Матуа

Посвящается моему любимому мужу,
Шаторному Александру, так безвременно
рано покинувшего этот мир.

Шилова Милочка

               
                Пролог.

               
В тайгу ветра бегут...
Еще не поздно в далекий путь
Отправиться по звездам.
Но неужели впрямь сумеет он
В карман шинели спрятать эшалон?!
Вагонов - двадцать шесть. Они полны.
Петля на шее - Золото страны...

Из цикла Ларисы Юрьевой "Поэмы о Колчаке"               

   Тусклое зимнее солнце в сером белесом небе, полузанесенные снегом разбитые и горелые вагоны на путях, крепкий мороз с поземкой и заснеженные тёмные ели – всё это придавало полустанку весьма мрачный вид. Этому ощущению способствовал ночной вой волчьей стаи где-то в глубине хвойного леса, и мёртвый эшелон, застывший поодаль на запасных путях без паровоза, угольного тендера, и частично разграбленный мародерами с проходящих мимо поездов, если нужда заставила их ненадолго останавливаться в этом глухом месте. Поезда спешили на восток, и если не хватало угля, в топку летели разобранные на дрова железнодорожные бараки и заборы, всё что могло гореть. Но если не хватало паровозов и угля, эшелоны Белой Армии копились на путях крупных станций, застревали длинной вереницей на Транссибирской магистрали, и дело доходило до того, что часть вагонов загоняли на запасные пути, разбирали на дрова, и просто сбрасывали под откос. Сибирские города заполнили солдаты нескольких армий, включая надоевших и белым и красным чешских легионеров, беженцы и разная шваль, которым советская власть не сулила ничего хорошего. На Великой Сибирской магистрали скопились сотни белогвардейских эшелонов отступающих под натиском красных дивизий. Даже поезду Верховного правителя Сибири адмирала Колчака пришлось продвигаться по железной дороге со скоростью 3-5 километров час. В эшелонах буквально жили тысячи людей. И умирали тоже. От тифа и от той болезни, наскоро названной « грипп испанка», и которая, подобно чуме, облетела мир, унося больше жизней, чем обе Первая мировая и Гражданская война в России, вместе взятые.
   Этот мёртвый эшелон наводил тоску на застрявшие на безвестном полустанке эшелоны с войсками, и есаул Залуцкий, выполняя приказ полковника, послал хорунжего Губана с казаками обследовать его и, если можно, сжечь. Копать мёрзлую землю при таком морозе, чтобы хоронить то ли замерзших, то ли умерших от эпидемии людей было просто немыслимо. Казаки неторопливо шли вдоль цепочки теплушек, неохотно и вяло  разгребали сугробы и осматривали каждый из вагонов, не надеясь найти в них что-либо из припасов или ценностей. Вагоны были полны мёртвых людей, умерших в лихорадочном бреду или замёрзших во сне. Привычные ко всему казаки широко крестились, когда распахивали настежь очередной вагон и видели трупы на нарах и на полу, возле давно потухших железных печек. Хорунжий мрачно сопел, выпуская из своих ноздрей, как конь, клубы морозного пара, сплёвывал в сугроб, припорошенный паровозной гарью и шлаком, прищурив глаз, бегло осматривал мёртвых, тяжело спрыгивал из вагона, и все молча шли дальше. Ничего ценного в мёртвом эшелоне не обнаружили, а в вещах, опасаясь заразы, казаки рыться не стали. Лишь в одном из вагонов, с поблекшими буквами «Сорок человек или восемь лошадей», Губан острым глазом присмотрел приличный маузер в деревянной кобуре, висевший над ящиком, служившим столом. На ящике стояла добротная трёхлинейная лампа с закопченным стеклом, и тускло блестел медью и бронзой морской бинокль. Хозяин всего этого, которого можно было узнать по флотской чёрной шинели, спал мёртвым сном тут же на нарах. Заиндевелая бутылка из-под спирта на полу, осунувшееся дворянское лицо с заострившимся носом, застывшие открытые глаза, кортик, торчащий из разбросанных на полу из чемодана вещей. Других мёртвых в этом вагоне было меньше, и одеты они были не как крестьяне или солдаты. Какие-нибудь беженцы…Всех их скосил тиф или та же испанка.
   Помедлив, хорунжий, кряхтя, забрался в вагон. Забрал маузер, лампу, бинокль и кортик, документы офицера. Оглядел остальных, сплюнул на промерзлый затоптанный пол вагона, и грузно спрыгнул обратно в снег на перрон, где угрюмо стояли казаки.  Среди раненых, беженцев и больных, погибших в эшелоне, не оказалось ни припасов, ни хорошего оружия, и даже железные печки местами были выдраны вместе с трубами отступавшими белыми частями с проезжавших мимо поездов, а содержимое сидоров, вещевых солдатских мешков и узлов частично разбросано по вагонам. Возможно, что этот флотский офицер был ещё жив, когда кто-то рылся в вещах умерших. Потому-то его вещи и уцелели.
- Ну, их к лешему! – сказал хорунжий мрачно, - Сколько таких эшелонов стоит ещё на путях? Всех хоронить – руки отсохнут! – Он сунул в руки одному из казаков лампу-трёхлинейку, а кортик и документы погибшего моряка решил показать начальству. Вдруг Верховный знает этого человека? Тоже, небось, флотский… Полный адмирал!
   Хорунжему уже приходилось видеть на юге страны на железнодорожной станции целый состав с мёртвыми красноармейцами, вымершими от «испанки». Но там были красные, а эти люди бежали от них, либо это был целый состав санитарного поезда, куда по пути набились беженцы. Не казаки, и не отборные войска Белой гвардии, а серая скотинка – пехота, а всё же жаль простых крестьянских парней, мобилизованных из своих деревень от Урала до Омска. Хорунжий прикинул на глаз, сколько тут было покойников, и подумал, что это не так уж много. В Ачинске в декабре было куда больше погибших. Но не от «испанки» или сыпного тифа.
   Этой зимой, в конце декабря 1919 года, на станции Ачинск, где скопилось много эшелонов с отступающими войсками, внезапно взорвались, даже не несколько вагонов, а возможно целый состав, от которого детонировали вагоны с боеприпасами других поездов и склады с взрывчаткой и порохом. Несколько поездов, где жили сотни людей, мгновенно исчезли с путей. От них остались только куски металла и дерева. И множество фрагментов человеческих тел. Горели вагоны, на платформе стонали раненые, вокруг суетились уцелевшие солдаты, женщины-беженки, люди куда-то бежали, и всех охватила паника и смятение. В причинах взрыва разобраться тогда не удалось: в январе 1920 года в Ачинск вступили войска Красной Армии. От взрыва погибли сотни людей, многие пропали без вести. Среди них был генерал-майор Голицын, много других офицеров и конвой главнокомандующего Белой Армией Владимира Каппеля. Предполагали, что это была диверсия, но после Гражданской войны большевики начисто отрицали свою причастность к этому взрыву. Очень приблизительно, насчитали до одной тысячи погибших. В те дни окрестности станции Ачинск, отделенной от города сосновым лесом, напоминали страшный сон. Вдоль путей складывали погибших, оторванные взрывом руки и ноги. Тут же бродили мародеры, не брезговавшие снимать с человеческих останков тёплую одежду и ценности. Не брезговавшие на фронте снять с погибшего врага хорошее оружие или стянуть сапоги казаки, озверев, расстреляли несколько таких мародеров и выставили патрули. Хоронили всех погибших в братской могиле, и многих опознать было просто невозможно. Иные исчезли без следа. То ли списать, как погибших, то ли, как пропавших без вести. Тела их разнесло в клочья, а огромный пожар довершил дело, уничтожив часть вагонов, грузов и тела погибших людей. Небольшая железнодорожная станция Ачинск, отделённая от города, тоже забитого войсками, хорошим сосновым лесом, долго потом зияла зловещими горелыми вагонами, и над пожарищем кружило вороньё.
   Этот мёртвый эшелон хоронить или сжигать не стали. Полустанок был лишь досадной помехой на пути к Иркутску, и крупных станций впереди не предвиделось. Где-то далеко впереди двинулся эшелон с чехами, и следом потянулись другие составы. Хорунжий приказал не опасался за своих казаков, что кто-то из них мог заразиться в мертвом эшелоне. Мороз убил там всё живое, и никакие вши и вирусы пристать не могли. Да и мёртвых никто не трогал. Чистоплотные станичники, прошедшие фронт, и без того знали, что делать. Кто переболел тифом или «испанкой», мог уже не опасаться вторичной инфекции, поскольку имел прочный иммунитет, хотя тогда и слова такого не знали. Тоже понадеялись на мороз, иначе не полезли бы в проклятый эшелон. Хорунжий доложил результаты осмотра есаулу, но тот уже поглядывал туда, где разводили пары составы, вереницей растянувшиеся среди заснеженной сибирской тайги.   
   Полковник, признаться, уже забыл о своём приказе, и был озабочен сейчас более важным делом. Накануне, адмирал собрал начальников конвоя и старших офицеров. Не всех, только тех, кому ещё доверял. Чехов в штабной вагон не позвали. Эту сволочь надо было всю перестрелять ещё на Урале. Поди, теперь, сунься…Вагоны, где ехали легионеры, ощетинились стволами пулемётов, а вдоль вагонов эшелона сновали чешские патрули. Бывших военнопленных, целыми маршевыми ротами сдававшихся в плен русским в Первую мировую войну, ещё тогда сколотили в корпус. Чехов поддерживала вера в развал Австро-Венгрии и независимость своей страны. Брестский мир они не одобряли, хотя радовались окончанию войны. Но война продолжалась. Немцы оккупировали всю  Украину (Прибалтика???), и путь на родину был закрыт, как изменникам и дезертирам. Красные попытались разоружить корпус, находившийся в глубоком тылу, но только испортили отношения с революционно настроенными чехами и венграми, не говоря уже о том, что большая часть бывших военнопленных  совсем не одобряла советскую власть, большевиков и отмену частной собственности. Они видели свою страну независимой, но буржуазной республикой. Примкнув к Белой армии, чехи оказались одной из лучших ударных сил, с боем брали города, карали и вешали непокорных, и наводили свои порядки. Чёткая дисциплина, жёсткая, но необходимая, собрала этих людей в единый кулак. Чешский легион подчинялся командованию войск Антанты, горел желанием продолжать войну за независимость своей страны, но не на Урале и в Сибири, а у себя на родине, или в Европе, где разваливались империи и перекраивались границы государств. Теперь путь чехов лежал во Владивосток, откуда они хотели попасть морем во Францию и к себе домой. В этом стремлении они вышли из-под контроля армии Колчака, захватывая лучшие составы, эшелоны и паровозы, набив вагоны со складов Антанты оружием и провиантом. Отступать на восток, а точнее – уезжать, бросив фронт и гарнизоны городов, чехи начали раньше. Теперь тылы прикрывали войска молодого генерала Каппеля, а само правительство Колчака с последними вагонами царского золота и конвоем медленно тащились по Транссибирской магистрали, догоняя чехов, тоже надолго застрявших на крупных станциях и в городах Сибири из-за хаоса на железной дороге. Теперь путь на восток отрезали, захватившие власть в Иркутске большевики и эсеры, а война с разными партизанскими отрядами красных не прекращалась по всему пути следования. Нужно было пробиться за Байкал к Верхнеудинску и Чите, к атаману Семенову и японцам, но это эшелону уже было не суждено. Адмирал понимал это, ещё надеясь, что идущий на подмогу Каппель с боем возьмет Иркутск, но уже не доверял чехам, решившим спасать свои шкуры ценой последнего «золотого эшелона», с которым следовал штаб Колчака.
   Об этом и был разговор в штабном вагоне, на который пригласили очень немногих. Полковник был среди них. В свою очередь, он доверял хорунжему и есаулу и, не желая зря терять своих людей, сразу оценил план адмирала. Когда Губан начал было докладывать о результатах осмотра «мёртвого» эшелона, есаул Залуцкий махнул рукой:
- И без нас похоронят. Кабы что ценное… Тогда надо жечь. А кому хоронить, всегда найдется. Дело есть, есаул… Мы входим в особый конвой, сопровождать ценный груз. Проще говоря, дёру даём, пока чехи нас с адмиралом и золотом иркутским большевикам и эсерам не сдали. Приказ самого Колчака, понял? Только пока молчи. Каппель где-то застрял за Тайшетом, и адмирал отпускает свой личный конвой и охрану с казаками. У станции Зима. Пойдём двумя группами с обозами на санях. Одна в Урянхайский край или Монголию пробиваться будет, другая пойдет через Байкал. Вот так, земляк! Как Байкал пройдем, двинемся по Баргузинскому тракту на соединение с атаманом Семёновым. Такой нам приказ вышел.
   Хорунжий пожал мощными плечами. Байкал, так Байкал…По льду, значит. Эка невидаль, там и 70 верст нет. Лишь бы метели не было, да разводьев. В эту зиму, поди, озеро крепко замерзло, а если будет непогода, переждём на берегу. Вслух сказал:
- Много золота не увезём. Куды там? Обоз? Больно заметно будет.
- Налегке пойдем. Десяток ящиков, не больше. Если что, схрон сделаем. Как Стенька Разин. Пусть потом сотни лет ищут. Ха-ха! Семенов нашим золотом уже сыт – один эшелон с золотом благополучно проскочил до Читы. Велено золото генералу Каппелю передать, как соединимся с ним. Вот и всё. Готовь десяток верных людей, не больше. Да из конвоя с нами пяток офицеров поедут. И два штабных. Харчей больше бери, да корм лошадям. Давай, хорунжий, думай. Да помалкивай. За это золото и свои могут прирезать.
                *******
   Золото Российской Империи, захваченное большевиками, а затем армией Колчака, вопреки легендам и современным россказням несведущих журналистов, никуда не исчезало. Оно с самого начала тщательно охранялось, учитывалось, и те, кто знает истину, подсчитают вам куда ушла, не то, что каждая тонна, но почти каждый ящик. Легенды об исчезнувшем золоте, якобы пропавшем неведомо куда, сочиняют папарацци, которым надо будоражить сонную кровь общественности «жареными» фактами для того, чтобы раскупался тираж газет и журналов. В байку, описанную в книге английского журналиста о том, как в Сибири пропал целый эшелон золота, по-прежнему верит большинство и современных обывателей.
   Это был уже восьмой по счёту эшелон, в котором из Омска отправляли на восток золото. Правда, вместе со штабом и правительством Колчака, вывозили наиболее значительную часть бывшей золотой казны России. Изначально, кроме золота, составлявшего золотой запас страны, в хранилищах было захвачено большое количество серебра, не входившего в состав казны. Были там, кроме золота, и другие ценности. В частности, платина и радий. Серебро было в монетах, и от него поспешили избавиться, расплачиваясь с Антантой за оружие, форму и продовольствие. Платина хранилась, как и часть золота, в слитках, а металлического радия было ничтожно мало, и вес его исчислялся в граммах. Он был в сотни раз дороже золота, но кроме металлического радия с золотом ехали и богатые радием соли урана, в которых тогда мало, кто разбирался. Это были первые крохи радия и урана, ещё недавно считавшегося бесполезным металлом, и до того, как окончилась мода на дорогостоящее производство и добычу радия и начнется гонка за ураносодержащей рудой, с января 1920 года пройдёт ещё немало лет. А пока, чиновники-финансисты заново вели учёт добра в каждом из опломбированных и тщательно охраняемых вагонов «золотого» эшелона. Причиной этому была попытка взорвать состав за городом Ново-Николаевском, нынешнем Новосибирске, когда несколько вагонов ушли под откос и разбились. Конвой отстоял в перестрелке с неизвестными лицами попытку грабежа, и ящики с золотом быстро перегрузили в другие вагоны. Красные отрицали потом свою причастность к этой диверсии, как и к взрыву на станции Ачинск. Вполне возможно. По Сибири ходило немало банд, называющих себя, то партизанами, то анархистами. Золота хотелось всем. А в наше время про этот радий, следовавший в крупинках серебристого металла и в виде солей урана, добытых неимоверно тяжелым трудом и стоивших баснословных денег, все окончательно забыли.
                *********
   Адмирал уже всё решил. Ещё на станции Тулун чехи стали требовать передать им вагоны с золотом под охрану. Об этом было известно даже Революционному комитету в Черемхово, представители которого и выставили чешским легионерам ультиматум о сдаче ценностей и аресте «Верховного правителя России». В противном случае красные обещали нарушить своё обещание о пропуске к пароходам Антанты во Владивостоке многочисленных эшелонов с чешскими и польскими легионами, лишить их угля, и расторгнуть нейтралитет с прочими интервентами. Главными угрозами, конечно, были лишение угля и взрыв железнодорожных тоннелей по пути следования иностранных легионов. Это означало верную гибель в Сибири в плотном окружении, где и так застряли на всём протяжении железной дороги уже более 200 составов с отступавшими и беженцами, 60 из которых были забиты, в основном, чешскими и польскими легионерами. Поэтому, не дожидаясь ещё Нижнеудинска, где, как ожидал адмирал, начнется массовое дезертирство солдат и офицеров, и состав невозможно будет охранять без помощи чехов, Александр Васильевич решил отпустить всех желающих, чтобы они не попали в плен к красным.
   Наиболее боеспособной части конвоя эшелона и штабным, ответственным и настроенным продолжать войну, Верховный поручил создание трёх групп, которые незаметно от чехов должны были покинуть эшелон, и продвигаться тремя путями: по бездорожью, через гольцы и замерзшие реки в Монголию, Урянхай, и через Байкал. Среди конвоя были забайкальские казаки, которым чёрт не брат, и такие выживут в любых условиях. Они знают русла рек, по которым можно провести обоз, подлёдный лов рыбы, охотничьи заимки и бурятские улусы, умеют ночевать в тайге и охотиться. Если им повезет, то они встретятся с генерал-лейтенантом Каппелем, которому Колчак решил передать власть, если представители Антанты заставят его отречься от титула Верховного правителя. Атаману Семёнову, этому бандиту, снюхавшимся с японцами, адмирал не доверял. Генерал Каппель с войсками, безусловно, скоро догонит эшелон, пусть тот будет даже уже в Иркутске. Если не начнется массовое дезертирство, то закрепиться можно будет и там, где находится сейчас штабной поезд главнокомандующего войсками интервентов в России генерала Жаннена. Эти «союзники», захватившие весь «Трассиб» до самого Владивостока и распоряжающиеся паровозами и лучшими составами, с Красной Армией воевать не будут. Иркутск, Каппель, возможно, тоже не удержит, но в Забайкалье большевики пока соваться не будут, опасаясь нежелательной войны с Японией. Атаман Семенов уже докладывал, что японцы хотят создать в Забайкалье новую республику, где управлять будут не они, а новое российское правительство, поддерживаемое остатками армии Колчака, эмигрантами из центральной России и атаманом Семеновым. Что-ж, и это уже кое-что в создавшейся ситуации. Чехи, несомненно отдадут часть золотого запаса этим черемховским шахтерам, объявившим себя красными рабоче-крестьянскими отрядами. В обмен уголь и беспрепятственный проезд. Но проскочить их эшелонам с российским золотом мимо Верхнеудинска и Читы не удастся. Хорошо, если их там ещё и разоружат. Но атаман Семенов уже присвоил для нужд своей армии два вагона с золотом, предназначавшихся для уплаты Анатанте. Будет ли Семенов подчиняться Каппелю, это ещё вопрос. Вот почему надо спасти хотя бы крохи ценностей из вагонов с золотом, которые очень понадобятся каппелевцам. Ведь нет никакой гарантии, что Каппелю второй раз посчастливится отнять золото Российской империи для нужд Белой Армии.
   Часть офицеров штаба, из личного конвоя адмирала и конвоя эшелона отказалась покинуть Верховного правителя до тех пор, пока чехи ещё не взяли эшелон под свой контроль. А они это непременно сделают, чтобы спасти свои шкуры и под предлогом того, что поредевшая охрана русских не в состоянии обеспечить защиту золота. Из оставшихся, наиболее доверенных лиц, и сколотили три мобильные группы.
   В пульмановских вагонах с золотом, замаскированных под санитарный поезд, уже не первый день сидели сотрудники омского Госбанка, начальник тыла армии генерал-квартирмейстер Павел Петров, министр финансов Бурышкин и штабные офицеры финансового отдела армии. Адмирал назначил очередную ревизию ценностям, под предлогом того, что в районе станции Тайга опять были сорваны пломбы с одного из вагонов. Чехи вновь предложили свою охрану, но у русских пока было достаточно своих сил. Вот и сидели сейчас в пульмановских вагонах, закутавшись в шубы и тёплые шинели, чиновники из Госбанка правительства Колчака, и другие члены ревизионной комиссии, вновь пересчитывая опломбированные и опечатанные ящики с золотом. Наиболее подозрительные из них приходилось вскрывать и пересчитывать содержимое. На самом деле, в одном из вагонов под усиленной охраной конвоя работала группа, отбтравшая наиболее ценные предметы, которые должны были вывезти две группы для передачи их генералу Каппелю.
   Полковник Слащев, устроившись за холодным столом, скинул с него все бумаги, и выложил на зеленое сукно опись предыдущей ревизии. Два офицера сноровисто громыхали оцинкованными ящиками, которые заиндевели, и холодили пальцы сквозь перчатки. Ещё двое людей, сверяясь со списками, сосредоточенно рылись в громоздких сейфах. У дверей ощетинился рыльцем пулемёт «Гочкис» с капитаном Глебовым и мичманом …., а под дверями вагона, опять тщательно опломбированного, вышагивал патруль из двух десятков казаков, увешанных оружием. С небольшой подводы, стоящей поодаль, как из тачанки, выглядывал укрытый полушубком надежный «Максим». 
   И не зря. Откуда-то из темноты вынырнул патруль чехов. Обычно, чехи не слонялись на полустанках в одиночку и даже по трое, но эти явно оторвались от своих, решив лишний раз проверить, чем занимается конвой у санитарных вагонов, где, как знал весь эшелон, везли русское золото. Должно быть, эти четверо были даже из другого эшелона, решившими взглянуть своими глазами на «золотой эшелон», или мародерами, наивно  надеявшимися обменять что-нибудь на бутылку спирта. Так, или иначе, но офицера среди них не было, и по усиленной охране у вагонов чехи поняли, что дальше им не пройти.
   Сотник …думал ещё иначе. Он имел приказ не подпускать никого из посторонних к эшелону, но чехи, на свою беду, выскочили не от состава, а с других путей прямо к водокачке, за которой стояли запряженная подвода и сани-розвальни, куда уже были уложены под сено несколько ящиков с золотыми слитками. Эти солдаты могли легко проболтаться, что русские что-то затевают. И так уже чехи не раз отцепляли паровоз от русского эшелона, хотя Семенов телеграфом предъявил им грубый ультиматум, скрепленный отборными матами, обещая заморозить чешские эшелоны в Забайкалье.
   Этих бедолаг живыми отпускать не стоило. Сотник оглянулся на есаула, топтавшегося с казаками поодаль от водокачки через три вагона от них, и решил, что звать подмогу не стоит. С этими австрияками сами справимся. Он кивнул остальным, и на четверых иностранцев уставились стволы карабинов. Разглядев бородатых казаков с лампасами на штанах и в коротких полушубках, чехи заулыбались. Они понимали, что русские не откроют стрельбу здесь, где находятся хорошо вооруженные отряды легионеров, готовые перебить русский конвой и сдать адмирала со штабом хоть местным красным бандам, лишь бы те освободили дальнейший проезд и снабдили паровозы черемховским углем. Пока один из них что-то объяснял сотнику, смешно коверкая слова, казаки окружили их полукольцом и сняли оружие, висевшее за спинами легионеров. Это оказались две винтовки Манлихера и, куда более ценные в бою маузеровские винтовки «Mauser 98k». Карабины Мосина, которыми были вооружены казаки, были пригодны больше для охоты. И хотя к новым образцам «Манлихера» подходили патроны от русских винтовок, предпочтение отдавали маузерам. Чехи встревоженно огляделись, залопотали, и заметили розвальни и подводу, на которую как раз в тот момент два казака грузили очередной ящик, упакованный в просмоленную холстину. Неизвестно, что они успели подумать. Должно быть, что казаки дезертируют, прихватив часть золота. Медлить было нельзя.
   Разом сверкнули четыре казацкие сабли, а сотник для верности воткнул в под кадык ближайшего к нему чеха острым, как бритва, кавказским кинжалом. Всхлип, тихий стон, бульканье крови, запятнавшей снег…Трупы быстро убрали, освободив от винтовок и вещевых мешков, присыпали кровь зернистым от мороза снежком, и махнули своим, чтобы скорей отправляли сани-розвальни и подводу. Чуть поскрипывая по снегу и петляя между составами, подвода ушла куда-то в темь, и её место быстро заняла другая, тоже с сеном. Сотник сплюнул, покосился в ночь, где горели огни фонарей чешских патрулей, и заботливо вытер кинжал суконкой. Погрузка ящиков продолжалась.
   Пульмановские вагоны «санитарного поезда» не отапливались, и не имели внутренней охраны. Поэтому стены «золотого» вагона местами сверкали инеем, от дыхания от людей валил пар, но скоро надышали так, что было вполне терпимо. Стоило отобрать наиболее ценные вещи определенного веса,  незаметно погрузить их в сани-розвальни, и обоим группам немедленно покинуть полустанок с «мёртвым поездом». Часть груза непременно должны были составить фураж для лошадей, харчи и оружие. Сейчас хорунжий …. С сотником отбирали в своих вагонах-теплушках наиболее сильных лошадей и ссыпали в мешки овёс, а хорунжий Залуцкий, чертыхаясь, получал вместе с одним из интендантов штаба тыла продукты по списку в вагоне, где везли продовольствие.
   Конечно, проще было погрузить в сани несколько ящиков с клеймеными царским вензелем слитками и золотыми червонцами, что значительно упростило бы задачу и ускорило выход обозов. Ждали темноты, да и адмирал приказал брать самое ценное, а в вагонах с царской казной, к которым добавили ценности, эвакуированные их банков других городов, находились предметы, стоившие куда дороже золота.
   В этом вагоне, кроме бриллиантов, была платина в слитках. Такие слитки не сплавишь кому попало на чёрном рынке за харчи, тёплую одежду и пристанище. Обыватели знакомы лишь с золотом и серебром, подозрительно относятся к драгоценным камням, стоимость которых может оценить только ювелир, и больше любят звонкую чеканную монету. Платины в вагонах последнего «золотого» эшелона, с которым следовал штаб адмирала, было не так уж много. Перед войной Англия скупила у России почти все запасы этого металла, составлявших 16 тонн, что сильно снизило цены на мировом рынке. Поэтому, «белое золото» решено было не брать. Громыхая ящиками из под снарядов, в которые была упакована часть золота, офицеры добрались до штабелей ящиков с ювелирными изделиями и перевели дух. Потирая поясницу, полковник Осадчий, высказал сомнение генерал-квартирмейстеру:
- На кой нам ювелирные украшения? Спору нет, продать их легче, чем слитки. Но армия будет рассчитываться с теми же японцами золотом! Берём монеты и слитки, да и дело с концом. Само собой, и все бриллианты.
- Бриллианты, как раз, в виде ювелирных изделий, в этих ящиках и хранятся, - возразил Петров, - Вот опись, и я вам продиктую, какие из ящиков лучше вскрыть. Не забывайте, что вскрывать надо аккуратно, чтобы потом вновь опломбировать. Не ограненные алмазы и бриллианты хранятся в сейфах, которые сейчас мы обследуем. Всё остальное мы, конечно, возьмём золотом и слитками, как вы и предлагаете. Время у нас ещё есть. Главное – это незаметно для чехов и остальных вывезти всё это подальше, сформировать обозы и немедленно отправить оба отряда. Закуривайте, господа офицеры! Тут чертовски холодно. Но не налегайте особо на коньяк – мы занимаемся тут важным делом. Разрешаю для согрева организма лишь самую малость.
   И он выставил на зеленое сукно стола тёмную фляжку с царским вензелем. Офицеры закурили и по очереди приложились к фляжке. Сидящий настороже у пулемета «Гочкис» капитан раздраженно посмотрел на них и фляжку передали ему с мичманом. Вспотевшие офицеры вскрыли несколько ящиков, и Петров с министром Бурышкиным, склонившись над столом быстро отобрали несколько ценных вещей. В основном, эти были подвески и колье с крупными бриллиантами и изумрудами. Всякую мелочь, вроде опалов, топазов и гранатов даже не встали вскрывать. Отобранные вещи тут же тщательно упаковывали в небольшие ящики, и сверху натягивали кожаные мешки-цибики из-под чая, или в просмоленную парусину.
   Разглядывая опись ценностей, хранящихся в сейфах, Петров удивленно присвистнул:
- А это ещё что? Может быть, эти большевики в Архангельск и в Пермь ещё и шапку Мономаха отправили? И другие сокровища Кремля?
   Бурышкин через плечо ему тоже заглянул в список, и мелко закашлял-засмеялся, потирая озябшие руки. Потом снял очки и тщательно протер стекла носовым платком:
- Отправлено из Питера? Наряду с другими ценностями, когда немцы подошли близко к столице? Должно быть, это радий, хранившийся в Морском ведомстве. Он раз в 300 дороже золота, но, насколько мне известно, его тут совсем немного. Берём! Тем более, веса в нём никакого! Из его солей делали светящиеся шкалы в приборах морской навигации, да нервные дамочки платили бешеные деньги за лечебные радиевые процедуры. Помните, немцы, в качестве контрибуции просили отдать им все запасы чистого металлического радия и радиоактивные остатки?
- Вот остатков тут совсем не мало! – Петров грузно встал из-за стола и подошёл к покрытым тонким слоем инея тяжелым несгораемым шкафам, которые называли сейфами. – Посмотрим, что это из себя представляет! В описи фигурируют ещё какие-то бочки, но они в другом вагоне.
- Вот в бочках, как раз, и находятся урановые остатки. Их несколько тонн. Это не совсем ещё очищенные соли урана с богатым содержанием радия. Который ещё надо извлечь в чистом виде. А тут мы имеем металлический радий, и обогащенный радием уран. В слитках, должно быть. Всё это можно и нужно взять.
   Общими усилиями искомое нашли и водрузили на стол, где офицеры закончили упаковку отобранных  бриллиантовых осыпей, диадем и подвесок в золотых оправах, и теперь рассматривали бриллианты, извлеченные из сейфов, и закрепленных рядами на чёрном бархате. Наиболее крупные из них были уложены в коробочки, а помельче – просто ссыпаны в опломбированные мешочки. Офицеры бесстрастно укладывали эту роскошь в обычный оцинкованный ящик, выложив его дно трёхцветным российским флагом. Попыхивая папиросами, они уже вполголоса обсуждали трудности дороги через Байкал, до замерзшего льда которого нужно было ещё добраться. Сапоги они давно сменили на сибирские валенки, а в заплечных мешках у них хранились ещё и бурятские ичиги – сыромятные местные сапоги без каблуков, щедро смазанные жиром, и не боящиеся ни скользкого льда, ни сырости, ни морозов. Ещё лучше были бы пимы, унты или торбаса, но ими они надеялись разжиться в дороге. Есаул Залуцкий говорил, что в Забайкалье казаки по уставу носят зимой унты из козьих шкур, мехом внутрь, и достать себе такие не составит труда. Их шкур тарбагана, собаки или волка унты теплее, но они тяжелее, и местные жители отдают предпочтение унтам из оленьих шкур и овчины.
   Теперь они прервали своё занятие, чтобы взглянуть на металл, стоивший в 300 с лишним раз дороже золота. Поглядеть, особо, было не на что. Омские чиновники их Госбанка бывшего правительства Колчака, промерзшие в куцых шинелях своего ведомства, и давно сменившие их на обычные романовские полушубки, грохнули на стол плоские тяжелые деревянные ящички, крепко сбитые металлическими скобами и опломбированные, как и положено. На инвентарных бирках значилось нечто непонятное, в чём разобрался бы только специалист, но номер бирки соответствовал номерам описи. Пришлось скобы и пломбы, выдвинуть раздвижные крышки, и взору присутствующих предстали тусклые освинцованные коробки, невероятно тяжелые.
   Те, кто по приказу Ленина эвакуировали в Пермь из Петрограда и Архангельска первый российский радий, хорошо понимали, что такое радиоактивность и, возможно, уже сталкивались и с проявлениями лучевой болезни. А может быть, просто опасались, что чрезвычайно активные радий и уран вступят в соединение и химические реакции с другими веществами. Во всяком случае, меры предосторожности были приняты ими грамотно. В выложенных свинцовыми пластинами коробках лежали слитки серебристого цвета, покрытые черной плёнкой оксида. Таков уран. Под действием кислорода воздуха серебристый цвет металла быстро превращается сначала в золотисто-желтый, а затем в 3–4 дня покрывается черной пленкой оксида. Причём, эти слитки содержали высокий процент радия и примеси других элементов, образовавших с ним соли и оксиды. Сам металлический радий был в крупинках и в металлическом порошке, запаянном с стеклянные ампулы, лежащие в освинцованных гнёздах.
   Офицеры переглянулись, и вернулись к своей работе, лишь наложив на место скобы и пломбы. Тяжелые коробки уложили в обычные оцинкованные ящики, доложив их слитками царского золота, клейменные двуглавым орлом, затянули в просмоленные мешки, и забыли, поскольку впереди предстоял опасный путь в неизвестность, где огонь, провизия и тёплая одежда значат куда больше, чем бесполезный в тайге тяжелый металл.
(Вариант: Казаки-пластуны даже не стали вынимать из ножен свои шашки. Чехов на месте положили тяжелыми боевыми ножами, и сотник первым подал пример, с силой сунув отточенный, как бритва, кавказский обоюдоострый кинжал ближайшему к нему легионеру, метя под кадык – в ложбинку между ключицами. Хрип, предсмертные всхлипы, бульканье крови, запятнавшей снег, и всё было кончено.)
   Получив доклад, что только что уничтожены несколько чехов, которых не скоро хватятся, в пульмановском вагоне заторопились. Казаки сняли не конвой, но лучше отсюда скорее убраться в свои купе, сделав вид, что им ничего не известно. Мало ли лихих людей шатается сейчас вокруг полустанка? Да и не стоит легионерам ходить по путям в темноте в таком количестве. Могли убить за оружие, шинели и вещмешки, даже за бутыль спирта.
   Слащев наскоро подвёл итоги и решил, что первый отряд можно отправлять. Сам пошел докладывать адмиралу, который, как обычно не спал, а два офицера в валенках поспешили забрать свои вещи и отправиться с последней подводой, где уже собрался отряд. Этим предстояло идти в Монголию, и путь был неблизкий. Второй отряд, числом меньше, тоже тайком вывел свой обоз за околицу, под тусклые зимние звёзды и мохнатые заснеженные ели. Где-то брехали собаки и казак-ездовой подкармливал свою лошадь с ладони, чтобы не ржала. Со вторым обозом, идущим к Байкалу, обошлись быстро, загрузив его лишь ящиками с царскими империалами и слитками золота.
   В глухую морозную ночь оба обоза отошли от полустанка на приличное расстояние, настороженно вглядываясь в темноту, и держа под прицелом пулемётов дорогу и быстро заносимую поземкой санную колею. Вместо ненадежных пулеметов Гочкиса взяли «Максимы» и бельгийские ручные пулемёты Льюиса, стволы которых были снабжены алюминиевым радиатором с мощным цилиндрическим кожухом для воздушного охлаждения. Не поленились взять по ящику гранат, динамит и толовые шашки, а провизии взяли в обрез, рассудив, что подхарчиться можно в дороге.
   Обозы шли колея в колею почти до рассвета. И валил белый пушистый снег, заметая следы и вызвав некоторое потепление средь этой январской стужи и холодного безмолвия. Затем отряды разделились. Опасаясь встреч с красными партизанами, отряд, идущий к Байкалу, нырнул за лысую сопку и дальше поехал по льду замерзшей реки, пробираясь на юго-восток. Напоследок, быстро распрощались, пожелали друг-другу удачи, и выпили котелок разведенного спирта. Второй отряд, всё ещё надеясь на встречу с войсками генерала Каппеля, двинулся западнее железнодорожной магистрали не в сторону Иркутска, а гораздо западнее, поскольку вступал во владения красных партизан-шахтеров Черембасса, предъявивших чехам свой ультиматум. Неизвестно, соединился ли он с каппелевцами, позже тоже совершивших ледяной поход от Иркутска через Байкал с гробом своего генерала, или укрылся в Урянхайском крае в горах, где на равнинах тувинцы пасли своих лошадей и овец, и весною можно было уйти в Монголию. Но в Монголии Азиатская конная дивизия жёлтого барона Унгерн-Штернберга в августе 1921 года была окончательно разгромлена, а её казна бесследно исчезла. Кто знает, где лежат теперь, вместе с золотыми слитками уран и радий, за которые, спустя несколько десятилетий, некоторые державы отдали бы многое. Возможно, эта часть груза из последнего 8-го эшелона Колчака так и не смешалась с казной Азиатской дивизии, где хватало золота, награбленного и изъятого в монгольских дацанах и прихваченного из двух колчаковских вагонов, захваченных Унгерном и атаманом Семеновым под Читой. Лежит себе, где-нибудь в горах Тывы, и урановые слитки продолжают излучать энергию, вместо того, чтобы сгореть в топках атомных реакторов или пойти на ядерные боеголовки к боевым ракетам. А может быть, бородатый казак, разделив с товарищами добычу и перестреляв офицеров, надумал пробраться через горы и степи в богатый русский Харбин и, уложив золото в седельные сумки, как удачливый ковбой из вестерна, долго ещё разглядывал непонятный тяжелый черный металл и серебристые крупинки, запаянные в стеклянные ампулы. Спрятали ли эти слитки их в Урянхайской глуши, передали Унгерну, или переправились вместе с ними в Харбин, остаётся загадкой. В Харбине знающие люди могли толкнуть радий и уран японцам, которые уже в начале 30-х годов активно вели поиск урановых месторождений. Но до этого момента ещё прошли годы.
   Судьба второго отряда, первым, в отличии от каппелевцев, совершивших ледовый поход через Байкал, известна лучше. Обоз благополучно вышел в районе Усть-Баргузина на противоположный берег. Хотя ширина Байкала в этом месте из-за Баргузинского залива является максимальной, близ берега озера к Верхнеудинску проходит Баргузинский тракт, а севернее, через городок Баргузин можно было уйти тропами на Витим и Читу. Известно, что отряд тут распался, и одна его часть ушла к атаману Семенову, пополнив его отряды в ДВР и Маньчжурии, другая основала банду, впоследствии ликвидированную чекистами. Золотых слитков у них не нашли, но два ящика империалов изъяли. Что там было дальше, знают только архивы ВЧК- ОГПУ-НКВД, с которыми нам, несмотря на гласность, ознакомиться не предлагают. Была и третья группа, покинувшая адмирала по его приказу уже перед самым его арестом, но уже со станции Зима. В тот момент, ещё со станции Нижнеудинск, чехи уже контролировали «золотой» эшелон. Если покинувший Колчака его личный конвой и вёз золото, то изъяли его из вагонов раньше, возможно ещё на диком полустанке с «мёртвым» эшелоном. Без сомнения, этот третий отряд воссоединился с войсками Каппеля, спешивших к Иркутску.
   Писать о «золоте Колчака», о котором уже исписана масса версий, дело нестоящее внимания. Автору этой книги лишь дважды попались хорошие статьи, где проведен чёткий анализ количества и потерь золота и ценностей, вывезенных 8-ю эшелонами из Омска. Добавить к этому нечего. Я вспомнил эту историю только потому, что собрался писать об уране, а в «золотом» эшелоне адмирала действительно ехал через всю Сибирь радий и уран, которые большевики так и не отдали Германии в качестве контрибуции по решению Брестского мира. Вагоны с бочками, где находились соли урана, в Иркутске были не нужны никому и, как достояние республики, они отправились обратно в Москву. По имеющимся документам стало понятно, что это такое, и откуда вывезено. Запросили Москву, и радиевый запас страны, лишившись очищенного радия и его полуфабриката в виде ураново-радиевых слитков, вернулся в Гохран. Там эти соли урана поступили в распоряжение советских лабораторий, продолживших исследования явлений радиоактивности и строения атомного ядра и, возможно, из этого урана тоже получили металлический радий. В годы НЭПа и военного коммунизма этот радий, как наиболее ценный металл, в том числе, и добытый на советских рудниках, мог быть обменен на трактора и турбины, станки и новые линии для советской промышленности, или продан за зерно в страны Европы. Возможно, что этот радий и уран дожили до того времени, когда начался ураново-ядерный бум, и часть его пошла на первый советский реактор-циклотрон, или вошло в состав первой советской атомной бомбы. До настоящего большого производства урана и наличия месторождений с богатым содержанием урана и плутония было ещё очень далеко.
   Пока в США лихорадочно искали уран для создания атомных бомб, в Советском Союзе об этом знали лишь немногие люди из ГРУ и нарком Берия. Советская ядерная программа была принята только в 1943 году, хотя отдельные мелкие экспедиции по приказу наркома уже рыскали по тайге и в степях в поисках богатых ураном месторождений. Уже после Победы над Германией и Японией в руки военной контрразведки и ГРУ попали некие материалы, наводившие на мысли о том, что в Японии и Германии работы над созданием ядерного оружия начались гораздо раньше, чем в СССР или США.
   Об одном из эпизодов того времени, когда нужны были не только доказательства и факты такой деятельности в Третьем Рейхе и в Японии, но и сам уран и его  месторождения на территориях, занятых советскими войсками, и рассказано в этой книге.  Большую ценность имели японские и немецкие лаборатории и заводы, занимающиеся производством урана, циклотронов и взрывных ядерных устройств, чертежи и сами специалисты, которыми спешили завладеть США и Великобритания. Из всего этого может получиться не одна книга, и автор взял на себя смелость поведать о небольшом курильском острове Матуа, с вечно дымящим коварным вулканом Фуё, о котором сейчас ходят легенды. Это повествование – одна из версий того, чем был остров Матуа на самом деле, и действительно происходившие там события перемежаются с догадками и предположениями. Итак, из января 1920 года, когда в Иркутске был расстрелян адмирал Колчак, а захватившие в городе власть эсеры и большевики делили с чехами золото Российской империи, тупо взирая на, никому не ведомые, бочки с солями урана, мы переносимся в август 1945 года, накануне капитуляции Японии.

Вариант:

 Тусклое зимнее солнце и заснеженные тёмные старые ели, стеной окружавшие железнодорожное полотно, придавали полузаброшенному полустанку мрачный вид. Этому ощущению способствовал и мёртвый эшелон, стоявший на запасных путях, полузанесенный снегом. На всём протяжении Транссибирской магистрали не хватало паровозов, угля, путевых рабочих и, главное, порядка. Сыпной тиф, свалившаяся на страну неизвестная вирусная инфекция, прозванная «испанкой», и братоубийственная Гражданская война уносили сотни тысяч жизней, и никому не было дела до заброшенного состава с мёртвыми беженцами и солдатами на этом забытом Богом полустанке. Однако, если уж застряли тут, неизвестно на сколько суток или часов, то требовалось выяснить, что это за состав, и есть ли там живые люди, нуждающиеся в помощи, ценности или продовольствие, которое тоже стало немалой ценностью в это лихое время. Тепло и продукты, оружие и надежное убежище – вот что стало главным в эти дни, когда эшелоны армии Колчака, прикрываемые с фронта войсками генерала Каппеля, катились в неопределенность, на Восток. Чтобы собраться там с силами, переформировать и пополнить армию, и весной попытаться вновь, если не добраться до Москвы с Петроградом, то хотя бы взять назад Сибирь до Урала. На помощь японцев иди дикого атамана Семенова особо не надеялись, поскольку и в Иркутске и в Чите обстановка была неспокойная. Надежда была на то, что «красные» выдохнутся и, испытывая те же проблемы с продуктами, тифом и «испанкой», приостановят своё победное наступление до весны, оставив ДВР – Дальневосточную Республику в покое.



                Глава 1
                Рассвет

"Рассвет вставал, нам уступая место;
Закат краснел, стыдясь за наш рассвет..."   

Генри Лайон Олди "Восставшие из рая"               
               

   Далеко в океане в сумраке летней ночи на горизонте появилась светлая полоска рассвета. Она медленно росла, ширилась, и скоро приобрела багряно-охряный оттенок. В тот же цвет сразу же окрасились облака на Востоке, как будто снизу, из морской глубины их подсвечивали гигантским лампионом или прожектором. Скоро над океаном алым, оранжевым и жёлтым цветами полыхала уже половина неба, создавая удивительный неповторимый морской ландшафт. Косые багряные отсветы веером разбегались по поверхности волн, крытых на рифах и отмелях белыми барашками пенных бурунов, и океан слился с небом в единую красочную картину.

   Рассвет был прекрасен. Такое зрелище тут бывает не так часто. Суровые скалистые берега островов Северо-Курильской гряды чаще скрыты туманом, налетающим с холодных просторов Охотского моря. Волглая туманная сырость смешивается в воздухе с тёплыми парами термальных источников, берущих своё начало в недрах курильских вулканов, и влага долго оседает на скалах, покрывая каплями росы кедровый стланик, растущий на пологих склонах гор, или сносится ветром в море, где выпадает моросящим дождём. Можно не раз пройти мимо островов, совершенно не заметив их с судна в густом тумане, а подводные скалистые гребни сторожат подходы к ним, мешая кораблям  подойти ближе, и лишь изредка в разрывах туч и среди рваных клочьев тумана  мелькает тёмный конус вулкана или свет маяка, установленного на вершине сопки. Зимой туманы тут тоже не редкость: те же горячие термальные источники, подводные вулканы и незамерзающие ручьи постоянно парят, и тёплый воздух сталкивается с холодными воздушными потоками, оседая мелкой водяной пылью на камнях. Влага сносится ветром, мгновенно опять испаряясь, и смешиваясь с дымом вулканов, из-за которых архипелаг и получил своё название – острова курятся в тумане и дымят себе в небо. Смог не висит над водой, поскольку весь дым тут же разносит над морскими просторами. Сейчас был август, когда сильных штормов ещё нет, и летний рассвет сиял во всей красе, завораживая своим великолепием, и полыхал красками, извещая весь мир о начале нового дня. Солнце вставало торжественно, как будто давало всем ещё раз понять, что жизнь без него невозможна, и каждый новый день – это подарок всему земному.

   Такое зрелище чаще бывает здесь только летом, в начале осени, или в самом конце весны. Оно всегда завораживало и привлекало людей, живущих на островах Японии, Курил, на Сахалине и на побережье полуострова Камчатка. Рассветы и закаты в этой части Тихого Океана в хорошую погоду величественны и прекрасны, и только частые туманы, суровый местный климат с частыми снегопадами, случающимися даже в конце июня, и осенние штормы с их хмурыми дождевыми тучами мешают видеть великолепие восхода ежедневно. Все, кто видят такой восход солнца, надеются, что наблюдают его не последний раз, и каждый раз поражаются этому обычному явлению природы, и воспринимая каждый удачный красочный рассвет, как некое знамение. Не случайно поклонение солнцу было обычным явлением не только у первобытных сообществ, но и значительно позже, а в Японии вылилось в особый вид культа и даже религию. Это не мешало синтоистам оставаться буддистами, но было время, когда народы Китая и Кореи верили в то, что в каждой стране есть своё солнце, и искренне недоумевали, как могут воевать друг с другом люди, живущие под одним солнцем.

   Сегодня рассвет был особенно ярким и торжественным. Над островом Матуа, который сами японцы называют Мациви-то, вставало солнце, обещая погожее утро. Ещё раньше оно осветило острова Японского архипелага и Южно-Курильской гряды, затем светлая полоска рассвета появилась здесь и на побережье Камчатки, и дальше солнце понесёт свои лучи через всё Охотское море на Запад, к материку. Прежде, чем достичь его, утро придет на остров, который японцы называют Карафуто, а русские, как и айны, жившие здесь раньше, именуют островом Сахалин. Там, в южной части Карафуто, ещё идут бои с советскими десантами, и доблестные сыны Ямато гибнут за своего императора от пуль и осколков русских снарядов. Южный Сахалин, где Япония силами рабочих, вывезенных из Кореи, строила мосты и дороги, добывала лес, уголь и рыбу, уже не отстоять. Как и Маньчжурию, где советские войска так быстро прорвали мощную оборону на границе, глубоко вклинившись вглубь страны. Обстановка в Корее вообще неизвестна. По слухам, союзные войска оккупируют её с двух сторон.
 
   Но Япония ещё сильна. На своих островах она имеет миллионную армию, Курилы сильно укреплены, а в Юго-Восточной Азии и в Китае имеются крупные группировки войск. Ещё не использована 1-ая флотилия подводных авианосцев, способных нанести непоправимый урон флоту США. В Генеральном штабе Японии, убедившись в том, что быстро  восстановить потери флота и авиации невозможно, меняют одни планы на другие, а тем временем промышленность в США уже давно полностью работает на нужды армии и флота, и со стапелей судоверфей сходят новые авианосцы и другие военные монстры. Небо над самой Японией бороздят бомбардировщики «Boeing B-17», прозванные «летающими крепостями», и бои  идут на Окинаве и Филиппинах. Теперь ещё и русские, которые, казалось бы, ещё не оправились от последствий войны с Германией, и должны бы не вступать в новую войну, а восстанавливать свои разрушенные города и промышленность. Это конец… Победоносную советскую армию и вторжение её на Хоккайдо тут страшились куда больше, чем грозную американскую авиацию с её разрушительными новыми бомбами и напалмом. Впрочем, советская авиация ещё не бомбила Курильские острова. В отличие от авиации США, лётчики которой имели шанс убедиться в наличии мощной системы противовоздушной обороны на островах, и так и не смогли нанести укреплениям и гарнизонам, расположенным на них, ощутимый урон.
                ******

   Стоящий у подножья вулкана Фуё офицер японской императорской армии с мечом самурая на поясе не думал о ближайшей собственной участи и предстоящей обороне острова Мациви-то. Он целиком отдался созерцанию рассвета, отрешившись от всего земного. В душе этого офицера не звучали возвышенные чувства, заставляющие других японцев писать короткие, малопонятные европейцам стихи, в содержание которых был вложен глубокий смысл. Лицо самурая было бесстрастно, а надвинутый на глаза козырёк фуражки и жёсткие короткие усы придавали ему воинственный вид. Однако, вид солнца заворожил и его, и он мельком отметил про себя, что на таком небольшом островке, как Мациви-то, затерянном в океане, восход солнца особенно прекрасен. Прекраснее этого величественного зрелища может быть только достойная смерть в бою. Океанская гладь, окружающая этот клочок суши, вспениваясь небольшими волнами как поверхность стиральной доски над длинными подводными скалистыми гребнями, хорошо заметными отсюда, тоже играла всеми красками неба. Отражения облаков в волнах причудливо преломлялись, меняя свои очертания и окраску. Казалось, волны играют с солнцем, постоянно меняя свой цвет от сурового серо-стального колера, до весёлого и праздничного ярко-багряного оттенка с тёмно-зелёными и чёрно-синими переливами.

   В душе островных жителей, воедино слитых с природой, немало поэзии. Должно быть, поэтому с молоком матерей впитав в себя культ солнца, ещё несколько солдат на своих постах тоже завороженно смотрели на небо, полыхавшее красками. Багряные облака бросали отсвет на их лица, а тени за спиной вырастали по мере того, как свет становился ярче, и удлинялись, образуя чёткие силуэты людей с винтовками и примкнутыми к ним штыками. Ноги у теней были короткими, а туловища непомерно длинными, но солдаты смотрели не на свои причудливо искаженные тени, а на небо, застыв в ожидании солнца. Оно ещё не показалось из-за горизонта, но склоны вулкана Фуё, занимающего добрую часть острова, уже тоже окрасились в багряный цвет. Фуё, как обычно, дымил, и густой чёрный дым, стелющийся из его вершины, лёгкий морской бриз тут же сносил в сторону моря. Издалека, должно быть, казалось, что это дымит большой пароход, хотя в такую ясную погоду вулкан был виден издалека.

   Островок Матуа, овалом вытянувшийся на 11 километров в цепочке других островов Курильской гряды, с высоты птичьего полёта виден, как единый большой вулкан, и его склоны заканчиваются обрывистыми утёсами. Лишь на юго-востоке склоны пологие, с невысокими ложными конусами в виде холмов, постепенно переходящих в плоское песчаное побережье, местами поросшее травой и ольховником. Далеко в море уходят два каменисто-песчаных мыса, постепенно скрывающихся в воде. Под водой оба мыса  продолжаются в виде длинных подводных гребней, протянувшихся ещё почти на два километра, создавая угрозу судоходству, и служат естественным препятствием для штормов и нежеланных гостей, что играет особую роль в мощной системе обороны острова. Вход в бухту, образованную этими двумя мысами с длинными подводными гребнями, кораблям противника пришлось бы начинать издалека, и надо хорошо знать фарватер, не отмеченный здесь ни бакенами, ни буйками на якорях. Сама бухта хорошо простреливается с многочисленных орудий острова, а вход в неё можно быстро заложить морскими минами или затопить тут судно, с которым непременно столкнется не только подводная лодка противника, но и сторожевой корабль. Последний вариант надежнее даже металлической сетки-решётки, которая быстро подвергается в морской воде коррозии, а морские мины в этих водах срывают с якорей сильные шторма.

   Для своих нужд гарнизон Матуа использовал другую бухту. Маяк на Матуа имеется, но стоит он у входа не здесь, а на возвышенности, почти в центре острова, указывая путь к удобной для стоянок Двойной бухте. Его свет помогает японским кораблям в ночи и в тумане, но теперь может служить ориентиром и для вражеской авиации и флота, и ночами Матуа часто погружается в темноту.

   Отсюда, со склона вулкана Фуё, офицеру-самураю хорошо видны сивучи, тёмные тела которых на берегу осветил рассвет. Они кажутся издали обычными валунами на этом каменистом лежбище, усеянном обломками вулканической пемзы. Но вот крупный вожак стада поднял усатую голову, тоже ожидая восход солнца. Этот старый клыкастый самец забрался на обломок скалы выше других сивучей, чтобы бдительно следить за своим гаремом, глупым поголовьем молодых нахальных самцов с непредсказуемым поведением, и общей обстановкой на берегу. В случае опасности вожак стада тут же издаёт характерный предупредительный хриплый рык, после которого всё стадо мгновенно исчезает в воде. Бока предводителя стада покрыты старыми шрамами, полученными в битвах с другими самцами, и он ещё силён и могуч, оставаясь грозой для своих соперников. В сладком  предвкушении погреть свои бока на солнышке старый сивуч широко зевает во всю свою пасть, и вновь смотрит на багровое зарево горизонта. И солнце всходит.

   Огромный сияющий диск солнца медленно выглянул из воды, и быстро вылез до половины, сразу изменив краски неба и сделав их ещё ярче. Багряный цвет пейзажа  сменился на золотисто-алый с пурпурным оттенком. В тот же цвет мгновенно окрасились облака и вода океана, и на остров хлынула волна яркого света, слепя встречавших рассвет дежурного офицера и солдат караула солнечными бликами на волнах, лениво плескавшихся над каменистыми подводными грядами. Лишь у подножья мрачных обрывистых скал с западной стороны Матуа было ещё темно, и сюда падала тень от вулкана Фуё, попыхивающего чёрным дымом. Океанские волны здесь с шумом лизали мокрые камни, покрытые зелёными и бурыми водорослями, в которых копошились мелкие крабы. Ещё немного, и солнце заглянет и сюда, и от бурых куч гниющей морской капусты поднимутся испарения, насыщенные запахами йода и соли.

   Едва показался диск солнца, на северных склонах острова Матуа, где иногда отдыхают морские котики, разом заорали чайки, кайры и бакланы, вьющие свои гнёзда на обрывистых берегах и в траве на песчаных дюнах. Здесь птиц было не так много, как на соседнем островке, который русские называли остров Топорковый из-за обилия там забавных птиц топорков, основавших целую колонию. Японцы называли этот остров Ивака, и теперь он был отчётливо был виден вдали, освещенный солнцем. Остров Ивака совершенно безлюден, и лишь в мае солдаты гарнизона острова Мациви-то совершали сюда набеги на лодках, собирая свежие яйца бакланов и топорков для улучшения своего рациона питания. В такие дни птицы на острове Ивака нестерпимо галдят и носятся над головами пришельцев, задевая их крыльями и поливая в отместку с высоты жидким едким помётом. Островок Ивака соединён с Мациви-то широкой подводной перемычкой, что тоже служит естественной преградой для волн и препятствием для судоходства. Оба острова являются лишь вершинами огромного подводного хребта, которые вместе с вулканами и составляют дугообразную цепочку островов, соединенных между собой многочисленными подводными гребнями, рифами и перемычками.

   Бухта в этом месте считается лучшей из всех прочих бухт на островах Курильского архипелага. Природа разделила её пополам подводной каменной перемычкой, и на всех картах мира эта стоянка отмечена, как Двойная бухта. Японцы называют её бухта Ямато, а коренные жители Курильских островов айны, должно быть, именовали совсем иначе.  Для того, чтобы зайти из одной половины Двойной бухты в другую её половину, любому судну приходится возвращаться более километра от Матуа почти до самого острова Ивака. Своеобразная изоляция обеих частей Двойной бухты, тем не менее, очень удобна для стоянок, и на её берегу имеются сразу два отдельных причала. Никакие бури не страшны кораблям, укрытым здесь от штормов подводной перемычкой-волнорезом. Именно отсюда вышла часть японской эскадры авианосцев для уничтожения флота США в Перл-Харборе. Военный аэродром острова Матуа имеет, наверное, одну из лучших в мире взлётно-посадочную полосу с дорожками выруливания из укрытые в скалах ангары. Она обогревается по трубам горячей водой термальных источников и никогда не обледеневает в зимнее время года, что в сочетании с защищенной от ветров местностью, обеспечивает взлёт самолетов в любую погоду. Ещё недавно отсюда в свой последний полёт отправлялись лётчики-камикадзе, запас горючего на самолетах которых был заранее рассчитан только  на то, чтобы долететь до противника. Но сейчас ангары стоят пустые и авиации на острове почти не осталось. Большая часть самолетов была переправлена с Курильских островов на защиту японских городов от разрушительных налетов «летающих крепостей» США.

   Береговые укрепления и сеть подземных ходов и сооружений острова Мациви-то являются гордостью военно-инженерного искусства и образцом строительства объектов  обороны на островных военно-морских базах. Это не крепость-форт, вроде Кронштадта, а несколько линий обороны, уходящих вглубь острова, с искусно скрытыми в скалах дотами, тяжелыми бетонными дзотами, береговой артиллерией и пулемётными гнёздами и зенитными орудиями. На 3-4 километра тянутся линии обороны к вулкану Фуё, и окружают побережье сплошным кольцом. Счетверенные зенитные пулемёты и береговая артиллерия делают Матуа неприступным с моря и с воздуха. Это шедевр военно-инженерной мысли, воплощенный в реальность тяжелым трудом китайских и корейских рабочих, годами пробивавших в скалистом грунте сеть подземных сооружений тяжким трудом с помощью примитивных инструментов. Судьба этих строителей остаётся неизвестной.

   Американские «летающие крепости», много раз пытавшиеся бомбить острова Самусю-то (Шумшу), Парамушир или Итуруп с Шикотаном, облетали Матуа стороной. Каждый раз, когда они появлялись в небе, их поджидали искусно спрятанные в скалах зенитные орудия и скорострельные крупнокалиберные зенитные пулемёты, простреливающие воздушное пространство над островом во всех возможных направлениях, а с взлётно-посадочной полосы по сигналам германских радаров взлетали японские истребители. Немало самолётов ВВС США, успешно бомбивших с большой высоты сам Токио, было сбито над Курильскими островами, поскольку тут для прицельной бомбардировки следовало лететь ниже и рисковать, иначе часть грозных фугасов бесцельно плюхались в океан мимо цели, и к берегам островов потом прибивало волнами немало оглушенной  рыбы и других морских обитателей. Эти бомбёжки надолго отбили охоту появляться на своих лежбищах, расположенных на островах, у сивучей, морских котиков и кольчатой нерпы. Морской зверь уходил севернее – к побережью других островов, к берегам Камчатки и материка. Только небольшая колония сивучей ещё задержалась на Матуа. Отъявленные браконьеры в чужих морях, японцы берегли растительность и морских обитателей на островах, которые считали своими, создав даже нечто вроде заповедных мест, и всячески старались сохранить лежбища. Таковы японцы:  описаны случаи, когда в первые годы Советской власти в России японские промысловые судна не только активно браконьерили в водах Охотского и Берингова морей, но и всячески вредили, закладывая устья небольших рек на Дальнем Востоке тушами мёртвых китов, наивно полагая, что косяки лососевых рыб пойдут метать икру на Курилы. На Командорских островах нещадно истребляли морского котика, надеясь, что зверь уйдёт с этих островов на другие, более доступные для Японии. У себя на родине – это тонкие любители природы, живущие с ней, как единое целое, на чужбине – жестокие варвары. С последней войны прошло много лет, но и сейчас японцев ненавидят во всей Юго-Восточной Азии за эту жестокость.

   Но сейчас ещё был август 1945 года, и к берегам Матуа часто прибивало штормом после бомбёжек других островов столько дохлой рыбной мелочи, что многочисленные чайки и топорки не успевали её вылавливать, да и не особо жаловали мертвечину, и серебристое кольцо сверкающей на солнце чешуи вокруг побережья вскоре начинало отвратительно смердеть. До очередного шторма. Чайки орали и пикировали, когда волны выбрасывали рыбу на песок, но больше их были обеспокоены топорки на соседнем островке Ивака, куда сносило от Двойной бухты с её подводными гребнями-волнорезами большую часть рыбной падали. Неуклюжие на вид топорки, одновременно похожие на маленьких пингвинов и на попугаев, имеют особое строение клюва, позволяющий им  утащить к гнезду сразу до двух десятков рыбешек. Несмотря на то, что остров Ивака скалистый, на нем немало рыхлых осадочных пород и песка, накиданных морем и вулканом Фуё, и эти птицы строят свои гнёзда-норы среди травы и камней, выхаживая единственного на пару особей птенца. И кормить своё единственное чадо топорки предпочитают живой рыбой. Поэтому, большая часть гниющей рыбы достаётся крабам и другим донным любителям тухлятинки, что делает их санитарами моря.

