Евгений Шейнман
В свое время я написал в «Проза.ру» статью «У России особый путь?». Я закончил ее следующими словами: «Итак, какие же выводы можно сделать из всего сказанного? Ясно только, что либеральная элита России уверена в обычном «западном» пути России, значительная же часть российских обывателей, бывших советских людей, верит и желает особого , «человеческого» пути развития России. И хотя либерально настроенные люди считают этот путь абсурдным, мне кажется , что , как всегда, истина где-то посередине. Действительно, какая-то «особость» присуща каждой стране. Почему же мы должны отказывать в этом России?»
Недавно меня заинтересовала статья Вадима Ковского в журнале «Звезда», 2019, 10. Статья называется «Идеология зазеркалья (Заметки на полях нашей Истории)». И я понял, что у России был особый путь, да еще какой! Изучая в далекие годы нашей молодости диамат и истмат, мы знали это , и статья Вадима Ковского напомнила об этом.
Марксизм утверждает, что коммунизма достигают лишь высокоразвитые буржуазные страны. Надежда авторов «Манифеста Комунистической партии» связана с неслыханными достижениями современного капиталистического общества, которое обладает «слишком большой цивилизацией, имеет слишком много жизненных средств, располагает слишком большой промышленностью и торговлей». Оно «походит на волшебника», и «менее, чем за сто лет своего классового господства создало более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые». Таким образом, пролетарская революция становится следствием этих производительных сил.
Стремительное развитие производительных сил буржуазного общества менее ,чем за сто лет, фиксируется классиками марксизма в масштабе всей Европы, а не какой-то отдельно взятой ее страны.
Невзирая на грозное начало «Манифеста» : «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма», невзирая на угрожающий финал:«Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией», сущность этого знаменитого произведения представляет трезвый политико-экономический анализ, хотя не стоит изображать Маркса и Энгельса добрыми проповедниками. Известно знаменитое марксистское определение насилия как «повивальной бабки» истории; восторженная оценка якобинского террора, «ударами своего страшного молота» «стершего сразу, словно по волшебству», все остатки феодализма.
Россия предприняла дерзкую попытку построить новую социально-экономическую формацию насильственным путем, не дожидаясь пока в предшествующей формации, согласно марксизму, созреют объективные экономические и общественные предпосылки для такого перехода.
Большевики пошли на опережение исторического процесса, проявив при этом «историческое нетерпение», что привело, как считают либеральные круги, к поистине разрушительным последствиям.
Распространенное мнение об Октябрьской революции как «о перевороте», инспирированном извне, совершенном на немецкие деньги небольшой группой аванюристов, доставленных на родину в оплобированном вагоне ,по плану немецкого генерального штаба, крайне наивно и поверхностно.
Все принципиальные позиции марксизма фактически были абсолютно чужды Ленину. Концепция диктатуры пролетариата, взятая Лениным у основоположников как исходный, теоретический постулат, истолкована как прямой призыв к действию, хотя в положениях марксизма имеется множество и теоретических, и практических неясностей.
Например, нет ответа на вопрос о сроках; непонятно, имеет ли диктатура сколько-нибудь конкретные сроки или , в теоретическом предположении , растянута на бесконечно длительный «период революционного превращения» и т. п. При всех расхождениях ленинизм постоянно пользуется схемами, понятиями и в целом языком марксизма, ни в чем открыто не оспаривая важнейших его положений. Так, напрямую перекочевывает из марксизма в ленинизм, наряду с концепцией «двух фаз коммунистического общества» и «переходного периода», весьма привлекательная для большевиков идея «непрерывной революции». Ленин просто переименовывает революцию в «мировую», а Л.;Троцкий — в «перманентную». В последние годы жизни Ленин признавался, что без расчета на мировую революцию они не решились бы на Октябрьскую революцию.
Ленин никогда не скрывал своего мнения о необходимости творческого обновления марксизма.«Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное» ,заявлял он уже в самом начале политической деятельности. Позже он высказался еще более определенно:
«Задача не в том, чтобы повторять по памяти прежние выводы, сделанные классиками, а в том, чтобы воспользоваться приемами марксистского исследования для анализа новой политической ситуации».
Ближе к 1917;году высказывания становятся все более резкими: «Марксист должен учитывать живую жизнь, точные факты действительности, а не продолжать цепляться за теорию вчерашнего дня, которая, как всякая теория, в лучшем случае лишь намечает основное, общее, лишь приближается к схватыванию сложности жизни»
Развернутая Лениным в последнее десятилетие XIX века борьба с отечественной разновидностью европейской социал-демократии была наступлением именно на марксистскую схему исторического развития, согласно которой к революционным преобразованиям буржуазное общество движется медленным и постепенным путем. В основе ленинской стратегии всегда лежало историческое нетерпение, стремление теоретически опередить реальный ход событий, практически его ускорить.
Были достаточно сложными теоретико-идеологические задачи Ленина, стремившегося , ни в чем не опровергая основной закон научного коммунизма о соответствии производственных отношений уровню развития производительных сил, доказать, что Россия в своей социально-исторической практике начала XX века может вполне без этого закона обойтись.
