была полностью права. Первую ошибку сделал я, рассказав ей правду, а дальше все пошло по цепочке.
- Что?! Ну что нам сейчас делать? – Кэт стала затихать.
Я прекрасно понимал, что от Джо последовало наказание. Оно было тяжелым, но не смертельным, ведь могло быть и хуже. Я видел в кино, как людям блокировали кредитки, выбрасывали на улицу, некоторые попросту исчезали, другие погибали при невыясненных обстоятельствах.
- Как же мне позвонить детям? – неожиданно спросил я, - их надо приободрить, дать надежду, пообещать, в конце концов, что я что-нибудь сделаю….
- И не пытайся, - вмешалась Кэт, - они не такие уж и глупые, наконец, поняли, что все произошло из-за тебя. Джон, они тебя ненавидят.
- Ненавидят? – я не поверил ушам. – За что? Что лично я им такого сделал? Скажи мне, Кэт.
- Это я все сделала, это я виновата, прости меня. – Она склонила голову. – Но они, почему-то винят тебя, хотя я не позволяю им этого делать.
Я понял ситуацию, и что мне надо было делать. Выйдя на улицу, я нашел в телефонной книге контактный телефон ФБР и позвонил. Приятный женский голос тут же мне ответил.
- Извините, - сдерживая эмоции, сказал я, - Мне срочно нужен один ваш сотрудник, он начальник одного из ваших отделов. Мне очень, поймите меня, очень и срочно надо с ним связаться.
- Как его имя и фамилия?
- Я знаю только имя, его зовут Джо, и он часто бывает в отеле *Поло*, это все, что я могу вам сказать. Помогите мне, пожалуйста.
- Немного для начала, но я попытаюсь, - ее голос был дружелюбен. – А как ваше фамилия и имя, и где вас можно найти?
Я назвался и оставил свой адрес и телефон. – Он знает, где меня найти.
- Тогда ждите. Многого не обещаю, но сделаю все, что в моих силах.
- Спасибо, огромное вам спасибо! – Горячо сказал я и повесил трубку.
Значит, оставалось только ждать. А захочет ли Джо со мной разговаривать? Скорее всего, да, ведь я ему еще буду нужен.
Вечер прошел в полной тишине, только Кэт всхлипывала. Зато ночью, Кэт неожиданно повернулась ко мне.
- Джон, ты не тот, за кого я выходила замуж, уже не тот. Нет, это не продолжение разговора о твоем рассказе. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я выходила замуж за другого Джона, а этот, вернувшийся из неоткуда…., это незнакомый мне человек, я не хочу жить с ним.
- Почему? – глубоко кольнуло меня, и я приподнялся. – Что я кому-то сделал плохого, может тебе лично?
- Просто не хочу с тобой жить и все. Я хочу к детям, куда угодно, только чтобы не быть с тобой, ты меня тяготишь. Да, я дура, я во всем виновато, но то, что я тебе сказала, я хотела это сделать уже давно. Так что решай сам.
- Это несправедливо, - еле вымолвил я. – Но честно. Если так, езжай к детям, поддержи их, а я попытаюсь что-то для нас сделать, хоть немного исправить ситуацию. Если тебе будет нужен развод, считай, что он у тебя в кармане. Мне ничего не надо, я останусь с машиной, сниму немного денег на жизнь и уеду к отцу. Можешь продать квартиру и отдать деньги детям, я согласен.
Потом наступила тишина, но уснуть я смог только с рассветом.
ГЛАВА 7. Крах семьи.
Весь последующий день Кэт молчала. Молчал и я, с надеждой поглядывая на телефон, хотя он был отключен, но я почему-то верил, что хоть раз он еще зазвонит.
Но все было тихо, а на следующий день Кэт стала собираться, видимо она с кем-то договорилась, наверное, звонила обоим из телефона-автомата.
Я сидел на стуле, вперившись в телефон, и, казалось, ничего не слышал и не замечал. К вечеру к подъезду подъехало такси, и я помог Кэт спустить вещи.
- Прощай, - грустно сказала она, - и прости, если сможешь.
Я хотел было поцеловать ее, но она увернулась и села в машину, такси уехало. Я еще постоял немного, и грустно поплелся к подъезду.
- Джон, - окликнул меня кто-то и я обернулся. На дороге стоял черный Джип, а за рулем я разглядел знакомый профиль Джо. Быстрее ветра я бросился к машине и забрался рядом с ним, на переднее сиденье.