   Иногда вместе с рыбой к берегам островов волны прибивают нефтяную плёнку. Она долго держится на прибрежных камнях жирными черными каплями-шариками и даже потёками, убивая всё живое. Морским обитателям нефть забивает жабры, а у птиц склеивает водонепроницаемый перьевой покров и они гибнут от переохлаждения. Когда где-то топят танкер, большой корабль или подводную лодку, нефтяное пятно долго носит по морским просторам, но неизбежно прибивает к берегу, богатому жизнью, и эта трагедия надолго отравляет существование прибрежным обитателям. Смешанная с нефтью мёртвая рыба не радует уже даже крабов, брезгливо уходящих к более чистым отмелям-банкам. Запах разлагающейся на солнце рыбы стоит опять же до ближайшего сильного шторма, но нефть может выбрасывать на берег вновь и вновь. К счастью, в этих водах, такое зрелище не такое уж частое. В отличии от тех заливов, где противники долго бомбили флот друг друга, и внутри бухт-стоянок черная нефтяная пленка, окольцованная по берегам серебристой чешуёй, держится долго. Картину дополняют загаженные той же нефтью и горелыми пальмами некогда живописные берега и тухлый смрад.

   Американские бомбардировщики серии «Boeing B-17 Flying Fortress», прозванные «летающими крепостями» за их неуязвимость, обилие пулемётов и цельнометаллический корпус, оказались не такими уж и неуязвимыми. Вначале, японские асы освоили ночные истребители, расстреливающие «Боинги» на большой высоте едва ли не в упор, и янки гадали, что случилось с их пропавшими самолетами, списывая потери на изношенность и несовершенство двигателей. Однако, двигатели тут были не при чём. Даже при выходе из строя трёх моторов, «летающие крепости» были способны тянуть на одном. Затем японские истребители и штурмовики научились налетать на «Boeing» целым звеном или загонять их под губительный обстрел зенитных батарей островов. Бомбардировщики редко летают без прикрытия. Пока одно звено завязывало бой с американскими истребителями сопровождения, другие набрасывались на бомбардировщики. Аэродром Матуа был не только лучшим, но и совсем недавно с него взлетали на своих, начиненных взрывчаткой, машинах лётчики-камикадзе. Поэтому большинство офицеров и солдат гарнизона Матуа были немало озадачены тем, что остров почти не подвергался бомбёжкам, приписывая этот феномен своей губительной оборонительной мощи. Других, высших чином офицеров, этот факт наводил на мрачные мысли о неуязвимости и осведомленности военной разведки США, а также на  то, что США «положили глаз» на весь остров Матуа, как идеальную военно-морскую базу.

   Тем не менее, бомбардировщики и другие американские самолеты здесь бывали. Одной из особенностей авиации США была недоступная для зениток высота полёта, но всё же целью были маленькие островки в океане, и даже для того, чтобы просто сфотографировать военные объекты Матуа, приходилось снижаться. Это стоило жизни или плена не одному американскому лётчику. Один из таких, подбитых в воздушном бою «Боингов», недавно совершил вынужденную посадку прямо на уникальную взлётно-посадочную полосу острова. Плен был всё же лучше, чем бушующий океан с холодной водой, в котором утлая спасательная надувная шлюпка или плот не имели особых шансов долго продержаться. Если лётчик падал с подбитого самолёта с парашютом в море, и успевал отстегнуть стропы, то быстро погибал в холодной воде от переохлаждения. В этих проклятых широтах даже японские офицеры на островах Северо-Курильской гряды служили вахтовым методом, и в июне мог валить снег.

   Подбитый «Боинг» жёстко приземлился на бетонной дорожке, и американцы даже не попытались сбить пламя, а покинули дымящую машину и беспечно сдались в плен, подняв руки. Войну эти пилоты считали делом, почти законченным, а плен – временным  вынужденным явлением. Горящий самолет за них потушили японские солдаты, вовсе не считавшие эту войну почти законченной, а выполнявшие приказ офицера спасти «Боинг», как очередной военный трофей, и как будущую боевую единицу изрядно поредевшего сентая гарнизона Матуа. В армейской и морской авиации Японии трофейные самолёты использовались давно, и этот «Boeing B-17» был далеко не первой захваченной в боях «летающей крепостью». Когда горящая машина, таща за собой чёрный хвост дыма, плавно спикировала к взлётно-посадочной полосе, ни  кого из японских офицеров и мысли не мелькнуло, что янки могут быть способны на самопожертвование, взорвав вместе с собой любой из объектов острова. Камикадзе или таких советских героев, что грудью ложились на амбразуру, среди американских военнослужащих не наблюдалось, хотя многие из них тоже совершали в войну подвиги. Конечно, не стоит уравнивать геройскую смерть советских солдат с камикадзе, намеренно запланированная гибель которых была поставлена на поток с 1943 года. Хотя они тоже заслуживают к себе определенного уважения. В данном случае было ясно, что самолет идёт на вынужденную посадку, и добивать подранка не стали, хотя на определенной высоте могли лишь одним залпом разнести «Boeing» в куски.

   На этот раз пленных не спешили отправить в глубокий тыл, через Кунасири-то (Фурунамеппу-яп.) на остров Хоккайдо. Да, и где он теперь, этот глубокий тыл? Судя по сообщениям и шифровкам от командующих гарнизонами других островов, боевые действия на Курилах ещё не начались, и было совершенно неизвестно, кто первым посмеет высадить сюда свои десанты – США или СССР. Во всяком случае, американцы завязли в боях на Окинаве, а русские воюют сразу на трёх фронтах в Маньчжурии, Корее и на Южном Сахалине. События на Карафуто-Сахалине, находящегося в непосредственной близости от Курил, и волновали сейчас японских офицеров больше всего. Американцев на островах ненавидели и боялись, но лучше пусть сюда придут они, чем эти русские…

   Начальника гарнизона Матуа полковника Умэдзу, собиравшегося дать бой любому противнику, осмелившемуся высадить на этот остров свой десант, очень занимал и тот факт, почему бомбардировщики США столь любезно избегают наносить удары по его объектам. Что-то знают? Откуда утечка информации? Что могут сказать по этому поводу пленные пилоты? Хотя, глубоко в душе полковник понимал, что обычные пилоты ничего знать не могут, и просто проводили разведку боем, заодно фотографируя Матуа с высоты птичьего полёта. Найденные в самолёте фотопластинки и специальная широкоформатная камера не оставляли в этом никаких сомнений. Пилоты – лишь простые исполнители приказа своего командования. Им дали маршрут, цель и задание, и если они и сбросили пару крупных бомб на Матуа, то не на объекты, а на голые склоны вулкана Фуё, привыкшего и не к таким встряскам.

   Теперь пленные американские пилоты сидели в одном из бараков для рабочих, построенных на берегу, а несколько японских техников и механик из обслуги военного аэродрома осматривали и ремонтировали трофейный «Боинг», казавшийся, действительно, неуязвимым для пуль и осколков. Из авиаполка***, базировавшегося на аэродроме Матуа, оставалось всего несколько гидросамолетов, уцелевших только потому, что все они ещё недавно нуждались в ремонте. Теперь два из них были готовы к взлёту, но полковник Умэдзу пока не получил по этому поводу никаких инструкций, кроме как быть в постоянной боевой готовности. Командир чутаев (эскадрилий) камикадзе майор Танакэ давно покинул остров вместе со своими воспитанниками, контролируя их тактику во время налета на военные корабли США и отмечая прицельные попадания своих обреченных на смерть самолетов. Умэдзу вообще не имел права распоряжаться независимой боевой группой, как ещё именовался авиаполк в соответствии со сложной формулировкой того времени в армейской авиации, в которой такой специальный полк носил название докорицу хикотай. Теперь, в отсутствие старшего по званию офицера на аэродроме уцелевшими самолетами распоряжались чины из армейских спецслужб.

   Ещё совсем недавно на аэродромы островов Курильской гряды возлагались большие планы, и на них могли разместиться до 600 военных самолетов, но большую часть их отозвали для обеспечения обороны Курильских островов. Теперь в небе давно явно преобладала авиация США, как и корабли надводного флота, а с недавних пор близ островов Северо-Курильской гряды часто замечали советские самолеты. Вначале, издали их приняли за свои, поскольку красные советские звёзды на фюзеляже и крыльях очень напоминали красные дискики солнца - Хиномару**** японских самолётов. Незнакомые контуры машин уже никого не удивляли, ввиду обилия в своей авиации чужих моделей. Но в мощные германские бинокли «ZeissCarl» офицеры отчетливо разглядели именно красные звёзды советских истребителей, и молча переглянулись. Теперь на современных наземных радарах, доставленных на остров германскими подводными лодками, постоянно сидели дежурные акустики противовоздушной обороны, пытаясь уловить среди треска и хрипа помех гул авиационных двигателей. Тройка советских истребителей появлялась близ Матуа не раз, держась вне досягаемости зенитных орудий. Русские что-то определенно замышляли. Устроить воздушный бой имеющимися силами теперь не было возможности, и встревоженный гарнизон Матуа лишь мог наблюдать, как советские самолеты взяли курс в сторону островов Самусю-то и Парамушира. Появление здесь этих самолетов сочли дурным предзнаменованием, хотя с момента начала боёв в Южном Сахалине этого давно ждали. С Самусю-то ответили, что русские явно пытаются выяснить наличие на островах Северной гряды надводного и подводного флота, но им сильно мешают туманы. Под покровом этих местных туманов можно было проглядеть и высадку советских десантов.
                *******

   В это утро, начавшееся на Матуа таким шикарным рассветом, капитан ВВС США Джон Маклин тоже смотрел на восход солнца, ожидая конвой. Пленным лётчикам разрешили постирать свою одежду и предоставили для этого большой котёл, установленный на старой тележке, два ведра и желеобразное мыло, сваренное из жира морских животных, золы и соды. Конвойный, вооруженный винтовкой с примкнутым широким штыком, невозмутимо смотрел на пленных, которые вылезли из провонявшего тухлой рыбой барака и щурились от яркого солнца. Они решили, что за водой им придётся идти к речушке Хесупо, больше похожей на ручей, и потом греть её в котле на костре. Хесупо американцы недооценивали – в дожди с приходом океанских муссонов она разливалась в широкий поток и бурлила по камням и между песчаных дюн, как настоящая река. Это был единственный на острове источник хорошей воды, пригодной для питья. Остальные ручьи и мелкие озера были, либо термальными и несли с собой много растворенных в воде минеральных солей, либо были слишком кислыми или щелочными. Маклин не знал об этом, но речушку Хесупо отметил ещё в свой первый полёт над Матуа, когда остров с большой высоты выглядел сплошным вулканом с единственным пологим длинным склоном и удобными бухтами. Конвоир повел лётчиков не к реке, а к взлётно-посадочной полосе, что раньше было немыслимо ввиду полной секретности данного объекта. В стороне, на дорожке выруливания стоял их разбитый «В-17». При посадке самолёт лишился одного из шасси, и теперь под кабину «летающей крепости» японские техники заботливо поставили подпорки, выровняв крен. Маклин уже сожалел о том, что не сделал попытки дотянуть до берегов Камчатки, но пламя уже успело охватить часть фюзеляжа и была прямая угроза взрыва в воздухе баков с топливом. Теперь японцы неторопливо суетились у его самолёта, и даже попытались задать пленникам несколько вопросов, но их английский оставлял желать лучшего. Часть оборудования и пулемёты с «Боинга» сняли сразу, едва предотвратив угрозу взрыва и сбив пламя, и теперь в фюзеляже чернели опаленные пробоины. В целом, самолет нуждался только в ремонте, а пока, как подбитая птица распластался у чужого ангара, и казалось, что он уже никогда не взлетит. Судя по тому, как авиатехники латали дыры и проверяли электрооборудование, японцы явно намеревались ещё использовать трофейный самолет в своих целях.

   Рядом со взлётно-посадочной полосой военного аэродрома, которая с высоты выглядела достаточно широкой, но оказалась куда длиннее, тянулись железобетонные желоба и трубы, частично закрытые тяжелыми бетонными плитами, либо красиво декорированные диким камнем. Трубы вели под идеально ровную поверхность взлётной полосы, и их значение капитан Маклин не сразу понял. Увидев пар над желобами с горячей водой, пленники потрогали трубы, убедившись, что по ним течёт горячая вода. Это был уникальнейший военный аэродром, которому в зимнее время года не страшны никакие обледенения и снежные заносы. Склоны и подножье вулкана Фуё изобилуют горячими источниками, вырывающимися на поверхность из недр земли. При создании общей оборонительной системы острова Матуа и строительстве объектов бытового назначения японские военные инженеры максимально и традиционно использовали термальные воды не только для обогрева жилищ, теплиц и уникальной подземной бани и бассейна, искусно облицованных диким камнем. Они скрыли в выбитых в скалах ангарах самолёты и половину самой взлётно-посадочной полосы, с которой можно было взлетать в любую погоду. Фуё много лет был действующим вулканом, который не только постоянно дымил, но и частенько изливал в Охотское море раскаленную лаву, и термальных вод на острове хватало с избытком. Пологий склон вулкана, представляющего собой не одинокую гору, а целый горный кряж, способствовал естественному стоку воды по трубам и желобам, а уж затем излишек воды сливался в море. Среди других сильно укрепленных островов Курильской гряды по количеству максимально оборудованных для отдыха островов с горячими источниками с Матуа можно было сравнить только Кунашир с его термальными озерами.

   Конвоир подвел пленников к лотку, в котором горячая, сильно насыщенная газами щелочная вода упругой струёй падала из одного желоба в другой, лежащий на склоне уровнем ниже, и жестом приказал им остановиться. Стирать одежду можно было прямо здесь, и оставалось только прополоскать её затем в реке Хесупо. Заметив изумление пилотов, конвоир довольно расхохотался. Между тем, американцев было не удивить наличием горячих источников, удивлялись тщательности и объёму работ на взлётной полосе, сделанной с предельной аккуратностью и завидным качеством. Вода в желобах была щелочной на вкус, слегка щипала язык, но была хороша для стирки. Когда пленники полоскали бельё в реке Хесупо, конвоир бесстрастно наблюдал за ними и солнце играло на штыке его винтовки, отражаясь весёлыми «зайчиками» в воде.

   Небольшая группа рыбаков и их жён, ещё остававшихся на острове, где они, наряду с солдатами, занимались и выращиванием овощей для нужд гарнизона, напротив, разглядывала американцев во все глаза, рассевшись на почтительном расстоянии у своих лодок на берегу. Один из рыбаков, очевидно выполняя приказ офицера, несмело приблизился к обнаженным пилотам, которые наскоро сушили свою одежду на ветерке, выкупались и сидели у реки, завернув бёдра полотенцами, и поставил на песок плетёную корзинку с рыбой и зеленью. Так же, молча, он удалился, слегка кланяясь и пятясь задом. Конвоир на это никак не отреагировал, и капитан Маклин небрежно заметил штурману Дзилевски:
- Кормят, разрешили помыться и постирать одежду…Похоже, что условия содержания военнопленных у японцев не так уж плохи, как об этом пишут наши газеты. Война идёт к концу, и они это понимают. Не сегодня-завтра они сами будут нашими пленными. Вот только мне невдомёк, чем так хорош этот остров, что его не разрешают бомбить. В 1943 году ещё бомбили, хотя и выборочно. В основном – этот самый аэродром с самолётами. Наши тогда потеряли тут почти полсотни самолетов и две подводные лодки. С моря этот Матуа и не взять – ты приглядись, сколько у них тут натыкано дотов, орудий и пулемётных точек. Остров прямо ими нашпигован, как рождественский гусь яблоками. С чего бы это? Островок небольшой…Я до сих пор жалею, что не отважился дотянуть до берегов России. Тут только небольшой пролив пересечь. Сейчас бы пили русскую водку с лососевой икрой, в ожидании самолёта за нами.
- Заметь, - задумчиво ответил Дзилевски, - Что с таким шикарным военным аэродромом, самолетов на острове почти не видать. Судя по всему, большая часть ангаров уже стоят пустыми. Выдохлись, макаки! Наше превосходство ухе и на море очевидно, и ты прав – этой войне скоро конец.
- Ты думаешь, они так просто сдадут эти острова? На Самусю-то, Парамушире и Итурупе укрепления не хуже. Это, не считая их гарнизонов в Китае, Маньчжурии и странах Юго-Восточной Азии. Много фанатиков, которые обожают своего императора-микадо, и школ лётчиков-камикадзе. Не считая смертников, прикованных к пулемётам, людей-торпед и тех идиотов, что бросаются парами под танки с носилками, полными взрывчаткой. Кинь их генералы клич, что нужны 200 тысяч смертников, и решатся полмиллиона солдат и офицеров. Война может тянуться ещё года два, но у Японии нет ресурсов, чтобы её продолжать. Наше превосходство – штука хорошая, только в этом горелом Токио могут вспомнить о долге самурая, и божественном происхождении императора. Скажет он, умереть всем – население и солдаты попрут на нас с одними винтовками, а японцев на этих чёртовых островах ещё миллионы.

- Это тебе не Германия, где фюрер призывал всех умереть в бою, но из этого ничего не вышло, - упрямо ответил штурман, - Ты забыл о русских, которые громят Квантунскую Армию в Маньчжурии и Корее и уже почти заняли Южный Сахалин. Эти русские не жалеют своих людей для достижения цели, и ещё неизвестно, чьи войска первыми войдут в Токио. Наши пленные голодают в лагерях на островах Тихого Океана, и такое гуманное отношение к нам о многом говорит. На очереди – эти острова, Хоккайдо, и весь вопрос в том, кто сюда придёт первым – наши или русские? Думаю, что японцы сами озадачены этим вопросом, и предпочитают США, чем погибать в Сибири на стройках социализма.
                *******

   Вечером штурман Дзилевски расхворался. Ещё во время военных действий в Северной Африке он умудрился подхватить малярию, и сейчас у него начался очередной приступ. Порошки хинина и жаропонижающие таблетки при обыске у штурмана не изъяли, хотя очень внимательно осмотрели все лекарства и явно интересовались содержимым бортовой аптечки «В-17». Дзилевски ещё тогда, у дымящегося «Боинга», лениво заметил остальным членам экипажа, тоже весьма скептически воспринявших плен:
- Ищут пенициллин. Германские союзники, конечно, подбросили им идею создания своих собственных антибиотиков, но я что-то никогда не слышал о пенициллине японского производства. Не по зубам это производство и русским с их отсталой и разрушенной промышленностью. Эй, Ямато! Пенициллин у нас только в госпиталях!

   И получил удар под ребра прикладом винтовки «Арисака». Сейчас штурмана колотил озноб, и нечем было измерить температуру. Впрочем, никто из пилотов не любил ставить градусники в рот или в задний проход, как это принято в иных странах – наличие высокой температуры, совпадающее с выходом в кровь малярийных плазмодий и их токсинов из эритроцитов, что сопровождается лихорадкой, было заметно и так. Маклин потребовал у японцев врача и тёплые одеяла. Одеял лётчикам не дали, но принесли в сарай несколько хибати – горшочков с горячими углями, служащими для обогрева жилища. Такие хибати в Японии обычно используют зимой, и делают эти жаровни самой разнообразной формы не только из керамики, но также из фарфора и металла. Штурман обнял хибати и скоро согрелся и уснул. Маклин мрочно молчал, и в душе клял японцев, отнявших при обыске у всего экипажа все сигареты. Остальные пилоты тоже предпочитали спать, натянув на себя высохшую на берегу Хесупо одежду. Лишь бортмеханик Снайдерс накинул ворочался и ругался – в сарае, имевшем земляной пол, оказалось полно блох, и они нещадно кусали весь экипаж. Свои лётные куртки экипаж «Boeing B-17» накинул на штурмана, мирно дремавшего в обнимку с хибати, и лихорадка явно пошла на убыль – по лицу Дзилевски обильно струился пот, и он был весь мокрый, что бывает после того, как очередной  приступ закончился.

   Маклин смотрел на мерцающие в полутьме барака угли в хибати, и думал о том, что эти чёртовы малярийные плазмодии, которые являются простейшими, а не микробами, вроде амёб, не берут никакие лекарства. Антибиотики тут не помогут, и за сотни лет люди так и не научились лечить малярию. Здесь опасности подцепить её нет, а вот в давно продвинутой Европе, где ещё хватает болот в долинах рек, малярия в иных местах совсем не редкость. Хотя, и не столь свирепая, как в Азии, Африке или той же Калифорнии. Взять, хотя бы, Сицилию, где во время боёв экипировка войск оставляла желать лучшего. Или Римскую долину, залитую перед наступлением союзных войск водой из взорванных плотин. Там успели продвинуть фронт дальше ещё до наступления выплода комаров, и теперь малярия обрушилась на самих же итальянцев, сотнями вымирающих от новой напасти. Впрочем, это здесь море и постоянный бриз. Японцы выращивают в глубине своих островов рис на залитых водой и грязью, вперемешку с фекалиями, полосках земли, и заразы хватает и у них.
 
   Вечером пришёл врач – пожилой японец с жёсткими усами и морщинистым лбом. У него были крупные, с ноготь, выступающие вперёд зубы, которые он постоянно обнажал в улыбке. Блестя очками и нахлобучив на уши мятую фуражку, доктор долго осматривал штурмана, мял запястья и щупал печень, а потом кивнул капитану Маклину:
- Yes, captain! It is the malaria! Здесь на острове нет комаров, которых ваш штурман мог бы заразить, как и весь гарнизон, и в изоляции он не нуждается. К сожалению, вы давно захватили все наши колонии, где растёт хинное дерево, и я мало смогу помочь. Разве что дам вам сакэ для больного.

   Врач угостил всех сигаретами, приторно отдающих не восхитительным ароматом привычного сорта «Виргиния», а морской травой, ароматами трав и цветов, и оставил для Дзилевски пилюли и кувшин дешёвого крепкого сакэ, приготовленного из батата.
- Эрзац какой-то! – заметил борт-стрелок Мэйсон, затянувшись сигаретой, и с подозрением рассматривая у себя на ладони крошки табака, смешанного с высушенной морской травой.- Впрочем, и на том спасибо. Аригато! Ну, ты видел? Ещё и спиртное! Это точно, что войне скоро конец. Иначе, чего бы они с нами церемонились? И в лагерь никуда не отправляют. Острова, не иначе, как уже блокированы.

- Ну, да! – парировал капитан, - Только если на подводной лодке нас отсюда вывезут. С моря и с воздуха эти острова точно блокированы, хотя ночные полеты не исключены. Да, и с Хоккайдо сюда ещё можно добраться. Между островами. Либо, остров собираются сдать, и предъявят нас, сытых и довольных жизнью, американским парламентёрам, чтобы те, в свою очередь, лояльно относились к пленным японцам, либо… В общем, сюда ещё могут перевести целый авиаполк новых пилотов-камикадзе, и тогда наше командование пожалеет о том, что не снесли этот остров бомбами и напалмом с лица Земли.

   Довольно досадно угодить в плен в самом конце войны, как теперь думал экипаж «Боинга», но это всё же лучше, чем тонуть в холодном море, или сгореть заживо в самолете. Интересно, как обстоят дела на Окинаве и в Маньчжурии, на Филиппинах и в Индо-Китае? Ресурсы Японии давно подорваны. Вернее – он их лишилась, а постоянные бомбёжки японских городов и морских портов свели на «нет» быстрое восстановление большинства судоверфей и заводов. Хотя, своих крупных заводов в самой Японии никогда не было. Несмотря на всё индустриальное могущество Страны Восходящего Солнца, на первый взгляд производство новейшей военной техники и всего другого производства там организовано едва ли не кустарными методами. Заводов-гигантов просто нет. На самом деле, наличие небольших производственных цехов, где работает от 30 до 200 рабочих высокой квалификации, очень удобно в условиях постоянной угрозы бомбёжки. Распознать такие небольшие фирмы с воздуха практически невозможно, а создать новые мини-заводы и фабрики совсем нетрудно. Вот и достаётся от «летающих крепостей» больше жилым кварталам и портовым причалам. Но с боеприпасами, горючим и пищей в Японии давно неважно, население замучено налогами и поборами в пользу армии и флота, и городское население получает продукты по карточкам.

   Пленные пилоты ещё не знали, что на японские города Хиросиму и Нагасаки скоро полетят атомные бомбы, а разгром Квантунской Армии в Маньчжурии советскими войсками ускорит решение императора Хирохито о принятии условий капитуляции по Портсмутскому договору. С некоторыми поправками, исключающими обидные слова «безоговорочная  капитуляция» и другие пункты условий окончания войны. В самой Японии сейчас только наиболее дальновидные люди понимали, что война безнадежно проиграна, особенно с потерей поставок из крупных портов Китая и Кореи, неудачах на Филиппинах, и в битве на острове Мидуэй. Стремительное наступление Красной Армии тоже предсказывало разгром всех наземных группировок и военных формирований, с возможной дальнейшей высадкой советских десантов на Хоккайдо. Воевать сразу против нескольких сильных держав маленькой стране, чьи силы и ресурсы были давно распылены по странам и островам Тихого Океана, было невозможно. Оставались хорошо обученные, преданные императору войска и покорное население. Несмотря на то, что после гибели некоторых видных высших офицеров и смещение других, в Генеральных штабах армии и флота оставалось немало генералов и адмиралов, которые верили в возможность изменений в этой войне, надеясь на отряды камикадзе, новые подводные авианосцы, применение бактериологического оружия и германских ракет «ФАУ-2». Они могли бы, если потребуется, устроить тотальную войну на островах самой Японии, что потребовало бы для победителей новых больших жертв. Острова Курильской гряды, четыре из которых были сильно укреплены, а общий гарнизон японских войск насчитывал там более 80 тысяч штыков, были одними из тех оплотов военного могущества,  которые придавали таким фанатикам войны уверенность. На секретных судоверфях уже срочно заканчивали сборку гигантских субмарин - подводных авианосцев, с которых японцы собирались нанести удар по городам и флоту США не только с помощью ракет «ФАУ-2», вывезенных в разобранном виде из Германии.  Их конструкцию усовершенствовали для использования и запуска с надводного и подводного флота и с самолётов. На крохотных, скрытых в скалах авиабазах продолжали собирать самолёты-амфибии новейших конструкций, которые можно запустить с палуб подводных авианосцев с помощью катапульт, и которые могли нести на себе торпеды, ракетные установки и биологическое оружие. Разрабатывались варианты использования таких самолётов пилотами-камикадзе, но производство пока было штучным и больше склонялись к более экономному многократному использованию таких амфибий. Несколько моделей таких самолетов разбились при испытаниях, но даже сейчас устройство подводных авианосцев поражает воображение, и японские инженеры во многом опередили своё время. Аналогов не существует и до настоящего времени. Всё это «чудо-оружие», как говаривал бесноватый фюрер, но могло изменить ход войны, когда лишь одна держава, совместно с ненадежными и слабыми союзниками затевает очередную кровавую бойню против всего мира. Но если бы Германия или Япония успели довершить начатое, в смысле широкого применения новейших видов оружия, жертв войны было бы неизмеримо больше. И сейчас в Японии не торопятся раскрывать тайны создания новых видов вооружения в той войне, секреты передачи многих военных технологий немецкими специалистами, и другие данные. В августе 1945 года Японии катастрофически не хватало не только времени и ресурсов. Главным фактором бездействия той же 1-ой флотилии подводных авианосцев было бездарное руководство и нерешительность командования армией и флотом. В самых верхах уже давно зрело решение о капитуляции, но фактически власть в стране, ещё со времен сёгуната, принадлежала военной элите. Без решения Совета по руководству войной император не решался отдать приказ о прекращении военных действий. И тянул время, предлагая через своего министра и нейтральные страны Европы всё новые варианты почётной капитуляции странам-союзникам, в число которых входил и Советский Союз, но мнения которого тщательно избегали. Новое руководство США вообще старалось забыть о соглашениях, принятых в Тегеране и в Ялте, и все лавры в войне с Японией присвоить только себе. В том числе, были «забыты» и соглашения о передаче СССР всех островов Курильской гряды. Но, ни на какие изменения условий капитуляции, принятые на Потсдамской конференции, США не соглашались.

   Только спустя десятилетия стало известно, что представляли из себя укрепления островов Самусю-то (Шумшу), Парамусю-то (Парамушир), Итуруп и Матуа. Назначение подземных помещений и других объектов на Матуа до сих пор остаётся неясным, что вызывает массу домыслов, мифов и версий. При этом, современные исследователи часто недоумевают по поводу того, куда с острова исчезли десятки танков, мощная береговая артиллерия и зенитные орудия. Советские пограничники, высадившиеся на Матуа с парламентёром, не обнаружили ничего, напрасно обшарив побережье и даже дно моря близ острова. Хороший ответ на это дают участники российских экспедиций, зачастивших на остров Матуа с 2003 года. До этого на Матуа базировались лишь советские войска, которых прогнало с острова извержение вулкана Фуё, получившего название «Пик Сарычева», да пограничники, бросившие свои заставы по той же причине.

   Возвращаясь к теме капитуляции Японии, следует вспомнить, что сам император Хирохито связывал это решение совсем не в связи с атомной бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки, а с молниеносным разгромом советско-монгольскими войсками Квантунской Армии и угрозой высадки десанта на Хоккайдо. Такой план высадки советского десанта непосредственно в Японии действительно существовал, и против этого яро возражали США и Великобритания. Эти страны, включая сюда и Японию, отлично представляли себе возможный поворот событий при осуществлении ввода контингента советских войск на Хоккайдо. Примером могла служить послевоенная участь Восточной Германии и всей Восточной Европы, где уже насаждался социализм. Именно угроза распространения коммунистической чумы и советы дальновидных политиков, к чьему мнению император Хирохито прислушивался, решили исход этой войны. Четыре оккупационные зоны, на которые поделили Германию СССР, США, Великобритания и Франция, давно были объектом пристального наблюдения японской разведки. Похожее происходило уже и в Корее, так долго остававшейся сырьевым и промышленным придатком Японии. Зараза коммунизма давно охватила Китай, и современные анекдоты об упущенной возможности создания в Японии марионеточного советского государства имеет под собой вполне реальную основу. Кто знает, возможно ещё и сейчас бы на Хоккайдо существовала некая Демократическая Республика Япония под чутким руководством японской компартии?

   Тогда, в августе 1945 года пытались спасти империю, и не допустить оккупации своих островов. Уже было ясно, что русские так просто не уйдут из Маньчжурии, а в Корее могут сойтись интересы двух стран, и США с СССР, подобно двум медведям, могут сцепиться друг с другом в стремлении стать державой-лидером в этом регионе. На такой исход дела очень надеялись ещё в Третьем Рейхе, и теперь очень ждали в Японии. Эта надежда была не беспочвенной: в США ещё в 1944 году существовал план нанесения ядерного удара по СССР, который впоследствии неоднократно пересматривался и дополнялся.

   На самом деле, ещё в апреле 1945 года у США всё ещё не хватало обогащенного урана даже на создание первых двух атомных бомб. Итальянский эмигрант физик-атомщик Энрико Ферми использовал большую часть уже имевшегося обогащенного урана в мирных целях, создав первый, как тогда считали, ядерный циклотрон – прототип ядерного реактора. Сейчас, спустя много лет, это первенство многие исследователи ставят под вопросом, отдавая приоритет талантливым физикам Германии и Японии.

               
               
                Глава 2.
«На Западе люди либо говорят вам правду,
либо лгут. Японцы же почти никогда не
лгут, однако им никогда не придёт в голову                говорить вам правду».
                Всеволод Овчинников. «Сакура и дуб».

Полковник Ледо – коман-й гарнизоном?
П-к Уэда – командир полка.

    Вулкан Фуё продолжал беспечно дымить, сивучи нагрели свои бока и спины на солнце и покинули лежбище. В Двойной бухте разводил пары старый катер, готовясь пройти обычным курсом патрулирования береговой полосы, а небо к вечеру хмурилось тучами, готовясь к очередному шторму. Море выбрасывало на песчаные косы куски панцирей и панцирной оболочки клешней камчатских крабов, устроивших очередную линьку, а чайки и бакланы деловито обследовали обнажившееся с отливом дно, отыскивая моллюсков, и ловко раскрывая раковины своими клювами. Рыбаки вернулись с моря, и женщины чистили рыбу, готовясь затушить её с овощами на ужин. Гарнизон наблюдал за морем и небом, отсыпался после ночного дежурства, чистил личное оружие, и терпеливо ждал раздачи скудного продовольственного пайка, сдобренного местными овощами, зеленью и рыбой, хотя в тайниках глубоко под землёй на случай длительной осады было вдоволь риса и консервов с галетами. Заканчивался очередной день августа, не принесший с собой ничего нового в судьбе солдат и офицеров на этом острове.

   Командующий военной группировкой на Матуа полковник Умэдзу разочарованно вздохнул и отложил в сторону сводки последних новостей боевых действий. Как всегда, в Генеральном штабе о многих событиях просто не сообщали. Не считали нужным. Как и другим командующим гарнизонами островов офицерам. Как сообщил  полковнику майор Нагано, очень своевременно вылетевший из Маньчжурии через корейский порт сначала в Японию, а после получения особого задания на Матуа, подобной политики молчания и не предоставления любой информации о ходе боевых действий японское командование придерживалось сразу после объявления войны Советским Союзом. По словам этого офицера-самурая Нагано, представлявшего одну из секретных служб Генерального штаба, командование Квантунской Армии было полностью деморализовано тем, что советские войска быстро сокрушили мощные линии обороны и быстро продвигались вперёд. Штаб армии был настолько морально подавлен, что гарнизоны городов Маньчжурии долго не получали никаких соответствующих приказов. Это попахивало предательством, тем более, что никакой линии фронта попросту не существовало, и русские, громя по пути всяческие попытки сопротивления продвигались вглубь территории. Попутно они брали в плен все группировки войск, набранные из местного населения и корейцев, попросту обходя все прочие оборонительные укрепления, оказавшиеся в глубоком тылу. Точнее – в полном окружении. Подобной тактике русские, очевидно, давно научились в предыдущей войне с Германией, взяв за основу тактику самих немцев. Глупо было держать близ границы баргутскую конницу или войска армии Маньчжоу-Го, набранные из маньчжур, монголов и русских белоэмигрантов. Они либо разбежались, либо попадали в плен. По существу, красным противостояла только Квантунская Армия, ставшая из более, чем 700 тысяч  боеспособных штыков втрое меньше за счёт отправки многих частей на фронт против войск США. Что касается полного бездействия штаба Квантунской Армии во главе с командующим генералом Ямада, то там долго слепо ждали инструкций, распоряжений и приказов из Токио, хотя давно были разработаны и существовали  секретные инструкции и на этот случай. В Токио молчали, и в Чанчуне мудро и чисто по китайскому образцу военной дипломатии, способной ввести в заблуждение кого угодно, на все запросы гарнизонов Харбина и других городов Маньчжоу-Го тактично отвечали «гарнизонам действовать самостоятельно, в соответствии со сложившейся обстановкой». Тем самым, слагая с себя всякую ответственность. Хваленый «отряд 731» генерала Исии Сиро, много лет готовившего нанесение ударов бактериологическим оружием по городам советского Приморья и Забайкалья воспринял эту «сложившуюся обстановку» совсем иначе, чем предполагалось. В секретной инструкции отряда, созданной задолго до войны, фраза «Действовать согласно обстановке» означало ликвидацию самого «отряда 731» и его эвакуацию, что военные бактериологи и сделали. Тем более, что уже непонятно было, где проходит линия фронта, а в воздухе господствовала советская авиация. Примерно так же поступили многие командующие другими военными формированиями, и в Маньчжурии стоит полный хаос и отсутствие централизованного управления войсками.

   Конечно, как с горечью заметил майор Нагано, на отдельных участках советские войска встретили яростное сопротивление, и их стремительное наступление в Маньчжурии никак нельзя назвать победным маршем. Чего только стоят подвиги отрядов камикадзе, но многие части бездействуют и поражение неминуемо. Тем более, что считавшиеся прежде непреодолимой природной преградой пустыня Гоби и горные отроги Хингана, советские и монгольские войска, продолжая суворовские традиции, преодолели с ходу, зайдя в тыл армейским Японии. Русских не удерживают даже начавшиеся ливневые дожди, размывшие дороги и ставшие почти совершенно непригодными для движения боевой техники и артиллерии. Там, где японцы нагнали бы местное население для срочного проведения ремонтных работ и наведения мостов, передовые советские части справляются наскоро с помощью своих саперов и боевых частей. Воюют они так уверенно, как будто перед ними не лучшая армия самой сильной державы Азии, а нашкодившая рота мальчишек, которых можно разгромить в течение месяца. Скорее всего, это действительно произойдёт, если генерал Ямада не возьмёт управление войсками и гарнизонами в свои руки.

- Монгольские цирики громят маньчжуров, совершенно не опасаясь атак своих соплеменников-монголов из созданного нами на территории Китая монгольского государства Мэнцзянь, и родственных им баргутов. А ведь князю Дэ Вану так помогали с созданием собственной армии, надеясь использовать её против китайских войск с севера и обещая объединить Внутреннюю Монголию с МНР и советской Бурят-Монголией. Оба наших марионеточных государства – Маньчжоу-Го и Мэнцзянь теперь просто перестали существовать.

   Полковника Уэда больше интересовал разгром оборонительных линий на советско-маньчжурской границе, считавшихся неприступными и создававшихся много лет. Он знал, что там железобетонные доты проходили в три яруса, а количество японских войск значительно превышало численность частей Красной Армии, многих из которых русским пришлось отправить на фронт ещё в 1941 году для обороны Москвы.
- Увы, - ответил Нагано, принявший горячую ванну в подземной термальной бане острова Матуа, и нализавшийся подогретого сакэ из личных запасов полковника, - Русские начали с сокрушительной бомбёжки и артподготовки, подтянув за три месяца свои войска из Германии. Только не говорите мне, что вы этого не ждали! Сталин обещал Рузвельту и Черчиллю ещё в Ялте, где они заранее обговорили и участь этих островов, что Советский Союз вступит в войну с Японией ровно через три месяца после разгрома Германии. И сдержал своё слово. Это надо было видеть! От линий обороны остались лишь куски бетона, и воронки с трупами наших солдат. Склады с боеприпасами были сразу уничтожены и неразорвавшиеся снаряды, включая начиненные химическим оружием, разбросало и засыпало на весьма большой территории. Земля была буквально перепахана взрывами, а уцелевшие линии обороны русские просто обошли, взяв в клещи. Да, они многому научились в Европе, и это не янки, дорожащие каждым своим солдатом. Они намерены закончить войну очень быстро, а американцы, несмотря на все свои авианосцы и военно-морские базы копались бы ещё года два, на этот срок у них и были рассчитаны все операции. По сведениям нашей разведки, русские спешно формируют десанты для захвата наиболее крупных городов в Маньчжурии. Вы представляете русских здесь? Нет? Я тоже. Они вряд ли станут пробивать лбом оборону этих островов, а сразу высадят свои десанты на Хоккайдо. Чтобы занять весь остров, им понадобится чуть больше недели. Это подстегнёт американцев, торопящихся первыми занять сгоревший Токио. Мы накануне грандиозной бойни, господин полковник!

   Всякого другого майора полковник Уэда давно бы прервал. Но и он, числясь на Матуа командиром полка, выполнял на острове специальную миссию. Уэда даже не входил в подчинение командующему Северо-Курильской группировкой войск, подчиняясь лишь особому управлению штаба на Хоккайдо. Настоящим начальником гарнизона на Матуа числился полковник Ледо, не имевший отношения к разведке и секретным сведениям. Конечно, как начальник гарнизона, он знал многое, но подчинялся здесь непосредственно полковнику Уэда и даже майору Нагано, прибывшего на остров с особой миссией.

   Вчера майор, распаренный докрасна, сильно откровенничал, но даже крепкий сакэ, не брал его, и он не распространялся о самом главном, что занимало мысли полковника Уэда последние годы. Всего этот майор мог и не знать, но ему многое было известно, и Уэда выкачивал из него информацию весь вечер, по каплям собрав представление о сложившейся обстановке, в которой остров Матуа некогда играл заметную роль. Нагано жаловался на дрянную китайскую водку ханьшин, от которого утром трещит голова, и выпил пять фарфоровых бутылочек превосходного довоенного сакэ «Саваноцуру» («Болотный журавль»), произведенного в префектуре Кобэ. Пришлось доставать из скрытого под землей запаса французский коньяк Courvoisier (Курвуазье), который, как говорят, любил сам Наполеон Бонапарт, завезенный сюда в значительном количестве вместе с винами германскими подводными лодками. От трёх рюмок коньяка майор «поплыл», и сообщил, что германская подводная лодка, перевозившая для Японии обогащенный уран и ведущих японских специалистов, получив извещение о капитуляции Германии, сдалась американцам со всем своим секретным грузом. Американцы тоже давно работают над проектом создания атомного оружия, и кроме захваченного урана, предназначенного Японии, вывезли много руды из оккупированной зоны Германии. Теперь проектом интересуются и русские, с 1943 года организовавшие поиск урановых руд на своей обширной территории. В Корее на секретной лаборатории в Хыннаме были близки к созданию ядерного устройства, но своего обогащенного урана, добытого здесь, на Матуа, в Корее и в Маньчжурии, недостаточно. Полученный ранее из Германии уран, уже обогащенный, использован в первых опытах по созданию циклотрона в провинции Фукусима. С собственным производством обогащенного урана возникли трудности. Если что и создано в провинции Фукусима и Хыннаме, то довольно небольшой мощности, и американцы могут опередить. Теперь в руках у них все карты, русские отстают, и США собирается играть на этом, затеяв свой собственный передел мира и планируя нанести в будущем ядерный удар по СССР. Всё это глубоко секретные данные, добытые потом и кровью японской внешней разведки, и полковник Ледо не должен знать ничего, кроме исполнения своих прямых обязанностей.

   После откровенных высказываний, а собеседника майору явно давно не хватало, Нагано пробормотал, что утром необходимо поставить в известность о содержании полученных новых инструкций полковника Ледо, и просил разбудить его перед рассветом. Он заснул прямо в кресле, и Уэда не стал вызывать адъютантов, сам уложив майора на толстые циновки-татами. Поджав губы, он долго размышлял о том, что удалось узнать,  и подводил  итоги своей службы в Императорской армии. Да, войне скоро конец. Но это не означает конец самой Японии. Нагано рассказывал, что в военной элите создана новая группа сторонников войны под названием «Молодые тигры». Не принадлежит ли и сам майор к этой группе? Похоже, иначе откуда ему знать в далекой Маньчжурии о событиях в Токио? Впрочем, перед приездом на Матуа Нагано успел побывать и в Генеральном штабе. Остается ждать шифровки из штаба в Хоккайдо, подтверждающей полномочия Нагано в ликвидации урановых шахт и оборудования на острове. Надо спать, а утром он встанет задолго до рассвета, чтобы разбудить этого синтоиста Нагано, и провести утром совещание с полковником Ледо.
   Теперь Уэда сердито читал сводки с театра военных действий, рассчитанные скорее на младших офицеров. Он сопел, пил горячий сакэ, что с утра случалось с ним редко, и много курил. Пока солнцепоклонник Нагано встречал очередной рассвет, он получил шифровку с Хоккайдо, но совещание с утра проводить не стал, кратко отдав полковнику Ледо все необходимые распоряжения и вручив инструкции штаба. Ничего особенного в этих инструкциях не содержалось, и сам полковник Ледо был доволен, что урановые шахты на острове наконец придётся взорвать. Он ненавидел и боялся эти выбитые глубоко в граните подземные залы, штольни и переходы, уходящие далеко под уровень моря, сочащиеся из трещин влагой и паром, и пахнущие смертью. В глубине шахт и штолен была невыносимая жара и духота, и все рабочие, некогда добывавшие там урановую руду, давно были мертвы, или вывезены умирать в особый лагерь на острове Кунашир. Ледо отдал распоряжения особой команде взрывников, и сам озабоченно проверил запалы, прежде чем послать унтер-офицеров в жаркую преисподнюю с замаскированными входами и примитивными лифтами.

   Пока в глубине острова-вулкана глухо раздавались приглушенные толщей гранита взрывы, полковник Уэда опять вчитывался в скупые данные шифровки, уединившись в своей резиденции возле открытого бассейна, искусно выложенного диким камнем неизвестными китайскими рабочими. Сведения касались подготовки советских войск на Северном Сахалине к высадке десантов. Русские выделили только часть своих войск, посчитав, что этого вполне достаточно, чтобы выбросить японцев с Курил. Откуда в планах советских правителей вообще возникли Курильские острова, переданные Японии ещё царским правительством в XIX веке в обмен на Южный Сахалин, где Россия устроила каторгу для своих политических и уголовных преступников? Вчера Нагано, бравируя своим знанием истории, объяснял точку зрения Сталина, которому не нужны сильно укрепленные острова близ советских границ у Камчатки. По сути дела, в Москве давно догадались, что Курилы являются плацдармом для вторжения на Камчатку и материк. Не подлежит сомнению, что итогами этой войны будет потеря Курильской гряды, и это было обговорено ещё на встрече глав союзных государств в Тегеране и Ялте. Возможно, что русские попробуют восстановить  свои права на Порт-Артур, Чемульпо и КВЖД. Кто их знает? Восточная Пруссия с древним Кёнигсбергом, как оплот былой военной мощи Германии уже не существует, и пруссаков с побережья Балтийского моря активно выселяют на территорию СВАГ – Советскую военную администрацию Германии. Проще говоря – в зону оккупации Германии.
 
   Полковник вздохнул, опять налил себе остывший сакэ, и подумал о том, что глубоко засекреченные агенты японской разведки на Сахалине сами толком не знают о том, куда именно намереваются высадить русские свои десанты с Камчатки и с севера Сахалина. И когда… Должно быть, об этом не знают и в штабе вновь созданного русскими фронта, ожидая указаний из Москвы, где решают «за» и «против» с Курилами и Хоккайдо. Ясно, что политики США вовсю ставят палки в колеса русским, настаивая на отмене высадки десантов на Хоккайдо. Вот, чёт возьми, ситуация? Кто из союзников сунется сюда первым, чтобы испытать мощь орудий береговых и зенитных батарей? Приоритет в воздухе давно утерян, и прикрытия с воздуха не будет. Тем более, что согласно последней шифровке, с острова забирают последние самолёты, в том числе и трофейный «Боинг». 

   Полковник покосился на сейф, где покоилась со вчерашнего вечера початая бутылка французского коньяка, но решил, что ещё очень рано и поплёлся в помещение, где на радиостанции постоянно сидел дежурный офицер. Радио на острове давало сведений о событиях в мире гораздо больше, чем скупые военные сводки штабного начальства. В эфире вещали сразу на нескольких языках, и скороговорка китайцев с их фальцетом и народной музыкой сменялась торжественной речью советского диктора Левитана, а английская речь сильно заглушалась помехами. В наушниках стоял треск и писк, и порой трудно было отыскать в этом словесном поносе эфира жемчужные зерна истины. Врали, безусловно, все радиостанции мира. Врали нагло, скрывая свои истинные потери убитыми и ранеными и приумножая потери в живой силе и технике противника. Даже объявления об очередном освобождении определенной территории от японских захватчиков могли быть дезинформацией и направлены на потерю боевого духа армии. Но больше других скрывало данные правительство Японии. Лучше всего было настроить радио на чужую волну, вещавшую сразу на нескольких языках о последних событиях в регионе Тихого Океана. Требовалось просеять всю информацию, отбросив ненужный балласт, уловив самую суть событий, что и входило в обязанности дежурного офицера. Тот докладывал громко, слегка оглохнув от треска и помех в эфире, но был неглуп и умел делать выводы. Уэда ценил этого офицера с университетским образованием, одинаково хорошо владевшего русским и английским языками. Созданные уже давно военные курсы русского языка не могли привить таких знаний, и офицер провел немало лет в Харбине на китобойной базе США, специализируясь в разговорной речи и выдавая себя то за биолога, то за геолога. В зависимости от обстановки. Сообщения проверялись на других волнах, где вещали радиостанции других стран, сравнивались и анализировались. Торжественный голос диктора Совинформбюро сменился быстрой английской речью, и Уэда недоуменно заметил, что рука дежурного офицера, вцепившегося в ручку настройки, трясется, а сам он смертельно бледен. В хаосе звуков и сообщений надо было уметь ориентироваться, и сейчас в наушниках явно прозвучало нечто чрезвычайно важное. Уэда терпеливо ждал, рассматривая вспотевший лоб офицера. Наконец, тот встал и сообщил, что по последним сообщениям радио японские города Хиросима и Нагасаки уничтожены мощными взрывами нового оружия, и число жертв насчитывает сотни тысяч. Подробности этого уточняются, но очевидно, что США применили против Японии ядерное оружие.
   Потрясенный сообщением, полковник вернулся к себе в кабинет, и полез в сейф за коньяком. Ему срочно требовалось выпить. К чертям летели все последние инструкции, и шифровки некогда было больше ждать новых инструкций. Атомный кошмар, о котором на Матуа с его погибшими от лучевой болезни рабочими давно старались забыть все немногие посвященные в тайны острова, бумерангом возвращался обратно.
                *******

   Последующие события на острове Матуа достоверно не известны. Вслед за неудавшейся попыткой «молодых тигров» в Токио заставить правительство продолжать войну, о которой в отдаленных гарнизонах империи так и не узнали, последовало объявление императора Хирохито о безоговорочной капитуляции, переданное по радио. Оно прозвучало бы и гораздо раньше, если бы не фанатизм агрессивно настроенных старших офицеров военный элиты Японии. В Генеральном штабе всё же несколько изменили решение императора, так и не разослав на Курилы, в Маньчжурию, Корею, Китай и страны Юго-Восточной Азии приказ о прекращении военных действий. В итоге это пришлось делать парламентерам разных стран, и военные действия на Курилах официально ещё продолжались вплоть до начала сентября 1945 года. В Маньчжурии, уже морально деморализованной разгромом Квантунской Армии, они закончились раньше. Неофициально, отдельные стычки с остатками гарнизонов мелких островов Тихого Океана, где офицеры даже не слышали о капитуляции Японии или не поверили в это сообщение, продолжались ещё бесконечно долго.
 
   Условия капитуляции пытались несколько раз изменить ещё до начала путча «молодых тигров», и никто не сообщал об этом гарнизонам японских войск каких-то отдаленных островов на Курилах. Командующий войсками на Северных Курилах генерал-лейтенант Фусаки Цуцуми.
               
               
                Глава 3.
 - А всё-таки, где она, эта Япония?
 - Прямо, не сворачивая. И так до самого конца света.
                Алессандро Барикко. «Шёле».

   Командование 2-м Дальневосточным фронтом до сих пор не получило точных указаний о месте и времени начала операции, подразумевавшей высадку десанта. То ли брать Курильские острова, то ли утереть нос американцам? Чего там, в Москве, телятся?  Ясно, что эта затянувшаяся пауза связана с капитуляцией Японии, и в Москве взвешивали все «за» и «против» о продолжении или прекращении боевых действий. Вторжение советских войск на остров Хоккайдо было запланировано давно, поскольку все лавры в этой войне собирались присвоить себе американцы. Советскому Союзу, как державе-победителю, тоже полагалось иметь в капитулировавшей стране свой контингент войск, военно-морские базы с удобными стоянками, и повторить те же действия демилитаризации, что и в Германии. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь время было упущено. Первоначально, все силы и средства были сосредоточены именно для высадки десанта на Хоккайдо – самый северный и необжитый остров собственно Японии. Штурм островов Северо-Курильской гряды тоже не исключался, и на Камчатке только и ждали приказа моряки, пограничники и гарнизон войск. Часть этих боевых операций была разработана в штабах задолго до объявления войны Японии, но всего не предусмотришь. И на Сахалине готовили караван десантных кораблей и барж, а в Москве ещё долго шуршали картами, читали донесения и шифровки, медлили, совещались, и последнее слово зависело от решения самого Сталина, по -прежнему занимавшего пост Верховного Главнокомандующего.

   В Генеральном штабе уже перетрясли и тщательно изучили все карты этой части Тихого Океана, собрали все довоенные сведения об островах, но так и не получили достоверных данных о глубинах фарватеров, удобных подходах к побережью и наличии возле них минных полей противника. Весьма туманными и скудными были сведения о наличии на островах Курильской гряды оборонительных укреплений, составе гарнизонов и наличии военной техники.
               
Курильские острова имеют важное оборонное значение. Японцы издавна считают Курильские острова ключом к "северным воротам" своего государства. Известный японский историк О.Рюуносукэ так писал о стратегическом значении этих островов для Японии: "Для защиты северной границы империи Японии Цисима (т.е. Курильские о-ва)... является передовым крепостным постом, Хоккайдо же будет заднею частью крепости... Кто владеет островной грядой, тот владеет воротами между океаном и Охотским морем, тот всегда сможет... сохранять у себя преимущества полного контроля всякого движения всех других лиц".

Arisaka Type 38 (;;;;;;) или Арисака обр. 1905 г. (в русском обозначении) — японская магазинная винтовка времён Первой и Второй мировых войн. Является модификацией винтовки образца 1897 года (Тип 30), осуществлённой с учётом опыта русско-японской войны и конструктивных изменений винтовок в других странах. Затворная система основана на базе немецкой винтовки Mauser 98.

Всем известный ныне японский флаг с красным кружком на белом фоне был принят в 1870 г. Его называют Ниссёку («флаг восходящего солнца»), Хиномару («диск солнца») или Кокки («государственный флаг»).

Авиация Японии
Япония захватила Маньчжурию в 1931-1932 гг., где японцы начали создавать плацдарм с целью подготовки дальнейшего продвижения. В составе японских войск, направленных в Северный Китай в июле 1937 года, была и авиация, прошедшая значительную модернизацию за прошедшие 5 лет. Армейская авиация Японии была сконцентрирована на поддержке наземных операций, когда авиация флота стремилась достичь превосходства в небе для выполнения дальних бомбардировочных ударов. В июле-августе 1938 года при нападении на СССР у озера Хасан была задействована Армейская авиация Японии - 70 самолетов, а также в июле-августе 1939 года у реки Халхин-Гол - более 300 самолетов. Эти два исторических события позволили японскому руководству проверить тактические наработки и дать оценку боеготовности своей авиатехники.

   Наиболее старательные и молодые, хотя в штабах таких офицеров было немного, старались, если не вникнуть во все тонкости строения японской императорской армии и флота, то хотя бы представить начальству внятную чёткую информацию. Такие данные давали общее представление о численности войск на островах, хотя бы и весьма приблизительные. Следовало лишь избегать нагромождения японских терминов, дабы не забивать головы начальникам штабов, разрабатывающих военные операции, и делать чёткие выводы из материала, предоставленного разведкой.
   Японская авиация, например, чётко делилась на морскую и армейскую, и ещё до 1941 года представляла собой грозную силу. В штабах не любили, когда в сводках о состоянии живой силы и техники сплошь и рядом лепили словечки, типа сентай или хикосентай, что в переводе означало всего лишь группу или полк армейской авиации. Сентай состоял из трех или более чутаев, то есть эскадрилий, и одного штабного звена самолетов – сентай хомбу. Козырять такими словечками могли лишь переводчики при допросах пленных, а любой командир, путаясь в донесениях, зверел,  если там попадались малопонятные чутаи или хикодан – дивизия или бригада.
- Ты мне толком скажи, сколько это самолетов! И пиши «полк» или «бригада»! Я японский язык учить не собираюсь! Просто не успею. Сам зубри, вникай, но мне твои сотаи (звенья) или кокугуны (воздушные армии) напрочь сносят мозги набекрень! Сколько у них в полку армейской авиации самолетов? От 29 до 49? Хм-мм.. В звене по три самолета, это понятно. Но когда ты мне лепишь, что в одном хикосидане обычно 2-4 хикодана, я тебя разорвать готов! Давай ещё раз. Кокугун – хикосидан-хикодан – сентай-чутай-сотай… 
- К названию каждого формирования добавляют наименование типа входящих в него самолетов, - виновато сообщал переводчик, - Истребители - сен-токи, легкие бомбардировщики - кейбаку, тяжелые бомбардировщики - дзу-баку, самолеты-разведчики - тейсацу, учебно-тренировочные самолеты - пенсуки. Имеются и отдельные подразделения , действующие независимо от частей регулярной авиации:

• независимая боевая группа или полк - докорицу хикотай,
• независимая эскадрилья - докорицу чутай.
Эти подразделения обычно присоединялись непосредственно к авиадивизии или воздушной армии, иногда, в случае необходимости, придавались в подчинение меньших подразделений.

 Из нескольких тренировочных чутаев и не менее одного инструкторского сентая состояли учебно-тренировочные подразделения, в задачу которых входила также и охрана воздушного пространства над Японскими островами, кроме, разумеется, подготовки летного состава.
Обозначения самолетов армейской авиации Японии
С 1932 года все армейские самолеты получили обозначение "Ки" ("китай" - конструкция) и порядковый номер (к примеру: Ки-61). Модели самолета обозначались римскими цифрами, самолеты одной модели, кроме того, различались в зависимости от модификации дополнительным иероглифом (позже их заменили латинскими буквами): "Каи" (а) - изменения в конструкции планера, "Ко" (b) - изменение силовой установки, "Оцу" (с) - изменение в оборудовании или в назначении самолета, "Хей" (d) - изменение в вооружении.
Помимо короткого обозначения использовалась и нумерация по годам принятия образца на вооружение, включавшая краткое описание назначения самолета. Нумерация велась по японской системе летоисчисления, в обозначении самолета указывались только последние цифры года. Так, самолет, принятый на вооружение в 1939 году (то есть в 2599 году по японскому летоисчислению) имел обозначение тип 99, принятый на вооружение в 1940 году (или в 2600-ом) - тип 100, а принятый на вооружение в 1942 году (или в 2602 г.) - тип 2 и так далее. В результате длинное обозначение выглядело, например, так:
• Ки-61-Ia - истребитель армейский тип 3 модель 1А (тип 3 по году 2603),
• Ки-61-Ib - истребитель армейский тип 3 модель 1В.
Кроме короткой и длинной систем обозначений, начиная с вступления Японии во Вторую мировую войну, самолеты получали также и короткие названия, которые применялись для различных целей (как то: запутать разведслужбы союзников).
 
Самолеты Императорской армии Японии
 Истребители
 Ночные и тяжелые истребители

 Бомбардировщики
 Разведывательные самолеты

 Транспортные самолеты
 Учебно-тренировочные самолеты

 Штурмовики
 Самолеты специального назначения

Авиация флота Японии
Японская морская авиация подразделялась на палубную авиацию и авиацию берегового базирования. Высшими оперативными объединениями морской авиации Японии являлись:

• флот - кантай,
• воздушный флот - коку кантай,
• региональный флот - хомен кантай.

 Основной тактической единицей палубной авиации был сентай - 36-64 самолета (обычно с двух авианосцев). В коку кантай входило несколько сентаев. Позже вместо сентая основной тактической единицей стал кокутай (корпус). Как и в армейской авиации (см. выше по тексту), к наименованию тактической единицы морской авиации иногда добавлялось название типа входивших в него самолетов:

• истребители - сентоки,
• пикирующие бомбардировщики - кьюко-ку,
• торпедоносцы - райгекики,
• бомбардировщики - дзубаку,
• дальние бомбардировщики - енкийоки,
• разведчики - тейсацу,
• поплавковые истребители - фурато сентоки,
• летающие лодки - хико.

В наименованиях тактических единиц, которые предназначались для выполнения конкретных задач, часто употреблялось место их назначения (или место базирования).
 
Самолеты Императорского флота Японии
 Палубные
истребители
 Палубные пикирующие бомбардировщики

 Палубные торпедоносцы и бомбардировщики
 Палубные разведывательные самолеты

 Истребители наземного базирования
 Ночные
истребители

 Бомбардировщики наземного базирования
 Патрульные
бомбардировщики

 Разведывательные самолеты
 Транспортные самолеты

 Учебно-тренировочные
самолеты
 Самолеты специального назначения

 Летающие лодки
 Истребители-гидропланы

 Разведывательные
гидросамолёты
 Гидросамолеты специального назначения

Обозначения самолетов авиации флота Японии
В начале Второй мировой войны в японском флоте имелись две системы обозначения самолетов - длинное и короткое. В первом варианте (длинная система обозначения) брались две последние цифры текущего года по японскому летоисчислению: если для 1940 года соответствует 2600 год, то обозначение имело вид - тип 0 (здесь же уточним: в армейской авиации - тип 100). Если нужно было обозначить модификацию самолета Японии, то в длинном обозначении использовался двухзначный номер: тогда первая цифра обозначала номер модификации, а вторая - номер модификации двигателя. Таким образом, например,модель 11 - это первая серийная модификация, модель 21 - вторую серийная модификация с первоначальным двигателем, тогда как модель 22 - это уже вторая модификация с новым типом двигателя. В случае обозначения дополнительных доработок одной модификации использовались иероглифы ("Ко", "Оцу" или "Хей") или латинские буквы (a, b, c).

• S - "Сасебо",
• Si - "Сова",
• V - "Воут",
• W - "Ватанабе" (позднее "Кюсю"),
• Y - "Йокосука",
• Z - "Мизуно".

Номер модели данного самолета находился в конце буквенно-цифровой комбинации. Если в самолет вносили незначительные изменения, то модификацию обозначали латинской буквой. Когда, в с течением времени менялось назначения самолета, то дописывалась буква (через дефис) в соответствии с новым применением. В ходе второй мировой войны на флот для дополнительного обозначения самолетов стали использовать также и собственные имена самолетов, это было сделано в том числе и с целью соблюдения режима секретности, чтобы скрыть от противников назначение машины.
Конечно, для европейцев подобная система обозначения самолетов кажется сложной, и со второй половины 1942 года союзники начали давать японским самолетам второй мировой войны собственные наименования. Вначале все истребители получили наименование "Зеро", а бомбардировщики - "Мицубиси". Но с лета 1944 года был введен другой принцип наименования японских самолетов:

• истребители получили мужские имена,
• бомбардировщики, разведчики и транспортные самолеты - женские (название транспортников начиналось с буквы "Т"),
• тренировочные самолеты - названия деревьев,
• планеры - птиц.

Вторая мировая война.

Тихоокеанская война началась 7 декабря 1941 года, когда рано утром первая волна японских самолетов, взлетевшая с авианосцев, достигла Перл-Харбора. Операторы радиолокационной станции США своевременно обнаружили подход самолетов, но информация о появлении цели были передана несвоевременно, поскольку посчитали, что это были американские бомбардировщики В-17, их прилет ожидался с Западного побережья США. Спустя некоторое время началась атака самолетов второй волны. В итоге были выведены из строя аэродромы на островах Уилер, Канеохе, Форд- Айленд, Хикам, Беллоуз и Эва. Были повреждены при атаке линейные корабли:

• "Arizona",
• "Oklahoma",
• "West Virginia",
• "Pennsylvania",
• "Tennessee",
• "Maryland",
• "Nevada",
• "California".

