Они учились в одной школе, и даже сидели за одной партой два года. Но друзьями или хотя бы приятелями так и не стали. И немудрено – настолько разными они были… отличник и троечник, каждый жил в своём мире и не собирался допускать туда чужака. Разный досуг, разные цели в жизни, разные семьи… успешная семья инженеров воспитала сына-отличника, которому дорога в науку была обеспечена наследственным умом и амбициозностью, и сын матери-одиночки, которая работала в столовой, чтобы можно было таскать домой остатки чужих обедов…
Он иногда думал об этом, глядя искоса на худого, вечно взъерошенного соседа по парте и недоумевал, к чему эта улыбка, словно приклеенная к его губам? Чему тот радуется постоянно с такой-то жизнью? И что ему светит после школы, ПТУ или тюряга?
Глядел искоса и чуть отодвигался , брезгливо поджав губы. И еще его почему-то безумно раздражала привычка того, худого, всё время рисовать на листках бумаги закорючки… ладно хотя бы разные, но ведь всё время одну и ту же выводит! Он даже один раз не вытерпел, спросил, что это за ерунда такая? А худой посмотрел на него задумчиво и ничего не ответил, только хмыкнул.
Как-то весной, классе в девятом, худой заявился в класс с огромным синяком под глазом и весь словно помятый. Естественно, класс заволновался и учительница начала с порога на него орать, чтобы шёл за матерью и не смел появляться в школе в таком виде! А Он помнил те пять минут внутреннего ликования, что наконец-то заберут и уведут куда надо этого непонятного худого с его дурацкими закорючками… и пусть в колонии сидит, туда ему и дорога… пять минут всего. А на шестой минуте открылась дверь и зашла директор школы и миллиционер за нею, и стали наперебой хвалить худого за то, что не побоялся один на трёх хулиганов, которые к девушке пристали… и что-то там про грамоту говорили они, а худой всё так же молча стоял и вроде даже стеснялся этих разговоров.
А Он… Он еще больше невзлюбил этого паренька за то, что тот не оправдал его надежд и не оказался полным дерьмом. И даже наоборот – своей смелостью вроде сделал Его немного хуже, трусливее вроде… и в глубине души Он признавался самому себе, что ни за что в жизни не стал бы вмешиваться в чужие разборки, чтобы не получить самому…
Необычным было то, что последний год школы худой начал хорошо учиться. Записался на семинары по физике, напросился на дополнительные занятия к математичке и вытянул таки аттестат без троек! Правда, и пятёрок не было, кроме как по физкультуре, но и такой аттестат он отдал матери словно золотую медаль. Как светились её глаза тогда, на выпускном вечере!
А Он отдал своим аттестат с одними пятёрками и сделал вид, что ничего особенного в этом нет. Это лишь начало большого светлого жизненного пути…
Почти тридцать лет минуло с той поры, скоро пятьдесят, юбилей… а настроения что-то нет справлять, хотя надо… сослуживцы ведь не отстанут, и жена ноет, что приличия надо соблюдать. А чтобы их соблюдать и не ударить в грязь лицом перед теми, кто придёт, надо выложить немалую сумму…
В банке была очередь, он встал к одному из окошек за мужчиной в ветровке и смешной вязаной шапочке. Сзади тут же пристроилась молодая особа и стала приглушённым шёпотом что-то тарахтеть по сотовому. Из кожаного портфеля Он достал служебные платёжки, которые сегодня надо было срочно отправить, и несколько квитанций для своих личных целей. Служебные… почти пятьдесят, а он всё носит в банк эти платёжки, изо дня в день, и думает только о том, как бы протянуть ещё месяц и закрыть платежи по своим кредитам и прожить на остаток зарплаты месяц… Тревожные мысли о предстоящей реорганизации его фирмы не покидали его уже который день. Шеф всех уверил, что инвестор, которого он нашёл, погасит все долги и не допустит банкротства компании, но пока не подписан договор, нельзя быть ни в чём уверенным.
