Лихие 90-ые… А для этой семьи сначала всё было неплохо. Вадим, глава семейства, работал на крупном телевизионном заводе им. Ленина. Продукцию, как горячие пирожки, расхватывали страны «соц. лагеря». Зарплату давали телевизорами, а желающих купить последнюю модель знаменитой «Чайки» было предостаточно. У жены Ани институт строил кооперативный дом. Со скрипом, но внесли первый взнос, при первой волне инфляции, до первого июня 1991 года, ещё успели наскрести по родственникам и знакомым. За год не только отдали долги, но и, затянув потуже пояса, выкупили всю квартиру. Не ровен час, новое демократическое государство пересчитает стоимость квартиры, и придётся тащить этот хомут всю жизнь, да и детям останется. Конечно, дом был сделан тяп-ляп. Через пять лет пришлось менять все водопроводные стояки, а потом и «новый» водовод, сделанный из старых труб. Горячую воду подавали только первый год, так как котельную снесли, и восемь лет жильцы ходили в баню.
Но это всё были не беды, а небольшие трудности. Настоящие беды начались, когда перестали платить зарплату не только в институте, ведущем в отрасли, но и на одном из крупнейших в стране телевизионном заводе. И народ побежал кто куда. Вадим устроился на автозавод наладчиком станков с программным управлением, а Аня пошла в агентство недвижимости с родным названием «Волга». Агентами по недвижимости работали или подрабатывали инженеры, учителя, медработники и молодые сотрудники милиции. Были и пенсионеры, но мало. Торговать Аня не любила и не умела, но пришлось научиться – семья голодала, муж заболел и не смог работать, а дочка ещё училась в школе. Начинающие агенты на обед имели небольшой кусочек батона к чаю, а чай заваривали по-братски – один пакетик на пятерых. Но хуже всего было, когда Аня выносила мусор. У мусорного ящика незнакомая молодая, приличного вида женщина, видимо библиотекарь в прошлой жизни, с двумя детишками трёх и пяти лет копалась в отбросах, чтобы найти детям какую-нибудь еду. А у Ани не было даже денег подать ей на хлеб. Это было страшнее всего – видеть человека в отчаянном положении и не иметь возможности ему помочь.
Работа сначала не получалась, так как среди сотрудников были хитрые и непорядочные люди, они уводили квартиры «налево», но когда научилась разбираться «кто есть who» и подружилась с умными опытными людьми, дело пошло. Сначала небольшая сделка получилась. Главное - «терпенье и труд, которые всё перетрут», и всё наладилось: не только накормила семью, но и одела любимых мужа и дочку, да и себя тоже – сменили уродливые пуховики на приличные куртки и шубки. Но почему-то, когда получила первое огромное вознаграждение и несла его домой, не было радости, как когда-то в СССР при получении гораздо меньшей премии. Вокруг была нищета: печальные, озабоченные куском хлеба глаза голодных, отчаявшихся людей. Невольно вспомнился Александр Сергеевич Пушкин: «Не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного… Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты … люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка – копейка». У входа в метро на коляске сидел интеллигентный безногий мужчина лет сорока, просил милостыню – вот кому сейчас хуже всего! И Аня теперь наконец-то могла помочь, отдала ему 5000 "ельцинских" рублей. А вот женщину с малышами у мусорного ящика больше не встречала. Может быть, несчастная нашла работу?
В агентстве при получении вознаграждения была хорошая традиция отмечать сделку и «накрывать поляну» – можно было весело накормить голодных начинающих агентов, не унижая людей, и в то же время это давало им надежду, что у них тоже всё получится, и стимулировало к терпеливой деятельности. Теперь в сумочке всегда были деньги. Вот худенький школьник голодными глазами смотрит на прилавок хлебного магазина. Просит продавщицу дать ему что-нибудь. Она молчит, но видно, как трудно ей – ведь всех голодных детей она одна не накормит. Тогда вступает Аня, ребёнок должен знать вкус пирожных : « Какое тебе пирожное? Это? Дайте мальчику, я заплачу. А где твоя мама? Дома болеет? И для мамы дайте три пирожка». Аня старалась помочь тем, кому в перестройку хуже всего – детям.
Как говорила бабушка Вадима: « Я даю людям, а Б-г даёт мне». Вот так всегда и выживали люди в России.