Из боевых кораблей неповрежденными остались только "Lexington", "Saratoga" и "Enterprise", которые смогли уйти из порта при начале атаки. Американцы потеряли во время атаки японцами Перл-Харбора 2403 человека убитыми и 1178 ранеными. Японские потери составили 27 самолетов.
Подготовка японских летчиков к атаке Перл-Харбора шла в очень жестком режиме. Надо отметить, что пикирующие бомбардировщики периода второй мировой создавались для сброса бомб на высоте 800 м, данный факт позволял иметь достаточно времени, чтобы выйти из пикирования. Для повышения точности бомбометания, командование приняло решение уменьшить высоту наполовину! Это означало, что, сбросив бомбы с 400 метровой высоты, самолет должен находится на высоте примерно 15-20 м над землей при выходе из пикирования. В случае потери сознания при больших перегрузках на выходе из пикирования, пилот висел на волоске от смерти. Известно, что восемь японских летчиков погибли в ходе прохождения обучения, но это никого не остановило, ведь точность бомбометания возросла с 20 до 86% - эффективность ошеломительная в то время.
ВВС Японии второй мировой.
 
Итог.

Пилоты японских ВВС предпочитали открытые кокпиты и легкое вооружение высокоманевренного самолета, однако отказавшись от бипланов. Все истребители японских армии и ВМФ были монопланами. Японские истребители того времени представлены "Мицубиси Зеро-Сен" - одноместной машиной японского ВМФ, превосходившей по численности и известности многие другие типы самолетов, выпущенных в Японии до 1945 года. Кроме "Зеро", в небольших количествах выпускались и более совершенные самолеты, например, флотский "Сиден-Кай" и армейские Ki-84 и Ki-100. Необходимо вспомнить самолет Накадзимы "Хайбус", который при более серьезном вооружении имел возможность быть по-настоящему грозной машиной.
Театр военных действий, в которых принимала участие Япония, можно разделить на материковую часть Юго-Восточной Азии, где боевые действия велись в основном армейскими ВВС, и островную, где ответственность за боевые действия несла в первую очередь авиация ВМФ. Пока удавалось сохранять авианосцы, японский ВМФ был серьезным противником. Но в ходе войны авианосный флот понес значительные потери, многие корабли были потоплены. Японская армия захватила южную оконечность Азии так быстро, что ее ВВС оказались "рассеяны" над огромной территорией, которую они должны были контролировать. Японская авиапромышленность теперь уже не успевала восполнять даже обычные летные потери техники.
В июне 1942 года Япония потерпела серьезное поражение в сражении за остров Мидуэй - она потеряла 4 авианосца и более 250 самолетов передовых соединений. Сражение за Мидуэй стало поворотным пунктом в боевых действиях на Тихом океане, сравнимым по значению с поражением немцев в битве за Британию в Европе. За год после Перл-Харбора число авианосцев в вооруженных силах США утроилось. В основном корабли использовались вдали от берегов этой страны. Одним из первых шагов, предпринятых ВВС США после вступления Америки в войну, стало размещение на базах Великобритании 8-й воздушной армии. Осенью 1942 года часть этой армии была направлена в Северную Африку и стала основой для создания 12-й армии ВВС.
Методы, взятые во второй половине 1944 года на вооружение японскими ВВС, носили экстремальный характер - это были атаки камикадзе. Подобная тактика, непонятная для людей с "не восточным" менталитетом, оказывалась весьма эффективной по крайней мере в первое время ее применения. Во всяком случае, в результате ее в течение десяти месяцев было серьезно повреждено более 49% американских кораблей, из которых тогда же или в ходе последующих боевых операций пошли ко дну свыше 21%. В официальных исследованиях эту тактику назвали "единственно эффективным приемом, разработанным Японией во Вторую мировую войну". В сражениях за Иводзимо и Окинаву участие в боях японских летчиков из числа добровольцев-смертников приняло массовый характер. Однако к тому времени ВВС США с Марианских островов, захваченных флотом, начали бомбардировки целей на территории Японии самолетами "Суперфортресс" В-29, обладавшими большой высотой и значительной дальностью полета. И хотя атаки со стороны японских пилотов-самоубийц отнюдь не прекращались, их натиск и эффективность после сражения за Окинаву постепенно сходили на нет.





               
                Глава 2.
                Начинка для «Гендзей бакудан».

"Бог живет только в сознании людей. А в Японии - и к добру,
и не к обру - он очень изменчивый. Вот тебе доказательство:
император до войны был БОГОМ, а как приказал ему генерал
Дуглас Макартур, тот, который оккупационными войсками командовал:
"Побыл Богом и хватит", так он сразу: "Есть".
Теперь я как все, обыкновенный". И конец. С 1946 года он уже
не Бог. Вот как с японским Богом разобрались".

Харуки Мураками "Кафка на пляже"
               
               
     На военно-морской базе подводных лодок Германии, расположенной в порту Лорьян на территории Франции, военные моряки с интересом присматривались к изучавшим германские субмарины союзникам – десятку японских специалистов и офицеров в незнакомой форме, держащихся очень обособленно и немного скованно. Они казались загадочно далёкими, слишком молчаливыми и необщительными, но держались кучно, были очень любознательными, и с интересом  вникали во всё, что им тут показывали. На презирающих смерть воинственных самураев эти низкорослые серьёзные люди походили мало. Понятное дело, это же не совсем военные люди, а инженеры, конструкторы и учёные. Японцы задавали немецким коллегам массу вопросов и, надев комбинезоны,  часами лазили в трюмах и отсеках, изучая механизмы и устройство германских субмарин, хотя каждый из них был узким специалистом лишь в определенной области. Это было не так важно. Инженеру, ответственному за энергоснабжение подводной лодки, интересно и важно знать на ней все узлы и коммуникации. Поэтому те из них, кто прибыл сюда изучать новейшие германские «Юнкерсы» и «Хейнкели»,  тоже лазили по отсекам, поскольку наступил век подводных авианосцев. Казалось, дай японцам волю, они разберут тут всё по винтику, чтобы потом вновь собрать, но уже на свой лад. Одни из них были ещё очень молоды и не похожи на кадровых военных, другие постарше, носили форму императорской армии или флота, с жёсткой щёточкой непременных усов, иные в очках и с орденскими планками, но все они казались немецким морякам чрезвычайно серьёзными и совершенно  не компанейскими. С такими коллегамине выпьешь у стойки бара шнапс или подогретый саке, да и в беседе много не вытянешь. В ответ на вопросы членов экипажей японцы только вежливо улыбались и дружно отвешивали лёгкие поклоны, как  некие китайские болванчики. Обычным  морским офицерам  Кригсмарине, ожидающим очередной выход в море, а пока праздно шатавшимся на территории военно-морской базы и в порту Лорьян, было строго запрещено общаться с японскими специалистами, но подводники были привилегированной кастой, и плевать хотели на все запреты. О том, что некоторые из этих японцев  разбирались в ядерной физике, немецкие подводники не догадывались, но все знали, что сыны Страны восходящего солнца прибыли в оккупированную Германией Францию на своей гигантской грузовой субмарине через три океана. Ещё несколько лет назад такие рейсы были гораздо чаще и даже регулярными, и немецкие подводники тоже ходили к берегам Японии, обмениваясь стратегически важным сырьём, приборами и механизмами, оружием и лекарствами, но в конце войны положение резко изменилось. Отдельные экипажи германских субмарин ещё бороздили берега Индийского моря, добираясь от Мадагаскара до Сингапура, и охотясь за британскими транспортами. Но теперь немцев выжимали не только с южных морей, но даже из европейских  Средиземного, Балтийского и Северного. Преобладание флота и авиации противника было налицо, и ходили слухи, что скоро придется оставить и Францию, чтобы охранять подходы к германским портам и Норвегии.
   Японцы питались отдельно от офицеров-подводников, и жили очень уединенно, в специально отведенных для них домиках. Вскоре, их всех куда-то увезли, но через месяц некоторые из них опять появились на военно-морской базе в порту Лорьян, и с ними приехали из Германии другие, уже закончившие в Европе свои дела, и сплошь одетые в форму цвета хаки. Младший из японцев довольно сносно говорил на немецком языке и, очевидно, слыл у них за переводчика. Другие были значительно старше, но тоже не в высоких чинах. На базе все, прекрасно зная о том, что японцы приезжают сюда, рискуя жизнью, на германских и японских подводных лодках, привозя и забирая обратно стратегически важные грузы и оборудование, заодно обмениваясь опытом, информацией и технологиями производства военной техники, и даже считали некоторых из них за обычных инженеров и интендантов. Вроде снабженцев из штаба тыла. На самом деле в Европе перенимали всё передовое отнюдь не заурядные люди, а очень талантливые инженеры и учёные. Иные из них провели в Германии и странах Европы целые годы, да и теперь никто из них не торопился успеть обратным рейсом к себе на родину, где в странах Индокитая тоже шли тяжелые бои, а самолеты  ВВВС США уже бомбили японские города. Вот и теперь часть японских специалистов ещё оставались здесь, другие приехали в Лорьян из Германии, к границам которых уже подступил фронт, и ждали отплытия. Которое, очевидно, их не особо радовало. Что в Европе, что в Японии и оккупированных ею странах Индокитая шли бои, и было неуютно, тревожно и опасно. Пришло время платить за всё, и только в самих верхах немногие это понимали, осознав, что никакое чудо-оружие и достижения военной техники уже не могут спасти от возмездия.
   Японцы возили своим союзникам в Европу на транспортных подводных лодках вольфрам, олово и другие цветные металлы, натуральный каучук из Индонезии и хину с опиумом, который в те годы использовался исключительно для нужд фармацевтической промышленности, а отнюдь не для наркоманов. Основную массу этого груза представлял каучук, которого требовалось очень много, а опиум в те годы курили только в Китае, Индии и ночных курильнях в крупных морских портах, но современного массового увлечения наркотиками мир тогда не знал. Обратный груз в Японию, обычно, представляли радары, оптические приборы и аппаратура самого различного назначения. В последнее время везли разобранные части новейших германских истребителей, установки и ракеты ФАУ-2,  обогащенный уран и соли урана и плутония. Эти десять специалистов, перенимавшие опыт  в лабораториях, на заводах и верфях Германии, собирались отправиться именно с таким грузом, все сведения о котором были тщательно засекречены.
    Японскую грузовую субмарину  неизвестной немцам конструкции, которая пришла в этот раз,  разгрузили быстро – заводы в Германии и на ещё занимаемых немецкими войсками территориях, работали на нужды Вермахта круглосуточно, без перебоев. Что и когда погрузили в грузовые отсеки «I…», мало кто видел. Лишь вахтенные матросы из экипажей, остававшиеся на борту своих, скрытых от авиации противника в узких тоннелях-ангарах  подлодках, заметили ночью грузовики, охраняемые эсэсовцами.  На заставленном различными грузами причале солдаты выгрузили  несколько десятков таинственных ящиков с малопонятной всем маркировкой.  Мало ли в порту ящиков и бочек? Но то, что груз охраняли войска СС, говорило о том, что он важный, и долго тут не застоится. Здесь было не принято задавать вопросов, касающихся секретных грузов и рейсов, но между собой в кубриках и отсеках моряки Кригсмарине могли говорить на любую тему. Сейчас главной темой разговоров был вопрос, какую из германских подводных лодок  пошлют в дальний рейс с этими японцами и предназначенных для них  грузом. Любому экипажу было далеко не безразлично, морозить ли задницу в студеных морях близ Норвегии, где расположены военно-морские базы, вдоволь продуктов и шнапса, но над морем шныряют британские самолеты, а с запада и востока давят те же британские и русские эсминцы. Или париться в душных отсеках по южным морям, всплывая на поверхность лишь по ночам. Пункт назначения, конечно, будет известен одному капитану. Именно это волновало теперь молодых офицеров-подводников, наслышанных о подвигах ветеранов и дальних рейсах вокруг света, когда не раз приходится пересекать экватор. Офицеры гадали, кому из них выпадет дальний рейс на этот раз, и прикидывали возможности своих субмарин для такого похода. Это было интересно, но не было чем-то необычным. Уже в те годы гигантские подводные лодки Японии могли совершать дальние плавания без дозаправки, а подводные лодки Германии стерегли подходы кораблей Великобритании и США в Карском и Баренцевом море на Севере, бороздили волны Охотского моря и южных морей.  Бородатые немецкие подводники проникали на своих, забитых под завязку отсеках и цистернах горючим и продуктами, стальных подводных коробках в такие отдаленные места, что во времена Первой мировой войны это показалось бы сущей фантастикой.
   Теперь такие кругосветные плавания теперь были редкостью. В водах Индийского Океана ещё можно было встретить германскую подводную лодку, но теперь они не бороздили воды до Сингапура или Японии.  Они ещё шлялись вокруг Африки, в Атлантике и по отдаленным морским путям Индийского Океана шныряли лихие германские корабли-рейдеры, пользующиеся флагом других стран, и скрыв под ложными надстройками палуб скорострельные орудия. Это были современные пираты дальних морей, доставившие немало хлопот англичанам и их союзникам. Не редкостью были когда-то и рейды подводных лодок Германии в Японию, с дозаправкой в открытом море или в портах стран и островов Азии, контролируемых японцами. Было и время, когда японцам, рвущимся к берегам Индонезии, немцы и итальянцы передали целые эскадрильи своих подводных лодок для борьбы с британским флотом, на стороне которого воевали Австралия и Новая Зеландия. Эти времена давно миновали, и с усилением надводного флота и авиации союзников такие походы стали смертельно опасными.
   Сейчас была совсем иная обстановка.  Объединенные силы Великобритании и США высадились в Италии и Нормандии, война шла на два фронта и походы вдоль Африканского континента были связаны с риском, а порты в Средиземном море были потеряны. Британская авиация и флот США теперь превосходили силы Третьего Рейха, у которого оставалось всё меньше ресурсов, а с Востока медленно, но упорно наступали русские. Они уже вошли в Польшу и Прибалтику прогрызли оборону противника, неохотно отступавшего всё дальше к своим прежним границам. В Югославии немцам досаждали партизаны, а Румыния и Италия уже не были союзниками Германии, на стороне которой ещё оставались венгры, часть болгарской армии и довольно много различных военных соединений и групп, сформированных ещё на оккупированной территории Советского Союза. Сейчас русские угрожали Пруссии, после разгрома войск в которой они двинутся по побережью Балтийского моря, вызвав многотысячный поток беженцев в британскую зону оккупации, и загадочный остров Рюген будет захвачен советскими войсками на многие годы.
   В Германии, лишившейся многих ресурсов, ещё надеялись на Японию, её вступление в войну с Советским Союзом, на то, что США и Великобритания тоже вступят в войну с русскими, и давно решили поделиться с далёкими тихоокеанскими союзниками своими достижениями в авиации, ракетостроении и создании взрывных ядерных устройств. Надо заметить, что оптимизм нацистов был не лишен оснований. Вопреки тому, как писали в учебниках и мемуарах после этой войны в Советском Союзе, население Восточной Европы встречало советские войска, действительно, как освободителей, но отнюдь не как новых оккупантов, насаждающих свои порядки и идеологию. Достаточно вспомнить уничтоженную впоследствии Армию Людову в Польше, воевавшую с немцами независимо от советских войск, или венгров, ожесточенно сопротивлявшихся советским войскам до самого конца войны. Русских ждали, но развитой социализм с его колхозами и отменой частной собственности, репрессиями и лагерями, никому был не нужен. Хотя, до этого было ещё далеко, и весь мир ещё ждал, когда силы союзников сломают хребет нацистам в Берлине и закончат эту кровопролитную войну, распространившуюся на добрую половину Азии.
   А пока немецкие подводники беспечно отдыхали ещё во Франции, попивая тамошнее вино, получая пополнение и новые подводные корабли, и готовясь к новым походам на Балтику, базы Норвегии и к далеким рейсам в Атлантику. В офицерской столовой шли споры и разговоры о  последних событиях на фронтах, и том, что если так пойдет дальше, то Францию придется скоро оставить. Пока ещё подводный флот Германии был вполне реальной силой, способной противостоять русским и англичанам в Северном и Балтийском морях, но существование военно-морских баз в Норвегии было лишь вопросом времени. Часть германских субмарин уже покинула их, сохранив лишь секретные стоянки в самых отдаленных фьордах, и теперь защищали Кильский канал и подходы к немецким портам на Балтике.  Времена, когда раньше в северных морях подводники поджидали транспортные корабли, спешащие в Архангельск, Мурманск и порт Диксон с танками, разобранными самолетами, боеприпасами и продуктами на борту, которые отправлялись в СССР в виде военной помощи по ленд-лизу, давно миновали. Раньше германские субмарины стерегли транспорты США даже восточнее порта Диксон в Северном Ледовитом Океане, устраивая свои базы в скалах на островах северных морей и даже в глухих местах бескрайнего советского побережья в заполярной тундре. Но потом русским это надоело, они усилили свои полярную авиацию и флот, и выбили немцев сначала в Норвегию, а позже добрались и туда.
 С тех пор обстановка сильно изменилась. Будущее было неясным, как в плотном  тумане, и лишь те из капитанов, кто уже  не раз прокладывал курс своих субмарин к странам Южной Америки через Атлантику, что-то знали, но многозначительно помалкивали. Будущее тех, кто сбежит из Европы после войны в прерии Аргентины или леса какой-нибудь Колумбии, они видели не как исход немцев из Европы, а возможность некоторых нацистов спасти свои шкуры и безбедно существовать в этих бананово-ананасовых и скотоводческих  республиках. Естественно, что в новых колониях нужны будут не только бывшие эсэсовцы из элитных частей. Эти немногие, знавшие о том, что эвакуация из Германии на случай поражения давно готовится, были людьми посвященными. Они знали истинную цену тем грузам, которые плыли не в далекую Японию или Сингапур, а переправлялись на континент, славившийся своими переворотами, которые каждый раз там объявляли народной  революцией, когда к власти в одной из стран приходил очередной  поклонник Франко с погонами полковника или генерала. Эти капитаны были спокойны за участь своих экипажей и субмарин, и им предстояли совсем другие рейсы. Непосвященные верили больше в адмирала Дёница, чем в гений фюрера и перелом в войне. Они просто воевали и были настоящими морскими волками, рыскавшим по морям в поисках добычи. Несмотря на то, что «дядюшка» Дёниц обеспечивал им отличный отдых на берегу, великолепный уход в госпиталях и хорошее снабжение, служба в подводном флоте Германии становилась смертельно опасной, и десятки субмарин уже никогда не вернутся из своих рейсов. Несмотря на некоторые вольности и привилегии подводников, их дисциплина во время боевых действий всегда была на высоте, приказы не обсуждались, и флот оставался наиболее надежным родом войск. 
Собравшись вечером в офицерском кафе, офицеры-подводники вяло обсуждали рейс  субмарины «U-401» в Японию, которая уже благополучно вернулась. Капитан-лейтенант фон Зееберг возражал на это, пожав плечами:
- Почему вы думаете, что «U-401» ходила именно в Японию, которую сейчас непрерывно бомбят «летающие крепости» США? У японцев ещё достаточно стоянок в удобных бухтах в Юго-Восточной Азии и в Корее, где они понастроили свои заводы. Думаете, кому-то из нас светит пить сакэ с гейшами в чайных домиках? Или нежиться в тамошних термальных водах? Насколько я знаю, «U-401» везла им не приборы, а какую-то руду.  Возможно – уже не руду, а металлы в слитках.  Я совсем не завидую тому, кто отправится в это пекло. Какого чёрта? Наши подводные лодки, как никогда, нужны сейчас здесь!
- Если японцам вывозят то, чем не сумели воспользоваться сами, значит дело швах! – отвечалии ему, - Какого чёрта везти туда ракеты, не оправдавшие себя при бомбёжке Лондона? Или наши новые истребители, которых не хватает Люфтваффе? Мы уже не говорим о том, что не стоило дарить японцам целые эскадры итальянских и германских подлодок! По слухам, сами японцы уже создали субмарины новейшего типа. Вы только взгляните на их транспортные подлодки и подводные лодки- танкеры, которые заправляют их боевые и транспортные субмарины во время кругосветных рейсов. Значит, и боевые японские подлодки того же типа, и несут на себе целый арсенал. Командование, очевидно, надеется, что оснащенные нашим оружием, японские корабли отвлекут часть сил союзников на себя?
- Естественно, - заметил корветтен-капитан Шлемиц, наливая себе изрядную порцию крепкого французского кальвадоса, - Наш флот, фактически, заперт в портах и фьордах. Японцы хотят установить ракеты на корабли и устроить американцам второй Пёрл-Харбор. А то, что они строят авианосцы, уже не секрет. Идею подсказали сами янки, первыми создав мини-авианосцы, которые с успехом топят наши и японские подлодки. Но где были эти азиаты, когда мы стояли под Москвой и на Кавказе? Теперь надежда только на то, что союзники передерутся между собой, затеяв новый передел Европы и Индокитая, и нам придется воевать с русскими уже на стороне англичан. Я в это верю.
                ******* 
   Францию, и самом деле, немцам пришлось скоро покинуть. Весна 1945 года застала подводную эскадру уже на Балтике. Хотя союзники давно разработали эффективную борьбу с подводными лодками Третьего рейха, используя специальные противолодочные корабли и авиацию с новейшей акустикой, немецкое командование было уверено, что массовое применение новых типов лодок с более высокой подводной скоростью и продолжительным пребыванием в подводном положении может существен¬но повлиять на ход войны. Несмотря на то, что с 1944 года Германия лишилась портов и баз в Бискайском зали¬ве, на Средиземном море, а также на побережье Бельгии, Голландии, Финляндии и севере Норвегии, система базирования имела ещё до десятка баз и опорных пунктов. На Балтике главной  базой флота оставался Киль, в Северном море  второй зоной базирования был Вильгельмсхафен. Личный состав для новых подводных лодок теперь готовили в Гамбурге, но его теперь постоянно бомбила британская авиация. Исход этой войны решался всё же на суше, а не на море. Для новых субмарин порой не хватало горючего, поскольку нефтяные промыслы в Румынии были заняты советскими войсками, а нефтеперегонные заводы в самой Германии тоже подвергались постоянным бомбёжкам.
   Подводная лодка, которой командовал Фон Зееберг, была направлена на одну из ещё сохранившихся баз в Норвегии и, по слухам, в самом конце войны вывезла ценные грузы и специалистов куда-то в Южную Америку. Об отложенном рейсе и застрявших в безнадежно проигрывавшей войну Германии японских специалистах вспомнили только в марте 1945 года. Всё это время они находились на секретных немецких заводах, затем в Бельгии, откуда немцам вскоре пришлось бежать под натиском британских войск. Теперь в Третьем Рейхе возлагали большие надежды на Японию, полагая, что война союзников с ней продлится ещё бесконечно долго, а русские измотаны, их силы на пределе, промышленность разрушена, и в войну на Дальнем Востоке Советский Союз ввяжется не скоро.
   Везти стратегический груз выпало корветтен-капитану Хааге – командиру «U-234». Он и не подозревал, что его подводная лодка повезет обогащенный уран, так и не использованный немецкими физиками-ядерщиками. Проект создания германской атомной бомбы был сорван, но союзники из Японии уверяли, что с помощью немецкой технологии и, используя свой собственный опыт, они добились больших успехов. Удар «оружия возмездия» по американским городам с подводных японских авианосцев, на который ещё надеялись в Германии, по их мнению, мог бы ещё изменить ход войны. На самом деле, при дефиците в те годы обогащенного урана и плутония во всех странах, применение ядерного оружия могло вызвать только большие жертвы среди мирного населения, но на исход войны повлиять никак не могло. Для того, чтобы действительно стать ядерной державой, необходимо иметь не только много сырья, но и соответствующую развитую промышленность, способную выпускать атомные заряды для ракет и бомб не штучно, а поставить на поток для возможности нанесения не одиночных, а массированных ударов. Ядерная бомбёжка японских городов Хиросима и Нагасаки была лишь демонстрацией силы, но американцы тогда едва наскребли уран и плутоний на две-три  бомбы ещё сравнительно небольшой мощности.
   Корветтен-капитан (кorwetten-kapitan) Хааге не был ярым нацистом, и в глубине души понимал, что война проиграна. В последние месяцы за германскими подводными лодками охотились столь успешно, а горючего так катастрофически не хватало, что десятки субмарин простаивали на базах, затаившись там, как хищные рыбы. Для особо важных заданий горючее для них сливали с крупных военных кораблей, которые тоже берегли, и они бесцельно торчали на стоянках, подвергаясь налетам авиации. Часть германских субмарин ещё курсировала в проливах и бухтах, охраняя подходы к уцелевшим морским портам, другие – с полным запасом горючего в цистернах ждали своего часа для эвакуации ценностей и бегства военных преступников из страны. Подлодка  «U-234», с её объёмистыми отсеками, как нельзя лучше подходила для транспортировки стратегически важных грузов и дальних походов, хотя комфортными германские субмарины назвать было трудно. Гигантских транспортных субмарин, предназначенных для перевозки десятков тонн военных грузов, какие выпускали в Японии, Германия не имела. Но на этот раз обогащенный уран не требовал много места. Определить, что это уран, мог только специалист, но упаковка груза, защищенная пластинами из чистого золота, могла навести на определенные размышления, и груз тщательно охраняли эсэсовцы, пока его не доставили в порт. Заодно сюда доставили и бочки-контейнеры с солями урана. Определить, что находится в бочках, без специальных исследований было практически невозможно. На этот поход возлагали особые миссии и надежды. Поэтому состав пассажиров субмарины был довольно разношерстным, и среди них находились самые различные чины из Люфтваффе, специалисты-конструкторы, инженеры и дипломаты.
   Население Германии, ещё недавно обсуждавшее достоинства украинского чернозема и возможность получения поместья в Крыму, теперь в полной мере осознала, что такое бомбежки. По ночам немецкие города, соблюдая светомаскировку, погружался в непроглядную тьму, но сверху с самолетов союзников летели осветительные ракеты, завывали сирены, и небо чертили лучи прожекторов и трассирующих пуль. Тонны бомб рушили теперь старинные города и соборы, а красавец Дрезден был снесен с лица земли. Англичане стремились занять порт Киль с его каналом, и небо в этой части Северного моря, соединявшее его с Балтикой, утюжили британские бомбардировщики, когда гросс-адмирал Дёниц получил распоряжение выделить одну из подводных лодок для дальнего похода. Он вызвал к себе корветтен-капитана Хааге и энергично напутствовал его следующей фразой:
- Действуйте по обстановке, капитан. Ваша задача доставить груз. За время вашего рейса многое может измениться, поэтому постарайтесь выходить на связь в соответствии с графиком, но не чаще, чтобы вас не засекли в эфире. В случае любой чрезвычайной ситуации имеете право всё решать сами, в зависимости от сложившихся обстоятельств. Несмотря на присутствие на судне старших офицеров и лиц, облеченных властью, вы капитан, и решаете всё сами. Естественно, что и вся ответственность за этот рейс тоже ложится на ваши плечи.
- Могу я узнать, что это за груз и кто эти японцы, которых мы берём в качестве пассажиров? – спросил Хааге.
- Стратегическое сырьё! – туманно пояснил Дёниц, - Наш фюрер всё ещё верит в «чудо-оружие» и, смею вас заверить, такие основания у него были. Германия во многом обогнала другие страны, но сейчас под постоянной угрозой бомбежек трудно работать. Не стоило ввязываться в войну на два фронта, пока мы не разделались с англичанами. Это я вам говорю, как моряк моряку. Сейчас наш флот – это самая надежная сила, и фюрер возлагает на вас большую обязанность. У Японии ещё много ресурсов и огромная армия. Её действия могут оттянуть часть сил США, и ваша миссия является очень важной. Подробнее о грузе узнаете из сопроводительных документов, а эти японские офицеры всего лишь военные инженеры. Самураи… - улыбнулся гросс-адмирал, - Насквозь пропитаны верой в победу и верят в божественное происхождение своего микадо. Нам бы такой фанатизм! Думаю, что если с вами что-нибудь случится, эти фанаты не задумываясь выпустят себе ножами кишки! Кажется, это у них называется харакири, и считается достойной смертью.
- Однако, этот микадо не спешил с открытием второго фронта против русских, - съязвил Хааге, - Что стоило японцам ударить по Дальнему Востоку и Забайкалью, когда мы были под Москвой или в Сталинграде? Я понимаю, что они тоже избегали войны на два фронта, но почему начали с Перл-Харбора, а не с Владивостока и Камчатки?
- Вы правы, - гросс-адмирал недовольно поморщился, но не от фамильярной откровенности своего корветтен-капитана, которого давно знал, а при упоминании о союзниках, которых у Германии становилось всё меньше. – Решительности им не хватает. Американцы мешали им овладеть Индо-Китаем, но войны с ними японцам можно было избежать, если бы они поддержали нас с Востока. США не стали бы им мешать, дожидаясь результата. Увы, эта восточная дипломатия и осторожность, смешанная с недоверием и азиатской хитростью и скрытностью… Вот пообщайтесь с ними в дороге. Уверен, что вы ничего нового не узнаете, хотя они будут вежливы до предела. Японцы раздражают не только меня, хотя они многого добились сами, получив от нас новые военные технологии. Те же ракеты, которыми мы долбили Лондон, и снабдили ими японцев, они придумали разместить на своих кораблях и даже на самолетах, но слишком долго возятся с усовершенствованием и монтажом. Вы представляете себе в будущем ракетоносцы? Это даст возможность вплотную подходить к берегам противника и долбить отдаленные объекты с подводных авианосцев!
- Использовать ракеты с помощью авиации и флота? – оживился Хааге, - А что мешало это сделать раньше нам? Это связано как-то с моим рейсом?
- Я что-то с вами разговорился, - заметил гросс-адмирал, - Наверное, мне просто не с кем больше выговориться. Нервы, знаете ли… Думаю, что пока их пилоты – просто смертники-камикадзе. Это может быть и ракета, управляемая пилотом. Человек-ракета. Подобно человеку-торпеде, которые японцы уже применяют. Монтаж ракет на военных кораблях или подводных авианосцах – очень  сложное дело, требующее предварительных испытаний на полигонах, и это надо делать, когда небо и морские пути надежно защищены. У японцев тоже надежда на подводный флот, но монтаж ракет на субмаринах они ещё не освоили. Речь пока идёт об их надводных кораблях и авиации. Чтобы установить громоздкую ракетную установку на судно, её необходимо полностью изменить, используя лишь сам принцип запуска, а это требует времени. Теперь вы напичканы военными тайнами до предела, но это ещё не всё. Ваш груз – более сильное оружие. Мы, моряки, далеки от заумных идей военных инженеров, но во всех странах мира новейшими приборами и оборудованием всегда оснащали, прежде всего, военные корабли. Подробности узнаете позже, а японцы, как я уже говорил, вряд ли поделятся с вами своими знаниями. Среди них будут и наши военные инженеры, которых следует поберечь. Возможно, они будут с вами более откровенны.
   Пораженный Хааге молчал. Создание подводных авианосцев и ракетоносцев было смелым решением и открывало большие возможности. Ни в одной стране мира не было ничего подобного. Оставалось неясно, что делать экипажу после выполнения своей задачи, но капитан не сомневался, что получит соответствующие инструкции.
- Будет очень неплохо, если вы посмотрите эти авианосцы, о которых ещё не знают ни русские, ни американцы. – Дёниц встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен, и привычно рявкнул:
- Хайль, капитан! Удачи вам, Хааге!
- Хайль! – вяло ответил корветтен-капитан, и быстро вышел из кабинета. Теперь ему хотелось покинуть Германию как можно скорее.
                *******
Добавить – из Лорьяна с ценным грузом под покровом ушла в Атлантику одна из германских подлодок, но какая именно никто из командиров субмарин не догадался – в ту ночь боевое задание получили сразу несколько экипажей. Покидая Францию, немцы бросили там свои военно-морские базы, срочно перебазировав подводников на защиту своих портов от обстрела британских кораблей и предотвращения высадки десанта в районе Кильского канала. 

   Груз для Японии привезли неожиданно быстро, под покровом ночи, и разгружали автомашины с контейнерами, ящиками и бочками с непонятными обозначениями и предостерегающими надписями не рабочие или солдаты Вермахта, а крепкие эсэсовцы в чёрной форме. Они быстро  подогнали кран и использовали лебёдки транспортного судна, вплотную подогнав его к веретенообразному телу «U-234». Вручив корветтен-капитану Хааге сопроводительные документы, взмыленный штурмфюрер СС попросил его расписаться в акте приёмки груза, передал  инструкции и очередной приказ, подписанный едва ли не самим Гиммлером, пролаял своё «Heil Hitler!», и чёрная свора так же быстро покинула порт на своём крытом брезентом грузовике.
   Вместе с ними на небольшом автобусе-«кюбельвагене» «Мерседес-Бенц» в порт прибыл усталый штандартенфюрер, наблюдавший за погрузкой, и пятеро японских специалистов. Они тоже суетились, проверяя бумаги и маркировку ящиков и считая контейнеры и бочки, и успокоились только, когда весь груз был помещён в предназначенные для них отсеки «U-234», за исключением нескольких ящиков с приборами. Хааге узнал японцев, которых видел на военных базах в Бордо и Лорьяне во Франции. Двое из них показались ему незнакомыми, а старший из японцев,  майор Ясима выглядел больным и усталым. Когда он представлял пассажиров корветтен-капитану, а те лишь улыбались и вежливо кланялись, по лбу японского майора сползали крупные капли пота, и внезапно открылось легкое носовое кровотечение – Ясима постоянно вытирал лицо носовым платком, и Хааге заметил на нём следы свежей крови. Вначале Хааге решил, что у японца туберкулёз, и тот давно харкает кровью. На борту подводного крейсера, где в условиях общей  скученности людей и духоты  от такого больного было нетрудно подхватить инфекцию, и такие пассажиры здесь были крайне нежелательны. Однако, японец совсем не кашлял, а носовое кровотечение и серый цвет лица были больше похожи на симптомы отравления. Об этом корветтен-капитану сказал судовой врач, когда Хааге поделился с ним своими сомнениями относительно явно больного японца. На всякий случай, немецкий врач решил удостовериться через японца-переводчика, спросив его:
- Что с вашим майором? Он выглядит очень больным. Может быть, ему не следует идти в этот рейс? Вы знаете, на немецких подводных лодках нет приличных условий. Это просто железная коробка, очень душная и тесная. Хотя наши субмарины снабжены шноркелями, позволяющими немного проветрить отсеки без всплытия, этого явно недостаточно. Всплывать будем только по ночам, когда курильщики могут дымить своими вонючими сигаретами, дышать морским бризом и любоваться на южные созвездия.
- Он не заразен, - объяснил переводчик, правильно угадав сомнения корветтен-капитана  Хааге относительно туберкулёза, - Как вам сказать? Ясима работал с очень токсичными препаратами, и его организм довольно сильно отравлен. В Германии хорошие врачи, но восточная медицина быстрее поставит его на ноги. Тем более, его ждут в Японии, как специалиста. Поэтому, майор потерпит все неудобства и не доставит вам особых хлопот.
- Ну-ну, - неопределенно заметил Хааге, выслушав своего врача, и подумал о том, что ему и не таких больных приходилось потом хоронить в открытом море под залп из карабинов и, привязав к ногам мертвецам груз, чтобы он быстрее пошёл на дно, пока его не сожрали акулы. Он пожелал Ясима-сан скорейшего выздоровления, надеясь в душе, что в этих контейнерах и бочках находятся не те самые токсичные препараты, которыми японец успел отравиться в Германии за годы работы на военных заводах. В душе он был разочарован. Химическое оружие? И на это ещё делают ставку, когда военные склады союзников напичканы ими до предела? Ответный удар русских, англичан и американцев будет страшен. Зато, не дай Бог, такая бочка даст течь, не выдержав под водой нагрузок, или просто разъев днище дьявольскими химикатами, которые в ней хранятся. Тогда братская могила в железной коробке на дне океана обеспечена всем.
   О том, что в Третьем Рейхе имеются запасы химического оружия, знали многие. Как и о том, что его не использовали в этой войне только потому, что другие страны после Первой мировой войны настроили своих заводов и накопили химического оружия в виде баллонов с газами удушающего, паралитического и кожно-нарывного действия, снарядов и авиабомб, ничуть не меньше.
   Германской разведке было прекрасно известно о наличии полигонов для испытания химического оружия в Советском Союзе и огромных химических заводов по производству аналогичного оружия в США. На складах развитых стран такого оружия было накоплено очень много. Даже если японцы собираются нанести удар не газами, а какими-то токсинами, это сочтут за факт применения запрещенного международными соглашениями оружия, и ответят тем же.
   Хааге с подозрением покосился на отсек, заставленный неизвестными ящиками, и приказал немедленно готовиться к выходу в море. До рассвета оставалось немного, и он намеревался встретить его под водой. Наступили времена, когда тактику передвижения подводных лодок в оживленных водах приходилось менять, чтобы выжить. В хорошие погожие дни субмарины легко можно обнаружить с помощью авиации, поэтому иногда приходилось отлеживаться на грунте близ берегов, чтобы ночью вновь продолжить движение. Только так можно было теперь миновать опасные воды или, наоборот, подобраться к цели. Заметив, что новые пассажиры не слишком-то расторопны, а с отплытием следовало поторопиться, Хааге рявкнул:
- По местам стоять! Задраить люки. Экипажу занять места! Отсекам доложить о готовности!
   Команда разнеслась по забитым припасами тесным рубкам и каютам, и «U-234» медленно вышла из тесного фьорда в открытое море. Она вскоре погрузилась под воду, заполнив все бортовые цистерны забортной водой, и тёмной тенью тихо скользила прочь от Норвегии. Все пассажиры вели себя тихо, настороженно прислушиваясь к командам и посторонним звукам, но скоро успокоились. Один из японцев периодически проверял грузовые отсеки с каким-то прибором, и с озабоченно непроницаемым видом возвращался обратно. Как всякий моряк, корветтен-капитан интересовался приборами, но сейчас было ещё не время и близ берегов Европы следовало быть настороже.
   Побережье Франции и Гибралтар миновали без особой трудности. У берегов Африки один из японских военных инженеров, уже сменивший тёмный костюм на военную форму, уточнив координаты широт, попросил Хааге разрешить всплытие и сделать краткую остановку. Командир субмарины считал этот район опасным для подобных маневров, но отлично знал причину просьбы. В 1944 году в этом районе встретились для обмена грузами германская подводная лодка с военно-морской базы Лорьен  и японская «I-52» - гигантская транспортная субмарина. Средиземное море уже тогда было опасным и с африканского побережья постоянно взлетали эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков ВВС США. В виду особой ценности груза, рандеву было назначено на определённое время в Атлантике, вне досягаемости полёта вражеских самолётов. На борту  «I-52» находилось почти 300 тонн груза, и кроме обычных тонн каучука и почти трёх тонн опиума было две тонны золота. Там же находилось полтора десятка японских военных инженеров, прибывших для стажировки в Германию. Немцы собирались передать своим союзникам обычные радары, оптику и, очень возможно, несколько тонн урана. Золото было платой за уран, аппаратуру и приборы, а также за новые образцы германских самолетов и ракет, которые тоже вывозились в Японию в разобранном виде.
   Случилось так, что британская и американская разведки знали о передвижениях германских и японских субмарин по обмену грузами, владея кодом радиограмм. Проблему досягаемости места встречи субмарин в Атлантическом Океане решили с помощью первого мини-авианосца, на котором самолеты с торпедами были оснащены новейшими радарами-буями. Такой буй мог быть спущен с самолёта на воду с помощью парашюта и чутко реагировал на шум винтов, указывая местонахождения подводной лодки. Золото японцы передать не успели. Как и своих инженеров – специалистов по различным видам оружия и военной техники. Обмен между двумя подводными лодками едва начался, когда небо над океаном вдруг вспыхнуло осветительными ракетами, и с борта авианосца взлетели самолеты морской авиации США.
   Немцы отреагировали сразу, мгновенно попрыгав в люки и, погрузившись на определенную глубину, заглушили моторы. Сказался военный опыт в этих широтах. Громоздкая японская  «I-52» немного замешкалась. Должно быть, жаль было бросать на палубе ящики с золотом, уже вытащенные из отсеков. Кроме заминки с погружением, японские подводники совершили ещё одну ошибку, попытавшись отойти под водой от места встречи на безопасное расстояние. Радар-буй не подвёл своих создателей, и торпеды американских пилотов ушли точно в цель. Золото так и осталось на дне, а тонны лёгкого каучука – застывшего в брикетах млечного сока гевеи, всплыли на поверхность, доставшись янки в качестве трофеев. В этом немецкие подводники смогли убедиться утром, осторожно подняв перископ и оглядев место трагедии – рядом с огромным нефтяным пятном плавали шлюпки, спущенные с американских судов, и американские матросы вылавливали латекс, а радары по-прежнему стерегли шум винтов, зная о германской субмарине. Золото, естественно, не всплыло. Каучук в те годы был стратегическим сырьём и использовался в авиации для изготовления покрышек, а наличие на германской подводной лодке обогащенного урана разведка США тогда вряд ли предполагала, прекрасно зная о золоте в цинковых ящиках. Такова была секретность урана, никогда не фигурировавшего даже в шифровках под своим названием. Как и в Советском Союзе в период атомной гонки, уран называли свинцом или другим, более дефицитным и стратегически важным металлом, поэтому о существовании и работах японских физиков-ядерщиков узнали не скоро.  Вместе с золотом и ураном на дно Атлантики ушёл весь многочисленный экипаж и специалисты, стремившиеся овладеть новейшими  германскими технологиями, а также поделиться своим опытом с немецкими коллегами.   
                *******

   Капитан Хаазе разрешил всплыть только ночью. На палубу высыпали все свободные от вахты члены экипажа и пассажиры. Океан был спокоен, и в черном ночном небе мерцали южные звезды. Тёмное веретенообразное тело субмарины лизали волны, и моряки дышали полной грудью, а кое-кто уже неторопливо закуривал. В воздухе отсеков подводных лодок времён войны было немало паров и газов от работы двигателей и аккумуляторов, и курить там строго запрещалось. Экипаж успел зарасти многодневной щетиной и сменить свитера на более лёгкую одежду. В германском подводном флоте допускались и не такие вольности, и Хааге разрешил почтить память погибших горячим сакэ, которое очень нравилось ему и соответствовало случаю, хотя экипаж предпочел бы более привычный шнапс. Под взглядами бородатых подводников, нарядившихся в шорты и легкомысленные майки и сетки, японцы – тщательно выбритые и в полной военной форме, спустили на воду траурный венок на поплавке и совершили что-то вроде обряда или молитвы, кланяясь душам погибших моряков, и напоследок почтительно склонив головы. Майору Ясима опять стало плохо, и его увели в отсек.
   Ревущие сороковые широты встретили «U-234», как обычно, штормами, а на Мадагаскаре подводники немного задержались. У побережья на скрытой в узком заливе базе не только дозаправились, но и сделали мелкий ремонт электрооборудования, прежде чем отправиться дальше. Глазастые мальгашские лемуры удивленно таращились на полуголых бородатых моряков, осторожно купающихся в заливе, куда не редко заходили акулы.
   Корветтен-капитан Хааге, собственно, не являлся командиром «U-234». Он был доверенным лицом гросс-адмирала Дёница и старшим по званию морским офицером, ответственным за выполнение всего задания. Это звание в других странах соответствует капитану 3-го ранга, или армейскому майору, и не относится к старшим офицерским чинам. Субмариной командовал капитан-лейтенант Фелер, а наиболее высоким званием и дипломатическими полномочиями среди немцев на «U-234» обладал генерал люфтваффе Ульрих Кесслер.  Генерал должен был возглавить военное представительство люфтваффе в Токио, но на борту субмарины Кесслер был всего лишь пассажиром. Таковы суровые правила в море: командует тут капитан – он же командир судна, если на борту нет адмирала или старшего по званию, назначенного приказом. В случае опасности, паники или при других обстоятельствах, когда требуется проявить волю и решительность, все на борту корабля обязаны подчиняться только капитану, и он имеет особые права, чтобы избежать гибели вверенного ему судна,   членов экипажа и выполнение задачи. Недаром, известная пословица гласит: «Когда на судне два капитана, корабль тонет».
   История знает немало примеров, когда управление судном и поставленная перед экипажем задача была сорвана из-за наличия на корабле, кроме самого капитана, старших его по званию, или вельмож, не имеющих отношения к морскому делу. Но на «U-234» всё шло удивительно гладко. Общее командование было доверено Хаазе, Йохан Фелер делал всё, что касалось маршрута подводной лодки, и управлял экипажем, а генерал Кесслер никому не мешал. Капитан-лейтенант Фелер даже не знал, что находится в тяжелых контейнерах-ящиках, загруженных на подводную лодку в Норвегии. Он видел лишь разобранные части новейших реактивных истребителей «Мессершмидт», какие-то бочки и опечатанные ящики, похожие на несгораемые шкафы, и разобранные части механизмов. Некоторые ящики были с маркировкой на немецком языке, например длинные ящики с надписью « Henghel», но в целом груз был совершенно секретный, как и сама миссия, за каждую партию его на судне имелись ответственные  лица из числа пассажиров, и капитан-лейтенант знал только то, что ему положено знать:  «U-234» везёт секретное оружие для оказания военной помощи Японии. Грузу нет цены, и в случае опасности подводная лодка подлежит уничтожению, а всю секретную документацию необходимо сжечь.
   Корветтен-капитан Хаазе, несмотря на своё не слишком высокое звание, знал куда больше. Как и то, что кроме военных специалистов и инженеров на подводной лодке среди пассажиров есть лица, плывущие в Японию с чисто дипломатической миссией. Однако полной осведомленностью об окиси урана и его назначении на «U-234»  обладали всего несколько человек. В целом, тут были специалисты разных направлений, и полной информацией о новейших истребителях и уране не владел никто, но каждый знал и умел что-то своё.  Кроме японцев, занимавшихся в Германии технологией созданием взрывного ядерного устройства, на борту субмарины находился немецкий изобретатель, знания которого для создателей американской атомной бомбы были поистине бесценны. Если у немецких физиков-ядерщиков были проблемы с тяжелой водой и просчёты в необходимом количестве урана, то у их американских коллег вначале не хватало самого урана, затем возникли сложности со взрывателем, приводящим в действие цепную реакцию. На борту  «U-234» находился немецкий специалист, справившийся с этой задачей.
   В контейнерах находился обогащенный уран U-235, а сами ящики изнутри были выложены толстым слоем чистого золота. Наличие на подлодке уже обогащенного урана – свидетельство того, что в Германии уже существовал ядерный реактор, хотя в обиходе того времени это устройство чаще называли «циклотрон» или «ядерный котел». Этот факт говорит о многом и, прежде всего, затыкает рот скептикам, отметающим возможность существования циклотрона в фашистской Германии, в которой учёные, якобы, ошиблись в расчётах при создании циклотрона, и у них не хватало сырья, тяжелой воды и мозгов. Сырья у них, как раз хватало, а эмиграция многих специалистов в США хотя и сыграла определённую роль, недостатка в кадрах нацисты никак не испытывали, засекретив работы по выделению энергии при распаде ядра задолго до войны. И специалистов по ядерной физике со всей Европы у них тоже хватало. Немцы раньше американцев начали работы по созданию ядерного реактора, и тесно сотрудничали с японскими коллегами, которые тоже начали аналогичные работы ещё в 30-х годах ХХ века.
   Получение U-235 – очень сложный процесс. Как выяснилось позже, в США, где над ядерной проблемой работало много людей,  его получили  только в 1942 году. В Германии этот изотоп получили двумя годами раньше. Немцы заметно опережали американцев, и уже тогда имели больше четверти тонны металлического урана. В Японии тоже намеревались создать именно урановую атомную бомбу, а не плутониевую, для создания которой необходим изотоп урана U-238. В Германии учёные-ядерщики давно пришли к выводу, что превращение урана в плутоний более целесообразно. Из 1 килограмма урана можно получить 1 килограмм плутония. Но из нескольких тонн плутония можно получить больше бомб, чем из того же количества урана.
   Достоверно неизвестно, почему немцы так и не получили U-238 для создания плутониевой атомной бомбы, но для этого у них явно не хватало ни времени, ни средств. Хотя, изучение ранее засекреченных материалов отдельными исследователями в более позднее время доказывает, что теоретически в Германии были близки даже к созданию водородной бомбы.
   Ящики-контейнеры с металлическим ураном были выложены изнутри золотом для того, чтобы защитить экипаж и пассажиров субмарины от ионизирующей радиации. В отличие от свинца, золото более стабильный и чистый элемент. Металлический уран – сильно корродирующее вещество. Он быстро вступает в реакцию с другими элементами с образованием окислов и сам при этом легко загрязняется продуктами реакции. Достаточно вспомнить некоторые соединения урановой руды, встречающейся в природе, вроде урановой смолки: ярко-зелёные и жёлтого цвета налёт, покрывающий слоями образцы такой руды, представляют собой сильно ионизирующие окислы и соединения изотопов урана с другими элементами. Они образуются не только в результате ионизирующего излучения. Этому способствуют корродирующие  свойства атмосферных осадков, перепады давления и температуры и другие явления.
   Всего на подводной лодке было 80 цилиндрических контейнеров, уложенных в ящики, но золотом были выложены всего 10 из них, в которых и находилось 360 килограммов оксида урана. В остальных контейнерах были соли урана, ещё нуждавшиеся в очистке и обогащении, а также составные части оборудования. В отдельный отсек при погрузке сунули несколько бочек с тяжелой водой, вывезенной с завода в Норвегии. После уничтожения этого завода британской авиацией, немцы планировали создание целой сети установок для получения тяжелой воды, но успели сделать это лишь частично, получая её из Италии и других стран Европы в очень небольших количествах.
   Японские военные специалисты, изучавшие в Германии технологии создания ядерного реактора, новейшие методы радиолокации и двигатели реактивных самолетов, держались на подводной лодке очень обособленно. Они отчётливо осознавали важность своей миссии, и не распространялись о существовании в корейском порту Хыннам целой сети заводов, где уже заканчивалась сборка ядерного устройства. В целом, химические заводы в Корее были созданы по германскому образцу, и в Третьем Рейхе были специалисты, принимавшие непосредственное  участие в их строительстве. Каждый знал лишь то, что ему положено было знать, и корветтен-капитан Хааге знал чуть больше лишь потому, что гросс-адмирал Дёниц, расстроенный неудачами в этой войне, был слишком с ним откровенным. Какая там секретность, если всё, на что нацисты возлагали большие надежды, включая ракеты, реактивные самолёты и ядерные технологии уже гнали своими и японскими подводными лодками в Страну восходящего солнца!
   Охотно пассажиры-японцы общались с молодым немецким инженером Хайнцем Шлике – автором «взрывателей Шлике» к атомным урановым бомбам. То, над чем долго бились учёные в США, пытаясь создать детонаторы более быстрого действия, в Германии тоже сделали раньше. Суть действия этих взрывателей сводилась к тому, чтобы в течение минимального промежутка времени достичь одновременного сжатия атомного ядра, необходимого для запуска цепной реакции ядерного деления. Доктор Шлике был осведомлен о наличии у японцев в Корее секретного завода и лаборатории, очень похожих на  аналогичные заводы  германского концерна  «I.G. Farben AG» в Освенциме. Что-то знали и дипломаты, направлявшиеся в Японию. В апреле 1945 года всем было ясно, что для Германии война проиграна, но лишь немногие люди были в курсе значения таинственных рейсов подводных лодок в Южную Америку и Японию. «Дело швах, ясное дело!» - сказали бы русские, узнав о том, что секретное оружие Третьего Рейха, которым так любил грозить фюрер, уже частично покинуло Германию.
   Гражданские лица из числа пассажиров чувствовали себя на борту «U-234» более раскованно и уверенно, поскольку не носили погонов и форму. Хотя в Германии начала и середины 40-ых оставалось очень мало штатских специалистов, в открытом море не было надзора гестапо и различных управлений СС, и отправляясь за границу они были даже счастливы вырваться из состояния постоянного контроля и ограничения свободной деятельности. В годы войны в Вермахте практиковалось призывать врачей, ветеринаров и прочих лиц с дипломами мирных профессий на должности «зонднрфюреров» - полувоенных специалистов  различных родов войск. Зондерфюреры имели соответствующую форму, но не обладали званиями офицеров, а инженеры ПВО, конструкторы авиафирм, танковых концернов и физики были просто засекречены и состояли со своими лабораториями и конструкторскими бюро на учёте в отделах и управлениях СС  точно так же, как специалисты советских «шарашек», контролируемые управлениями НКВД.
   Надо полагать, профессор Рейхель, отвечавший в Германии за поставки и получение урана, облегченно вздохнул, когда «U-234» вышла из Норвегии в дальний рейс. Рейхель знал очень многое не только о поставках урановой руды из Бельгийского Конго, трёх с половиной тысяч тонн ураносодержащих веществ, вывезенных из самой Бельгии, оккупированной Германией и высококачественном урановом сырье, поступавшем в очень небольших количествах из Чехии. Запасы урана в Германии втрое превышали количество урана в США, и их хватило бы для создания 3-4 урановых бомб. Дело в том, что американцы, ещё до начала реализации своего «Манхэттенского проекта» по созданию атомного оружия, ухлопали много урана на запуск атомного реактора, созданного на базе Металлургической лаборатории университета в Чикаго, автором которого был итальянский физик-эмигрант, лауреат Нобелевской премии Энрико Ферми. Теперь в США не хватало урана для создания атомного оружия.
   Профессор Рейхель, разместивший большую часть урана в соляных шахтах близ города Штрассфурт, где хранились 3500 тонн ураносодержащих веществ, возможно, имел распоряжение  вывезти в конце войны и остальные запасы, которые не успели передать Японии. Войскам США, специальные подразделения которых выполняли операции по захвату в странах Европы стратегически важных объектов Германии, достались в Штрассфурте всего 1100 тонн. Ещё 31 тонну обнаружили во французском порту Тулуза. Наличие урана в морском порту наводит на мысли, что эти 31 тонна тоже предназначались для Японии. Речь идет не об обогащенном уране, а всего лишь полуфабрикате с большим наличием различных примесей.
   Часть урана оказалась в зоне оккупации советских войск, где тоже не дремали, и вывезли эти трофеи в СССР в целях создания своей атомной бомбы. Ещё часть необогащенных отходов урана бесследно исчезла на просторах Советского Союза в хаосе первых послевоенных месяцев, когда для восстановления отечественной промышленности и в качестве трофеев в Германии демонтировали и вывозили поездами оборудование демонтированных заводов, и всё, что могло пригодиться в строительстве. Причём, вначале это дело, как водится, было организовано без особого контроля и учёта. След этих бочек с отходами обнаружили на трофейных складах, откуда они вместе с другими трофеями были вывезены рачительными армейскими интендантами ещё до того, как СВАГ установил жесткий контроль над трофейным имуществом и оружием. Очевидно, и это совсем не анекдот, что интенданты приняли окислы урана за краску, вроде сурика, и в нашей стране, нуждающейся в восстановлении народного хозяйства, содержимое бочек живо пошли в дело. Если окислы урана в бочках, действительно, приняли за корабельный сурик, то им вполне могли покрыть днища кораблей от коррозии где-нибудь в одном из портов Балтийского флота. Должно быть, в темноте такие днища начинали флюоресцировать, удивляя моряков, и привлекая к себе любопытных обитателей моря. Вот это уже из области анекдотов, поскольку в отличие от свинцового корабельного сурика, который защищает от коррозии только во влажной среде, окислы урана обладают чрезвычайно корродирующими свойствами и, наоборот, проели бы днища кораблей очень быстро. Так, или иначе, но след бочек с оксидами урана затерялся на российских просторах. В то время бесследно пропадали целые составы и, наоборот: на почти заброшенных путях безымянного полустанка могли найти цистерну с питьевым спиртом, вагон золота или шедевров эпохи возрождения, тщательно упакованных где-нибудь под Берлином рачительными советскими интендантами или ещё германской зондеркомандой, обокравшей для Германии многие музеи и частные коллекции. 
                *******

   Опасаясь британских и американских эсминцев, крейсеров и авиации, подводная лодка «U-234» шла в Индийском Океане на перископной глубине, и лишь по ночам двигалась в надводном положении, минуя оживленные фарватеры. Близ острова Цейлон, поблизости от которого находились Бирма и Таиланд, где находились силы Юго-Восточной группировки японской императорской армии, с облегчением вздохнули, хотя дальнейший путь был тоже связан с риском. На Суматре, в Сингапуре и на Яве уже стояли войска Великобритании, США и Новой Зеландии. Осторожно и незаметно субмарина вошла в Тихий Океан.  (Через?)
   Спустя несколько дней корветтен-капитан Хааге получил от преемника фюрера гросс-адмирала Дёница шифрованную радиограмму о капитуляции Германии. Приказ от 10 мая 1945 года гласил всем кораблям немедленно прекратить военные действия и вернуться в свои порты. Либо сдаться вооруженным силам союзников. Хааге этому ничуть не удивился, отметив про себя, что Дёниц,  зная о секретной миссии  «U-234», мог бы издать для неё отдельный приказ следовать тем же курсом, а о капитуляции Германии вообще промолчать. Очевидно, в мире многое изменилось с тех пор, когда подлодка покинула военно-морскую базу в Норвегии. Хааге молча передал приказ капитан-лейтенанту Фелеру и генералу Кесслеру, миссия которого в Японии теперь закончилась, так и не начавшись. Утаить приказ от членов экипажа и пассажиров Хааге не мог.
   Генерал Хесслер и оба морских офицера могли проявить свою власть, не ставя пассажиров и экипаж в известность, тем более, что груз был предназначен для Японии, находившейся в состоянии войны и на борту  «U-234» находились специалисты союзной страны. На совете офицеров, куда гражданских специалистов и японцев приглашать не стали, большинством голосов  решили следовать приказу, изменить курс и двигаться к восточному побережью США на Ньюпорт-Ньюс. Через переводчика вежливо известили о своём намерении японских специалистов, часть из которых были офицерами. Те были потрясены, хотя сделали непроницаемые лица, очень дипломатично кивнули, и ушли совещаться. Двое из них, офицеры Гендзо Сойми и Хантимиро Томонаго, отреагировали более, чем сдержанно. Они находились в Германии ещё с 1943 года, где перенимали военный опыт, специализируясь в области авиационной и ракетной техники. Неплохо разбирались они и в подводных лодках, изучая некоторые особенности их строительства и боевые возможности. Ведь в Японии планировали установить ракеты на подводные авианосцы. Естественно, что на этих гигантских субмаринах размещались гидросамолёты японских моделей, а не реактивные истребители «Ме-262» или «Henshel».  Своих инженеров-специалистов по этим моделям самолётов у японцев не было, и в Японию с генералом Кесслером следовали немецкие специалисты в области производства и сборки реактивных «Ме-262» и управляемых самолетов-снарядов «Henschel Hs 293». Такой управляемый самолёт-снаряд также находился на борту в разобранном виде в качестве образца. Среди немецких пассажиров были и специалисты в области радиолокации, и один из ведущих специалистов фирмы «Messerschmitt AG» Август Брингевальд.
   Совсем не так повели себя пять ( на борту была группа японцев)  других японских офицеров, специализировавшихся на уране, создании взрывных ядерных устройств и ядерного реактора. В соответствии с кодексом самураев, они ничем не выразили своих чувств, хотя были шокированы. Возможно, они сильно спорили у себя в отсеке, где выпили немало шнапса и сакэ, а перед этим требовали у капитана Фелера продолжить прежний курс и выполнить свои обязательства. Требования, что для Японии война далеко не закончена, и немцы просто обязаны выполнить свою секретную миссию до конца, были весьма сильными аргументами. Сдаться в плен можно и после того, как экипаж «U-234» выполнит свою задачу, и приказ Дёница касается только прекращения ведения военных действий. Майор Ясима был совсем плох, кроме носовых кровотечений он страдал лейкемией и потерял на голове все волосы, уже не скрывая, что это последствия радиоактивного излучения. Лучевая болезнь скосила его задолго до применения американцами ядерного оружия. К генералу люфтваффе Кесслеру японцы тоже обращались, как к старшему по званию на судне, но тот дипломатично ответил, что приказы необходимо выполнять, а старшим на судне является корветтен-капитан Хааге. Тот уже всё решил про себя, и тоже напомнил японцам о том, что они поступили бы точно также, получив приказ от своего командования.
- Приказ преемника фюрера равнозначен приказу вашего императора, - рассудительно изрек он, - Невыполнение приказа есть нарушение Устава и присяги, что карается во всех странах в соответствии с законами военного времени. Надеюсь, вы это понимаете? Очень сожалею, но ничем помочь не могу. Ближайший порт США – Ньпорт-Ньюс, и мы уже изменили курс.
- Единственное, что мы можем сделать для вас и себя лично, - это запросить подтверждение о капитуляции у наших коллег, - добавил генерал Кесслер, -  Жаль, но появление японских военных кораблей в этом районе Тихого Океана вряд ли возможно. Вам предстоит разделить нашу участь, господа бывшие союзники.
   Запросили подводную лодку «U-873», с которой связался Фелер, и та флегматично подтвердила получение приказа Дёница от 10 мая.
   Ночью офицеры-самураи не спали. То ли молились, то ли размышляли, а возможно, что и писали предсмертные письма своим близким. Это довольно характерно для представителей этой нации, способных писать чёрной тушью сентиментальные танку о бренности жизни и красоте природы, одновременно веря в избранность Японии на право господства над всей Азией, и используя для этого все средства.
   На рассвете субмарина «U-234» всплыла, намереваясь идти дальше в надводном положении с белым флагом. В Японии это цвет траура. Пять самураев при орденах, с мечами и ритуальными ножами на поясе вышли на мокрую, покрытую заклёпками палубу. За ночь они обрили головы, и незагорелая кожа резко выделалась, контрастируя со смуглыми лицами. Майора Ясима вынесли, завернутого в брезент с грузом на ногах – ночью он намеренно перебрал снотворного, и тихо  умер. Подмышками каждый самурай нёс ритуальный коврик или свёрнутое валиком одеяло. Зрелище было захватывающим даже для видавших виды немецких бородатых подводников, которым приходилось пускать ко дну пассажирские пароходы с женщинами и детьми на борту, и чуждых сентиментальности. Японцам никто не мешал, и у Хааге на душе скребли кошки, что он подвёл этих людей, предпочитающих смерть плену.
   Озаренные всходящим с Востока солнцем, самураи встали на колени, подложив под них свёрнутые одеяла, и твёрдо опираясь пятками о палубу, как предписывала процедура сеппуку. Чуть поодаль встали ещё два японца с обнаженными мечами, готовые помочь коллегам принять смерть. Сами они, очевидно, пока не собирались в мир иной. Не отрываясь, японцы смотрели теперь на огромный багряный диск солнца, медленно всходящий из моря. Пальцы их крепко сжимали рукояти ритуальных ножей, выкрашенных в красный цвет и, должно быть, ещё унаследованные от своих воинственных предков. В домах Японии такие кинжалы хранят в специальных нишах, и могут передавать из поколения в поколение, при этом статус самурая, несмотря на почёт и привилегии, совсем не означал богатство и роскошь. Самурай – это, прежде всего, воин, наделенный особым кодексом чести, верный традициям и своему господину.
   Наблюдавший за ритуалом с надстройки-рубки капитан-лейтенант Фелер не выдержал и отвернулся. Хааге хладнокровно досмотрел всю процедуру сеппуку до конца. Всадив в свои животы клинки, японцы молниеносно успевали сделать Z-образный разрез, и у некоторых из них на колени вместе с кровью вылезли сизые внутренности, конвульсивно содрогающиеся, ещё живые. Валик под коленями и упор на пятки не позволял умирающим упасть лицом вниз. Очевидно, приёмы харакири были отработаны с инструкторами ещё в юности. Лишь один из японских офицеров, долго нащупывающий острием какую-то точку на животе, резко вогнал в тело клинок, но сразу потерял сознание и поник головой. В руках Хинтиро Томокага, вызвавшегося помочь при процедуре, молниеносно блеснул самурайский меч, и голова потерявшего сознание японца, мячиком упала на палубу.
   Мёртвых предали морю, и к ногам мертвецов было, что привязывать. Возможно, что кое-что из груза полетело в волны, но большинство живых рассудило, что и груз и многие из пассажиров подводной лодки сами теперь представляют для американцев немалую ценность. Так оно и было.
   Официальная версия гласит, что вышедшая из Норвегии 11 апреля 1945и года подводная лодка  «U-234» 16 мая сдалась эсминцу «Sutton» ВМС США и была конвоирована им в Портсмут. Военные специалисты, выслушав генерала Кесслера и обследовав трофейную субмарину, были в шоке. Не меньшее волнение сообщение об уране на борту «U-234» вызвало и в Пентагоне. Это был тот самый уран, которого недоставало для создания атомных бомб в США. К тому времени военный руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли Гроувс  и ведущий научный руководитель профессор Роберт Беркли считали, что при таких поставках урана, какие они имели, создание атомной бомбы возможно лишь к концу 1945 года. Современные исследователи уверены, что в бомбах, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки в сентябре 1945 года, была доля урана с подводной лодки «U-234», предназначенного для самой Японии.


