Ты знаешь, что закончил я мой труд, (почти),
его усовершенствовать мне надо.
(Из Гёте)
Вот и окончил я свой труд, подсказанный друзьями.
Приступая к работе, я не надеялся, что смогу что-то вспомнить, и потому долго не знал с чего начать. Самое трудное – это начало дела, а оно уже считай – половина дела, и только конец венчает дело. Когда появились первые мысли и я приступил к работе, ещё не осознав до конца её значения, для себя в первую очередь, и начал её делать, как говорится, не для печати, а для семейного архива, полушутя-полусерьёзно – («только в душе нечуткой нет места шуткам»). Это оказалось интересным и полезным препровождением времени. А когда же всплывших воспоминаний накопилось достаточное количество, и я всецело втянулся в работу, то не стал менять настроение и стиль повествования из-за опасений не уложиться в те сроки, что остаются у меня до конца моей жизни. Поэтому я решил в дальнейшем, по мере появления свежих воспоминаний добавлять их в уже имеющийся текст; периодически буду возвращаться к уже написанному и поправлять отдельные слова и выражения; не проработанные, наспех записанные мысли, которые покажутся мне не совсем подходящими по смыслу и употреблению. Накопив всего изрядно, попробую, если позволит время, переосмыслить некоторые моменты, подредактировать; переделать отдельные, недостаточно проработанные эпизоды и переписать их заново. Но большую часть своего «труда», по указанным выше причинам, оставлю без изменения. А по некоторым, особенно трудным эпизодам, я был бы, однако, не против выслушать советы опытного специалиста, знающего «жизнь не по учебникам».
Перечитывая уже неизвестно какой десяток раз свое «творение» я всегда, к великой досаде моей, обязательно обнаруживаю какой-нибудь недостаток. Постоянные головные боли мешают нормальной работе мозга, не дают как следует сосредоточиться - это затрудняет выбор нужного слова и построения логически обоснованного предложения. И всё-таки, не отличаясь уже с детства крепким здоровьем, несмотря на то, что даже небольшие физические нагрузки давались мне с трудом, я заставлял себя преодолевать их безропотно. Очень трудными были для меня два года обучения в военном училище - уж как не похожи военные учения на увеселительные прогулки, но я выдержал. Теперь мне тяжело на сердце от потери родного, любимого человека; постоянная, непрекращающаяся и изнуряющая тревога за судьбу моего младшего сына, Алексея. Я сопротивляюсь, борюсь как могу, "но с каждым днём печаль моя сильней и с каждой ночью скорбь моя больней». А «когда заботы и страдания беспокоят нас, – писал Шопенгауэр, - тогда вдохновение невозможно».
До 85 лет я заставлял себя каждое утро делать зарядку не менее 30-ти минут, а теперь делаю то, что мне ещё доступно - ежедневно регулярно совершаю часовые прогулки на свежем воздухе. Больше полувека, а точнее сказать свыше шестидесяти лет, меня «достают» хроническая сердечная недостаточность и аритмия, нестабильное артериальное давление, иные раздражители и, тем не менее, внешне я стараюсь никоим образом не производить впечатления больного, дряхлого старика. Мой моральный принцип – пусть худо мне, но это не причина, чтоб портить настроение другим (Почти Эсхил). От постоянно преследующей чёрной хандры меня оберегают мой Ангел Хранитель, мои дети, моя сила воли и наличие чувства юмора «в печали и в радости». Известный духовный лидер нации Махатма Ганди (Индия) говорил: - «Не будь у меня чувства юмора, я давно бы покончил с собой». Для меня юмор – это психологический антидепрессант. Различными легкомысленными «шутками юмора» я пытаюсь защитить своё больное сердце от разрушающего воздействия печальных реалий современной действительности; наконец - пытаюсь верить великому в своём несчастье «афористичному» Ф.Ницше, который открыл суровую истину: «Больной не имеет права быть пессимистом». Но мало кто знает, что значит казаться беззаботным и весёлым и таить тяжёлое горе в душе. И ещё, надо заметить, что неоценимо важную помощь в сохранении и поддержании оставшихся моральных и физических сил мне позволяет выработанная за время воинской службы привычка - строго следовать единому повседневному временному режиму.
