Есть же нормальные люди с обычными аллергиями.
На тополиный пух к примеру. Прочихался и чудненько.
Или ещё на одуванчики, пыльцу какую. Глаза заплыли, сузились, как у китайца, но не конец же света. Прокапали и порядок.
Кого-то от укуса осы раздувает, другой в муравейник руку сунул и через полчаса весь в волдырях. И не важно, что муравейник необитаем — волдыри ещё с неделю позудят и пройдут.
Не смертельно же? А они ноют, хнычат, врачей достают — аллергия, видишь ли, у них. Подумаешь, в наше время её только у роботов не бывает.
Лечатся годами, а в промежутках ничего — живенькие, бодреньки.Наука-то тоже развивается, и препаратов сколько противоаллергенных.
Помогают от этой дряни.
Но не всем.
Вот у меня, как недавно выяснилось, очень трудный случай: аллергия на старость. Пошла бы она куда подальше и там бы и осталось на веки вечные. Но увы.
Нет, бабушки с дедушками меня не раздражают. Наоборот. Такие милые, хрупкие, беззащитные. Так и тянет помочь.
Чудесные создания даже когда брюзжат и шипят — разве рассердишься на таких. Понимаешь — годы и только улыбаешься.
Со мной, как оказалось, всё намного хуже и безнадёжнее: у меня дикая аллергия на перспективу своей старости.
Сижу я тут на стремянке. Втиснулась на самую верхнюю ступеньку. Рядом кисточки, валики. На плече тряпки, ступенькой ниже растворитель, там же ведро с краской — потолок белить.
Сижу отдыхаю, прикидывая до какой черты дотянусь отсюда.
И тут подумалось:
— Сейчас докрашу, подожду пока просохнет и что тянуть? Ночью —
второй раз и порядок. Зато уже завтра сбегаю за панелями. Тогда за пару дней и стены будут как новенькие.
А может ну их эти панели? Старые отдирать заколебаешься, можно же их покрасить.
Ништяк! — ору я, спрыгивая вниз, — эврика! Сколько денег и время сэкономлю?
Спрыгнула, а в спине что-то щёлкнуло и где-то глубоко отдалось болью.
Перелом? Чему там ломаться? Да и от чего? Сто раз так соскакивала — фигня.
Через пять минут и думать забыла.
А когда снова на стремянку полезла, как-то неосознанно стала прислушиваться. Не щёлкает? Не болит ли?
И до того довслушивалась, что и щелчки нашла, и боль заоощущала.
Осторожненько добралась до верха, села и задумалась.
— Это я сейчас скачу, как белка. А когда состарюсь?
И понеслось.
Воображение такие картинки начало выдавать, что через полчаса я не только спину разогнуть не могла, а и спускалась, как ленивец с пальмы.
А ещё пять минут руку от перил оторвать боялась — голова кругом и страшно до смерти. А что? Упаду вообще всё переломаю. Скорую кот вызовет?
Через час, отлежавшись в судорогах, начала соображать, что ещё и в магазин надо. Вдруг уже скоро старость в бараний рог скрутит, а у меня — шаром покати. Все запасы на один день с прикидом на перекус по дороге на работу и обратно.
Картошка и та кончилась. Надо идти.
Как всегда — три кг нерассыпчатой набрала, и тут на лук взглянулось, — чёрт, тоже надо килограммчик взять. Чего сто раз бегать-то?
Что за нелёгкая ту бабульку в ларёк занесла?
Глянула на неё — рука занемела. Ну та, — которая мешок с картошкой держала. Ни её, ни мешка не чувствую и под коленками покалывает.
Бабушка два яблока дрожащей рукой из коробки вытащила, к груди прижала, ковыляет к весам.
Не поверите, у меня лапка тут же ходуном заходила. Прицеливаюсь хапнуть луковицу и никак — промахиваюсь. Рука с мешком картошки вроде ожила и тут же потянуло всё это срочно поставить на пол — тонну набрала не меньше, вон как плечо хрустит, и в ладонь иголки впились.
А в голове одно — вот так и будет! Две картофелины, и то если ухватишь, и на полусогнутых домой.
Слёзы на глаза навернулись. Старческие, — злорадненько подсказал мозг, и заулюлюкал в висках: шумовыми эффектами заранее пугая.
Трендец, — решила я и тут же вспомнила, что прибора смерить давления у меня в помине нет. А и зачем он, когда у меня сейчас оно точно хуже не придумаешь.
Держа мешок картошки обеими ватными руками, вышла на улицу.
— Надо срочно домой иначе ещё что приключится.
Как в воду смотрела.
Доплелась до перехода и даже уже успокоилась. Стою, жду зелёный.
Загорелся — бодренько вперёд. До середины дороги дошла, когда на другой стороне дедуля с клюкой нарисовался. Из кустов что ли вывалился? Еле-еле идёт, щуплым крендельком согнувшись.