 U-234 — немецкая подводная лодка типа XB времён Второй мировой войны. Проектировалась как подводный минный заградитель, но её единственной операцией оказалась попытка доставить секретный груз, включавший в себя большое количество оксидаурана, в Японию.
U-234, как и другие подводные лодки типа X, проектировалась как подводный минный заградитель, но после потери U-233, германское командование отказалось от подобного использования и U-234 переоборудовали в грузовую подводную лодку дальнего действия, благо размеры подводных лодок типа X позволяли эффективно использовать их в таком качестве. Ещё во время строительства, в 1942 году, U-234 была повреждена авиабомбой.
Секретная операция[править | править исходный текст]
25 марта, 1945 года U-234, под командованием капитан-лейтенанта Фелера, покинула порт приписки — Киль в направлении норвежского города Кристиансанна. На её борту находился груз секретных материалов, включая различную техническую документацию, прототипы новейших электрических торпед, два реактивных истребителя Me 262 в разобранном виде,управляемую ракету (самолет-снаряд) Henschel Hs 293, и груз оксида урана в свинцовых ящиках с надписью U-235 общим весом около 560 кг.[1]
Кроме того, на борту U-234 находилось несколько важных пассажиров, включая генералалюфтваффе Ульриха Кесслера, который должен был возглавить части люфтваффе, находящиеся в Токио, Хайнца Шлике — специалиста по радарным технологиям, иэлектронным помехам (позже рекрутированного США во время операции «Скрепка»), Августа Брингевальде — одного из ведущих специалистов по реактивным истребителям вМессершмитт и других экспертов. Также на борту были два японских офицера — Хидэо Томонага и Гэндзо Сэйи, которые с 1943 года перенимали опыт в Германии.
На Балтике U-234 случайно столкнулась с другой подводной лодкой, из-за чего задержалась в Норвегии для ремонта. 16 апреля 1945 года U-234 отплыла из Норвегии в Японию. Избегая любого контакта с противником, U-234 две недели шла на перископной глубине.
10 мая 1945 года Фелер получил радиосообщение о капитуляции Вермахта, а также приказДёница всем подводным лодкам прекратить военные операции и вернуться в свои порты либо сдаться ближайшим военным кораблям союзников. Феллер, думая что это какая-то уловка, связался с другой подводной лодкой (U-873), которая подтвердила приказ о капитуляции.
Капитуляция
Фелер решил сдаться американскому флоту и изменил курс на Ньюпорт-Ньюс. Не желая сдаваться в плен, японские офицеры на борту покончили с собой при помощи большой дозы снотворного и были похоронены в море. 14 мая 1945 года, USS Sutton, один из двух эсминцев, высланных навстречу U-234, перехватил подводную лодку в районе Большой Ньюфаундлендской банки и отвёл её в Портсмут, где уже находились сдавшиеся ранее U-805, U-873, и U-1228.
Тот факт, что на захваченной подводной лодке находятся довольно высокопоставленные пассажиры, быстро стал достоянием общественности, несмотря на строгую секретность. Правда, сведения о секретном грузе всё же удалось скрыть от нахлынувших в порт журналистов. Груз был переправлен в Вашингтон для дальнейшего изучения.

Военный министр Тодзио поддержал мнение Хары, но заметил, что немедленному вступлению Японии в войну с СССР мешает недостаток сил и продолжающийся «китайский инцидент» 2. Тодзио рекомендовал напасть на СССР в тот момент, когда он, «как спелая хурма, готов будет упасть на землю».
«Начиная с июня 1940 года и до конца войны Германия вывезла из Бельгии три с половиной тысячи тонн ураносодержащих веществ – почти втрое больше того, что имелось в распоряжении Гроувса – и разместила их в соляных шахтах под Штрассфуртом на территории Германии. Гроувс заявляет (в 1962 году Лесли Гроувс выпустил мемуары «Теперь об этом можно рассказать», которые были изданы в СССР издательством «Атомиздат» в 1964 году – Consp.), что 17 апреля 1945 года, когда война уже близилась к завершению, союзникам удалось захватить около 1 100 тонн урановой руды в Штрассфурте и ещё 31 тонну во французском порту Тулуза (спрашивается, что делала германская урановая руда в апреле 1945 года во французском порту? готовилась к отправке, но куда? – Consp.). И он утверждает, что больше урановой руды у Германии никогда не было, тем самым показывая, что Германия никогда не располагала достаточным количеством материала или для переработки урана в сырьё для плутониевого реактора, или для его обогащения методом электромагнитной сепарации.
Очевидно, что, если в своё время в Штрассфурте хранилось 3 500 тонн, а захвачено было только 1 131, остаются ещё приблизительно 2 400 тонн – а это по-прежнему вдвое больше того, чем располагал “Манхэттенский проект” на протяжении всей войны. Судьба этой пропавшей руды неизвестна и по сей день.
Согласно данным историка Маргарет Гоуинг, ещё к лету 1941 года Германия обогатила 600 тонн урана до формы оксида, необходимой для ионизации сырья в газообразный вид, в котором изотопы урана можно разделять магнитным или термическим способом. Также оксид можно преобразовать в металл для использования в качестве сырья в ядерном реакторе. На самом деле, профессор Рейхель, на протяжении войны отвечавший за весь уран, имевшийся в распоряжении Германии, утверждает, что истинная цифра была значительно выше.
Для того чтобы создать урановую или плутониевую бомбу, урано содержащее сырьё необходимо на определённой стадии превратить в металл. Для плутониевой бомбы получают металлический U-238, для урановой бомбы нужен U-235. Однако вследствие коварных характеристик урана этот металлургический процесс является чрезвычайно сложным. Соединённые Штаты рано занялись этой проблемой, но научились успешно превращать уран в металлическую форму в больших количествах только в конце 1942 года. Немецкие специалисты к концу 1940 года уже преобразовали в металл 280,6 килограмма, больше четверти тонны».
Понятно, что уже в 1940-1942 годах немцы значительно опережали американцев в крайне важной составляющей в производстве атомной бомбы – обогащении урана. И теперь к двум прежним вопросам (откуда к лету 1945 года у американцев появилось недостающее количество урана-235? как Соединённым Штатам удалось решить проблему качественных детонаторов для плутониевой бомбы?) добавляется и третий: куда подевался германский уран?

Как уже было сказано в седьмой части «Схватки за Антарктиду», 14 мая 1945 года германская подводная лодка «U-234», возглавляемая капитан-лейтенантом Йоханом Фелером (Johann-Heinrich Fehler, 1910-1993), у восточного побережья США сдалась эсминцу «Sutton» ВМС США. На борту лодки находились:
- два японских офицера;
- 80 покрытых изнутри золотом цилиндрических контейнеров, содержащих 560 килограмм оксида урана (по данным других исследователей, 560 килограмм оксида урана находились в 10 обитых золотом контейнерах, которые были помещены в установки для мин);
- несколько деревянных бочек, наполненных «тяжёлой водой»;
- инфракрасные неконтактные взрыватели;
- доктор Хайнц Шлике (Heinz Schlicke) – изобретатель этих самых взрывателей (специалист по радарным технологиям и электронным помехам, позже рекрутированный США во время операции «Скрепка»).
на борту лодки также находился груз секретных материалов, включая различную техническую документацию, прототипы новейших электрических торпед, два реактивных истребителя «Me-262» в разобранном виде, управляемую ракету (самолёт-снаряд) «Henschel Hs 293».
Кроме того, на борту «U-234» находилось несколько важных пассажиров, а именно:
- генерал люфтваффе Ульрих Кесслер (Flieger Ulrich Kessler), который должен был возглавить военное представительство люфтваффе в Токио;
- его адъютант, лейтенант Эрих Менцель (Erich Menzel), специалист в области радиолокации;
- оберлейтенант (подполковник) Фриц фон Сандрарт (Fritz von Sandrart), специалист в области противовоздушной обороны;
- Генрих Хеллендорн (Heinrich Hellendorn), специалист в области корабельной противовоздушной обороны;
- четыре морских офицера;
- Герхард Фальке (Gerhard Falcke), морской инженер с опытом работы на дипломатической службе;
- Рихард Булла (Richard Bulla), навигатор;
- три гражданских инженера;
- Август Брингевальд (August Bringewald), один из ведущих специалистов по реактивным истребителям в концерне «Мессершмитт», который должен был оказывать техническую помощь японской стороне в производстве реактивных истребителей «Ме-262»;
- Франц Руф (Franz Ruf), инженер-механик, который также должен был помогать японским специалистам в наладке производства «Ме-262».

Находились на борту подлодки и японские офицеры: Гензо Сёйи (Genzo Shoji) и Хинширо Томонага (Shinchiro Tomonaga) ещё с 1943 года перенимали опыт в Германии. 30 декабря 2002 года в немецком журнале «Spiegel» была опубликована статья «Судьба подводной лодки “U-234”» («Das Schicksal von U-234»), в которой было указано, чем именно занимались японские офицеры: они специализировались в области авиационной и ракетной техники и строительства подводных лодок.
Официальная версия гласит, что подводная лодка «U-234» вышла 16 апреля 1945 года в рейс из Норвегии в Японию и, избегая любого контакта с противником, две недели шла на перископной глубине. 10 мая 1945 года командир лодки Йохан Фелер получил радиосообщение о капитуляции наземных сил вермахта. Кроме того, был получен приказ преемника Адольфа Гитлера – гросс-адмирала Карла Дёница – всем подводным лодкам прекратить военные операции и вернуться в порты, либо сдаться ближайшим военным кораблям союзников. Фелер, думая, что это могло быть какой-то уловкой, связался с другой подводной лодкой («U-873»), которая подтвердила приказ о капитуляции.
Фелер решил сдаться американскому флоту и изменил курс в направлении Ньюпорт-Ньюс. Не желая сдаваться в плен, японские офицеры на борту покончили с собой при помощи сильной порции снотворного (по другим данным, японские офицеры совершили харакири) и были похоронены в море. 14 мая 1945 года подводная лодка сдалась ВМС США.
В статье на немецкоязычной «Википедии», посвящённой последнему рейсу подводной лодки «U-234», в частности, говорится, что из 560 килограмм оксида урана, находившихся на борту подводной лодки, американцы могли получить… 0,5 килограмма оружейного урана. Таким образом, этот оружейный уран был частью тех 64 килограмм урана, которые находились внутри атомной бомбы «Малыш», сброшенной 6 августа 1945 на японский город Хиросима.





                Глава 3

                Мятеж «молодых тигров».

"- Когда мы убъем императора, госпожа?
 - Я создам заклятье, которое вызовет снегопад.
Долину занесет, и мы будем лепить снежки и
рисовать на снегу архангелов!
 - Э-э-э...
 - Да, ты прав, план не без изъянов".

"Похождение императора"(The Emperor’s New Groove)
               
               

   Солнце вставало над страной, в которой поклонение  небесному светилу возвели в особую  религию, что совсем неудивительно, поскольку без этой звезды Земля превратилась в обычную безжизненную и холодную планету, лишенную всего живого. Рассвет выхватил из ночной тьмы священную гору Фудзияма, ухоженные рощи сакуры, причудливо изогнувшиеся в своем росте на постоянных ветрах сосны на побережье, и залитые водой полоски риса в долинах. В города, лишенные обычного освещения, чтобы не навлечь налет американских бомбардировщиков, пришло утро. Но над двумя городами Японии этот восход был зловещим и мрачным, и солнце выглядело так, как будто собиралось мстить людям за все их прегрешения. Из-за огромного количества пыли и газов, поднятых в воздух на огромную высоту, диск солнца был кроваво-красным, с чёрной копотью и дымными облаками. Таким светило бывает после пожаров, а на этих островах подобную картину неоднократно наблюдали и после извержений вулканов, выбрасывающих в атмосферу огромное количество золы, пепла и дыма. Возможно, в прежние времена сильные извержения вулканов и землетрясения с цунами, столь частые в Японии, тоже иногда приводили к большому количеству жертв, но теперь их было неизмеримо больше, и виноваты в этом были не силы природы, а сами люди. В Нагасаки с моря нанесло плотный туман, который смешался с дымом пожарищ, и город накрыла траурная тень.
   Нагасаки – портовый город, вытянувшийся вдоль побережья и уже сильно пострадавший от бомбардировок, из-за особенностей горного ландшафта  пострадал от атомного взрыва меньше, чем Хиросима. Осмотром обеих уничтоженных городов уже занимались специально созданные комиссии. Между тем, во дворце императора давно зрело решение о принятии условий капитуляции, а в Министерстве армии и среди служащих Императорской гвардии назревал очередной мятеж офицеров с целью помешать этой акции. Подобные попытки военного переворота отмечались и перед войной, но тогда речь шла об усилении влияния армии, в то время, как все сливки от результатов многочисленных войн, использования новых сырьевых ресурсов и военных поставок доставались очень немногим. Этот заговор возник не случайно, поскольку большинство высших офицеров и лиц из окружения императора были за дальнейшее ведение боевых действий. Сам император Хирохито принял окончательное решение далеко не сразу. Несмотря на наличие значительной военной мощи, которой располагала Япония, быстрый разгром советскими войсками наиболее сильной Квантунской Армии в далекой Маньчжурии ядерная бомбардировка городов, вкупе со многими другими военными неудачами в последнее время, внесли в душу императора сомнения в возможности дальнейшего продолжения войны. Американцы, овладев Гавайскими островами и Филиппинами, создали там удобный плацдарм для своей авиации и флота, и продолжали наращивать военную мощь, угрожая овладеть Окинавой и высадиться на острова Японии. Но особый ужас у Хирохито вызывало намерение русских, как донесла вездесущая японская разведка, высадить свои десанты на остров Хоккайдо. Японию ждала участь Германии быть разделенной на две или более оккупационные зоны, при этом, США и СССР, несомненно, настроят тут свои военные базы. Не лучше ли выйти из этой войны с минимальными потерями? Письмо бывшего премьер-министра правительства Японии принца Коноэ окончательно убедило императора в этом решении.
   «Меланхолический принц», как прозвали Коноэ Фумимиро, потомка одной из старейших и знатных аристократических семей в Японии, обладал многими талантами и достоинствами, хотя и страдал существенным недостатком достичь одной определенной цели, поставленной им лично. При этом, он не обращая внимания на другие задачи и проблемы, в которых нуждалась армия, видные политики, и вся страна в целом. Чем нажил себе в Японии множество врагов и недоброжелателей, в том числе в лице военного министра генерала Тодзио Хидэки. Сторонники принца Коноэ принадлежали, к так называемой, евразийской группе. В неё входили маркиз Кидо Коити, занимавший посты министра здравоохранения, просвещения и внутренних дел в кабинетах двух поколений японского правительства и уже шестой год бывший лордом-хранителем печати, ближайший советник и доверенное лицо императора Сёва, барон Харада Кумадо, министр юстиции Кадзами Акира, и другие политики и лица, занимавшие важные посты. Они не желали войны с Советским Союзом, ненавидели коммунизм, но считали СССР потенциальным союзником против США и Великобритании. В конечном итоге, армейская группировка победила, и в правительстве Японии укоренилось мнение нового военного министра Тодзио и, связанная с армейской элитой националистическая группировка во главе с министром иностранных дел Мацуока Ёсукэ и министром внутренних дел Хиранума Киитиро. В годы войны принц Коноэ был далек от политики, но в феврале 1945 года представил императору отчёт, в котором обвинил во всех бедах страны армейскую группировку. После капитуляции Германии он выразил опасение, что СССР насаждает в странах Восточной Европы просоветский режим, и это ждёт и Японию, если Советский Союз объявит ей войну. В своей прозорливости принц оказался прав и, по сведениям японской разведки, Сталин обещал союзникам объявить войну Японии ровно через три месяца после капитуляции Германии. Знали об этом и в посольстве Японии в Москве, и дипломаты всячески старались оттянуть этот момент. Коноэ советовал выйти из войны с США, подписав акт капитуляции на почетных условиях ради спасения Японии от красной опасности. Теперь, после поражения Квантунской Армии, разгрома флота, и быстрого продвижения советских войск в Корее. Маньчжурии и на Южном Сахалине, принц предрекал десантирование русских с Курил и Сахалина на Хоккайдо и гибель монархии.
   Мнение, что война проиграна и дальнейшие боевые действия могут не только привести к ненужным жертвам, но и в дальнейшем сильно изменить политический строй страны, сложилось в Кабинете министров и среди советников императора. Япония много лет считалась самой передовой страной  Азии за счёт сильной армии и флота, но факт божественного происхождения императора был символом лишь для большинства населения, покорного и послушного, но не для правящей военной элиты. Здесь веками утверждалась власть самураев – воинственных и непокорных. Объединение Японии шло долго и туго, но былая изоляция этой страны способствовала быстрому техническому прогрессу и уже в XIX веке это была сильная держава, свысока поглядывающая на дряхлеющий Китай, слабую Корею и дикие Филиппины. Уже тогда сформировалась политика первенства в Юго-Восточной Азии, которую быстро раздирали на части-колонии европейские страны. Япония была бедна ресурсами, но пользовалась поддержкой других стран, недовольных вторжением России в Китай и Корею. После разгрома русской армии и флота аппетиты японских воротил бизнеса сильно окрепли. Начав с Кореи и Филиппин, к началу Второй мировой войны Япония захватила огромные пространства тихоокеанского региона, где возникло с десяток новых марионеточных государств, полностью зависящих от политики Японии. Прогресс, который, якобы, несла Япония странам Индокитая, держался на штыках армии, а новые заводы, рудники и шахты этих стран работали на военные нужды оккупантов. В самой Японии многие искренне верили в то, что эта экспансия Индокитая несёт прогресс в эти слаборазвитые страны, но в то же время в этой стране усиленно развивали мнение о высоком предназначении Страны Восходящего Солнца в Азии, и жестокость по отношению к местному населению не имела границ.
   Нет нужды описывать историю захвата Юго-Восточной Азии и весь ход Второй мировой войны в этом регионе. Сейчас в Токио думали лишь о том, как сохранить зыбкую власть императора, на которой держалась вера населения, и выйти из затянувшейся войны на почётных условиях. Управление страной было достаточно сложным, и один Кабинет министров ничего не решал. Необходимо было согласие членов Тайного Совета, Высшего Совета по руководству войной и, конечно, сам приказ императора Хирохито. Тот долго колебался, не желая настраивать против себя наиболее высших военачальников. В этот момент наиболее ярко выразились противоречия правящих кругов, из-за явной нерешительности которых многие военные операции на суше и на море так и не были начаты или завершены, что и послужило причиной кризиса. Среди генералов и адмиралов японской армии и флота тоже не нашлось достойного преемника адмиралу …., который бы мог взять всё управление военными действиями на себя. Отсутствие централизованной власти и явного лидера – вот к чему пришла Япония к августу 1945 года. Достаточно вспомнить постоянно меняющиеся планы военных операций по использованию флотилии подводных авианосцев, так ни разу и не вступивших в бой.
   
В начале 1945, после очередного проигранного сражения, император начал серию индивидуальных встреч с членами правительства с целью обсудить ход войны. Все, кроме одного, советовали продолжать войну. Исключением был бывший премьер-министр Коноэ, который боялся коммунистической революции больше, чем поражения в войне, и настаивал на ведении мирных переговоров. Хирохито считал, что рано или поздно мирные переговоры неизбежны, но вооружённые силы должны одержать где-либо существенную победу, чтобы усилить позиции страны на переговорах. С каждой проходящей неделей это становилось все менее и менее вероятно. Японский союзник — Германия потерпела поражение и капитулировала в мае 1945 г. В апреле Советский Союзотказался продлевать срок договора о нейтралитете. В июне кабинет министров произвел переоценку военной стратегии, твердо решив сражаться до последнего человека. Это было официально подтверждено на коротком императорском совещании, которое император прослушал с каменным лицом.
На следующий день лорд-хранитель печати Коити Кидо подготовил черновик документа, в котором подвел итог безнадёжной военной ситуации и предложил начать переговоры. В приватной обстановке император одобрил его и разрешил Кидо распространить документ среди наименее воинственно настроенных членов правительства. В середине июня правительство согласилось попробовать привлечь Советский Союз в качестве посредника при переговорах о мире, хотя не ранее того, как их позиция на переговорах улучшится после отражения вторжения американских войск на сами Японские острова.
22 июня Хирохито вновь нарушил вековую традицию и прямо обратился к своему правительству: «Я желаю, чтобы конкретный план окончания войны был без помех быстро изучен и начали предприниматься усилия для его воплощения». Попытка использовать Советский Союз в качестве посредника не удалась: союзники были тверды в решимости не соглашаться ни на что, кроме безоговорочной капитуляции, а до конца июля 1945 ни император, ни правительство не были готовы рассматривать этот вариант.

На совещании у императора 9–10 августа мнения, высказывавшиеся министрами, были разноречивы. Отставной адмирал Судзуки, которому Хирохито еще в конце июня лично поручил вести переговоры о мире, попросил высказаться самого императора. Ответ Хирохито был недвусмысленным: «Давайте вынесем невыносимое и выстрадаем то, что невозможно выстрадать… Тщательно проанализировав нынешнюю обстановку в мире, равно как и внутреннее положение нашей страны, я пришел к выводу о том, что продолжать войну трудно. Я не озабочен тем, что станет со мной, но я хочу, чтобы все мои подданные были спасены».
10 августа министр иностранных дел Того Сигэнори вызвал в свою резиденцию на Касумигасэки советского посла Якова Малика и сообщил ему о готовности японского правительства капитулировать. СССР немедленно уведомил об этом правительства США, Великобритании и Китая.
Не желая сдаваться, часть японского генералитета подняла мятеж. Но он был подавлен, и 15 августа Япония заявила, что принимает условия Потсдамской декларации. В тот же день император Хирохито впервые выступил перед своими подданными по радио. Он сообщил им, что «принимает условия, изложенные в их совместной декларации», чтобы «спасти человеческую цивилизацию от полного уничтожения» и «проложить будущим поколениям дорогу к прочному миру». О военном поражении и капитуляции не было сказано ни слова.

                *****
   В тот вечер начальник Генерального штаба армии Умэдзу был явно не в духе. Неоднократные безрезультатные чрезвычайные совещания выматывали и привели к тому, что «партия мира» пошла на хитрость, пригласив для очередного «окончательного» решения о капитуляции всего пять человек из военной элиты. Остальные десять участников совещания были членами правительства и Тайного совета, что позволило большинством голосов решить судьбу этой войны, оставив только одну поправку, больше похожую нам просьбу, для принятия условий капитуляции: сохранение власти императора в Японии. Номер с достойным выходом Японии из войны не прошёл – в США категорично отвергли все её 4 пункта, настаивая только на безоговорочной капитуляции.
   Взбешенные этим, Анами, Умэдзу и Тоёда потребовали вновь собрать Высший совет и рьяно настаивали на принятии всех 4 пунктов условий, либо продолжения войны. После чрезвычайного совещания, усталый Умэдзу сказал военному министру:
- У меня в штабе есть группа офицеров, готовая к решительным действиям. Вы, должно быть, уже слышали о «молодых тиграх»? Это совсем не то, что вы думаете. Нам надо только склонить всё окружение императора отказаться от всяких переговоров за нашими спинами, и не дать союзным странам повторить тут то, что уже случилось в Германии. Какого чёрта? Фюрер никогда бы не согласился на капитуляцию, имея ещё столько сил и возможностей! Эти офицеры готовы умереть за Японию и императора, но полностью отрицают саму возможность капитуляции. Действовать надо решительно, и всех колеблющихся стрелять на месте! В крайнем случае – подвергать домашнему аресту и отстранять от дальнейшего руководства армией и флотом. Или пусть эти люди, склоняющие нас к позорному миру, сами примут смерть, достойную самураев!
- Что вы подразумеваете под готовностью к решительным действиям? – настороженно спросил Анами, заметно оживившись, - Устранение сторонников «партии мира», и тех, кто колеблется?
- Вот именно. Нерешительность некоторых старших офицеров уже привела к многим ошибкам в развёртывании ряда военных операций, а теперь их смятенное состояние связано с тем, что они слишком чтят мнение императора и не посмеют нарушить его волю. Но это же просто смешно! Наш император никогда не был особо воинственным человеком, и обычно прислушивался к мнению военных. Все эти перемещения в правительстве привели к тому, что появилось слишком много сторонников принца Коноэ. Недаром его прозвали «меланхолическим принцем»! Коноэ, много сделав для колонизации Китая, уже сейчас боится последствий. Он внёс сомнение в правительство, будучи даже отстраненным от всех дел! Теперь он окружил себя связями, и его мнение разделяют лорд-хранитель печати Хиранума, маркиз Кидо Коити, барон Харада и многие другие из кабинета министров. Если их устранить или полностью нейтрализовать кабинет министров, включая ближайших советников императора, то он поймёт, что в стране всё решают армия и флот, а не кучка аристократов, и не будет нам мешать. Надо склонить на нашу сторону гвардию и ряд высших офицеров. Тогда успех обеспечен. Пусть даже временный. Этого нам хватит, чтобы успеть разгромить флот США и нанести удар по их городам.
- Да, император сильно колеблется, хотя уже принял решение и вот-вот объявит его. На него давят члены Тайного Совета и кабинет министров. Что касается этого последнего пункта о сохранении власти императора, то сам Хирохито высказался на этот счёт предельно ясно:  «…Я пришел к выводу о том, что продолжать войну трудно. Я не озабочен тем, что станет со мной, но я хочу, чтобы все мои подданные были спасены».
- Как будет выглядеть объявление воли императора? Отдаст письменный приказ и сделает сообщение по радио о прекращении всех боевых действий? Этого нельзя допустить. Тем более, что после такого заявления наши дипломаты в Европе из кожи будут лезть, чтобы вновь выйти на связь с правительством США. Если такое случится, уже трудно будет сорвать капитуляцию и все наши действия будут признаны провокацией. Вы понимаете? Если начать действовать чуть позже, после оглашения воли императора по радио, мы станем военными преступниками и в случае неудачи, остаётся только принять смерть самурая. Действовать надо сейчас и быстро.
   Военный министр поёжился, опять услышав о почётной смерти самурая. Он не был трусом, но и его самого раздирали противоречия и раздумья. Принц Коноэ трижды прав, предупреждая об опасности высадки советского десанта на Хоккайдо и повторения участи Германии, но как выйти из этой войны, если американцы и русские союзники, и пока не собираются грызть друг другу горло за право быть преемником Японии в Тихом Океане? С другой стороны, новое правительство сможет договориться с США без участия СССР выйти из этой войны с минимальными потерями. В последнее верилось с трудом, и министр с ужасом осознавал, что США проведёт такую же демилитаризацию на оккупированной части территории Японии, как и в Германии. Присвоив себе не только все лавры этой войны, но и все достижения военно-инженерного искусства, включая многолетние исследования в области работ над расщеплением ядерного ядра и созданием циклотрона и взрывного ядерного устройства. Взрывы, прогремевшие в Хиросиме и Нагасаки, наводили министра на мысль о том, что тут были использованы не только  ресурсы самих США, но и разбитой наголову Германии. Что дальше? Наверняка, обогащенного урана и плутония у США больше нет, и до возобновления ядерных бомбардировок у Японии ещё есть время нанести ответный удар. Умэдзу напряженно ждал ответа министра, недоумевая о причинах паузы, возникшей в разговоре, не терпящего отлагательств. Анами стряхнул с себя минутное оцепенение и сообщил  начальнику  Генерального штаба:
- Речь императора о капитуляции страны и принятии всех пунктов Потсдамской декларации уже записана на пластинку. Скорее всего, она хранится на радиостанции в самом Токио. Хотя, я не исключаю того, что она всё ещё находится во дворце. Нам удалось убрать из обращения Хирохито слова о прекращении всех боевых действий. Это забавно. Вы не находите? Император отдаёт приказ о капитуляции, но наши генералы не дождутся приказов Генерального штаба, также подписанных военным министром о прекращении всех боевых действий. Они будут продолжать войну, ожидая такого приказа, исходящего ещё и от нас, а не от императора. В этой пикантной ситуации наша отставка может быть очень быстрой. С последующим арестом и преданием суду.
- Значит, не стоит допустить выхода этой речи в эфир. Всё равно такое неожиданное решение непременно вызовет дезорганизацию войск и подорвёт моральный дух армии и флота. Очень возможно, что как обычно, император не только огласит своё решение по радио, но выступит перед толпой на дворцовой площади. Итак, мы захватываем радиостанцию и уничтожаем запись речи микадо. Сегодня ночью.  «Молодые тигры» прижмут кого надо, а армия и гвардия нас поддержат. Я очень надеюсь на это.
- Да, пожалуй, эта ночь – лучшее время для военного переворота. Но это слишком сильно сказано. Возможно, в будущем наши действия так и назовут, подобно тому, как назвали мятеж армейских офицеров в феврале 1936 года. Надо немедленно составить списки лиц, подлежащих аресту и распределить их между вашими офицерами. Устранение этих лиц отрезвит императора.
- Такие списки уже составлены. Первым в них стоит председатель Тайного Совета Хиранума, а старый лис принц Коноэ не имеет реальной власти, не опасен, и на него следует лишь надавить, чтобы он замолчал. К сожалению, император до сих пор очень ценит его мнение. Давить на престарелого Судзуки, сменившего в правительстве много кресел, почти бесполезно. Его надо просто устранить. То он военно-морской министр, то премьер, то возглавляет Тайный совет Японии… А теперь, вот, в кресле министра иностранных дел… Пусть он умрёт! Сейчас Судзуки постоянно внушает императору необходимость принять сторону «партии мира».
- Кстати, кто возглавляет эту вашу группу офицеров?
- Майор Хатенаке, господин министр!  Это храбрый и решительный человек.
- Отлично! Вы уже знаете, что наши дипломаты передали через Швейцарию новое заявление о принятии условий Потсдамской конференции, вообще убрав все наши требования и оставив лишь только некие пожелания?
- Вот скоты, эта штатская сволочь! Самураями они никогда не были, и беспокоятся теперь только о своих шкурах! Что ещё за пожелания? Это же унизительно!
- Ну, заранее известить наше правительство о сроках введения союзных армий и флотов в Японию, чтобы успеть подготовить им достойную встречу. Это же редкое событие! Ещё они просят до минимума сократить число оккупационных военных баз, исключить столицу из списка зон оккупации и проводить разоружение армии и флота постепенно, под контролем японской комиссии. Что ещё? Не использовать военнопленных на принудительных работах и дать время отдаленным гарнизонам и группам войск для прекращения военных действий. Вот, пожалуй, и все пункты новой редакции, робко названных «пожеланиями». Каково?
- Американцы могут и приять некоторые из этих просьб,  нагло начхав на них позже под любым предлогом. Арестов нашим генералам не избежать. И кто сказал, что под актом капитуляции подпишутся только представители США, Великобритании и Китая? Русские своего не упустят. Хотя, после объявления капитуляции по радио и официально, захват ими Хоккайдо и Курил будет уже под большим вопросом. Сейчас советское командование просто упускает время, что-то тоже без конца решая с американскими дипломатами. Они будут продолжать захват территорий в Корее, Маньчжурии и на Южном Сахалине, но высадка на Курилы и Хоккайдо им дорого обойдётся. Эти игры наших дипломатов закончатся тем, что американцы решат контролировать весь регион Тихого Океана и введут свои войска на все острова, разделив с русскими наш флот.
- Надо поторопиться. Император может решиться на выступление по радио уже утром. Тогда изменить что-либо будет уже трудно.
- Да, это наша ночь.
                ********

   Мятеж «молодых тигров», известный и как «Инцидент в императорском дворце», начался с убийства генерал-лейтенанта Такэси Мори - командира 1-й гвардейской дивизии. Он крайне отрицательно воспринял предложение о захвате Токийского императорского дворца, восприняв это как грубое нарушение присяги императору и своих должностных обязанностей. Были попытки  сфальсифицировать документы с целью захвата дворца, попытка поместить самого императора под домашний арест с помощью офицеров гвардейской бригады и безуспешный розыск многих сановных лиц, заранее попрятавшихся под крылом микадо и в своих загородных домах.
Общая картина действий в ночь с 14 на 15 августа в Токио живо напоминала, то ли пародию на Варфоломеевскую ночь, то ли неудачные съёмки современного фильма с интригующим названием «Ночь длинных ножей», но резко отличалась от обычного дворцового переворота, чем так грешили раньше в царской России. Дело в том, что в данном случае на жизнь самого императора никто не покушался. Приближенные к нему лица должны были лишь поддержать мятежников и склонить Хирохито к продолжению войны.
   В условиях полной светомаскировки в ночном Токио шарахались вооруженные люди, угрожая другим оружием, хотя количество жертв, при попытке военного переворота, затеянного «молодыми тиграми», было минимально низким. Токио сильно пострадал в марте 1945 года в результате применения американцами огромного количества зажигательных бомб и напалма, сброшенных на столицу с более, чем трёхсот стратегических бомбардировщиков «В-29». По самым приблизительным оценкам погибло не менее 100 тысяч человек, а жилые кварталы, впритык застроенные деревянными зданиями, полностью выгорели. Впрочем, группа офицеров, действовавшая в разных районах Токио, сосредоточила своё внимание в уцелевшей части города, и объектами нападения стали Токийский Императорский дворец, радиостанция и резиденции некоторых сановных лиц и министров.
   Министр армии Анами кривил душой, спрашивая начальника Генерального штаба о том, кто возглавляет организацию «Молодые тигры». На самом деле, многие штабные офицеры ещё накануне выражали ему своё недовольство долгими совещаниями и выражали стремление продолжать войну. Днём позже из Сан-Франциско по радио передали ответ, что японское правительство и сам император в случае принятия условий капитуляции будут подчиняться главному штабу союзных сил, как это было в Германии. Это было отрицанием всякого сохранения суверенитета и полностью отрицало роль армии в собственном контроле над разоружением. Им, элите Генерального штаба армии и флота, был уготован только плен. Ещё 12 августа 1945 года к министру армии Анами обратился тот же майор Кэндзи Хатанака, три подполковника и полковник штаба. Эти пять человек были ядром организации и уповали на то, что министр армии  Анами - «самый влиятельный человек в Японии после Императора», и просили его поддержки.
   Острожный генерал Анами отказался отвечать, станет ли он помогать заговорщикам. Нельзя сказать, что они стали действовать самостоятельно. Хатанака и его сообщников поддержали другие высокопоставленные лица, которые и составили  план переворота. Между тем, многими лицами, прямо или косвенно участвующими в организации офицерского заговора, накануне  собственноручно подписали соглашение о выполнении императорского указа о капитуляции. Дело было организовано после очередного заседания, состоявшегося в ночь с 13 на 14 августа, когда высшие офицеры собрались в одной из комнат, и настороженно посматривали друг на друга, уже зная из надежных источников, что существует угроза военного переворота. Теперь Анами оказался в двойственном положении, и данное соглашение связывало его по рукам и ногам, и в то же время заговорщики считали его своим, и едва ли не главным зачинщиком мятежа. Той же ночью, в то время, как в Токио и Иокогаме шла агитация за то, чтобы примкнуть к мятежу и продолжать войну, генерал Анами под утро совершил харакири, начав длинную цепочку самоубийств среди военной элиты армии и флота. Керэтика Анами – человек, которого в Японии называли «самым великолепным образцом идеала самурая», до сих пор считается в некоторых источниках организатором мятежа. Он ясно представлял себе неминуемую отставку и арест, поэтому сам счёл себя виновным, встал коленями на туго свёрнутый коврик и специальным ритуальным кинжалом, которые в иных самурайских семьях десятилетиями хранятся потомками в нише и находятся в идеальном состоянии, красиво Z-образно вспорол себе живот, не вывалив сизые внутренности себе на колени. К такому обряду знатных самураев учили едва ли не с детства. Министра армии так и нашли у него в кабинете – не упавшим набок, а сидящим прямо с остекленевшим взглядом, сжимавшего окоченевшими пальцами рукоять кинжала и классически опирающимся на голые пятки, как и учит обряд сэппука. Он оставил записку, смысл которой обсуждают до сих пор: «Своей смертью я любезно извиняюсь перед Императором за великое преступление».
   Несколько офицеров действительно легко овладели радиостанцией в Токио, где рьяно искали пластинку с записью речи императора, но так и не нашли её. Другие, во главе с майором Хатонаке атаковали резиденции главы правительства Судзуки, лорда-хранителя печати Кодо и председателя Тайного Совета Хиранумы. У тех имелись свои осведомители, предупредившие о возможном мятеже «молодых тигров», и высокочтимые приближенные императора попрятались в своих родовых имениях и деревнях в горах, спасая свои жизни. Казалось бы, что если кабинет министров и Тайный Совет разбежались, то успех путча уже частично обеспечен. Во дворце императора разместился батальон мятежных войск, и к ним примкнул полк 1-й гвардейской дивизии, которым командовал полковник, уверенный, что во главе заговора стоят министр армии Анами, начальник Генерального штаба Умэдзу и командиры Восточной армии и Императорской гвардейской дивизии. Однако, на самом деле, командующий Восточным регионом армии Танака отказался возглавить переворот и даже сделал попытку разогнать заговорщиков, приказав майору  отправляться домой под домашний арест. Сам Хатонаке проигнорировал приказ, но многих офицеров Танака убедил, и это стало одной из причин быстрого заката путча.


Решение о принятии условий Потсдамской декларации[править | править исходный текст]
9 августа 1945 года японское правительство, в результате атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, объявления войны со стороны Советского Союза и потери тихоокеанских и азиатских территорий, решило принять условия Потсдамской декларации. В тот же день при дворе Императора было открыто заседание Высшего совета по управлению войной. На нём премьер-министр Японии Кантаро Судзуки, 26-й министр императорского флота Мицумаса Ёнайи министр иностранных дел Сигэнори Того посоветовали Императору Японии, Хирохито, принять условия Потсдамской декларации и объявить о безоговорочной капитуляции. [1]
После закрытия сессии, проводившейся в бомбоубежище, премьер-министр Японии снова собрал Высший совет по управлению войной, в этот раз в форме императорского собрания (яп. ;;;; годзэн кайги?), на котором присутствовал Император Хирохито. Оно состоялась 10 августа, в полночь, в подземном бомбоубежище. Император Хирохито согласился с мнением министра иностранных дел, в результате чего были приняты условия Потсдамской декларации. [1] Впоследствии японский уполномоченный в Швеции и Швейцарии сообщил о решении Антигитлеровской коалиции.

 
Переворот провалился после того, как Сидзуити Танака убедил восставших офицеров отправиться по домам. Через девять дней Танака совершил самоубийство.
Изначально Хатанака надеялся, что простой захват дворца и демонстрация начала восстания вдохновят остальные войска к восстанию против решения о капитуляции. Эта идея двигала им последние дни и часы и, несмотря на ничтожную поддержку высшего командования, давала ему слепую уверенность для начала переворота. Все подготовив, Хатанака и его сообщники решили, что гвардия захватит дворец в два часа ночи. До этого времени они продолжали пытаться убедить старших офицеров присоединиться к перевороту. Примерно в это же самое время, Генерал Анами совершил харакири, оставив сообщение, в котором говорилось: «Своей смертью я любезно извиняюсь перед Императором за великое преступление». [8] До сих пор не известно, что имелось в виду под преступлением — проигранная война или переворот. [9]
Через некоторое время после часа ночи Хатанака и его люди окружили дворец. Хатанака, Сиидзаки и капитан Сигэтаро Уэхара (из военно-воздушной академии) пришли к генерал-лейтенанту Такэси Мори, чтобы уговорить его присоединиться к перевороту. В это время Мори совещался с мужем своей сестры, подполковником Митинори Сираиси. Участие Мори, командира 1-й императорской гвардейской дивизии, было существенно. [10] Когда Мори отказался вставать на сторону Хатанаки, последний убил его, поскольку опасался, что Мори прикажет гвардии подавить восстание. [11] Уэхара убил Сираиси. За всю ночь это были единственные жертвы. После этого Хатанака использовал официальную печать Мори, чтобы санкционировать стратегический указ императорской гвардейской дивизии № 584 — ложный набор указов, подготовленных его сообщниками, согласно которым значительно увеличивалась мощь сил, занимавших Императорский дворец и Министерство Императорского двора, и «защищавших» Императора. [12]
Охрана дворца была разоружена, а все входы блокированы. [13] За ночь сообщники Хатанаки захватили и задержали 18 людей, в том числе и сотрудников министерства и рабочих телерадиовещательной корпорации NHK, которых послали записать капитуляционную речь. [13]
Участники восстания под предводительством Хатанаки провели следующие часы в тщетных поисках записей капитуляционной речи, а также министра Императорского двора Сотаро Исиватари и хранителя малой печати Коити Кидо, которые прятались в «банковском хранилище» — большом зале под императорским дворцом. [14][15] Поиск усложнялся светомаскировкой, устроенной в ответ на бомбардировки Союзников, и старой планировкой Министерства Императорского двора. Участники восстания не могли прочесть названия многих комнат, но они смогли найти управляющего дворцом, Токугаву. Несмотря на то, что Хатанака угрожал вспороть Токугаве живот самурайским мечом, он соврал, сказав, что не знает, где находятся записи и люди.[11][16] Во время поисков участники восстания перерезали почти все телефонные провода, разорвав связь между людьми, заключенными на территории дворца, и внешним миром.
Примерно в это же время в Иокогаме ещё одна группа сообщников Хатанаки под предводительством капитана Такэо Сасаки отправилась в кабинет премьер-министра Судзуки, намереваясь его убить. Когда они не обнаружили его там, они расстреляли кабинет, подожгли здание и пошли к дому премьер-министра. Генеральный секретарь кабинета министров Хисацунэ Сакомидзу предупредил Судзуки, и тот убежал до прихода Сасаки и его людей. Подпалив дом Судзуки, они пошли к поместью председателя Тайного Совета Киитиро Хиранумы с целью убить его. Хиранума убежал через боковые ворота; его дом также был сожжён. Остаток августа Судзуки провел, находясь под защитой полиции, при этом каждую ночь он менял место ночлега.[11][17]
В три часа ночи подполковник Масатака Ида сообщил Хатанаке, что Восточная армии находится на пути к дворцу, намереваясь его остановить, и что он должен сдаться. [18][19] В итоге, видя, что его план рушится, Хатанака начал умолять Тацухико Такасиму, начальника штаба Восточной армии, дать ему хотя бы десять минут эфирного времени на радиостанции NHK, чтобы объяснить народу Японии, какой цели он пытался достигнуть, и зачем. Ему отказали.[20] Полковник Хага, командир 2-го полка 1-й гвардейской дивизии, узнал, что армия не поддержала восстание, и приказал Хатанаке покинуть территорию дворца.
Незадолго до пяти часов утра, в то время как его сообщники продолжали поиски, майор Хатанака отправился на студию NHK, и, размахивая пистолетом, отчаянно пытался получить эфирное время, чтобы объяснить свои действия. [21] Через час, после звонка от руководства Восточной армии, Хатанака наконец сдался. Он собрал своих офицеров и покинул студию. [22]
На рассвете Сидзуити Танака узнал, что во дворец вторглись. Он отправился туда и встретился лицом к лицу с восставшими офицерами, браня их за то, что они действовали вопреки духу японской армии. Он убедил их вернуться в казармы.[11][23] К восьми часам утра восстание было полностью подавлено. Его участники успешно удерживали территорию дворца большую часть ночи, но не сумели найти записи. [24]
Хатанака, на мотоцикле, и Сиидзаки, на лошади, ездили по улицам, разбрасывая листовки, в которых объяснялись их мотивы и их действия. За час до выступления Императора, примерно в одиннадцать часов дня, 15 августа, Хатанака выстрелом в висок совершил самоубийство. Сиидзаки ранил себя кинжалом, а потом застрелился. В кармане Хатанаки было найдено его предсмертное стихотворение: «Теперь, когда над правлением Императора развеялись темные облака, мне не о чем сожалеть».


     В 14 часов 9 августа началось чрезвычайное заседание правительства. В нём участвовало 15 человек, из них гражданскими были 10, поэтому соотношение сил было не в пользу военных. Глава Министерства иностранных дел Того зачитал текст Потсдамской декларации и предложил утвердить её. Было оговорено только одно условие: сохранение власти императора в Японии. Военный министр выступил против такого решения. Анами снова заявил, что если державы подписавшие Потсдамскую декларацию, не примут всех условий Токио, то японцы продолжат борьбу. При голосовании: военно-морской министр, министры юстиции, вооружения и связи, сельского хозяйства, просвещения и министр без портфеля поддержали идею капитуляции, пять министров воздержались. В результате семичасовое заседание не выявило единодушного решения.

По просьбе главы правительства японский император созвал Высший совет по руководству войной. На нём император Хирохито выслушал все точки зрения и заявил, что у Японии нет шансов на успех , и приказал принять проект главы внешнеполитического ведомства Того. 10 августа японское правительство сообщило через нейтральные государства — Швейцарию и Швецию, что оно готово принять условия Потсдамской декларации при условии, что союзные державы «согласятся не включать в нее пункта о лишении императора суверенных прав». 11 августа был дан ответ со стороны правительств СССР, США, Великобритании и Китая, союзные державы подтвердили требование о безоговорочной капитуляции. Кроме того, союзники обратили внимание Токио на положение Потсдамской декларации, которое предусматривало, что с момента капитуляции власть японского императора и правительства в отношении государственного управления будет подчинена верховному главнокомандующему силами союзных держав и тот предпримет те шаги, какие сочтёт необходимыми для осуществления условий капитуляции. Японскому императору было предложено обеспечить капитуляцию. Форму правления после капитуляции и разоружения армии должен был выбрать японский народ.

Ответ союзных держав вызвал споры и разногласия в японском руководстве. Военный министр даже по собственной инициативе обратился к офицерам и солдатам, призывая продолжать священную войну, биться до последней капли крови. Главнокомандующий Южной группы армий в районе Юго-Восточной Азии фельдмаршал Хисаити Тэраути и командующий экспедиционными силами в Китае Окамура Ясуцугу послали телеграммы главе оборонного ведомства и начальнику генштаба, где выразили несогласие с решением о необходимости капитуляции. Они считали, что все возможности для борьбы ещё не исчерпаны. Многие военные предпочитали «с честью погибнуть в бою». 13 августа военно-политическое руководство Японии ожидало поступление вестей с фронтов.

Утром 14 августа японский император Хирохито собрал вместе членов Высшего совета по руководству войной и кабинета министров. Военные снова предлагали продолжать борьбу, или настаивать на оговорках в условиях капитуляции. Однако большинство членов совещания было за полную капитуляцию, которую одобрил император. От имени монарха было составлено заявление о принятии Потсдамской декларации. В этот же день, через Швейцарию, в США передали об издании рескрипта императора о принятии условий Потсдамской декларации. После этого Токио передал союзным державам несколько пожеланий:

- заранее известить японское правительство о введении союзных армии и флотов, чтобы японская сторона провела соответствующую подготовку;

- сократить до минимума число мест, где будут базироваться оккупационные войска, исключить из этих районов столицу;

- уменьшить число оккупационных сил; проводить разоружение поэтапно и предоставить контроль за ним самим японцам, оставить военным холодное оружие;

- не использовать военнопленных на принудительных работах;

- предоставить частям, которые располагались в отдалённых местностях, дополнительного времени для прекращения военных действий.

В ночь на 15 августа «молодые тигры» (группа командиров-фанатиков из управления военного министерства и столичных военных учреждений, возглавляемая майором К. Хатанака) решили сорвать принятие декларации и продолжить войну. Они планировали устранить «сторонников мира», изъять текст с записью речи Хирохито о принятии условий Потсдамской декларации и прекращении войны Японской империей до ее передачи в радиоэфир, и после этого склонить вооруженные силы к продолжению борьбы. Командир 1-й гвардейской дивизии, которая охраняла императорский дворец, отказался принять участие в мятежи и был убит. Отдавая от его имени приказы «молодые тигры» проникли во дворец, атаковали резиденции главы правительства Судзуки, лорда-хранителя печати К. Кидо, председателя Тайного совета К. Хиранумы и Токийскую радиостанцию. Однако они не смогли найти пленки с записью и обнаружить деятелей «партии мира». Войска столичного гарнизона не поддержали их действия, и даже многие члены организации «молодых тигров, не желая идти против решения императора и не веря в успех дела, не присоединились к путчистам. В результате мятеж провалился в первые же часы. Зачинщиков заговора не судили, им позволили сделать ритуальное самоубийство методом вспарывания живота.

15 августа по радио было передано обращение японского императора. Учитывая высокий уровень самодисциплины среди японских государственных и военных деятелей, в империи прошла волна самоубийств. Ещё 11 августа выстрелом из револьвера пытался покончить с собой бывший премьер-министр и министр армии, убеждённый сторонник союза с Германией и Италией - Хидэки Тодзио (его казнят 23 декабря 1948 года как военного преступника). Утром 15 августа совершил харакири «самый великолепный образец идеала самурая» и министр армии Корэтика Анами, в предсмертной записке он попросил императора прощения за допущенные ошибки. Покончили с собой 1-й заместитель начальника Морского Генштаба (до этого командующий 1-м воздушным флотом), «отец камикадзе» Такидзиро Ониси, фельдмаршал Императорской армии Японии Хадзимэ Сугияма, а также другие министры, генералы и офицеры.

Кабинет Кантаро Судзуки ушёл в отставку. Многие военные и политически лидеры стали склоняться к идее односторонней оккупации Японии войсками США, чтобы сохранить страну от угрозы коммунистической угрозы и сохранить императорскую систему. 15 августа были прекращены боевые действия между японскими вооружёнными силами и англо-американскими войсками. Однако японские войска продолжали оказывать ожесточённое сопротивление советской армии. Частям Квантунской армии приказ о прекращении огня не передали, поэтому и советским войскам также не дали указания остановить наступление. Только 19 августа состоялась встреча главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Александра Василевского с начальником штаба Квантунской армии Хипосабуро Хата, где была достигнута договорённость о порядке капитуляции японских войск. Японские части начали сдавать оружие, этот процесс затянулся до конца месяца. Южно-Сахалинская и Курильская десантная операция продолжались до 25 августа и 1 сентября соответственно.

14 августа 1945 г. американцы разработали проект «Общего приказа № 1 (по армии и флоту)» о приеме капитуляции японских войск. Этот проект был одобрен американским президентом Гарри Трумэном и 15 августа о нём сообщили союзным странам. В проекте были указаны зоны, в которых каждая из союзных держав должна была принять капитуляцию японских частей. 16 августа Москва сообщила, что в целом согласна с проектом, но предложила поправку – включить в советскую зону все Курильские острова и северную половину острова Хоккайдо. Вашингтон не выдвинул каких-либо возражений по поводу Курил. Но по поводу Хоккайдо американский президент заметил, что верховному командующему союзными войсками на Тихом океане генералу Дугласу Макартуру сдаются японские вооруженные силы на всех островах Японского архипелага. Уточнялось, что Макартур будет использовать символические вооружённые силы, включая советские части.

Американское правительство с самого начала не собиралось пускать СССР в Японию и отвергало союзный контроль в послевоенной Японии, который был предусмотрен Потсдамской декларацией. 18 августа США выдвинуло требование выделить для американской базы ВВС один из Курильских островов. Москва отклонила это наглое домогательство, заявив, что Курилы согласно Крымскому соглашению – это владение СССР. Советское правительство сообщило, что готово выделить аэродром для посадки американских коммерческих самолётов, при условии выделении аналогичного аэродрома для советских самолётов на Алеутских островах.

19 августа в Манилу (Филиппины) прибыла японская делегация во главе с заместителем начальника Генштаба генералом Т. Кавабэ. Американцы уведомили японцев, что их силы должны освободить 24 августа аэродром Ацуги, к 25 августа - районы Токийского залива и залива Сагами, к середине дня 30 августа - базу Канон и южную часть острова Кюсю. Представители Императорских вооружённых сил Японии попросили отсрочить высадку оккупационных сил на 10 дней, чтобы усилить меры предосторожности и избежать ненужных инцидентов. Просьбу японской стороны удовлетворили, но на меньший срок. Высадка передовых оккупационных соединений была назначена на 26 августа, а основных сил на 28 августа.
         
На совещании у императора 9–10 августа мнения, высказывавшиеся министрами, были разноречивы. Отставной адмирал Судзуки, которому Хирохито еще в конце июня лично поручил вести переговоры о мире, попросил высказаться самого императора. Ответ Хирохито был недвусмысленным: «Давайте вынесем невыносимое и выстрадаем то, что невозможно выстрадать… Тщательно проанализировав нынешнюю обстановку в мире, равно как и внутреннее положение нашей страны, я пришел к выводу о том, что продолжать войну трудно. Я не озабочен тем, что станет со мной, но я хочу, чтобы все мои подданные были спасены».
10 августа министр иностранных дел Того Сигэнори вызвал в свою резиденцию на Касумигасэки советского посла Якова Малика и сообщил ему о готовности японского правительства капитулировать. СССР немедленно уведомил об этом правительства США, Великобритании и Китая.
Не желая сдаваться, часть японского генералитета подняла мятеж. Но он был подавлен, и 15 августа Япония заявила, что принимает условия Потсдамской декларации. В тот же день император Хирохито впервые выступил перед своими подданными по радио. Он сообщил им, что «принимает условия, изложенные в их совместной декларации», чтобы «спасти человеческую цивилизацию от полного уничтожения» и «проложить будущим поколениям дорогу к прочному миру». О военном поражении и капитуляции не было сказано ни слова.
               

   Мнение, что война проиграна и дальнейшие боевые действия могут не только привести к ненужным жертвам, но и в дальнейшем сильно изменить политический строй страны, сложилось в Кабинете министров и среди советников императора далеко не сразу после атомных бомбардировок и разгрома Квантунской Армии. Япония много лет считалась самой передовой страной  Азии за счёт сильной армии и флота, но факт божественного происхождения императора был символом лишь для большинства населения, покорного и послушного, но не для правящей военной элиты. Здесь веками утверждалась власть самураев – воинственных и непокорных. Объединение Японии шло долго и туго, но былая изоляция этой страны способствовала быстрому техническому прогрессу и уже в XIX веке это была сильная держава, свысока поглядывающая на дряхлеющий Китай, слабую Корею и дикие Филиппины. Уже тогда сформировалась политика первенства в Юго-Восточной Азии, которую быстро раздирали на части-колонии европейские страны. Япония была бедна ресурсами, но пользовалась поддержкой других стран, недовольных вторжением России в Китай и Корею. После разгрома русской армии и флота аппетиты японских воротил бизнеса сильно окрепли. Начав с Кореи и Филиппин, к началу Второй мировой войны Япония захватила огромные пространства тихоокеанского региона, где устроила с десяток марионеточных государств, полностью зависящих от политики своих правящих кругов, и поддерживаемая штыками армии. В Японии искренне верили в то, что эта экспансия несёт прогресс в слаборазвитые страны, но в то же время в этой стране усиленно развивали мнение о высоком предназначении Страны Восходящего Солнца в Азии, и жестокость по отношению к местному населению не имела границ.
   Нет нужды описывать историю захвата Юго-Восточной Азии и весь ход Второй мировой войны в этом регионе. Сейчас в Токио думали лишь о том, как сохранить зыбкую власть императора, на которой держалась вера населения, и выйти из затянувшейся войны на почётных условиях. Управление страной было достаточно сложным, и один Кабинет министров ничего не решал. Необходимо было согласие членов Тайного Совета, Высшего Совета по руководству войной и, конечно, сам приказ императора Хирохито. Тот долго колебался, не желая настраивать против себя наиболее высших военачальников. В этот момент наиболее ярко выразились противоречия правящих кругов, из-за явной нерешительности которых многие военные операции на суше и на море так и не были начаты или завершены, что и послужило причиной кризиса. Среди генералов и адмиралов японской армии и флота тоже не нашлось достойного преемника адмиралу …., который бы мог взять всё управление военными действиями на себя. Отсутствие централизованной власти и явного лидера – вот к чему пришла Япония к августу 1945 года. Достаточно вспомнить постоянно меняющиеся планы военных операций по использованию флотилии подводных авианосцев, так ни разу и не вступивших в бой.
   Окончательное решение император принял, получив письмо от почти удалившегося от дел бывшего премьер-министра правительства принца Коноэ

Принц Коноэ Фумимаро (1891-1945), прозванный современниками "меланхолическим принцем", и сейчас ещё представляется многим не только одной из самых значительных, но и одной из самых загадочных политических фигур Японии XX века. Потомок одной из старейших и знатнейших аристократических фамилий, ставший премьер-министром в сорок восемь лет (по традиционным японским меркам - неслыханно рано),
Обладая кругозором и мировидением поистине планетарного масштаба, способностью к глобальным проектам, Коноэ страдал невниманием к "мелочам" (порой жизненно важным) и определённым недостатком упорства и воли. Загоревшись новой идеей, он склонен был оставлять в стороне всё прежнее, но при малейших трудностях терялся. Так что "меланхолическим принцем" его прозвали не зря. Японцы любят давать прозвища своим политикам: так, генерал Тодзио Хидэки, военный министр и премьер второй мировой войны, ещё во время службы в Китае получил прозвище "бритва". Немудрено, что он оказался главным антагонистом Коноэ.
Коноэ был тем "королём", которого "играет свита". Он умел подбирать надёжных друзей, советников и помощников, которые восхищались его талантами и стремились довести до завершения его глобальные проекты, не только беря на себя чёрную работу, но и поддерживая в нужную минуту дух и настроение принца. Не столь, может быть, одарённые сами по себе, эти люди сформировали мощную евразийскую когорту во главе с Коноэ, однако было бы несправедливо приписывать все заслуги этой группы ему одному. Его окружение составляли маркиз Кидо Коити (1889-1977), который занимал посты министра зравоохранения, просвещения и внутренних дел в кабинетах Коноэ и Хиранума, а в 1940-1945 гг. важный пост лорда-хранителя печати, ближайший советник и довернное лицо императора Сёва; барон Харада Кумадо - личный секретарь Сайондзи, осторожный прагматик, не разделявший, однако, атлантистских крайностей своего патрона; Кадзами Акира (1886-1961) - секретарь первого кабинета Коноэ и министр юстиции во втором; Инукаи Кэн (1896-1960), сын премьер-министра Инукаи, убитого "молодыми офицерами" в 1932 г.;.
Не хотел войны с Россией и Коноэ, ненавидящий коммунизм, но считавший СССР потенциальным союзником против атлантистского блока.
В качестве военного министра во втором и третьем кабинетах Коноэ был вынужден видеть генерала Тодзио Хидэки (1884-1948), неглупого, но крайне жестокого и честолюбивого человека, ставшего признанным лидером самых воинственных армейских кругов. Пример Тодзио как нельзя лучше показывает ограниченность и гибельность милитаристского экстремизма и жёсткой этнократии, что оказалось губительным для судьбы геостратегии "меланхолического принца". Тодзио не хотел ждать, не считал население побеждённых стран людьми, а в завоёванных территориях видел лишь источник сырья, которое поддерживавшие его японские промышленники стремились заполучить как можно скорее и любой ценой. Лозунг "сопроцветания" был при Тодзио окончательно забыт, а на практике его политика выродилась в недальновидное и неэффективное разграбление колоний. Можно сказать, что, стремясь найти силы для реализации своих геостратегических проектов, Коноэ выпустил из бутылки милитаристского джинна, который погубил всё дело. Если в первом кабинете Коноэ был полноправным хозяином, опираясь на сотрудничество Хирота, Арита, Ёнаи, Кидо, то во втором и третьем кабинетах его действия сковывали военные во главе с министром Тодзио и связанные с армией националистические круги во главе с министром иностранных дел Мацуока Ёсукэ и министром внутренних дел, бывшим премьер-министром Хиранума Киитиро. Морской адмирал Ёсида Дзэнго отличался слабым здоровьем и нерешительным характером, а возглавлявший евразийцев морского министерства после отставки Ёнаи адмирал Ямамото Исороку был ещё осенью 1939 г. назначен командующим Соединённым флотом и удалён из Токио в открытое море.
В годы войны Коноэ фактически был не у дел, не располагая ни полнотой власти, ни даже полнотой информации. Он принял участие в отстранении Тодзио от власти и замене его генералом Койсо Куниаки летом 1944 г., но заметной роли в этом деле не сыграл. Он распростился со своими глобальными геостратегическими проектами и по существу с ролью активного политика, не сумевшего в должной степени проявить свою волю и решительность. В последний год своей жизни он вдруг решил взяться за борьбу с коммунизмом в Японии, обвинив в прокоммунистических симпатиях, ни много ни мало, наиболее экстремистскую часть армейского руководства, о чём представил доклад императору во время аудиенции 14 февраля 1945 г. Этот документ достаточно верно отражает стремление СССР насадить в освобождённых странах просоветские или хотя бы дружественные нейтральные режимы, а также потенциальное существование такой угрозы для Японии. Но главную опасность Коноэ видит в армейской и частично бюрократической верхушке: " "правые" - это коммунисты, которые рядятся в одежды сторонников нашего национального государственного строя" - хотя эту формулу можно вполне применить к его собственной деятельности прошлых лет. Озабоченный "спасением Японии от коммунистической революции" Коноэ роковым образом сомкнулся со своими злейшими врагами вроде Сигэмицу, а после капитуляции прямо пытался сделать ставку на Макартура и его штаб как спасителей от красной опасности. Макартур принял принца достаточно нелюбезно, а японская пресса в условиях объявленной оккупационной армией свободы печати развернула против него ожесточённую кампанию. Победители не доверяли ему, хотя он и пытался возглавить парламентскую комиссию по реформе конституции, т.е. её демократизации. Газета "Нью-Йорк Таймс" прямо писала, что если Коноэ будет поручено составить проект новой конституции, то это будет столь же странно, как сделать Квислинга королём Норвегии, Лаваля - президентом Франции, а Геринга - главнокомандующим союзными войсками. 29 октября 1945 г. отрывки из этой статьи появились в крупнейших токийских газетах "Асахи симбун" и "Майнити симбун", а через десять дней Макартур отдал приказ об аресте Коноэ, лишённого к тому времени парламентом депутатской неприкосновенности. В последние дни Коноэ горько жаловался на нежелание амерканцев вместе с ним бороться с коммунизмом, на еврейское засилье в штабе Макартура, а в своих предсмертных записках пытался представить себя другом Соединённых Штатов. Ока Ёситакэ, посвятивший этому периоду отдельную главу в своей книге, удивительно точно назвал её "Последнее поражение Коноэ". Принц проиграл, как говорится, по всем статьям и предпочёл смерть от яда в собственной постели суду и виселице, заявив, однако, своему другу Томита: "Я готов подождать вердикта истории ещё и следующую сотню лет".