А небольшая помощь мне была бы нужна, однако. Что-то с памятью моей стало и лексикон мой обеднел - с большим трудом нахожу сколько ни будь подходящие слова, чтобы описать внезапно нахлынувшие воспоминания. И только, когда разомлев, согревшись в тёплой постели, я начинаю засыпать, во мне просыпается «художник», «творец». Освободившиеся от дневных забот, которых теперь у меня и так не много, мозги выдают моему воображению фантастически привлекательные способы изображения моих художественных образов. Речь моя мысленная, моё «повествование» течёт легко, свободно и непринуждённо, и по совету сведущих людей, с трудом преодолевая соблазны Морфея, решительно покидаю согретую постель, включаю освещение, сажусь к компьютеру и пишу первое, с трудом удержавшееся в моей памяти во время подготовки к работе предложение. Всё остальное успело уже расплескаться и рассеяться, как дым, как утренний туман. Убедившись в бесполезности всех моих попыток что-либо вспомнить из посетивших меня несколько минут назад фантазий, расстроенный, я возвращаюсь в постель. И вот теперь уже не могу вернуть себе ни покинувшее меня «вдохновение», ни душевный покой, и долго-долго не могу «забыться и заснуть». Как вот теперь мне удержаться, чтобы не вспомнить замечательные слова К. Паустовского по этому поводу. «Все писатели (!), должно быть, знают то замечательное состояние во время работы, когда новая мысль или картина появляются внезапно, как бы прорываются, как вспышки, на поверхность из глубины сознания. Если их тут же не записать, то они могут так же бесследно исчезнуть». «Надо успеть записать. Малейшая задержка – и мысль, блеснув, исчезнет». Поэтому теперь я на кресло, стоящее рядом с моим местом ночного отдыха, на ночь кладу тетрадь, ручку и фонарик. И как только в моей голове блеснёт свежая, интересная мысль, достойная «воплощения», то здесь уж я не оплошаю. Вот так. Хотя, по правде говоря, и это не всегда удаётся.
И, конечно же, есть насущная необходимость опытного взгляда со стороны, чтобы помочь мне привести в надлежащий порядок сотворённый мною сумбур и преобразовать его в стройное последовательное повествование; отдельные моменты «романа» слегка «подретушировать» с профессиональной подсказки опытного редактора, даже слегка «подкудрявить», может быть где-то, и привести в соответствие, так сказать, форму с содержанием. Может быть что-то, как я подозреваю, следовало бы и убрать. У меня много штампов, повторов и других недостатков. Необходима серьёзная, тщательная «литературная ревизия». Бывает, что я увлекаюсь и моя фантазия уводит меня куда-то совсем не в ту сторону. Уж если даже такой великий советский писатель М.А. Шолохов не сумел избежать ошибок в начале своего творческого пути, то могу ли я упрекать себя за то, что я, простой смертный, хотел бы обратиться за консультацией к профессионалу, чтобы оставить своим потомкам прилично выполненную работу. Совсем не лишним, я думаю, было бы мне познакомиться со сведущим в «писательском» деле человеком. Была у меня задумка встретиться с тверским поэтом Андреем Дементьевым, но не судьба,- пока я обдумывал план своего визита Андрей Дмитриевич скончался. Ну и как не крути, а итоги, неторопливо поспешая (festina lente), пора подводить, ибо время не ждёт. Пора поразмышлять над тем, как прожил я свою жизнь и чего мне удалось добиться в этой жизненной круговерти.
В первую очередь, я думаю, следует мне возблагодарить Бога, затем Советскую Армию, стоявшую «на защите мира во всём мире» - именно наличие её в нашем государстве позволило мне парню из глухой «нерадиофицированной» деревни выбраться в «большой» мир. Повторю, что я люблю деревню, но нет во мне качеств жизненно необходимых деревенскому жителю.
В то далёкое время существовал такой лукавый приём удержания молодёжи в деревне: молодым людям по достижении ими совершеннолетнего возраста просто не выдавали паспортов. И вот поэтому покинуть «сельские пенаты» в рамках закона можно было только через службу в Армии. Узнал я об этом, между прочим, уже в довольно зрелом возрасте из разговора со случайным собеседником, сельским жителем моего, примерно, возраста. Он очень удивился, услышав часть моей биографии, связанной с моим поступлением в военное училище и, в свою очередь, просветил меня по части существовавшего во времена нашей молодости «закона сохранения массы» сельского народонаселения.
За время обучения в военном училище я заметно окреп физически, укрепился духом (в здоровом теле - здоровый дух – mens sana in corpore sano); избавился от многих деревенских привычек. В училище, а затем и в воинских частях, где пришлось мне послужить, познал я в полной мере подлинную цену солдатской дружбы, воинского братства. Отец братьев Кеннеди внушал в своё время своим сыновьям, что руководитель, особенно занимающий высокий пост, обязательно должен иметь военное образование и послужить в воинских подразделениях. Армия – великая школа, и я убеждён, что пройти её необходимо каждому молодому человеку, даже не обязательно претендующему на высокий руководящий пост. «В казарме узнаёшь свой собственный характер, в ней научаешься приспособляться к чужим людям, в большинстве случаев очень грубым». (Ф. Ницше) И, я думаю, не случайно одними из наиболее выдающихся глав государств, оставившими заметный след в истории своих стран, да и не только своих, были генералы: в Америке Эйзенхауэр, во Франции Де Голль, в Израиле глава правительства – Ариэль Шарон. Да и Российский президент В.В. Путин имеет звание полковника. Что поделаешь, но за примерами приходится забираться в «высокие сферы». Этих людей знают все просвещённые люди планеты, и обращение к таким авторитетам выглядит более убедительно.