- Привет, дружище, ты меня искал? – он протянул мне руку, и я вяло ее пожал. – Знаю зачем, знаю. И ты знаешь, за что, все это. Разве я тебя не предупреждал?
- Джо, - с волнением в голосе начал я, - ты поступил справедливо, и тот твой совет, не рассказывать ничего жене, был правильным, это я дурак тебя не послушал, вот и получил.
- И что ты от меня сейчас хочешь? Чтобы я вернул все обратно? – он улыбнулся, но с какой-то горечью.
- Нет, Джо, не знаю, видел ли ты, как только что отъехало такси, или нет, но вернуть обратно уже не получится, Кэт уехала от меня, именно на нем. Все, Джо, моя семейная жизнь закончилась, и это навсегда, я говорю это серьезно. Это – еще одно наказание, и, наверное, его я тоже заслужил, только у меня будет к тебе лишь одна просьба. – Я тяжело вздохнул.
- Говори же, - усмехнулся он, - думаешь, я не знал, что хоть что-то, но ты у меня попросишь?
- Ты все сделал правильно, все по инструкции, только то, что меня бросила жена, это дело рук судьбы, а не вашей службы. Сжалься надо мной, я остался совсем один, а просьба у меня к тебе небольшая. Мне не надо пособия по безработице, ни телефона, звонить-то мне некому, ничего мне не надо. Верни только работу моим детям. Ты сам того не знаешь, что даже они меня возненавидели. – У меня задрожали губы.
- Возненавидели? Короче, все рассыпалось? Ты потерял и жену, и детей…. – Джо задумался. – В принципе, это легкая просьба, а твое одиночество нас очень устраивает. Вы с женой действительно разошлись?
- Я ей дал развод. Мы больше не будем даже звонить друг другу, все кончено по-настоящему, Джо, верь мне. И сделай мне одолжение, первый и последний раз.
Джо думал несколько минут, и даже закусил губу.
- Ладно, Джон, как ты говоришь, надо быть и сердечным тоже. Пособие я тебе не верну, и на пенсию проживешь, одиночка ведь, а телефон я тебе включу, и на работу твоих детей вернут, даже на ту же самое, только может на другое место. Устраивает меня твое одиночество и успокаивает. Видишь, а ты говоришь, что мы не милосердны. Только поставлю я тебе одно условие, я тебе о нем еще напомню. Поможешь ты нам, и вот чем.
Через полгода я свяжусь с тобой, если ничего не случится, дам тебе адрес той женщины, она живет в Нью-Йорке, съездишь к ней, и пару дней понаблюдаешь, даже войдешь в мимолетный контакт. Мне нужно твое мнение, на какой степени готовности она находится. То есть насколько она стала в нашем мире своей. К этому моменту пройдет больше полутора лет, с того дня, когда ты видел ее в отеле. Мне очень важно твое мнение, и твоя искренность. Отбрось жалость и милосердие, просто выполни это задание, и увидишь, что и твоей жене, и детям, это пойдет на пользу. Ну, как, согласен?
- Да, - кивнул я. Деваться мне все равно было некуда, а слова о помощи семье были последней решающей точкой.
- Вот и хорошо. Я сам свяжусь, завтра, и устрою, чтобы твоих детей позвали обратно. А чем ты сам-то будешь заниматься? – спросил он с любопытством.
- Не знаю. Пошатаюсь немного по квартире, а потом съеду к отцу, там природа, а она успокаивает и лечит, заживляет раны.
- Надеюсь, там никаких рассказов не предвидится?
- Что ты! – испугался я. – Да и никому это не нужно, особенно там.
- Тогда договорились. Это все? Кстати, если вдруг появится надобность связаться, позвонишь, так же как и в этот раз, мне все передадут, что скажешь. – Он протянул руку, но сейчас я пожал ее гораздо крепче.
Джо уехал, а я облегченно вздохнул: хоть с детьми повезло. А вот с Кэт…. С ней уже все, ничего назад не вернешь, да я и сам видел и чувствовал, что наш раскол приближался уже давно. Наверное, я точно не был тем Джоном, за которого она выходила.
Болтание по квартире я выдержал неделю, а потом переехал к отцу с его позволения. У него была своя жизнь, у меня своя, и в чужие жизни никто нос не совал.
Да, почти все дни я проводил на природе, купил все, что надо для рисования, и писал картины.
Я даже и не заметил, как пролетело больше пяти месяцев. Ни Кэт, ни дети, ни разу не позвонили, зато однажды раздался звонок на сотовом телефоне.
- Привет, Джон, - узнал я голос Джо, - как дела, как жизнь?