А светофор ждать не будет.
— Ну и денёк у меня! Серчаю, но несусь, хватаю товарища под руку. Машинам лапой машу, мол, стойте смирно, чай не танки, не на Берлин жмёте.
Тут у нас дедушка старенький. Каждый шаг — три минуты. Постоите пока мы пройдём. Куда торопиться-то?
Довела. На другой стороне распрощались, вернулась к переходу. Стою, смотрю — красный. Жду, дёргаюсь почему-то и опять в голове всякие мысли жужжат. Я их не слушаю. Меня больше интересует что это у меня с ногами такое случилось?
Зелёный вон включился, — пошли-ка, подруга!
Однако снизу покалывает и никакой прыти — еле плетусь. Кроссовки, словно по паре килограмм весят. Шаг — отдыхаю. Шея вспотела, ноги выбросить хочется, а ещё больше хочется лечь и ползти по-пластунски. Ну надо же, — до середины дороги доплелась, а уже опять красный. Стою задыхаюсь, будто не половину шоссе перешла, а всю стометровку пробежала.
Это что ж, вот так каждый раз будет? Три часа на каждую дорогу, два на ларёк, а неделя на торговый центр? По позвоночнику мурашки бегают, со лба холодный пот катится, глаза вообще непонятно от чего щипет. Себя наверное дюже жалко стало.
И эта дурацкая мысль: "Вот она, оно!".
Домой пришла и за одну ночь всю кухню покрасила. Утром отлёживалась. Тело ныло, ноги отваливались, голова вообще от подушки отрываться не собиралась — и ладно. Полежу немного.
Лежала, вспоминала, думала. Пыталась сообразить сколько же тому деду лет и какого хрена он один по проезжей части, еле ногами перебирая, шастает? А сколько моей бабушке было, когда она уже одна в магазины не ходила? Да какие магазины! Игрушку на новогоднюю ёлку и ту не дотягивалась повесить. Сидела и смотрела, а мы украшали.
От этих мыслей я вдруг стала покрываться зелёными водянистыми пузырями. Глянула на себя в зеркало — губы тонкие, волосы седые, местами дыбом стоят.
— И пошто, господи, старость эту придумали, — даже сама всех букв разобрать не могу. Во, что с голосом сделалось. Хотела ещё что сказать — а речь не складывается. Понимаю, что сказать хочу, а слова не помню — склероз подоспел.
Напряглась. С хрустом, скрипом, оханьем еле встала. Держась за стены доползла до ванны.
Ледяная вода отрезвила. Стою и вроде всё нормально, даже хорошо. Дышу полной грудью, краску начала с рук отмывать.
— Нет, надо всё-таки растворителем пройтись ещё раз. Ещё же целая бутылка есть. На полке должна стоять. Сейчас домоюсь и...
Очередная блажь из новоявленной аллергии всплыла в мозгу:
— А вот старому-то как через бок ванны перелезать? Как ногу закинуть? А вторая соскользнёт? А первая перевесит?
Так до следующего утра в ванне и просидела околевая. Инеем покрылась, ледяными струпьями, выть на рассвете начала.
К полудню — хорошо отпуск был — с величайшим трудом выбралась из особо опасного места в квартире.
На нетвёрдых ногах, прихватив по дороге зимнюю куртку, добралась до дивана.
К вечеру проснулась разбитой, но со светлой головой. Что-то, где-то ещё побаливало и было всё ещё холодно.
Может что из лекарств проглотить? Так аптечка, как назло, далеко. И что в ней есть?
Но ведь не успокоюсь пока не доползу. Ай, помирать так лучше на ходу, — решила я и резко встала.
Надо же, а ничего особо-то и не болит. Лапы не колет, хвост не отваливается, тапки лёгкие, а вот от куртки жарковато.
И что ж это такое было-то? Ах, да — аллергия на старость. Приступ первый. Когда второй? А откуда знаешь.
Огляделась, вспоминая вчерашний день.
С кухней порядок. Что с коридором? В следующий раз? Дудки. Вдруг второй припадок, а за ним и третий. Что тогда? Лучше я в промежутке между ними делом займусь.
Стремянка стоит в начале коридора. На ступеньках валики, кисточки, ведро с краской.
Перчатки — на руки, кепка — на голову. Ну что, полезли? А то вдруг старость завтра за горло схватит, и останется потолок не покрашенным, обои старые и никакого уюта.
Я остановилась напротив зеркала — дурацкая кепка. Надо поинтереснее поискать. И завтра поеду за обоями. Плевать мне на все приступы новоявленной аллергии.
Хотя, если хорошенько подумать, а не всё ли равно сделаю я ремонт или нет.
Будет ли мне разница какого цвета обои в коридоре, если у меня не будет ни желания, ни сил сходит в ларёк за обычной картошкой. А ведь когда-нибудь так и будет.
Вот отмечу свои восемнадцать — недолго осталось, и подумаю над этим.