«Слава тем девочкам страшной эпохи!
Кланяюсь низко, до самой земли.
Шли они смело сквозь страшные сполохи
Этой жестокой, безумной войны…»
Т.Осипова «Мой лейтенант»
В это тёплое, парное ночной испариной утро, ничто не предвещало девчонкам беды. Лидочка и Оля крепко спали на своих продавленных общежитских кроватях со старыми, почти истлевшими матрасами и перештопанными несколько раз простынями. Они не знали, что даже эти «удобства» учащихся медицинского училища в городке Клинцы захочет кто-то отнять.
Девочкам снились прекрасные сны о родном доме с яблоневыми садами, с торфяным запахом русских печек, о родителях, о счастье новой жизни после окончания медицинского училища. А Лидочке даже жених приснился красавцем из сказки, словно рыцарь на белом коне.
Но всему этому не суждено было сбыться. Об этом «позаботился» незнакомый девчонкам фюрер из далёкой и непонятной девочкам Германии.
Этой ночью уже бомбили Киев. Те, кто напал на родину девчонок, считал их недочеловеками. И вот уж прошло 75 лет, а ещё не «вылечили» фашистов. Кажется, они опять хотят бомбить Киев. Но теперь уж внучкам Лидочки и Оли придётся их «лечить».
А тогда, в суровом и огненном 1941 году сирена подняла девчонок с постелей, оторвала от прекрасных снов и мыслей о родителях и женихах и бросила сразу в самое горнило «этой безумной и жестокой войны». Они были военнообязанными.
Оля сразу захотела вернуться к родителям и младшей сестрёнке, чтобы предупредить о беде. А Лидочка была больше приспособлена к превратностям судьбы. Она воспитывалась в детском доме и никого не надо было предупреждать о надвигавшейся так стремительно опасности.
- Олька, ты что не понимаешь, что нам надо в военкомат. Там уж раненые есть.
Лидочка ещё не знала, что стоит насмерть Брестская крепость, дети и старики уже убиты в Киеве, но она точно знала, что её больше не будут звать Лидочкой, а только «товарищ лейтенант медслужбы».
И девчонки прямо в ситцевых сарафанчиках и тряпочных тапочках, начищенных зубным порошком к выпускному вечеру вчера, отправились сегодня в военкомат.
Военком был суров и спокоен. Он тоже думал, что недоразумение с бомбёжками - это ненадолго. Ведь есть пакт Рибентропа и Молотова о ненападении. Но военком тоже ошибся, когда проводил военнообязанных медицинских сестёр в тряпочных тапочках домой.
Все люди маленького городка Клинцы собрались тогда на площади у раймага под черным раструбом громкоговорителя, из которого голосом Левитана объявили о начале Великой Отечественной войны советского народа против фашистских захватчиков.
Фашисты даже не снизошли до того, чтобы объявить эту войну. Просто вероломно напали на Советский Союз только потому, что он им не понравился.
И как это похоже на сегодняшний день России, когда её обвиняют во всех смертных грехах только потому, что Россия им не нравится. Потому, что Россия не продаёт по дешевке газ и нефть, не приносит дань, желающим её получить, не унижается, не раболепствует, а желает жить свободно и честно равноправной державой на такой тесной некоторым её обитателям планете Земля. Обвиняют не только политиков и руководство страны, а даже спортсменов, студентов, врачей, писателей, ученых и даже детей.
А тогда, в июне 1941 года две красивые девочки из деревень Брянской области надели грубые солдатские шинели и встали в строй с офицерами Красной армии, сменив тряпочные тапочки на сапоги с портянками и сообщив родителям и в детский дом только номер полевой почты.
- Без вас есть кому воевать, - сказал им тогда военком в городке Клинцы, но он тоже был тогда оптимистом.
Оказалось, что кроме советских девочек некому выносить раненых с поля боя, некому стирать окровавленные бинты, некому писать письма домой за слепых раненых, чтобы сообщить, что солдат ещё жив.
