Из Трибуна в Тираны
Кола ди Риенцо
(Из серии «Азбука Рима»)
У небольшого добротного особняка на улице Дженовези остановилась карета. Сухопарый синьор неприметной наружности подошел к дверям и постучал железной скобой. Дверь отворили
- Я к синьору Маттео.
- Проходите. Сюда, по лестнице, на второй этаж.
- Добрый день, синьор Маттео, - сказал господин и добавил, притворив дверь. - Я от синьора Колонна.
- Понимаю, понимаю. Такие времена. Кто-то заболел?
- Нет, синьор Маттео. Тут дело особого свойства, и мой господин просил бы вас подъехать к нему. Карета нас ждет внизу.
- Хорощо, я сейчас соберусь. Но медикаменты не понадобятся? Вы уверены?
- Ну, если что-то успокоительное.
- Хорошо. Я готов,- синьор Маттео взял в руки небольшой баул и, открыв дверь, пригласил к выходу гостя.
Проехав по улице Дженовези, карета нырнула под арку Толомеи, пересекла осторов Тибурина и, миновав центр, остановилась у дворца Колонна, что напротив церкви Сан Марчелло.
- Все висит? – озабоченно спросил Маттео, глядя на привязанный за ноги к балкону обезображенный труп Кола да Риенцо.
- Да, вот,- пожал плечами сопровождающий. Проходите. Синьор Колонна вас ждет в кабинете.
- Добрый день, Маттео. Хотя ты понимаешь, что добрым его никак нельзя назвать. Вчера похоронили отца. А главное… Этот все висит. Я собственно и позвал тебя помочь мне.
- Но … кто болен?
- Да ладно больные… Ты ведь трупами тоже занимаешься?
- Ну….как сказать? Трупами как-то занимаются уже после того, как моя помощь не требуется.
- Маттео, я к тебе обращаюсь, скорее, не как к медику, а как к другу. Ты же видел, на входе… Этот висит?!
- Увы!
- Помоги мне, дружище.. . Два дня прошло и две ночи. Никто не хочет им заниматься. Но он уже не должен здесь оставаться. Во-первых, смердит уже как Лазарь четырехдневный. Во-вторых, ко мне в дом и заходить-то боятся. И главное, народ идет в церковь, выходит из церкви, и глаза в этот труп упираются. Разговоры, сплетни, щущуканья. Сил никаких нет,- отчаянно вскричал граф Колонна.
- Так. Во-первых, выпейте вот это. Не зря я свой баул нес. А во-вторых, давайте спокойно подумаем. Так, так, так. Проводите-ка меня к тому балкону.
- Но сейчас народ…
- Я не буду выходить на балкон. Успокойтесь. Просто посмотрю через стекло.
Возвратившись в кабинет, Маттео сказал:
- Значит так, - задумчиво склонил он голову.- Только пусть все будет в строжайшем секрете. Сегодня ночью, ровно в четыре часа. В это время город спит. Даже на Корсо тихо. Я подъеду со своми ребятами прямо под балкон. Вы найдите двух надежных, доверенных и крепких парней. В четыре часа, по моему сигналу они должны обрезать веревки, которыми …Этот привязан к балкону. Мои ребята внизу примут его и…увезут.
- Но куда?! Его же ни на кладбище нельзя – шума будет много. Ни в Тибр – реку портить … да и всплыть может.
- Синьор Колонна, пусть вас это не волнует. Я все продумаю.
- Я хочу, чтобы от него ни следа, ни духа не осталось.
- Не останется, уверяю вас.
Рим спал глубоким, предутренним сном. Луна слегка прикрывалась легкими облаками, когда под балконом палаццо Колонна остановится невзрачный возок. Возница взглянул на балкон, и, заметив стоящие фигуры, кивнул головой. Двое парней встали по обеим сторонам возка, раскинули лежащее на дне полотно. Возница махнул рукой, и тело Кола ди Риенцо рухнуло вниз. Его быстро прикрыли, и возок, свернув влево, поспешил прочь.
- Мы что его в Тибр бросим?
