В мой сон вновь ворвалась Муха. На этот раз Муха смотрела на меня, скривив хоботок набок и, словно вступив в липкую сахарную жижу, с трудом поочерёдно выдёргивала из неё свои волосатые ножки. В прошлый раз она смотрела на меня более дружелюбно…
У меня есть тайна, о которой не знает никто, даже родители. Я обладатель "экстрасенсорного восприятия". В детстве никому об этом не рассказывал, боясь, что сочтут сумасшедшим. Но при этом научился пользоваться своим даром во благо себе, не причиняя неудобств окружающим. Он позволил мне окончить школу с золотой медалью, университет – с красным дипломом, не утруждая себя ежедневно корпеть над книгами, и, наконец, построить карьеру удачного высокооплачиваемого адвоката… Самого молодого в гильдии адвокатов.
Но в такие моменты, когда в мой сон врывается Муха, я откладываю все свои дела и отправляюсь неведомо куда, неведомо по чьей воле… Я просто расслабляюсь, выхожу из дома и иду навстречу неизвестности… Туда, где нужна моя помощь.
Вы можете подумать, что я превращаюсь в "зомби". Нет-нет. Просто в моей голове включается GPS, и тёплый женский голос руководит моим передвижением.
Сегодня по его рекомендации я останавливаю такси и прошу отвезти меня на железнодорожный вокзал… И это меня радует, ибо это лучше, чем ехать в аэропорт… Не понятно?.. Это значит, что место назначения, находится относительно недалеко от зоны моего постоянного проживания. В прошлый раз GPS отправил меня во Владивосток.
Я сажусь в электричку… Трудно сдержать радость…
После полутора часов езды, вышел на станции без названия. Конечно, её название где-то зафиксировано, но на щите, установленном на обветшалом станционном здании, оно давно выцвело. Попытался найти кого-нибудь, чтобы спросить, куда попал. Но, увы, на этой Богом забытой станции я был один.
Далее GPS вывело меня на грунтовую дорогу…
Лето. Как на грех, на небе ни облачка. Солнце палит нещадно. Я иду по обочине пыльной дороги в светло-сером костюме с меланжевым эффектом - благо, что не надел чёрный костюм, - экстравагантной белой рубашке без воротничка (а значит и без галстука!), в высококачественной обуви, цвет которой плотно окутала придорожная пыль. За ручку тащу маленький чемоданчик из поликарбоната с необходимыми вещами для человека, отправившегося в командировку.
"Хоть бы одна машина…", - подумал я.
В то же мгновение мимо меня пронёсся старый "жигулёнок", обдав пылью, и резко затормозил. Из него вышла девушка в простом ситцевом платье в цветочек. На её шее, пронизанный красной нитью, висел, напоминавший каплю крови, крупный алый рубин… Она была, как кусочек солнца: рыже-золотистые волосы волнами лились на плечи, аккуратный носик, пухленькие губы… Оценив меня голубым взглядом, иронично сказала:
- Откуда принцы в этих землях и куда держат путь? Я могу спасти вас от полного обезвоживания, если вы соизволите погрузить ваше тело, в сей антикварный агрегат.
Мои губы в улыбке растянулись по максимуму.
Забросив чемоданчик на заднее сидение, я сел рядом с девушкой и, выставив правую руку в жесте вождя пролетариата, прокортавил: "Впегёд!".
Девушка выжала сцепление, со скрежетом ввела рычаг коробки передач в первое положение и нажала на газ. Антикварный агрегат зло зарычал, но девушка, не обращая внимание на рык, заставила его продолжить взбивать дорожную пыль.
- Странно… - сказала девушка, не отрывая глаз от дороги, и замолчала.
- Я вас понимаю, - сказал я, - но объяснить моё появление в эдаком щегольском наряде посреди пыльной дороги мне будет трудно… Но одно могу сказать, что наша встреча не случайна… Да я и не верю в случайность… И ещё, я хочу, чтобы вы были уверены, что не причиню вам вреда… Кстати, меня зовут… - я представился.
- А меня Клавдия, - сказала девушка, взглянула на меня и добавила: - Я вам верю.
- Что вас привело в эти края?
Девушка удивлённо посмотрела на меня.
