Наверное, многие, как я, испытывали постоянную оторопелость перед взглядом пьяни, гипнотизирующим тебя совершенной непонятностью. Алкаши смотрят пристально, не отрываясь.
Но еще хуже гипноз – если они с тобой заговорят. Оболочка видимой жизни становится чрезвычайно слаба. Пьяницы просачиваются сквозь нее, как призраки сквозь стену, внутрь меня. Я начинаю находиться под их влиянием. Точнее – чувствую себя их марионеткой.
Есть старый анекдот. Почти вплотную к стене стоит, отвернувшись от улицы, пьяный мужик. Прохожий его спрашивает: «Как пройти к консерватории?» Мужик отвечает: «Ссы здесь!»
Вызывало мое негодование: почему, по какому такому закону заговорившие со мной пьяницы не видят той сложности мира, что я вижу!? Но негодование – пассивное.
Гипноз – это готовность ринуться, шарахнуться от того, что они не видят.
Ринуться – не за ними. Только – прочь от того, что ни не видят. Убивать в себе это, часто – любимое. Убивать под одновременным предлогом, что на самом деле ты это прячешь в недосягаемые ни для кого запасники. Если вернуться к анекдоту, под гипнозом забываешь, что шел в консерваторию, чувствуешь себя таким же, как они, типом из забегаловки.
Рушишь свою любовь сам, хотя и под гипнозом. И впечатление, что пьяницы придут в человеческое общество как на пустое место и будут бесчинствовать, – становится постоянным.
Кажется: сквозь тебя, как нечистая сила, пьянь готова пройти всегда. Сквозь тебя – да. Но сначала сквозь заборы, как призрак, просочится, сквозь стены тоже – нет для нее преград.
«Что тебе надо? – думаешь о каждом пьянчуге. – Что я еще должен в себе отменить-«запрятать вглубь», чтобы тебя ублажить?»