22. Против шерсти.
А в жизни по-всякому бывает: то ты на «доске почёта», то об тебя ноги вытирают. Кто? Все.
Егор Степанович, к счастью избежал и того, и другого. Хорошо ли это? Тут на любителя, поскольку «доска почёта» - это вроде такого памятника, но только при жизни. Ещё говорят, мол, страна должна знать своих героев. Как узнает, так и забудет.
Как-то Егор Степанович выбрался на городское кладбище. Проведал всех своих, кому очередь подоспела отправиться на небо. Вот, а потом пошёл чисто из любопытства посмотреть достопримечательность местного пантеона. Ну, такое мраморное распятие в четыре человеческих роста. Кому такая роскошь досталась? А одному физкультурнику. Нет, и никакой он не «стахановец». Говорят, что был при жизни хорошим пацаном. Ага, в «авторитетах» ходил. А потом его стрельнули в районе железнодорожного вокзала. Братва скинулась и вот такой ему памятник отгрохала. Был слух, что аж из самой Италии его везли. Это каким надо было быть физкультурником, чтобы сами макаронники проявили уважение? Ну, понятно, что уважение всё же на втором месте, а на первом - связи.
И вот, тут такое распятие, а рядом могилка отца этого самого «авторитета» с физкультурным образованием. Ага, такой неприметный камушек и на нём выбиты слова, мол, здесь лежит герой социалистического труда. Улавливаете суть? Папа горбатил на страну, а сынуля на свой карман. Вот она демократия: каждому по его заслугам. Одно было непонятно для Егора Степановича: что ж папаша за сыном не уследил? Две жизни, а какие разные. Ну и на кой эта самая «доска почёта», если вон оно как обернулось-то с потомством?
Если честно, Егор Степанович во всё это не вникал. Во-первых, романтик. Во-вторых, не его тема была. И, в-третьих, временем не располагал. И потом, стал наблюдать следующее: улыбнётся человеку, а если ещё и погладит того, тот готов буквально на всё… Ага, и даже стакан водки в себя опрокинуть за компанию ему в лёгкую. Ну, а если проведёт рукой против шерсти, сразу же контры начинаются не шуточные. Кстати, именно такие экземпляры наиболее опасны для человеческого здоровья. А что Егор Степанович? Так романтик, каких ещё поискать. И потом, дела ждать не будут и на этих особей он даже не оглядывался, ибо надо жить дальше, а все их недовольные урчания до одного интересного места и точка.
Как-то Егор Степанович вот точно так обошёлся с одной особой: повёл ладошкой против шёрстки. И эта рыжеволосая заноза, прикидывавшаяся таким ягнёночком, вдруг повысила голос свой, обкусанный ранней половой жизнью. Вот, и свои пожелтевшие зубки в его бочок и вонзила… образно. Больно не было, поскольку всё в переносном смысле имело место быть, но вот обида всё же в какой-то момент обозначилась. Ещё Егору Степановичу было не понятно: как он смог на эту мымру подсесть? Нет, если бы пил, тогда да, а тут-то совсем наоборот. И вот это сутулое создание на не гнущихся ногах и с прыщами по всей мордахе оказалась под ним. Бр-р-р… И вот за что такое ему испытание? Никак Создатель решил над ним подшутить, хотя, если его нет, то тогда кто? Ребус…
И всё-то она ему про Бога втирала, мол, жить в грехе не хорошо. Ага, в грехе не хорошо, а сама вон как шалила с его участием. Прямо чистое раздвоение личности и не подкопаешься: и тут она в дамках, и с Богом у неё какая-то своя договорённость. Прекрасно устроилась…
Ну, а когда Егору Степановичу надоело слушать её, он указал на дверь, мол, пошла отсюда и побыстрее пока не передумал. И потом, когда у человека что-то с головой сбоит, надо его сразу же приводить в чувство. Как? Выпроваживать на вольные хлеба. Кстати, Егор Степанович не только ей на дверь показал, он ещё добавил на словах, что такие отношения он видел... в гробу. Честно и без всяких добрых пожеланий на дорожку. И теперь они с ней в контрах. А Егор Степанович и не заморачивался на этот счёт. А на кой? Ещё он где-то вычитал, что нет у мужчины более грозного врага, чем женщина, и в поединке с ней нет для него ни защиты, ни победы, ни чести. Раз такое дело, зачем тратить свою жизнь на выяснение подробностей? Это как-нибудь без него и желательно совсем в другой жизни.
Собственно, никто не любит, когда его против шерсти норовят погладить. Вот, а если это ещё имеет отношение к личной жизни, то тут, как пить дать, быть войне. Нет, если речь шла о критике, то Егор Степанович был только «за», поскольку всегда пытался меняться… в лучшую сторону. Но тут было одно препятствие. В каждом человеке что-то сидит с самого его рождения. И оно с успехом драпируется под то, что ему предлагают обстоятельства или люди. Вот, и в какой-то момент после всех превращений это выпирает наружу и тогда мы вытворяем такое, что лучше и не вспоминать. В такие моменты сразу надо брать такого индивидуума и, заломив руки, вести прямиком на костёр. Пусть там меняется в лучшую сторону раз и навсегда.