В начале 1945, после очередного проигранного сражения, император начал серию индивидуальных встреч с членами правительства с целью обсудить ход войны. Все, кроме одного, советовали продолжать войну. Исключением был бывший премьер-министр Коноэ, который боялся коммунистической революции больше, чем поражения в войне, и настаивал на ведении мирных переговоров. Хирохито считал, что рано или поздно мирные переговоры неизбежны, но вооружённые силы должны одержать где-либо существенную победу, чтобы усилить позиции страны на переговорах. С каждой проходящей неделей это становилось все менее и менее вероятно. Японский союзник — Германия потерпела поражение и капитулировала в мае 1945 г. В апреле Советский Союзотказался продлевать срок договора о нейтралитете. В июне кабинет министров произвел переоценку военной стратегии, твердо решив сражаться до последнего человека. Это было официально подтверждено на коротком императорском совещании, которое император прослушал с каменным лицом.
На следующий день лорд-хранитель печати Коити Кидо подготовил черновик документа, в котором подвел итог безнадёжной военной ситуации и предложил начать переговоры. В приватной обстановке император одобрил его и разрешил Кидо распространить документ среди наименее воинственно настроенных членов правительства. В середине июня правительство согласилось попробовать привлечь Советский Союз в качестве посредника при переговорах о мире, хотя не ранее того, как их позиция на переговорах улучшится после отражения вторжения американских войск на сами Японские острова.
22 июня Хирохито вновь нарушил вековую традицию и прямо обратился к своему правительству: «Я желаю, чтобы конкретный план окончания войны был без помех быстро изучен и начали предприниматься усилия для его воплощения». Попытка использовать Советский Союз в качестве посредника не удалась: союзники были тверды в решимости не соглашаться ни на что, кроме безоговорочной капитуляции, а до конца июля 1945 ни император, ни правительство не были готовы рассматривать этот вариант.

Курильские острова имеют важное оборонное значение. Японцы издавна считают Курильские острова ключом к "северным воротам" своего государства. Известный японский историк О.Рюуносукэ так писал о стратегическом значении этих островов для Японии: "Для защиты северной границы империи Японии Цисима (т.е. Курильские о-ва)... является передовым крепостным постом, Хоккайдо же будет заднею частью крепости... Кто владеет островной грядой, тот владеет воротами между океаном и Охотским морем, тот всегда сможет... сохранять у себя преимущества полного контроля всякого движения всех других лиц".

На совещании у императора 9–10 августа мнения, высказывавшиеся министрами, были разноречивы. Отставной адмирал Судзуки, которому Хирохито еще в конце июня лично поручил вести переговоры о мире, попросил высказаться самого императора. Ответ Хирохито был недвусмысленным: «Давайте вынесем невыносимое и выстрадаем то, что невозможно выстрадать… Тщательно проанализировав нынешнюю обстановку в мире, равно как и внутреннее положение нашей страны, я пришел к выводу о том, что продолжать войну трудно. Я не озабочен тем, что станет со мной, но я хочу, чтобы все мои подданные были спасены».
10 августа министр иностранных дел Того Сигэнори вызвал в свою резиденцию на Касумигасэки советского посла Якова Малика и сообщил ему о готовности японского правительства капитулировать. СССР немедленно уведомил об этом правительства США, Великобритании и Китая.
Не желая сдаваться, часть японского генералитета подняла мятеж. Но он был подавлен, и 15 августа Япония заявила, что принимает условия Потсдамской декларации. В тот же день император Хирохито впервые выступил перед своими подданными по радио. Он сообщил им, что «принимает условия, изложенные в их совместной декларации», чтобы «спасти человеческую цивилизацию от полного уничтожения» и «проложить будущим поколениям дорогу к прочному миру». О военном поражении и капитуляции не было сказано ни слова.
Во время Крымской конференции Рузвельт в беседе со Сталиным отмечал нежелательность высадки американских войск на Японские острова, что будет сделано только в случае крайней необходимости: «На островах у японцев имеется 4-миллионная армия, и высадка будет сопряжена с большими потерями. Однако, если подвергнуть Японию сильной бомбардировке, то можно надеяться, что всё будет разрушено, и таким образом можно будет спасти много жизней, не высаживаясь на острова»




                Глава  4.

                - А всё-таки, где она, эта Япония?                - Прямо, не сворачивая. И так до самого конца света.
                Алессандро Барикко. «Шёлк».

    Командование 2-м Дальневосточным фронтом до сих пор не получило точных указаний о месте и времени высадки десантов, изначально составленных для захвата острова Хоккайдо, как северной части собственно Японии, а заодно и Курильских островов. Естественно, что план совместных действий армии и флота после освобождения Южного Сахалина существовал давно. И не один. Задолго до объявления войны Японии пристальное внимание советской разведки и Генштаба было приковано к Маньчжурии. Детально был проработан целый ряд боевых операций прорыва оборонительных укреплений Квантунской Армии на границе и пути наступления. Затем к этим планам добавилась и Корея – чтобы не оставлять в тылу японские войска, которые могли бы угрожать Приморью и Владивостоку. Одновременно, прорабатывались планы освобождения Южного Сахалина и Курильских островов. О высадке советских десантов на Хоккайдо разговоров в Генштабе пока не вели. После капитуляции Германии Сталин сдержал слово объявить войну Японии ровно через три месяца, и всё это время японские дипломаты в Москве работали на износ, пытаясь оттянуть этот момент. В Токио не верили в то, что измученные войной русские ринутся на другой конец огромной страны, планируя не очередную затяжную войну, а молниеносный разгром нового противника. Но все эти три месяца с Запада на Восток шли эшелоны с войсками и боевой техникой. Хотя, одновременно шла и демобилизация и формирование контингентов советских войск в Восточной Европе, и борьба с бандами в странах Балтии, Белоруссии, в Западной Украине, что тоже требовало наличия, если не регулярных войск, то целого ряда формирований.
   Прощаясь, где-нибудь в Берлине, друзья-офицеры говорили:
- Значит, судьба такая…Ты здесь, а мне на Восток. Чтобы добить их до конца. В Маньчжурию, где наши деды воевали. Теперь мы дадим им леща за Порт-Артур и «Варяг». Сахалин, наверное, тоже вернём. А дальше, брат, не знаю. Ничего не говорят. Особенно рядовому составу. И правильно… Там, на месте, объяснят задачу, и вперед! Это в штабах всё уже просчитали по дням и на картах. Ну, не будут же они ставить боевые задачи тут, пока мы ещё в Германии.
- Ты особо тоже не распространяйся. Назначен, мол, служить в другой военный округ. И точка. Да… «На Запад поедет один из вас, на Дальний Восток другой…» Всё как в песне. Глядишь, через несколько месяцев будешь в Токио в составе советской военной администрации, как я в Берлине. Будет там советская оккупационная зона, такая же зона США, и гарнизон советских войск. И ещё японские коммунисты, строящие новую жизнь у себя на родине. А самураи поедут к нам в гости  восстанавливать Днепрогэс и на Колыму.
- Думаешь, это займет несколько месяцев? Ну, до Токио у нас там флота не хватит, а вот Сахалин точно назад отберём. Только сдаётся мне, что ничего, кроме сопок Маньчжурии я не увижу. Ну, Харбин, конечно. Оплот белой гвардии и атамана Семенова. Больше там ничего интересного. Степь, да степь кругом. Это ж не Европа.
                *******

   Теперь в штабе 2-го Дальневосточного фронта, продолжая наращивать силы на берегах Камчатки и на Сахалине, уже терялись в догадках – будет ли вообще этот приказ о начале боевых действий? Понятно, что вся загвоздка в том, что Япония капитулировала. Хрен с ним, с островом Хоккайдо, о высадке на который несколько месяцев ещё никто не думал. Разве что, в Москве…Но и после объявления капитуляции в Маньчжурии и Корее продолжались бои, и с высадкой десантов на Курилы тянуть нельзя. Глядишь, там первыми высадятся американцы. Конечно, стоит немного подождать, чтобы японцы на этих островах первыми выкинули белый флаг, но своих парламентеров им прислать здесь некуда. Как ни жаль посылать солдат под пулеметы фанатиков, но после Маньчжурии и Южного Сахалина эту цепочку островков возьмем с ходу. Хорошая артподготовка с бомбежкой и сам факт, что император Хирохито приказал прекратить все боевые действия – вот залог успеха. Правда, море в проливах неспокойно, а сами эти острова постоянно окутаны туманами, но разберёмся.
   Караван десантных кораблей был маловат. В него включили даже несколько барж, и всё, что имели. Ведь не сразу все острова придется брать штурмом. Поэтапно. Глядишь, и без стрельбы обойдемся. Как это было, скажем, в Харбине. Но душой понимали – в Москве ещё не отказались от планов высадки десантов на Хоккайдо, и взвешивают все «за» и «против». Чего уж теперь там так долго телятся? Конечно, поделились своими планами с американцами, а те запротестовали. Мол, сами справимся. Чтобы потом присвоить все лавры победы себе. Теперь, когда микадо объявил о капитуляции, высаживаться на Хоккайдо, вроде бы, уже и незачем. Так чего ждём. Островов много, и дел тут хватит. Камчатка только и ждёт приказа, и в Усть-Большерецке стоят войска, готовые пересечь Первый Курильский пролив.
   В Москве ещё долго шуршали картами, читали донесения и шифровки, что-то медлили, добывали всё новые данные, совещались, понимая, что дату операции назначит сам Сталин, остававшийся Верховным главнокомандующим. За эти три месяца в Генштабе перетрясли и тщательно изучили все имевшиеся карты этой части Тихого Океана, собрали все довоенные сведения, но так и не получили вразумительных данных о глубинах фарватеров, удобных подходах к побережью, наличии минных полей. Весьма туманными и скудными были сведения о численности японских войск на Курилах, наличии там береговых батарей и другой артиллерии, танков и самолётов, оборонительных укреплений и остатков флота. Без артподготовки и ковровой бомбежки не обойтись. Однако, США имели там значительные потери не только в авиации, но и потеряли несколько подводных лодок. Сейчас авиации и флота на островах ещё нет, но кто знает, сколько ещё гигантских субмарин может находится в удобных стоянках, и по данным допросов тех японских офицеров, которым приходилось бывать на Тисима-Ретто, часть островов совершенна неприступна с моря и воздуха. Такие острова-крепости, имеющие мощные береговые и зенитные батареи, могут быть грозной силой, как некогда были неприступны Моонзунд или Кронштадт.
   Старые карты не давали представления о глубинах заливов и бухт, весьма устарели за эти годы. Путаница русских, айнских и японских названий мешала ориентироваться. Правы были казаки-первопроходцы тех мест, просто пронумеровавшие Курильские острова для ясности, а уж потом дав им свои или оставив айнские названия. Для начала составили полный перечень островов Северной и Южной гряды, отбросив Хабомаи, где сам черт не разобрался бы в путанице наименований скалистых, населенных одними птицами, клочков суши. Спотыкаясь на каждом слове и чертыхаясь, откинули японские названия, тушью вычертив старые наименования островов, взятые из справочников. Привлекли знающих людей. Старые карты Курил были всё же лучше трофейных японских, недавно захваченных в Корее. Выполнены они были не типографским способом, а вручную, на проклеенной в несколько слоев рисовой бумаге и пестрели непонятными значками и иероглифами. Младшие штабисты матерились, перенося очертания берегов на кальку и подписывая русские названия. Все шипели, сюсюкали, выговаривая давно забытые имена родных Курил, которые были потеряны Россией значительно раньше, чем Южный Сахалин.
   На Карафуто – Сахалине японцы за прошедшие сорок лет разительно изменили все на контролируемой ими территории. Курилы русские покинули ещё в 1875 году в обмен на соглашение признать остров Сахалин полностью принадлежащим России,   и никто не знал, что они теперь представляют. За 70 лет, используя труд привезенных сюда рабочих, острова можно было либо неузнаваемо изменить, либо наоборот оставить природу нетронутой, сохранив природные богатства и разумно используя рыбные ресурсы, морепродукты и промысел морского зверя. По имевшимся данным, гарнизоны имелись почти на всех крупных 18 островах, но очень сильно были укреплены лишь 4 из них. По данным ВВС США, это были Шумшу, Парамушир, Матуа и Итуруп. Почти на всех островах имелось население, жившее добычей рыбы и морепродуктов, разведением зелени, овощей, на некоторых островах находились сезонные рабочие, добывавшие золото, серу, руды и даже занимавшиеся заготовкой леса.
   Василевский, выслушав доклад о предполагаемом числе японских войск на Курилах, был удивлен наличием на них танков, которые перебросили туда, опасаясь высадки десантов. На некоторых островах имелись мощные линии обороны, противодесантные рвы и масса дотов и дзотов. В целом, советским войскам противостояли на Курилах подразделения 27-й армии, на островах Шумшу, Парамушире и Онекотане располагалась 91-я пехотная дивизия, а 89-ая пехотная дивизия занимала Итуруп, Кунашир и острова Малой Курильской гряды. Подразделения 11-го танкового полка были на Шумшу и Парамушире, кроме этого на Шумшу располагался полк ПВО. На Матуа гарнизон представлял 41-й смешаный полк, а на Урупе стояла 129-я отдельная пехотная  бригада. Всё это вместе называлось 5-м фронтом,  а Северо-Курильская и Южно-Курильская группы войск подчинялись разным командующим. Штаб Южных Курил находился на Хоккайдо. Лишь после окончания боевых действий стало известно, что всего на Курилах было более 80 тысяч человек японских войск, свыше 220 орудий и 60 танков. В августе 1945 года о японских гарнизонах на островах имели весьма смутное представление, но Шумшу, хорошо различимый с советских берегов Камчатки должен был быть взят с боем. Дальше, как предполагали в советском Генштабе, японцы будут деморализованы и всё пойдет по сценарию Маньчжурии, где после разгрома основных войск и переговоров о том, что японские войска прекратили вооруженное сопротивление повсеместно, начнется массовая сдача оружия.
- Вот и давайте мне карты этих 18 островов с данными, что о них известно! С остальной мелочью разберемся позже! – потребовал Василевский.
   Кроме смешанной авиадивизии из 78 самолетов для захвата Курил ему придали отдельный бомбардировочный полк морской авиации, а батареи морской артиллерии и гаубичный артполк могли накрыть Шумшу огнем с берегов Камчатки через пролив. Для высадки десантов стрелковой дивизии, батальона морской пехоты и войск гарнизона Камчатки было выделено 60 боевых кораблей и судов различного назначения. В успехе быстрого проведения этой боевой операции маршал не сомневался.
   Ему принесли список островов, составленный по дуге Курильской цепочки с севера на юг, снабженный русскими и японскими названиями, включая написание иероглифами, которые могли пригодиться при расшифровке трофейных документов.
Северная группа островов:
Шумшу (Сюмусю-то);
Остров Атласова или Алаид (Арайдо-то);
Парамушир (Парамусиру или Хоромусиро-то);
Остров Анциферова ( Сиринки-то);
Средняя группа:
Маканруши (Маканру-то);
Скалы Авось;
Онекотан (Оннэкотан-то);
Харимкотан (Харимукотан-то);
Чиринкотан (Тиринкотан-то);
Экарума (Экарума-то);
Шиашкотан (яп. ;;;;; Сясукотан-то:)
Скалы Ловушки (яп. ;;;; Мусирурэцу-ган)
Райкоке (яп. ;;;; Райкокэ-то:)
Матуа (яп. ;;; Мацува/Мацуа-то:)
Расшуа (яп. ;;;; Расуцуа/Расёва/Расюва-то:/)
Скалы Среднева (яп. ;;; Суридэ-ива)
группа островов Ушишир (яп. ;;;; Усисиру/Усити-то:)
Рыпонкича (яп. Руйпонкитя)
Янкича (яп. Янкитя)
Кетой (яп. ;;;; Кэтои-то:)
Симушир (яп. ;;; Симусиру-то:)
Остров Броутона (яп. ;;;; Буротон-то:)
Чёрные Братья (яп. ;;;;;; Тирихои-сёто:)
Чирпой (яп. ;;;;; Тирихои-то:)
Брат Чирпоев (яп. ;;;;;; Тирихои-минамидзима)
Уруп (яп. ;;; Уруппу-то:)
Южная группа
Итуруп (яп. ;;; Эторофу-то:)
Кунашир (яп. ;;; Кунасири-то:)
Шикотан (яп. ;;; Сикотан-то:)
группа островов Хабомаи (яп. ;;;; Хабомаи-сёто:)
Остров Полонского (яп. ;;; Тараку-то:)
Острова Осколки
Остров Зелёный (яп. ;;; Сибоцу-то:)
Остров Танфильева (яп. ;;; Суйсё:-дзима)
Остров Юрий (яп. ;;; Юри-то:)
Острова Демина (яп. ;;; Харукари-то:)
Остров Анучина (яп. ;;;; Акиюри-то:)
Остров Сигнальный ((Каигара-дзима)
- Мм-да.. – сказал маршал, пробежав глазами список, - Разница, в общем-то, небольшая. Все эти «осколки» штурмом брать? Да тут всего несколько островов, заслуживающих внимания! Так, по дуге и пойдём до самого Хоккайдо, закончив Кунаширом и Шикотаном! Наибольший интерес для нас представляют, после Шумшу, Парамушир, Матуа, Итуруп с Кунаширом, да, пожалуй, ещё этот Шикотан с Урупом плюс Онекотан. Остальное – мелочь пузатая!
   

В 1875 году Россия подписала русско-японский договор, согласно которому она уступала Японии 18 Курильских островов. Япония в свою очередь признала остров Сахалин полностью принадлежащим России.
С 1875 по 1945 года Курильские острова находились под управлением Японии.

Список островов с севера на юг: Править
Северная группа
Шумшу (яп. ;;; Сюмусю-то:)
Остров Атласова (Алаид) (яп. ;;;; Арайдо-то:)
Парамушир (яп. ;;; Парамусиру/Хоромусиро-то:)
Остров Анциферова (яп. ;;;; Сиринки-то:)
Средняя группа
Маканруши (яп. ;;;; Маканру-то:)
Скалы Авось
Онекотан (яп. ;;;;; Оннэкотан-то:)
Харимкотан (яп. ;;;;; Харимукотан-то:)
Чиринкотан (яп. ;;;;; Тиринкотан-то:)
Экарума (яп. ;;;; Экарума-то:)
Шиашкотан (яп. ;;;;; Сясукотан-то:)
Скалы Ловушки (яп. ;;;; Мусирурэцу-ган)
Райкоке (яп. ;;;; Райкокэ-то:)
Матуа (яп. ;;; Мацува/Мацуа-то:)
Расшуа (яп. ;;;; Расуцуа/Расёва/Расюва-то:/)
Скалы Среднева (яп. ;;; Суридэ-ива)
группа островов Ушишир (яп. ;;;; Усисиру/Усити-то:)
Рыпонкича (яп. Руйпонкитя)
Янкича (яп. Янкитя)
Кетой (яп. ;;;; Кэтои-то:)
Симушир (яп. ;;; Симусиру-то:)
Остров Броутона (яп. ;;;; Буротон-то:)
Чёрные Братья (яп. ;;;;;; Тирихои-сёто:)
Чирпой (яп. ;;;;; Тирихои-то:)
Брат Чирпоев (яп. ;;;;;; Тирихои-минамидзима)
Уруп (яп. ;;; Уруппу-то:)
Южная группа
Итуруп (яп. ;;; Эторофу-то:)
Кунашир (яп. ;;; Кунасири-то:)
Шикотан (яп. ;;; Сикотан-то:)
группа островов Хабомаи (яп. ;;;; Хабомаи-сёто:)
Остров Полонского (яп. ;;; Тараку-то:)
Острова Осколки
Остров Зелёный (яп. ;;; Сибоцу-то:)
Остров Танфильева (яп. ;;; Суйсё:-дзима)
Остров Юрий (яп. ;;; Юри-то:)
Острова Демина (яп. ;;; Харукари-то:)
Остров Анучина (яп. ;;;; Акиюри-то:)
Остров Сигнальный (яп. ;;; Каигара-дзима)

XIX век Править
7 февраля 1855 года Япония и Россия подписали первый русско-японский договор — Симодский трактат о торговле и границах. Документ устанавливал границу стран между островами Итуруп и Уруп. К Японии отходили острова Итуруп, Кунашир, Шикотан и группа островов Хабомаи, а остальные признавались российскими владениями. Именно поэтому 7 февраля в Японии ежегодно отмечается как День северных территорий.

7 мая 1875 года подписан Петербургский договор, по которому Россия передала Японии права на все 18 курильских островов в обмен на отказ японской стороны от Сахалина.

XX век Править
В 1905 году, после поражения России в Русско-японской войне, подписан Портсмутский мирный договор, согласно которому Россия уступила Японии южную часть Сахалина.

В 1925 году СССР отказался признать Портсмутский договор.

В Каирской декларации от 27 ноября 1943 года указывалось, что цель союзных держав (США, Великобритании и Китая) заключается в том, чтобы лишить Японию всех островов на Тихом океане, которые она захватила или оккупировала с начала Первой мировой войны. В этом заявлении также говорилось, что Япония должна быть изгнана со всех других территорий, захваченных ею благодаря насилию.

11 февраля 1945 года на Ялтинской конференции СССР, США и Великобритания достигли договорённости о вступлении Советского Союза в войну с Японией при условии возвращения ему после окончания войны Южного Сахалина и Курильских островов — имеется в виду Крымское соглашение глав правительств США, СССР и Великобритании по вопросам Дальнего Востока.

В Потсдамской декларации от 26 июля 1945 года говорится, что условия Каирской декларации будут выполнены и японский суверенитет будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и теми менее мелкими островами, которые укажут союзники — без упоминания островов Курильской гряды.

9 августа 1945 года СССР начал боевые действия против Японии, а в августе-сентябре оккупировал Южные Курилы.

2 февраля 1946 года президиум Верховного совета СССР издал указ о вхождении Южного Сахалина и Курил в состав СССР.

                Штурм

"Для защиты северной границы империи Японии Цисима
(т.е. Курильские о-ва)... является передовым крепостным
постом, Хоккайдо же будет заднею частью крепости...
Кто владеет островной грядой, тот владеет воротами
между океаном и Охотским морем, тот всегда сможет...
сохранять у себя преимущества полного контроля всякого
движения всех других лиц".
                Известный японский историк  Рюуносукэ
   Выражение «камикадзе» , что означает «Ветер Богов», возникло вовсе не с движением отдельных фанатов, вспарывающих себе живот ради того, чтобы сёгун или император приняли решение, важное для страны. Было и такое. «Отцом» летчиков-камикадзе в этой войне был адмирал ….., и для полётов в один конец в самолете, начиненном взрывчаткой, выкликали перед строем пилотов-добровольцев. Таким способом надеялись нанести непоправимый урон флоту США. Потом появились люди-торпеды, прикованные к своим пулемётам солдаты и обвешанные взрывчаткой камикадзе, бросающиеся под танки врага. Большую роль в этом играли преданность императору и воинский долг. В Японии до сих чтут память о камикадзе, считая их героями, и их имена написаны на стенах храма.
   «Ветер Богов» - так называли тайфун, разметавший эскадру монгольского императора, пославшего свой флот покорять Японию. Степняки-монголы, захватившие Китай и Корею, не были корабелами. Монголы использовали китайские корабли и джонки, а для перевозки своих конников построили специальные транспортные корабли в Корее, откуда и начали свой поход. История гласит, что такие попытки предпринимались неоднократно, и каждый раз вновь отстроенный флот попадал в жестокий шторм и корабли разбивало о берега Японии. Возможно, это было даже цунами – гигантская мощная волна, возникшая вследствие извержения вулкана или землетрясения. Археологи нашли каменные ядра с этих кораблей на дне моря, а на побережье Японии в месте предполагаемой высадки монгольских войск сохранился оборонительный вал, выложенный из камней.
                ********
   Похоже, что советскую десантную флотилию, подготовленную для высадки на острове Шумшу, преследовал такой же Ветер Богов. Во всяком случае, не следовало начинать столь тщательно подготовленную боевую опера.



                Глава 5.
                Штурм.

«На Западе люди либо говорят вам правду, либо лгут.
Японцы же почти никогда не лгут, однако им никогда
не придет в голову говорить вам правду.
                Всеволод Овчинников. «Сакура и дуб».

   По каким соображениям командующий войсками на Северных Курилах генерал-лейтенант Фусаки Цуцуми отдал приказ гарнизону острова Самусю-то (Шумшу) не сдавать оружие, а держать оборону, достоверно неизвестно. Должно быть, в архивах протоколов допросов японских военнопленных старших офицеров, ответ на этот вопрос имеется. Кроме Самусю-то, очень хорошо были укреплены и другие острова Курильской гряды, особенно Матуа, Итуруп и Кунашир. Однако, там гарнизоны островов вооруженного сопротивления советским десантам не оказали. Шумшу просто был первым в длинной цепочке островов, вытянувшихся в океане дугой до японского острова Хоккайдо и, несмотря на то, что о капитуляции Японии император Хирохито, в божественном происхождении которого мало кто из солдат сомневался, решение о показательной обороне острова Самусю-то было принято, и привело к напрасным жертвам.
   Гарнизон Самусю-то, насчитывающий 8,5 тысяч человек солдат и офицеров, возможно, даже не знал о капитуляции. Радио в военное время доступно далеко не всем. Тем более, что в эфире постоянно вещали на японском языке радиостанции США, Советского Союза и Китая, призывая солдат императорской армии сложить оружие. Зато о подготовке советских десантов на Сахалине и Камчатке к высадке на Шумшу и Парамушире, благодаря японской разведке, знали многие. И готовились дать отпор. Возможно, офицеры, выполняя приказ командующего войсками, намеренно не поставили своих подчиненных о капитуляции. Но есть и другое мнение. Гарнизоны отдаленных от Японии островов и группировки японской армии в Китае и Индокитае поддержали решение армейской элиты, решившей продолжать войну. О печальном результате мятежа «молодых тигров» и переходу инициативы к «партии мира» эти гарнизоны и армейские группировки в известность не поставили. Более того – приказ императора Хирохито о капитуляции был витиеват и так завуалирован, что в дословном переводе звучал так, что понять его можно было лишь посвященным лицам. Переводить с японского языка на другие дословно – напрасный труд. Необходимо отметать всё ненужное. Те из командующих гарнизонами и армейскими группировками, кто получил этот приказ, не увидели в нем главного – прекращении боевых действий. Ничего толком не зная о том, что в Токио после мятежа часть старших офицеров покончили жизнь самоубийством, часть других сторонников продолжать войну была отстранена от дел, эти люди продолжали посылать свих солдат на смерть. Вот почему военные действия против войск Советского Союза в Маньчжурии, на Южном Сахалине и в Корее прекратились не сразу. Готовились отразить высадку десанта и на Курилах.
   Советская разведка тоже знала о намерении гарнизонов Шумшу и Парамушира оказать сопротивление. Кроме того, несмотря на формальное прекращение войны, советское правительство серьезно опасалось, что войска США, где, похоже забыли или стараются забыть о соглашениях в Тегеране и в Ялте, намерены первыми высадиться на Курилах. Чтобы потом, на правах победителя, самим решать судьбу Курильских островов или, хотя бы, оговорить наличие на них своих военно-морских баз. Сделав выводы, что гарнизоны на островах не собираются сдаваться, и военный министр Японии, возможно, уже ведет переговоры с представителями США, что выглядело вполне правдоподобно, и было очень похоже на сделку, в Москве решились на штурм.



                Глава 6
                Чисима-Ретто и Марике-сан.

«Если и есть за что восхищаться японкой, а не восхищаться ею
невозможно, то за то, что она до сих пор не покончила с собой. С
самого раннего детства на её мозг по капле накладывают гипс:
«Если ты к 25 годам не вышла замуж, стыдись»,  «если ты смеёшься,
никто не назовет тебя изысканной», «если твоё лицо выражает
какие либо чувства, ты вульгарна», «если на твоём теле есть хоть
один волосок, ты непристойна», «если ты ешь с удовольствием, ты
свинья», «если ты любишь поспать, ты корова», и так далее. Эти
наставления могли бы показаться смешными, если бы они не владели
умами».
                Амели Натомб.  «Страх и трепет».

   Чисима-Ретто – японское название Курильских островов. Но существует более древнее название архипелага – «Тисима», что в переводе с языка айнов означает «Тысяча островов». Хотя, всех островов не тысяча, а около тридцати, а если считать скалы и рифы, особенно в районе Малой Курильской гряды, то наберётся все восемьдесят. Существуют архипелаги, насчитывающие куда больше островов, с более мягким климатом и лазурными лагунами с белым коралловым песочком на атоллах. Но Марике-сан родилась на острове Кунашир – самом южном из островов Курильской гряды, откуда видны горы острова Хоккайдо. Хоккайдо считается самым северным островом собственно Японии, и не слишком обжитым из-за более  сурового климата. Поэтому, он относительно мало освоен и населения на нем меньше, чем на других островах Японии. Но родина Марике – Чисима-Ретто. Здесь она родилась, выросла, и приехала жить после того, как закончила два университета и не пожелала остаться в Токио. Эти острова она не поменяла бы на другие, ни при каких условиях. Марике всю жизнь посвятила изучению островов Чисима-Ретто, и по праву считалась на архипелаге лучшим знатоком и проводником.
   Что бы там не говорили об унизительном положении и бесправии женщин в Японии, Марике-сан получила хорошее образование в Харбине и Токио, прослушала курс лекций в лучших университетах Европы, и вернулась на Курилы только незадолго до начала этой войны. С тех пор она живет здесь, и даже по-прежнему бывает на других островах, где давно ведётся военное строительство, и доступ на них ограничен. Местные жители могут навещать своих родственников или посещать другие острова, не показываясь вблизи военных объектов, но сезонных рабочих, занятых на заготовке леса, вулканической серы,  заготавливающих летом на Кунашире рыбу и морепродукты, на другие острова не пускают. На Марике этот запрет не распространяется. Даже военное судно обычно  не прочь подбросить её по пути рейса на Итуруп или другой остров.
Дело не в том, что Марике-сан  знатного рода, приходится родственницей одной из семей, близкой к самому императору, и вообще, не в её происхождении, а в том, что она знающий специалист, разбирающийся не только в вулканах и геологии, но в местной флоре и фауне. Её можно назвать исследователем-универсалом, и военное командование обеих армейских группировок Курильской гряды, не говоря уже о местных властях считают за честь оказать ей посильную помощь.  Марике многое знает о местных морских животных и птицах, привычках и особенностях лососевых рыб, морских течениях и ветрах. К её советам прислушиваются, и не раз обращались с просьбой высказать своё мнение об использовании ресурсов островов в военных и мирных целях. Энциклопедические знания Марике сделали её известной в научном мире, и когда речь заходит о второстепенной роли женщин в жизни Японии, то жители островов всегда вспоминают о ней. При этом, многие приводят в пример не только её знания, но и постоянные маршруты Марике по островам с геологическим молотком и папкой для гербария. Дескать, это вам не лекции читать в университетах – наша Марике-сан неразделима с самой природой. Она часто бывает в Токио, навещая своих родственников, но её дом на острове Кунашир. Главное увлечение этой женщины – богатая и разнообразная растительность архипелага, незаметная глазу обычного рыбака или местного жителя. Суровые острова Чисима-Ретто на самом деле очень удивительны и неповторимы, и Кунашир является ярким представителем необычной флоры этих мест, созданных природой из хаоса вулканической деятельности и тектонических явлений.
   Только здесь встречаются высокие елово-пихтовые леса и бамбуковые заросли, так резко контрастирующие с зарослями стланика на склонах гор и песчаных дюнах. Природа наделила остров, наряду с обычной для Сибири растительностью, субтропическими растениями и климат в одной части Кунашира может резко отличаться от другой. Пихта сахалинская и кедровый стланик в северной части острова странным образом уживаются с лианами, клёнами и дубами на юге.
   На других островах природа более сурова. Японцы долго не заселяли даже Хоккайдо, который лежит южнее Кунашира, считая, что там слишком холодно. Хоккайдо, как и Сахалин, и все острова Курильской гряды раньше населяли айны. На больших островах с потухшими вулканами они жили постоянно, на другие бывали лишь в сезон ловли рыбы и промысла каланов. Позже, японцы выселили айнов на острова Южно-Курильской гряды и на Хоккайдо, а затем их не осталось и на Шикотане, где появились небольшие японские предприятия по переработке рыбы и других даров моря. Но даже согреваемый теплым морским течением и укрытый от ветров Кунашир не стал островом с городами и большими посёлками. Несколько рыбацких деревушек, казармы военного  гарнизона, да бараки для сезонных рабочих. Как курорт, это место используется больше лишь местными жителями. Глушь, захолустье… Но Марике даже рада, что сюда ещё не пришла цивилизация и зеленые горы Кунашира не испоганили карьеры, горные выработки и дымные трубы заводов. Большинство островов Курильского архипелага сохранили первозданную красоту, хотя было время, когда тут безжалостно и бесконтрольно  уничтожали морского зверя, лежбища которых с тех пор сильно поредели. Теперь каланы, морской котик и нерпа предпочитают более холодные, но нелюдимые воды и берега Командорских островов и Аляски, а лежбища на Курилах объявлены заповедными. Даже промысел рыбы тут только сезонный, исключая воды близ острова Шикотан с его сайрой и кальмарами, поскольку до августа 1945 года основным местом промысла рыбы в Японии был Южный Сахалин.
                *******
    Как и на острове Эторофу-то (Итуруп), на Кунашире находились войска 89-й пехотной дивизии. Капитуляция Японии и отсутствие приказа о прекращении боевых действий вызвали недоумение и волнение среди офицеров и солдат гарнизона. Американцы давно не делали попыток бомбить этот остров, а после приказа императора Хирохито боевые действия практически прекратились. Вскоре до Кунашира докатилась весть, что русские с боем взяли хорошо укрепленный Самусю-то (Шумшу), считавшийся неприступным, а гарнизоны других островов сложили оружие и сдаются. До островов Южно-Курильской гряды, включая Хабомаи – цепь мелких островков Малой Курильской гряды, советские парламентеры  ещё не дошли. Мешали погодные условия, и то, что для охраны многочисленных военнопленных на островах необходимо было оставлять конвой, создавать комендатуры, обеспечивать снабжение и связь. На Кунашире по-прежнему надеялись на то, что первыми сюда придут вчерашние враги – американцы. Воевать приходилось больше с ними, но перспектива оказаться в русском плену страшила больше. Очевидно, тут большую роль играла пропаганда советского образа жизни с её лагерями, ужасными сибирскими морозами и жестоким обращением с военнопленными. В принципе, военнопленных, кроме японских солдат и офицеров, оказавших сопротивление на Шумшу, не должно было быть. Остальные японские  гарнизоны Курильских островов с полным правом могли считать себя интернированными. Но о Шикотане и Кунашире русские словно забыли, и не спешили тут появиться.
   Неделя прошла в томительном ожидании неизбежного и, наконец, в ночь на 26 августа советский десант высадился на Эторофу-то, где большой гарнизон численностью в 13500 человек сложил оружие. На Сикотане и Кунасири-то так никто и не появился, и уже прошло ещё три дня, но русских не было видно. Только в сторону Хоккайдо, время от времени, пролетали американские самолеты, да на горизонте постоянно были видны чужие незнакомые судна.
- На  Эторофу-то много солдат и сильные береговые укрепления, - со знанием дела говорили меж собой офицеры, - Чтобы разоружить их, вывезти и взять на всё учёт, нужно немало времени.
- Может быть, о нас просто забыли? – пошутил кто-то, - Если это так, то почему бы нашему командованию не отпустить нас по домам? Или мы ждём, чтобы нас, как солдат и офицеров Квантунской Армии в Маньчжурии отправили на работы в Сибирь?
- Откуда такие сведения? – заволновался другой офицер, - Между интернированными и военнопленными есть разница! Войска Квантунской Армии, сдавшиеся добровольно после объявления капитуляции, не могут считаться военнопленными! Если наш гарнизон выкинет белый флаг, то нас должны просто разоружить и отправить по домам. Кое-кого будут судить, как военных преступников, но офицерам могут разрешить оставить холодное оружие, и право командования.
- Даже не надейся! – ответили ему, - Забыл, как наши солдаты обращались с военнопленными? А Китай? Нам ничего не простят. Надо сушить сухари и солить рыбу, запастись рисом. Ведь неизвестно, чем нас будут кормить в Сибири. Риса там нет, это точно.
- Кроме Сибири, у русских есть и Дальний Восток, - отметил тот-же знаток, - Климат там схож с нашим, и не бывает сильных морозов. Есть большие города, вроде Владиво и Хабаровска.
   Офицеры заговорили о далекой заснеженной России и знойной Средней Азии, где тепло и растут фрукты, делясь своими скудными знаниями о чужой им стране. Одни говорили, что русские не могут использовать интернированных лиц на принудительных работах, другие предрекали рудники и лесоповал в страшной сибирской тайге. В России сейчас послевоенная разруха, не хватает продуктов, которые тоже выдают населению по карточкам, и пленные немцы не только валят лес, но и восстанавливают города и заводы.
   Унтер-офицер Удано мрачно заметил:
- Тогда нам лучше перебраться на Хоккайдо и сдаться американцам. Чего мы ждём? По крайней мере, янки не станут вывозить нас на Аляску на гигантские стройки, а заставят строить военно-морские базы и аэродромы для своих самолётов. Они займут в Японии все порты, и эту ораву придется кормить. Поэтому, придется выращивать рис и для этих засранцев, полностью содержать их базы, и везде откроются бары с публичными домами для американских солдат. Разве не так мы вели себя в Маньчжурии и Шанхае, в Индокитае и на Филиппинах? Зато мы будем дома, а не в Сибири! Императорской армии больше не существует? Тогда почему бы нам не бросить винтовки и разбежаться по своим домам?
   Эти слова посеяли сомнение в душах унтер-офицеров и офицеров. В самом деле, где эти русские? Почему бы просто не дезертировать? Огни Хоккайдо так заманчиво горят в ночи совсем рядом, и это территория, куда русские уже не сунутся. Почему бы не сбежать с проклятого острова, где о них, похоже, все забыли? Пока не реквизировали все мелкие судна и рыбацкие шхуны, и рыбаки по-прежнему выходят в море?
   Примерно так же рассуждали на Шикотане-Сикотане-то, откуда уже сбежала в Японию часть гражданского населения, и дезертировали, под разными предлогами, некоторые из офицеров. Большинство военных оставались верны приказу микадо, ожидая разоружения, но роптали, что если Япония капитулировала, то армии больше нет, и пора распустить всех по домам. Дисциплина падала, и старшие офицеры первыми подали пример, начав уничтожать запасы сакэ. Солдат наказывали, держали впроголодь, угрожая расстрелом, и ухитрялись держать в строгости.
                *******

   Все эти дни Марике-сан, ничего не зная о своём муже, не сидела дома, навещая знакомых, где узнавала все последние новости. Ходили самые разные слухи о битве на Самусю-то, количестве погибших японцев и советских солдат, о том, что на других островах гарнизоны, выполняя приказ императора, сдавались без боя, и что пока никого никуда не вывозят. В один из вечеров её дом посетил пьяный унтер-офицер Удано, и полез обниматься. От него сильно разило сакэ, он был молод и груб, и не слушал, как Марике кричала ему:
- Убирайся! Как ты смеешь, пьяная свинья! Я вызову патруль, и ты пойдешь под суд!
   Унтер-офицер только пыхтел, и его сильные, тренированные ежедневными упражнениями руки крепко сжали тело женщины, старше его на десять лет. Ходили слухи, что подводная лодка, на которой муж Марике-сан возвращался из Германии, ещё в апреле сдалась властям США, и Удано в пьяном виде решил осуществить свои намерения. Марике нравилась на острове всем, но никому в голову раньше не пришло бы попытаться овладеть этой одинокой женщине с большими связями и гордым характером. Марике пришлось хватить незваного гостя бутылкой по голове. Приём джиу-джитсу, которым женщина неплохо владела, довершил дело, и унтер-офицер крепко приложился лбом о дверной косяк. Обмякшее тело Удано Марике выволокла за порог и передала двум солдатам.
- Господин Удано немного перепил! – пояснила она, - Я замужняя женщина, и он не может здесь оставаться. – Она сунула солдатам бутылку крепкого сакэ, и те охотно дотащили унтер-офицера до ближайшей казармы. В гарнизоне мало кто из офицеров был трезв в эти дни, все ждали прихода русских, ещё надеясь на американцев, и были взбудоражены предстоящими событиями. Полковник  Ледо пригрозил расстрелять каждого, кто осмелится нарушить приказ императора, и посадил под арест несколько человек, агитирующих других бежать на Хоккайдо. 
   Офицеры не успокоились. Хоккайдо был совсем рядом, и в хорошую погоду его горы заманчиво темнели на горизонте сквозь клочья тумана. Ещё немного времени, и этот пролив может стать новой государственной границей. Курилы японцы давно считали своими, но слухи о том, что эти острова по договору передадут русским ходили с начала объявления Советским Союзом войны, а Хоккайдо относился уже к собственно Японии, хотя и был плохо заселен. Покинуть остров без приказа считалось бы дезертирством, и потом будут проблемы с устройством на работу без соответствующих документов и проверки. Но всех страшила Сибирь. Бесславная сдача в плен уже никого не беспокоила. О сопротивлении не было даже речи, и некоторые всё ещё надеялись, что на Кунасири-то никто из оккупантов вообще не придет, и управление здесь останется японским. Слишком уж много времени прошло после объявления капитуляции императором.
   Радиоэфир был полон самых разных сообщений и мир полон событиями, но радио на острове полагалось иметь немногим. Больше узнавали от рыбаков с других островов, как ни в чём не бывало, продолжавших свой промысел. Война войной, а есть надо. Эти неграмотные пожилые люди знали очень мало, но прекрасно были осведомлены, на какие из островов уже высадились русские десанты. Удивляло, что русских было так мало, и в их флоте, собранном из кораблей разного назначения, отсутствуют крейсеры, авианосцы и даже линкоры. Десанты высаживались, в лучшем случае, со сторожевых кораблей и транспортов. Офицеры знали и о том, что на других островах гарнизоны успели уничтожить часть оружия. Кунашир не был укреплен так, как Итуруп, и никакого соответствующего приказа от командующего «5-м фронтом» генерал-лейтенанта Хогути из штаба с острова Хоккайдо не поступало. Гарнизоны Шикотана и Кунашира были предоставлены самим себе, и о них словно все забыли. Кое-кто вспомнил, что в Харбине тоже не дождались приказов из штаба в Чанчуне, и томясь бездействием, сами отправляли туда офицеров для получения дальнейших инструкций и приказов. Это вызвало оживление среди офицеров. В самом деле! Есть повод отправить людей на Хоккайдо, и узнать обстановку, пока есть время.
   На Хоккайдо вызвался ехать тот же унтер-офицер Удано, но старшим, естественно, направили офицера. Желающих было много, однако начальство посчитало нужным отправить не более шести человек, выделив для них рыбацкую шхуну. Боевых кораблей, буксиров и транспортов на острове уже давно не осталось. Отпустили и часть сезонных рабочих, застрявших на острове ещё с мая, когда начался сезон добычи лосося, но для них выделили другие шхуны и рыбацкие джонки.  Небольшая флотилия покинула Кунашир, и обратно их никто не ждал.
   Удано повидался перед отъездом с Марике-сан. Он ничего не помнил, хотя голова у него сильно болела, а вывихнутая кисть руки распухла. Он вежливо посоветовал её тоже покинуть остров, удивляясь тому, что женщина сама не попросила об этом начальника гарнизона. Марике уезжать отказалась. На Хоккайдо наверняка берег контролируют американцы, и всех задержанных в море  ожидают тюрьма и допросы. Этого только ей не хватало. Причём о замашках американских солдат ходило много нелестных слухов.
- Мне очень жаль, - искренне сказал Удано, - Вас тоже вывезут отсюда в Сибирь. Русские будут заселять острова своим населением. Это уже известно. Все территориальные претензии СССР уже стали тут предметом споров и разговоров . Женщины в России работают наравне с мужчинами, а не сидят дома. Такой, как вы, там не место. Послушайте, что говорят по радио.
   Но радио на острове слушали далеко не все, и эфир вещал на всех языках, кроме японского. То, что передавали с радиостанции Токио, касалось тех, кто ещё не сложил оружие, и не было известно ничего, какие города подверглись оккупации, как идёт разоружение, и что происходит с военнопленными. На многочисленных островах и островках ещё оставались японские войска, которые не имели радио, и для них эта война ещё продолжалась. Лишь на какой-то волне вещали неведомые «патриоты Японии», призывая к сопротивлению и рассказывая о событиях в мире. Это были, пожалуй, наиболее достоверные сведения, но остров Кунашир достаточно большой, и новости тут привыкли узнавать друг от друга. Теперь в штабе гарнизона острова постоянно сидел дежурный офицер, боясь пропустить очередное сообщение. Все сводки штаба и радиосообщения передавались командующему войсками, и только он мог сообщить другим офицерам о последних событиях в мире. Если счёл это нужным. Поэтому ходило невероятное количество слухов и разного рода предположений. Очень популярными стали карты Курильских островов, часто нарисованные по памяти, на которых теперь почти ежедневно происходили значительные события. Карты Японии, других островов, где происходили бои, и особенно Чисима-Ретто очень тщательно копировались с оригиналов тушью на рисовой бумаге, и вечерами обладатели любили сравнивать свои данные с чужими. Даже по таким условным изображениям было ясно, что США оккупировали уже все порты Японии, активно превращая их в свои военные базы. Много событий происходило на Филиппинах, странах Юго-Восточной Азии, Китае, и многие новости были связаны с разоружением Японии.
   В Японии осуществить демилитаризацию было не проще, чем в Германии, на которую работала вся Европа. Здесь отсутствовали заводы-гиганты, и вся военная промышленность представляла собой сеть мелких предприятий и цехов, верфей и мастерских, часто похожих на кустарные промыслы, но, тем не менее, очень современных и качественных. Вывозить приборы и японское оборудование отсюда можно было только морем.
   Между тем, на Кунашире неожиданно появилась группа офицеров и высоких гражданских лиц с Хоккайдо. Они очень интересовались положением, сложившимся в архипелаге, настроением гарнизона и населения, наличием укреплений и даже полезных ископаемых на островах. Марике-сан не зря считалась тут знатоком Чисима-Ретто. Её вызвали в штаб гарнизона и просили помочь прибывшим чиновникам, неизвестно кого представлявших, и интересующихся данными о природе, ландшафте, геологическом строении и других особенностях островов. На картах прибывших людей была отмечена только часть имеющихся на островах оборонительных линий, а выговор одного из чиновников был настолько странным, что Марике легко догадалась, что тот говорит с американским акцентом. Это были нисеи – японцы американского происхождения, активно использующиеся в ВВС США в определенные периоды этой войны.
   До 120 тысяч японцев, проживающих на территории США были интернированы в специальные лагеря с западного побережья страны, ещё несколько тысяч заставили переехать в другие районы. Аргументами для этого повода в ограничениях гражданских прав по расовой принадлежности было решение Верховного суда, определившего «общественную необходимость» таких действий. Обосновавшиеся в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне граждане японского происхождения были выселены или размещены в лагеря не сразу. В 1942 году специальная комиссия отбирала нисеев для возможной службы в армии США, тщательно проверяя их на благонадежность, полностью исключавшей связи с японской разведкой. Из них, после обучения в военных лагерях,  был сформирован отдельный пехотный батальон, прославившийся своей смелостью во время боев при открытии Второго фронта в Европе. Созданный позже из японцев американского происхождения артиллерийский батальон и боевая группа пехоты использовались, конечно, только против германских войск. Многие из этих солдат получили, впоследствии, высшие боевые награды США. Должно быть, в период боевых действий во Франции, немецкие солдаты не раз изумлялись, натыкаясь на типичных японцев, одетых в форму армии США, и отчаянно дравшихся, презирая смерть. Впрочем, в армии США можно было встретить солдат любой расы и даже  национальности, включая потомков немцев, переселившихся из Европы в Америку.
   Во время войны с Японией многие из нисеев проходили службу в специальных войсках радиоперехвата и агитационных группах, были переводчиками и широко использовались в разведке.  Агитация сыграла не последнюю роль на заключительном этапе войны, когда, ещё не зная о капитуляции, отдельные японские военные подразделения и группы войск, остававшиеся на многочисленных островах Тихого Океана, продолжали сопротивление.
   Марике-сан, как она сама полагала, не обладала никакими военными секретами, и охотно поделилась с этими японцами, прибывшими на Кунашир с неизвестной ей миссией, своими знаниями об островах. На многих из них другие жители и военнослужащие гарнизона с Кунашира никогда не бывали, особенно на островах Северо-Курильской гряды. Здесь чаще посещали лишь Итуруп, Шикотан и Хабомаи, не выходя за пределы этой части  Чисима-Ретто.
   Чиновники- нисеи отметили указанные Марике-сан реки и болота на Самусю-то, на котором не было пресных озер, но имелись термальные источники. Они старательно отметили даже указанные ею заросли морской капусты на мелководье у острова Шумшу. Карта была армейская, с отмеченной на ней военно-морской базой Катаока и военно-инженерными объектами, включавшими противодесантную линию обороны, протянувшуюся на 3-4 километра. Но более, чем Самусю-то, приехавших «американцев» интересовал остров Матуа. Это было заметно.
   Марике-сан категорично заявила, что ничего не знает о подземных сооружениях Самусю-то и Матуа. Она лишь натуралист, исследователь вулканов, немного знает геологию, и специалист по островам Чисима-Ретто, но не военный инженер. На Матуа она действительно исследовала скальные породы, флору и фауну острова, а также действующий вулкан Фуё и термальные источники. Когда на острове началось военное строительство, она никакого отношения к этому не имела. Да, она прожила на Матуа достаточно долго. Вместе с мужем.
- Не могли бы вы ещё раз посетить с нами остров Матуа? – вежливо поинтересовался японец-нисей. Впрочем, эти чиновники и офицеры в полувоенной форме, даже не заикались о том, что они представляют США. Разрешение на посещение архипелага и сбор данных им выдали в штабе на Хоккайдо. – Скоро мы сможем предоставить вам эту возможность. Потом вы сможете вернуться в Токио. Русские наверняка будут выселять с Кунашира гражданское население, и с Хоккайдо за ними придут транспортные судна.
   Нельзя сказать, что предложение понравилось Марике. Оно отдавало шпионажем, и эти люди, практически ничего не зная об острове Матуа, стремились наглядно получить какую-то важную для них информацию. Шпионов сурово карают во всех странах. К тому же, русские наверняка уже взяли все военные объекты на Матуа под охрану, и сейчас не самое лучшее время для научных исследований на островах. Визит на остров сейчас ограничится только формальностями с советскими представителями, и дальше береговой полосы их могут просто не пустить. Сама возможность посещения сейчас Матуа выглядела нелепо и сомнительно. Ни Кунашир, ни Шикотан ещё не сложили оружие, процесс капитуляции не закончен, и посещение других островов в такое тревожное время вообще не входило в её планы.
   Японец-нисей продолжал вежливо улыбаться:
- Кто сказал, что Советский Союз получит эти острова? Территориальные претензии к Японии этой страны сейчас многим стали известны. Но наши дипломаты настаивают на том, чтобы Южные Курилы, включая Хабомаи, Итуруп, Шикотан и Кунашир остались, как и прежде, японскими.
   Этот разговор так и остался незаконченным. Очевидно, русские сами заинтересовались островом Матуа, и попасть туда теперь было равносильно плену.
                *******

   Марике-сан выгодно отличалась от других женщин на острове. Здесь было мало офицерских жен, и преобладали местные жительницы – жёны рыбаков и рабочих. Сезонных рабочих на Кунашире с началом войны не стало меньше, но это были либо женщины, либо пожилые люди и подростки. Они ловили и заготавливали летом рыбу, вырубали строевой лес и добывали серу. Местные жители побережья жили морем. В обязанности женщин на острове входили не только стирка и приготовление пищи. Много женщин занималось  заготовкой и переработкой рыбы и морепродуктов, перетирали добываемую на острове серу,  постоянно плели и вязали из бамбука и тростника циновки и корзины, работая, в основном, на армейские нужды. Образованных, и тем более – свободных от тяжких обязанностей женщин в Японии тогда вообще было мало. Несмотря на обилие в больших городах красивых женщин, в совершенстве владеющих этикетом, искусству проведения чайных церемоний, вышивки и живописи, интеллигенции среди них было мало.
   Красивая, неопределенного возраста – несмотря на отсутствие косметики, но ещё довольно молодая, с гордой осанкой и походкой, невероятно образованная, с большими связями, Марике-сан держалась очень просто и вежливо. Скромно, как и подобает японской женщине. Этой самой скромности, возведенной в образ всей жизни, женщин на островах приучают с самого раннего возраста, включая послушание, аккуратность, уважение к старшим, и внушают, что удачное замужество, рождение и воспитание детей, наряду с ежедневным кропотливым трудом – предел возможностей. Никакой политической и общественной жизни, только семья, где вся власть принадлежит мужчине. В присутствии мужчин даже не полагалось разговаривать, а только подавать им еду и сакэ, да тихо отвечать на вопросы, вежливо улыбаясь и кланяясь. Громко смеяться в присутствии незнакомых людей, действительно, считалось дурным тоном. Скромность, послушание и опрятность должны были украшать женщину, и в принципе, японки были очень неплохими женами. Юность брала своё, и между собой японские женщины также громко смеялись, горячо обсуждали все новости и болтали, как и девушки в других странах. На людях они делали непроницаемые лица, вежливо улыбаясь и угождая, полностью сдерживая свои чувства. Очень многое считалось дурным тоном, и было не приемлемо. Некоторых девушек никогда не брали замуж лишь потому, что они родились «не в тот год», и могут принести несчастье, и была масса других причин, по которым иных женщин считали падшими, едва ли не проклятыми. Их сторонились, и таким женщинам была уготована участь прислуги или работницы. Судьба многих деревенских девушек была незавидной. С утра работа на узких полосках риса, залитых водой, на участках с овощами и зеленью, приготовление пищи, уборка и масса другой домашней работы. Те из них, что стремились в города, быстро понимали, что там их ждёт ещё более тяжкий и монотонный труд на небольших фабриках и в мастерских, работа прислугой, нищета и постоянное унижение. Если работу найти не удавалось, многие попадали в публичные дома, которых в скромной некогда Японии развелось очень много, особенно в крупных портовых городах. Много женщин трудилось на рыбных промыслах и переработке рыбопродуктов. Несмотря на то, что Япония давно стала ведущей промышленной державой Азии, в ходу был распространен ручной труд, и в частных мастерских множество женщин постоянно что-то плели, шили, лепили и обжигали посуду, перетирали в ступках, красили и измельчали.
   Япония- морская страна, и многое у местных жителей здесь связано с морем. Марике-сан сама выбрала свой образ жизни, который ей никто не навязывал. Она просто предпочитала жизнь на этих отдаленных островах, используя все возможности, которые ей предоставило её положение,  для познавания мира. Свободный образ жизни и красота привлекали к ней многих, но те из офицеров гарнизона, что пытались за ней ухаживать, были переведены на службу в другие гарнизоны, и нахалов заметно убавилось. Многих сразу ставили в поселке в известность, что это жена известного военного ученого, и она имеет большие связи. После такого внушения офицеры и приезжие чиновники предпочитали только вежливо беседовать с Марике, избегая ухаживать, но за глаза обсуждали все действия неприступной женщины, избегая откровенных сплетен. Для женщин острова было удивительно видеть, что все приезжавшие с Хоккайдо чиновники считали за честь повидать Марике, нанести визит вежливости в её домик, и обязательно передать ей приветы и посылки из Токио и других городов. Многие спрашивали её совета, и она по праву считалась здесь лучшим знатоком Чисима-Ретто.
                *******

