Орден

ОРДЕН
Рассказ № 7
Из фронтовых рассказов моего дедушки Котлова Фёдора Арсентьевича

ОРДЕН

Конец января 45 года. Польша. Наступаем. Дошли до реки Одер.
Наш 945 арт. полк прибыл на берег Одера, его предстоит форсировать.
Наш берег – правый, пологий, а под немцами левый, довольно крутой,
против нашего возвышается метров на 20. В том месте, где предстоит
нам форсировать реку, ширина тут около ста, глубина до 8 метров, так нам командиры сказали. Река вскрылась, лёд плывёт разнокалиберный, то в виде крошки, то льдины , размером с хорошую лодку. На нашем берегу, чуть подальше от воды, стоит каменное строение, похоже, что в нём поляки в мирное время зерно хранили. Расположились за этим каменным укрытием. Сапёры отстали. Форсировать сходу не вышло.
Готовим пушки к бою. Получаем снаряды, смотрим на вражеский берег, он высокий. Им воевать сподручнее, а нам предстоит плыть под огнём,
в ледяной воде, да в атаку в горку с пушками, если доплывём. На чём поплывём, пока ещё неизвестно, скорее всего на плотах. А у нас пушки –
- вовсе не игрушки. ЗИС–3 - 76,2 мм. А это, с передком, да боезапасом– тонны две! Чуть волна какая - кувырк и на дно! Но – глаза боятся, а руки уже доски, брёвна подтаскивают, сами плот мастерим .
А тут и сапёры прибыли, разгружаются, суетятся у воды, а враг не ждёт, мины кидает с того берега. Огонь миномётный вредит сапёрам сильно. Осколками посекло первую лодку, спущенную на воду, она затонула на мелководье. Тяжело сапёрам! А переправу готовить надо.
Тем временем к нам в полк прибыло большое начальство. Заседали за каменными стенами амбара. Ближе к вечеру высокие чины уехали.
А мне велено было прибыть к командиру батареи, в блиндаж, на скорую руку сооружённый под стеной каменного амбара.
- Садись, Фёдор Арсентьевич, да слушай: Этой ночью, разведчики за реку, к немцам пойдут, у них задание очень серьёзное. Если нарвутся они на засаду, прикрыть надо. Кумекаешь? Велено поддержать огнём. Приказано выставить одну пушку 76 мм на прямую наводку по тому берегу речки. Работа ювелирная. В темноте, поразить огневую точку врага и не задеть наших бойцов. Чуешь – ответственность какая?
- Думаю, что стрелять надо безосколочным фугасом, чтоб осколки не посекли всех вокруг. Есть у нас в запасе несколько снарядов УФ-353
с фугасной стальной гранатой старого образца, они без осколков.
Я поспешил выполнять приказание. Выкатили мы нашу пушчёнку,
Выбрали более – менее ровное и сухое место, проверили - угол превышения позволял стрелять по самым высоким точкам вражеского берега. Нашли нужные снаряды. Стемнело. Дежурим поочерёдно.
Наводчик Макаров и я. Не спится. Меняю наводчика пораньше.
- Не спится, Арсентьевич, переживаешь, как бы своих не задеть?
- Переживаю, да надеюсь - может тихо пройдут наши-то , спасёт Бог…
Укрывшись брезентом, закурили, порассуждали о том, что Германия – вот она – рядом. Уже и войне скоро конец будет. А нам ещё речку эту,
будь она неладна, форсировать надо, значит потери неминуемо будут.
И помирать неохота, и воевать надо. Уж ясно, что мы победили. Сдались бы немцы – и сами живы, и нам не погибать, ан – нет! Воюют!
Черти проклятые! Наводчик, докурив самокрутку, тихо ушёл.
Сижу один, на тот берег гляжу, темно. Пушка заряжена фугасом. Тихо.
В тишине будто слышно, как вода плещется у берегов.
Чтоб не дремать, поработал механизмами пушки, опустил ствол пониже. И тут - на вражеском берегу засверкал и застучал пулемёт.
Почти напротив меня, чуть выше горизонтали, навожу пушку, выстрел, – взрыв, есть попадание, пулемёт умолк. Что это было?
Похоже - немецкий MГ, вспышки из его ствола в нашу сторону были.
Тишина, в ушах звенит. Вновь заряжаю фугасным снарядом, жду.