Не будьте незаменимым. Если вас невозможно Если стать на своём месте
заменить, то вас невозможно и повысить в должности. незаменимым - карьеру
(Один из законов Мерфи, где в шутке доля шутки бесконечно точно не сделаешь.
малая величина, которой можно пренебречь) (Нейах)
Несмотря на внутреннее неприятие свалившихся на меня круг обязанностей, никак не согласующихся с моей натурой, характером, моральными и нравственными установками, с моими представлениями о человеческих взаимоотношениях, моя воинская служба по своей большей части была на вполне достойном уровне. Я, как говорили тогда, старался «высоко нести честь советского офицера». Делать плохо свою работу было не в моих правилах. Мои оценки на зачётах после плановых офицерских занятий, были по большей части отличные (если не хвастает моя самовлюблённая память).
Командование не оставляло меня без внимания и без ответственных заданий. Во время службы в г.Фрунзе я документально оформил рацпредложение по повышению качества караульной службы на территории ШМАС и штаба военного училища; во время посещения нашего училища маршалом авиации Жигаревым, был назначен командиром группы охраны маршала, которого, в общем-то, я так и не увидел;
Однажды я даже прочитал доклад-политинформацию в школе №23 для местного населения о международном положении, - по готовому тексту, естественно, - поскольку в подобных вопросах я в то время не очень был силён. И, чтобы во время выполнения этого ответственного задания не попасть в неловкое положение, мне пришлось обратиться за пояснением незнакомого мне тогда термина «пятая колонна». Я предполагал, что среди моих будущих слушателей непременно найдётся этакий въедливый старичок, который мне всенепременно «подкинет» какой-нибудь каверзный вопрос. Так и случилось – нашёлся таки такой - только спросил он меня совсем о другом – его, видите ли, волновало на данный момент состояние наших отношений с Афганистаном. Ничего себе! Откуда я знаю? Однако я что-то ответил и видимо угадал - дедушка успокоился.
В Отаре был комендантом гарнизона, и ещё много-много исполнял всяких приказов и распоряжений, помимо своих непосредственных служебных обязанностей, включая и обязательное участие в художественной самодеятельности.
Так уж сложилась моя служба, что мне выпало пережить немало всевозможных пертурбаций. За общий двенадцатилетний срок службы в Вооружённых силах мне часто приходилось менять места жительства. Местами моей воинской службы были: Ташкент, Беловодское, Чирчик, Кокайды, Фрунзе (Бишкек), Луговой, Куйбышев (Самара) и, наконец, Уральск. На всём её протяжении меня преследовали сокращения и расформирования воинских частей, повальное увольнение в запас совершенно здоровых, дееспособных молодых офицеров. Даже в связи с сокращением Советских Вооружённых сил на один миллион триста тысяч человек, меня уволили только по причине болезни (в ином случае мне «светило» назначение в город Томск во внутренние войска воспитывать зэков). Я с гордостью могу предполагать, что, несмотря на мои некоторые «проколы», командование ценило меня, как несомненно грамотного и толкового армейского офицера. Но должность командира взвода из-за бесконечных организационных перемен в армии, закрепилась за мной на долгие десять лет офицерской службы. И только вот забрезжила перспектива несколько «подрасти», как всегда случалось в моей жизни, вмешалась её величество СУДЬБА, а «от судеб защиты нет».
Не лучший я из тысячи других, Дай Бог, чтобы твоя страна
Но ты, когда-то встретившись со мною, Тебя не пнула сапожищем.
Вообразила, будто под луною Дай Бог, чтобы твоя жена
Из тысячи я лучше остальных. Тебя любила даже нищим.
(Р. Гамзатов) (Евг. Евтушенко)
Конечно, пожалуй, самым важным и главным событием моей жизни явилась встреча с моей незабвенной Софьей Сергеевной. Любовь наша привела нас к созданию прочной, надёжной и нерушимой семьи на всю нашу жизнь. Трудно описать словами, какие жестокие испытания выдержал наш семейный союз. Судьба подарила мне в жёны именно ту женщину, которая была мне нужна, такому жизненно неприспособленному и, ко всему ещё, «морально неустойчивому». Ни её высокородное, знатное происхождение, ни «зловредный» неуживчивый характер не мешали ей переносить выпавшие на её долю трудности и лишения; бороться со мной и за меня в пору моего «гусарства», служебных неудач и болезней. В труднейших материальных условиях, в условиях глобальных нехваток всего и вся, она умудрялась за всеми присмотреть, всех накормить и одеть, причём так, что нам кое-кто даже завидовал; в семье царили лад и согласие. Любимая моя доченька Оксаночка, сама уже четырежды бабушка, однажды, глубоко взволновала меня словами:
- В детстве мне казалось, что я - самая счастливая девочка на свете.
Это для меня самая высокая оценка нашего домашнего климата того времени.