   Для большинства жителей России или Японии Курильский архипелаг – лишь цепочка мелких островов и скал с вулканами в океане. Ещё больше людей в мире никогда не слышали об этих островах; или никогда ими не интересовались. Мало ли в океане островов и архипелагов, расположенных в более южных широтах, где климат несравненно мягче, и нет холодной зимы со страшными осенними штормами, землетрясений, цунами и сырых туманов. И только истинный знаток или любитель природы сможет оценить неповторимую прелесть и ценность этих неприветливых скалистых клочков суши в холодных водах Тихого Океана, поразиться обилию на них флоры и фауны, отметить изобилие рыбы и морепродуктов, способных прокормить не одну страну. Вулканы на островах привлекали тогда не туристов или любителей острых ощущений, а только немногочисленных учёных и исследователей, а практическое использование морских ресурсов, способных поправить бюджет многих держав, было не по карману даже России с её громадными не освоенными и неиспользуемыми территориями и природными богатствами. Здесь с прошлого века промышляли американцы, канадцы и японцы, и если США платило России  чисто символическую плату за миллионные прибыли от добычи морского зверя в её водах, то японцы вели в чужих водах чаще чисто браконьерский промысел. Когда Курильские острова отошли к Японии, хищническая добыча морского зверя и бессмысленное истребление лососевых рыб, для переработки которых не хватало заводов, и они использовались в качестве ценного удобрения, разом прекратились. В своих водах японцы не безобразничали, стараясь привлечь на лежбища поредевшие стада сивучей и морских котиков, и активно используя рыбные промыслы Чисима-Ретто лишь в сезон путины, когда кета, горбуша и нерка устремляется в реки и ручьи островов на нерест, а в водах Южно-Курильской гряды идёт сайра и тихоокеанская сельдь.
   Марике-сан отлично разбиралась в лососях, с интересом изучая этот вид ценных рыб, встречавшихся ранее повсеместно в Северном полушарии. Рыбы раньше было так много, что первые пароходы на Амуре с трудом ходили против косяков лососей, мешающих движению, а на Южном Сахалине из неё тоннами делали тук – фосфорсодержащее удобрение для истощенных рисовых полей Японии. Там веками использовали в качестве удобрений человеческие фекалии, от которых по всей стране, с её цветущими сакурами и садами, стояло нестерпимое зловоние. Уже тогда были попытки кольцевания рыб с целью изучения путей миграции, и было известно, что эти виды дальневосточных лососей не имеют ничего общего с норвежской или северодвинской сёмгой. Но одних обитателей моря Марике было мало – она изучала острова Чисима-Ретто в целом, и не переставала поражаться разнообразию этих мест, где каждый остров был так непохож на другой. Ни у кого из жителей островов не было такой возможности посвятить  всё свое время изучению этого архипелага. Опыт приходил к старожилам с годами, но постоянная работа приучала к тому, что люди хорошо знали лишь свой и соседние острова, не задумываясь особо о том, из чего они состоят, характере каждого вулкана и таких заумных вещах, как миграции китов, лососей и ластоногих. Лучше Марике острова знали только айны – истинные жители этих мест, которых постоянно переселяли, уничтожали, и не считали за людей. От них остались многие названия этих мест, порой труднопроизносимые для японцев, изменивших их на свой лад.
-«Красивая!» – слышала о себе за спиной Марике-сан. И это было правдой.
«Гордая!» – говорили другие. Но это была не гордость, а врожденное чувство собственного достоинства. Марике не была гордой и заносчивой, и держалась просто и вежливо, но не допускала вольного или панибратского обращения, не давая повода для сплетен.
«Умная!» – вторили третьи, поражаясь знаниям этой женщины, к мнению которой прислушивались крупные чиновники и генералы. Быть умной женой в Японии не возбранялось. Только каждый понимал это по-своему.
«Неприступная!» – вздыхали иные, намекая на одиночество Марике-сан, не имевшей детей и потерявшей мужа в вихре войны. Два года назад муж Марике уехал в Германию для изучения опыта военной промышленности, и после капитуляции бывших союзников, о его судьбе было ничего не известно.
   Марике-сан стала достопримечательностью Кунашира, но раньше её хорошо знали и на других островах, пока там не началось строительство военных объектов. Профессор Судзияма из Токийского университета высоко оценил описание Чисима-Ретто, выполненное Марике-сан, и до начала войны она получила немало почетных грамот, дипломов и даже золотую медаль Королевского географического общества. Несмотря на более ранние описания островов многими другими исследователями, никто из них так глубоко ещё не вник в особенности природных ресурсов, подводных течений и миграции рыб и морского зверя. Они детально охарактеризовали все виды местной флоры и фауны, но ещё не изучили геологическое строение архипелага, климатические условия, включая температурный режим проливов и заливов, особенности рельефа, вулканы и полезные ископаемые. 
   Только один остров Кунасири-то представляет немалый интерес для многих исследователей, как уединенный клочок суши с неповторимым рельефом и даже разнообразным климатом и растительностью. Всё дело в том, что этот остров делят на четыре части три невысоких горных массива. Климат и растительность в этих частях разные не только из-за рельефа местности и горячих термальных источников, но и из-за близости горного хребта на Хоккайдо, защищающего Кунасири-то от холодных ветров, а со стороны Охотского моря проходит ветвь теплого морского течения Куросио-Соя.  Поэтому лето и зима здесь теплее, чем на Тихоокеанском побережье, где на климат сильно влияет холодное Курило-Камчатское течение (Оясио).
   Растянувшийся почти на 123 километра Кунасири-то в поперечнике гораздо уже. Ширина этого  острова  сильно варьирует, меняясь от 7 до 30 километров. Он чем-то похож на соседний остров Итуруп, и даже имеет в своей южной части равнинные участки. На острове четыре действующих вулкана, и самый красивый из них – высокий вулкан Тятя с правильным усечённым конусом и широким кратером. Айны, которые жили тут раньше и были затем вывезены на Шикотан, называли этот вулкан, взметнувшийся в небо на 1819 метров, «Чача-Накури», что означает «Отец-гора». Второе название «Тятя» дали не первые русские землепроходцы, как следовало бы ожидать, а те же айны. Казаки, первыми из россиян появившиеся на Курилах, тогда просто пронумеровали  все острова, и Кунашир у них значился, как «14-й остров». Остров называли и Чёрным  - мрачный оттенок Кунаширу иногда придавали тёмные хвойные леса и черная громада вулкана Тятя. Названия здесь часто менялись, и первые наименования вулканам, озерам и рекам дали, несомненно, айны, которых казаки называли «мохнатыми» из-за их длинных бород и буйной растительности на лице.  Соседний остров Хоккайдо носил у первопроходцев имя «Матмай», и в документах тех лет указывалось, что «японцы с Матмая берут у айнов ясак», но сами японцы никогда прежде не посягали на Курильские острова. Сейчас на Курилах сохранилось немного японских названий, и больше укоренились искаженные слова айнов и имена российских первопроходцев , моряков и исследователей. Но даже японцы знали вулкан Тятя, как «Тятя-данэ» или «Тятя-Яма», переняв это название у айнов.
   Кунашир – остров сразу четырех вулканов. Вулкан Руруй чуть ниже Тяти, и высота его 1485 метров. Остальные два вулкана, известные сейчас, как вулкан Менделеева и вулкан Головнина, гораздо ниже.
   В пропахших сероводородом кальдерах Кунашира японские и корейские рабочие-сезонники добывали серу, идущую на изготовление пороха и на нужды бурно развивающейся химической промышленности, хотя крупных заводов ни здесь, ни в самой Японии не существовало. В мелких мастерских, больше похожих на сараи, кристаллы серы толкли и перетирали в ступках старыми  примитивными методами, и рабочие носили серу из кальдер по тропе, пробитой в густых бамбуковых зарослях, в мешках и плетёных корзинах, хотя от других кальдер к таким же сараям была проложена узкоколейка, по которой ходили вагонетки. Такова Япония: здесь, как и в Китае, странно уживаются достижения прогресса и примитивный труд, требующий немало рабочих рук. В самой Японии в одних мастерских собирали германские реактивные двигатели, в других ковали штыки и мечи, как это делали много лет назад их предки, а по всей Японии тысячи женщин, подростков и стариков, сидя на циновках в больших лёгких помещениях, что-то плели, вязали, , лепили и растирали, хотя были и небольшие суперсовременные цеха и судоверфи , где создавались новейшие самолёты и гигантские подводные лодки, обогнавшие своё время.
   Кальдеры – обширные котловины, чаще циркообразные, с крутыми отвесными стенами и ровным дном. Они могут достигать в поперечнике до 20 километров и несколько сот метров в глубину. Происхождение кальдер может быть различным. Часть из них образовалась в результате эрозии уже существующих кратеров вулканов. Такие кальдеры диаметром значительно меньше. Кальдеры не вулканического происхождения образовались вследствие магматических процессов в приповерхностных условиях, с дальнейшей эрозией почвы.  Почвой такой грунт назвать трудно. Проще говоря, после остывания магмы, состоящей из нестойких шлаков и покрытых толстым слоем вулканического пепла и пемзы, огромные объёмы такого грунта просто выветривались и вымывались, образуя эти гигантские котловины. Старые кальдеры с течением времени поросли лесом и кустарником, не бросаются в глаза, и лишь в просветах сплошной зелени неожиданно становятся видны крутые склоны и целые пропасти, но трудно оценить размеры такой котловины, находясь на одном из склонов. Свежие, недавнего происхождения кальдеры дымятся паром и газом, в глубине их что-то скворчит, как сало на сковородке, и голые склоны создают совершенно фантастическую неземную картину сотворения мира, хаоса и пустоты, пугая безжизненными пепельно-серого цвета крутыми склонами, лишенными жизни.
   Марике сама неоднократно спускалась на дно кальдер, где рабочие добывали серу, не имея никаких средств защиты от газов, исходящих из недр земли. Чаще, они просто завязывали лица платками, слегка смоченными водой. В старых кальдерах дно было сухим, но чаще их склоны  покрыты фумаролами – трещинами и отверстиями в бывших кратерах, из которых с шипением и треском выходили пар и горячие газы. Со временем, устья таких отверстий в грунте покрывались сероватыми отложениями солей, и нагромождение таких бугорков с отверстиями, из которых в воздух выходили разогретые газы создавали неповторимый лунный ландшафт.
   На Кунашире фумаролы имелись и у подножья и на склонах вулканов. Это продолжался выход газов из неостывших лавовых потоков, и вокруг часто встречаются пирокластические отложения. Марике скрупулёзно описала большинство скоплений фумарол и все кальдеры, и все они были разными, не похожими друг на друга. Вулканологи различают высокотемпературные фумаролы, кислые, щелочные, сернистые и сероводородные, которые называются сольфаторами, и просто углекислые фумаролы – мефеты.
   У местного населения и приезжающих сюда рабочих-сезонников большой интерес вызывали не страшные глубокие кальдеры или вонючие фумаролы, а горячие озёра, гейзеры и сифоны, которыми так богат Кунашир. Японцы – искусные строители, и на острове имелись обогреваемые теплицы с ранними овощами и зеленью, теплоэлектростанция, дающая тепло и энергию в жилые дома и бани с горячими естественными и искусственными купальнями. Вблизи геотермальной теплостанции шипели газы, выходящие из трещин и пор, и в зимнее время года стояли облака пара, оседая слоем инея на окружающих скалах. Это место называлось фумарольным полем, а горячие источники у невысокого вулкана Спящая Красавица служат местом отдыха.
   Этот вулкан, известный в послевоенное время в СССР и в России, как вулкан Менделеева, впоследствии стал особо охраняемой природной территорией и был удостоен статуса государственного памятника природы. Название Спящая Красавица – одно из имен вулкана в прошлом в переводе на русский язык, но этот почти 890-метровый вулкан лишь дремлет, и горячий вулканический газ и пар вырываются из фумарол на поверхность. Склоны Спящей Красавицы покрыты  хвойным и широколиственным лесом, местами – зарослями кедрового стланика и бамбука. Императорские термальные ванны находятся у подножья этого вулкана, и вода в них подаётся по трубам из стволов бамбука.
   Вода в реках Кунашира пригодна для питья, хотя все они берут своё начало со склонов и подножий вулкана. Названия рек тоже не раз менялись, и в разное время исследователи насчитывают их десятками. В основном, это мелкие ручьи и речушки, но восемь из них достаточно крупные и являются нерестовыми для лососевых рыб. Кроме кальдерного озера Горячее и кипящего озера Понто имеется лагунное озеро Песчаное, откуда открывается красивый вид на остров Хоккайдо с его вершинами гор «Семь братьев».
   Восточно-азиатские муссоны тоже очень характерны для Кунашира, впитавшего в себя пёструю смесь южного и северного климата. Со второй половины августа и осенью начинаются мощные тропические циклоны – тайфуны с обильными дождями. Это тоже было одной из причин того, что русские так долго не высаживали свой десант на острове. Гарнизон японских войск тут был небольшим, но как всегда летом, тут было немало сезонных рабочих, занимавшихся ловлей и солением рыбы и лесозаготовкой. Шельф острова богат морепродуктами, и кроме рыбы здесь добывали крабов, различные виды  моллюсков и морские водоросли. Поэтому пристань у поселка кишела людьми, мелкими парусными суднами и лодками. Большинство мужчин были в армии, и среди рабочих преобладали пожилые люди, подростки и женщины. В августе 1945 года на острове находилось более 15 тысяч человек, и две группы, промывавшие золото в ручьях, забрались далеко от побережья вглубь одного из невысоких горных массивов. Вся добыча проводилась лотками и примитивной драгой на небольшой запруде, и этот тяжелый труд не только не приносил пока большой прибыли владельцам, но его едва хватало на то, чтобы покупать необходимые продукты. Лопатами рабочие швыряли привезенные с запруды грязь и песок под струю воды на ребристой поверхности драги, руками выбирая камешки, гальку и обломки пемзы, и в конце дня получалась скромная кучка желтоватых крупинок золота с большой долей различных примесей. Лишь иногда попадалось самородное золото, указывающее, что здесь имеется не просто «знаковое» золото в виде пылинок, а где-то рядом проходит богатая  золотоносная жила. Проводилась глубокая шурфовка местности, приносящая некоторые надежды, но серьёзно разработками и поиском месторождения никто не занимался. Так ищут золото в горах по ручьям много лет и в Сибири - лопатой и кайлом и лотками на небольших ручьях и реках, и лишь в редких случаях делая шурфы и запруды на разных участках.
   Марике долго не занималась целенаправленно именно поиском месторождения золота, присматриваясь к результатам мелкой шурфовки, и постепенно получив карту с нанесенными на ней золотоносными участками, где попадался золотой песок и «тараканы» - мелкие, величиной с ноготь мизинца самородки. 
   Рыболовецкие поселки строились на местах бывших стоянок айнов – в удобных бухтах, хорошо защищенных от ветра. Со временем здесь появились японские памятные знаки в виде столбиков, исписанных иероглифами, кладбище и синтоистский храм. Позже, по приказу командования советские солдаты снесли всё это, включая бараки и домики на сваях, бульдозерами, почти не оставив следов пребывания японцев на острове. Так одна культура меняет другую. От айнов не осталось ничего, кроме местных названий рек, вулканов и самих островов, частично искаженных на японский, а затем на русский лад. Потом новые хозяева уничтожили всё, связанное с пребыванием здесь японцев. Только в последние годы частично восстановлены японские кладбища.
   Этот посёлок не выделялся ничем от других, и стоял в стороне от военных объектов. Ещё недавно сюда приходили за свежими морепродуктами, зеленью и в надежде встретить среди сезонных рабочих своих земляков военные лётчики-камикадзе. К ним относились с большим уважением и спешили выполнить любую их просьбу, хотя тайком вздыхали – слишком уж молодыми были эти парни, чтобы умирать. С аэродромов Курильского архипелага камикадзе взлетали, чтобы уже никогда не вернуться. Для этого запас горючего в самолетах был ограничен и рассчитан только до цели. Не позволял вернуться и статус камикадзе, и напичканные взрывчаткой смертоносные машины улетали навсегда. Имена павших смертников записывали на стенах одного из самых почитаемых храмов Ясукуни в Токио.
   Сегодня Марике перебирала свой гербарий, хотя надежда на то, что эта коллекция местных растений скоро будет востребована, у неё не было. У неё была мечта закончить и издать свою монографию о флоре и фауне Чисима-Ретто, изучению которых она посвятила несколько лет. Теперь Марике даже не знала, что будет завтра. Пока ей никто не мешал, но хотелось закончитт некоторые анализы, и подтвердить фактами и свои выводы о богатейших залежах золота на этом острове, о чём никто даже не подозревал. К такому выводу она пришла постепенно, на основании многолетнего кропотливого труда. Только в 2014 году российские геологи пришли к аналогичному выводу, рассчитав, что остров Кунашир – новый Клондайк, который и не снился героям Джека Лондона в Канаде.
   Сегодня закончить работу мешала погода, и примчавшийся с океана тайфун обрушил на Кунашир стену проливного дождя. Должно быть, стены кальдеры, где она брала пробы кварца в последний раз, теперь оплыли, и все раскопки, которые по её просьбе делали приезжие рабочие, абсолютно ничего не понимавших в горном деле, но умеющих мгновенно, двумя-тремя взмахами ножей пластать рыбу, залило водой, перемешанной с грязью и вулканическим пеплом.
   Марике повертела в руках образцы крупнозернистого желтовато-ржавого кварца с  тёмными вкраплениями других минералов, вздохнула, и отложила их обратно в коробку с другими кусками породы, на каждом из которых висела бирка. Жаль, но ничего не поделаешь. Будет ли ещё возможность заниматься этим делом? Только вчера она растолкла в ступке несколько таких образцов, и выделила из них высокий процент золота. Тут, на этом острове золота столько, что с лихвой хватило бы на восстановление промышленности и экономики страны после войны!  Его разработка – только вопрос времени и техники, но именно время этого золота ещё не пришло. А пока надо привести в порядок гербарий.
   Всё многообразие растений, собранных здесь, знаток отнёс бы к образцам, собранных в разных местах с различными климатическими условиями. Между тем, всё это изобилие росло здесь на острове. В защищенных от ветров и согреваемых теплом термальных источников и теплым течением долинах и бухтах произрастали растения, обычно встречающиеся гораздо южнее этих широт. Хвойные леса причудливо сменялись кедровым стлаником и бамбуковыми зарослями с широколиственными лесами и лианами. Почва здесь была тоже разной – от серых и ржаво-оранжевых глин, до голых скал, местами покрытых толстым слоем вулканического пепла и золы, до богатых перегноем  и насыщенных минеральными веществами равнин. Южнее тёмно-хвойных лесов уже бурно плелись на стволах деревьев лианы и виноградные плети. Из хвойных пород тут росли сахалинская пихта, ель аянская и ель Глена, а на юге острова широколиственные леса представляли клены, древесные лианы, тонкокудрявые дубы, китайский лимонник и актинидии. Здесь цвели виноградовник, магнолии, гортензии, токсикодендроны и рододендроны, встречались тис, калина, бересклет, а в подлеске часто попадались сахалинская яблоня и курильский бамбук. Берега рек густо поросли местным  подвидом черёмухи, а предгорья и склоны вулканов кедровым стлаником. Обилие южных растений лиан в сочетании с курильским бамбуком придавало лесам острова вид настоящих субтропиков. Здесь тщательно оберегали одно из самых старых деревьев Дальнего Востока – тис «Мудрец», насчитывающий более тысячи лет.
   Разводя питомники для получения ценного меха, японцы завозили на Кунашир новые виды зверей и растений, тщательно оберегая животный мир, и создав здесь своеобразный заповедник. Сейчас тут редко кто стрелял в бурых медведей, и на острове водится даже соболь, в камнях мелькает ласка, встречается норка, а в стланике посвистывают бурундуки. Масса мелких грызунов различного вида – от японской мыши до бурозубки и шикотанской  полевки. Из птиц встречаются утки-мандаринки, в прибрежных травах гнездятся вальдшнепы и японские бекасы. На острове большая популяция рыбного филина и много других видов птиц. У побережья водятся тюлени – ларги и антура, сивучи, каланы, ходят косатки, малые киты-полосатики, тихоокеанские дельфины и морские свиньи. В траве шныряют ящерицы и водятся три вида полозов, а на заболоченных участках по вечерам звучит хор дальневосточных квакш и лягушек. Словом, это был настоящий рай для естествознания, природоведения и вулканологии.
                *******

Вставить:
В этом году сезон на … - подвид морских огурцов, начался на Охотском море значительно раньше. О начале того или иного сезона морских обитателей этих мест можно узнать даже по тому, что периодически выбрасывают на песчаный берег штормами. В начале лета берег усеян  пустыми ножками и панцирями камчатских крабов. Эти хищники морского дна, поглощающие там всё живое, растут и, время от времени, сбрасывают свой хитиновый покров. Конечно, ловить их надо не у берега, а на отмелях-банках, где они собираются в большие стада. Проходит всего несколько дней и волны выбрасывают на берег множество медуз. Тысячи скользких созданий блестят на солнце полупрозрачными зонтиками с мелким коричневым рисунком на спинке. Кажется, что берег покрыт маленькими лужицами. Медузы быстро теряют влагу, высыхают, и от них мало, что остается на песке. Море заботливо чистит берег, и очередной шторм смывает всё обратно в пучину. Осенние шторма выбрасывают упругие мускулистые комки морских огурцов или двустворчатых моллюсков далеко от кромки воды. Чайки и бакланы равнодушны к морским огурцам, но большие любители мидий. Они терпеливо ходят по берегу, дожидаясь, когда волна высоко подбросит ракушку и выбросит её на гладкую полосу прибоя. Вскрыть клювом такую ракушку и проглотить моллюска целиком – для чайки дело одной минуты.
   Морские огурцы море выбрасывает на берег тоннами. Весь берег усеян круглыми и овальными коричнево-красными плотными комочками, многие из которых ещё живы и тела их пульсируют. Сбору подлежат только живые …., которые идут на приготовление настоек, повышающих потенцию мужчин лучше легендарного женьшеня и пользующихся в Китае высоким спросом, как и трепанги. Остальных … просто чистят и жарят, заготавливают впрок, и включают в сложный состав других морских блюд. Японцы не так ценят трепанги и морские огурцы, как гурманы в Китае, где населения значительно больше, но тоже отдают предпочтение морепродуктам, приготовленным с зеленью и рисом. Как обычно, большинство населения Матуа вышло к песчаным косам, где узкой полосой море выбросило множество …. Эти создания, в отличие от медуз, могут долго лежать на солнце, практически не меняя своего вкуса, пока очередной шторм не очистит берег на радость всеядным крабам. Кучи пахнущей йодом и солью морской капусты переплелись с обрывками рыбацких сетей, хрупкие створки двустворчатых моллюсков хрустят под ногами. Марике с корзинкой в руке шла вдоль берега, здороваясь с женщинами, которые уже  набрали дары моря в большие плетеные из бамбука корзины, которые мужчины тут же уносили в сарай, где шла разделка. Моросил мелкий дождь, был отлив, но море шумело и вновь и вновь выбрасывало …., неосторожно приблизившихся к берегу. С утра гражданское население острова высыпало на побережье, где мощный отлив обнажил песчано-каменистое дно, и спешило собрать впрок голотурий, морских ежей и моллюсков. В водорослях и среди рифов застревало больше живности, не успевшей с отливом уйти в море. В камнях Марике заметила двух небольших осьминогов, и тоже кинула их в свою корзинку. Мясо осьминога, приготовленное с молодым картофелем – настоящий деликатес. Попав в плен, осьминоги сменили свою бледную окраску на багровый цвет и злобно таращились на женщину из корзины, цепляясь щупальцами за прутья.  Марике быстро завалила их сверху десятком отборных мидий, наполнила её до краев крупными голотуриями и побрела по прибитому волнами песку к берегу, обмениваясь по пути репликами с жителями рыбацкой деревни. Мужчины улыбались и кланялись ей, а некоторые долго смотрели вслед. Марике привыкла к такому вниманию, но отвергла помощь молодого рыбака, который хотел помочь ей донести корзину. Стоит разрешить, как немедленно пойдут разговоры и шутки, а ведь это совсем ещё мальчишка, не по возрасту рослый, будущий солдат или военный моряк. Она сама дотащила корзину до своего небольшого дома, укрытого за возвышенностью, заросшей кедровым стлаником, и тут же быстро и привычно обработала весь улов. Головы спрутов полетели на корм чайкам, а из щупальцев можно приготовить отдельное блюдо. Сырое мясо морских обитателей пресное на вкус, и содержит влагу. Этот феномен может спасти человека, занесенного  штормом в лодке в открытое море от жажды и неминуемой смерти. Зимой, далеко на Севере, глыбы морского льда в океане, превратившиеся в торосы, имеют сверху иную окраску и тоже не содержат соль, которая вымораживается и выветривается.
 Очищенные от плотной кожицы морские огурцы Марике быстро нарезала кольцами и залила соусом. Соевому соусу, предпочитаемому многими народами Азии, она предпочитала обычный бамбуковый соус, смешанный с соком лимона. Эти лимоны, которые ей привозили издалека, были тут роскошью, и были на столе ежедневным блюдом только у Марике. Посылки с различными специями и фруктами Юго-Восточной Азии и Китая и заказы она получала с каждым прибывшим сюда пароходом.
                *******
   Едва Марике закончила легкую трапезу, как в дверь вежливо постучали, и вошел капитан Адзими с двумя штатскими, одетыми в хорошие костюмы. По этим костюмам, шляпам и по каким-то особым характерным приметам,  Марике узнала в них нисеев. Так все называли японцев, родившихся и  выросших в Америке. Японцы американского происхождения вначале широко использовались военной разведкой США. Затем вспыхнула волна шпиономании, и многие из проживавших в Штатах японцев были отправлены целыми семьями в резервации. Требовалось немало рекомендаций, проверок и отличный послужной список, чтобы остаться в спецслужбах, работать на секретном производстве или оставаться обычным гражданином США. Нисеи были переводчиками и консультантами, проводниками и работниками агитационной службы. Здесь их появление можно было связать с интересами США к Курильским островам, либо к работе мужа Марике, о судьбе которого не было никаких вестей.
   Марике вежливо раскланялась, сохраняя непроницаемое лицо и учтиво улыбаясь, как требовал ритуал. Гости неуклюже разулись у порога – у себя в Америке, должно быть, привыкли сидеть в офисах, закинув ноги в штиблетах на журнальный столик, и так же неуклюже уселись на толстые циновки татами, неловко поджав под себя ноги. Оба разглядывали, почти пустую комнату, где стоял лишь небольшой лакированный стол и по стенам висели рисунки тушью, выполненные на китайском шёлке. Дом Марике был срублен из сосновых бревен, но внутри имел бамбуковые раздвижные перегородки, через которые можно было попасть в небольшой кабинет, кухню, и кладовую. В этой комнате она принимала гостей и спала. В кабинете хранились коллекции и гербарий, собранные за последние годы на Кунасири-то, и стояла пишущая машинка, на которой Марике печатала статьи и отчёты. Здесь же, скрытый циновками, находился шкаф с одеждой. Ничего лишнего. Учитывая здешние суровые зимы, прогулки Марике в кальдеры, на вулканы и в море, подбор одежды был самый разнообразный. Минимум нарядов, максимум ярких  непромокаемых курток с капюшонами, европейских брюк и крепкой обуви. Дом, по местным понятиям, был не совсем обычный, но большая часть материалов, собранных Марике на острове и ещё не отправленных в Токио, находилась в небольшой лаборатории на сваях, где она работала с золотом и собранными ею минералами.
   Адзими чувствовал себя здесь непринужденно, но не спешил докладывать цель визита. Пока Марике готовила крепкий чай и саке, гости рассматривали нарисованных известным художником журавлей и ветви сакуры, выполненных тушью в характерном японском стиле. Когда Марике расставила чашки, нисеи откровенно и с большим любопытством уставились на неё, так не похожую на других женщин на острове. Адзими усмехнулся. Отхлебнув из чашки чай с жасмином, он сразу повел разговор об острове Матуа. Этот остров Северо-Курильской гряды, попасть на который отсюда можно, лишь минуя цепочку других больших и малых островов, чем-то привлекал  нисеев, и Марике с досадой отметила про себя, что в США на него имеют свои виды. Ясно, что американские разведслужбы что-то знают.
- Вы в курсе того, что на острове Мациви-то имелись секретные военные объекты? – уже не в первый раз, но по новому сформулировав вопрос, спросил Адзими. Он даже не предложил Марике присесть. Обычно, для неё делали исключение, но большинство японских женщин не только не сидели с мужчинами за одним столом, но и не осмеливались садиться в сторонке в их присутствии. Разве что, когда это было необходимо.
   Марике вежливо улыбнулась, сохраняя спокойствие, и налила в крохотные чашечки подогретый саке …. высшего сорта, который сейчас было трудно найти. Нисеи с удовольствием смаковали крепкий напиток, выжидающе поглядывая на красивую женщину.
- Нет! Я не имела к работе военных никакого отношения, - спокойно ответила она, - На острове в то время уже строили военные объекты и оборонительные укрепления, посещение которых гражданским лицам запрещалось. Конечно, местное население  снабжало военных зеленью, овощами, рыбой и морепродуктами. Но вход на территорию военных объектов был ограничен. Меня, как исследователя, интересовал там вулкан Фуё, заливы, обитатели подводных рифов и растительность острова. Минералы тоже. Но остров Матуа имеет обычное вулканическое происхождение, там часты извержения, и для более серьёзных исследований нужна техника и приборы. Хотя бы несколько десятков рабочих для шурфовки местности и пробного бурения. К сожалению, это пока не организовано в достаточной мере и на других островах.
- Ну, заливы и подходы к Мациви-то тоже являются секретными сведениями, - улыбнулся капитан, - Однако, Двойная бухта, в силу своей необычности и как удобная стоянка для судов, отмечена на картах многих стран. Известно, что на острове имелись даже шахты, а не какие-то там шурфы. Вы хотите сказать, что ничего об этом не знаете? Вы, должно быть, заметили, что остров Мациви-то  часто посещали германские подводные лодки. Зачем они туда приходили? Какие грузы и приборы они привозили? Не может быть, чтобы проведя столько времени на Мациви-то, вы не заметили ничего необычного. Рабочих для проведения подземных работ там было с избытком. Их силами были построены аэродром, места отдыха, подземные коммуникации, хранилища и шахты. Не так ли, уважаемая Марике-сан? Неужели вам не попадались интересные приборы, механизмы или просто ящики с германской маркировкой?
- Да, из Германии часто прибывали приборы и оборудование, и это не было чем-то секретным, - просто ответила Марике, - Шёл обмен стратегическими материалами, приборами и цветными металлами, оружием. А на Матуа прекрасная защита от вражеской авиации и неуязвимая для самолетов стоянка для подводных лодок. Я видела оптику, радары и разобранные части механизмов. Возможно, это были германские самолеты. Конечно, оптика меня интересовала, и мой бинокль и микроскоп германского производства. В самолетах  я ничего не понимаю. Как и к военной технике. О шахтах на Матуа мне ничего не известно. Думаю, что мне их бы показали.
- К работам на Мациви-то имел отношение ваш муж! – настаивал Адзиви, - Вы оба с ним ученые люди, получившие хорошее образование. Вы не могли с ним не общаться, и не беседовать о работах на этом острове. В отличие от других японских семей, вы очень современные люди и наверняка обсуждали свою работу. Впечатления, интересные командировки и поездки, научные открытия, многие из которых были сделаны военными инженерами, именно в годы войны…Я знаю, вы ответите, что в Японии не принято обсуждать с мужем проблемы его работы, тем более, что они были засекречены. Вы европеизированная женщина, очень раскрепощенная и даже  эмансипированная. Неужели вы обсуждали с мужем только вопросы кулинарии и природу этих островов? Ведь, я прав, уважаемая Марике-сан?
   Гости заулыбались и закивали, соглашаясь с мнением капитана. Марике собиралась ответить проницательному капитану Адзими именно так, как он и предполагал. Мужчины в Японии не обсуждают военные секреты со своими женами, но она не слепая и действительно многое знала. Что-то не нравилось Марике в этом разговоре. Свои открытия о золоте на Кунашире и то, как и когда на Матуа обнаружили залежи урана она не собиралась рассказывать нисеям, служившим американцам. Адзуми, как и другие, думал сейчас, очевидно, о том, как пригодиться оккупантам, и устроить свою судьбу при новой власти. Собравшись с мыслями, Марике задала встречный прямой вопрос, что было совершенно нехарактерно для японки, воспитанной отвечать на вопросы. Правда, в Азии принято говорить обиняком. Понимай, как знаешь. Так, речь императора Хирохито о принятии условий капитуляции, записанная на пленку, в дословном переводе звучала так, что многие не поняли, о чем идет речь. Однако, ответ Марике звучал не витиевато, и сразу ставил все точки над i : 
- Уважаемые…Я догадываюсь о том, что именно вас интересует. Мой муж был известным физиком-ядерщиком и работал над вопросами получения использования ядерной энергии.  На Матуа он, конечно, оказался не случайно. Поэтому вас так интересует всё, что связано с этим островом. Не так ли? Вы так же знаете, что работы в этой области во всех странах были тщательно засекречены. Но это американцы сбросили атомные бомбы на наши города, а не наоборот. Зачем мне рассказывать вам об этих работах? Тем более, я действительно мало, что знаю. Могу только сказать, что муж работал на Матуа до 1945 года, потом уехал на стажировку в Германию. Больше я его не видела, и даже не знаю, жив ли он.
   Гости оживились. Капитан Адзуми многозначительно посмотрел на них и закивал, соглашаясь с Марике. Женщина подлила гостям подогретый саке, придвинула блюдо с легкой закуской, и подумала о том, что если о Матуа уже что-то известно американцам, то известно и русским, которые уже взяли этот остров под свою охрану. Как говорят, даже без боя. Сейчас там, наверное, тоже допрашивают офицеров гарнизона, но с 1943 года большинство из них сменили, и шахты давно залиты водой.
- Вы совершенно правы, уважаемая Марике-сан, –  заметил  старший  из нисеев. Он осторожно отпил саке, и блаженно прищурился,   - На острове Матуа имеются не только удобные бухты и прекрасный военный аэродром. Этот небольшой остров укреплен значительно лучше других островов и имел сильный гарнизон. На острове действующий вулкан, который может быстро уничтожить всё, что там было построено за последние годы. Очень близко к границам Советского Союза, и вряд ли военные инженеры и ученые-ядерщики использовали остров в мирных целях. Так вы утверждаете, что все работы на Матуа были свёрнуты ещё в 1943 году? Тогда почему остров так тщательно охранялся? Что вы на самом деле знаете о работе вашего мужа на Матуа? Если вы ответите на наши вопросы, то мы гарантируем вам беспрепятственный выезд в Токио. Зачем вам ждать высадки на Кунасири-то советского десанта? Всех специалистов, невзирая на их профиль и специальность, русские заставят работать на себя. Мы можем также рассказать, что известно о вашем муже. Мы понимаем ваш патриотизм,

Начнем с того, что Южные Курилы – не 4 острова. Они включают о. Кунашир, о. Итуруп и все острова Малой Курильской гряды. В последнюю входят о. Шикотан (182 кв. км), о. Зеленый (69 кв. км), о. Полонского (15 кв. км), о. Танфильева (8 кв. км), о. Юрий (7 кв. км), о. Анучина (3 кв. км) и много более мелких островов: о. Демина, о. Осколки, о. Сторожевой, о. Сигнальный и другие. Да и в остров Шикотан обычно включают острова Грига и Айвазовского. Общая площадь островов Малой Курильской гряды составляет около 300 кв. км, а всех островов Южных Курил – более 8500 кв. км. То, что японцы, а вслед за ними “наши” демократы и некоторые дипломаты называют островом Хабо маи, – это около 20 островов. Недра Южных Курил содержат большой комплекс полезных ископаемых. Ведущими его элементами являются золото и серебро, месторождения которых разведаны на о. Кунашир. Здесь, на Прасоловском месторождении, на некоторых участках содержание золота достигает килограмма и более, серебра – до 5 кг на тонну породы. Прогнозные ресурсы только Северо-Кунаширского рудного узла составляют 475 т золота и 2160 т серебра (эти и многие другие цифры взяты из выпущенной в прошлом году Сахалинским книжным издательством книги “Минерально-сырьевая база Сахалина и Курильских островов на рубеже третьего тысячелетия”). А ведь, кроме о. Кунашир, на золото и серебро перспективны и другие острова Южных Курил. На том же Кунашире известны полиметаллические руды (Валентиновское месторождение), в которых содержание цинка доходит до 14 %, меди – до 4 %, золота – до 2 г/т, серебра – до 200 г/т, бария – до 30 %, стронция – до 3 %. Запасы цинка составляют 18 тыс. т, меди – 5 тыс. т. На островах Кунашир и Итуруп имеется несколько ильменит-магнетитовых россыпей с высоким содержанием железа (до 53 %), титана (до 8 %) и повышенными концентрациями ванадия. Такое сырье годно для производства высокосортного ванадиевого чугуна. В конце 60-х годов Япония предлагала купить курильские ильменит-магнетитовые пески. Не из-за высокого ли содержания ванадия? Но в те годы не все продавалось и покупалось, существовали ценности дороже денег, а сделки далеко не всегда ускорялись взятками. Особенно следует отметить выявленные недавно на Южных Курилах богатые скопления руды рения, который идет на детали сверхзвуковых самолетов и ракет, защищает металл от коррозии и износа. Эти руды – современные выносы вулканов. Руда продолжает накапливаться. Подсчитано, что только один вулкан Кудрявый на о. Итуруп в год выносит 2,3 тонны рения. Местами в руде содержание этого ценного металла достигает 200 г/т. Тоже отдадим японцам? Из неметаллических полезных ископаемых выделим месторождения серы. Ныне это сырье – одно из самых дефицитных в нашей стране. На Курилах давно известны отложения вулканической серы. Японцы разрабатывали ее во многих местах. Советские геологи разведали и подготовили к разработке крупное месторождение серы Новое. Лишь на одном из его участков – Западном – промышленные запасы серы составляют более 5 млн. тонн. На островах Итуруп и Кунашир имеется много и более мелких месторождений, которые могут привлечь предпринимателей. Кроме того, некоторые геологи считают район Малой Курильской гряды перспективным на нефть и газ. На Южных Курилах существуют очень дефицитные в стране и весьма ценные термоминеральные воды. Самые знаменитые из них – источники “Горячий пляж”, в которых воды с высоким содержанием кремниевой и борной кислот имеют температуру до 100оС. Здесь имеется водолечебница. Сходные воды – в Северо-Менделеевских и Чайкинских источниках на о. Кунашир, а также в ряде мест на о. Итуруп. А кто не слышал про термальные воды Южных Курил? Кроме объекта туризма, это теплоэнергетическое сырье, значение которого в последнее время усиливается в связи с непрекращающимся энергетическим кризисом на Дальнем Востоке и Курильских островах. Пока геотермальная ГЭС, использующая подземное тепло, работает только на Камчатке. Но осваивать высокопотенциальные теплоносители – вулканы и их производные – можно и нужно на Курильских островах. К настоящему времени на о. Кунашир разведано месторождение парогидротерм Горячий пляж, которое может обеспечить теплом и горячей водой город Южно-Курильск (частично пароводяная смесь используется для теплоснабжения воинской части и теплиц совхоза). На о. Итуруп разведано подобное месторождение – Океанское. Немаловажно и то, что Южные Курилы – уникальный полигон для исследований геологических процессов, вулканизма, рудообразования, изучения гигантских волн (цунами), сейсмичности. Второго такого научного полигона в России нет. А наука, как известно, производительная сила, фундаментальная основа развития любого общества. Да и как можно называть Южные Курилы “голыми островами”, если они покрыты почти субтропической растительностью, где много целебных трав и ягод (аралия, лимонник, красника), реки богаты красной рыбой (кета, горбуша, сима), на побережье живут морские котики, сивучи, нерпы, каланы, мелководье усеяно крабами, креветками, трепангами, морским гребешком?






                Глава 7
                Марике

« Она верила, как и многие японцы, что для того, чтобы
вырастить ребёнка, нужна целая деревня».

Микено Иватаки, Рэнд Браун «Настоящие мемуары гейши».

   Началось всё с обидного для японцев, и конечно, случайного открытия, сделанного на Матуа гостями из Германии. Среди обычных посетителей острова было два немецких специалиста – химик и инженер. Других иностранцев сюда и не допускали, но сказать, что у Германии на Матуа была своя секретная военная база, было бы неправильно. Германские подводные лодки лишь иногда, в режиме особой секретности, но появлялись здесь.  В этом не было ничего удивительного: достаточно вспомнить, что эти субмарины стерегли подходы морских караванов не только к Мурманску и Архангельску, но и пробирались до устья реки Енисей у мыса Диксон, мешая вывозу из будущего Норильска брони для советских танков. Японские коллеги добились в этом куда большего, создав огромные транспортные субмарины, способные делать кругосветные путешествия, почти без всплытия на поверхность для дозаправки. Где и как они заправлялись? Для этого в районе Сингапура могла курсировать или стоять в ожидании в скрытой бухте одна из таких подводных лодок, переделанная в подводный танкер-заправщик.
   Военный химик Курт Венцель ранее был гидрогеологом, занимаясь поисками полезных ископаемых в морских отложениях и бурением  морских нефтяных скважин. Он неплохо для того времени разбирался в редких образцах руды, и слыл знатоком радия и урана. На заключительном этапе экскурсии по острову усталых гостей повели в подземные термальные бани, а затем к бассейну, находившемуся у командного пункта. Бассейн располагался на поверхности близ входа в термальные бани, его недавно закончили облицовывать диким камнем, и рядом ещё оставались кучи строительного мусора. Пока одни из гостей освежались после горячей бани в более прохладной воде бассейна, Венцель дышал морским бризом и рассматривал вершину вулкана Фуё, дым от которого сносило в море. Европейцев не удивить горячими природными источниками, встречающихся почти повсеместно, но с японскими банями они были незнакомы. Обычная японская баня – это нечто вроде бочки с очень горячей водой, где местные жители сидят довольно долго, распариваясь докрасна при такой температуре воды, где высидит не всякий европеец. Часами блаженствуя в такой бочке, японцы сделали эту процедуру обычной, и почти ежедневной, если бы не дефицит пресной воды. Отсюда и повсеместный семейный обычай мыться или принимать душ перед приёмом такой ванны, чтобы вода оставалась чистой, и баней-бочкой могли пользоваться другие члены семьи. Бочка всегда стоит полной и воду, время от времени, подогревают.
   Напарившись минут двадцать в подземной бане, Венцель заметил инженеру Вольфангу Броне, что хорошего понемногу и дальнейшее пребывание в чертовски горячей воде может быть чревато последствиями. Эти самураи привыкли к такой температуре, что не выдержали бы и русские в своих парных, а у европейца может сдать сердце. Мало того, что тут повышенное содержание газа радона, в термальной воде содержится масса растворенных веществ и газов, и лучше освежиться в открытом бассейне. Адольф Броне послушно вылез, и пока два японца, зажмурив глаза, блаженствовали в своих бочках, немцы в сопровождении своих других японских коллег полезли наверх. Им принесли полотенца, свежее кимоно и подогретое рисовое саке. Пока Броне поглощал ломтики соленого лосося и рис с зеленью, запивая японским пивом, Венцель заинтересовался строительными отходами. В кучах щебня и скальных обломков, вытащенных на свет с приличной глубины, он заметил куски руды, и не поверил своим глазам.
   Аккуратные японцы не просто насыпали холм на поверхности почвы, а выложили длинный ровный штабель, заодно выложив диким камнем дорожку к бассейну и сам дворик. Впрочем, строили тут всё китайские рабочие и корейцы, а совсем не хозяева-японцы. Чёрные камни с желтовато-зелеными блестками и зерна минерала такого же цвета и характерным налетом окисей на поверхности заинтересовали военного химика, видевшего не один образец уранинита и урановой смолки.
   Марике с интересом смотрела, как распаренный и красный, как свекла, немец, облаченный в светлое кимоно, сосредоточенно собрал в чашку из-под сакэ горсть образцов блесток и чёрные камешки, которые она считала осколками обычных гранитов. Венцель внимательно осмотрел весь скальный грунт, вытащенный рабочими на поверхность, и через переводчика поинтересовался, с какой глубины вытащены эти обломки. Марике тоже собрала горсть похожих на кусочки каменного угля камешков, и поняла, что они слишком тяжелые, чтобы быть обломками гранита или вулканической лавы. Под воздействием кислорода воздуха и воды на поверхности образцов незнакомой ей руды происходил бурный окислительный процесс с образованием новых веществ, состоящих из ярких окислов. Ясно, что это металлическая руда. Залежи медной руды тоже быстро окисляются с образованием зеленых оксидов и таких минералов, как малахит, но тут окраска больше напоминала лишайники тундры, цветущие летом оттенками с переходом от желтых тонов,  до изумрудно-оранжевых. Несомненно, такая яркая природная окраска минерала может использоваться в качестве красителя. Венцель, таинственно улыбаясь, поманил Марике назад в подземные бани, где показал блестки минерала в темноте. Они светились флюоресцирующим светом, и это означало, что минерал радиоактивен, в нем идут процессы распада с выделением энергии, и именно такие вещества используются в судостроении и авиатехнике при создании приборов со светящимися датчиками и табло. Радий? Тот самый радий, ради которого до войны пропахали в теле Земли не одну шахту и котлован?
- Нет ли у вас здесь фотобумаги? – спросил Венцель, - И весело подмигнул Марике: - Это уран, дорогая фрау Марике! Самый настоящий уран! С чем вас и поздравляю! Одним саке это не отметить, но мы привезли с собой отличные французские коньяки!
   Радиоактивными элементами Марике никогда не занималась. Уран? Из урановой руды и добывали в Европе и в Африке радий, считая тогда уран совершенно бесполезным металлом и сбрасывая его в отходы. Эта новость, скорее, обрадует её мужа, изучающего радиацию с целью получения колоссальной энергии, образующейся при распаде атомного ядра.
- Господин инженер желает сделать фото на память? – вежливо поинтересовалась Марике.
- Нет, Марике-сан. Хотя фото тоже не помешает. Нужно положить часть этих зерен на обычную фотобумагу, завернутую в черную бумагу. Скажем, минут на десять… Надо выбрать крупные зерна минерала, желательно необычной формы. Потом проявить фотопластинку, как обычный снимок. Она должна будет засвечена тёмными пятнами, повторяющими форму образцов. Чем интенсивнее радиации, тем быстрее засветится фотобумага.
   Счётчика-радиометра, какими уже пользовались в Европе и в США, на острове никогда не было. Рассыпанные в определенном порядке на черной бумаге чешуйки окислов и крупные зерна засветили фотопластинку, на которой после проявления появились чёткие чёрные очертания пятен, повторяющие рисунок расклада и формы образцов руды. Не требовалось и ждать десяти минут – излучение было настолько активным, что фотопластинка засвечивалась и через три минуты. Марике были знакомы работы по ионизирующей радиации первых десятилетий ХХ века, о которых много писали и говорили в связи с открытием радия. Затем, в начале 30-х годов, все публикации на эту тему были засекречены многими странами, и исчезли из научных журналов, хотя вплоть до начала Второй мировой войны сведения о некоторых открытиях в атомной физике ещё были предметом обсуждения учёных-физиков. Муж Марике предрекал атомной физике большое будущее. О своей работе он распространялся редко, утверждая, что сейчас усилия всех учёных-ядерщиков сосредоточены на возможности получения и использования огромной энергии, выделяемой радиоактивными веществами, поиски которых проводятся многими странами. Гремели имена Нильса Бора, супругов Кюри и других учёных, и едва ли не каждый год человечество то открывало новый химический элемент, то убеждалось, что это всего лишь очередной изотоп давно известного вещества.
   Муж Марике был взволнован, когда она сообщила ему о выводах немецкого инженера, считавшего наличие в глубине острова месторождения уранинита с крупными примесями высокоактивной урановой смолки. Следовало оценить месторождение, и на Матуа выехала группа японских специалистов, давно искавших богатые ураном полиметаллические руды, а в провинции Фукусима уже тогда работала группа ученых, пытавшихся создать циклотрон и нуждавшихся в большом количестве урана. Армейское ведомство, заинтересованное возможностью использования атомной энергии в военных целях, щедро финансировала этот проект, и после пробных бурений на большую глубину на остров завезли шахтеров из Кореи.
   Мужа целиком захватили открывшийся перед ним новые возможности, и теперь он даже иногда обсуждал с Марике ход работ на острове, в которых она действительно не участвовала. Лишь помогала приехавшим геологам оценить объёмы месторождения. Зато к её услугам предоставили несколько бурильных установок, и в течение нескольких лет Марике сделала ряд важных открытий, данные о которых ещё нуждались в подтверждении и требовали значительных финансовых вливаний. Исследуя ряд других островов  архипелага Чисима-Ретто, она неожиданно открыла наличие не только крупного месторождения золота на Кунашире, но и редкоземельные металлические руды на Итурупе. Опубликовать данные своих работ Марике не успела, представив в министерство только ряд блестящих отчетов о составе глубинных грунтов. Она подробно описала состав вулканических  газов, наличие подземных термальных источников и озер, месторождения серы и полиметаллических руд, но по совету мужа промолчала о золоте и других редкоземельных месторождениях. При способах добычи того времени, это требовало немало денег, техники и людей, а сами острова могли бы быстро превратиться в грязные котлованы, заливаемые морской водой. Марике не торопилась, тщательно изучая полученные данные и возможности промышленного освоения островов с минимальным уронам природе архипелага. Лучше всего для этого было бы стать владельцем месторождений, но в Японии того времени это было сложно, и практически невозможно из-за отсутствия средств. Куда бы пошли эти металлы и золото? На нужды армии и флота? Она надеялась, что придет время, и страна пойдет по пути не военной экспансии половины Азии, а станет ведущей экономической державой, завоевав мир с помощью новейших технологий.
   В этом было рациональное зерно. Проигравшие войну Германия и Япония быстро стали впоследствии ведущими экономическими монополистами в своих регионах и во всё мире. Они не просто восстановили промышленность, а создали новую, вооруженную последними мировыми достижениями науки и техники, которые ранее использовались на военные нужды.
  Марике и раньше было известно, что вулканическая цепь Чисима-Ретто несёт в своих глубинах не только золото и другие металлы, но до этих мелких островов никому не было дела. Тем более, что крупных заводов из-за землетрясений и извержений здесь никогда бы не построили, а добыча и транспортировка руды на материк сделало бы промышленную разработку месторождений баснословно дорогой. На других островах залежей урановых руд  Марике отыскать не удалось, либо они залегали на недостижимой глубине под водами океана. Она и не подозревала, что тупоголовые чиновники всего мира, которые ранее рассматривали тот же радий, как элемент, использующийся в лечении онкологических заболеваний, теперь ушел на второй план и физиков больше интересуют уран и плутоний, чистый графит, тяжелая вода, а главное – наличие новых богатых месторождений радиоактивных элементов. Кроме Бельгийского Конго на тот момент в мире не было значительных месторождений, и в связи с начавшейся войной детальное изучение новых мест залегания урановых руд  было приостановлено. Пока Япония активно использовала лишь незначительные запасы, открытые в провинции Фукусима и в Корее, где разрасталась сеть химических заводов в Хыннаме, работавших на нужды армии.
   Муж настоял, чтобы Марике продолжила свои работы на Итурупе и Кунашире, делая основной упор на исследования золотоносных пород. Сам он уже знал, что ему предстоит длительная командировка в Германию, где активно велись работы не только над созданием циклотрона, но и над первым ядерным оружием, испытания которого уже не раз проводились. Всё упиралось в наличие обогащенного урана и отсутствие промышленных установок, которые ещё предстояло строить и испытывать. Тогда даже не подозревали, что урана потребуется очень много, и даже добытого на Матуа металла едва хватит для испытания первого японского циклотрона, а для создания ядерного взрывного устройства в Корее придется вывозить едва ли не половину всего урана из Германии, захваченного ею в Бельгии и вывезенного из других стран. Немцы сделали это слишком поздно, вначале приостановив свою ядерную программу, а затем, осознав, что Германия уже фактически проиграла войну, затягивая с передачей своих технологий союзникам в далекой Японии, когда морские пути уже контролировались флотом США и Великобритании.
   Заниматься исследованиями на Кунашире и Итурупе во время войны было непросто. Для этого многого не хватало, и теперь женщина не собиралась делиться своими знаниями и опытом с новыми хозяевами архипелага. Она по прежнему изучала вулканы, флору и фауну, но круг её поездок сократился до островов Южно-Курильской гряды, включая малоисследованные Хабомаи.
   До отъезда мужа она совместно с ним подготовила докладную записку о составе и возможном количестве кальциевого уранофосфата на Матуа, называемого также в научных кругах отенит или отунит. Такие минералы характерны для кальцинизированных дробленых гранитов. Сочетание кальция с ураном – весьма интересное явление. Это соединение окислов и солей урана с природным кальцием, возможное при соединении горячего лавового потока с содержание урана из значительных глубин с залежами обычного ракушечника. Это могло произойти в результате одного из старых извержений вулкана Фуё. Не обязательно, чтобы урановые руды при этом залегали слишком глубоко. Обычно, такие руды залегают на глубине до 100 метров, и такой ураносодержащий пласт мог быть вытеснен в результате землетрясения ближе к поверхности земли. Расплавленный поток лавы с большим содержанием урана пересёк пласт ракушечника, который как губка впитал в себя соли урана с образованием нового минерала. Для этого понадобилось только время, вода, воздух, но главное – мощное радиоактивное излучение самой руды с образованием новых изотопов и их соединений. В результате образовалось новое месторождение, не хуже, чем Ферганское или Туя-Муюнское в Средней Азии – небольшое, но чрезвычайно богатое высоким процентным содержанием урана.
   Позднее, в других месторождениях Азии были обнаружены костно-известковые пласты останков древних рыб и рептилий, в которых за сотни тысяч лет отложился уран, растворенный в морской воде с образованием сложных солей. Кальций животного происхождения – несомненно, очень активное вещество. Известны даже отложения костных останков динозавров, также впитавших в себя соли урана. Конечно, такие отложения и напластования представляют интерес больше для изучения возможностей органического кальция контактировать с радиоактивными веществами с образованием новых минеральных веществ, чем для промышленного применения.
                *******
   Теперь Марике владела двумя тайнами. Одна принадлежала только ей, и касалась богатого золотом месторождения на Кунашире. Сколько людей было посвящено в тайну острова Матуа, оставалось только догадываться. Конечно, Марике была в курсе того, чем занимался её муж и его коллеги на Матуа. Американцы, предполагая, что японцы, используя германские технологии, сделали на Матуа ракетный полигон, подобно тому, с которого летели на Лондон «ФАУ-2». Кроме того,они не отрицали возможность наличия на этом острове комплекса, занимающегося вопросами создания циклотрона и атомного оружия. По некоторым данным, на Матуа были запасы и налажено производство и бактериологического оружия. Отдалённость острова делала его своеобразным полигоном, где всё производство и исследования проводились глубоко под землей, а отличный военный аэродром и своеобразная Двойная бухта вкупе с сильной береговой и зенитной артиллерией сделали Матуа неприступной с моря и воздуха крепостью. Про наличие на острове урановой руды советской и американской разведке было ничего не известно.
    Марике, конечно, догадывалась, чем вызван интерес американцев к Матуа. Она отлично помнила тот день, когда немецкие специалисты, прибывшие на остров на подводной лодке, обнаружили урановую руду, с которой большинство японских геологов даже не были знакомы. Свои специалисты по урану в Японии были. Но никому из них в голову не пришло искать руду на островах, и они проводили свои изыскания на Филиппинах, на оккупированной Японией части Китая, в Маньчжоу-Го, китайско-монгольской пустыне Гоби, и даже во Вьетнаме, Таиланде и в Индонезии. В основном, первый полученный в Японии обогащенный уран был добыт в не очень богатых месторождениях Северной Кореи и в пустыне Гоби. Только германский уран и руда острова Матуа сделали возможным создание циклотронов и первых макетов ядерных взрывных устройств. По иронии судьбы, Япония в этой войне не использовала многое из тех технических  новинок военного назначения, которые создали сами или заимствовали у союзной Германии. Сюда можно отнести не только гигантские подводные авианосцы, германские ракеты, свои и германские истребители и бактериологическое оружие, но и достижения в ядерной физике. Некоторые из этих изобретений обогнали своё время, и разобраться в устройстве трофейных подводных авианосцев после войны не успели разобраться даже американские военные инженеры, которым многое, что досталось. Таковы парадоксы этой войны. Достаточно вспомнить, что обогащенный уран и взрыватели, которые немцы везли из Германии в Японию, достались США и, конечно же, были использованы ими для тех самых атомных бомб, которые затем сбросили на Хиросиму и Нагасаки. Ведь своего уранам в Штатах катастрофически не хватало.
                *******
 Незадолго до того, как на Мациви-то началось строительство мощных оборонительных укреплений, и количество рыбацких поселков снизилось ровно на столько, чтобы прокормить гарнизон, на острове долго работала группа учёных-физиков. Вместе с бараками-времянками для рабочих-строителей для них построили лёгкие домики на сваях, обогреваемые термальными водами. В глубине скалистого грунта обнаружилось редкое по содержанию урана месторождение руды. Тогда особого значения этому открытию сразу не придали, поскольку учёные-физики работали над более ранними проблемами изучения деления ядра и выделением при этом колоссального количества энергии. Лишь после того, как в военном министерстве поняли возможность создания нового мощного оружия, на остров доставили массу рабочих-китайцев, и работа по углублению шахт и штреков закипела. После того, как Германия стала сотрудничать с Японией по реализации атомного проекта, работы про добыче урана стали проводиться ещё более интенсивно, и прекратились лишь тогда, когда через трещины в скальном грунте в шахты просочилась морская вода. В наполовину затопленных шахтах без современной техники добывать руду стало невозможно. Требовалась не только постоянная откачка воды, но и совершенно новая технология добычи урана.
   На Матуа зачастили известные вулканологи, учёные –химики, геологи, физики и представители военного министерства. Работы проводились в режиме особой секретности, и гостей доставляли на остров под покровом ночи на небольших суднах, а то и на подводных лодках. Появились скрытые в скалах стоянки-базы для субмарин, и масса дорогостоящего оборудования, которое разместили в освободившихся подземных помещениях. Взлётно-посадочная полоса военного аэродрома, обогреваемая термальными водами, была одним из самых первых военных объектов на Матуа, но ни о каких смертниках-камикадзе речи тогда не было. Аэродром был предназначен не только для охраны острова, но и как плацдарм для будущего нападения на советскую Камчатку и Северный Сахалин. Где и как происходило переработка урановой руды и обогащение урана Марике не знала. Она вообще никогда бы не узнала о существовании атомного проекта, если бы не её муж, работавший над созданием нового оружия вместе с другими физиками, и тот факт, что её не раз приглашали для консультации, как специалиста по геологии и вулканам.
   Вначале, Марике просто сопровождала приезжих чиновников, показывая им на острове наиболее интересные достопримечательности, вроде термальных источников, горячих и сильноминерализованных ручьев, вода в которых была непригодна для питья и насыщена газами. Особой гордостью военных инженеров было укрощение вулкана Фуё, часто изливавшего на пологий склон острова раскаленную лаву. Фуё постоянно дымил, и в глубине вулкана что-то урчало, как будто в огромном котле варилось и кипело фантастическое варево, но сильные извержения с выбросом вулканических бомб и пепла были не так уж часты. Точно рассчитав все возможные варианты, военные взорвали один из краев кратера, как будто отломили у гигантской чаши краешек, и теперь раскаленная магма стекала не по склону, а в Охотское море. Когда это происходило, море у берегов кипело, и в воздух поднимались облака пара. Поглядеть на красную раскаленную реку лавы, текущей по дну, которая медленно остывала и чернела по мере удаления от берега, находилось немало желающих, но скоро к таким явлениям привыкли. Только когда остров начинало потряхивать очередное землетрясение, все работы под землей немедленно прекращались, и среди военных и строителей царило тревожное ожидание катастрофы. Но Фуё не спешил устроить людям очередной катаклизм, как будто давал им время заглянуть в тайны своего нутра. Рабочие и военные строители, побывавшие в шахтах на глубине 400-500 метров, утверждали, что там очень жарко, и постоянно приходится вентилировать все проходы и штреки, по которым из трещин могут струиться подземные газы. Чаще всего, это был сероводород или углекислый газ, и в шахтах всегда было очень влажно. По стенам выработок  сочилась вода, и насосы здесь работали непрерывно. В общем, привлекательный в бухтах и на берегу, Матуа под землей был маленьким адом, и Марике часто спрашивала себя, куда после окончания работ вывозят рабочих, завезенных на остров из Китая и Кореи.





                Глава 8
                Информация без подтверждения.

- Ну, и… Что, конкретно, удалось выяснить? – нетерпеливо спросил нарком. Стекла его пенсне блеснули, когда он повернул лицо в сторону начальника ГРУ, и тот положил на стол тощую папку с донесениями, рапортом и отчётом.
- Это всё, товарищ нарком! – скромно сказал он, и пожал плечами, - Звучит невероятно, и нет конкретных документов, о том, что всё это не «липа» чистой воды. Тем не менее, кое-что накопали. Будем работать дальше. Возможно, соберём более точную информацию.
   Лицо начальника ГРУ было озабоченным, но докладывал он, как всегда, чётко, зная, что нарком любит выслушать самую суть дела в устном виде, и лишь потом, тщательно обдумав информацию, рыться в донесениях, отыскивая недостающие звенья.
- Я бы не поверил, товарищ нарком, но факты говорят сами за себя. Прямых доказательств у нас нет, только донесения агентов, следственные материалы допросов арестованных и военнопленных опросов свидетелей. Ни документов, ни фотографий, ни оборудования. Хотя, доказательства, что такое оборудование имелось, у нас на руках. Думаю, что американцы в Германии и Японии хорошо постарались. Особенно, в результате своих операций под кодовыми названиями «Скрепка» и «Облака», которые они организовали в Европе ещё до капитуляции в Германии. Все их стремительные контрудары и прочие незапланированные совместно с нами направления наступления, были направлены на захват промышленных центров. Именно, захват и вывоз оборудования и специалистов, а не разрушение. Особенно, в тех городах, где немецкие инженеры и физики занимались вопросами ракетостроения и создания германской атомной бомбы. В ходе операции «Скрепка» они занимались и сейчас занимаются, целевым поиском и вывозом на свои военные базы в Европе ведущих немецких специалистов всех специальностей. Не отстаёт от них и Великобритания, создавшая для этого специальные подразделения технической экспроприации, так называемые «Т-войска», цель оторых – обнаружение и обеспечение безопасности сохранившихся технических объектов в Германии.
- Я в курсе дела! – нарком постучал костяшками пальцев по зелёной папке на столе, которую принес начальник ГРУ. – Операции союзников в Западной Германии и даже в зонах оккупации других стран, включая советскую, мы уже не раз обсуждали. Могу сообщить вам, что англичанам и американцам досталось не всё. В частности, запасы урана Германии. Мы обнаружили часть их, и уже вывозим. Ближе к делу. Что вы можете сказать о немецком и японском атомном оружии? Было оно у них, или нет? Если было, то что помешало им его использовать? Почему Германия свернула работы? Хотя, на этот последний мой вопрос наши эксперты уже дали ответы. Меня интересует ваше мнение. Ведь вы проанализировали эти материалы? Итак?
- Взрыв ядерного устройства в Хыннаме – неопровержимый факт. Там и сейчас сильн




                Глава 9    Капитан Мэллой

                «…глаза их полны заката,                Сердца их полны рассвета…»
                Иосиф Бродский. «Пилигримы».