Егор Степанович, когда себе представлял всю эту процедуру, на второй минуте уже начинал уважать мораль и нравственность. И потом, у него был один козырь на все случаи жизни – он никогда не состоял ни в одном списке, где всем определенно заранее, как себя вести и что говорить в этой жизни. Система умела людей собирать в такие коллективы, где каждый был наделён определёнными полномочиями, что позволяло держать каждого под контролем. А Егор Степанович не подходил под эти правила. Кстати, и к жбанью не имел никакого отношения, хотя у тех на всю эту жизнь имелись свои установки. Как терпела их система? Ну, как-то справлялась с этим. И потом, этих можно было к ногтю прижать в шесть секунд. Вот-вот, и не пикнули бы. А если ещё и сунуть им тридцать серебряников, любого неугодного системе уберут. Ну, а потом и самих этих исполнителей система… закопает. Классика.
И что за времена? За всем этим Егор Степанович как-то выпал из реалий. Тут ещё Катька прислала ему записку через соседку, мол, просит за всё у него прощения и умоляет не держать на неё зла. Заболела этим… коронавирусом. Ещё написала о том, как в их больнице начальство набило себе карманы деньгами, отпущенными для тех, кто контактировал с больными. Ну, кое-что из этого гуляло по городу, а тут вот живой… пока свидетель и надо бить в колокола. Вот, а верёвки от этих самых колоколов обрезала система. Как? Повысила денежное довольствие силовикам. Теперь эти в погонах будут землю рыть за рубли и к власти никого из народа… протестующего не подпустят. Собственно, народу сейчас не до баррикад. И потом, страна сходит с ума: какие-то клоуны с поролоновыми носами стали шастать среди людей. Придуряются… Ещё, и это при запрете всяких массовых мероприятий, устраивают балы по стране, где женщины с кривыми зубами и какие-то обрюзгшие мужички пытаются ногами попасть в такт мазурки. Странная какая-то самоизоляция. Вот-вот, надо было провести выборы и пожалуйста, на несколько дней её отменили, а потом опять всех построили в шеренги, мол, туда нельзя ходить никому, а то будет плохо. Осталось всем присвоить порядковые номера и разогнать по комнатушкам, отобрав всякую надежду в будущее. А зачем оно такое людям? Этих под контроль, а сами воруют, как и воровали. Есть недовольные? Всех этих на карандаш. Будут бузить? За шиворот и пинками под зад. Нынче революционеры уже не те. Вот поговорить, да слюной побрызгать на оппонентов, это их тема, а народ поднять – кишка тонка. Всё закончилось. И как жить в этом бедламе с клоунами и цыганами? Запереться в четырёх стенах и потихоньку портить воздух? Так это и так получается и для этого не нужны никакие методички. Егор Степанович крепко задумался над всем этим.
А тут через пару недель весть пришла – Катька умерла. Не справился организм с вирусом. Ещё какой-то очкастый малый пустил слух, мол, больше половины людей вымрет. Вот откуда у этого «Нострадамуса» такая информация? Не иначе из космоса. И всего подобного столько, хоть не включай телевизор. Егор Степанович и не включал его, а всё равно новости просачивались на его территорию. Намеренно долбили в одну точку, мол, скоро всем наступит… «писец». Странно, но старушки-лягушки на лавочке у подъезда почему-то радовались всему подобному. Ну правильно: сами пожили, так сказать хапнули всего и ртом, и ещё одним интересным местом, а теперь большой компанией можно и двигать прямо на небо. Вот чего-чего, а их компания Егора Степановича не устраивала. Получался какой-то замкнутый круг. Одна была отдушина – это работа. Там он мог себе позволить расслабиться.
Как-то придя и окинув взглядом своих коллег, Егор Степанович сказал, что составляет список тех, кому пока нет никакого интереса до загробной жизни. Он ещё пояснил, что исходя из этого списка будет определяться жизненный путь каждого из присутствующих. Вот, а чтобы ему поверили, вписал себя под цифрой один. Народ не сразу, но придвинулся к нему за разъяснениями. Пришлось в цифрах обрисовать обстановку с заболеванием коронавирусом. И тут началось: дошло до того, что самой крикливой разорвали блузку до пупа. Чтобы установить порядок в коллективе, Егор Степанович пояснил, что те коллеги, у кого есть лишний вес, могут не записываться, поскольку у них нет ни единого шанса уцелеть. Сразу же все разошлись по своим рабочим местам. А какой- это список, когда в нём лишь одна фамилия? Пришлось это мероприятие отложить до лучших времён. Вопрос: «Наступят ли эти времена?»
Вечером того же дня зашёл к матушке. Та вся была в мыле – двигала мебель и костерила соседей алкашей, от которых к ней пожаловали клопы. Она в голос называла тварями и их, и тех. кто пренебрёг элементарной гигиеной. Ещё она зачем-то посылала в жопу… Бога. Уж на что Егор Степанович был атеистом и то сделал её замечание, мол, нехорошо так-то. Мать посмотрела на него, как на врага народа и попросила покинуть квартиру без демагогии. Подчинился… И потом, судя по тому, как она была настроена, никакой вирус ей в ближайшее время был не опасен. Нет, так-то можно было помочь ей двигать эту самую мебель, но на этот раз, он решил не накалять обстановку.
На улице было людно. Опять клоуны мелькали среди людей. Одна клоунесса подскочила к Егору Степановичу сзади и сунула бумажный цветок и, послав на прощание воздушный поцелуй, упорхнула прочь, мелькнув полноватыми ногами в полосатых гетрах. Блин, что-то зацарапалось внутри – захотелось женщину… самую простую и даже эту, которая в гетрах. Егор Степанович стиснул зубы. В голове промелькнуло что-то из индейской философии: «Женщины живут, чтобы радовать мужчин, а мужчины, чтобы радовать себя…»