Глава 51
Ева забрала из дома фотографию Димочки – какой он тут милый, с ямочкой на щеке, в той самой голубой клетчатой рубашечке, всю наличность, свои документы, банковскую карту и телефон Адама. Надела джинсы, удобные кроссовки, неброскую курточку, спрятала волосы под серую вязаную шапочку-бини. Не нужно, чтобы пока в ней узрели истинную Еву.
Она прошла по всем окрестным помойкам, надеясь обнаружить тело Димы, даже в больших пакетах порылась. Но ничего не нашла. Наверное, Адам выбросил его в Кубань или Карасун. Она присоединится к своему мальчику. Но чуть позже.
Зато наткнулась на пачку журналов «Свидетелей Иеговы» - «Пробудитесь» и «Сторожевая башня». Краем уха слышала в новостях, что эту организацию запретили. А раньше частенько можно было наткнуться на проповедников, раздававших свои брошюры или периодику. Видимо, у кого-то хранились в гараже или на балконе, с прочей макулатурой, а теперь владелец решил произвести уборку – рядом валялись старые книги, поломанные игрушки, детский велосипед без седла. Ева, перелопатив пачку, взяла один журнал, на обложке которого увидела рыжеволосую женщину верхом на жутком звере. Не могло быть сомнений – это очередное знамение. Уж слишком всадница напоминала Тамару.
Переночевала Ева в гостинице – не могла же она оставаться в квартире рядом с трупом Адама. Но сон не шел. Она всматривалась в картинку на журнале и чувствовала, как внутри все сжимается, как перед взрывом, сокращается, сдавливает невидимое ядро, в котором бурлит лава. Полистала статьи, наткнулась на выдержки из Откровения. Трактовка иеговистов ее не интересовала, она уже понимала, что Голос проверяет ее, не сойдет ли она с пути, как с пресловутым Самаэлем, который оказался ловушкой. Больше никаких сторонних толкований, измышлений человеческих. Только она, первоисточник и Голос.
Ева вчитывалась в главное – апокалиптическое описание блудницы, «соблазнившей многих царей», в уготованную ей судьбу: «Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам ее; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое. Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей… За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем… (Откровение 18: 6-8).
Ева содрогнулась. Ей было страшно, все в ней противилось этим словам… Но разве она могла ослушаться?
На следующее утро она взяла такси и поехала в гипермаркет, торгующий товарами для спорта и туризма прямо к открытию, потом завернула в магазин инструмента, расположенный по соседству.
Через час Ева была возле бывшего завода. На парковке сиротливо стояла единственная машина, скорей всего, Жариковская, так как похожая на нее старая иномарка и вчера тут торчала.
Ева изучила вывески. Одна фирма торговала дверями, но бояться продавцов не приходилось – табличка «Скоро открытие» ясно говорила о том, что сейчас в офисе никого нет. Были еще студии для фотосъемки – эти вообще, сдаются, как правило, только в выходные дни за исключением жаркой поры перед выпускными. Остальные помещения пустовали, о чем говорило гигантское слово «Аренда», выведенное по фасаду. Значит, память не подвела ее, тут, действительно, минимум народу, никто не будет болтаться под ногами. Миленькое место присмотрел Жариков для выставки.
Ева, поправив на спине тяжелый рюкзак и прикрепленный к нему пейнтбольный щит, обошла здание. Вот и вход в подвал - сбоку, в отличие от главного, расположенного во фронтальной стене. Некогда неприглядная обитая металлом дверь, ярко раскрашена в абстрактном стиле, утоплена в маленьком предбаннике на две ступеньки ниже уровня земли. На стене рядом – большая афиша: «Лилит и Ева. Метаморфозы (фу, как банально, это слово «метаморфозы» сейчас ко всему лепят). Персональная выставка Дениса Жарикова», невидимая ни с парковки, ни с дороги. Намалевали, чтобы те, кто доберется сюда по опубликованной в интернете схеме, поняли – они пришли в пункт назначения.
Женщина в шапочке-бини ухмыльнулась, мысленно обращаясь к художнику: «Смешная у тебя фамилия, я бы на твоем месте взяла псевдоним – Адский-Жар. Не благодари». Судя по информации на афише, зал начинает работать сегодня с 10 часов утра, но до выходных не стоит ждать наплыва посетителей. Впрочем, это плюс, ведь те, кто нужно, придут. Она вспомнила, как наткнулась на анонс выставки, выискивая в интернете все, что касается Лилит и Евы – Жариков знал, как обозвать мероприятие, чтобы заманить ее туда и обмануть. Но она оказалась умнее.
Ева сняла шапку, засунула в карман, распустила волосы, пристроила свою ношу за углом и вошла в галерею.
- Здравствуйте, опять вы? – удивился Денис, узнав вчерашнюю посетительницу, хотьи сменившую слегка имидж.
- Да, вы ведь уже открыты?
- С сегодняшнего дня работаем.
- Прекрасно. Могу посмотреть?
- Ну… да.