- Все хорошо, Джо, живу на природе в одиночестве, и не надоедает.
- Это хорошо. Только ты про наш разговор помнишь? Пора бы тебе в Нью-Йорк съездить, заодно и развеешься. Как ты, готов?
- Хоть завтра.
- Тогда послезавтра за тобой заедет знакомый джип, отвезет тебя куда надо, а заодно мы сами понаблюдаем за твоим контактом. Так что собирай вещички.
- Я готов, Джо, - повторил я, - пусть приезжает. Сделаю все как надо. А мои дети устроились?
- Обижаешь. Как обещал, так и сделал.
- А жена где?
- У дочки твоей. Притихла она, и в Интернет почти не заходит. Так что учеба пошла на пользу. Ну, ладно, не прощаюсь, по возвращению встретимся и поговорим. – Телефон отключился.
ГЛАВА 8. Мать Лары.
Джо не обманул, послезавтра за мной заехал знакомый Джип, и я лишь с одной сумкой сел на заднее сидение.
До Нью-Йорка было не близко, мы ехали целый день, переночевали в каком-то придорожном отеле, и прибыли к окраинам города лишь на следующий день к полудню. Мой темнокожий водитель был молчалив, только тихая блюзовая музыка заполняла тишину в салоне. У какого-то учреждения мы установились, водитель вошел вовнутрь, я потом мы пересели в какой-то старый потрепанный кабриолет годов семидесятых, он был длинный и смешной, и больше подходил на тачку, которые были в ходу, вернее остались лишь в бедных районах Нью-Йорка.
- Так надо, - вдруг заговорил он. – Кстати, меня зовут Чак, ты будешь делать работу, а я тебя перестраховывать. Не думаю, что тебя понравится тот райончик, куда мы поедем, но новому Джипу там явно не место, мы будем бельмом у всех на глазу. Мы подъедем по адресу, встанем недалеко от подъезда, где живет наш объект, и будем просто наблюдать, вернее, ты. Джо посоветовал хоть пару раз пойти с ней на прямой контакт, так что выберешь на это время.
Я просто кивнул головой, и мы тронулись. Машина явно не мчалась к центру, наоборот, мы объезжали город по самым его бедным окраинам. Чего и кого тут только не было! Проститутки, торговцы наркотиками, всякая шушера, болтающаяся просто так, кто-то танцевал реп под музыку, короче, город показывал нам самые худшие, бедные и опасные места. Чак был невозмутим, он уперся взглядом вперед и ни на что не обращал внимание.
Наконец мы прибыли в какой-то район страшных на вид многоэтажек, и остановились у одного подъезда, не напротив, но близко от входа. Скорее всего, все квартиры здесь сдавались, сам вид дома, никогда в жизни не ремонтированного, ни покрашенного, приводил в ужас.
У всех подъездов прямо на цементе сидела молодежь, занимаясь, чем попало. Вид был не из лучших.
Нас сразу же вычислили и заинтересовались, некоторые без особой почтительности обошли наше авто несколько раз, и вернулись на место. Я был одет скромно, да и Чак, там, где мы останавливались, сменил свой официальный костюм на обычный, спортивный, и даже надел красочную кепку. Под своих мы явно не катили, но особых подозрений не вызывали.
Подъезд, который выбрал Чак, скорее всего, был тот, где жила мать Лары, но лично ее я увидел лишь через пару часов, и то не поверил глазам. Вышла какая-то женщина и сразу же села на пол. На вид ей было под восемьдесят, она была непричесанна и одета во всякий хлам. В тот же момент на втором этаже открылось окно, и какая-то темнокожая женщина с радостной улыбкой вылила ей на голову ведро помоев. В квартире раздался громкий смех, а мать Лары вскочила, и стала отряхиваться.
- Сара, сучка, я тебе подпалю дверь, - подняла она голову вверх. – Какая же ты все-таки скотина!
- Молчи, дура, - свесилась та же темнокожая, -  ты помнишь, что тебе было, когда ты подожгла квартиру своего соседа? Благодари бога, что в больнице тебя откачали. Только попробуй повторить тот фокус.
Из подъезда вышел какой-то пацан лет десяти, и равнодушно плюнув на мокрую от помоев женщину, направился по своим делам.
Вскоре вышла молодая девчонка, и, подойдя к женщине, просто пнула ее носком кроссовки и пошла дальше.
- Выродки, ублюдки, - ворчала та, - да когда же вы оставите меня в покое!
- Привет, дура, - появился какой-то взрослый парень, - деньги есть?
- Откуда у меня деньги? – возмутилась та. – Если дашь, то скажу спасибо.
