Лето в тот год выдалось невероятно жарким, и в один из вечеров я в очередной раз сбежал из дома, стремясь по всегдашней привычке хоть пару часов посидеть в тишине на берегу Корикавы. Однако осуществить свое желание на этот раз мне не удалось.
Когда я, слегка запыхавшись, подбежал к озеру, то неожиданно увидел картину, которая до сих пор порой лунными ночами тревожит мое сердце: моя возлюбленная, моя звезда, прекрасная, как журавушка, Харуко нежно обнимала за плечи моего троюродного брата, друга, товарища, разделявшего со мной все радости мальчишеской жизни и все ее печали, первого драчуна в деревне-Ашитаку. Он, в свою очередь, нисколько не смущаясь ее столь неподобающего поведения, как-то слишком собственнически рассматривал Харуко с головы до ног, а потом и вовсе, резко потянувшись вперед, грубо смял губы изменницы поцелуем!
Я, невольно ставший свидетелем разворачивающейся у озера драмы, был раздавлен, унижен, разбит! Как же так! Ведь еще месяц назад Харуко точно также обнимала меня, клянясь, что ее не пугает бедность моего отца и что она никогда меня не оставит! Я же, в свою очередь, в который раз подтвердил ей обещание, данное еще три года назад: как только достигну совершеннолетия и получу небольшую сумму от отца для расширения мастерской-сразу пойду просить ее руки у дяди-опекуна.
Почему же сейчас Харуко поступает так низко? Неужели, сам того не зная, я чем-нибудь обидел это дитя весны* так сильно, что теперь ее сверкающие глаза нежно смотрят на моего вероломного брата? Что же мне теперь делать?
Пока я изводил себя подобными мыслями, молясь всем богам только об одном: не потерять сознание от переживаний, Ашитака, видимо окончательно утративший разум от охвативших его низменных чувств, предпринял неуклюжую попытку стащить с Харуко ее, расшитое цветами сакуры, белое кимоно. Эта сцена заставила меня побледнеть от ярости и, сбросив оцепенение, кинуться ей на помощь. Как бы там ни было, я не мог позволить, чтобы в моем присутствии мою любимую девушку, пусть и совершившую ужасный поступок, обесчестили.
-- Отпусти Харуко, негодяй, отпусти немедленно!- кричал я словно безумный, бросаясь со всех ног к парочке.
---Нофу-тян? Что ты здесь делаешь? –Брат ошалело смотрел на меня, нервно кусая губы. Харуко, тоже испугавшись моего неожиданного появления, стыдливо покраснела, опустила глаза и с преувеличенным вниманьем стала изучать узор на своих атласных туфельках.
--- Изменники!-продолжал между тем я. Харуко, как ты могла так грубо предать наши чувства? Походя осквернить священный дар богов-любовь? А ты, Ашитака? Ты же мой брат! Больше всех людей на свете, после умершей матери, любил я тебя! Другом считал, самым близким, доверял безгранично! Что же ты натворил? Ты не только украл у меня Харуко, подобно вору, но еще и хочешь сейчас воспользоваться покровом ночи, чтобы бесстыдно откусить от сливы, которая тебе не принадлежит!
-Как ты можешь? –Ашитака в свою очередь вскипел. Признаю, мы поступили не совсем честно с тобой, ничего не сказав. Но я никогда не тронул бы Харуко, если бы не имел на это некоторого права. Надо было сказать тебе сразу. Пять дней назад мы были помолвлены, наши родственники уже давно хотели нас поженить, так как мой почтенный отец и дядя моей любимой всегда считали нас идеальной парой. К тому же- земельный участок моей семьи куда больше, чем у твоего батюшки. Я смогу в дальнейшем обеспечить своей невесте достойную жизнь. А вот ты… С твоим мечтательным характером и неумением доводить дела до конца… Вряд ли...
Брат скептически изогнул бровь.
После этих слов Ашитаки гнев окончательно овладел моим разумом. Я кинулся на него с кулаками. Мне казалось, что мой взор застилает кровавая пелена. Даже если бы и захотел, то уже не смог бы остановиться. Однако моя рука так и не коснулась нечестивца. Прежде, чем я смог нанести ему хотя бы один удар, он со всей силы отшвырнул меня прочь, и я, взмахнув руками точно мельница, упал с обрыва в холодные воды озера Корикава.
За секунду до падения промелькнула мысль: «Все кончено. Ведь я не умею плавать. Проклятый Ашитака! Неужели я больше не увижу ни небесного лика великой богини Аматерасу*, ни ясных глаз коварной Харуко и сойду в царство мертвых, не изведав простого человеческого счастья? Я слишком молод, чтобы умирать! О, Аматерасу, повелительница солнца, помоги мне, прошу!» Но моя мольба, как я в те мгновения подумал, осталась без ответа. Раздался всплеск, потом удар. В глазах потемнело, и сознание оставило меня…