- Нет, нет, не волнуйтесь. Не в Тибр. Развернись-ка сюда, к мавзолею Августа. Это место по нему. Мнил себя императором, вот и погребен будет на императорском месте. Так… А теперь заверните его получше в полотно и ступайте за мной наверх. Вот сюда положите. Тут и кусты, и сухой валежник есть. Я спирту прихватил, так что думаю, он быстро сгорит. И не останется от него ни следа, ни духа, как просил синьор Колонна. Давайте зажигайте со всех сторон.
- Здорово горит.
- Жир горит. Растолстел с годами. В молодости был сухой, поджарый. Тоже горел. Но другим … святым огнем.
- Пап, а ты его знал?
- Ну, не то чтобы знал, но встречаться приходилось. Я же многих лечил в Риме.
- Пап, а расскажи….
- Давайте сейчас пепел развеем, Домой вернемся, там и расскажу. Главное, до субботы успели управиться.
****
К обеду в столовой Маттео собирались все чада и домочадцы. И друзья, которые заходили к доброму соседу почти каждый день.
- Слышали, что случилось? – спросил, входя в зал соседний торговец.
- А что там случилось?
- Как же! Весь город бурлит: Кола да Риенцо пропал!
- Да что вы говорите, - Маттео перемигнулся с сыновьями, приложив палец к губам. – Может, вознесся?
- Ой, да чего только не говорят! И про чудеса, и про заговоры, и про месть.
- Пап, а ты обещал про него рассказать.
- Ну, что ж. Можно и рассказать. Садитесь все поудобнее.
Кола родился здесь, в Риме. На том берегу Тибра, неподалеку от Понте Ротто, по соседству с мельницами. Отец Риенцо был владельцем небольшого трактира. Мать, Маддалена, стирала бельё и продавала воду в жаркие дни. Кола с измальства был живым, смышленым. Читать научился сам, можно сказать, по надгробиям и древним надписям. Иногда смешным и даже неприличным. Бегал и с упоением твердил их. И все изображения, скульптуры знал. А чего не знал, ловко придумывал. Фантазия у него была богатая. Бродил среди развалин на Форуме и воображал себя то Цезарем, то Августом, то каким-то полководцем, ведущим Рим к победе и славе. Когда мать умерла, его отправили в Ананьи, к родственникам, где он жил почти до двадцати. Помогал в поле, по хозяйству и в соседнем монастыре учился грамоте. Латынь хорошо освоил.
- Говорят, что там какой-то дворянин его брата убил?
- Ну, родного брата у него не было. Может из тамошних его родственников. Могли и убить. Баронам всё с рук сходит. А может и придумал потом, чтобы доказывать беспредельную безнаказанность и всевластие аристократов.
В Рим Кола вернулся после смерти отца. Поступил в университет, стал изучать античных авторов, воспевающих славное прошлое Вечного города. Полученное образование помогло ему стать нотариусом. И очень речистым он оказался. Выступал повсюду и по всякому поводу. Был он недурен собой. Но главное – одержимость в нем была, он горел святой мечтой о возрождении былой славы Рима и владел удивительным даром убеждения. Люди воспламенялись от его страстных речей. Вскоре он стал известным человеком в Риме. Даже вошел в состав народных представителей, которые тогда отправлялись в Авиньон к папе Клементу VI.
- Уговаривать их вернуться в Рим?
- Пап, а почему они вообще в Авиньон уехали?
- Они не уехали. Это давняя история. Вон пусть дядя Натан расскажет. Он же к нам из Франции переехал. И в Авиньоне побывал.
- Что ж, расскажу. Случилось это в годы правления Филиппа Красивого. Франция тогда становилась сильным и богатым государством. А у сильного государства должна быть сильная армия. Армию надо содержать, и для этого нужны деньги. Налогов не всегда хватало, особенно когда были войны. Значит надо ввести дополнительные налоги. И Филипп решил, что духовенство тоже должно вносить свою лепту в казну Франции. Началось яростное противостояние. Вплоть до того, что французский посланник, приехавший к папе Бонифацию VIII в его резиденцию в Ананьи, дерзнул дать ему пощечину.
- Пощечину? Первосвященнику?