Она больше ничего не спрашивала, останавливалась то у одной, то у другой картины. Руки стали ледяными, а по спине, по позвоночнику, наоборот, словно шаровая молния проскакивала туда-сюда, отдавала в голову, где нарастал глухой гул. Как ей хотелось изрезать эти ужасные картины. Вгрызаться зубами, рвать ногтями лица самозванок. Они здесь не просто настоящие – больше. Вся их сущность вскрыта – надменной демоницы Лилит, незаслуженно прекрасной, лишенной мелких неидеальностей, которые есть у каждой живой женщины. И этой мерзкой девчонки со страдальческим ртом и скрытым торжеством в глазах, бесстыдно выставившей свой голый живот. В нем Сиф, третий ребенок Адама, которому – Ева тихонько захихикала, прикрыв рот ладошкой – не суждено родиться. Потому что только Каин будет жить вечно.
Она опять подошла к полотну с Самаэлем – грандиозной провокации, из-за которой она призналась Адаму, и этим погубила его. Может, так и должно было случиться? Темный ангел, убивающий ее мужа, сгусток зла, восставший из прошлого, призрак случайных мужчин, которых она не помнит. Но надо во всем разобраться самой, больше не слушать ничьих подсказок. Только Голос в себе. Она больше не позволит художнику навязывать лживые теории. Человеку, чья кисть осквернена образами Лилит и ложной Евы.
Она оглянулась на Дениса – не услышал ли ее хихиканье, но тот возился в дальнем углу, зачем-то перевешивая картины. Общаться со странной посетительницей ему не хотелось, ее присутвие вызвало смутную тревогу.
Когда он все же посмотрел в ее сторону, женщина была у столика, на котором лежали рекламные буклеты. Попросила позволения взять несколько штук, чтобы раздать знакомым. Денис кивнул, не приближаясь, и она быстро удалилась, шелестя пачкой листовок. Художник выдохнул с облегчением.
Ева, опять облачившись в делавшую ее неприметной шапочку и захватив вещи, пошла по периметру дальше. Вот и единственное окошко, ведущее в подвал. Забрано крупной решеткой – наверное, берегут картины, чтобы не вытащили. Тут явно нарушение противопожарных норм, но этим глупым людишкам, конечно, важнее материальные ценности.
Ева заглянула внутрь. Денис перебрался к другой стене. Его хорошо видно было в свете электрических ламп. Ходит от картины к картине, что-то поправляет. Теперь она могла его спокойно рассмотреть, будучи в галерее боялась это делать, чтобы не привлекать внимания. Приоделся – чистая черная водолазка, идеально облегающая торс, такие же джинсы, волосы рассыпаны по плечам. Ни дать ни взять – сатана в аду. Самаэль. Наверняка спит с этой недоЕвой, которую рисует голой. И с Тамарой тоже. Грешники! Они получат свое…
Ева достала большую белую свечу, купленную в спортивном магазине. Остальные заготовки. Здесь, в задней части строения, в нескольких шагах от старого полуразрушенного кирпичного забора, никто не мог ее увидеть ни с улицы, ни из здания. Стена над ней была глухой – немногочисленные окна располагались на фасадной части. Если же кто-то заплутавший свернет за угол, то заметит копошащегося в бурьяне подростка. В ком это вызовет подозрения? Впрочем, пока рано здесь обосновываться.
Ева спрятала в высокой траве рюкзачок и все остальное и отошла к углу здания так, чтобы видеть вход в галерею, самой оставаясь под прикрытием – она наблюдала в щель между стеной и водосточной трубой, сама оставаясь незаметной.
Первой приехала Инга. Конечно, прискакала как раз в назначенное время. Даже на пару минут раньше. И – у Евы потемнело в глазах от возмущения – в ее плаще! Таком же бежевом, с широким пояском, который она оставила висеть на крючке в прихожей. Уже успела сбегать к ней на квартиру и украсть. Кааакая проворная. Сначала платье, теперь плащик. Сколько еще вещей она утащила в попытке принять облик истинной Евы – кто знает. Волна ненависти к ловкой хищнице, притворявшейся овечкой, захлестнула, отозвалась дрожью по всему телу, зубным скрежетом.
О том, что Инга должна была увидеть в квартире бездыханного Адама, а значит, не явиться сюда, повинуясь призывной эсемеске, Ева не подумала – в ее мозгу мысли преломлялись согласно собственным траекториям движения – то выныривая в реальность, то утекая безнадежно далеко по извилистым лекалам фантазий.
Придет ли Тамара? Уже на пятнадцать минут опаздывает. Вдруг не захочет? Или испугается своего мужа-увальня? Впрочем, такая никого и ничего не боится.
Свободолюбивая Лилит! А зря. Надо бы бояться… Если ребенок ее от Адама – точно придет. А вот и подтверждение – явилась, цокая каблучками, в джинсиках и разлетайке - скрывает греховный живот. Дрянь! Если бы не она, Адам любил бы свою Еву, не таскался бы по другим женщинам, в попытках забыть рыжеволосую дьяволицу. Столько лет совращала мужа на расстоянии при помощи подчинявшихся ей демониц, а потом явилась сама, чтобы забрать окончательно. Когда не получилось, подключила Ингу и этого Дениса, который колдует через мерзкие картины – недаром от них мурашки по коже. Бррр. Но теперь она, Ева, сильнее. Она слышит Голос. И сможет их побороть.