Несмотря на все невзгоды и лишения, выпавшие на нашу долю, наш союз выдержал все испытания. Мы вырастили троих детей, дали им приличное образование. Наши внуки - сыновья Оксаны, окончили военные институты и посвятили свою жизнь военной службе. Наш старший сын Сергей восстановил и продолжил династию врачей по линии деда, Терехова Сергея Георгиевича. Младшая его дочь, Ярослава, детский врач-стоматолог. Сын Константин врач-педиатр, имеет три диплома о высшем образовании. У него уже достаточно «объёмный» послужной список. Как детский нейрореабилитолог, врач ЛФК и спортивной медицины, с 2004-го года работает в сфере восстановительной медицины. Он руководитель и организатор (создатель) центра «Мед-Амко» в Твери. Он является членом:
- Российской ассоциации экспертов по проблемам в области детского церебрального паралича.
- Международной ассоциации экспертов, работающих с ДЦП.
-Американской ассоциации экспертов, работающих в сфере ДЦП и сопутствующих заболеваний (ААСРДМ).
Имеет патент на изобретение №2554208 «Способ лечения дегенеративно-дистрофических изменений в шейно-грудном отделе позвоночника» и ещё много, много чего, кроме перечисленного.
Внук Сергея и мой правнук Марк (старший сын старшей Серёжиной дочки, Софьи) в 2018-м году окончил полный курс педиатрического факультета Тверской Медицинской Академии. К слову сказать, среднюю школу он окончил с серебряной медалью, причём, благодаря своим природным способностям в процессе обучения он переводился из первого класса сразу в третий, и из третьего в пятый. По своей основной специальности он работает, перенимая опыт в лечении и обращении с больными детьми, у своего дяди. Кроме этого он востребован как спортивный врач. Особенно меня радует их интерес к наукам и необходимый запас равнодушия к алкоголю и курению. На сегодня (30.04.21)врач спортивной медицины, реабилитолог, мануальный терапевт, образовательный директор учебного центра MOVACADEMY.RU.
У «дяди», как я уже сказал, есть некоторые свои практические наработки по выбранному направлению медицины, с которыми он успешно выступает на научных конференциях для врачей. Я с гордостью и с умильным удовлетворением смотрю на взаимоотношения молодых людей: со стороны кажется - это «близнецы-братья», а не дядя с племянником. Хотя все проблемы хозяйственные и «научные» они решают вместе, на равных, в то же время заметно, как племянник, незаметно сам для себя, подражает своему дяде, стараясь во всём походить на него.
У меня счастливая, обеспеченная старость. У меня внимательный, заботливый сын; у меня внимательная, заботливая невестка, поистине моя вторая доченька: умница, красавица - Валечка. Она с золотой медалью окончила среднюю школу, с красным дипломом окончила медицинский институт. Она обладает эрудицией не ниже уровня иного доктора наук. Но она сознательно пожертвовала наукой ради семьи.
У меня красивые, умные, талантливые внуки и правнуки. У внучки Ярославы два сына. У них широкий круг интересов – Ростислав любит читать книги по истории, биологии. Его любовь ко всему живому доходит до весёлых курьёзов. Поскольку он ещё и неплохо бегает, его однажды (ещё в младших классах) включили в состав команды «бегунков» от своего класса на соревнования в эстафетном беге. Ростислав, приняв эстафетную палочку от предыдущего участника, резво вырвался вперед, опередив своего соперника и, пробежав всего лишь половину дистанции, внезапно остановился. Оказалось - он увидел красивого жучка, перебегавшего перед ним беговую дорожку, и решил как можно тщательнее его рассмотреть, мгновенно позабыв, для чего он сам-то на этой дорожке. Стоило только удивляться, как ему удалось увидеть того жучка своим далеко не выдающимся зрением, какое было когда-то у его мамы - Ярославы (около двух единиц).
Даниил увлекается разборкой и сборкой конструкторов и делает это «на раз», даже иной раз, не обращаясь к инструкции. В этом году он окончил девятый класс. С "красным дипломом"!
Оба эти мои правнуки любят компьютерные игры, но у них есть время и для занятий спортом – в частности, греблей. На последнем соревновании они вышли в победители среди спортсменов своего возраста.
Один из младших моих правнуков, Никита (2011 г.р.) в 2019 году победил в конкурсе на знание английского языка среди детей до десятилетнего возраста, а в первом туре международной олимпиады по английскому языку уже в этом, 2021 году, он вышел победителем среди школьников Украины 10-13 летнего возраста.
Жаль, что я лишён возможности теснее общаться со своими внуками и правнуками, родителей которых судьба разбросала от края и до края необъятной России.
В Казахстане (в Уральске) осталась моя также любимая внученька - красавица Машенька. Ей в этом 2021 году исполнится 24 года.
У наших детей уже не было тех метаний с выбором «куда пойти учиться», что были у меня. В этом отношении у нас с Соней уже был опыт, и мы могли посоветовать, кому из детей какую профессию выбрать. Но на какой бы они ни трудились ниве, они усердно и добросовестно исполняют доверенное им дело сегодня. Надеюсь, что не будет им «мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Крепкая семья – самый надёжный камень в фундаменте счастливой жизни каждого нормального человека.