- Пощечину, да еще не сняв с руки рыцарскую латную перчатку. Папа такого позора не снес и вскоре умер. Потом недолго был еще один папа-итальянец. А вот уже при избрании нового папы в 1305 году король Филипп приложил все усилия, чтобы на папский престол был избран француз – Клемент V. Тот помог королю провести процесс над тамплиерами и завладеть их богатствами. А в 1309 году папский двор перебрался в пожалованный королем город Авиньон. Ссылались на то, что римская резиденция пап – Латеранский дворец практически сгорел в пожаре 1308 года. С той поры на папский престол избираются только французы.
- Да что говорить, - горячо поддержал хозяин.- Ведь Папское государство почти распалось. Итальянские города враждуют и даже воют друг с другом. А в Вечном городе в ту пору хозяйничали и яростно боролись между собой знатные семейства. На Форуме паслись коровы, по Капитолию бродили козы, а из обломков античных монументов возводились крепости да башни. Даже Пантеон и мавзолей Августа на некоторое время были обращены в крепости. Нищета достигла такой степени, что в церквях не совершали богослужений из-за отсутствия лампадного масла.
- Но, папа,- вступился старший сын, - в 1341 году на Капитолии венчали лавровым венком Петрарку.
- Правильно, сынок! Вот вместе с Петраркой в Авиньон отправился и наш Кола ди Риенцо. Однако возвышенному Петрарке Авиньон был не по душе. Он осудил неприличную роскошь папского двора, и назвал пребывание пап в этом городе «вавилонским пленением».
А вот Кола пришелся ко двору. Папа обратил внимание на красноречивого юношу, который жаловался на засилье римских баронов. Мол, ведут себя как бандиты с большой дороги: налоги сдирают, а в городе порядка никакого. Людей грабят, убивают, насильничают. В Вечном Городе царят запустение и разруха. Со страстью говорил и очень убедительно. Папа даже его задержал при себе на какое-то время. А потом по настоянию того же папы Кола дали место городского нотариуса, где он мог контролировать расходы, следить за соблюдением законов и установлений. А главное, он получил право публично выступать в сенате.
Вот тут он развернулся. Народ наш в основном безграмотен, так художники, друзья Кола, стали на стенах Капитолия, обращенных к рынку, рисовать картинки на злобу дня: жиреющие, развратные бароны, обездоленные, нищие вдовы, работники и паломники, которых обкрадывают у врат города.
Кола написал и подарил папе книгу на латинском языке «О великолепии Рима» и послал проект реформы с целью возрождения этого великолепия. Он предложил создать отряды для охраны дорог, мостов, торгующих купцов. И ограничить всевластие баронов.
С этими же проектами он выступал в сенате, на Капитолии, на тайных собраниях, где он призывал граждан Рима, свергнуть власть знатных аристократов. И создать Buono Stato, как он это называл, "Славное государство", в котором будут править закон, порядок и мир. Он предлагал даже всем городам Италии, забыть распри и объединиться в единое государство.
- Здорово было бы!
- Вот, вот. На эти призывы откликнулись многие. И утром 20 мая 1347 года на громогласный звон главного капитолийского колокола на Капитолий сбежались жители города. Риенцо, конечно, умел произвести впечатление. В нем начал обнаруживаться актер не хуже Нерона. Он вышел к народу в блестящих доспехах, с непокрытой головой, впереди отряда, который нес знамёна Свободы и Справедливости.
Причем момент он выбрал удачный: графов Колонна и многих других аристократов в этот день не было в Риме. С высоты Капитолия он провозгласил законы "Славного государства». Помимо власти папы и императора, говорил Кола, должна быть Коммуна со своими правами и ресурсами, возглавляемая представителями народа. Коммуна должна следить за расходованием ресурсов, ограничить права баронов при использовании мостов, врат города и крепостей, обеспечивать безопасность на дорогах. Все юридические дела должны рассматриваться быстро, в течение пятнадцати дней, каждый район Рима должен иметь свою гвардию.
Много еще он говорил такого, на что народ откликался с восторгом. А вот бароны вознегодовали. Стефано Колонна грозился выбросить Кола из окна Капитолия. Однако взбудораженная толпа обратила в бегство самого графа Колонна. На следующий день Кола приказал баронам оставаться в своих замках и не баррикадировать мостов. Нарушителей он жестоко наказывал, за что получил номинацию «Трибун народа римского». Бароны обязаны были присягнуть на верность Трибуну и Народу римскому, возложив руку на Библию. Присягу пришлось принести и Колонна, и Орсини, и Савелли.