Второй пулемёт засверкал, застучал на том берегу, уже выше. Навожу, а сердце стучит, будто тот пулемёт! Выстрел! Попадание!
Эхом отдались по воде два удара – и выстрел и взрыв фугаса.
И опять звенящая тишина. И мысли – А вдруг в своих стрелял… Макаров, запыхавшись, прибежал, отдышавшись заговорил-
- А я менять тебя собирался, слышу – бабах! В кого стрелял–то?
- Пулемёт, похоже немецкий MГ-42, но вот сомневаюсь – вдруг свои!
- Дык, как не сомневаться, у наших тоже оружие трофейное есть.
Закурили. Наводчик меня пуще расстроил своим сомнением.
Одно сомнение – плохо, а два - ещё хуже!
Ближе к утру, на том берегу, за перегибом горки, где нам уже не видно, послышалась перестрелка, как будто завязался бой.
Вскоре наступило затишье и я отлучился на десять минут, надо было
Доложить комбату. Командир, выслушав мои сомнения запричитал: Не сносить нам головы, если вдруг своих побил ты снарядами этими.
Да, подумалось мне, три сомнения, это уже - хуже некуда…
Вернулся я к Макарову. Видели мы, как на Виллисе приехал генерал. Нам велено было срочно построиться за каменным амбаром.
Стою в строю нашей батареи, а душа - в пятки спряталась.
- Кто из пушки стрелял сегодня ночью по тому берегу?! –
строго спросил генерал, нашего командира батареи. Комбат замешкался.
- Я спрашиваю – кто, лично – кто делал выстрелы?!
- Красноармеец Котлов, выйди из строя. – упавшим голосом сказал мой командир. Я вышел, встал перед генералом, думаю – всё, своих побил, тут мне и каюк, и пуля в лоб, и вечный покой. А сам смотрю на генеральскую кабуру с пистолетом, что на правом боку у генерала.
- Ты стрелял? – спрашивает.
- Так точно – я! – отвечаю.
Генерал делает шаг мне навстречу, правую руку заносит в сторону
Пистолетной кабуры, и я вдруг успокаиваюсь, стало мне – всё равно, ноги обмякли, в глазах туман, вспоминаю молитву хоть какую, вспомнить не могу, ну и ладно, Бог и так примет раба убиенного душу.
А генеральская рука, ладонью описав круг, упирается мне в грудь,
Ладонь открыта, генерал улыбается
– Руку давай, как звать-то тебя, красноармеец Котлов?
Поняв вдруг, что рука генерала ждёт мою для рукопожатия, отвечаю –
- Фёдор Арсеньтьевич, товарищ генерал. – п даю ему свою ватную руку.
- Молодец, Фёдор Арсентьевич! Крепко ты выручил нашу разведку!
Два вражеских пулемёта подавил, двумя выстрелами, из пушки, ночью, как снайпер, наши рядом были - никого не зацепил! Как так?
Даже странно! Что за снаряды-то были?
- 53-УФ-353 - с фугасной стальной гранатой старого образца – отвеычаю.
- Кто сообразил про фугасы, сам?
- Да, мы вместе с комбатом.
Вот и молодцы, а ведь если осколочным, своих бы посёк, молодец!
Слышно было, как вся батарея дружно, с облегчением вздохнула.
И уже обращаясь к майору, который его сопровождал –
-Давай сюда орден, какой тут есть у нас.
- Красной Звезды, товарищ генерал.
- Давай Красную Звезду, заслужил Фёдор Котлов.
Наградные документы оформите потом.
Генерал сам, подавая мне орден в руки, тихонько приговаривал –
- Там разведка с группой десанта закрепилась, завтра форсируем реку,
вы уж постарайтесь, артиллерия на том берегу очень нужна!
Ещё раз пожав мне руку, генерал с майором сели в машину и уехали.
Я один остался стоять перед строем своей батареи. Подошёл комбат.
- Котлов, ты живой?
- Ну, как сказать, оживаю помаленьку.
- А я думал – и тебе, и мне - каюк! Я твой командир, с меня спрос,
Не знаю, как ты, а мне штаны поменять бы.
Тут и мой наводчик, громко засмеялся, поздравил с наградой.
Командир повёл нас к себе в блиндаж, налил водки по кружкам.
- Обмыть орден надо! – сказал комбат. Выпили, закурили.
Чуть опьянев, рассуждали - Нынче орден - завтра Одер.
А всё вместе это Война – труд тяжёлый и кровавый.



Борис Пермин
05.08.2020
На снимке орден, орденская книжка и планшет моего дедушки.