- Простите, - замялся я, - просто у меня такое чувство, что вы совсем недавно… - конец фразы я не договорил, потому что она кивнула головой.
- Я училась в мединституте, подавала большие надежды, как уверяли меня… Квартира, машина, жених… - девушка говорила, не отрывая взгляд от дороги. "Жигулёнок" вилял из стороны в сторону, маневрируя между глубокими ямами-вымоинами, присыпанные пылью. - Но однажды проснулась с чувством, что всё это не моё… Я тут же собралась и, подчиняясь чьей-то воле, покинула город… Думаю, что это была воля Судьбы… - она замолчала и через некоторое время спросила: - Ну что, вы считаете мой поступок неадекватным?
- Нет.
- Ну, тогда слушайте дальше… Я, как и вы, оказалась на этой дороге… Был замечательный жаркий летний день… Я сидела на её обочине с двумя чемоданами, окутанная пылью, в ожидании хоть какого-нибудь транспортного средства… Всему плохому, как, впрочем, и хорошему, когда-то приходит конец. Вдруг, словно ниоткуда, появился "газик", из него вышел грузный мужчина средних лет с таким добродушным лицом… Когда он заговорил, хотите – верьте, хотите – нет, но вся горечь моего положения тут же улетучилась. Он был главой администрации посёлка "Знахарка". Как только услышала название посёлка, поняла, что это именно то место, куда меня влечёт. Я рассказала ему свою историю и он, также как и вы, воспринял её без удивления…
"Эта дорога, словно безжизненная пыльная река, несущаяся по Богом забытом месту, на безграничных песчаных берегах которой то и дело встречаются покинутые захиревшие почерневшие избы с пустыми окнами-глазницами… Словно растянувшийся на неведомый срок праздник Хэллоуин… Невероятно, чтобы в полутора часах езды от мегаполиса существовало такое место… Чёрт!.. Чёрт!.. Эта станция – портал в параллельный мир!..".
- Вы меня не слушаете?
- Да-да… Я полон внимания… Просто на мгновение задумался над тем, что нас сейчас окружает…
Она продолжала говорить, но вдруг ворвавшийся в мою голову шум, лишил меня возможности связывать воедино её слова, проникающие сквозь него…
Со мной иногда такое случается… Это, как когда-то давно, в советское время, глушили радио "Свобода" или "Голос Америки". И люди, которые пытались заглянуть за "железный занавес", сквозь помехи улавливали смысл пробивающихся слов… Подобное сейчас происходило и со мной…
Она говорила что-то восторженное о посёлке, о "грустном" доме, куда её поселили…
Девушка замолчала, с трудом перевела рукоятку на пониженную передачу. "Жигулёнок", возмущаясь, медленно пополз в гору…
Шум в голове безвозвратно подавил голос моего GPS:
"Через восемьсот метров – развилка. Продолжайте движение прямо".
Спустя короткий промежуток времени голос вновь проснулся:
"Через двести метров – развилка. Продолжайте движение прямо".
- Скоро – развилка, - сказала Клавдия. - Как в сказке, можно пойти направо, можно – налево, а можно и… - она сделала паузу.
- Мне прямо.
- Я так и думала, - сказала Клавдия, - и чему-то улыбнулась.
Они проехали развилку. "Жигулёнок" медленно продолжал ползти вверх…
Я задремал и пропустил начало спуска. Меня разбудило вдруг возникшее ощущение плавного хода машины, ощущение асфальта под её колёсами. Когда открыл глаза, моему взору предстал… оазис – зелёный остров с домами – игрушками посреди песчаной обезлюденной земли…
Я посмотрел на Клавдию. Её широко открытые глаза были полны восторга. Она вскользь взглянула на меня и, не найдя в моих глазах похожей реакции, отвела взгляд, словно махнула на меня рукой.
Приближался синий щит-указатель, на котором большими белыми буквами было написано "ЗНАХАРКА".
"Вы прибыли к месту назначения. Приготовьтесь к отключению", - проговорил в моей голове GPS.
В тот момент, когда машина поравнялась со щитом-указателем, я отключился.
……………….