Начинали воевать Лидочка и Оля вместе сначала на Воронежском, потом – на Западном, фронтах. Сразу пришлось расстаться с очень объемной и длинной, ниже пояса прекрасной Олиной косой, которую только Лидочка и могла вымыть и расчесать в редкие минуты фронтового затишья. Сначала девчата берегли эту косу отдельно от прекрасной Олиной головки, но потом было не до этого.
Мы тогда отступали. Госпиталь, к которому были приписаны два лейтенанта медицинской службы Лидия Васильевна Самохина и Ольга Павловна Верещаго, эвакуировали за Дон загодя, не ожидая натиска врага. А девчонки остались на западном берегу, эвакуировать раненых.
И переправы даже не было. Раненых грузили на переполненные лодки и на вёслах, ночью или ранним утром под прикрытием тумана переправляли через Дон.
Лейтенант Самохина увела свои лодки с ранеными первой. Лейтенанту медицинской службы Верещаго досталась утренняя экспедиция. «Враг стал бомбить, канонада гремела, столпы воды поднимались холодной…Юная дева солдат лишь жалела…».
Так подруги расстались. А встретиться им во время войны всё-таки довелось. И случилось это не совсем случайно.
На Первом Украинском фронте госпиталь, где уже капитан медицинской службы Лидия Самохина ассистировала хирургу у операционного стола.
А лейтенант медицинской службы Ольга Верещаго привезла в госпиталь тяжело раненого капитана и вдруг на пороге операционного блока увидела свою подругу, жадно и наспех затягивающуюся солдатской самокруткой.
- Лидочка, - только и сумела окликнуть подругу Ольга, как из операционной палатки её позвали ещё настойчивей.
- Оля, как ты здесь?
- Да вот, привезла вам нашего капитана, спасайте Петрова.
- Хирург тоже Петров, обязательно спасёт…
И уже поздно вечером, когда закончилась смена у операционного стола и наступило временное затишье, когда раненых привозили не так часто, встретились в походной палатке хирург майор Сергей Владимирович Петров, капитан медслужбы Лида Самохина и лейтенант медслужбы Оля Верещаго. Всем вместе им было тогда меньше шестидесяти пяти; да и то потому, что в медицинском вузе учили дольше, чем в медучилище. А практиковаться война заставила. И не на жизнь, а на смерть за этот год все они насмотрелись.
- Серёжа, как там мой капитан, однофамилец твой, - первое, что спросила Оля.
- Крепкий орешек твой капитан Петров, пусть молится на тебя, что к нам доставила вовремя.
- Оленька, рассказывай, рассказывай про себя, будет твой капитан ещё генералом, - торопила подругу Лидочка.
- «Да не мой он», -хотела сказать Оля, но передумала.
Все трое были рады встрече, были верны надежде, что не последний раз видятся, но жаловаться на войне не принято.
Так Лидочка и Сергей не стали посвящать подругу в свою личную жизнь, а Ольга в свою очередь тоже не откровенничала. Им было и так хорошо втроём во время этой случайной встречи на войне.
Да и к чему рассказывать, что демобилизована Оля по беременности в тыл, а хирургу Сергею Петрову ещё четыре года стоять у операционного стола.
Рассказывали офицеры друг другу про своих родных и оказалось, что у девушек все остались на оккупированной врагом территории и почта оттуда не приходит. Лишь иногда Лидочка получает привет из детского дома, эвакуированного в Ташкент, а Оля за год получила только два письма от брата с фронта, где он спрашивал про родителей и сестрёнку, а Оля ничего не могла ему сообщить; сама не знала.
Только майор медицинской службы Сергей Петров получал иногда письма из тыловой территории, да отвечал на них редко и односложно: «жив, здоров, оперирую».
Некогда было писать.
20.07.2020
Тольятти