МОГИЛЬНАЯ ПОРЧА
Прошло почти два года, как я купила дом, в который мы всем семейством переехали на постоянное место жительства, благо, в Булгакове находилась приличная школа для Олеся. Подросли мои детки, чуть постарели родители, только бабуля не менялась. Она по-прежнему хлопотала по хозяйству, помогала мне в работе и долгими вечерами молилась, стоя перед образами в своей комнате.
— Видишь, какой год на дворе? — как-то ночью спросила она, когда я припозднилась с книгой на диване в гостиной.
— Семнадцатый, — оторвавшись от чтения, отозвалась я.
Столетний юбилей Октябрьской революции не прекращал изумлять. Зима лютовала каждодневными снегами, наметала сугробы выше роста человека, весна бесилась ледяными штормами, начало лета устроило потоп, благодаря которому в нашем огородике почти всё погибло, даже не помогли молитвы и заговоры на хорошую погоду. К тому же, международная обстановка накалялась с каждым днём.
— Надо бы всем покаяться, — присела рядышком Лилия Васильевна, — мне одной не потянуть.
— Чего не потянуть? — не поняла я.
— Матушка Земля бунтует, — тяжело вздохнула бабуля. — К Господу за помощью обращаюсь, да Он меня слышать не хочет. И сны снятся, будто сходит наша планета с орбиты, и все мы мгновенно умираем. Ты хочешь умереть, Вероника?
— Нет! — вздрогнула я и подумала о детях.
— То-то и оно, — покачала головой мамина мама. — Даже я не хочу, хотя знаю, что там, на Небесах, мне местечко давно выделено.
— Какое местечко? — нахмурилась я.
— Красивое, — мечтательно улыбнулась бабуля. — В деревне, рядом с родителями. Дом большой, светлый, кругом лес. За лесом горы виднеются. А деревню речка на две части разделяет. И небо там всегда чистое, с лёгкими перистыми облаками.
— Где… там?
— В Раю, — вздохнула Лилия Васильевна. — Только туда я всегда успею, надо правнуков на ноги поднять.
И тут заверещал сотовый, звонил Виталий. Надо сказать, что он поднялся по службе и стал заместителем директора фирмы. Конечно, не без моей помощи.
— Вероничка, — ликовал мой дорогой муж. — Вероничка, завтра домой вылетаю. Жди.
На этот раз супруг находился в командировке в Германии, разъездной образ жизни непоседе явно нравился. Благодаря солидной зарплате Витальки я перестала каждый день мотаться в город на работу, а выбрала для приёма два дня в неделю — среду и четверг. Остальное время проводила в кругу близких, гуляла, ходила по грибы в лес и просто наслаждалась жизнью. Мой уютный офис сиротливо ждал приезда хозяйки, а Милка, получающая приличное вознаграждение за труды, составляла списки пациентов. Списки были длинными, очень длинными, но я как-то внезапно поняла, что всё человечество мне не спасти.
Иногда звонили сверху, то есть из министерств и ведомств, и вежливо предлагали приехать к какому-нибудь зажравшемуся сановнику. Я зависела от верхов, а потому покорно садилась в присланные клиентами авто и мчалась на встречу с ненавистным чиновничьим классом. А по приезду замечала разорванные ауры и кучу болезней дорвавшихся до больших денег двуногих. Чаще всего, у богачей болели дети, причём хвори у них были пренеприятнейшие. Реже жёны, а сами главы семейств имели обыкновение умирать внезапно, не доживая до старости. Людская ненависть делала своё дело — энергетическая чернота наполняла и дворцы сановников.
Вот и сегодня я оказалась «в гостях» у нового мэра города Владимира Васильевича Боярского. К удивлению, он был молод и красив, а черноволосую голову высокопоставленного пациента обнимала светлая незапятнанная аура.
«Пока незапятнанная», — злорадно подумала я.
— У меня болеет дочь, — без предисловий заявил он. — Сильно болеет после того как я поссорился с сестрой.
— Сначала поздороваемся, — натянуто улыбнулась я, — а потом примемся за дело.
— Поздороваемся, — согласился глава и кивком указал на стул.
— Теперь слушаю, — усаживаясь, обиженно молвила я.
— Надеюсь то, что расскажу, останется между нами? — нахмурился высокопоставленный субъект.
— Разумеется, — обнадёжила его я.
— Два месяца назад, — минуя паузу, заговорил Боярский, — после того как я стал мэром, сестра обратилась ко мне за помощью. Короче, я должен был позволить зятю состряпать выгодное, но незаконное дельце, а сам получить откат. Я отказал, а она пригрозила, что отомстит. На следующий день Оленьке стало плохо. Приехавшая «скорая» у бедняжки ничего не нашла, свозили её в клинику, обследовали, но снова без результата. Девочка покрылась красными пятнами, её знобит, ночами кричит и рассказывает, что видит кошмары.
— Где она? — прервала я рассказчика и встала, чтобы идти к ребёнку.
— Вчера привёз малышку домой, пройдёмте.