Марксова теория социалистической революции была создана в середине XIX века в расчете на другие страны, другие темпы мирового прогресса, другие национальные традиции .
Ленинские оценки мало соответствовали современной ему исторической эпохе: Россия в начале ХХ века социально-экономически развивалась необычайно интенсивно, о чем свидетельствуют высокие темпы производства и рост отечественного капитала,, достигнутые к 1913;году. Ленину, однако, в соответствии с идеей, что цепь должна порваться в наиболее слабом ее звене, важнее было акцентировать отставание, а не прогресс.
Россия, по Ленину, была страной не просто аграрной, а совсем недавно миновавшей стадию феодализма, страной, где крепостное право имело самые «грубые формы» и «ничем не отличалось от рабства». В подобной стране пролетарская революция никакими марксистскими прогнозами предусмотрена быть не могла: в лучшем случае, да и то не скоро, здесь можно было бы ожидать только революцию буржуазно-демократическую.
Ленин теперь утверждал о возможности «победы социализма в отдельно взятой стране».
В очередной монографии «Империализм как высшая стадия капитализма»(1917) Ленин для западных стран восстановил Марксову схему, доказывая, что там капитализму дальше уже развиваться некуда (ему предстоит только загнивать), тогда как Россию ожидает бурное развитие, и грядущий год практически превратится в «канун пролетарской революции» «во всемирном масштабе».
Ленинские идеи и призывы встретили у социал-демократов в России и за рубежом резкие теоретические возражения. Плеханов называл их «бредовыми». Однако Ленин обладал необычайной силой убедительности и последовательности в изложении и пропаганде своих идей. Надо было выбирать между эволюционным, мирным, «западноевропейским» путем, каким он виделся в развитых странах мира классикам марксизма, или насильственным, катастрофическим, искусственно форсированным, путем развития, по которому решил повести Россию Ленин.
Ленин фактически признает, что большевики «ввязались» в революцию, очень плохо представляя себе дальнейшее. В оправдание особенностей русского пути пролетарской революции у Ленина впервые начинает звучать «евразийская» нота: Россия «стоит на границе стран цивилизованных и стран Востока», где революции явят еще большее своеобразие.
Задеть Ленина могли только теоретические упреки в преждевременности революции. Ленинизм оказался уязвимым куда более, чем марксизм, именно потому, что добился практического результата.
Один из авторов «Вех» Изгоев в 1922;году считал : «Чем бы ни закончилась для русского народа нынешняя революция, она всемирна и велика уже тем одним, что дала возможность всему человечеству проверить на живом теле России главные идеи, которыми вот уже сто лет жила европейская революционная мысль». Сегодня, в начале XXI века, по мнению либеральных кругов,можно смело утверждать, что итоги этой «проверки на живом теле России» были плачевны.
Сущность проблемы состояла в том, что никакого практического и конкретного плана построения даже «низшей фазы коммунизма», у Ленина не было и быть не могло, так как избранный русской революцией путь не имел исторических прецедентов.
«Социализм» как новая «общественно-экономическая формация» был не более, чем воплощением теоретической схемы «марксизма-ленинизма», а не результатом объективного хода исторического развития. Тем более, что и самого «марксизма-ленинизма» как целостной, единой концепции в природе не существовало.
Была социалистическая, как считают, утопия Маркса с ее экономической частью, эволюционной и вполне реалистической, так как именно «по Марксу» развивались цивилизованные страны Европы и Америки.
Ссылаясь на особые российские условия, Ленин проигнорировал всё экономическое учение Маркса. Пролетариату нетерпеливый Ленин вызреть времени не дал, как было предписано Марксом, зато была до тонкостей разработана теория диктатуры пролетариата, в основе которой была положена концепция обострения классовой борьбы после победы революции.
Идеи социализма имеют длительную, многовековую историю, но вряд ли кто-нибудь, кроме Ленина, может похвастаться тем, что придумал целую общественно-экономическую формацию, распространившую свою сомнительную практику на множество стран мира и на весь ХХ век.
Россия предприняла дерзкую попытку построить очередную социально-экономическую формацию насильственным путем, не дожидаясь, пока в предшествующей формации, согласно марксизму, созреют объективные экономические и общественные предпосылки для такого перехода. Однако в революционной идеологии ленинизма, определившей «особый путь» , социалистическая утопия приобрела радикальную форму.
Ленину «конкуренция» его «законов» с законами учителей была совершенно необходима для утверждения мысли о возможности «победы социализма в отдельно взятой стране» . Причем , если в 1915;году в статье «О лозунге Соединенных штатов Европы» он еще добавлял к этой стране эпитет «капиталистическая», то в 1916-м из «Военной программы пролетарской революции» уже явствовало, что произойти она может и в «отдельно взятой» «добуржуазной» стране.
По мнению Вадима Ковского, Ленинский эксперимент завершился катастрофическим провалом. Рискованная ставка на опережение реального исторического процесса, сделанная большевиками, и проявленное ими историческое нетерпение ,имели огромные разрушительные последствия.
Это и есть вывод, который доказывает, что Россия в своем историческом развитии шла, действительно , особым путем, хотя роль Ленина неодназначна , и оценивается различными кругами России по - разному.