   Багровый диск солнца торжественно и, вместе с тем, грозно и неотвратимо, опять  вставал в океане, возвещая начало нового дня на этой земле. Рассвет окрасил вершины двух больших вулканов и восточное побережье острова Кунасири-то, выхватив из тьмы далёкие горы Хоккайдо. Два других вулкана на острове были гораздо ниже, и на их склонах ещё было темно и мрачно, лишь шипели окутанные паром горячие источники. Ночная прохлада и этот пар от термальных озер, смешиваясь в воздухе, давали обильную росу, и растительность по берегам была густая и пышная. В горячую воду у берегов термального озера тропические дожди смывали почву, смешанную с вулканическим пеплом, образуя жирную грязь, обладающую целебными свойствами. В густых  зарослях бамбука носильщикам добытой в кальдерах серы постоянно приходилось прорубать тропу, но почва, обильно обогащенная здесь вулканическим пеплом и слоем богатых  минералами грязей, давала новые всходы, порой даже заболачиваясь от избытка влаги. Казалось, что всё тут сохранило хаос первых дней мироздания – земля исходила паром и дымом, брызгала горячими струями гейзеров, а вырывавшиеся на поверхность пары и газы заставляли бурлить воду и жидкую синеватую грязь. Над всем этим великолепие воды, зелени и тепла вставало солнце, и свежий бриз с океана, казалось, помогал разогнать тьму.
   Солнце осветило у термального озера лёгкие домики и мостики через ручьи и расщелины, сделанные из дерева и бамбука. В искусно выложенных по краям купальнях в этот час никого не было. Отдыхавшие тут люди давно уехали, встревоженные известием о капитуляции и высадкой американских войск в японских портах. Лишь в одном из домиков с раздвижными стенами и окнами, а полы были выложены толстыми циновками, ещё жили несколько морских офицеров, принимавших тут горячие ванны после госпиталя, да оставался немногочисленный персонал из местных жителей.
   Гарнизон находился на другом побережье острова, оставив у других причалов лишь сторожевые посты и пулемётные гнёзда. Тут никто уже не собирался воевать, и всех томила только долгая неизвестность. Всё чаще военные поглядывали в сторону острова Хоккайдо, где находилось  командования войсками южной группы островов, но никаких распоряжений об эвакуации из штаба не поступало.
   Здесь, на последнем из крупных островов Южно-Курильской гряды была условная граница между Тисима, что означало «Тысяча островов», как именовали Курилы,  и собственно Японией. Когда-то здесь такие же рассветы встречали айны, насильно вывезенные затем японцами на Сикотэн (Шикотан), но там всегда были лучшие рыбные промыслы, и скоро коренное население пересилили в суровые горы Хоккайдо. Теперь айны, лишенные обильных рыбных промыслов и теснимые японцами, тихо вымирали от туберкулеза и иных болезней, и численность их сильно сократилась.
   Американцев на Кунасири-то не видели давно – с XIX века, когда тут добывали котиков и морских бобров. Русским пришлось оставить Аляску и другие поселения на тихоокеанском побережье Америки, потом они покинули и Курилы, в обмен на признание Сахалина собственностью России. Сейчас никто из жителей островов ещё не знал, что решат политики после войны, но никто и не думал, что придется покинуть на Курилах свои дома, и оставить кладбища, появившиеся здесь за 70 лет владения Чисима-Ретто. Впрочем, в глазах айнов ,изгнанных с островов, это японцы лишили их земли и могил предков. Военные, попавшие сюда с Хонсю и …., напротив, не задумываясь, покинули бы эти земли в любое время. Сдерживала их только дисциплина и опасения, что на родине за дезертирство могут отдать под суд.
    Теперь у пролива Немуро, отделяющий на полтора десятка километров мыс Сиретоко на острове Хоккайдо от острова Кунасири-то рассвет встречал военнопленный капитан Мэллой, доставленный сюда с Матуа со своим экипажем. Марике вызвалась сопровождать их, надеясь, что из Японии ещё может прийти судно с почтой и последними новостями.
 Рассветы на этих островах мало, чем отличались, но одинаково завораживали своей красотой и торжественностью. На Кунашире не каждое утро бывают такие, вот, великолепные рассветы. Недаром остров ещё называют и Чёрным. Мрачный вулкан Тятя, он же – Чача-Накурри или «Отец-гора», и тёмные  хвойные леса не баловали разнообразием  красок в этой части побережья. Но внешний вид острова очень обманчив. На самом деле, тут самые настоящие курортные места, где могли бы отдыхать сотни людей, а в недрах скалистого грунта острова скрыты несметные богатства, способные при карьерной добыче сгубить многие красоты Кунасири-то. Климат здесь заметно мягче, и хотя из-за теплого течения Куросио-Соя камчатские крабы, лосось и сайра с кальмарами часто избегают появляться у побережья, предпочитая более холодные воды, остров сам по себе богат и уникален.
   Капитану очень хотелось увидеть кипящее озеро Понто, долину реки Озёрной, кальдеры, в которых добывают серу, и золотоносные ручьи, о которых ему рассказывала женщина по имени Марике, давно живущая здесь и вполне сносно владеющая английским языком. Но покидать эту рыбацкую деревушку с видом на вулкан Тятя
Инет – пролив между Хоккайдо с др. стороны острова?
экипажу «Боинга» запрещено. Это сейчас, более, чем абсурдно, если учесть, что Япония давно капитулировала. Фактически, Мэллой давно уже не военнопленный, и должен на правах старшего по званию среди присутствующих тут американцев, раздавать пинки нерасторопным японским офицерам, ещё не сложивших к его ногам своё оружие и знамена. Самураи не спешат, что-то выжидая. Оружие они постепенно уничтожают, но объявить пленникам о свободе не торопятся, особо не нарушая их права. Иногда они агрессивны, и спорят между собой, хотя подчиненные поразительно почтительны к старшим по званию. Некоторые смотрят косо, словно хотят всадить в тебя штык, и все заждались представителей победивших стран. Хоть русских, хоть американцев… Лишь бы закончилось это гнетущее напряжение и неизвестность. Среди японцев есть и фанатики, способные оказать сопротивление, но умирать сейчас, когда война везде закончилась, по меньшей мере, глупо. И Мэллой тоже ждал, когда, наконец, всё это кончится, ведь после объявления капитуляции прошло две недели. Он лишь потребовал, чтобы комендант острова сообщил в штаб на Хоккайдо о наличии здесь американских пилотов, содержащихся на Кунашире в качестве военнопленных. В ответ ему вежливо кивали и улыбались. Дескать, всё это уже сделано. Другие смотрели на пилотов волком, и руки их сжимали эфесы дурацких длинных мечей, ножны которых били своих хозяев по ногам, и их чаще забрасывали за спину.
   Ожидание томило. Разве акт капитуляции ещё не подписан всеми сторонами? Или к власти в Японии пришли генералы, решившие продолжать войну? Мэллой и не надеялся на такую быструю капитуляцию, зная о сотнях тысяч вооруженных, обученных, послушных и бесстрашных  солдат, ещё остававшихся в Японии. Он мало, что знал о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки, и о том, что русские так быстро разбили в Маньчжурии крупнейшую военную группировку Японии. И ещё меньше о том, кто, собственно, должен прийти на эти острова в качестве победителей. Русские или американцы? Почему к этому крупному острову не подходит ни одно судно союзников? По слухам, на большинстве других островов Чисима-Ретто  давно высадились советские десанты. Мэллой догадывался, что остров Кунасири-то мало, что значил в этой победе, и основные силы американцев сейчас даже не на Хоккайдо, а в более южных бухтах крупных японских морских портов и городах. Островов, где японцы держали свои гарнизоны или группы войск, было немало разбросано по Тихому Океану немало. Взять те же Филиппинские острова, или Индонезию. И всё же, этот остров, очевидно, войдет в зону оккупации советских войск. Иначе, здесь давно бы уже высадился американский десант с самолетов или военного судна. Русские заняты разоружением гарнизонов других островов, и их флот просто не успевает курсировать от Камчатки и Сахалина почти до Хоккайдо, в то время, когда большая часть советских войск заняла  огромные пространства в Маньчжурии и вошла в Корею. На всё это капитану было теперь плевать. Рассуждал он, примерно, так же, как японские солдаты и офицеры: война окончена и пора домой. Жаль, что эти гордые самураи не хотят сдаться ему, как офицеру войск США. То-то удивились бы американские или советские десантники, когда высадившись на берег, они застали бы тут коменданта Мэллоя!
   За представителя США на Кунашире Мэллой вполне мог бы сойти. Вот только для самих японцев очень унизительно сдаваться своим же военнопленным. Наверное, ждут сюда американского генерала на белом крейсере, чтобы начать томительные и длительные переговоры, оговаривая по двадцать раз почётные условия сдачи острова. Мэллой усмехнулся. Представителем США мог быть и бравый капрал с десятком солдат, которому чужда вся дипломатия,  Отобрав у японцев оружие, он просто согнал бы весь гарнизон пинками в кучу, Пока не прибудет начальство, которое тоже будет озабочено не почётными условиями сдачи японского гарнизона, а организацией  питания и содержания всей этой оравы и мечтая скорее сбыть её в ближайший лагерь для военнопленных. Что касается советских войск, то Мэллой затруднялся себе представить, как они себя тут поведут. Должно быть, так же, как и в Германии, то есть вполне сносно. Питание, во всяком случае, обеспечат. Как и медицинскую помощь. Что касается прав интернированных, то один чёрт – все военные должны пройти проверку, прежде, чем их отпустят по домам, или заставят работать в Сибири.
   Мэллой оторвал взгляд от зрелища восхода солнца, расцветившего яркими красками небо, воду и склоны гор, и проводил глазами утку-мандаринку, низко пролетевшую над водой. Живности на острове хватало. Вчера он видел в хвойном лесу сидящего в гнезде ушастого рыбного филина, и едва не наступил на крупную змею. Марике, смеясь, объяснила ему, что это обычный полоз, и ядовитых змей на острове нет. Он бы съел сейчас и змею, если бы ему здесь объяснили, как её приготовить. Так хотелось сочный кровавый бифштекс, или просто мясо после этого риса, соевого соуса и остро пахнущих морем и приправами морепродуктов. Но японцы мало употребляли мясную и молочную пищу, и рацион пленников разнообразили овощами, зеленью и рыбой. Лосось был великолепен, но быстро приедался, а от местной пищи, богатой тушеными грибами, папоротником с кусочками моллюсков и мидий, приправленных тем же соевым соусом, всех пилотов вначале охватил жёсткий понос, который они лечили солёной водой и вяжущим соком черники. Марике-сан посоветовала…
   Марике-сан… Красивая женщина, эта японка… Чёрные блестящие волосы уложены в тяжелый узел, в котором торчит полдесятка черепаховых гребней. Походка лёгкая, как у девушки, с малых лет занимающейся танцами, а черты лица благородные, и полны достоинства и внутренней силы. Если бы Мэллой был художником, он бы написал портрет этой женщины, которая явно старше его, но которая так заразительно смеётся и шутит, так обворожительна и удивительна, что рядом с ней чувствуешь себя её сверстником. С ней интересно поговорить. Она знает все эти острова и несколько лет жила на Матуа. Об этом острове, откуда их недавно привезли сюда на рыбачьей шхуне, она и расспрашивала его вчера вечером, когда весь экипаж «Боинга» пил у неё в домике чай. Такие вольности, как эта чайная церемония, стали возможны только теперь, когда пленных больше не конвоировали, и среди японцев находились офицеры, которые почтительно кланялись, и спешили исполнить почти любую их просьбу. На плен такое положение было мало похоже.
- Вы в гостях! – просто объяснила Марике, - Вряд ли сейчас найдутся люди, которые станут вам угрожать. Меня могут осуждать за то, что я принимаю вас у себя, но все знают, что мне просто интересно общаться с людьми из другой страны, пусть даже вчерашними врагами. На врагов вы и не похожи. Интересно, вы тоже сбрасывали напалм и бомбы на головы мирных жителей наших городов? Я понимаю, что вы лишь выполняли приказ, но как чувствуют себя те ваши лётчики, которые сбросили на Хиросиму и Нагасаки огненные бомбы, по слухам, погубившие там большую часть населения? – Догадавшись, что лётчикам, наслышанных о зверствах японцев в Индокитае, совсем не хочется обсуждать эту тему, Марике спросила о тех днях, которые пилоты провели на острове Матуа, и принесла для штурмана Дзилевски коробку лекарств, среди которых были порошки хины и какие-то пилюли, помогающие при приступах малярии. Лётчики разговорились, и скоро почувствовали себя как дома, а удивительный чай с цветами жасмина, которым их угощала эта любознательная и общительная женщина, чудесным образом сочетался с вишневым вареньем и свежими галетами, заменившим печенье.
- Прямо, как дома у мамы! – заулыбался штурман Дзилевски, - Не хватает пончиков, кленового сиропа с блинчиками, и библии на ночном столике. Могли бы сейчас  голодать в лагере для военнопленных. Если они ещё существуют.
   Мэллой тогда подумал, что впервые видит женщину, которая ему нравится. Никакой японской подобострастности при общении с мужчинами, характерной для японок. Если она и кланяется и вежливо улыбается, как положено по этикету, то совсем не как истукан, а очень непринужденно. Ведёт себя вполне по европейски, эмансипированно, но сдержанно и относится, как к младшим братишкам, попавшим в неприятную историю. Интересно, сколько ей лет? Очень яркая и необычная женщина. Никак не ожидал тут встретить такой цветок.  Впрочем, много ли Мэллой видел женщин? В памяти вставали только бойкие фермерши из Техаса, да публичные девки с ярко раскрашенными лицами и вульгарной речью.  Да, ещё были воспитанные учёные девицы из какого-то колледжа, беременеющие от одного мужского взгляда, ну, и медицинские сестрички в белых накрахмаленных халатах, которым приходилось подставлять попку под шприц. Те были ничего, даже по-своему хороши, только вот ни одна из них не смутила сердце бывшего ковбоя. Марике была поразительно экзотична, женственна, и какая-то своя, будто они были уже давно знакомы. Должно быть, эта женщина обладала особым магнетизмом, располагающим к ней людей, и лётчики не раз могли убедиться в том, что на острове все её очень любят.
   Про штурмана Дзилевски Марике сказала Мэллою:
- Совсем ещё мальчик, хотя борода у него уже густая. От такого типа малярии многие из Европы быстро умирают, но ему повезло, и при надлежащем уходе вашего штурмана можно вылечить. Странная у него фамилия. Должно быть, предки были из Польши.
   На Кунашире далеко не все одобряли наличие на острове американцев. Интересно, что с одного из островов, расположенных неподалеку, японские войска просто перебрались на Хоккайдо, не желая сдаваться русским, которые несколько дней назад высадились на Итуруп. Кажется, это был островок Симусиру, и теперь эта новость облетела Кунашир и Шикотан. Должно быть, гарнизон Симусиру устрашила возможность вывоза пленных в холодную русскую Сибирь, и они предпочли сдаться армии США. И может быть, эти солдаты с Хоккайдо уже добрались до своих деревень, надеясь, что о них просто забудут. Во всяком случае, командующий гарнизоном Симусиру сделал правильный выбор. Почему бы не сбежать с Кунашира, пока есть возможность? И, несмотря на ещё крепкую, как казалось, дисциплину, с Кунашира началось дезертирство. Бежали поодиночке и мелкими группами, но командующий ужесточил контроль, и скоро такие попытки побега стали реже. Капитан Мэллой пытался беседовать с офицерами о последних послевоенных новостях в мире, но те делали вид, что не понимают его. Или, действительно, ничего сами не знали.
   Штурман Дзилевски пошёл на поправку, хотя выглядел худым и жёлтым. Он с нетерпением ожидал возвращения домой и его сверлили мысли о том, что родителям и сестре уже сообщили о том, что его «Боинг» сбит. Вряд ли кто из экипажей других самолетов заметил, что «летающая крепость» не рухнула в море, а дотянула до взлётно-посадочной полосы на Матуа. Слишком уж дымил вулкан Фуё и мешали клочья тумана, постоянно окутывающего эти места. Должно быть, они считаются пропавшими без вести, если никто из японцев до сих пор не сообщил властям США, что тут находится целый экипаж «Боинга».
   Они ничего нового не могли рассказать Марике о Матуа, поскольку видели только окрестности речушки Хесупо, да сам военный аэродром. Эту женщину, одетую почти по европейски, очень  интересовало наличие на Матуа японских гражданских специалистов – инженеров и физиков, но лётчики видели только солдат, несколько офицеров, да местных рыбаков. В то утро лётчики видели Марике в спортивной непромокаемой куртке и крепких горных ботинках, когда она отправлялась взять пробу грунта в одной из кальдер невулканического происхождения, и она объяснила, что на острове им уже ничто не грозит, однако, посоветовала не удаляться от побережья. Вечером они едва узнали её в расшитом жёлтыми журавлями тёмном кимоно, когда Марике пригласила их на чайную церемонию. Мэллой поинтересовался, нет ли чего покрепче чая. Марике, смеясь, принесла каждому по фарфоровой  бутылочке сакэ, и долго рассказывала об этом острове, будто приглашая остаться.
- Сдать оружие военнопленным местным офицерам не позволяет честь самурая, - пояснила она, - Здесь ненавидят американцев, но предпочитают сдать остров всё же представителям США, а не русским. Там, - она указала пальцами вверх, - уже решили, что всё Тисимо отойдет Советскому Союзу. Хотя, ваши дипломаты требуют отдать один из островов под военную базу. Кажется, речь шла о Матуа.
   Вечером они опять слонялись по берегу, а Марике возилась с пробами грунта в небольшом деревянном домике на сваях, где у неё была своя лаборатория. Кальдеры невулканического происхождения возникают вследствие постмагматических процессов в приповерхностных условиях. После остывания магмы образуются обширные полости, которые выложены нестойкими шлаками и легко размываются, подвергаясь эрозии с образованием обширных котлованов. Близ вулканов кальдеры другие. Это гиганты до 10 километров и более в диаметре и несколько сот метров глубиной. Именно в такой кальдере, как в котловане, добывают здесь серу. Марике искала золото. Неудивительно, что на этом острове толком никто не проводил раньше геологическую разведку. Для этого не хватало современных методов и техники, и остров чаще посещали сезонные рабочие, заготавливающие лес, добывающие морскую капусту, сельдь, сайру и лосося. Промывкой золота занималось лишь два отряда, делая это примитивными методами.
   Вечером Мэллой уговорил Марике свозить его на противоположный берег, откуда был виден остров Хоккайдо, и где у причала японский патруль с комендантом острова напрасно ожидали прибытия представителей США. Офицеры, бряцая своими шашками, отвесили капитану и его даме учтивый поклон, и те, в свою очередь, тоже церемонно раскланялись. «Остается лишь шаркнуть ножкой и помахать шляпой! Как в фильмах о разных, там, маркизах и виконтах.» - подумал Мэллой, хотя поклоны японцев были сдержанны и больше похожи на кивок. Коменданту острова предварительно передали просьбу Мэллоя посетить это место, и он не возражал против поездки на Кипящее озеро. Если, конечно, прибытие представителей США или СССР затянется.
   Насладиться видом гор острова Хоккайдо, видных на горизонте через пролив Немуро, Мэллой не успел. Со стороны Японии появилось небольшое судно, вызвавшее пристальный интерес японских офицеров, столпившихся у причала. Появление здесь Мэллоя в этот момент было явно нежелательно. С судна послали запрос на разрешение для входа на пристань, и пожилой лоцман, сопровождаемый двумя офицерами, помчались на катере встречать тех, кто прибыл сюда с Хоккайдо, где до сих пор находился штаб командования войсками южной группы Курильских островов. Разочарованный Мэллой только и успел понять, что это прибыли не представители США, как к причалу подъехал чем-то очень оживленный полковник Ледо.
- Послушайте, капитан! – обратился он к Мэллою, предварительно почтительно поздоровавшись с Марике, - Это я разрешил вам посетить причал, но сейчас вам тут не место. Для вас война давно окончилась. Не так ли? Почему бы вам не отдохнуть на Кипящем озере, куда вы так стремились? Это место – настоящий курорт, а о кухне можете не беспокоиться. На день-два…Вдвоём с Марике-сан, разумеется… - И склонившись, прошептал Мэллою на ухо, - Как недавно выяснилось, она давно уже вдова! Красивая женщина, чёрт меня побери, капитан! Вам повезло, что она хорошо к вам относится. Поверьте, многие пытались за ней тут ухаживать, но безуспешно.
   Марике догадалась, о чём шепчет Мэллою Ледо, и густо покраснела, несмотря на ровный густой загар, покрывший её белую кожу за лето. Потом с внезапной решимостью подумала: « Ну, и пусть. Капитан Ледо, кажется, на самом деле думает, что нам с Мэллоем просто интересно общаться? Зная меня, он ни за что не поверит, что я решилась на роман. Тем более, с американцем. А вот возьму и рожу от него мальчишку, от этого славного лётчика-ковбоя. Мужа мне не надо, а вот ребёнка я хотела давно. Иначе, будет уже поздно». И, с вежливой улыбкой на губах, спросила полковника:
- Почему бы вам не отправить на Хоккайдо американских лётчиков обратно с этим судном? Или вы ждёте, когда их освободят русские? Уверена, что американцы оценят этот жест доброй воли.
- Отличная мысль! – подхватил Ледо, несказанно обрадовав этим Мэллоя, - Слово офицера императорской армии, что я так и сделаю. Ровно через два дня. Можете обрадовать экипаж «Боинга». Сейчас я распоряжусь, чтобы вас доставили на Кипящее озеро. Отдыхайте, пока мы здесь будем выполнять последние распоряжения штаба!
                *******
   На Кипящее озеро Мэллой и Марике поехали всё же вдвоём. Остальных лётчиков подбросили на не менее популярные у японцев, горячие источники вулкана Спящая Красавица. Бывших военнопленных щедро снабдили саке и даже фруктами.т Полковник Ледо не врал – хотя отдыхающих на курортах Кунашира сейчас почти не было, домики обслуживала вышколенная прислуга и кухня действительно была превосходной.
- Вот не думал, что буду в плену у японцев, почти, как в гостях, - сказал Мэллой, задумчиво разглядывая курившееся паром Кипящее озеро и живописную местность с яркой пышной растительностью, ажурными мостками, беседками, садом камней и искусную кладку пологого берега, выложенную диким камнем. - Известно, как относились твои соотечественники к нашим военнопленным, половина которых умерло от тропических инфекций и недоедания. Случаев пыток и издевательств над американцами и англичанами, как это они делали с китайцами, я не знаю, но мне здорово повезло, что я попал в плен накануне капитуляции Японии.
- Не будем об этом, - Марике опять вспомнила, что говорили о последствиях пожара в Токио, вызванного массированной бомбардировкой американскими «летающими крепостями» с применением напалма. В пламени пожаров погибло не меньше людей, чем при ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. Появилось понятие «лучевая болезнь», и с ним, опасение,  что многие специалисты, имевшие дело с урановой рудой и другими радиоактивными веществами не до конца осознавали опасность такой работы. – Все войны жестоки по своей сути и, кроме солдат, страдает мирное население. Война окончена. Чем ты теперь собираешься заняться? Останешься в армии, и будешь летать на новых машинах? Как это? Реактивных?
- Реактивные истребители – не мой профиль, - серьёзно ответил Мэллой, глядя, как Марике ловко рисует с натуры небольшую акварель, нанося смелые быстрые мазки. Рисунок на глазах оживал, хотя всё равно был, если не стилизованным, то выполненным чисто в японском стиле. В уголке рисунка Марике вывела несколько затейливых иероглифов, напоминающих человечков. – Да, я, пожалуй, ещё несколько лет полетаю, если будет такая возможность. Потом можно будет уйти в частную авиакомпанию и летать на небольших местных рейсах у себя в Техасе.
- Ковбой! – усмехнулась Марике, - Коровы, лошади и ранчо с салунами. Красавицы в джинсах, пьяные драки и пыльные прерии с мексиканскими контрабандистами. Как можно жить без моря? А ещё я люблю горы. Там чистая вода и чистый воздух. И тишина.
- Да, - согласился Мэллой, - Это здорово – море и горы. А ещё – небо. Оно такое же синее, каким бывает море и горы вдали. Но я люблю кровавые ростбифы и жареное на вертеле мясо, а не эту морскую живность, копошащуюся на морском дне. И лошадей. На мой взгляд – это самые красивые и грациозные животные в мире. А что будешь делать ты? Вернешься в Токио? После того, как целые годы провела на островах? Город тебе быстро надоест.
- В горах у нашей семьи есть небольшой дом с участком, - ответила Марике, - Там сейчас никто не живет, но за домом присматривают. Рожу сына. Мальчишку. Буду воспитывать его там, в горах, и время от времени, ездить в Токио и на море. Давно мечтаю об этом. А по вечерам буду писать книги. У меня всегда не хватало на это времени.
- Откуда ты знаешь, что родишь именно мальчишку? Или в вашей стране умеют планировать это дело? С помощью особой диеты и календарного цикла?
- Просто знаю. В нашем роду женщины всегда первым рожали мальчика. От мужа не могло быть детей. Возможно потому, что он со студенческих лет работал с  разными излучениями, вроде рентгеновского или радиоактивного. Это очень влияет на некоторые органы. Природа этих излучений изучена не до конца. Мы даже хотели усыновить мальчика, но началась война.
   Марике подняла глаза на Мэллоя, с интересом разглядывавшего законченную акварель, откинула за спину тяжелую волну черных волос, свалившихся на лицо, и уверенно добавила: - Он будет похож на тебя, ковбой! С такими же синими глазами. И ты будешь иногда приезжать к нам в гости, лазить с ним по горам и ловить в море рыбу. И научишь его скакать на лошади.
               



                Глава  10
                «Сами толком себя не знающие,                Счастливые, легко, без проблем живущие,                С виду всегда аккуратные, гладко прилизанные,                Маленькие, крепенькие, ко всему равнодушные,                Похожие кто на обезьяну, кто на лисицу,                Кто на белку-летягу, кто на бычка с усами,                Похожие кто на оризию, кто на гергулью,                Кто на осколок чайной чашки – японцы…"
                Такамуро Котаро.

   Такамуро Котаро - … немного приврал в оценке своих соотечественников. У каждого народа есть свои идеалы, свои герои и свои тираны с твердолобыми жадными чиновниками, изменники и гордость нации. Показное равнодушие японцев  - всего лишь результат воспитания, когда с детства тебя учат сдерживать свои чувства. Обособленность страны от всего мира и запреты на общение с иностранцами, врожденная воинственность самураев, и рабская покорность крестьян, великолепное отношение к своей природе и положение женщин, своеобразный климат и частые землетрясения и цунами, наконец, религия и стремление сделать свою страну лучшей в мире плюс воспитание и вера в божественное происхождение императора. Вот что делало японцев японцами. В Китае тоже когда то все верили, что все остальные страны являются лишь вассалами императора, искренне удивляясь наглости европейцев, посмевших посещать эту страну не только без отдачи каких-либо почестей, но даже посмевших вводить свои войска и строить морские порты. Изнурительные китайские церемонии при заключении дипломатических договоров вошли в поговорку, но сама система управления огромной страной настолько устарела и прогнила, что последствия её сказывались ещё много лет после падения императорской власти. «Китай спит, - говорил Наполеон Бонапарт, - И пусть спит. Не дай бог, если он проснется!» На смену явно дряхлеющему  Китаю, не способному отстоять свои земли от чужестранцев, и пришла Япония, быстро перенявшая у Европы не только достижения науки и техники, но и создавшая сильные армию и флот. Китай «проснулся» только в конце ХХ века, а Япония набрала силы ещё в конце ХIХ века и стала самой продвинутой державой Азии. В то время, как в Китае даже во время эпидемии чумы в 1910 году в Маньчжурии чиновники- мандарины брали взятки, наживаясь на смерти, и нисколько не заботясь о спасении жизней своих соплеменников, могучий японский флот легко одерживал одну победу за другой и давно начал своё триумфальное шествие по странам Дальнего Востока и Индокитая. Япония, поздно став мощной индустриальной державой, как и прежде раздробленная на земли и княжества Германия, опоздала к дележу колоний, обладала сильной армией и остро нуждалась в промышленном сырье, рынках сбыта и продовольствии, что и было причиной двух мировых войн. ССАША и Европа, впоследствии, наверное не раз пожалели, что выполняли военные заказы этой страны, снабжая её деньгами, оружием, строя на своих верфях для неё военные корабли и никогда не воспринимая всерьёз. Возможно, что и воспринимали…Только тогда им было выгодно усиление Японии в этом регионе в противовес царской России, хищно протянувшей ветки КВЖД от Забайкалья до Южных портов Китая, и построивших свои порты и военные базы от Кореи до Порт-Артура. В 1945 году русские взяли реванш за поражения сорокалетней давности, но на роль хозяина в Индокитае теперь претендовали США, затеявшие новый передел мира и сферы влияния, продолжающиеся и в наши дни.
Японцы лишь с виду ко всему равнодушны. Воспринимать всё происходящее, ничем не выдавая своих эмоций, хотя это удаётся не всегда, и равнодушие – совершенно разные понятия. Умение не давать вою чувствам хотя бы при окружающих у японцев того времени было в крови, да и сейчас считается неоспоримым достоинством каждого человека. Мы часто не понимаем поведение немцев, которые с их философами, поэзией, практичностью и аккуратностью,  вполне даже хладнокровно устраивали целые бойни в Европе, стремясь уничтожить целые народы с той же аккуратностью и педантичностью, с какой они выращивают и разделывают на колбасы и сосиски поросят у себя на фермах. Они удобряли пеплом крематориев из концлагерей поля, на которых выращивали корма для своих свиней, и практично набивали человеческим волосом матрацы, чтобы ничто не пропадало даром. Как могли уживаться такие чувства у этих сентиментальных бюргеров, чьи барышни лили слёзы, читая «Страдания молодого Вертера», Ницше и Гёте? Именно этим бюргерам потребовались украинские черноземы, бакинская нефть и дешёвая рабочая сила, и именно они никогда не умилялись над лирическими стихами, и всегда были грубыми и очень недалекими людьми с армейскими замашками, горлопанами, любители пожрать, выпить и побуянить. Так и японцы, которым приписывают те же аккуратность и послушание, тонкое понимание природы, с которой они веками живут в полной гармонии, несмотря на её полное равнодушие и постоянные землетрясения, цунами и ураганы с извержениями вулканов. Это в Охотском и Беринговом море, а ещё раньше – на побережье Камчатки, на Сахалине и в Приморье японские браконьеры и промышленники вели себя, как хищники, бесконтрольно добывая и истребляя морского зверя, китов, рыбные богатства и морепродукты наряду с полезными ископаемыми, вроде каменного угля на Южном Сахалине. Сотни тонн ценной лососевой рыбы, которую, вследствие отсутствия условий для переработки, они переводили на тук, чтобы удобрять свои рисовые поля. Загубленные лежбища сивучей и морских котиков, безжалостное уничтожение китов, вырубка лесов на том же Сахалине и, в то же время, строительство мостов, железных дорог и шоссе, заводов и рудников на Сахалине, в Корее и в Маньчжурии, и трогательная забота о сохранении уголков дикой природы у себя на родине. Там они лелеют каждый кустик и каждое деревце, создают рощи и аллеи, поросшие сакурой, крошечные сады с ручьями и ажурными мостиками, сады камней и пишут тонкие философские, очень неуклюжие на глаз европейца, стихи-танку, пронизанные глубоким смыслом, почитают старших и предков. Японцы вообще являются очень трудолюбивой любознательной нацией, сохранившей национальный колорит, что резко отличает их от многонационального Китая. И тем не менее, жестокость японцев по отношению к другим народам Азии за несколько десятилетий так проникли в сознание жителей этих стран, что спустя почти 70 лет после окончания Второй мировой войны их не любят и даже ненавидят. Хотя бы за то, что они не чувствуют за собой никакой вины, не извинились за содеянное, считая, что полностью расплатились перед миром теми потерями, которые понесли в той войне и, по прежнему. считая своих адмиралов и пилотов-камикадзе героями. У всех своё понятие о героизме, и  бывает, что тех, кого в одной стране считают предателями и изменниками, в другой стране, или в той же самой, могут считать героем, жертвой и даже мучеником. Японцы – нация воинов, которые могут быть суровыми и даже безжалостными, а перед тем, как предать себя смерти писать лирические танку и совершать этот ритуал с непоколебимой уверенностью, что умирают с достоинством. Правда, это касается лишь самураев и фанатиков. Надменно сдерживая свои чувства, чтобы не выдать эмоции окружающим, и если чувства всё же есть, японцы излагают их в своих стихах, непременно красиво и безупречно вычерченными иероглифами, рисунках тушью на рисовой бумаге, а если этот дар отсутствует, гасить кропотливой работой и службой.
                *******

   Используя танки «Ха-Го», как тягачи, японцы с утра свозили частично демонтированные орудия береговой артиллерии по дороге, ведущей к жерлу вулкана Фуё. Тот, как обычно, дымил, и чёрный дым сносило морским бризом в океан, где он оседал и, смешиваясь с туманом, стлался над водой. Вулкан далеко не всегда был таким мирным. Иногда Фуё просыпался, но не в полную мощь, и тогда по северо-западному склону в Охотское море стекали потоки раскаленной лавы. Вода кипела у берегов, охлажденная лава шипела, поднимая облака пара, с шумом трескалась и крошилась, постепенно темнея и из огненно-красной становилась пепельно-серой. Чёрно-серые потоки застывшей лавы и сейчас покрывали этот склон, и повсюду лежали обломки пемзы и вулканические бомбы. Растительность никак не могла осилить это место, хотя в трещинах оседала пыль, и время от времени появлялась жесткая трава, питаемая туманами. Иногда склон даже успевал покрыться кустарником, но очередное извержение вновь сжигало всё на своем пути. На лишенной почве застывших серых потоках лавы у воды сейчас ползали крабы, шевеля своими усиками-антеннами, а чуть выше склон покрывал птичий помет. Сейчас Фуё молчал, и в его недрах не слышался рокот и ворчание, обычно предшествующие очередному извержению. Откуда-то, потревоженные взрывами снарядов и бомб к голому склону Матуа плыли сейчас каланы и сивучи, кольчатая нерпа и другие животные, покинувшие Самусю-то, где недавно шли бои, и соседние с ним острова. С вершины утёса, где притаился почти незаметный с моря тяжелый железобетонный дот, врезанный в скалы, и ещё торчали стволами в небо спаренные зенитные пулемёты, за ними в бинокль наблюдал тот самый офицер-самурай, который любил встречать рассвет у подножья Фуё. Он не одобрял действия командира полка Умэдзу, приказавшему уничтожить на острове всю артиллерию и боеприпасы. Теперь орудия и снаряды, приборы и оборудование подземных цехов и лабораторий подвозили к жерлу вулкана по почти неприметной дороге, вырубленной в скалах рабочими-корейцами несколько лет назад, и сбрасывали вниз. Стоит только взорвать потом острозубый зубец конуса, и всё, что не скатилось по крутому склону в дымящуюся пропасть далеко вниз, завалит гранитными обломками и застывшей лавой, превратившимися в щебень, а очередное извержение расплавит и уничтожит всё, что солдаты сбросили в вулкан, как бросали раньше туда людей, принося жертвы богам. Фуё умеет хранит секреты, и офицер догадывался куда исчезли с острова рабочие-строители из Кореи после завершения всех работ. Русским долго придется искать, куда с острова делись орудия, ведь дорога к жерлу Фуё тоже будет уничтожена.
   Офицеру-самураю было всё равно, кто из врагов первым войдёт в Двойную бухту острова Матуа. Он одинаково ненавидел и американцев и русских, и высоко оценил действия командования японскими войсками на хорошо укрепленном Самусю-то, который советским десантом пришлось брать большой кровью. Даже сюда, к пологому берегу у реки Хесупо прибило обломки каких-то чужих баркасов, и два трупа русских солдат, взглянуть на которых сбежалось всё населения острова. Пусть смотрят… Вот пример, как должны воевать сыны Ямато! Офицер всмотрелся  в окуляры немецкого артиллерийского бинокля в бронзовом корпусе и надписями готическим шрифтом «Carl Zeiss», вздохнул и, придерживая бьющий по ногам меч, спустился с утёса, где находился наблюдательный пункт. По вырубленным в камне ступеням тут можно было подняться на небольшую площадку, чуть ниже которой в глубоких бойницах спрятались рыльца пулемётов, готовых накрыть бухту перекрёстным огнем. Горизонт был чист, и море было почти спокойно, хотя офицер ещё надеялся услышать шум далеких разрывов и убедиться в том, что на других островах архипелага тоже оказали сопротивление и не подняли белый флаг позора.
   Тщетно. Этот Уэда пообещал расстрелять его, если до вечера зенитные орудия его батареи тоже не будут уничтожены вместе со снарядами и цинковыми ящиками крупнокалиберных разрывных патронов для спаренных и счетверенных пулеметов. Кто знает, может быть, эти русские парламентеры появятся на острове уже сегодня, и посмотрит, какого цвета у них кровь. Спустившись ниже, майор увидел американского летчика, не подозревавшего, что гарнизон Матуа начал демонтаж и уничтожение своей артиллерии. Это был командир «летающей крепости» - Боинга, который подбили совсем недавно, вынудив совершить посадку на острове. Тот тоже наблюдал за мелькающими в волнах кольчатыми нерпами, проплывавшими мимо острова.
   Капитан Мэллой не мог видеть с того места, где он находился, дорогу, ведущую почти к самой вершине Фуё, и танки, тащившие орудия береговой артиллерии. Но до него тоже дошло, что на острове что-то происходит, и где-то рядом идут бои. Иногда ему слышалась отдаленная канонада и взрывы, и хотя сегодня стояла тишина, капитан тоже заметил уходящих с других островов животных, косяками плывущих в море с потревоженных берегов, и видел мёртвую рыбу и кольчатых нерп, прибитых штормом к берегам залива. Где-то сильно бомбили и береговая артиллерия оборонялась. Что из того? Налеты авиации ВВС США тут не новость, а миграции морского зверя тоже обычное дело. Но японцы на Матуа вели себя явно необычно. Возможно, что русские или американцы решили взять этот остров штурмом или стереть с лица земли. Солдаты сновали, как муравьи, что-то постоянно грузили и вывозили вглубь острова. Что-ж, наверное, тоже придется отсиживаться в узкой щели, пробитой в скальном грунте, в надежде, что не будет прямого попадания и его экипаж не разнесёт советский или американский фугас. Почему советский? Ведь русские ещё ни разу не бомбили эти острова. Потому, что относиться к пленным лётчикам стали заметно лучше, и даже удвоили порцию риса и этой бурды, вроде супа из зелени и овощей. Стало быть, ждут встречи с представителями американского командования. Возможно, речь пойдет даже о сдаче этого островка парламентерам США, чтобы его с боем не взял советский десант после сокрушительного обстрела и бомбежки. Политика, мать их… Русские точно возьмут Матуа, не считаясь с потерями. Нахрапом, и быстро, как они сейчас идут по Маньчжурии, где стоят лучшие японские войска. Поживём – увидим. Мэллой не знал ни о ядерной бомбардировке, ни о капитуляции Японии, и был убежден, что бои по-прежнему идут на Формозе и Окинаве.
   Наконец, полковник Умэдзу сам лично посетил пропахший рыбой сарай, где содержался под конвоем экипаж «Боинга», и объяснил капитану на очень плохом английском, но вполне понятно:
- Э-ээ… Наш император принял условия капитуляции. Ещё 15 августа… Да-да. Вы больше не военнопленные, и я распорядился снять конвой. Можете, э-ээ… покинуть остров, и я могу предоставить вам шлюпку. Вы умеете управлять парусом?
- Япония капитулировала? – Мэллой хотел спросить, почему бы в таком случае гарнизону Матуа не сложить оружие перед американскими лётчиками, если они уже не военнопленные, но сдержался. Чёрт их знает, возможно, самурайская гордость не позволяет, и японцам нужен настоящий парламентер – представитель страны в важном чине. Если условия капитуляции приняты ещё 15 августа, то почему вчера почти сутки до Матуа доносилась отдаленная канонада? Острова атакуют русские? Перспектива плыть в этих туманных штормовых водах от острова к острову с больным штурманом Дзилевски его тоже не прельщала. Всё это он выложил полковнику, стараясь держаться вежливо.
   Полковник не понял половину вопросов, но догадался, о чём его спрашивает капитан. Это предложение уйти экипажу «Боинга» под парусом на шлюпке в никуда теперь тоже казалась ему нелепой и забавной.
- Мы не получали приказ сложить оружие и прекратить военные действия. По крайней мере, против советских войск. Да, они начали высадку своих десантов на острова. Гарнизоны других островов просто выполняют свой долг. Есть, э-э-э…ряд причин, по которым вы не можете здесь больше оставаться. Хорошо, я дам матросов и вас подбросят ближе к Хоккайдо. Скажем, на остров Кунашир. Там вы дождетесь решения своей участи. Относиться к вам там будут хорошо.
- Разве сам факт капитуляции не даёт вам право сложить оружие и выкинуть белый флаг? – пожал плечами Мэллой, - Могу ли я осмотреть остров?
- Нет! Пока нет, - вежливо пояснил полковник, - Дело в том, что ваше правительство требует отдать Матуа США под военную базу, а русские поспешат забрать его себе. Он представляет определенный интерес для обеих сторон, но у меня есть указания взорвать на острове часть объектов. Теперь понимаете? Наше право подготовить остров к сдаче противнику, но у нас свои приказы не оставлять для него ничего ценного. Мы имеем право уничтожить на острове всё, что может использовать противник. Я имею в виду любого противника. Вы свидетели. На острове есть враждебно настроенные к вам офицеры. Вам лучше убраться уже сегодня. Я дам соответствующие распоряжения своим людям.
   Умэдзу внимательно следил за поведением Мэллоя, стараясь уловить его реакцию.
- Почему нас просто не расстрелять? – прямо спросил Мэллой, - Или вывезти на Кунашир без таких вот подробных объяснений? Молча?
   Умэдзу заулыбался:
- Расстрелять вас сейчас, когда так много людей знает о том, что вы здесь? Нас будут судить, как военных преступников. Попав к своим, а это произойдёт, возможно, очень быстро, вы расскажете о том, что гарнизон Матуа ничего не оставил русским.
   И полковник, поставив на пол у своих ног, обутых в сапоги, плетеную бутыль с сакэ, сунул в руки Мэллою пачки сигарет и галет, и вышел из барака.
   Мэллой подумал о том, что он тоже постарался бы уничтожить свой самолет, будь у него такая возможность и о том, что зря его командование угробило столько сил на эти острова, на которые сейчас придут русские. Они, конечно, сильно мешали, эти острова, откуда из удобных бухт выходили на задания японские военные корабли, субмарины и взлетали лётчики-камикадзе. Зачем его командованию был нужен Матуа, который даже если и бомбили, то прицельно? Десяток «летающих крепостей» мог бы стереть Матуа с лица земли, хотя  во время бомбежек островов Северо-Курильской гряды ВВС США потеряла более 50 своих самолетов. По какой-то причине командование явно берегло этот остров от массированных налетов, стремясь только уничтожить на нем береговой флот и авиацию. Наверное, этому действительно есть свои причины, и кроме удобных заливов и бухт, замечательной взлетно-посадочной полосы, тут есть что-то ещё, что японцы не хотят оставлять ни русским, ни американцам. В открытую дверь он видел, как полковник Умэдзу неспешно удалялся, придерживая эфес шашки, бившей его по ногам. Все распоряжения на острове были им отданы, но дел у полковника ещё хватало.
   Ближе к вечеру на острове прогремело несколько мощных взрывов. Где-то на склонах Фуё с грохотом катились камни, увлекая за собой битый щебень и обломки лавы. Японцы уничтожили несколько складов с боеприпасами и взорвали входы в подземные хранилища, арсеналы, склады и лаборатории, похоронив под десятками тонн обломков скального грунта подземные урановые выработки и штольни. Труд многих сотен корейских рабочих был почти уничтожен. Судьбу этих корейских и китайских строителей так никто никогда и не узнал. Возможно, это знал лишь старый вулкан Фуё, и русские напрасно потом искали на дне проливов баржи с затопленными строителями.
   На противоположном конце острова, собравшись толпой, волновалось немногочисленное местное население – рыбаки и рабочие. Среди них были женщины, и даже дети. Они не скоро успокоились, и только грозная команда офицера-самурая заставила их притихнуть и вернуться в свои бараки. Рыбаки на этой неделе ни разу не вышли в море на своих лодках, и ходили слухи, что вход в обширную бухту, куда впадала река Хесупо, уже заминирован.
   Едва на Матуа отгремели первые раскаты взрывов, стадо сивучей и каланов покинула остров и ушла в открытое море. Закат в тот день был зловеще кровавым, и волны вытолкнули на берег пять трупов японских солдат с острова Самусю-то, пытавшихся бежать, и расстрелянных в своей шлюпке из пулемёта советским сторожевым судном.
                *******
   В погожий солнечный день 25 августа в Двойную бухту острова Матуа вошло советское военное судно. Глубины здесь были небольшие, и не рассчитаны на крупные корабли. Для этого больше подходила бухта Айну, расположенная на юго-западе острова, откуда когда-то вышла в поход на Пирл-Харбор японская эскадра. Однако, советский корабль уверенно подошёл сюда, к главной бухте острова Матуа, ещё недавно бывшей под прицелом мощных береговых орудий. Одного залпа береговой артиллерии  было достаточно, чтобы отправить на дно любое судно. Искусно замаскированные в скалах орудия и пулемётные гнёзда в этой части острова ещё оставались многочисленными и надежно закрывали вход в Двойную бухту. Её не стали даже минировать: японцы были уверены, что русские высадят свой десант на пологой песчаной низменности близ устья речки Хесупо.  Несколько уцелевшие от демонтажа и уничтожения  крупных орудий всё ещё грозно торчали стволами из своих укрытий, вырубленных в скалах, но огня по …., в соответствии с приказом генерал-лейтенанта Фусаки Цуцуми, никто открывать не собирался. И всё же, в замаскированных дотах и дзотах, неразличимых с моря, два спаренных  зенитных пулемёта на турелях взяли в своих амбразурах под прицел советское судно ещё издали. С наблюдательного пункта полковник Умэдзу не мог э видеть, как прибывший  недавно из Маньчжурии майор-самурай, заставил несколько солдат притащить к пулемётам цинковые ящики с патронами и, полный решимости дать русским бой, выжидал удобный момент.
   На палубе советского судна собралась небольшая группа людей, и находившийся среди русских офицеров японец в военной форме размахивал белым флагом, показывающим, что прибыли парламентеры. В бинокль полковник Умэдзу разглядел японского штабного офицера с рупором на шее. Очевидно, это был переводчик. То, что советское судно с парламентерами подошло именно сюда, к наиболее укрепленной части острова, напичканной береговыми укреплениями и далеко идущими вглубь острова линиями обороны, указывало на уверенность русских в том, что никакого сопротивления со стороны гарнизона Матуа они не ждут, и не сомневаются в успехе своей миссии. От борта …отвалил катер, и на плечах офицера с орденами на груди, стоящего на носу, Умэдзу разглядел погоны полковника. Советский парламентер, очевидно, офицер-фронтовик, с боями прошедший половину Европы, прибыл на остров при полном параде. Майор …, скрючившийся у амбразуры под тяжелой железобетонной крышкой дота, тут же взял его на прицел. Переводчик с рупором в руках заметно волновался, и не зря – едва катер прошел вдоль подводной каменистой перемычки, разделявшей бухту Ямато надвое, откуда-то чуть выше причала из скал затрещала пулеметная очередь. Пули защелкали по корме катера, и он поспешно нырнул под прикрытие скалы, удачно для  советских парламентеров вздымающейся из воды у самой перемычки. Весь катер не вошёл за скалу, и пулемёт продолжал стрекотать. Пули рикошетом от скалы веером сыпались в воду, и на укрывшихся парламентеров летело каменное крошево. На советском судне на это отреагировали мгновенно – башенные орудия медленно повернулись и жерла орудий взяли под прицел огневую точку японцев. Но остальные пулемёты и орудия острова Матуа продолжали молчать, а стрелявший дот скоро затих. Это адъютант полковника Умэдзу, ворвавшийся по подземному переходу в дот, разрядил в спину майора-самурая, любителя рассветов и закатов, свой револьвер. Тот напрасно рассчитывал, что русские ответят огнем, и в бой будет вынуждена вступить частично уцелевшая береговая артиллерия. Он прекрасно знал, что всю артиллерию на Матуа не успели демонтировать, спустить в кратер вулкана или засыпать взрывами в подземных хранилищах. Полковник Умэдзу предвидел его действия и прекрасно понимал, что попытки продолжать военные действия бессмысленны, если основные силы армии и флота сложили оружие. Если война и продолжится, то уже между победителями.  На причале Двойной бухты, она же – бухта Ямато – выкинули белый флаг. Второй белый флаг взвился над командным пунктом. Гарнизон острова Матуа капитулировал.
   Советский катер, укрывшийся за скалой, двинулся к причалу. На его борту невозмутимо стоял тот же полковник при орденах и в парадном кителе, и что-то кричал в рупор японец-переводчик. Всё было кончено. Никакого десанта не было. Следом за парламентерами на остров высадились всего сорок советских пограничников. Русские словно давали понять, что они не собирались штурмовать Матуа, и теперь это советская территория. Они бегло осмотрели весь остров, предварительно разоружив гарнизон и подивившись количеству и качеству уцелевших на острове оборонительных укреплений. Даже сейчас, на берегу, отыскать в заросших стлаником и ольховником склонах их было трудно, и железобетонные доты были укрыты дерном и мхом. Парламентер, после обычных формальностей, заинтересовался взлетно-посадочной полосой военного аэродрома, которая не была уничтожена в отличие от ангаров, укрытых в скалах. Он выразил неудовольствие тем фактом, что с Матуа исчезла большая часть артиллерии, танков и другого оружия. Полковник Умэдзу честно ответил, что на острове располагалось раньше не менее 60 самолетов и много другой боевой техники, но в последние месяцы часть гарнизона, всю авиацию и часть артиллерии  кинули на защиту Японии.
   
*Правильнее – горгулья, то есть химера. Первоначально слово гаргулья происходило от слов, имитирующих булькающие звуки. На водостоках крыш зданий готической архитектуры в странах Европы водостоки делали в виде гротескных созданий, вроде ящериц, драконов и разных несуществующих страшных и смешных животных-уродцев. Существует и древняя легенда о Горгулье драконе на берегах реки Сены близ Руана, из пасти которого обрушивались то огонь, а то мощнейшие водные потоки. Население Руана каждый год приносило жертвы свирепому зверю. От этого мифического дракона La Gargouille и вошли в обычай водостоки в виде ящеров и химер, подобно тем, что украшают Собор Парижской Богоматери.
**Японская оризия, или японская медака -пресноводная рыба, распространённая в Юго-Восточной Азии и в Японии. Обитает в стоячих и медленно текущих пресных и солоноватых водоёмах, таких как рисовые поля. Японская оризия характеризуется коротким периодом воспроизводства, поэтому, подобно мушкам дрозофилам, широко используется для исследований как модельный организм,




                Глава  11
                Бомба за острова
                «Мужчины снова погрузились в молчание.                Десять Медведей поднялся на ноги:                - Я сейчас буду думать об этом».
                Блейк Майкл Брайен. «Танцы с волками».

Прибывший в Москву из Маньчжурии полковник бодро шагал по ковровым дорожкам длинных коридоров, минуя посты, предъявляя, где надо пропуск, и отдавая честь встречным офицерам, уверенно сворачивал на поворотах, отлично зная это здание, куда допускали не многих. Как будто там, в далеком Харбине, где вокруг лишь голые сопки с пожухлой жесткой травой, полоски полей гаоляна и чумизы близ реки Сунгари, да бегают тощие грязные лисы и у своих нор посвистывают сурки-тарбаганы, только и делал, что ходил с докладами по кабинетам высоких начальников. Но в Маньчжурии или в Корее подполковник редко бывал «при параде», а чаще носился на трофейном «Виллисе» или «Ниссане» в простой выгоревшей гимнастерке и пыльных кирзачах, игнорируя китель и щегольские хромовые сапожки с синими галифе, в которые был принаряжен сейчас. Сапоги были надраены до блеска и там, где окна не были завешены тяжелыми шторами, солнце играло на орденах и медалях, золоте погон и голенищах, и лишь ворс ковровых дорожек заглушал чеканный шаг офицера.
   Раньше, помнится, никаких красных ковровых дорожек тут и в помине не было. Это же надо всё периодически чистить и держать для этого целый штат уборщиц. Был паркет, ещё царских времен, дубовый и скрипучий, давно утративший свой лак и лоск. Поскольку в этом старом здании никому бы в голову не пришло циклевать полы и начищать их мастикой, как при старом режиме. По вечерам тут сновали шустрые уборщицы с длинными швабрами, как моют полы во всех учреждениях этой страны. Но даже под их лёгкими ногами паркет безжалостно визжал, и засидевшиеся допоздна над документами в своих кабинетах люди досадливо морщились. И когда в коридорах бывало непривычно пусто, сидящие в кабинетах суровые озабоченные начальники издалека слышали этот скрип старых дубовых панелей, когда кто-нибудь шёл по древнему паркету. Иных узнавали по характерной походке, не выходя из кабинета. Иных ожидали с нетерпением, и сюда редко привозили арестованных, когда конвой бряцал подковками сапог, и паркет, помнивший нежные мастики жалобно визжал под их тяжелым шагом. Бывали дни, когда с ордером на арест приходили и за самими работниками этого учреждения. Хотя, чаще брали в своих квартирах, обходясь без всякого ордера. Всякое бывало… Теперь парадный красный цвет дорожек свидетельствовал о том, что «жизнь стала лучше, стала веселей», и служившие тут люди надели на свои плечи даже, ненавистные им раньше, погоны. «Интересно, - подумал полковник, - паркет тоже сохранился? Ведь сохранились все эти двери и подоконники, и даже шторы на окнах? Тогда, почему он не скрипит? Надо будет заглянуть под эти красивые ковровые дорожки, прямо указывающие на то, что ты находишься в высоком государственном учреждении, отогнуть уголок, и потрогать рукой жёлтые дубовые плашки, помнившие ещё царских сановников, фаворитов и генералов». Усмехнувшись, он сделал последний поворот и открыл дверь приёмной. Дежурный офицер взглянул на его пропуск, на часы, всё также висевшие на своем месте, и кивнул:
- Проходите, товарищ подполковник! Вас уже ждут!
   В кабинете за столом полковника ждали три человека, одетые просто, и уже без орденов, которые остались лишь на парадных кителях, и редко носили в этом учреждении. Они собрались тут послушать человека, который допёк их из Маньчжурии не совсем понятными и внятными шифровками, и настаивал на встрече с какими-то неизвестными лицами. Его донесения не отличались чёткостью, и были полны намеков. Речь шла об атомной бомбе, имевшейся у людей, пожелавших остаться неизвестными. Эти лица запросто предлагали правительству Советского Союза готовую атомную бомбу или неизвестное взрывное ядерное устройство, как будто речь шла о гуманитарной помощи в виде двух вагонов муки-крупчатки. Взамен тоже просили что-то совсем уж несусветное. Такие вопросы тут не решали. Ядерными устройствами и ураном других стран очень интересовались, и в последние годы создали несколько групп, работавших в этом направлении. Но вот в обмен не могли предложить ничего. Кроме денег, за которые потом приходилось отчитываться. Даже в таком солидном учреждении не имели на такой обмен никаких прав и полномочий. Такие вопросы решались в правительстве, которому пока ничего не докладывали. Кто знает, может этот обмен – лишь бред сивой кобылы, шантаж или неудачный блеф отдельной группировки или аналогичных спецслужб другой страны, тоже не имеющих таких полномочий. Начальник Управления в Москве вызвал к себе из начальника соответствующего отдела, курировавшего вопросы не добычи урана за рубежом, а копавшего в направлении неизвестных ядерных исследований Третьего Рейха и Японии, и прямо спросил его о запросах из Харбина:
- Этот твой полковник Сибирцев в своём уме? Что за чушь он тебе присылает, а ты носишь  мне в своих докладных записках под грифом «Совершенно секретно»? Может у него, там в Маньчжурии, крыша поехала? И такое тоже бывает…Американцы блефуют, что атомных бомб у них – хоть завались, и дело поставлено на поток! Даже для того, чтобы сбросить пару бомб на Японию, им пришлось использовать уран, захваченный в Германии! Это мы теперь знаем наверняка. Конечно, они нас опережают, и теперь у них есть и свои месторождения. А тут находятся купцы, предлагающие товар в виде готового атомного оружия. Это не бред сумасшедшего?
- Никак нет, товарищ генерал! – Отвечавший начальнику Управления человек и сам носил погоны генерала, но с одной звездочкой. – Подполковник Сибирцев и его группа – это те самые люди, которые раскопали многие материалы по заводам в Хыннаме в Северной Корее. Они же и вывели оттуда ведущих японских специалистов, часть уцелевшего оборудования секретной лаборатории по созданию японской атомной бомбы и нашли запасы урановой руды в эшелоне и специальном бункере в горах. При расследовании запасов сырья группа полковника установила, что собственных запасов урановой руды в Корее явно недостаточно. По крайней мере, в северной части страны в горах имеются рудники с незначительным содержанием урана. Сибирцев предположил, что урановую руду в Хыннам японцы привозили из Маньчжурии или других провинций Китая под видом любой металлосодержащей руды. Кстати, товарищ генерал, руды там встречаются чаще полиметаллические, и кроме урана содержат массу других ценных металлов.  Последнее время, группа Сибирцева находилась в пустыне Гоби, разрываясь между поездками в Корею и даже на Южный Сахалин. Подполковник – толковый оперативник. Носом землю роет. Сам всегда всё облазит, пока полностью не убедится, иной раз и впустую, но выводы делает весьма правильные. Не раз представлен к правительственным наградам. Фронтовик.
- Ну, и что он нарыл в Маньчжурии, Корее и на Сахалине? – с любопытством спросил начальник Управления, припоминая, что Сибирцев часто проходил в документах под различными агентурными кличками и вымышленными именами, особенно находясь в заграничных поездках. – В пустыне Гоби одна из первых советских урановых экспедиций искала уран ещё во время войны, и тоже замечала там японцев и следы разработок. Однако, сами-то наши геологи ничего там не нашли. Помнится, эта экспедиция там и погибла, в этой пустыне. Возможно, нарвавшись на японский вооруженный отряд.
- В Китае богатые месторождения урана пока не обнаружены. Там не до этого – много лет идет война за власть, да и сейчас Чанкайши с коммунистами не дружит. Возможно, японцы что-то и добывали на китайских рудниках на контролируемой ими территории. Этого явно недостаточно для такого дела, чтобы взорвать за три дня до капитуляции Японии ядерное устройство в Японском море у берегов Кореи. Звучит фантастично, но возможностей для этого у самураев было достаточно. Я внимательно изучил, ставшие известными нам, материалы об японской ядерной программе, и пришёл к выводу, что группа талантливых инженеров и физиков-ядерщиков начала свои работы в Токио ещё в 30-ые годы. Почти одновременно с Германией, и гораздо раньше, чем в США или в Советском Союзе. Урановая руда поступала для японской атомной бомбы из многих мест. От немцев, из рудников Кореи, Маньчжурии и Внутренней Монголии, из китайской части пустыни Гоби, и возможно, из стран Индо-Китая. Вполне вероятно, что на территории Южной Кореи, где сейчас торчат наши друзья американцы, имеются рудники с более богатым процентным содержанием урана. Можно предположить, что японскими учёными в Хыннаме были созданы два взрывных ядерных устройства. Одно, как мы предполагаем, было взорвано в Японском море либо в испытательных целях, либо самураи что-то уничтожили этим взрывом. Вторым таким взрывным ядерным устройством они пытаются нас просто шантажировать. Возможно, его просто не существует, или оно не закончено. Сибирцев полагает, что нам следует выслушать предложения этих людей. Конечно, это явные авантюристы, но они располагают какой-то важной информацией. Поэтому Сибирцев и просит вызвать его сюда для доклада.
- Пусть приезжает. Назначьте время. А что, взять этих субчиков нельзя? Вместе с тем, что они нам предлагают?
- Это мы скоро узнаем. Полагаю, что это взрывное устройство находится совсем не на территории, контролируемой советскими войсками.
                *********
   Подолковник вошёл в кабинет, и встретился взглядом с тремя парами глаз, недоверчиво и вопросительно разглядывающих его парадный вид и загорелое до черноты лицо. Лишь один из них, знакомый по некоторым совещаниям и работе в Германии, одобрительно кивнул, как бы ободряя. Но вошедший был не робкого десятка. И с комиссарами 1 ранга государственной безопасности встречаться ему приходилось. Вот советских комиссаров госбезопасности 3 ранга теперь оставалось совсем немного. Немного их и было в годы репрессий. И мало кто уцелел.
- Подолковник Сибирцев! – представился он, - Прибыл с докладом согласно приказу по Управлению о необычном предложении представителей Японии.
- Каких представителей? Японии? – поднял бровь начальник Управления. Но комиссар 1 ранга что-то тоже знал, и не поделился своими соображениями раньше только потому, что хотел услышать всё сам из первых уст. Он кивнул Сибирцеву:
- Докладывайте, подолковник!
   Весь доклад занял всего несколько минут. Начальник Управления слушал с каменным лицом, но время от времени кривился, словно у него болел зуб. Потом встал из-за стола и  подошёл к большой карте Сахалина и островов Курильской гряды, висевшей на стене. Рядом висела и подробная карта Маньчжурии с соседней Кореей.  В кабинете явно успели подготовиться к разговору.
   Вглядываясь в мудреные названия Курильских островов, дугой растянувшихся от острова Сахалин до Хоккайдо, шеф выразил свои сомнения, и даже неудовольствие той информацией, которую только что получил от Сибирцева:
- Они просят за Это четыре острова? Именно эти острова? Да, что в них такого? Я читал подробную сводку. Там одни лишь вулканы, чайки, скалы и паршивый климат. Всякие, там, катаклизмы – землетрясения и цунами…В принципе, эти острова яйца выведенного не стоят! Чуть лучше островов Новой Земли или Шпицбергена. Хотя, я конечно, далеко не специалист. А про остров Матуа даже не заикались?
   Почти никому ранее не известный островок Матуа очень короткое время упоминался в  узком кругу лиц в августе 1945 года, когда именно его американцы просили под военную базу, а в 1946 году остров стал известен всему миру своим извержением вулкана и о нём писали в газетах, но потом быстро забыли. Вулканов, даже действующих, в этом мире хватает. А американцы не просто просили, а даже настаивали, мотивируя тем, что с военно-морской базы на Матуа они смогут обеспечить защиту всего региона. Причём, это было в те дни, когда советские десантные судна штурмовали остров Шумшу, а Япония уже капитулировала. Ответ Сталина, что он согласен уступить один из Курильских островов под базу ВВС США, но в обмен на один из Алеутских островов под советскую военно-морскую базу, помнили уже далеко не все. Тем более, что официальный ответ советских дипломатов американским коллегам звучал несколько иначе: «Советский Союз – победившая страна, а победители в защите не нуждаются. Мы сами можем обеспечить безопасность в данном регионе». Что-то в этом духе.
   Полковник Сибирцев, едва выбивший сюда эту командировку, иной реакции своего начальства и не ожидал. В Маньчжурии у него сложилось мнение, что обратившиеся к нему через посредников люди, называющие себя представителями оккупированной американскими войсками Японии, совсем не блефуют, а обеспокоены будущим своей страны. Американцы уйдут, вероятно, оставив на Окинаве и других островах свои военные базы, а страна останется и, уже не имея армии и флота, будет развивать свою экономику. Возможно, займутся судостроением, китобойным промыслом и добычей морепродуктов. Эта нация тесно связана с морем, а их страна бедна ресурсами. Острова Курильского архипелага они изучили за 70 лет своего владения неплохо, но вряд ли успели освоить разведанные там ресурсы. Значит, знают, что просят. Что-то там есть, на этих островах, но разве они скажут? Сделка, конечно, слишком сомнительна. Но сообщить о том, что явно бывшие японские военные, скрывающиеся где-то в Маньчжурии под видом, скажем, японцев американского происхождения, предлагают передать Советскому Союзу готовое взрывное ядерное устройство, он обязан. Тем более, Сибирцев занимался вопросами достижений германских и японских учёных-атомщиков, и добычей этими странами ураносодержащих веществ. Неизвестно, какой мощности предлагаемое японцами устройство, но очищенного урана или плутония там явно достаточно хотя бы для взрыва средней мощности.
- Извините, товарищ генерал-полковник, - поправил он, - Не четыре острова. Хабомаи – это не один остров, а цепь Малых островов Курильской гряды. Да, по сути, это кучка скал с чайками, мало пригодных для заселения или строительства там каких-либо военных или промышленных объектов. Очевидно, там богатые рыбные промыслы, как, кстати, на  острове Шикотан, где можно строить заводы по переработке рыбы и морепродуктов.. Остальные два острова Южно-Курильской гряды, о которых идёт речь – совсем не маленькие. На островах Итуруп и Кунашир японцы добывали золото, серу, а сезонные рабочие валили лес и  добывали ту же рыбу. Там, как и у Сахалина, богатейшие рыбные промыслы. Ближайший к Хоккайдо остров Кунашир использовался японцами ещё и как курорт, и климат там очень мягкий, благодаря теплому течению. Матуа эти люди не просят, хотя бы потому, что понимают, что острова Северо-Курильской гряды, расположенные у Камчатки, им никто и никогда уже не отдаст, а острова Южно-Курильской гряды находятся близ Хоккайдо. Поэтому об острове Матуа, который население покинуло после извержения, никто и не заикался. Там находились наши военнослужащие, пытавшиеся выяснить, что за объекты были уничтожены японцами перед сдачей представителям нашей армии. Я как раз собираюсь по долгу службы осмотреть Шикотан, Итуруп и Кунашир, а заодно и Матуа с Урупом. Возможно, что японцы добывали уран именно там.
   После слов полковника наступило молчание. Начальник Управления пристально рассматривал карту Курильских островов, а комиссар госбезопасности 1-го ранга весело переглянулся с другим генералом Управления, курировавшего новую отрасль военной промышленности. В дальнейшем, она получила название атомной энергетики, но пока усиленно занималась организацией поиска богатых ураном месторождений, переработкой руды и обеспечением строжайшей секретности в таком деле, как создание советского атомного оружия.
- Кучка авантюристов, пусть даже с патриотическими целями, не может представлять правительство Японии и выдвигать от своего имени подобные предложения. Это ясно, и обсуждению не подлежит. Вы полагаете, что все эти подземные хранилища на острове Матуа, засыпанные взрывами японцев в августе 1945 года и извержением вулкана в 1946 году – не что иное, как шахты и штольни уранового рудника? -  спросил комиссар.
- Вполне возможно, товарищ комиссар 1-го ранга. Но для полной ясности я возьму с собой на острова специалистов. Не просто геологов, а горных инженеров, разбирающихся в различных ураносодержащих минералах. Это всего лишь рабочая версия, ничем пока не подтвержденная. Одна из версий. Надо сказать, что поверхностный осмотр и даже шурфовка грунта не дадут ясного ответа. Нужны либо японские документы о наличии на Курильских островах  ценных металлов, либо несколько партий опытных взрывников, геологов, буровые работы и пробная пробивка шурфов. Моя поездка будет лишь беглым осмотром, во время которого можно наткнуться на остатки соответствующего японского оборудования и образцы руды.
- Хорошая версия. Хотя остров, конечно, маловат для богатых залежей руды. Кто знает, может быть там под водой лежит целое Эльдорадо. Но вернёмся к теме нашего разговора. - Комиссар тоже встал из-за стола и подошел к карте, - С потерей Южного Сахалина и акватории этого региона японцы лишились не только угля, леса и рыбных промыслов. Их страна бедна ресурсами, и если они просят эти острова, то не из-за курорта с термальными водами на Кунашире. Очень возможно, что там близ островов пропасть рыбы, и это заменит им потерю Южного Сахалина. Вот при чём тут остров Уруп, подполковник? Если не ошибаюсь, там стояла японская 129-ая отдельная пехотная бригада. Или есть какие-то факты?
- Просто там обнаружена свежая гигантская воронка диаметром до двух километров. Её склоны не успели даже зарасти кустарником. Возможно, на Урупе японцами был произведен подземный взрыв атомной бомбы, подобный той, что они взорвали перед капитуляцией в Японском море у берегов Кореи. Надо проверить.
- Проверьте. Возьмите там пробы грунта и исследуйте фон. Эти японцы, которые на вас вышли с предложением… Мы хотим знать, кого они представляют, - Начальник Управления пожал плечами, - Одна из сохранившихся служб внешней разведки или иная группировка? Они называли хотя бы какие-то должности,  имена, название своей организации или ведомства? Нет? Ясное дело, что это авантюра не принесет им острова, как на блюдечке. Там наши дипломаты и так не всё ещё уладили с границами и населением этих островов – мне предоставили об данные. Ну, кто будет решать такие вопросы с неизвестными людьми, которые на деле совсем не являются представителями своей страны? Кто они? Члены очередной тайной организации, каких в Японии во все времена было немало, не могут предъявлять территориальные условия. Кто они? Из японской военной элиты и разных спецслужб немало кто остался на свободе. Тех, кто имел отношение к военному строительству или оружию массового уничтожения, американцы сами попрятали и перевезли в свои лаборатории. Сценарий этот старый, знакомый нам ещё с Европы. Вы, пока, свободны, полковник. Мы тут немного обсудим, а вам будет, чем тут заняться перед поездкой на Курилы. Ознакомитесь со свежими данными по урану, которые наши специалисты нарыли в Германии. Следы, несомненно, ведут к японцам.
                **********

