или Тексты, ни к чему не обязывающие
Вот вы, человек молодой, а я человек старый,
эти слова, сколько раз приходилось читать, а вот слышать, не приходилось.
1.
Кажется, я перескочил на страницы другой книги, и чтение оказалось другим.
В каком отношении? Другое течение, подхватило. Разные чтения, разные течения. Течение несет, уносит, чем дальше, тем быстрее, похоже, придется вернуться на прежние страницы. Из мира медленных мыслей, неужели в мир быстрых? В мир напряженных чувств, только и всего. А как устроиться таким чувствам, говоря точнее, обладателю таких чувств в медленном мире, не ходить же на рыбалку, не сидеть же часами на пустом берегу, давать выход, где? В каком-нибудь большом проекте, чего-чего, а проектов хватало, та же Великая Сибирская дорога. На Восток! Не обязательно. Можно было ограничиться питейной монополией.
Быть законченным консерватором.
Быть носителем неограниченной веры.
Два в одном, не так ли шутят в подобных случаях. Как сказано в одном печально знаменитом манифесте, обрести силу и истину самодержавной власти, проще говоря, получить неограниченную власть, кавычки опущу. А что еще может пьянить медвежью натуру сильнее. Не только сознание своей исключительности, коль оно уже есть, не повернуть ли течение, я о том, что называют течением жизни. Повернуть, конечно, не повернул, надо признать, замедлил изрядно.
…
Планка. План. Планирование. Последнее, это? Действие, завершающееся созданием плана. Но сначала план = идея + решение, потом планирование. Тогда, как понимать план, намерения, принявшие обязательную форму, допустим, а общий план, может, плен, при некоторых условиях.
Узнали утром, рассказали, услышали?
Отнюдь, принесли газеты, взяли, раскрыли на нужной полосе, почитали, вникли, наверху что-то решили, просто приняли к сведению. Газета, как источник, слухов, молвы, легенд, новости, вот к чему склоняется газета. Чтение газет иногда заменяет чтение других письменных источников, скажем, рекомендаций, тех же дневников, записок, даже больничные листы откладываются.
Представить те необязательные, потому давние новости нетрудно, на то и чтение.
Самый обычный генерал, по виду, отложил газету, о чем-то задумался. Известен. Популярен. На свой счет. Поутру его имя, где? На языках, конечно, как еще отвести душу. Обращать внимание, я об языках, все равно, что снизойти, не для него. Иногда становится объектом прогнозов, ранее говорили предсказаний. Самый сильный прогноз? Все отвернутся. Чуть иначе, разочаруются. Как волна, накатит, охватит всех, прочувствовали, вынесли вердикт, отвернулись дружно. С чего бы такое всеобщее пренебрежение. Нужно ли объяснять чувства, тем более столь массовые. Но, как всегда. Отыскался знаток чужой души. Подсказал. Как всякий человек, и тот генерал = ум + душа. А вот далее. Что-то необычное. Ум, на генеральском уровне, понятно, если такой уровень существует, короче, еще не был генералом, но уже имел ум генерала. А вот душа, как ни странно, но и она должна быть на своем уровне, должна? Нашелся, душа писаря, кавычки опушу. Чем же душа отличается от ума, ведь нет генерала без души, хотя бы и строевой, как и писаря без ума, хотя бы самого красиво выписанного. Не сказать хитрого. С умом генерала и душой писаря, пробьется. А если ли кто, с умом писаря и душой генерала. Ход жизни. Идти по жизни, шагать, бежать. Позволяют, хотя бы помогают, ум и душа. Кто-то делает ставку на ум. Кто-то на душу. Куда писарю с умом генерала, неужели в дорогу? Несколько иначе, как обязательный план соединить с добровольной верой. Остановиться бы? Только пара слов, эта пара, предлоги не в счет, с верой в добровольцев.
…
Что здесь показано, размеры, речь о человеческих размерах, все должно измеряться.
Пролетарские классики не отменили измерение людей, лишь предложили другой способ, как считалось, самый справедливый. Их предложение, трудом. Их оппоненты, деньгами, иначе стоимость. Здесь же? По должности в иерархии. А как еще указать размеры, на то и пирамида власти, когда речь идет об уме и душе. Но странно, не сказать резче, почему писаря награждают столь малой, не сказать ничтожной душой. Неужели среди них не попадались достойные. Верно. Как в человеке могут соединяться ум и душа, вообще. Как и везде. Одно подчиняет себя другое. В этой связке? Одно поднимает другое? Не совсем. Что-то манит вверх. Что-то тянет вниз. Возникает? Вертикаль. Две ее вершины, это и есть ум и душа. Что-то схожее с абсурдом. Если дана одна вертикаль, откуда возьмутся две вершины. Разве возможна такая вертикаль, с двумя вершинами, на которые можно подниматься, надо подняться, раньше прочих. Выход не затруднителен. Одно — Другое. Сделать из одного вершину. Другое будет подпирать. Жить, значит лезть на вершину. Или падать на дно. Если одно ограничивает другое. Так почему не освободиться от того, что ограничивает, сдерживает, не дает расти. Не потому ли в ходу бездушный, бессердечный, холодного ума, лукавого ума и так далее. На другом полюсе, понятно, широкая душа и горячий ум. Снять ограничение, тем самым, обрести новые возможности.
Или, напротив, взять на себя ограничение.
Стать возможностью, от которой зависят прочие возможности, точнее, возможности всех прочих.
2.
Не может быть человек безразмерным.
Тогда зачем говорить: абсолютный, иначе неограниченный монарх, человек, не нуждающийся в размере.
