Наша жизнь от земли
Отлетает, на землю падает!..
Неутомимость любви —
Здесь… Выше, выше!
Выше неутоленности —
Неутомимость…
Неутоленная любовь — выше
Утолённой?
Отчего же так мил человек,
Так драгоценен…
Что в мгновенном затмении
Кажется драгоценней всего…
<Анастасия Цветаева>
Цветаева А. Невозвратные дали: Дневники путешествий.
М.: АСТ, 2018г. — 288 с. ISBN: 978-5-17-098202-8. Тираж 2000 копий.
Аннотация.
Среди многогранного литературного наследия Анастасии Ивановны Цветаевой (1894–1993), автора «Воспоминаний», романа «Аmor», повести «Моя Сибирь», из ее автобиографической прозы выделяются дневниковые очерки путешествий по Крыму, Эстонии, Голландии… Она писала их в последние годы жизни.
В этих очерках Цветаева обращает пристальное внимание на встреченных ею людей, окружающую обстановку, интерьер или пейзаж. В ее памяти возникают стихи сестры Марины Цветаевой, Осипа Мандельштама, вспоминаются лица, события и даты глубокого прошлого, уводящие в раннее детство, юность, молодость. Она обладала удивительным даром все происходящее с ней, любые впечатления «фотографировать» пером, оттого повествование ее яркое, самобытное, живое. Истории описанных ею поездок вызывают сегодня, во времена многомерных перекличек городов, стран, литератур и культур, особенный интерес.
=== === ===
Книга состоит из четырех самостоятельных частей и трех маленьких приложений. Сегодня остановлюсь на двух первых, объединенных единым пространством действия – это Крым. Называются они «История одного путешествия» и «Зимний старческий Коктебель». Первый очерк рассказывает о событиях, когда Анастасия Ивановна пребывала в возрасте 77 лет и совершила поездку по городам Крыма вместе с подругой – Евгенией Филипповной Куниной (1898-1997), бывшей по профессии врачом-дантистом, а по своим душевным устремлениям – поэтом, писателем и переводчиком. И, на мой взгляд – поэтом очень хорошим. Именно поэтому включаю в свое повествование ряд сведений об этой удивительной женщине и некоторые из ее стихотворений.
Ненужные письма, чужие стихи...
Не всё ли равно в этой чёрной пустыне,
Что жизнью зовётся?! Но в смене стихий
Сама я себя воплощаю отныне.
Сбылось — и сбываюсь! И в силах цвести
Весною, и к жатве готовиться летом.
Я к людям и счастью открыла пути:
Сбылась врачевательницей и поэтом.
< Евгения Кунина>
Ее стихи печатались в «Новом мире», «Юности» и вышли самостоятельным изданием в виде книги «Самое дорогое» в 1994 году. Предисловие было написано Анастасией Ивановной Цветаевой. Евгения Филипповна была верным спутником Анастасии Ивановны долгие годы. Они закончили одну и ту же московскую частную гимназию Потоцкой (Анастасия Ивановна на четыре года раньше). А познакомились только после возвращения Цветаевой из тюрем и ссылок. В повести “Старость и молодость” писательница упоминает о семье приютивших и обогревших её в эти тяжёлые годы: “Будь они со мной не с 66, а с 16 лет — о, как было бы мне легче...”
Ведь всё же не одна слезоточивость
Нам старостью неведомой дана.
Я даже стала словно бы счастливей,
Успокоеньем внутренним полна.
Теперь мне больше ничего не надо
Из жарких благ признанья и любви.
Вернейшая завещана отрада —
Дари добро, твори стихи — живи!
<Евгения Кунина>
«Бывает так, что человек входит в историю потому, что его оттеняла личность другого. Известного, знаменитого. Так случилось и с Куниной. Ее все время встречали в обществе Анастасии Ивановны Цветаевой, долгие годы бывшей одной из последних живых свидетельниц и участниц Серебряного века.
Между тем сама Евгения Филипповна была человеком необычайно одаренным. Переводы Куниной из Гюго, Мюссе, Ромена Роллана, Арагона давно признаны классическими. Она, как не многие, чувствовала сам ритм языка и в переводах могла добраться до неповторимой авторской интонации.
Но, кроме всего, Евгения Филипповна писала стихи. Этому ее в свое время учил Валерий Брюсов, когда она осваивала науку поэзии в Высшем литературно-художественном институте. Кунина поступила туда после окончания лингвистического отделения Московского университета. Ближайшей подругой Куниной на долгие годы стала Аделина Адалис, у которой она также училась мастерству стихосложения.
Сама Евгения Филипповна считала, что ее произведения не готовы для широких читательских кругов, пока не почувствовала к ним большой интерес не только со стороны друзей, но тех, кто хоть раз слышал стихи в ее исполнении. Эта высокая требовательность и скромность были неотъемлемой составляющей удивительно светлой и порядочной личности Куниной. И, как написала Анастасия Ивановна в предисловии к книге стихов Евгении Филипповны, «высокая человечность, оптимизм, восхищенность природой, радость запечатлеть все увиденное — отличает и разнообразие стихотворных тем Евгении Куниной». Так душевно писал об Евгении Филипповне Виктор Леонидов, бывший заведующим архивом-библиотекой Российского Фонда культуры.
Дольше всего продержалась душа,
Всё-то ей кажется, жизнь хороша,
Всё-то ей люди до боли милы,
Всё-то ей солнце сияет из мглы.
Ум старика подаётся, скрипит,
Глохнет, немеет, ночами не спит,
Память — лохмотья, изъедена ткань,
Первая жалкая возрасту дань.
Тело — о теле и не говори —
Просит пощады у каждой зари,
Душу, голубку, лелею в руках,
Пусть ей поётся в последних стихах.