У моего внука Константина тоже уже растут двое детишек – мальчик и девочка. «Дом с детьми – говорит казахская поговорка – что базар – шумлив и весел, дом без детей, что могила – тих и печален».
Для родных на белом свете,
Всех царей главнее дети,
И важней сановных лиц,
И любимее цариц. (Р. Гамзатов)
Погода в доме» во многом определяет психическое развитие и здоровье детей. Меня очень радуют прекрасные, по-настоящему семейные, добрые, взаимно-уважительные отношения, что сложились у Валечки со своей снохой.
И «напоследок я скажу»: ещё раз низко кланяюсь и благодарю Ирину Ивановну, подарившую мне такую великолепную идею. Моё «сочинение» стало для меня самым дорогим и незаменимым собеседником. С кем же кроме теперь я смогу вспомнить «минувшие дни», друзей детства и юности; школьных товарищей, старых и верных армейских друзей, вместе с которыми столько пролито солдатского пота? И не то, чтобы совсем уж такую лёгкую, но всё-таки очень счастливую жизнь, до предела заполненную любимой работой в окружении прекрасных, художественно одухотворённых людей, в Уральской детской музыкальной школе №1.
С грустным волнением я вспоминаю своих односельчан, которые уже в конце 60-х, и начале 70-х ещё оставались такими, по-деревенски наивными. Моя бывшая одноклассница после неудачи на экзаменах за среднюю школу поступила в педагогическое училище, окончила его, и теперь работала учительницей в школе моего родного посёлка. Узнав, что я окончил музыкальное училище и работаю преподавателем в детской музыкальной школе, удивила меня рассказом о том, что её муж тоже с гармошкой преподаёт пение в школе, тем самым как бы уравнивая наш статус.
И наоборот, другая односельчанка подозревала во мне человека, занимающего, на самом деле, какое-то более высокое общественное положение моего действительного. Она поинтересовалась у меня, не смогу ли я поспособствовать её сыну, окончившему курсы игры на баяне, в устройстве его на работу в музыкальную школу преподавателем. Боюсь, что мне не удалось достаточно убедительно довести до её сознания некоторые особенности музыкального образования, которые не позволяют её сыну с его подготовкой претендовать на место преподавателя этого инструмента не только в музыкальной школе, но даже, пожалуй, и на тех же курсах, какие он сам окончил.
Третья моя пожилая односельчанка, награждённая «за доблестный труд» орденом Ленина, обратилась ко мне за консультацией по юридическим вопросам, связанным с судьбой её сына. И здесь «я был на высоте». С достоинством, авторитетно, я ей сказал то, что не единожды читал в различных печатных источниках и слышал с экрана телевизора:
- Поскольку я не знаю всех деталей и тонкостей вашего дела, то не могу предсказать его настоящего исхода или дать вам какие-либо подходящие рекомендации. Следствие во всём разберётся и только суд, на основе его выводов и мнений ещё всяких прочих участников судебного процесса сможет вынести своё окончательное и справедливое решение. Этим я основательно повысил и укрепил свой, и без того, «высокий и загадочный», авторитет на моей такой маленькой и такой любимой, и дорогой моему сердцу родине.
Некоторые односельчане обращались и вовсе уж с такими неожиданными вопросами, как например, не могу ли я помочь им с устройством на работу в Уральске.
Как и предсказывал мне незабвенный мой земляк, сельский крестьянин, Зот Ермолаевич, я открываю страницы моего «романа» и перед моим взором каждый раз проходят лица, как ещё ныне здравствующих, так и давно ушедших в мир иной. И я всякий раз, как бы заново проживаю всю мою жизнь.
И вот я оставляю город Уральск и весь Казахстан в целом, и навсегда. Покидаю с большим сожалением. Это - край, где я родился, это - родина моя, где я прожил более семидесяти лет, и эти годы, несмотря ни на что, были одними из самых лучших и самых счастливых во всей моей жизни.
В северных и западных краях Казахстана, где мне довелось проживать, «Дружба народов» была не просто лозунгом, а настоящей дружбой по-настоящему уважающих друг друга людей разных национальностей, дружбой доброй и взаимной.
В пору нашего с сестрой детства казахи из соседних аулов возраста нашего отца, посещавшие наш посёлок при встрече с нами расспрашивали нас о нашем отце и говорили при этом: «Хороший человек был ваш отец». И у нас с моими детьми много осталось в Казахстане хороших знакомых казахов, с некоторыми из них мы до сих пор поддерживаем связь по телефону и интернету.
У казахов есть много завидных качеств и традиций. Они приветливы, доброжелательны и гостеприимны. Многие дети разных национальностей в трудные военные и послевоенные годы, оставшись без родителей, нашли приют и настоящую родительскую заботу в казахских семьях. У казахов чрезвычайно развито чувство национального самосознания; они свято чтут свои национальные традиции. Каждый уважающий себя казах обязан знать имена своих предков до седьмого колена. Почти в каждой казахской семье, независимо от статуса, есть народный музыкальный инструмент – домбра и многие казахи владеют им в достаточной степени. С малых лет в казахских детях воспитывается чувство уважения к старшим, особенно пожилым людям. Достигнув «почтенного» возраста, я не помню случая, когда бы кто-нибудь из молодых людей не уступил мне место в автобусе или маршрутке. Мой сын Сергей, после длительного отсутствия в Уральске, был приятно удивлён тем, что, когда мы вошли в маршрутку, двое молодых людей очень деликатно тут же предложили нам свои места.