…
Еще раз, конечное должно измеряться, не только людьми, но и сами люди, как и любое другое конечное. Измерять людей, без базы, без образца, без эталона не обойтись. Проще, использовать само общество, оно из ступенек, на какой стоишь, такой размер тебе и будет присвоен. Выше, больше. Еще выше, еще больше. Вот и долгожданная вертикаль. Какой еще эталон требуется. Когда само общество устроено чуть ли не эталонно. Это и есть наше человеческое общество, и другим оно быть не может.
…
Не может быть человек безразмерным, не только во времени, прежде всего, в пространстве, иначе к чему все эти бесконечные споры, схватки, свалки. Все эти хатки с краю, я отвечаю за все, вы — ничто, или напротив, вы для меня — все, и так далее. От размера зависит, что-то зависит, верно. Размер определяет, верно, что-то определяет. Я о размере отдельно взятых людей, от размера каждого зависит? Неужели общий размер того, что называют государством, обществом, или народом. Кажется, размер позволяет что-то удерживать. Коль так, приходится удерживать свой размер. Быть самим собой, иметь размер. Обобщая. Бытие — есть размер. Бытие жизни есть, прежде всего, размер. Любое отдельное существо, имеет размер, может быть измерено точно. Любое сообщество, измеряемо, не всегда точно. Как и вся жизнь, взятая в целом, а как измерить всю жизнь. Кажется, стало тесновато, я о земной жизни. Тогда, почему бы не согласиться. Размер определяет бытие. И далее. Конкретный размер — конкретное бытие. Изменить свое бытие — изменить свой размер. Стать больше, подрос, иное отношение. Или стать меньше, другие обошли, обогнали, отношение в обратную сторону. Можно оказаться в хвосте, следствия не всегда приятные, чаще очень даже неприятные.
…
Течение жизни, я бы предпочел, ход жизни, почему?
Возможны меры временного характера, но эти временные меры очень часто становятся вне-временными, постоянными. Поистине, нет ничего длительнее временных решений. Наверно, есть жизнь временных решений, в этой жизни, кому-то придется участвовать, жить временной жизнью. Временщик, тот, который должен быть готовым к выходу. Но ведь это его время, видимо, короткое время. Тогда? Временщик, тот, который упрощает течение жизни, пытается, во всяком случае. Раз так, то и ход жизни представляет собой упрощение, верно, до известных пределов. Прежде, чем усложнить. Нужно упростить. Но законченный консерватор не переносит усложнения, даже в дозированном варианте, только упрощать, упрощать. Мир медленных мыслей должен быть простым, иначе мысли того мира никогда не придут к нужным заключениям. Разве что к злоключениям.
Что имеет решающее значение, ведь ход куда-то идет, не говоря о течении.
На куда нам!.. кавычки опущу. Как заметил все тот же сторонник ускоренного развития, великие задачи не обходятся без великих жертв. Не обходятся? Не могут обходиться. Нужны капиталы и капитаны. И как быть, если капитаны уходят с капиталами, а прочим остаются только великие жертвы. На базе великих жертв, база? Никто так не говорил. В крайнем случае, на базисе. Просидеть бы без войны лет так, сколько? Нужно не менее 25-и, а где взять эти двадцать пять лет. Душа стремится, куда она может стремиться, к новым войнам? К новым завоеваниям. Да, странная душа у этого народа. Не война, так революция.
Призрак революции, все на войну, всех, гнать, напротив, гнаться.
Глядишь, удастся догнать. Что же он предлагал, тот временщик, перейти из прошлого — в настоящее, перейти? Хотя бы выйти. Отряхнуть его прах. И что? Застыть на перепутье. Никому подобное не удавалось. Наверно, и не удастся.
…
Я готов кричать на весь мир, кавычки опущу, слова старые, сказаны много лет назад.
Каким же должен быть крик, чтобы его слышал весь мир, но может быть не сила крика, а сила сказанных слов. Сказанных. Связанных. Смазанных. Не зря ведь появились шифры. Все гораздо проще, нет секретов от мира, не верится, пусть мир слышит, и убедится, их нет, я о секретах.
Ну, не секреты, какие секреты в век газет, пронырливых репортеров и телеграфа.
Скорее что-то очень старое, даже древнее, что издавна называют тенью, остаться в тени, что-то должно остаться в тени, потому как мир без тени не существует, просто невозможен. И пусть там в тени продолжаются, а что там может продолжаться? Наши недостатки, если сказать мягче, мы их привычно задвигаем в тень, пусть покоятся. Пока они покойны, спокойны и мы сами. Так что позволяло, позволило державе ее обидное, говорили позорное поражение, странный вопрос, быть самой собой, плюс к этому, кому-то быть самим собой, кому? Тем, кто взялся вывести эту державу из того тупика, в котором она застыла.
Необязательное приложение/3.1.
Чтобы человек оставался человеком, верно, ему требуется внешний мир.
Дача, пусть небольшая, внутри комнаты, в одной стол, на тот стол подается завтрак, более чем простой, сам стол при этом не покрывается скатертью. Непривычно. Можно потерпеть. Вино не обязательно. Как же быть, налить ледяной воды, именно так и поступал некий президент. Это внешний мир или уже не совсем? Для некоторых уже не внешний, для того же президента, для прочих внешний. Две стороны, разделимся, так проще оставаться во внешнем мире. А что требуется внешнему миру, чтобы оставаться внешним миром, отсутствие человека? Явно чего-то не хватает. Тост после тоста, не дойти ли до смешного, в самом тоскливом упрямстве, открывается тоска смешного, кому-то это выпадает. Так как быть с внешним миром, тосковать ему или гудеть, иначе салютовать. На мой взгляд, внешнему миру требуется бесконечность. Допустим. Тогда внешний мир будет вечно внешним, для кого? для человека.
А что же человек? Вечером, рано или поздно, понятно, лучше поздно.
Тень сама по себе.