- Но ты же украла вчера туфли Майкла, небось, уже снесла в скупку. – Вот я и спрашиваю.
- Да то было вчера, и он меня жестоко избил. Да, я снесла, но хоть нажралась от пуза и напилась, до сих пор голова болит. У тебя покурить не найдется?
Парень просто бросил на пол сигарету и пошел дальше.
Я сидел и смотрел, и сердце мое сжималось все сильнее. Я даже не заметил, как со стороны Чака к нему подошел какой-то пацан, и Чак сунул ему десятидолларовую купюру.
- Эта дура? Конечно, рассказу. Она появилась здесь года полтора назад, чокнутая она,  и справка есть. Мы здесь над ней все издеваемся. А что, она же ворует, что попала, напивается и горланит всякую чушь. Ее уже и били, но толку мало, живучая. Из ее квартиры идет такая вонь, что приходится нос затыкать.
- А что она горланит? – хмуро спросил я.
- Всякое. Будто у нее есть богатая дочь, и когда они найдут друг друга, та переедет к ней и заживет безбедно. Только никого у нее нет, клинит ее и все тут.
- А на что она живет? – продолжал я.
- На что придется, на то, что плохо лежит, за это ей всегда попадает.
Тем временем я заметил, как женщина вытащила из складок грязной одежды какую-то бутылку и присосалась к горлышку.
- Видите? Сегодня она опять напьется и будет всем рассказывать свои байки. Она ненавидит всех нас, а мы ее. Воровка. А дура – полная.
- Но на что-то жить ей надо же? – тоскливо спросил я.
- А нам-то, какое дело, каждый живет, как может, я, например, не ворую. А чего это она вам сдалась?
- Просто похожа внешне на женщину, которую мы ищем. Только та в здравом уме.
- Значит не та, эта чокнутая окончательно.
- А поговорить с ней можно? Может, отведешь за дом, а то неловко у всех на глазах. Еще десятку гарантирую, - сказал Чак.
- Запросто. – Он направился к подъезду, просто схватил ее за руку и поволок за дом. Та, падала, но поднималась, ругаясь, на чем свет стоит. Я вышел из машины и пошел следом. Наконец мы зашли за дом и опустились на траву, парень исчез.
- Что тебе надо? – с ненавистью посмотрела та на меня. – Бить будешь?
- Нет, - я постарался улыбнуться. – Вы меня помните? Я был там, в отеле, мы еще разговаривали о Ларе, вашей дочери.
- Если бить не будете, то…. – Она задумалась. – Лара…, да, мне снится, что у меня есть дочь Лара, только где она, и почему за мной не приходит? Разве она не знает, что моя жизнь это чистый ад? Разве дочери так поступают?
- Она есть, только не придет она, ждет, что вы вернетесь. – Я мягко положил руку ей на плечо. – Или может это все только ваши сны?
- Мои сны – единственное хорошее, что у меня осталось в этом мире. Остальное все дерьмо, и жизнь эта - дерьмо, и люди вокруг тоже.
- А где вы родились?
- Черт его знает. Только было пару снов, хороших таких, будто я жила где-то на природе, только где именно, я не видела.
- У вас есть сердце? Вы хоть к кому-нибудь хорошо относитесь? – не выдержал я.
- Сердце? – она расхохоталась, - дурак ты, нет его, как нет и подобия человека, к которому можно хорошо относиться, все дрянь и подонки, и мир этот – дрянь, но я уже привыкла, скоро за мной придет смерть, или забьют меня до смерти, вот тогда я вырвусь из этого ада. А как воровала, так и буду, есть-то надо.
Неожиданно я перешел на язык того мира и задал ей простой вопрос.
- Не неси чепухи, говори нормально, я ничего понять не могу. – Искренне удивилась она. – Кстати, у тебя деньги есть? Одолжишь?
Я понял, что дальнейшее общение с ней бесполезно и потянулся в карман. Оставив ей пятидесятидолларовую купюру, я поднялся.
- Думаешь, благодарить буду, на коленях ползать? – по-звериному она схватила купюру в кулак. – Не дождешься. Все вы сволочи, все, до единого. И спасибо не скажу, ведь деньги ты у меня уже не отберешь, если сначала не убьешь. А если убьешь, тогда точно скажу тебе спасибо.
Я повернулся и пошел к Чаку.
- Ну, как? – поинтересовался он.
- Вы ее после отеля чем-то накачали? – спросил я. – Скажи честно.