Среди безграничных песков, островком жизни стоял старый, уставший лес, на краю которого одиноко примостился большой Дом. Его прямоугольный брус был так плотно уложен, что даже вблизи он казался монолитным. Весь фронтон его обильно украшен магической оберегающей резьбой. Окружал Дом высокий без единой щёлочки забор с распашными воротами и, встроенной в них, калиткой.
Однажды под летний вечер… Давным-давно это было… К воротам Дома подошли двое путников. Мужчина и женщина. Мужчина долго стучал в ворота кулаком, но никто не отозвался. Когда он отошёл, безнадёжно махнув рукой, к ним подошла женщина и толкнула их… Легко без скрипа отворилась калитка, разрешая им войти…
Несколько дней мужчина и женщина ждали появления хозяина. Но он не появился. И они начали обустраиваться. Им было уютно в этом Доме. Они даже перестали жалеть об оставленном ими хозяйстве. А женщина, боясь пропустить время сбора лекарственных трав, – она была знахаркой, – с утра уходила в лес и, возвращаясь, восхищалась их количеством и качеством.
Да и Дом ожил. Раньше им казалось, что он полон грусти, а с их появлением мужчина и женщина почувствовали, как она постепенно уступает место надежде на счастье… И лес посветлел…
- Странно, - как-то сказала женщина, - но мне кажется, что это Дом так безудержно звал меня…
Однажды ночью их разбудил стук. У ворот стоял худой, заросший, измождённый, одетый в драные лохмотья мужчина, держащий на руках тяжело дышащего мальчика.
- Помоги, - прохрипел он, протягивая детское тельце женщине. – Помоги…
Двое суток женщина боролась за жизнь ребёнка. Двое суток она была рядом с ним, применив всё своё знание и умение… Но ребёнок умер…
В тот миг женщине показалось, что вместе с её безутешным вздохом, она услышала жалобный стон Дома…
С того дня мужчину и женщину преследовало чувство, что Дом изгоняет их…, изгоняет, но не отпускает. Он дал им время построить свой дом. Это был первый дом нового поселения, которого впоследствии назвали "Знахарка".
Потом появился ещё дом, ещё и ещё… Лес окружил новые постройки, словно Дом-хозяин взял их под свою защиту.
Как-то в один из домов этого поселения постучала молодая женщина, держащая на руках грудного ребёнка – мальчика.
- Приютите, - сказала она заплетающим от усталости голосом.
- Пойдёшь прямо-прямо по этой дороге и упрёшься в Дом. Он приютит тебя… - старушка, открывшая ей дверь, оглядела её и не то сказала, не то спросила с сожалением: - Да ты без мужика… Ну иди. Даст Бог, может, и пройдёшь испытание…
Молодая женщина, еле волоча ноги, пошла в направлении, указанном старухой, не вникая в смысл её слов…
И вновь надежда оживила Дом. Жители поселения молили Бога, чтобы она оказалась той, кто пройдёт испытание. Они просили Его об этом каждый раз, когда появлялась женщина, ищущая пристанище.
И пришла ночь, когда молодую женщину, которую звали Клавдией, разбудил стук. У ворот стоял худой, заросший, измождённый, одетый в драные лохмотья мужчина, держащий на руках тяжело дышащего мальчика.
- Помоги, - прохрипел он, протягивая детское тельце женщине. – Помоги…
Двое суток женщина боролась за жизнь ребёнка. Двое суток она была рядом с ним, применив всё своё знание и умение… И ребёнок выжил… Выжил!
Вряд ли кто-нибудь видел, как радовался этому событию Дом. Его радость была сравнима с радостью ребёнка. Ночью, когда все спали, он светился всеми цветами радуги, его ставенки бесшумно закрывались и открывались… Словно кокетничал…
Но к утру Дом стоял безукоризненно белым… Только ставенки и крыльцо были голубого цвета… Под цвет глаз Клавдии.
Вскоре во дворе вырос молодой сад… Дорога, будто стрела из лука, вырвалась из поселения и устремилась за горизонт. И ещё… Посреди песков забил родник. Странным образом вода не поглощалась песком. Она накапливалась. И вскоре появилось озеро с прозрачной, как слеза, лечебной родниковой водой…
Потянулись к поселению люди в надежде на исцеление. И не было ни одного человека, которому отказали в помощи. Люди выздоравливали, но далеко от "Знахарки" не уходили. Так появлялись новые поселения. Пески уступали место молодому лесу…
Знахарки назвали Клавдию своей королевой.