Когда я, прогуливаясь по тротуару около своего дома, останавливаюсь и, взявшись за голову, начинаю вспоминать, не забыл ли я выключить утюг, обязательно кто-нибудь из проходящих мимо людей побеспокоится не нужна ли мне какая помощь. Когда у меня стало совсем плохо со зрением, я, подойдя к дороге, которую должен был переходить, замешкался, то шедший в одном со мной направлении молодой человек молча взял меня под руку и перевёл на противоположную сторону.
Выйдя как-то из бани, я только сошёл с крыльца, как улыбающийся молодой человек (казах) подошёл ко мне и спрашивает: далеко ли я живу. Я рассказал всё подробно, а он поделился со мной своей радостью:
- У меня сегодня день рождения, и мои друзья подарили мне автомобиль.
И тут же предложил мне:
- Садись, отец, я доставлю тебя домой с ветерком на своём новеньком авто.
Были смутные девяностые, и я подумал: «Хорошие, однако, у тебя друзья, сынок», но промолчал, как всегда, на всякий случай, но от предложенной любезности не отказался.
С больным зубом в стоматологию я явился точно к назначенному по записи часу. Около стола администраторов меня уже ждала в белоснежном медицинском халатике симпатичная казахская девушка и «под локоток» провела в кабинет. И там такой же приветливый и внимательный доктор (женщина) очень аккуратненько произвела все необходимые действия, избавившие меня от, известных большинству населения земного шара, мучений.
В 2010-м году в Казахстане был назначен обмен удостоверений личности и паспортов. Выполнив всё необходимое, 13-го марта я явился за получением уже готовых новых документов. У окна выдачи документов была небольшая, человек пять, очередь, и я, как и положено, стал в её хвосте. И вдруг один из первых «очередников», мужчина-казах лет сорока, подходит ко мне и говорит:
- Отец, почему ты, пожилой человек, становишься в конец очереди? Пойди и встань на моё место.
Ещё в Советское время я как-то попал на излечение в областную больницу. В палатах, где разместились русские больные, мест не было, и меня поместили в палату с казахами. Здесь я, в очередной раз, при близком общении, убедился в готовности этого народа щедро делиться всем с теми, кто оказался рядом с ними. Всё, что приносилось родными и близкими «страждущим», выставлялось на общий «дастархан», и я обязательно всегда приглашался к общей «трапезе». Особенно меня умиляет воспоминание о пареньке лет шестнадцати, который лежал в нашей палате. (К слову сказать, он не знал ни единого слова по-русски). Кто-то из родных принёс ему небольшой бананчик. Это было время, когда такой фрукт у нас был исключительной экзотической редкостью. И вот этот молодой человек угостил этим заморским продуктом всех, без исключения, разделив своё вкусное сокровище на восемь (а нас было в палате восемь человек) возможных долек.
Ближе всего к нашему дому располагался рынок тот, что был недалеко от вокзала. Два входа было на этот рынок: первый «парадный» со стороны улицы имени Курмангазы, а через второй вход на рынок я мог попасть, пройдя почти напрямую по соседским дворам. На рынке мне надо было купить кое-каких фруктов и корма для кошки, и выбрал я путь на рынок тот, что покороче.
Когда мне осталось пройти шагов двадцать, я увидел, что на моём пути выросла преграда в виде двух параллельных металлических полос, с интервалом между ними около метра. Причём нижняя полоса была сантиметрах в пятидесяти от земли. На мгновение из моей головы исчезло осознание того, что мне уже далеко за те тридцать, когда я ещё позволял себе энергичные движения. Я смело «нырнул» в просвет между полосками, зацепил ногой нижнюю и неуклюже шлёпнулся на землю. Мало того, что я крепко зашиб локоть, так ещё и выронил из кармана значительную часть денежных средств, что приготовил на покупки. Хорошо ещё, что мне не пришлось, (как Ходже Насреддину из известного анекдота), оправдываться перед нечаянными свидетелями за неподобающий моему возрасту порыв. К счастью, вокруг никого не оказалось.
Финансовые потери я обнаружил только у рыночного прилавка. Возвращаясь обратно, я подошел к злополучному месту и стал исследовать место своего спортивного конфуза на предмет неожиданного обнаружения утерянной суммы. «Откуда ни возьмись» передо мной появился казахский мальчик и спросил меня:
- Дедушка, что вы ищите? Это не вы ли рассыпали здесь денежки? - и протягивает мне мою потерю. Я сердечно поблагодарил этого мальчика, такого честного и порядочного человечка. К словесной благодарности, конечно, я присовокупил и некоторое материальное вознаграждение.
