Спустя несколько часов после того, как мой друг отбыл в небесные чертоги, я действительно наконец оказался в своем новом доме-маленьком храме на окраине провинции Хида*. Мне сразу там очень понравилось: тихое, зеленое местечко, вдали от шума больших городов. Со своими слугами-Оникири и Котецу я быстро поладил: говорливые, веселые, старательные они часто поднимали мне настроение своими забавными шутками. По вечерам, отдыхая от дневных забот, мы втроем иногда играли го* или просто болтали. Я старался сильно не нагружать маленьких огневичков, и все заботы о храме делил с ними поровну. А вот хранителя-защитника мне еще долго не удавалось найти-несмотря на то, что с течением времени почти со всеми богами у меня установились ровные, приятельские отношения (по-настоящему дружил я лишь с Отохико), наиболее сильные из духов и некоторые из невраждебно настроенных екаев, не горели желанием «жить не пойми где, прислуживая богу-юнцу, у которого и прихожан –то :раз-два и обчелся». Поначалу, такое положение вещей меня несколько смущало: отправляясь иногда в далекие путешествия по поручению своей госпожи, я чувствовал себя весьма уязвимым, несмотря на значительно возросшую силу и опыт. Однажды я прямо рассказал Аматерасу о своей проблеме: «Что делать? Никто из тех, с кем сталкиваюсь, не желает становиться моим хранителем, а принуждать кого-то к службе считаю неприемлемым. Ведь так не достигнуть взаимопонимания, а значит- и настоящей преданности». Богиня тогда в ответ лишь успокаивающе улыбнулась и ответила, что хоть когда-то она и торопила меня с поисками хранителя, то лишь потому, что на тот момент ситуация на земле была слишком опасна для людей и младших богов-из-за излишней активности злобных и непокорных аякаши. С течением времени большинство демонов удалось усмирить или уничтожить, и теперь главная моя задача, как и любого другого божества -помогать людям и поддерживать баланс во Вселенной. «Раз судьба все еще не столкнула тебя с хранителем, значит, пока ты прекрасно обойдешься без его помощи, и ничего с тобой не случится». Так говорила мне Аматерасу. Подозреваю, она уже тогда знала, что совсем скоро (по меркам божества) дороги мироздания сведут меня с Томоэ - неукротимым, отважным, решительным и таким преданным…
…Когда спустя несколько веков он ушел из храма вслед за малышкой Нанами, избрав для себя человеческий жребий, мне поначалу было очень грустно-мой второй (после Отохико) лучший друг и замечательный хранитель покинул меня, и теперь придется привыкать к мысли, что однажды некогда почти неуязвимый кицунэ* растворится в Желтой Реке, подобно всем прочим смертным. С другой стороны, теперь он избавлен от ужасного проклятия, и может спокойно, окруженный заботой близких, и сам заботясь о них, прожить отпущенное ему время. Поразмыслив, я пришел к выводу, что все сложилось не так уж плохо, тем более со мной решил остаться добросердечный Мидзуки. Его умение варить великолепное саке в почти неограниченных количествах восхищало всех богов, в особенности Оокунинуши и Отохико. Последний даже однажды предложил Мидзуки перейти к нему на службу, что послужило причиной нашей первой и последней серьезной ссоры, однако, к счастью, очень скоро все завершилось примирением: мой хранитель, видя, что я не в ладу сам с собой из-за этой размолвки взял все в свои руки и, отправившись к Ото очень подробно объяснил богу ветров, что он, хранитель Мидзуки- не мячик для настольного тенниса, чтобы перебрасывать его от одного хозяина к другому. «Я уважаю и почитаю Вас, господин,-сказал тогда он Отохико. Но о том, чтобы перейти к Вам на службу не может быть и речи. За годы моей службы Микагэ-сама мы с ним сдружились, стали почти семьей. Его храм-мой родной дом, который я никогда не покину, разве что господин сам меня прогонит. Но я думаю, этого не случиться, и я останусь его хранителем на веки вечные. Что касается моего умения варить саке…Я всегда готов услужить вам в этом: приходите в храм в любое время, когда будете не заняты, и я с удовольствием налью Вам столько, сколько пожелаете-всем иногда надо отдыхать.
Приходите. Микагэ-сама очень огорчает ваша ссора, но из-за природной стеснительности он не знает, как к Вам подступиться. Вы ведь с недавнего времени его избегаете. Мне искренне жаль, что моя скромная персона стала причиной досадного недопонимания между лучшими друзьями. Прошу меня простить. Мы с моим господином будем ждать Вас в эту пятницу на закате в его храме. Приходите, пожалуйста! Микаге-сама обрадуется. И я, конечно, тоже. Саке обязательно будет».
С этими словами Мидзуки подмигнул слегка ошарашенному Отохико и исчез.