Быстро бежит время. Вырос сын Клавдии, женился. Большие надежды возлагали на него и его избранницу жители "Знахарки", да и сама королева Клавдия. Нужна была наследница, которой она должна передать свои знания. И, как на грех, первым у них родился мальчик, и вторым, и третьим. Только четвёртым ребёнком была девочка. В честь бабушки назвали её Клавдией.
Однажды, Клавдии было пять лет, собрались всей семьёй поехать в соседнее поселение на свадьбу. Королева Клавдия уговорила сына оставить её с внучкой дома.
- Рано ей разъезжать по свадьбам, - сказала она ему, - а мне поздно.
Выехать-то они выехали… Только затерялись где-то в дороге… И сын, и невестка, и внуки… Всем миром искали… Не нашли и следа…
- Я виновата, - говорила в слезах королева Клавдия. – Чувствовала беду… Не отвратила… Виновата… Виновата… Виновата!
Смерть близких людей подкосила королеву Клавдию. Горе превратило её в маленькую сгорбившуюся старушку…
Но она понимала, что ей нельзя умереть, не передав свои знания внучке.
И теперь всё время королевы Клавдии было посвящено ей и… толстой тетради в грубом кожаном коричневом переплёте. Каждый вечер она что-то писала в ней, шепча непонятные слова… Словно колдовала…
Так продолжалось десять лет.
Однажды, в один из вечеров, королева Клавдия, дописав последний лист, закрыла тетрадь и тяжело выдохнула: "Всё…". Достала шкатулку, бережно положила в неё тетрадь и позвала внучку.
"Как похожа пятнадцатилетняя Клавдия на ту, другую Клавдию, которая подобрала меня на дороге…"
Королева протянула ей дрожащими руками шкатулку.
- Отнеси на чердак. Дом укроет её от чужих глаз. В этой шкатулке моё завещание. Придёт время, и ты прочитаешь его, – королева печально улыбнулась внучке и прошептала: - Иди…
Когда Клавдия-младшая спустилась с чердака, чтоб рассказать бабушке, как здорово она спрятала шкатулку…
Бабушка так неуютно сидела в кресле…
Её левая ладошка была зажата в кулачок, а правую, с лежащим в ней большим красным, как кровь, рубином в виде капли и тянувшуюся от него такого же цвета безвольно скрючившуюся нить, бабушка протягивала ей.
Вдруг время побежало назад и кадры их чужой прожитой жизни замелькали перед моими глазами… Но вот оно остановилось, и я увидел маленькую Клавдию, тянувшую пухленькую ручонку к висящей на шее бабушки закаменевшую каплю крови. Бабушка нежно отстранила ручку внучки.
- Придёт время, - сказала она, - он перейдёт к тебе. И тогда ты почувствуешь его силу.
"Точно такой рубин я видел на шее девушки, подобравшей меня", - промелькнула мысль и вновь началась перемотка…
Поздний прохладный вечер… Клавдии восемнадцать лет… Она сидит, укутавшись пледом, в бабушкином кресле, поджав под себя ноги. Читает…
Осторожный стук в ворота.
- Странно, - шепчет Клавдия, - калитка всегда открыта. Все это знают и никогда не стучат…
У ворот стояла Марфа, а рядом с ней сгорбившийся худой старик в потёртом сером пальтишке, стоптанной обшарпанной обуви, вязаной видавшей виды шапочке неопределённого цвета, натянутой на уши. Висевший над ними фонарь высветил широко открытый зелёный правый глаз и наполовину закрытый левый, что делало его взгляд лукавым.
- Клавдюшка, - просящим голосом проговорила Марфа, - приюти старика. У нас негде… Сама знаешь… Не оставлять же его на улице. Помрёт ненароком… - и, оправдываясь, добавила: - Приблудился.
- Что ж, - Клавдия, словно от безысходности, пожала плечами, - заходите.
Но старик не спешил заходить. Он протянул Клавдии руку и просящий одноглазый взгляд… Клавдия вышла за границу забора и, коснувшись его руки, почувствовала, как пробежала по её телу мелкая дрожь… Не предав этому значения, она завела его в Дом.