Но вот подошли лихие девяностые, развалился «великий могучий Советский Союз». В Уральске появились некие «эмиссары» с юга Казахстана; среди населения стали распространяться нездоровые слухи. Да и в некоторых учреждениях, организациях и учебных заведениях обстановка стала не столь комфортной для русской части населения, как прежде, более напряжённой. Как всегда, временной дестабилизацией поспешили воспользоваться люди нечистые на руку и с тёмною душой, которые, конечно же, нашлись и в Уральске. (В семье не без урода).
Основная же масса коренных жителей Уральска, особенно среди более простой её части, как развал Союза, так и обретение Казахстаном независимости восприняли без особого энтузиазма. Что ни говори, нежелательные и даже болезненные оттенки внесли эти события в вековую дружбу наших великих народов. И от таксистов, и от учителей, и от врачей я слышал искренние и глубокие сожаления о случившемся. Это было совершено против желания наших народов.
Здесь мне необходимо вернуться на несколько лет назад. Поскольку в Армии я был кандидатом в члены КПСС, а в музыкальном училище стал уже полноправным коммунистом, как в не очень далёкие, добрые и недобрые времена, снова многие наиболее значимые моменты школьной, да и внешкольной, жизни, замкнулись на мне. Подавляющее количество времени моей работы в музыкальной школе я бессменно избирался секретарём партийной организации школы, даже некоторое время будучи одновременно и заместителем директора по учебной части. Пробыл я в этом «почётном» звании вплоть до потери КПСС её роли «руководящей и направляющей». Много я узнал интересного за это время. Помимо расправы над моей женой мне вспоминается ещё один, далеко не рядовой, и очень показательный, случай. На повестке дня собрания городского партийного актива состоялось обсуждение заметки журналиста республиканского сатирического журнала, в которой рассказывалось о незаконном внеочередном выделении квартиры своей дочери председателем Уральского горисполкома в недавно отстроенном доме. С докладом выступил секретарь горкома КП Казахстана тов. Костарев, в котором он гневно осудил неподтверждённую «клевету» столичного журналиста на заслуженного человека, на честного, с незапятнанной репутацией коммуниста. Обсуждений я не помню, но в основу резолюции собрания были включены выводы, изложенные в докладе: обратиться к руководству редакции журнала с просьбой разобраться с «клеветником» по существу и наказать достойно; зато хорошо помню, как за моей спиной кто-то из коммунистов проговорил вполголоса, что квартиру названная выше особа получила на одной с ним площадке.
Но самым впечатляющим событием, конечно, за всё время моего тридцатилетнего пребывания в партии была последняя 27-я (если только не подводит меня моя память) областная партийная конференция. За тридцать «партийных» лет мне довелось присутствовать на многих конференциях различного уровня, но я не помню случая, чтобы принятые на них решения оставляли в душе моральное удовлетворение и надежду на скорое и радикальное улучшение жизни простых советских граждан. Многословные речи, как правило, не содержали в себе никаких конкретно осязаемых практических идей и носили чисто декларативный характер.
Секретарь каждой городской партийной организации должен был присутствовать на конференции в строго обязательном порядке; оправданием отсутствия могла быть только смерть. Однажды накануне конференции, зимой, я вышел на автобусную остановку, что была около нашего дома, чтобы встретить с автобусом из аэропорта младшего сына, прилетевшего из Актюбинска. На остановке я, оступившись, поскользнулся и так приложился спиной к ледяному насту остановки, что не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. И вот, ссылаясь на скверное самочувствие, я решил на этот раз пропустить великий «форум». Но не тут-то было. Не могла допустить такого своеволия областная партийная организация: в любом случае сто процентов присутствия коммунистов на таком ответственном мероприятии должно быть обеспечено. За мной прислали транспорт и готовы были внести меня на руках в автобус и из автобуса тем же способом переместить в зал заседания, только бы сохранить таким образом высочайшее «реноме» «руководящей и направляющей».
Посещение награждалось вручением продуктовых наборов и «выбрасыванием» популярной художественной литературы, бывшей тогда величайшим дефицитом. (Однажды, по случаю особенно затянувшейся конференции, нас даже накормили отличным обедом. Пожалуй, как раз, на той, на которой присутствовал Н. Назарбаев). В ожидании продуктовых подарков (подачек?) все коммунисты толпились в фойе и, не помню по какому сигналу, толпа изголодавшихся партийцев бросилась по лестнице на второй этаж, где и должно было состояться одаривание. Глядя на стремительно продвигающуюся наверх человеческую массу, почему-то в моём сознании возникла картина штурма «Зимнего». Кажется, что сейчас, через мгновение, сверху послышится грозное: «Которые тут временные? Слазь! Кончилась ваша власть». Но нет. Всё тихо. И вот сверху, не спеша, с умиротворённым взглядом, возвращаются уже небольшими группами счастливые обладатели кульков с набором продуктового дефицита. Что конкретно было в кульках для меня осталось тайной. Несмотря на дотошно выверенные списки зарегистрированных участников, каким-то непонятным образом с добрый десяток делегатов остались без подарков. Конечно, никто из них не возмущался, поскольку, как правило, это были наиболее совестливые и интеллигентные члены ленинской партии.