После такого Ото, конечно, не мог не прийти. Как он потом признался, ему самому было тоскливо после нашей ссоры, он очень быстро осознал, что его желание заполучить Мидзуки в качестве хранителя было несправедливым, однако, как и я, он просто не решался пойти на мировую. Ему вновь, как и при нашей первой встрече, было стыдно за свои слова, сказанные в пылу выяснения отношений.
В тот вечер мы окончательно помирились, Отохико, велеречиво извинился передо мной и Мидзуки, и все было забыто.
Я снова обрел старого друга, а мой славный Мидзуки нашел нового. Рэрру-доно, хранителя Отохико, которого спустя лет двадцать регулярных «практических занятий», неизменно заканчивающихся шумными вечеринками, все-таки научил варить неплохое саке.
…А время все также неумолимо бежало вперед. И вот в великом храме Исэ боги уже проводили в последний путь закрывшую навеки глаза малышку Нанами и моего бывшего хранителя Томоэ-супруги умерли в один день. На похоронах обычно невозмутимый Оокунинуши то и дело принимался лить слезы, а я… Я чувствовал себя так, словно кто-то запечатал меня в вакуумном пространстве: ни звука, ни ветерка, ни солнечного лучика…
Нанами... Давно ли я целовал ее в лоб, передавая часть своих сил, веря, что ее любовь сможет спасти моего друга-хранителя от ужасного проклятия, ибо они с самого начала были предназначены друг другу? Давно ли я наблюдал, как моя юная «заместительница» бесстрашно танцует священный танец Кагура в нескольких сантиметрах от пасти ужасного демона-паука, с радостным удовлетворением замечая, что золотые бубенцы в ее руках начинают светиться божественным светом, а перепуганный екай, понемногу отступает назад? Как она тогда обрадовалась, увидев рядом с собой моих маленьких бабочек, которых я послал ей на помощь!
Неужели с того времени и правда прошло восемь с лишним десятков лет? Неужели я больше никогда не увижу Нанами и Томоэ? Разумом я понимал, что все произошедшее-неизбежная закономерность, но сердце отказывалось с эти смириться.
Возвращался из Исэ я уже под вечер, вопреки обыкновению, решив не использовать свою колесницу. Хотелось пройтись, проветрить голову, подумать.
Неподалеку от моего храма росла небольшая светлая рощица-мое любимое место. И в тот день, оглушенный свалившейся на меня печалью, я остался в ней помедитировать. Перед глазами то и дело мелькали фрагменты воспоминаний о почивших друзьях. Я устало смежил веки. И вдруг…
--- Бабушка! Дедушка! Зачем вы меня оставили? Я ведь теперь совсем одна! Меня хотят отдать на воспитание дальним родственникам, потому что мама и папа умерли еще раньше вас! А я слышала, что тетушка Хацу*- очень жестокая и грубая! Как же я буду с ней жить? В школе меня дразнят, друзей у меня нет. Я одна, мне некуда пойти! Как это несправедливо! Почему Вы не забрали меня с собой!
Этот душераздирающий мысленный крик в ту же секунду стряхнул с меня пелену печали: кому-то нужна помощь! Я открыл глаза. В метре от меня на корточках сидела девочка лет девяти и тихо плакала. Ее плечики судорожно вздрагивали, личико было бледным, словно она уже несколько дней толком не ела. И тут я вспомнил, что видел ее сегодня утром, рядом с храмом, где проходила церемония похорон Нанами и Томоэ. Она пряталась в ближайших к храму кустах, и казалось, не решалась войти.
Присмотревшись, я обратил внимание, что девочка как две капли воды похожа на Томоэ: белоснежные как снег волосы, глаза со странным фиолетовым отливом. И тут до меня дошло: это его внучка! Как же она здесь оказалась? Почему ее никто не ищет? Какая худая, хрупкая… Совсем, как Нанами когда-то… Нет, так не пойдет! Надо ее успокоить! Я шевельнулся. Услышав шорох, девочка прекратила плакать и, обернувшись, стала вглядываться в темноту. А затем… Случилось нечто! Она увидела меня раньше, чем я успел стать видимым для обычного человеческого глаза! Это поразило меня, ведь для того, чтобы расслабиться, я специально решил на несколько минут слиться с землею - это всегда помогало восстановить душевное равновесие.
Не успел я толком осознать случившееся, как внучка Томоэ уже повисла на мне, а потом и вовсе… обняла и, всхлипывая, запричитала:
-Микагэ-сама! Наконец я Вас встретила! Вы в точности такой, каким мне вас описывали бабушка с дедушкой! Такой же улыбчивый и теплый, и пахнете свежим хлебом. Раньше, когда бабушка еще не заболела, стряпая хлеб, она всегда оставляла на окне маленький кусочек для Вас в качестве небольшого подношения, веря, что Оникири и Котецу Вам его отнесут, а дедушка…
---Постой, постой, дитя!-смущенно перебил я девочку. Давай начнем сначала. Во-первых, не плачь, пожалуйста. Гляди-всю юкату уже замочила. А ветер сегодня холодный, так и простудиться не долго! Во-вторых: как тебя зовут? Я уже понял, что ты внучка Томоэ и Нанами, но почему тебя никто не ищет? И где вообще ты живешь? Давай я провожу тебя до дома.