Дольше всего продержалась душа,
Всё-то ей кажется, жизнь хороша,
Всё-то ей люди до боли милы,
Всё-то ей солнце сияет из мглы.
<Евгения Кунина>
Судьба распорядилась так, что они побывали в нескольких крымских городах (Старый Крым, Коктебель, Феодосия, Бахчисарай, Херсонес, Севастополь) в сопровождении двух молодых людей – поэта Валерия Исаянца (1945-2019) и Андрея Львовича Бороздина (1939-2016), литератора, поэта и крестника Куниной.
Морщинистая, в яшмовых прожилках,
которых слишком много на двоих,
глядится ночь в окно, как старожилка,
на век опередившая своих.
Чем далее и старше, тем скорее,
по целине неторного листа
отстукивает ямбы и хореи
упущенного времени состав.
<Валерий Исаянц>
О событиях, повествующих в книге, замечательно рассказал литературный секретарь и редактор А.И. Цветаевой (1984–1993) Станислав Айдинян. Именно он написал предисловие и часть комментариев, а также полностью составил данную книгу. Без его пояснений трудно было бы пробираться по тексту, написанному Цветаевой. Состоит он как бы из отдельных мыслей-воспоминаний, которые зачастую между собой не связаны, но относятся непосредственно к Крыму, так любимому сестрами Цветаевыми.
=== === ===
«Историю одного путешествия» Анастасия Ивановна очень не хотела публиковать при жизни, больно уж тонкой, болезненной для нее темы касался этот текст. В 1971 году она поехала в Крым и там, в доме Максимилиана Волошина, у его вдовы Марии Степановны, познакомилась с молодым поэтом Валерием Исаянцем, приехавшим в Коктебель из Воронежа. Она увлеклась, при всей ее взыскательности, некоторыми его стихами и самим поэтическим обликом Валерия. Однако по мере более близкого знакомства начались у них«расхождения». За ее плечами были – традиции старого воспитания, дореволюционная культура, предполагавшая в друге душевную чуткость. А юный друг ее был довольно эгоистичен, часто исходил из своих собственных интересов ; то его тянуло к дружбе с яркой, сильной личностью, «с сестрой Марины Цветаевой», то его отбрасывала от нее ее же требовательность!.. Тем более что Анастасия Ивановна воспринимала Валерия, при всей увлеченности, по-матерински и была порой очень требовательна в своей опеке. Не каждый молодой человек выдержит подобное. < … >
А в «Истории одного путешествия» дело доходило у героини даже до нервных срывов, до плача. Вот почему Анастасия Ивановна не хотела при жизни делиться с читателями этим текстом. Он ведь местами исповедален очень горькой искренностью. Это действительно было сильное увлечение. <… >
Не скроем, что герой очерковой повести «История одного путешествия» был на момент встречи с Анастасией Ивановной душевно болен; потом в его судьбе будут и психиатрические больницы, и скитания без определенного места жительства – настоящий синдром бродяжничества. Но это в полной мере проявится позже. Тогда же были только первые «всполохи», впоследствии настолько пугавшие Анастасию Ивановну, что она опасалась оставаться с Валерием наедине. А в начале 1990-х, когда состояние нищего, бездомного поэта намного усугубилось, посылал он ей довольно бессмысленные телеграммы угрожающего содержания с требованием денег. В 1980-х годах он уже очень редко навещал Анастасию Ивановну, приезжая в Москву, но вел себя мирно, «чудил», конечно, но не чрезмерно. <… >
По последним доходившим сведениям мы знаем, что В. Исаянц появлялся в Воронеже, там клуб местных поэтов принял в его судьбе участие, добрые люди помогли выпустить в известном издательстве «Водолей» книгу Валерия под названием «Пейзажи инобытия». Известно также, что поэт продолжает скитаться по электричкам и лесам под Воронежем.
О том крымском путешествии сохранился и небольшой фрагмент очерка самого Валерия Исаянца, который называется «Незабываемый день». < … >
Из этого текста узнаём, что в Феодосию на поиски дома, где жила Анастасия Ивановна в 1921 году, они с В. Исаянцем отправились 12 октября. Рассказывая о писательнице, Валерий пишет: «Меня поразила в Анастасии Ивановне ее тишина, в глубине которой, как в глубине глаз, звезд, предметов, в глубине ее неповторимой речи складывалось что-то доброе, яркое, не соотнесенное ни с чем в окружении. И ее чуткость на каждую подлинную интонацию, ее безграничная доверчивость этой интонации стиха или слова… Она спрашивала у меня стихи, она, сама стиховая, творческая природа, и ранее, чем я успевал переписывать бесконечные “Пролетки” или “Игру берез”, переписывала мне своим неповторимым почерком забытые стихи Марины и свои...» < … >
Так и Анастасия Ивановна свою жизнь, свои встречи «фотографировала» тонким пером, и жизнь оставалась в сетях ее строк – живой".
=== === ===
Многие пребывают в ожидании выхода в свет шеститомника Анастасии Цветаевой. Её труд в мемуаристике воистину титанический - хотелось бы, чтобы это подтверждалось новыми изданиями. Тогда и ее вклад в русскую словесность, в русскую и мировую культуру, будут оценены по достоинству. Возможно, что не обойдется и без научных открытий. Она – «настоящий классик мемуарного жанра».
Для того, чтобы узнать, как воспринимала и описывала эти путешествия и встречи сама Анастасия Ивановна, следует прочитать книгу. Однако предупреждаю, что относится она к разряду нон-фикшн. Стиль - особенный, язык - самостный, неподражаемый. Пожалуй, стоит добавить, что для ее полноценного восприятия следует хорошо знать основные вехи судеб сестер Цветаевых и их окружения.