- Конечно, - равнодушно ответил он, - как по инструкции. Память ей отшибли, и об отеле, и за весь прошлый период. Неопасной сделали, и сюда поселили. Только другие вопросы не ко мне, а к Джо.
- Нам здесь больше нечего делать, можно возвращаться, - угрюмо сказал я. – Все и так ясно и видно. Звери вы, да и только.
- Потише, приятель. – Чаку последняя фраза явно не понравилась. – Работа у нас такая. Ну, если смысла оставаться нет, поехали, и он завел машину.
Мы вернулись к тому же зданию, где оставили Джип, и Чак повел меня за собой. Неожиданно, войдя в одну из комнат, я увидел сидящего за столом Джо, он с любопытством смотрел на меня.
- Не слишком ли быстро, Джон? – он встал и протянул руку.
- В самый раз, - отвернувшись в сторону, я все же пожал его руку. – Сволочи вы все же, как можно было над ней так издеваться? Она же человек, притом из другого мира.
- Не кипятись, - он уселся. – Все для дела. А что же ты увидел такого бесчеловечного?
- Все. Абсолютно все. Вы накачали ее какой-то дрянью, а потом засунули в самое гадкое место, какое нашли. Посмотрел бы ты на нее сейчас. Без памяти, без еды, без надежды…. Вы убили ее.
- Так уж убили, - усмехнулся тот. – Сколько таких живут такой же жизнью без нашего вмешательства? Наоборот, если бы ни мы, ее давно бы уже стравили, или забили битами. Только давай отбросим все это и прейдем к существенному. Какой ты ее увидел, человеком нашего мира, или еще нет?
- Нашего. – Зло бросил я. – Она даже язык забыла. Все, что в ней осталось, это куча ненависти ко всем без исключения. Джо, я не поверил тогда, что за какие-то три года ты сможешь ее сделать своею, но ты превзошел себя, ты сделал это за половину обещанного срока, от той жизни в ней не осталось абсолютно ничего. Вы вывернули ее наизнанку, и, следуя вашим целям, она полностью готова для продолжения твоей программы. Это все, что я могу сказать и подтвердить. У каждого из вас никогда не было, нет, и не будет сердца, но своего вы добились, это - точно.
- Ты это серьезно? – Джо внимательно посмотрел мне в глаза. – Значит, можно переходить к финальной фазе? Я был бы рад, закончить все и побыстрее.
- Тогда заканчивай, то, что я тебе подтвердил, чистейшая, правда, как бы больно я ее не воспринимал. Что дальше Джо?
- Что? – он задумался. – Я верю тебе,  а значит, скоро мы займемся финалом. Только здесь нам понадобишься ты, и надолго. Мы поедем на Бермуды, и пусть за год, но ты найдешь то место, откуда тебя вернули в наш мир, визуально, конечно, но мы будем объезжать все острова, пока ты не найдешь, не узнаешь то место, откуда тогда отплыл твой катер. Ты готов к этому, Джон?
- Мне уже как-то все равно, я буду делать то, что вы скажете, только уберите эту бедную женщину из этих условий, верните ее хотя бы в отель.
- В отель? Когда ты найдешь место, мы вернем ее туда, а пока пусть все останется как есть, я не хочу рисковать.
- Звери, - вполголоса выругался я, но Джо и бровью не повел.
ГЛАВА 9. Поиски.
Уже через две недели я был на Бермудах. Сама эта страна состояла из небольшой территории и огромной кучи островов. Почти везде были пляжи и отели. Странно, но темнокожий не появился, со мной везде был Джо лично. У нас был большой, даже огромный мощный катер, и мы каждый день объезжали береговую полосу, немного издалека осматривая ее контуры, чтобы ни в коем случае не проплыть вдоль какого-либо цивильного пляжа. Кстати, таких и похожих катеров здесь была уйма.
Поиски осложняли куча отелей и пляжей вдоль берега, как на территории этого маленького островного государства, так, и особенно на его островах. Все было забито зданиями и кучей туристов.
Прошло две недели, но ничего знакомого я так и не подобрал. Зато в один вечер у нас состоялся очень важный разговор с Джо, но именно он его и начал.
- Как семья? - безразлично спросил он меня в отеле, когда мы вернулись из очередного путешествия.
- Как всегда. За все время лишь один раз ко мне приехал адвокат Кэт, и я подписал все бумаги на развод. Я ей оставил все, кроме машины и небольшой суммы, которая хранилась на моем личном счету. Честно говоря, я даже не знаю, разведены ли мы официально или нет, но если еще нет, то никаких сложностей не будет.