--У меня нет дома! Еще вчера был, а сегодня уже нет!-вновь запричитала малышка. А идти жить к злой тете Хацу я не хочуу! Зовут меня Чо Аои*, но мама называла «маленькой стрекозой».
--Это прозвище тебе больше подходит-улыбнулся я. Ты мне уже, за время нашего разговора пять раз на ногу наступила. Все вертишься туда-сюда. Ну, ничего, ничего. Давай-ка стрекозка, прекращай плакать. Сегодня заночуешь у меня в храме, а завтра я подумаю, что с тобой делать…
Так я познакомился с малышкой Чо, занявшей вскоре особое место в моем сердце . Вопреки моему изначальному плану, она осталась в моем храме не на одну ночь, а на целых полгода -я слишком долго не мог решить, как устроить ее жизнь лучшим образом.
В итоге мне на помощь, как ни странно пришел обычно отстраненно-надменный Оокунинуши. Он лично разузнал все об опекунше Аои и понял, что если она поселится в доме Хацу-сан, то ее жизнь станет адом: женщина давно и прочно подсела на какие-то легкие наркотики. Это не мешало ей работать и вести собственный мелкий бизнес, тем самым не вызывая подозрений у службы опеки, которая и передала ей Чо. Конечно, я не желал для милашки Аои жизни в постоянном страхе, и уже подумывал оставить ее в храме до совершеннолетия в качестве воспитанницы, но тут снова вмешался Оокунинуши. Заявив, что богу не годиться быть нянькой для малолетки, он, разумеется с согласия Чо, передал под крылышко одной из своих земных возлюбленных- Аки-сан. Той самой Аки*, что могла часами простаивать на коленях перед моим храмом, умоляя благословить ее чадом. Ей было уже за тридцать, ее муж, за которого вышла по большой любви, на тот момент, к сожалению, умер, а детей у нее не было. И это было единственное, чего ей не хватало, так как после знакомства с богом богатства, она, естественно, (с материальной точки зрения) ни в чем не нуждалась.
Аки-сан была добросердечной, неконфликтной, открытой, яркой и умеющей сострадать другим женщиной. И она не гналась за выгодой, которую любая другая постаралась бы извлечь из близкой связи с влюбчивым богом богатства. Она никогда ничего не требовала от Ооконинуши, а лишь с глубокой благодарностью принимала его подарки. Она просто любила его таким, какой он есть, осознавая, что, скорее всего, чувство Оокунинуши не продлится дольше нескольких лет, понимая, что она у него далеко не единственная.
Лучшей опекунши для Аои нельзя было и придумать. Внучка Нанами и Аки-сан на удивление быстро поладили, и вскоре стали неразлучны. Теперь, когда ее заветное желание сбылось, Аки-сан постоянно улыбалась и ее улыбка согревала все вокруг. Женщину не пугала и способность малышки Чо видеть, то, что не замечают другие: богов, даже когда они делаются невидимыми для обычных людей, духов и екаев. Конечно, подобная способность доставляла ряд проблем, но юная Аои на удивление легко ладила со всеми, благодаря своему поразительному оптимизму (вся в бабушку!), так что в целом, все было хорошо. Я, Оокунинуши и Отихико души не чаяли в доброй девочке и старались по мере возможности ограждать ее от неприятностей и бед.
Когда Чо выросла, то ей пришлось на время уехать в Токио, чтобы отучиться в выбранном университете, но и там я не терял с ней связи. А когда на четвертом курсе ее позвал замуж давно влюбленный однокурсник Акира, мы с Отохико в качестве подарка сплели для них сильнейший защитный оберег, способный уберечь владельцев от проклятий, а Оокунинуши прямо на свадьбе, хотя Акира, конечно, этого не увидел, трижды обошел их дом по кругу, заговорив на его процветанье, а новобрачных - на долголетие.
Глядя на сияющую Аои, я ощутил, как в душе на мгновение шевельнулся крохотный червячок зависти. Встречу ли и я когда-нибудь кого-то, кто разделит со мной бесконечность божественного бытия? Будет ли кто смотреть на меня с такой же нежностью во взгляде, с какой сейчас смотрят друг на друга Акира и малышка Чо? Дождусь ли я от судьбы такого подарка-настоящей, искренней, без капли расчета, взаимной любви? Ответа на эти мучительные вопросы у меня не было…
Хида-одна из древних провинций Японии
Аякаши-то же, что и ёкаи
Чо Аои-букв. "синяя бабочка"
Акира- букв. "яркий ясный рассвет"
Аки- одно из значений "осень"
Хацу-"невинная"