Начал действовать закон, единый и справедливый для всех. Все регулярно платили налоги, город благоустраивался, паломники потянулись в Рим. Вскоре Кола завоевал уважение не только народа, но даже и баронов. Вечный город стал налаживать связи с другими городами Италии. Уже через месяц Кола писал папе, что порядок в Вечном городе восстановлен, и папа может возвращаться в Рим.
- Прямо сказка!
Только от этих сказочных успехов у Колы голова пошла кругом. Чем выше он возносился, тем меньше стал замечать, что творится внизу, на земле. Он вдруг сам себе присвоил рыцарское звание, стал захватывать себе земли, разбогател, у него появилось стремление к роскоши, к чревоугодию. Как-то быстро и незаметно для себя из Трибуна он превратился в Тирана. Всего-то за семь месяцев.
Вскоре от него отвернулся папский викарий, и народ уже не сбегался к Капитолию на призывный звон колокола. Бароны осмелели, вступали в вооруженные столкновения, многие гибли в нешуточных боях. В Риме начались волнения. Кола укрылся в Кастель Сант Анджело. И тут папский легат провозгласил его еретиком и назначил новых сенаторов. Деваться было некуда, и, укрывшись монашеским плащом, Кола бежал из Рима.
- А потом?
Сначала Кола скрывался в Богемии, снова погрузился в изучение книг, снова заслужил почет и уважение. И опять его потянуло в Авиньон. Там уже был новый папа Иннокентий VI, но тоже француз. Сначала он посадил Кола ди Риенцо в тюрьму, потом провел расследование, поговорил с ним. Видать, не утратил Кола красноречивого дара убеждения. И этот папа тоже отправил Кола ди Риенцо в Рим как папского легата с большими полномочиями. 24 сентября 1353 года народ снова с ликованием встретил Кола ди Риенцо и проводил его на Капитолий, где с прежним восторгом выслушал его вдохновенное выступление.
Однако очень скоро стало ясно, что Кола стал привирать, злоречить на неугодных ему людей. Многих отправлял в тюрьмы, чтобы конфисковать их владения. У людей открылись глаза: из самозабвенного проповедника «Славного государства» Кола превратился в мстительного, жадного, жирного пропойцу и комедианта. Он дерзнул совершить омовение в базальтовой купели Латеранского баптистерия, где, по преданию, был крещен сам Константин Великий! Он ходил по городу, облаченный в пурпур, подбитый горностаем. Он даже составил план своей коронации.
- Совсем с ума сошел!
Конечно, это сумасшествие. Он безоглядно тратил деньги на прихоти и удовольствия, забывая платить даже своим солдатам. Это его и сгубило. 8 октября 1354 года один из его гвардейцев собрал толпу на Капитолии. Люди стали требовать, чтобы он вышел и объяснился. Но перепуганный Кола заперся во внутренних покоях. Тогда народ поджёг дверь Капитолийского дворца. Почуяв запах дыма, Кола выбежал из комнаты, и увидел, что остался один. Все бросили его. Связав занавеси, Кола вылез через окно с обратной стороны здания, закутался в какие-то лежавшие на земле лохмотья и стал спускаться с Капитолия, огибая разъяренную толпу. Но при свете огня блеснули золотые браслеты на его руках. Его опознали. Народ содрал с Кола лохмотья. Толпа поволокла его по склону. Он вырвался и встал, скрестив руки на груди. Некоторое время никто не решался поднять на него руку, пока некий Чекко дель Веккио не пронзил его мечом. Тут уж толпа разбушевалась, били и пинали мертвого. А потом обезображенный, растерзанный труп проволокли по Корсо и повесили за ноги на балконе палаццо Колонна. Откуда он и исчез вчера, - усмехнулся лукаво Маттео. – Но в общем это – грустная история.
---------------------------
P.S. В память о «последнем народном трибуне» Рихард Вагнер написал лирическую оперу «Риенцо, последний трибун»
В 1887 году была установлена статуя Кола ди Риенцо. На склоне Капитолийского холма, на месте его гибели.