Когда-то, сразу после школы, Он был уверен, что всё теперь только начинается – работа, успех, карьера… И красный диплом, как очередная веха, знаменовал верно выбранный путь… Но жизнь словно посмеялась над его уверенностью. Много чего было в его судьбе, кое о чём не хотелось вспоминать даже… Но вот уже пятнадцать лет он работает экономистом-бухгалтером , ненавидит свою работу, но каждое утро идёт привычной дорогой, хмуро глядя под ноги, и думает о том, почему всё получилось так… скомкано в его жизни… и иногда ему хочется взять этот скомканный жизненный лист и выбросить на помойку…
- Проходите, я уже всё, - стоящий впереди мужчина приглашал Его к окошку, чуть отойдя в сторону и складывая пачку счетов в ровную стопочку.
Проходя вперёд, он мельком глянул на этого, в смешной шапочке, и его улыбка показалась ему смутно знакомой.
- Ну давайте же! – требовательный голос служащей банка отвлёк Его от посторонних мыслей и он стал методично пояснять ей, куда какой платёж следует отправить… в последнюю очередь Он оплатил проценты по своим личным кредитам, мысленно пославши всех банкиров куда подальше, и поспешил на работу.
Сегодня был важный день и собрание коллектива начнётся через час…
Шеф светился словно солнце, и у всех сразу отлегло – значит, состоялось, банкротства не будет, все останутся при своих должностях и зарплатах… пусть и небольших, но стабильность в наше непростое время тоже много значит.
- Я хочу поздравить вас всех с тем, что мы теперь не одни в этом жестоком мире бизнеса и конкуренции! Сегодня мы подписали договор, по которому соучредителем нашей фирмы выступила крупная компания нашего города, с сетью филиалов по всей России и даже за рубежом! Реструктуризация позволила избежать банкротства, которое нам грозило, правда, за это пришлось отдать 65 процентов наших акций, но… попытки сохранить контрольный пакет акций привели бы нас к краху. Но теперь мы избавились от всех своих кредиторских задолженностей, более того, активы наши повысились на 30 процентов и всем сотрудникам, проработавшим на фирме более пяти лет, будет повышена зарплата на 15 процентов!
Гул радостных голосов словно шум морских волн ласкал слух, а в голове забегали цифры, когда Он стал подсчитывать, на сколько лет быстрее можно будет закрыть все свои кредиты… и юбилей можно будет справить честь по чести… радостно на душе и улыбка сама просится на лицо…
После собрания он подошёл к шефу забрать документы с новыми цифрами, новыми именами и новым направлением их общей жизни. Пробежав последние строки нового учредительского договора, Он вдруг побледнел… и сразу вспомнил банк, того, кто был перед ним в очереди к окошку… и стопку бумажек в его руках…
Закорючка! На краешке бумажки в руках у того, в банке, и внизу нового учредительного договора, который подтверждал, что один из самых успешных бизнесменов города по сути выкупает их фирму, стояла одна и та же закорючка!!! Та, которую он помнил с детства, которую ненавидел всей душой, сам не зная почему… которую так старательно выводил худой, вечно взъерошенный пацан, обиженный жизнью, брошенный отцом…
Сам как та закорючка, никому не нужный, кроме матери, робкой и забитой, которому путь был только в ПТУ или колонию для малолетних… как он умудрился то? Как? Обойти всех их, умных, с красными дипломами и надменностью сильных мира сего? И эта вечная его улыбочка! Он и в банке тогда улыбался, щуря глаза из-под дурацкой вязаной шапочки!
В груди вдруг отчаянно запекло. Сердце! Он судорожно вытащил пузырёк с валидолом и положил спасительную таблетку под язык.
-Ну что же вы! - встревоженно похлопал его по плечу директор.
От радостных волнений тоже бывает, сердце шалит! Сдерживайтесь, батенька! Сильно не волнуйтесь!
И Он сдерживался, чтобы не закричать во весь голос, как сильно Он ненавидит весь мир, и особенно эту закорючку, которую будет снова вынужден видеть каждый день…