- А дети? Неужели ты никому не позвонил?
- Было и всего лишь один раз. Я позвонил дочери, но она сразу же меня отшила, попросив никогда больше ей не звонить. Поэтому сыну я так и не отважился позвонить.
- Да, Джон, это судьба. – Джо потянулся в кресле. – Ты потерял семью, и стал одиночкой. А как отец?
- Совсем старый. – Сказал я угрюмо. – Даже перестал выбираться из дома. У меня плохие предчувствия.
- И что же ты собираешься делать? Куда тебя тянет?
- Знаешь, Джо, я сознаюсь тебе в одном, чего меня не спрашивали, и я соответственно не упомянул в своем рассказе. Если Лара и была беременна, то только от меня.
- Дурак, я это уже давно понял, - усмехнулся тот. – Но на суть дела это не влияло, все осталось там. И что?
- И то. В этом мире я остаюсь одиночкой, притом полным. Как бы я хотел вернуться назад! Там меня хоть кто-то ждет, а здесь я уже никому не нужен. Ну, скажи, вам, твоей службе, я как-то нужен? Скажи честно, Джо.
- Трудно ответить. Для выполнения этой программы, этого проекта, ты мне очень нужен. – Он задумался. – А в остальном? Таких как ты у нас много. Твои способности левитации и телепортации мы уже видели и не только, много наших людей научилось этому в нашем мире. Твоя история записана и распечатана, и она на пороге сдачи в архив. Ты хотел честности? Я тебе ее скажу. В один день, когда ты умрешь, в архивах останется только твое дело, и все вздохнут. Кстати, а ты можешь вернуться обратно, в тот мир? Это было бы для нас равносильно твоей смерти, но не для тебя. И эксперимент выглядел бы значительней, на наших глазах в тот мир возвращались бы двое, один был бы его житель, другой, один из нас. Что ты об этом думаешь? Есть шанс, что получится?
Вопрос загнал меня в угол, странно, что я не подумал о нем раньше.
- Помнишь, - задумался я, - и рассказывал, что Лара в виде облачка прилетела, чтобы забрать меня с острова. Так вот, она прекрасно чувствовала, что Мэри не была к этому готова, но так, как мы держались с ней за руки, она забрала обоих. В данном случае, такое может повториться: если я вцеплюсь в женщину, нас могут обоих перекинуть в тот мир, а там я уже разберусь. Ты бы пошел на это?
- Еще как, Джон. Это бы усилило эффект эксперимента. И ты бы нашел себя, и не был таким одиноким. Черт с тобой, возвращайся, если тебя действительно хоть кто-то там ждет.
- Ждет, - почему-то уверенно подтвердил я. – Только получится ли? Мне действительно терять нечего.
- Вот и прекрасно! Дай мне пару дней, чтобы начальство все одобрило.
Пара дней пролетело в поисках моего особого места, но оно так и не было найдено. Зато Джо заверил меня, что начальству новая идея была по нраву. Оставалось только найти то место.
Через неделю, плавая вдоль островов, в один миг мое сердце остановилось. Нет, место было совершенно похожим на все остальные, только я вдруг попросил Джо остановить катер. На берегу стоял какой-то отель, а в воде были десятки купающихся, как и загорающих на берегу. Что-то далекое само сравнивало это место с моими воспоминаниями и не отпускало меня дальше.
- Джо, - неуверенно сказал я, - похоже на то место. Не внешне, а внутренне. На месте той палатки стоял небольшой деревянный домик. Тебе важны мои чувства?
- Мне важно все, что с этим связано, давай мы причалим к берегу, и ты еще раз хорошо осмотришься.
Так мы и сделали.
Я ходил по берегу между загорающими и вспоминал. Для моей памяти работы не было, здесь все было по-другому, но чувства не могли ошибаться. Да, это было именно то место, о чем я,  в конце концов, доложил Джо.
- Ну, и прекрасно, Джон! – он похлопал меня по плечу. – Тогда на этом и остановимся. Я сегодня же, нет, завтра, доставлю сюда ту женщину и помещу ее в ближайшем отеле.
Я как охотничья собака взял стойку, и был уверен, не головой, а всем остальным, что мы попали в нужное место, вернее, в искомое.
Из ближайшего отеля я смотрел на берег, и вроде все совпадало, очертания и вид на океан. Не хватало маленького деревянного домика и шлюпки у берега.
Зато Джо был веселее. Он хлопал меня по плечу и радовался.
- Ну, вот, скоро все закончится. Кстати, и для тебя, Джон. А твое дело, как и той женщины, я закрою со спокойным сердцем, и буду ждать новых случаев, а они всегда были и будут.