На этот раз подлинно рабочее направление конференции, каким оно и предполагалось быть всегда, придало присутствие на ней Нурсултана Абишевича Назарбаева, бывшего в то время Председателем Совета Министров КазССР. По его выступлению ощущалась высокая эрудиция, полное владение ситуацией; предложения и рекомендации вызывали уверенность в реальности их выполнения, и в душе невольно возникала мысль, что именно такого уровня человек должен стоять во главе Республики. Вполне, мне кажется, здесь уместно будет вспомнить отрывок из стихотворения Гёте (с небольшой «поправкой»):
Нет зрелища прекрасней на земле,
чем правящий разумно президент (И.К.)
(государь), чей край,
где каждый – с гордостью послушен,
где каждый мнит, что служит сам себе,
где велено лишь то, что справедливо.
Salus populi suprema lex est! – Благо народа пусть будет высшим законом!
Но, к глубокому моему огорчению, совершенно несостоятельными оказались мои выводы. Невесёлые вести поступали в последние годы из Казахстана.
Однако, каков же ИТОГ лично моей жизни, моей семьи? Старик Пифагор, «в гроб сходя», заповедал: «Если хочешь пережить самого себя и быть в почтении у потомства, то оставь после себя добродетельное семейство и хорошую книгу».
Далёкие предки мои из запорожских казаков-черкас. После екатерининского «расказачивания» в 1715 году служилые казаки были переведены в состав т.н. сословия войсковых обывателей, которых с течением времени превратили в государственных крестьян. Дед мой, Крутько Василий Андреевич, обрусевший украинец - в прошлом был, вроде бы, что-то вроде церковного старосты; охотник, рыбак, а при моей памяти жил домашним хозяйством и небольшой торговлей рыбой, вылавливать которую ездил, скорее всего, на "родной" Узунколь. Отец - Крутько Алексей Васильевич – после Революции – единоличник, рыбак в рыбачьей артели, разнорабочий в МТС, и в последние годы, перед войной и в первые два года войны, молотобоец. Я, Крутиков (Крутько) Иван Алексеевич – после окончания средней школы, затем военного училища – двенадцать лет военнослужащий; затем, после окончания музыкального училища до пенсии – преподаватель баяна в детской музыкальной школе.
Однако же и надо признать, что реализовать с достаточной полнотой свой интеллектуальный потенциал как мне, так и моим сыновьям не удалось. Старший сын по вине военных чиновников не смог пройти положенное ему, так необходимое как военному врачу, обучение в военно-медицинской академии. Когда подошло время его выезда на обучение, в штабе не смогли отыскать один из необходимых документов. И странное дело, документ, естественно, был обнаружен (в армии по другому быть не должно), но в академии к этому времени уже шли занятия и вакантное место занял его сослуживец. Не смог, по вине уже чиновников от медицинского образования Казахстана, воспользоваться преимуществами нашего в то время самого справедливого в мире социального строя и мой талантливый младший сын. Его педагоги прочили ему большие перспективы в нейрохирургии. Но увы!
И всё таки детям нашим удалось кое чего добиться в жизни, не исключая и вполне удовлетворительного материального благополучия. Для сравнения: когда моему первенцу исполнилось два годика, командование моей части, дислоцировавшейся в п. Какайды, что в Узбекистане, снимало мне «апартаменты» в сарае местного казаха Патова. В кроватку, в которой спал мой малыш, с камышового потолка падали всевозможные насекомые. Мне же теперь сын окончить «свой век блестящий и мятежный» смог предоставить отдельную прекрасную, светлую комнату со всеми мне необходимыми удобствами.
Книгу воспоминаний в коротких рассказах я тоже написал. О достоинствах его пусть судят мои читатели, те, которые уже его прочли и те, которые рискнут это сделать. И я хотел бы, чтоб они не судили меня строго, поскольку поначалу написал я это спонтанно, на скорую руку, (в связи с тяжёлым состоянием здоровья) по совету добрых друзей и пока только для «внутреннего пользования», для семейного архива. И только по совету, опять же, моих добрых и понимающих в «писательском» деле много лучше меня друзей, и появлению таких "технических" возможностей я и решился на такой «подвиг».
И поскольку потомки мои ребята умные, талантливые и серьёзные, - их жизнь, я надеюсь, будет складываться более ладно, чем у меня, если наши современные неугомонные революционеры-экспериментаторы не изобретут какое-нибудь новое переустройство мира.
Ну вот и завершился
Нехитрый мой «роман».
Пять лет над ним трудился
Раб божий Иоанн.
Acti laborеs jucundi – оконченные работы приятны.
К сему остаюсь навечно ваш Крутиков (Крутько) Иван Алексеевич (Iван Олексiйович).