   В России, а затем и в Советском Союзе, как и во всём мире, глубоко заинтересовались явлением радиоактивности и ядерной физикой, как возможностью получения огромной энергии при распаде атомного ядра. Процесс осознания получения такого вида энергии шёл постепенно, и вначале добывали только радий, которого в земной коре оказалось ничтожно мало. Куда больше, как выяснилось впоследствии, есть урана или плутония. Но радиевая гонка, на которую тратили огромные средства, ещё не подразумевала использование ядерной энергии, первые исследователи почти ничего не знали о лучевой болезни, а сам радий, будучи во много раз дороже золота, использовался, как некая панацея от онкологических заболеваний. И не только от них. В начале ХХ века, после своего открытия, радий считался чрезвычайно полезным и включался в состав многих продуктов и бытовых предметов. Свойства его соединений светиться в темноте использовали в приборах для освещения циферблатов и шкал различных показателей, его соли вводили в злокачественные опухоли для их распада, ничтожно малые количества радия включали в зубные пасты, косметические вещества, воду и пищевые продукты, широко рекламируя его чудодейственные свойства. Массовое увлечение этим, чрезвычайно токсичным элементом, было всеобщим, и было немало жертв лучевой болезни среди поклонников различных оздоровительных средств, рабочих, имевших дело с радием и самих учёных. Известно, что и Мария Кюри, носившая амулет с солями радия и постоянно работавшая с токсичными радийсодержащими веществами, включая полоний, тоже умерла, как говорят, в результате постоянного облучения.
   Мировые запасы добытого радия были ничтожно малы, но даже в период Первой мировой войны им усиленно интересовались. Так, при заключении Брестского мира в 1918 году германское правительство предлагало передать ему в качестве прочих платежей в виде контрибуции «радиоактивные остатки и месторождения урановых руд». Радий добывали именно из урановых руд, месторождения которых были почти неизвестны. Кроме рудников в Чехии, входившей в состав Австро-Венгрии, где добывали урановую смолку в городе Иоахимсталь, которую стеклодувы использовали для получения цветного стекла, богатые ураном руды были открыты в 1915 году в Шинколамбве на территории Бельгийского Конго. Для получения радия бельгийцы построили там целый завод, но к 1923 году, переработав сотни тонн богатой никому не нужным пока ураном, добыли только каких-то 12 граммов радия, стоившего огромных вложений, и поэтому очень дорогого. В России и в Конго объёмы добычи радия были мизерные, при этом 1 грамм радия содержался там, где можно было добыть 3 тонны урановой руды. Эти отходы, содержащие соли урана, и называли немцы остатками. В это понятие входили и неочищенные от примесей и урана соединения, содержащие радий. В России специальными поисками радиевых руд, которые смело можно назвать урановыми, долго никто не занимался. Известно было только Табошарское месторождение, где предприимчивые люди добывали соли урана очень в небольших количествах, и в Первую мировую войну некоторые соединения радиоактивных элементов использовались в военной технике в приборостроении. Первыми их начали использовать в Военно-Морском ведомстве в Кронштадте для получения светящихся красок, используемых на панелях различных приборов. Только и всего. Весь шум, поднятый в мире из-за ничтожного количества радия, на самом деле совершенно себя не оправдывал. Тем более, что с ураном попросту не знали что делать, а радий усиленно рекламировали, как недавно открытый чудодейственный и таинственный элемент.
   Академик Вернадский не раз поднимал вопрос о добыче радия, утверждая, что «Россия не только не добывает, но и не знает, есть ли на её великих просторах радий». Первые экспедиции для поиска таких месторождений были организованы в 1914-1916 годах, когда Академия Наук получила из средств Государственного Казначейства 169 500 рублей «на снаряжение для поиска радиоактивных минералов и лабораторные исследования материала». Хотя речь шла именно о радии, подразумевался поиск и изучение всех радиоактивных элементов. Деньги на это дело отвалил известный миллионер и меценат Рябушинский, который вместе с академиком Вернадским создал Московскую радиевую экспедицию, имевшую два отдела: Ферганский и Забайкальский. Поиски были организованы в Средней Азии, на Урале и в Сибири, хотя гораздо позже выяснилось наличие неплохих залежей руд близ Санкт-Петербурга – в Карелии. К разработке найденных небольших месторождений активно подключились иностранные фирмы. До Октябрьского переворота 1917 года, когда к власти в стране пришли большевики, радия было добыто немного, но поиски велись довольно активно, и в результате в Петрограде в хранилище скопился, так называемый, урановый концентрат, стоивший немалых денег. Достаточно сказать, что «радиевый запас страны»,  наряду с золотом бывшей Российской Империи, по указанию Ленина был вывезен из Петрограда и Архангельска на Урал в Пермь, где и был захвачен Колчаком. Правительство Верховного правителя Сибири вывезло урановый концентрат вместе с золотом в Омск. Достоверно неизвестно, сколько уранового концентрата пропало во время отступления Колчака до Иркутска, а сколько проделало обратный путь, и в дальнейшем было использовано научными коллективами для первых исследований атомного ядра и явлений радиоактивности, а затем в закрытых научных «шарашках» НКВД, где создавали первое советское атомное оружие.
   Большевики действительно имели «громадье планов», и активно строили новую жизнь. Ещё до начала активного поиска урановых месторождений, начавшихся только в 1943 году, в СССР было известно пять небольших урановых рудников, где силами заключенных, «каэров» и прочих врагов Советской власти в очень небольшими артелями добывали радий. Самыми примитивными методами. Кроме Тюя-Мунского месторождения, открытого ещё в 1901 году, в 1926 году нашли Табошарское, в 1932 году – Майлисуйское, в 1938 году – Уйгурское, в 1940 году – Адрасманское месторождения. Дешёвый труд «зеков» использовали в ГУЛГМП НКВД СССР (сам чёрт не сразу бы разобрался в советской аббревиатуре – источником насмешек эмигрантов за рубежом и темой анекдотов в стране) – Главном управлении лагерей горно-металлургической промышленности НКВД СССР. Наркомцвет СССР, по поручению ГКО начал строить на Табошарском урановом месторождении завод «В» по производству урана. Строительство было завершено только в 1943 году, но уже в 1945 году спецуправление НКВД построило Ленинабадский горно-химический комбинат № 6. И пошло… О радии почти забыли, и теперь искали уран и способы его обогащения. Требовались не только хорошие месторождения и рудники с сетью дорог и прочими инфраструктуры. Нужны были новые заводы и оборудование, и новая отрасль промышленности развивалась ускоренными темпами.
   Крупных месторождений тогда так и не нашли, но с многочисленных мелких рудников, где использовали труд заключенных, свозили ураносодержащую руду для её переработки в обогащенный уран, которого, всё равно, никак не хватало. Месторождения Кореи, Чехии и Германии в 1945-1949 годах помогли немного разрешить эту проблему, а в дальнейшем урановые копи в Советском Союзе росли, как грибы после дождя. Были открыты более богатые залежи, и производство обогащенного урана перестало быть в стране дорогим удовольствием: при развитой инфраструктуре и хорошо финансируемой отрасли военной промышленности, когда налажено массовое производство ядерных бомб и боеголовок к ракетам, затраты значительно дешевле, чем при штучной работе.
   Месторождение в Туя-Муюне  на территории современной Киргизии оставалось наиболее богатым по процентному содержанию урана, хотя и было совсем небольшим, и его разработка была связана с большими техническими трудностями. Необычным был и сам минерал – кальцит, в составе которого в образце, доставленным из Ферганы в Санкт-Петербург, был обнаружен медный уранит. Чуть позже, обнаружили, что в Туя-Муне встречаются ванадиевые гнезда соединений уранила, кальция и меди с полупроцентным содержанием U3O8. Аналогов такого высокого содержания урана нигде в мире больше долго не могли обнаружить. Он получил название уранилваданат кальция в водной эмульсии, или тюямуний.
   О значении, которое придавали радию и радиоактивным рудам говорит и тот факт, что в 1918 году президиум ВСНХ принял Положение о наложении секвестра на радиоактивные остатки ураново-ванадиевой руды, хранящейся в Петрограде и имеющиеся 2,4 грамма чистого радия. В Западной Европе, для сравнения, в 1913 году было добыто всего 2,126 граммов радия-металла. Малоизвестным сейчас является и тот факт, что в ходе изысканий в Южном Казахстане и Киргизии в 1943 году в результате ревизии двух ранее известных урановых рудопроявлений (то есть мест, где находили лишь следы урана), в верхнемеловых песчаниках нашли скопления ураноносных костей динозавров. Кальций костей этих доисторических животных за миллионы лет соединился с солями урана, точнее – впитал их, как губка впитывает воду. Позже, на месте древних морей находили аналогичные залежи ураносодержащих наслоений костных останков рыб. Очевидно, органический кальций очень активен по отношению к солям урана.
   До 1946 года поисковые группы были плохо обеспечены полевыми портативными радиометрами. Для измерения радиоактивности горных пород пользовались обычными альфаэлектроскопами, для определения наличия радиоактивности образцов руды засвечивали её крупинками фотопластинки, но больше полагались на знание внешнего вида минералов, которые уже были известны. Ошибочно полагали, что ураноносные породы залегают лишь в гранитных пегматитах и гидротермальных месторождениях. Инфильтрационным месторождениям в карнотитовых песчаниках придавали меньше значения. Из более, чем 100 известных тогда ураносодержащих минералов, лишь очень немногие представляли для геологов интерес. Прежде всего, это были уранинит с примесью тория и свинца, давно известная в Чехии урановая смолка или настуран с большой примесью свинца, урановая слюдка или тюямунит, он же – кальциевый урановаданат, торбернит или медистый уранофосфат, отунит – кальциевый уранофосфат, и карнотит – калиевый уранофосфат.
   С 1943 года, когда в СССР началась урановая гонка, десятки групп поисковиков-геологов  бороздили пространства Севера, Сибири, Дальнего Востока, Забайкалья и Средней Азии. Уран нашли на Украине (а не «в Украине», как сейчас пытаются говорить, поскольку не говорят «В окраине», а «На окраине»), в Ленинградской области и в Карелии. Далеко в Заполярье можно было увидеть озабоченных людей, бродивших по тундре с детекторами ионизирующего излучения, которые и были первыми радиометрами. Уран находили в страшной глуши, но не могли ещё толком оценить месторождение, а для его более детальной разведки, оценки, добычи и вывоза требовались немыслимые затраты из-за отсутствия дорог и техники. Но постепенно дело налаживалось. В секретных «шарашках» НКВД ученые умы придумали и собрали массу новых приборов – ионизационных и сцинтилляционных, часто очень громоздких, в комплекте с пультом, батареями, зондирующей гильзой и зондом, телефоном с наушниками для прослушивания звуковых импульсов разрядов и комплектом ремней. Весил такой прибор до 10 килограммов, и оператор ходил в связке с рабочим, таскавшим радиометр за спиной. Моделей таких приборов было много, и некоторые из них приживались надолго. Их называли «датчиками», «счётчиками», «гильзами», давали ласковые имена и обидные для изобретателей прозвища. Позже, изучив зарубежные модели, разработали более лёгкие и удобные гамма-радиометры, вроде известного тогда «Кристалла». Ещё позже внедрили спектрометрические приборы, различавшие по спектру уран, радий, торий и более часто распространенный в природе изотоп калий-40.
   Когда в августе 1945 года США применили первые атомные бомбы в Японии, по тайге, в тундре и в горах советские поисковики лазили ещё с тяжелыми счётчиками Гейгера, обшаривая осыпи, каменные глыбы и обнажения горных пород. Наскоро мобилизовали людей на курсы операторов, и забрасывали их в места, куда Макар телят не гонял. И вот уже бредут от временного лагеря из палаток по сопкам Забайкалья свежеиспеченный специалист-оператор с предметом, очень напоминающим хоккейную клюшку, и за ним рабочий с самим прибором. За плечами ещё и карабин, или табельный «ТТ» в кобуре на поясе, а чаще – надежный старый наган, из которого при случае можно подстрелить куропатку или зайца. В заплечных мешках – чай, табак, сухари, гороховый концентрат и тушенка с маленькой палаткой, а вместо альпенштока малая саперная лопатка или ломик, на поясе нож и фляга, вторая фляга, уже со спиртом, покоится в вещмешке. Мёрзли, голодали, иногда и погибали, незнамо где, при переправах через реки и в болотах, но приказ из Москвы по всем партиям и отрядам геологов и горных инженеров, включая даже  золотые прииски под Магаданом, был однозначным: «одновременно с добычей золота,  обеспечить поиск и обнаружение ураносодержащих руд, и результаты докладывать каждые две недели». Всё, никаких гвоздей, дело на контроле у самого Лаврентия Берии, и хоть плачь, а от начальника прииска или поисковой партии каждые две недели ждут отчёт, но и план по добыче золота на приисках никто не отменял.
   В СВАГ – Советской военной администрация Германии, существовавшей после Победы несколько лет, и независимо от неё – уполномоченные НКВД в странах Восточной Европы, в Корее, Маньчжурии и в Южном Сахалине долго ещё искали источники урановой руды, используемые немцами и японцами. И небезуспешно. Пока поисковые отряды геологов рыскали по стране, отыскивая либо крайне отдаленные, либо слишком бедные ураном месторождения, на первую советскую атомную бомбу набрали с миру по нитке, шокировав потом наличием советской атомной бомбы самоуверенные  США. Были срочно задействованы огромные ресурсы и множество людей, но Советский Союз в кратчайшие сроки стал первой ядерной державой, подняв на ноги мощную новую промышленность и открыв много новых месторождений полиметаллов и попутно – различных полезных ископаемых, запасов которых хватило бы на многие годы не одной стране. Многое из того, что было разведано ещё тогда, не освоено на просторах Сибири до сих пор, и является фондом для будущих поколений. Это даже неплохо, поскольку потом в постперестроечную эпоху новых заводов уже почти не строили, и ничего не производили, просто  обменивая сырьевые богатства страны, включая руду, на продукты и китайское барахло.
   Параллельно, были использованы все возможности и проверены все имеющиеся гипотезы. На острове Матуа продолжал дымить и хулиганить вулкан Фуё, переименованный в пик Сарычева. Поиски урановых руд на других островах Курильского архипелага ни к чему не привели, хотя на Итурупе были обнаружены залежи руды редкоземельных металлов, а на Кунашире, как и при японцах, добывали немного золота. До обширных исследований с применением современной техники дело так и не дошло, поскольку в огромной стране было найдено и так множество других месторождений, которые было проще освоить. И вплоть до наших дней мало кто знал, что золото Кунашира – новый Клондайк, способный поднять экономику любой страны.
   Про историю с попыткой обмена атомной бомбы на острова, история умалчивает. Япония по прежнему требует назад богатейшие острова, хотя острова …..
               
                ********


                УРУП

Реки и ручьи, стекающие со склонов гор и вулканов, на острове, как обычно, очень короткие, и вода в них, насыщенная газами и кислотами, не всегда может быть пригодной для питья. Лезвие безопасной бритвы, оставленное на плоском камне в кислотном горячем ручье, за пару суток превращается в тонкий слой ржавчины. Невольно пугаешься за сохранность своего лица во время бритья, хотя при этой процедуре используется мыльная пена, нейтрализующая кислоту. Но если вода в речке или ручье пресная, то она поражает наличием живности, которая больше характерна для моря. Постоянные обитатели прибрежных соленых вод попадают сюда во время приливов, когда соленая морская вода не только смешивается с пресной так, что кажется, будто в устье реки течение бежит вспять, но тащит со дна в реки песок, грязь, водоросли и морских обитателей, уже приспособившихся к такому образу жизни. Даже на реке Большой на Камчатке, далеко от места впадения в Охотское море, на дне встречается мелкая тёмная камбала, а во время нереста лососевых рыб здесь жирует морской зверь, чувствующий себя в пресной воде довольно комфортно. Здесь, как и на большинстве островов Курильской гряды, реки очень короткие, и на камнях в воде можно увидеть даже морские водоросли. В насыщенных солями и вонючим  сероводородом источниках растёт уже что-то своеобразное, больше похожее на симбиоз неких водорослей, привыкших к горячей воде, и различных видов плесени и грибков, которые соли окрашивают причудливо и ярко. Но главной достопримечательностью Урупа являются всё же вулканы и кальдеры, придающие ландшафту совершенно неземной вид.
   Гигантская фантастическая впадина открылась неожиданно, поражая своей величиной и больше похожая на огромный карьер, какие бывают при добыче полезных ископаемых открытым способом. Однако, сразу бросалось в глаза, что это дело не человеческих рук или техники, а творение природы. Кальдеры в местностях, где встречаются потухшие вулканы, обычно быстро зарастают кустарником, травой и даже лесом, что совершенно скрывает обзор и делает их почти незаметными. Кажется, что это обычные склоны, и наличие впадины диаметром более километра обнаруживается только с высоты птичьего полета. Здесь склоны кальдеры были более крутыми,  обрывистыми и совершенно голыми, начисто лишенными растительности. Кратеры вулканов такими не бывают. Сам вулкан был виден в глубине кальдеры в виде конуса с правильными очертаниями. Чудовищной силы взрыв выбросил здесь миллионы кубометров скального грунта на сотни миль вокруг, обратив его в пыль, обломки и горячий пепел. Образовалась невероятной величины воронка диаметром в полтора километра. Непонятно было, как при этом уцелел сам вулкан.
   Отдышавшись после крутого подъёма в гору, полковник отметил про себя этот факт, и вопросительно посмотрел на сопровождавшего его учёного. Тот с восторгом и вожделением оглядывался вокруг, тоже отметив отсутствие всякой растительности на крутых и будто нарочно отполированных стенах кальдеры, уходящей вглубь на две сотни метров.
- Ну, что? Это похоже на атомный взрыв? – нетерпеливо спросил полковник, сам поражаясь глупости своего вопроса. Где бы этот специалист по вулканам, не так давно освоивший и теорию взрывов различного происхождения, мог наблюдать наземные или подземные взрывы? Не с чем даже сравнить, поскольку никакой практики в этом деле не имели оба. Для определения нужны не только поверхностный осмотр, но и исследования. И всё же…



                ПОСЛЕСЛОВИЕ  АВТОРА.

   Существовали ли на самом деле японские взрывные устройства? В последние годы появилось немало книг отечественных и зарубежных авторов, посвященных секретному оружию Третьего Рейха, обогнавшему своё время.  Сведения о достижениях германской военной науки –довольно неисчерпаемая тема, сводящаяся к тому, что Германии и Японии не хватало только времени и ресурсов. Почему об этом стали говорить спустя много лет, ссылаясь на показания современников, но, не приводя ни одного конкретного документа? Первые баллистические ракеты, способные нести ядерные боезаряды, а на самом деле страдавшие неточностью наведения, ещё весьма примитивные, потребляющие массу горючего и взрывчатки, которые отправляли через Ла-Манш в сторону Лондона, и военное значение которых было незначительным… Неудавшиеся опыты с созданием ядерного оружия, циклотрона, проект финансирования которых был давно остановлен, а в самой Германии в послевоенные годы не упоминают, ни о взрыве макета взрывного устройства на острове Рюген, ни о полигоне, где пытались создать первый циклотрон… Летающие тарелки, военные базы в Антарктиде, спокойная жизнь главных нацистов в Южной Америке, доживших там до глубокой старости с золотом Третьего Рейха, на которое, якобы, финансировались многие операции против создания государства Израиль… Наконец, взрыв японцами ядерного устройства в Корее за три дня до капитуляции, наличие даже нескольких циклотронов в самой Японии, предложение Сталину атомной бомбы в обмен на острова, и опять отсутствие ссылок на какие-либо документы, о которых не упоминают ни в России, ни в Японии.
    Укрепленные острова Курильской гряды существовали. Многие из них использовались после Второй мировой войны, как базы китобойного флота и сезонного лова лососей. На Матуа была погранзастава, которой сильно доставалось от неуёмного характера вулкана Фуё, названного пиком Сарычева. К чему на этом и других островах были такие сложные подземные сооружения, существование которых будоражит умы исследователей и даёт пищу различным догадкам и предположениям? Ответ очень прост. Все работы проводились вручную, с использованием дешёвой силы, которую можно было кормить рыбой и морепродуктами и беспрепятственно завозить на острова из Китая и Кореи. Так можно построить не только Беломорско-Балтийский канал одними лопатами с помощью советских зеков, но и пробить скальный грунт на островах Курильского архипелага одними кирками. Всё остальное – сплошной миф, за исключением того, что на Матуа действительно была уникальная взлётно-посадочная полоса, удобные бухты, и американцы хотели получить этот остров под свою базу. Непредсказуемый характер вулкана Фуё исключал всякую возможность размещения там атомного или бактериологического оружия. Байка о БО вообще появилась вследствие находок на Матуа остатков приборов, похожих на центрифуги и автоклавы, в которых выращивают бактерии. Как и байка о том, что остров часто посещали германские подводные лодки – только из-за того, что на острове были обнаружены бочки из-под горючего германского производства, крышки люков, ведущих в подземные хранилища с надписями на немецком языке и легенда о марочном французском коньяке, который употреблял некий советский прапорщик. Очень мало известно о таких дальних походах германских подводных лодок, зато хорошо известно о том, что Германия и Италия передали Японии часть своего подводного флота. Острова Курильской гряды, действительно, уникальны, но большую часть года жизнь на них очень суровая, и ничего глобального на них построено быть не могло. Сейчас о прошедшем напоминают лишь уцелевшие доты, несколько ржавых танков «Ха-Го», да полузасыпанные противодесантные рвы и ходы сообщений.
   Автор не стал ни опровергать, ни поддерживать, ни одну из версий относительно тайн острова Матуа, предложив наличие глубоких подземных сооружений на острове добычей там богатой ураном руды. То есть, не опирался ни на один факт, объединив несколько легенд в одну, и выдвинув свою гипотезу. Писать книгу «СВАГ» о германском бактериологическом оружии на острове Римс в Балтийском море было куда интереснее. Это наглядный факт того, как можно найти самому достоверную информацию почти из ничего, имея лишь отрывистые сообщения прессы и ряд опубликованных документов. Вначале, я натолкнулся в Интернете на документы СВАГ, рассекреченные, и посвященные фактам вывоза промышленного оборудования из Германии после войны. В скучном перечне различных докладных записок и описей, я неожиданно встретил рапорт о бегстве из Восточной Германии в Аргентину ведущих немецких бактериологов-ветеринаров. Казалось бы, что тут особенного? Но я уже знал, что такие специалисты в те годы использовались во многих странах для создания БО, а в докладной записке мелькнуло краткое упоминание о некоем острове Римс на Балтике. Острова и в наше время используются военными в качестве полигонов. Большинство моих книг, начатых и законченных, чаще ещё не опубликованных, связано именно с островами. Очень трудно было накопать материал об этом острове Римс и, как ни странно, я нашел его в прессе современной Германии, где прямо сказано об использовании острова в годы войны в качестве секретной бактериологической лаборатории Третьего Рейха. А совсем не как ящурной лаборатории или НИИ, где в наше время проводятся сложные анализы и исследования. Всё стало на свои места: Германия разрабатывала БО на острове Римс, а её специалисты были использованы США в рамках программы «Скрепка». Это послужило сюжетом для создания небольшой книги о вполне реальных событиях.
   «Матуа» - сплошной полет фантазии, попавшей на весьма благоприятную почву. Энтузиасты, посещающие этот остров с многочисленными экспедициями, продолжают выдвигать одну версию за другой и, пожалуй, сами напишут не один фантастический роман, превратив скромный островок в мощную военно-научную базу, глубоко засекреченную японцами. В том, что японцы уничтожали оружие перед капитуляцией, нет ничего удивительного. Как и в том, что в кратеры  вулканов можно сбросить не только танки и орудия, но и массу людей – ещё первых миссионеров в Японии казнили с семьями именно так – сбрасывая их в жерла огнедышащих гор. А термальные воды в качестве бассейнов и бань широко используются по всему миру, как и для обогрева жилищ и теплиц. Автор, в этом смысле, не открыл ничего нового, пытаясь лишь довести до сведения читателей невероятно пестрый и занимательный ландшафт и природу Курильских островов.



                Глава …
                Ядерные интриги.

- Ну, и… Что, конкретно, удалось выяснить? – нетерпеливо спросил нарком. Стекла его пенсне блеснули, когда он повернул лицо в сторону начальника ГРУ, и тот положил на стол тощую папку с донесениями, рапортом и отчётом.
- Это всё, товарищ нарком! – скромно сказал он, и пожал плечами, - Звучит невероятно, и нет конкретных документов, о том, что всё это не «липа» чистой воды. Тем не менее, кое-что накопали. Будем работать дальше. Возможно, соберём более точную информацию.
   Лицо начальника ГРУ было озабоченным, но докладывал он, как всегда, чётко, зная, что нарком любит выслушать самую суть дела в устном виде, и лишь потом, тщательно обдумав информацию, рыться в донесениях, отыскивая недостающие звенья.
- Я бы не поверил, товарищ нарком, но факты говорят сами за себя. Прямых доказательств у нас нет, только донесения агентов, следственные материалы допросов арестованных и военнопленных опросов свидетелей. Ни документов, ни фотографий, ни оборудования. Хотя, доказательства, что такое оборудование имелось, у нас на руках. Думаю, что американцы в Германии и Японии хорошо постарались. Особенно, в результате своих операций под кодовыми названиями «Скрепка» и «Облака», которые они организовали в Европе ещё до капитуляции в Германии. Все их стремительные контрудары и прочие незапланированные совместно с нами направления наступления, были направлены на захват промышленных центров. Именно, захват и вывоз оборудования и специалистов, а не разрушение. Особенно, в тех городах, где немецкие инженеры и физики занимались вопросами ракетостроения и создания германской атомной бомбы. В ходе операции «Скрепка» они занимались и сейчас занимаются, целевым поиском и вывозом на свои военные базы в Европе ведущих немецких специалистов всех специальностей. Не отстаёт от них и Великобритания, создавшая для этого специальные подразделения технической экспроприации, так называемые «Т-войска», цель оторых – обнаружение и обеспечение безопасности сохранившихся технических объектов в Германии.
- Я в курсе дела! – нарком постучал костяшками пальцев по зелёной папке на столе, которую принес начальник ГРУ. – Операции союзников в Западной Германии и даже в зонах оккупации других стран, включая советскую, мы уже не раз обсуждали. Могу сообщить вам, что англичанам и американцам досталось не всё. В частности, запасы урана Германии. Мы обнаружили часть их, и уже вывозим. Ближе к делу. Что вы можете сказать о немецком и японском атомном оружии? Было оно у них, или нет? Если было, то что помешало им его использовать? Почему Германия свернула работы? Хотя, на этот последний мой вопрос наши эксперты уже дали ответы. Меня интересует ваше мнение. Ведь вы проанализировали эти материалы? Итак?
- Взрыв ядерного устройства в Хыннаме – неопровержимый факт. Там и сейчас сильно повышен радиоактивный фон. В самом Хыннаме видимых разрушений нет. Кроме тех, что нанесли обычные бомбардировки. Есть сведения, что данное ядерное устройство было взорвано неподалеку от побережья в море у одного из небольших островов. Объектами для оценки мощности взрыва были старые корабли, баржи, джонки и прочие небольшие судна. Никаких смертников-камикадзе, пожертвовавших собой ради того, чтобы ядерное устройство в Корее не досталось советским войскам, не существовало. Конечно, тех, кто наблюдал за процессом, очень интересовало влияние взрывной волны, светового излучения и ионизирующей радиации на людей, поэтому без подопытных тут дело не обошлось. Взрыв был произведен на дистанционно-управляемом катере на рассвете 12 августа 1945 года. За три дня до капитуляции Японии.
- Откуда такие сведения?
- Оба ведущих японских специалиста, монтировавших данное ядерное устройство, взяты нами в качестве военнопленных. Выдавали себя за обычных корейских служащих одного из заводов в Хыннаме. Сравнительно молоды. Успели уничтожить все документы, вполне возможно – целый архив. И часть оборудования. Другая часть оборудования демонтирована, и согласно полученной шифровке, вывезена зам пределы Кореи и следует в Загорск. Туда же будут отправлены эти два конструктора-атомщика. Их имена… - генерал заглянул в раскрытый планшет, и уточнил наркому, слушавшему его доклад с повышенным вниманием, - Рихидзо Танхаги и Таисиро Вакабаяси. К сожалению, самого владельца и строителя комплекса заводов Хыннама, довольно известного японского промышленника  Дзюн Ногучи и главного физика-атомщика Йосио Нисина в Хыннаме не оказалось. Думаю, что Нисина находится в Токио, а Ногучи мог укрыться где угодно, в том же Китае. Поиск данных лиц и других причастных специалистов организован. Нисима, скорее всего, уже у американцев. Крупная фигура, этот профессор. Мы собрали на него неплохое досье. Он ещё в 30-х годах получил изотоп урана-237 и вёл работу по созданию циклотрона. Недооценивали мы японцев… Наверняка, в самой Японии модели этих циклотронов у них имеются. Если не уничтожили. Уран они добывали в провинции Фукусима, но в недостаточном количестве. Поиск возможных месторождений урана, использующихся японцами, организован в Корее и Маньчжурии. Одно из возможных мест, где могли вестись секретные работы по расщеплению ядерного ядра – остров Матуа. Небольшой островок Северо-Курильской гряды с действующим вулканом. Если его и там не взорвали. Могли и просто утопить, или целенаправленно засыпать в шахте взрывом. Это всего лишь версия. Ввиду повышенного интереса США к этому острову и того, что наши специалисты обнаружили на Матуа.
- Могли! – кивнул нарком, - Но Матуа уже наш, и там действительно обнаружен целый подземный город с хранилищами, выбитыми в скальной породе на глубину до 50 метров. Плюс сеть подземных сообщений по всему острову. Многое взорвано и засыпано, и неизвестно куда исчезла большая часть артиллерия и танки. Показания гарнизона очень расплывчаты, и сводятся к тому, что личный состав полностью заменён. Мол, ничего не знаем, всё так уже и было. Между прочим, японцы явно взорвали часть стенки кратера вулкана на Матуа, или как он там называется? Чтобы раскаленная лава стекала, а к жерлу вулкана подведена дорога. Возможно, это была даже целая узкоколейка с паровозом и вагонетками. Слишком много вопросов… Тем не менее, не могли они держать ядерное устройство на островке, где часто происходят сильные извержения. Интерес США к острову объясняется наличием там удобных бухт и обогреваемой термальными водами взлётно-посадочной полосы, плюс близость советских границ. Не более того. Это мне вчера разжевали наши эксперты. Тоже шифровкой. Едва наши начали там рыть, как этот чёртов вулкан проснулся, и Матуа опять трясет, и все эти подземные бункеры и склады засыпало ещё больше. Вопрос, где японцы добывали уран, остаётся неясным. Про помощь Германии мы знаем, но ведь работы над собственным циклотроном в Японии начали давно. Сейчас активно ведётся поиск ураносодержащих руд у нас, и в странах Восточной Европы, включая отходы и старые шахты в Германии на территории СВАГ. Про залежи урановой руды в Корее вы мне тоже уже докладывали. Это место взято под охрану, и уже используется, но урана и там кот наплакал. Откуда шли эшелоны с рудой в Хыннам? Ясно, что из Китая. Туда, должно быть, проведена железнодорожная ветка. Мне известно, что уран может быть в составе полиметаллических руд, поэтому необходимо обследовать все месторождения, разрабатываемые японцами. Включая Южный Сахалин.
- Выясняем, товарищ нарком. В Маньчжурии это дело копает полковник Сибирцев. Он не геолог, но очень скрупулезен, и выясняет всё до мелочей, сам спускаясь во все шахты и привлекая к этому лучших специалистов. Подробно о начале работ над циклотроном в Японии изложено в рапорте. Японские специалисты, взятые нами в Корее, не слишком-то разговорчивы. Наши люди выясняют сейчас у них подробности. Сведения о третьей атомной бомбе США, якобы не взорвавшейся в Японии, на мой взгляд, чистый блеф. Очень возможно, что речь идёт о взрывном устройстве японского производства, вывезенном из Хыннама и ещё не законченном. И о передаче всей документации по его созданию. Возможно, там есть сведения и о циклотронах, созданных в самой Японии, и не доставшихся США. Модель этого устройства может быть опытного образца и невысокой мощности. Точно сказать не могу, поскольку и наши специалисты затрудняются ответить на этот вопрос. Слишком разными путями шли к созданию подобных устройств в разных странах. Что касается Германии, то тоже попахивает блефом, поскольку мало фактов. Известны имена германских учёных, и место, где они работали над созданием циклотрона и ядерной бомбы. Известны источники получения урана, методы и работы по трудоёмкому производству тяжелой воды. С циклотроном у них ничего не вышло, но есть сведения, что ещё в 1944 году небольшое ядерное устройство было взорвано на острове Рюген в Балтийском море, где теперь стоят наши войска.
- Опять Рюген? Про этот бывший славянский остров Буян ходит много легенд. Да, теперь там наши военные части и база флота. Надо будет дать распоряжение, чтобы нашли место взрыва. Это пойдет им на пользу, а то засиделись там. Пусть займутся делом, вместо того, чтобы оплодотворять местных фрау, разбавляя германскую кровь славянской. Ваше мнение, что испытание на Рюгене – сплошной блеф?
- Да, товарищ нарком! Похоже на байку. Миниатюрный атомный взрыв, и на самом Рюгене с Верхней Померанией никто даже не чихнул? Этакое карманное ядерное устройство? Или модель? Наши эксперты сомневаются. Они изначально считают, что немцы пошли по неправильному пути, и проект создания германской атомной бомбы был давно заброшен, как неперспективный и очень дорогостоящий. Тем не менее, ходят слухи, что испытания ядерных устройств в Германии имели место ещё в 30-ые годы.
- Своего урана у немцев было немного, а запасы Бельгии и доступ к её ресурсам в Конго они получили уже в начале войны. Сейчас надо использовать все трофейные установки для создания тяжелой воды и запустить свои. Параллельно активно ведутся поиски месторождений графита. Но в донесениях разведки ссылаются на то, что в Германии было произведено не менее трёх испытаний ядерных устройств. Об одном из них фюрер хвастался Муссолини, и один взрыв демонстрировался итальянским офицерам.
- Да, у немцев существовал некий полигон для подобных испытаний, - подтвердил генерал, - Его местонахождение мы уточняем. Сейчас нас больше интересуют показания двух японских специалистов. В Корее работают наши люди, а этим японцам мы создадим неплохие условия для совместной деятельности. Портативные радиометры мы закупили через третьих лиц за валюту, и образцы доставлены в Ленинград.
- Они сейчас крайне необходимы нашим поисковым партиям. Думаю, что в Германии тоже можно определить места испытаний на местности по повышенному фону радиации и исследованию образцов почвы. В общем, это дело уже особого управления НКВД. СВАГ получит соответствующие распоряжения. Информация по-прежнему нужна. Блеф? Кому он сейчас на руку? Нам нужен уран, и только уран. Всё остальное – вопрос времени.
                *******

   Советская разведка еще не знала, что в руки американцев попала германская подводная лодка «U-234» с обогащенным ураном и взрывателями Хайнца Шлике. Вместе с самим инженером Шлике. После испытания взрывного ядерного устройства на острове Рюген британская авиация уничтожила завод в Норвегии, поставляющий в Германию тяжелую воду. Испытания первого циклотрона под Берлином были, действительно, неудачными, и расчёты немецких физиков оказались ошибочными. По ряду причин Германия передала Японии не только большую часть обогащенного урана, но и готовые к применению ракеты «ФАУ-2» с образцами новейших реактивных истребителей. В Японии планировалось переоборудование ракетных пусковых установок для вооружения ими своих подводных авианосцев, способных скрытно подойти в любую точку мира. Возможно, в дальнейшем, и использовать эти авианосцы ядерными взрывными устройствами, что действительно кажется невероятным для того времени, когда термин «ядерные боеголовки ракет» ещё не существовал. На самом деле, немецкие баллистические ракеты « V-2» ( от немецкого «Vergeltungswaffe-2» — «оружие возмездия»), были крайне несовершенны и их военное значение было невелико. При обстреле ими Лондона немцы больше достигли психологического эффекта и отвлекли часть британской авиации, вынужденной сбивать эти ракеты в воздухе, а многие из них даже не долетели до Великобритании.
   В проекте могли быть обычные атомные бомбы, которые планировали сбросить на города и военно-морские базы США с гидросамолётов авианосцев, так что суть использования ядерного оружия тут не меняется. Попытки обычной дальней авиации Японии бомбить побережье США были неудачными. Гиганты-авианосцы могли вплотную приблизиться даже к Атлантическому побережью США на расстояние полёта своих гидропланов. Пока шли испытания ядерного оружия, в Японии было задумано сразу несколько операций возможного использования флотилии подводных авианосцев. Операция по уничтожению шлюзов Панамского канала, по которому в Тихий Океан проходили военные корабли и транспорты США не решала исход войны, как и первоначально задуманная   "Операция PX" в ходе которой японцы собирались применить бактериологическое оружие.  Флотилия подводных авианосцев должна была не только обогнуть Африку, войти по Атлантике в Карибское море и нанести торпедами удар по шлюзам Панамского канала, но следовать дальше,  к Западному побережью США.  Планировался сброс на города США с гидросамолетов  «Seiran» контейнеров с живыми крысами и насекомыми, зараженными возбудителями особо опасных инфекций, что тоже никак не влияло на коренной перелом войны, а лишь вызвало бы панику. Несогласованность действий командования привели к тому, что 1-ая флотилия подводных авианосцев, строительство которой велось несколько лет и было связано с немыслимыми затратами, так и не была использована в этой войне.
Лишь в последний момент Морской генеральный штаб решил использовать 1-ю  флотилию в  операции под кодовым названием «Хикари» по уничтожению американских авианосцев, находящихся у атолла Улити. Но внезапная капитуляция Японии привела к тому, что флотилия, уничтожив всё имеющееся вооружение и самолёты, сдалась без боя. Для американской разведки наличие  этих сверхбольших субмарин, строительством которых еще до войны занялись специалисты Главного морского арсенала в Йокосуке и конструкторы государственной верфи в Куре, было полной неожиданностью. Когда Советский Союз в рамках запланированного раздела японского флота потребовал поделиться и подводными авианосцами, все они были уничтожены или затоплены.
   Судьба германской подлодки «U-234» была иной. До и после неё германские и японские подводные лодки свободно ходили в дальние походы, обмениваясь стратегическим сырьем, аппаратурой и оборудованием, включая и обогащенный уран. Во всяком случае, известен рейс субмарины «U-401», благополучно совершившей поход с грузом урана для Японии. Порт назначения неизвестен. Возможно, это был Хыннам. О работах в самой Японии по созданию циклотрона стало известно значительно позже. В области исследований атомного ядра Япония была даже в лидерах, поскольку в Советском Союзе многие научные центры были закрыты, а учёные репрессированы. Из Германии часть учёных успешно эмигрировала, как и из других стран Европы. И, хотя в США над созданием атомной бомбы работал огромный интернациональный коллектив, у выходцев из разных стран были и разные точки зрения на проблему, включая свои методы исследования ядерной энергии, что приводило к ошибкам, разногласиям и отнимало массу времени. Научный коллектив японских физиков-атомщиков сформировался раньше и работал слаженно, с присущей японцам аккуратностью, скрупулезностью и дисциплиной.
   Толчок этому дал Такео Ясуда, занимавший пост начальника штаба военно-воздушных сил Японии. Он всерьёз занялся вопросом создания атомного оружия, ознакомившись с докладом профессора Риокиги Сагаке о том, что новейшие исследования в ядерной физике могут быть использованы в военных целях и привести к созданию мощных взрывных устройств невиданной силы. Генерала Ясуда поддержал военный министр Хидеки Тодзио, и вскоре был создан Институт физико-химических исследований с большим штатом учёных. Руководил работами профессор Иосио Мисина, о котором так поздно узнала советская разведка. Он был учеником Нильса Бора и действительно получил изотоп урана-237 задолго до начала Второй мировой войны. Из императорской армии в штат института были мобилизованы более сотни специалистов, которые и занимались созданием циклотронов и ядерных взрывных устройств. Сейчас известны и методы технологии, применявшиеся японскими физиками, использовавшими при помощи Германии способы постройки сверхцентрифуги и метод «газовой диффузии», авторами которой были учёные Третьего Рейха Клаус Клеузиус и Герхард Динкль. Параллельно шли поиски и испытания других методов и устройств. Сама сеть заводов, построенная в захваченной не имевшей собственных ресурсов Японией Корее, была заимствована, как аналог концерна Германии в Освенциме. Обладая теперь и ресурсами и технологией, японцы могли создать ядерное устройство, что подтверждается последствиями взрыва в Японском море накануне капитуляции.
   В самой Японии, возможно, было создано несколько циклотронов – в печально известной сейчас провинции Фукусима. Венные архивы пока молчат об этом, хотя досужие журналисты, охочие до сенсаций, выкапывают из небытия один факт за другим, по обыкновению перевирая и приукрашивая события того времени.
                *******

   С 1939 года сбором информации по ядерной проблеме в Советском Союзе занимались как ГРУ РККА, так и 1-е управление НКВД.  Сейчас принято ругать всё советское, и Россию в частности. При этом, грешат критикой и сравнениями в пользу США, Израиля и других стран, чаще всего, сами россияне, бичуя своё прошлое, которым надо бы гордиться. Советская разведка на самом деле была мощной структурой и самой сильной в мире. Другое дело, что в системе ВЧК-ОГПУ-НКВД-ГРУ возникло много управлений, взявших на себя не свойственные им опеку различных отраслей промышленности под предлогом секретности. Не было преемственности между армией и КГБ в том же руководстве химическим и бактериологическим оружием, а в самой структуре НКВД управления часто не ладили друг с другом, и люди в штанах с лампасами создавали свои собственные спецподразделения. Об этом говорит, хотя бы, тот факт, что созданная по приказу Сталина военная контрразведка «СМЕРШ» не подчинялась наркому внутренних дел, но Берия счёл нужным завести свой «СМЕРШ», и аналогичный орган, ссылаясь на необходимость, имел и советский военный флот. В итоге, в наше время многие воспринимают «СМЕРШ» не только таким, как его описал … в своей книге «В августе 44-го», а как карательный орган. Мол, в освобожденные Красной Армией города вслед за войсками входили подразделения и дивизии (!!!) «СМЕРШ», и начинались карательные акции против тех, кто сотрудничал с оккупантами. «СМЕРШ», прежде всего, был армейской контрразведкой, и совсем не имел прав карать кого-либо, да и располагал очень небольшим личным составом. ГРУ – другой орган, внешняя разведка тоже подчинялась разным управлениям, и достоверной информацией о ядерном оружии, уране и циклотронах располагало после войны совсем немного людей. Но они знали очень многое, и это никогда не спешили рассекретить не только в СССР-России, Германии или Японии, а пошло после выхода в прессе США, где трудно отсеять фантастические предположения, домыслы и показания разного рода свидетелей, не располагающих доказательствами, от настоящих фактов, имевших место быть.
                *******

   Предположения советской разведки о наличии на Матуа секретных объектов неизвестного назначения и общий интерес США к этому острову подтвердились самым неожиданным образом. Американцы, собиравшиеся собрать для себя все плоды капитуляции Японии, понимали, что русские так и не решились высадить свои десанты на Хоккайдо, и теперь судьбу разоружения японской армии и флота, оккупационной зоны и островов Курильской гряды будут решать только они. Таким образом, наличие у американцев ядерного оружия (которого, на самом деле, уже больше не было из-за отсутствия урана и плутония), и тот факт, что Япония капитулировала перед США, делало их новым хозяином Тихоокеанского региона. Однако, десант на Хоккайдо, так долго и тщательно готовившийся, совсем не означал отказ Советского Союза от условий, принятых ещё в Тегеране и Ялте. Требования Потсдамской декларации об условиях капитуляции Японии были подписаны не только США, а даже Китаем, в котором продолжалась борьба за власть, но СССР сюда даже не включили, дав понять, что война выиграна не им, и не Сталину теперь решать судьбу побежденной страны. Поэтому и было решение взять с боем Шумшу (Самусю-то), хотя бы и ценой большой крови, так как остров был сильно укреплен. Сопротивление советским войскам на Самусю-то было оказано именно потому, что здесь уже ждали парламентеров США. Едва Шумшу пал, как гарнизоны остальных островов Курильского архипелага сложили оружие перед советскими парламентерами и десантами. В правительстве США этот факт пришлось проглотить, поскольку в самой Японии русские не сделали советской оккупационной зоны, как в Германии, а японские гарнизоны в Маньчжурии и Северной Корее продолжали сдаваться советским войскам.
   Однако, уже 18 августа 1945 года, когда стало ясно, что Шумшу  и Парамушир будут взяты советскими войсками, правительство США вновь потребовало отдать один из островов Курильской гряды для создания своей базы ВВС. Речь, конечно, шла о Матуа. Вопрос о передаче этого острова под военно-морскую базу и базу ВВС США обсуждался уже не первый раз.
   Сталин был не только в курсе этих требований, но и сильно раздражен из-за того, что к нему до сих пор не поступало никаких сведений о ходе наступательных операций на Курилах от маршала Василевского. Штурм Самусю-то проходил тяжело, в условиях шторма, плохой видимости и с потерями личного состава, а архипелаг насчитывал ещё три десятка островов с гарнизонами, не считая островков и скал Хабомаи. Поэтому, Василевский, озабоченный упорным сопротивлением японцев и наличием на островах мощных оборонительных укреплений, с докладом особо не спешил. Он рассчитывал, что после сокрушительного разгрома гарнизона Шумшу и используя японских парламентеров на других островах сопротивляться не будут. Что, впоследствии, и случилось. Победителей не судят, но Верховный главнокомандующий не простил маршалу не людских потерь, а своевременности донесений о капитуляции и взятии под контроль всех островов, полагая, что эти клочки земли захватить победоносной Красной Армии будет легко и просто. Капитуляция остальных островов растянулась на две недели, и вместо Василевского акт капитуляции Японии в качестве представителя  СССР на борту «Миссури» подписывал генерал Деревянко. Что касается требований американцев к Матуа, где гарнизон ещё ждал своей участи, то Сталин, выслушав доклад о том, что база ВВС США на островке с очень удобной бухтой и военным аэродромом даст бывшим союзникам возможность держать свои войска близ советских границ, долго не размышлял. Раскурив свою трубку, генералиссимус  с присущим ему мрачным юмором ответил ожидавшим его решения подчиненным специально для Трумэна:
- В принципе, мы согласны выделить один из островов под военно-морскую базу США. Передайте ему, что в ответ мы просим отдать под аналогичную советскую базу один из Алеутских островов.
   В действительности, ответ наркомата иностранных дел США звучал несколько по иному, и в нем вежливо напоминали союзникам о том, что передача всех островов Курильской гряды оговорена давно и подкреплена соответствующими соглашениями СССР, США и Великобритании.
   Больше подобных предложений со стороны США не поступало.
ооооо
Все работы по обеспечению добычи урана и строительству промышленных предприятий Государственный Комитет Обороны поручил Наркомату внутренних дел. Еще задолго до войны в его недрах были организованы два мощных производственных главка — горно-металлургический и строительный. Более миллиона заключенных выполняли огромный объем работ практически бесплатно. Однако на начальном этапе выполнения "программы № 1" вся мощь НКВД не требовалась. Основная нагрузка падала на Управление № 9, ведавшее специальными институтами и конструкторскими бюро — "золотыми шарашками" как их еще называли. В них находились высококвалифицированные специалисты, осуществлявшие разработку новейших образцов военной и гражданской техники и технологии. НКВД мог обеспечить и необходимый режим секретности.    Работу по осуществлению "уранового проекта" в рамках Наркомата внутренних дел возглавил заместитель Л.П. Берии генерал-лейтенант Авраамий Павлович Завенягин.    В самом начале 1943 года Завенягина вызвали к Сталину. Как пишет Ю.Н. Елфимов в книге "Маршал индустрии", генерал попал на совещание. Сталин без вступления спросил:    — Товарищ Завенягин… Вот вы металлург и горняк. Вам известно что-либо о запасах урана и графита?    Завенягин задумался:    — Насколько мне известно, графит есть в Сибири, на Нижней Тунгуске, в районе Курейки. В отношении урановых руд… ничего не могу сказать.    — А найти необходимо, — продолжал Сталин. — Обязательно. И графит, и уран. И немедленно начать добычу. Это очень важно сейчас… Вам, очевидно, придется работать над выполнением важного государственного задания вместе с товарищем Курчатовым… Вы не знакомы? Знакомьтесь...

   

               


                ЭПИЛОГ

                «Эта загадочная Страна восходящего солнца,                кажется, скоро многим доставит хлопот».
                Анатолий Вахов. «Трагедия капитана Лигова».

    Где-то далеко, на территории советской Монголии в пустыне Гоби полковник Сибирцев всё ещё продолжал искать место, где японцы добывали урановую руду. В Корее близ гигантской сети заводов в Хыннаме рудники в горах оказались не настолько богатыми, чтобы иметь промышленное значение, а из Маньчжурии советским войскам пришлось уйти. Иначе, Советский Союз мог быть втянут в ещё одну войну – в Китае шёл передел власти, и Чан-Кайши, давно порвавший с китайскими коммунистами, стремился вводить свои войска именно в города, где стояли советские гарнизоны, что слишком явно походило на провокацию. В Маньчжурии Сибирцев обследовал немало шахт и рудников, где местное население добывало для японской промышленности уголь и полезные ископаемые, но залежей урановой руды там он не нашёл.
   Пустыня Гоби – чисто условное понятие. На самом деле, это огромная территория, занимающая часть Монголии и Китая, с очень изменчивым ландшафтом. Здесь имеются не только участки пустынь и полупустынь, но и горы, оазисы, и совершенно голые каменистые участки местности, продуваемые всеми ветрами, с остатками скал, озёрами, руслами давно высохших рек, и даже потухшими вулканами. Некогда, эта местность, очевидно, была морским дном, потом тут были болота с пышной растительностью и динозаврами, позже – великолепная равнина, лежащая ниже уровня моря. Затем были гигантские катаклизмы, и местами местность буквально выжжена, а пески и почва спеклись от немыслимой температуры в каменистую безжизненную массу, и люди давно покинули эти места. По сведениям разведки, японские геологи проводили в богатой золотом и полиметаллическими рудами пустыне Гоби свои исследования ещё до начала Второй мировой войны. Сибирцев не успел детально обследовать многие участки Гоби на территории Китая, но и там не обнаружил следов выработки и, тем более, вывоза руды. Месторождение должно было быть не маленьким и иметь условия для транспортировки к железной дороге. Ничего подобного полковнику не попалось.
   Со временем, в Советском Союзе открыли собственные богатые месторождения урана, бросив на изыскание значительные силы и средства. Интерес к японскому урану пропал, и только Корейская война, которая, по сути дела, была войной гражданской, вновь проявила интерес США к Хыннаму. За Северную Корею в боях официально участвовали китайские «добровольцы», которые на самом деле были частями регулярной армии, и советские «специалисты», среди которых было немало военных лётчиков. За Южную Корею воевали войска ООН, где большую их часть представляли войска США. Город Хыннам переходил из рук в руки, и если русские стремились вывезти оставшееся оборудование и стратегически важное сырьё, то американцы десятками тысяч вывозили в Южную Корею квалифицированных рабочих химкомбината и других предприятий промышленного концерна, поскольку Хыннам так и остался на территории Северной Кореи. Интерес к этому городу вновь возник в последние годы в связи с рассекреченными сведениями о том, что накануне капитуляции японцы взорвали близ Хыннама взрывное ядерное устройство. На этот факт ясно указывали пробы воздуха, взятые ВВС США. Сама Япония хранит по этому поводу упорное молчание. Сам Хыннам, или Конан, как называли его в других странах, из могучего индустриального концерна ныне превратился в очень захолустный обычный город. Несмотря на это, Северная Корея – одна из немногих стран, обладающих атомным оружием. Уран для этого оружия получен из собственных шахт.
   Сибирцев, в своё время, пытался проверить и версию насчёт острова Матуа, на который долго не мог попасть с Сахалина в связи с погодными условиями. В возможность добычи урановой руды на Матуа он никогда не верил, считая остров слишком маленьким для такого промышленного производства, но допускал наличие на острове секретных лабораторий, о чём говорили некоторые факты. Обнаруженное на Матуа оборудование наводило и на мысли о испытаниях здесь бактериологического оружия, а то, что остров посещали германские подводные лодки не вызывало сомнения. В поисках истины полковник приказал раскопать засыпанные взрывами подземные бункеры и переходы, напоминающие штольни. Как известно, этому помешало внезапное извержение вулкана Фуё, случившееся в 1946 году. Вулканические бомбы из жерла вулкана долетали до острова Иваки, названного Топорковый, и птицам топоркам пришлось несладко. Извержение Фуё окончательно похоронило под слоем золы, вулканической пемзы, пепла, под оползнями и обломками то, что так тщательно пытались скрыть японцы. На много лет Матуа был забыт и считался пограничной зоной, недоступной для исследователей.
                *******
   В небольшом деревянном домике, стоящем, как это заведено в Японии, на деревянных сваях-столбах, Марике-сан, всё такая же стройная и красивая, в ярком кимоно, расшитом журавлями, разливала чай в чашки, стоящие на небольшом подносе. Муж и сын церемонно сидели рядом на толстой бамбуковой циновке-татами. Поджав под себя босые ноги, они с обожанием наблюдали за её ловкими движениями. Иногда муж бросал хитрый взгляд на сына и подмигивал ему. Тот весело улыбался, блестя раскосыми, но голубыми, как небо в Техасе, глазами, и подмигивал отцу в ответ.  Лицо мужа, бывшее когда-то вечно озабоченным и серьёзным, теперь стало мягким, домашним, он был вполне доволен жизнью и тем, что у него есть семья. Не так давно он внезапно вернулся из США, где он в течение нескольких лет работал вместе с другими учёными-атомщиками в области создания новой отрасли – атомной энергетики. Затем, как и другим японским специалистам, ему разрешили вернуться на родину. Теперь он по памяти писал большой отчёт о выполненной с коллегами работе и мечтал о создании в провинции Фукусима японской атомной ГЭС. Все вместе они уже несколько месяцев жили в горах на Кюсю, лишь изредка наведываясь в Токио к своим родственникам. Здесь, вдали от шума больших городов, Марике учила сына понимать природу. Она никуда больше не спешила, целиком отдав себя воспитанию сына, и лишь по вечерам заканчивала печатать очередную монографию о Курилах. К чаю своим мужчинам Марике предложила домашнее печенье, и сама села рядом с сыном, радуясь хорошей погоде и тишине. Из-за гор уже вставало солнце, такое же равнодушное к земным горестям и радостям и, вместе с тем, такое нужное всему живому.
    К северо-западу от них, совсем не так далеко, занимался рассвет над островом Матуа, и лучи солнца уже позолотили покрытую снегом вершину вулкана Фуё.  Багровые блики запрыгали по волнам и осветили подводные каменистые гребни косы у окончания Двойной бухты. Старый сивуч, дремавший на своём валуне среди небольшого лежбища, откуда он мог наблюдать за своим гаремом и ревниво рычать на резвящихся молодых самцов, открыл глаза и зевнул во всю свою розовую пасть, грациозно откинув голову и демонстрируя мощные клыки.
   Где-то далеко отсюда, в штате Канзас тоже стояла хорошая погода. Синее небо, равнина, по которой иногда проносились пыльные бури и даже смерчи, но чаще бывало тихо, и мирный пейзаж с блеющими овцами на зелёной траве дополняли цепь невысоких гор вдали, тихая речушка, и одинокая ферма с надворными постройками и крепкой изгородью. Здесь, на этой небольшой ферме жили родители штурмана Дзилевски, и сам он набирался тут сил после курса лечения во Флориде. С авиацией штурман давно расстался, и собирался навсегда остаться на ферме родителей, которые уже подыскали ему невесту. Лихорадка, полученная им давным-давно в Северной Африке, время от времени вновь давала себя знать, но сильных приступов не было уже давно. Два дня назад на ферму приехал командир экипажа «Boying-17»  капитан Джон Мэллой. Родители штурмана не знали, как угодить боевому товарищу сына, о котором тот много им рассказывал. Но героический капитан оказался прост, общителен, весёлого нрава, и очень понравился родителям штурмана. К тому же Мэллой оказался прекрасным наездником, разбирался в овцах и, смущаясь, мило краснел, разговаривая с сестрой штурмана Мэри. Его загорелое суровое лицо с живыми синими, полными юмора глазами, сразу становилось моложе и мягче, и капитан становился ручным, как ягнёнок. Статной пышноволосой Мэри, похоже, очень нравилась  власть над этим парнем. Она охотно и часто давала ему разные глупые поручения, и даже расцвела, как роза после дождя. Старик Дзилевски довольно хмыкал себе под нос, наблюдая за ней, и хотел бы иметь такого зятя, как Мэллой.
   По вечерам мужчины неторопливо пили пиво на открытой террасе, курили, и смотрели на закат солнца. Старик Дзилевски рассказывал, как в молодости он служил горным инженером и воевал в Первую мировую войну против бошей во Франции.
- Где ты так освоил лошадь, сынок? – добродушно спросил он как-то Мэллоя, раскуривая свою трубку, - Тебе бы в кавалерии служить.
- Я родом из штата Техас, - скромно ответил капитан, уже снявший военную форму, - У моего деда там ранчо.
   Он достал из кармана куртки чёрный камешек с глянцевито блестящей поверхностью и желтовато-зелёным налетом окислов на изломе, и положил его на стол перед старым Дзилевски:
- Для вашей коллекции, сэр. Завалялся в кармашке. Я тоже люблю собирать разные цветные камешки, и всегда привожу их домой в качестве сувениров.
   Бывший горный инженер взял чёрный камешек, и внимательно осмотрел его. Точно такие же образцы привозили когда-то его коллеги с богатейших залежей урановой руды из Бельгийского Конго, и носить долго их в своих карманах не рекомендовалось.
- Где ты подобрал эту штуку? – удивленно спросил он, взвешивая увесистый кусочек руды на ладони, и рассматривая характерный цвет окисей на изломе ураниита. Горняки в далёкой отсюда Богемии добывали похожую руду глубоко под землёй в виде примесей к другим ценным полиметаллическим рудам, а чешские стеклодувы называли смолкой и издавна применяли для изготовления цветного стекла.
- Там, где мы с вашим сыном очень недолго гостили в плену у японцев, - ответил Маклин, - На острове Матуа, где течёт речушка Хесупо.
                ********

Автор Шаторный Александр
Соавтор Шилова Людмила