И мы потопали на второй этаж. По дороге я исподтишка осматривала дом и удивлялась его неприхотливой отделке и скромной мебели. Да и само жилище Боярского не впечатляло — обычный особняк в ближайшем пригороде.
«Не наворовался ещё», — съехидничал внутренний голос.
В детской было темно, рядом с кроватью сидела девушка в белом халате.
— Выйдите, — приказал ей хозяин дома. А когда она удалилась, раздвинул тяжёлые портьеры.
Очаровательный ребёнок лет пяти-шести крепко почивал. Я скользнула взглядом по его светловолосой головке и обнаружила такое, что самой стало дурно. Право слово, никогда не видела ничего более впечатляющего — аура малышки была буквально разорвана пополам. Несомненно, это был рикошет. Порча, посланная на отца, почему-то крепко вцепилась в ребёнка. И такие порчи могла насылать ныне здравствующая бывшая моя соперница Ольга Назаренко.
Что делать? Меряться силами с чёрной ведьмой — подвергать опасности свою семью, оставить девочку на произвол судьбы — замучает совесть. А если Назаренко не при чем, а злыдня-сестра сама что-то учудила? Что? Судя по ауре, ребёнок обручён со смертью. Как? Каким образом? Я закрыла глаза и попробовала отключиться, но отключиться не получалось — рядом стоял Боярский и усиленно дышал мне в ухо.
— Отойдите, — попросила я. Вздрогнув, мужчина отступил.
И тут перед моим внутренним взором предстало кладбище. Сначала оно кособочилось и вытягивалось в трубочку, а затем внезапно приобрело нормальный вид. На крайней могилке стоял белый рельефный мраморный памятник, на табличке под женской фотографией были выбиты фамилия, имя умершей, даты рождения и ухода в вечность.
— Боярская Елена Сергеевна, — прочитала я и ахнула.
Сердце забилось, я глубоко вздохнула и опустила глаза к цветочнице, притягивающей необычайно. Пару минут я стояла без движения, а потом очнулась. Всё встало на свои места.
Причиной болезни Оленьки стала порча на покойный обряд, которая включает в себя несколько действий. Сначала жертву отпевают в церкви, а потом закапывают её фото в могильную землю.
И тут девочка открыла глаза.
— Мама? — удивилась она и протянула ко мне ручки.
— Это не мама, — послышался голос Боярского.
Я оглянулась. В глазах мужчины сверкнули слёзы.
«Показалось», — решила я.
— Умерла наша мама, — пояснил своё поведение Владимир.
— Её звали Еленой Сергеевной? — уточнила я.
Ничему не удивляясь, мэр кивнул.
Я закусила губу, надо было что-то решать. Я знала, что не имею права раскрывать людям секреты магии, которые могут причинить вред, но больше терпеть сил не было. До каких пор алчные, завистливые злодеи и злодейки будут вмешиваться в наши судьбы, стараясь сократить или испортить нам и без того короткое земное жительство? До каких пор?
— Едем на кладбище, — скомандовала я. — И немедленно.
Боярский ничего не спросил, он позвонил своему водителю и распорядился подать машину.
И мы тронулись в путь. На погост приехали в третьем часу дня и сразу побежали к могиле жены мэра.
— В земле закопана фотография, её необходимо выкопать, — прошептала я.
А когда Владимир вытащил на свет Божий снимок, обнаружилось, что на нём изображён не только он, отрезанная от тела крохотная детская ручка обнимала сильную шею своего отца.
— Надо найти могилу с именем девочки, — отшатнулась от фото я. — И с вашим именем. На них необходимо прочитать сорок раз специальные слова, а затем подать в трёх церквах сорокоусты за здравие раба божьего Владимира и рабы божьей Ольги.
Заговор я читала сама, вот он:
«Нога моя правая, нога босая, наступи на сердце врага, обломай чёрту рога, кто мою жизнь купил, кто меня (имя) сгубил, чтоб шары ваши не глядели, сгубить меня не сумели. Соль вам в глаза, а мне Божья роса. (далее текст читать в книгах Натальи Ивановны Степановой «Заговоры сибирской целительницы»).
С кладбища я приехала разбитая. Сразу встала под душ, а потом выпила кофе с корицей.
— Подремлю немного, — объявила я домашним, но поспать не дали, в спальню неслышно вошла бабуля и протянула мобильник.
— Оленьке значительно лучше, — послышался бархатный баритон Боярского. — Простите, что не расплатился, но обязательно расплачусь при встрече.
— При какой встрече? — не поняла я.
— Завтрашней. Вы расскажете, почему порча коснулась не меня, а дочки и что мне делать на своём месте, чтобы защититься от негативного влияния завистников. Утром вышлю машину.
Спать расхотелось. Я встала, подошла к окну, взглянула на черное беззвездное небо и подумала, что чиновниками рождаются. Хотя… нельзя стричь всех под одну гребенку, среди этого многочисленного класса, среди бюрократов, карьеристов и казнокрадов встречается немало людей, старающихся честно и благородно служить народу.
(Глава из книги "Легко ли быть ведьмой")