- Джо, - не выдержал я, - почему вы все держите в секрете? В мире столько пропавших людей? Только на том острове их было больше двухсот, а сколько в других мирах? Почему не придать это все огласке, пусть в другие миры перемещается два, или три, а может все пять процентов, но это же объяснение! Пусть люди думают и верят….
- Пусть люди спят спокойно, Джон, не забивая себе голову еще и другими параллельными мирами, - подошел он. – Для этого и есть вся эта секретность, для них же самих. Кто поверит в эту чушь? Твоя жена? А остальные? Ты подумал о них?
- Но это же есть?
Он ничего не ответил, а назавтра появилась мать Лары. Видимо ее отмыли и одели в нормальную одежду. Наставал час испытаний, и какая-то внутренняя дрожь мешала мне оставаться просто свидетелем.
Нам дали лодку, большую, с сильным мотором, и полдня учили меня ею управлять.
- Джон, - подошел ко мне Джо, - если заберут только ее, не разочаровывайся, значит, так надо, важно, что б хоть кого-то забрали. С сегодняшнего момента несколько наших спутников, бросив все остальные задания, нацелены только на вас, ты понимаешь? Они уже смотрят только на нас.
- Когда отплывать? – с затаенным сердцем спросил я.
- Как и тогда. Посмотри на солнце и скажи, сегодня успеем или перенесем на завтра?
Я оглянулся.
- Если сегодня, то через час, не больше.
- Тогда забирайтесь на катер.
Странно, но мать Лары будто онемела. Она вела себя как мышка, не издавая ни одного звука. Через час мы уже отплывали, а я внимательно наблюдал за солнцем. Я пропустил его с той же стороны, как и тогда, и плыл с обычной скоростью. Наконец, солнце начало садиться, и мог наступить решающий момент.
Нет, в тот вечер он не наступил, как и не наступил в течение двух недель. Я представлял, как бесится Джо, но ничего поделать не мог. Мысленно, на всякий случай, я уже простился и с Кэт, и с детьми, но….
Только на третью неделю, как и в тот раз, однажды, свет заходящего солнца как бы поблек, будто какая-то призма встала перед нами. Я почувствовал это раньше, и схватился за руки женщины. Она ничего не понимала, а просто молча, покосилась на меня и отвернулась. Туман появился, но сгущаться он не торопился. Я чувствовал, как какие-то нити пытались ослабить мои руки, захватившие, вернее, сжавшие руки Лариной мамы, но я держался стойко. Потом свет стал тускнеть, видимо туман  поднимался, и уже загораживал свет солнечных лучей, и, наконец, все куда-то пропало. Наконец-то.
ГЛАВА 10. Встреча.
Странно, но когда я открыл глаза, то обнаружил себя именно на том катере, с которого я вернулся в свой мир еще тогда. У него не было ни моторов, ни комфорта. Рядом со мной сидела пожилая женщина, которая, не замолкая, бурчала одно и то же: - Ну, когда эта болтанка кончиться. - Я оценил обстановку, и немного напрягшись, повернул катер в другую сторону, он медленно поплыл.
- Не забыл, - улыбнулся я и всматривался вдаль. – Странно, там дело было к ночи, а сейчас здесь стояло самое настоящее утро.
Мысленно я вел катер по тому же маршруту к берегу. Прошло несколько или много часов, но солнце стояло в зените. Неожиданно я уже издалека увидел одиноко стоящий не берегу деревянный домик и мягко к нему сворачивал.
Когда же я приблизился, из дома вышел босой и голый пацан, лет двух-трех, и, заметив нас, шлепал по песку в нашем направлении. За ним показалась такого же возраста девчушка, видимо она была застенчивей и осторожнее, она сначала выглядывала из-за дома, а потом тоже неуверенно направилась к берегу.
Только когда мы уткнулись в берег, из дома выбежала женщина, и у меня все помутилось в голове: это была Лара.
Плакали только двое, Лара и я, остальные с удивлением оглядывали нас.
- Эй ты, чертов хрен, мы куда-то приехали? – с недовольством спросила Ларина мать, свою дочь, к сожалению, она не узнала.
Все высадились на берег. Трудно описать эту невероятную встречу, но мое сердце уже забыло, когда в последний раз оно так сильно волновалось.
- Джон, - повисла на мне Лара, - ты проездом или навсегда?
- Навсегда, милая, если примешь. – Я уже действительно не сдерживал слез, как и она.
- Эти дети, они наши, - всхлипывала Лара, - отец дал нам двойню, редкое явление в нашем мире, но так и случилось.
- В нашем это явление не редкое, значит, я занес его сюда. Разве плохо?
- Чудесно, просто чудесно. Что-то мне подсказало. Что надо ждать здесь и не обмануло, я дождалась, притом всех.
- Но твоя мать плоха.
- Я разве я тебе об этом не предупреждала? Я знала это, иначе она бы не смогла вернуться. Ничего, ей займутся лучшие специалисты, она вернется, вот увидишь, лишь бы отец дал ей больше жизни. Джон, я готова на все, чтобы ты остался. Какие твои условия?
- Условия? – не понял я. – У меня их нет. Если мы станем одной семье, что лучшего можно пожелать? Ты меня еще любишь?
- И ты это спрашиваешь?
Мы вернулись в дом Лары. Он очень изменился. К основной, добавились еще две комнаты, видимо это была помощь Арзара.
Мать Лары исчезла, она осталась в одной семье, или с какими-то людьми, которые занимались именно ее проблемами, Лара раз в неделю посещала ее.
Кстати, никого из детей она никак не назвала, теперь это была моя головная боль. Мы разделились во мнениях, Лара назвала сына Джонни, в честь меня, а я назвал дочку Лера, в честь Лары, звучало, по крайней мере, почти одинаково.
Но самыми главными были мои ощущения. Я не попал в другой мир, я чувствовал, что попал из другого мира к себе домой.
Когда-то, в юношестве, я ходил в церковную школу, и часто задумывался над раем и адом, эти места казались мне далеко отдаленными, секретными и вообще…..
Сейчас я точно знал, что на одной и той же Земле существует рай, где я находился сейчас, и ад, из которого я прибыл. Это было реально, чувственно и объяснимо.
Раньше я очень любил Кэт, но по сравнению с Ларой…. Я понял, что, то никогда не было любовью. Лара изощрялась передо мной, лучшей жены невозможно было себе представить.
Как и у нас, Лера сразу прилипла ко мне, как Джонни к Ларе, однако, я всегда водил Леру к цветнику Лары, а Лара с утра забирала Джонни, и они шли к озеру. Я учил Леру рисованию, А Лара Джонни – цветам, как за ними ухаживать и растить. Я думал и верил, что прекраснее нашей семьи и быть не может.
Действительно, примерно через месяц мать Лары стала вспоминать свой родной язык. Сдвиги были существенными и давали много надежд. Зато в нашей семье был настоящий рай, такой, как все его описывают: счастье и любовь, и настоящее блаженство.
- Лара, - сказал ей как-то я, - когда я тут очутился, ты могла себе представить, что у нас будет такая семья?
- Никогда, Джон, никогда, но я просто купаюсь в счастье. Кстати, одна сомнительная новость: твоя дочь от Мэри запросилась на остров и ее туда переправили. Таков закон выбора.
- Жаль, - нахмурился я, - значит, генов матери в ней было гораздо больше. А как сама мать?
- Никак. Вернее, хоть бы что. Исключительный случай.
- Для вас исключительный, но не для ее мира. А знаешь что? – Мои губы поплыли в улыбке. – Когда-либо я попрошу у тебя, еще хотя бы одного ребенка.
- И я с радостью тебе его дам. – Наши губы слились в поцелуе.
Заключение.
Чего я не забывал делать, так это кидать камушки в лунки. Может я где-то и просчитался, но не на много.
Мне шел сто восемьдесят девятый год жизни, по моему календарю, той жизни, в которой я родился, но не в той, в которой я жил.
Да, пятьдесят лет я отдал жизни в моем мире, и это повлияло, и сильно. Я почувствовал, что этот год был для меня последним. У меня уже были внуки, и, к сожалению, мать Лары умерла, хотя и признала дочь перед смертью. Все было прекрасно, как и должно было быть в этом мире.
В один день, когда Лары не было дома, я взял в руки чистый листок и карандаш. Я смотрел на него и долго думал, даже чуть не заснул. Но, в конце концов, на листике появилась запись, и она гласила следующее:
- Люди! Мы живем на одной Земле, хотя и в разных мирах. Не ищите ад или рай, делайте его сами. Я умру в рае, даже не тревожась о своей смерти. В моем же измерении, где я родился, люди боятся ада. Мы все пойдем туда, что мы сами и сотворили. Опомнитесь!
Я провел это день прекрасно, а к вечеру я попросту уснул, и больше никогда в этом, ни в другом мире не проснулся. По-крайней мере, другого я не помню.