Скрипом Дом выразил недовольство, но покорился воле своей хозяйки.
Протягивая руку, старик оголил запястье…
"Заметила ли Клавдия, - подумал я, - татуировку, напоминавшую сплетение рун, тянувшуюся вверх по руке и теряющуюся в рукаве?".
Старик жил в отдельной комнате. Был он тих и непривередлив. Ухаживал сам за собой, а порою, с разрешения Клавдии, готовил еду и для неё. Он никогда не выходил за ворота, словно боялся, что его не впустят обратно. Сначала это казалось Клавдии странным.
- Ну что мне делать там, за воротами? Пыль месить? – говорил он.
"Не хочет – да и Бог с ним", - решила она.
Клавдия сравнивала старика с холодным ветерком: изредка пронесётся мимо, обдаст холодом до дрожи и затаится надолго.
"Не мешает… Да и есть ощущение, что не одна… Мало ли… Пусть живёт…".
Клавдии девятнадцать. В её жизни появился Степан. Рослый, широкоплечий, белокурый с голубыми глазами, а улыбка… Когда он улыбался, глаза сверкали озорством и на щеках появлялись глубокие ямочки… Как в такого не влюбиться…
Свадебный стол представлял собой множество прижимающихся друг к другу прямоугольных, круглых, квадратных, больших и маленьких столов, которые змейкой тянулись от крыльца Дома, вырывались из ворот и, пробежав всю "Знахарку", убегали вдаль… Радость происходящего впитывалась воздухом, который уносил её в другие земли, чтобы люди, живущие там, почувствовали её вкус.
Внучка королевы выходит замуж!
Большой праздник!
Она наследница королевы и с ней связано будущее.
В моём видении вдруг всё заволакивается дымкой, из которой выделяется лицо старика. Кривая ухмылка морщинистыми волнами разбежалась по лицу. Левый глаз полностью закрыт, а взгляд широко открытого правого, излучающий злобу и… похоть, упирается в Клавдию.
В это время Клавдия, поворачивая голову из стороны в сторону, ищет Степана и не находит…
Я вижу Степана… Он, безвольно опустив руки, идёт в сторону леса… Старик идёт вслед за ним… Степана и старика поглощает лес…
Через какое-то время, из леса выходит Степан. Он машет руками, чтобы привлечь внимание Клавдии… Их взгляды встречаются и Клавдия, сбросив обувь, бежит к Степану…
Степан и Клавдия лежат на траве… Между ними нож… Клавдия протягивает к нему руку и разрезает пространство между телами… Обряд совершён, и теперь ничто не мешает Степану овладеть телом Клавдии…
Тяжело дышащее тело Степана нависает над Клавдией…
Вдруг её взгляд упирается в руку Степана… Рукав задрался, оголив татуировку, которую Клавдия неоднократно видела на руках старика…
В тот момент, когда Степан последний раз тяжело выдохнул застрявший стон наслаждения, Клавдия воткнула в его бок нож и сбросила с себя его тело…
Рядом с ней лежал старик…
- Я выполнил свою миссию, - прохрипел он. – Теперь ты несёшь в своём чреве плод абсолютного зла… Я мог бы взять тебя силой, но тогда бы вероятность зачатия была бы пятьдесят на пятьдесят. Но теперь, когда ты отдалась мне сама… - старик сделал паузу, чтобы сглотнуть кровь, наполнившую его рот. – Это добро вы вынашиваете девять долгих месяцев… Абсолютное зло ты родишь через две недели…, и оно уничтожит последний очаг добра – Дом.
Старик умер с кривой ухмылкой на лице, уперев мёртвый взгляд правого глаза на Клавдию.
Клавдия безвольно встала на ноги, поправила юбку, огляделась и медленно пошла вглубь леса. Вскоре она увидела в траве безжизненное тело её Степана. Клавдия опустилась перед ним на колени и зарыдала…
- Что мне делать, Стёпушка? Что мне делать?
Но вот Клавдия решительно встала, прекратив рыдания, и пошла в сторону озера. Подойдя к нему, она подняла глаза к небу, что-то прошептала и вошла в воду… Озёрная вода поглотила Клавдию...
Через мгновение из толщи воды вырвался алый луч. Он достиг неба и растворился в нём.
Один год не дожила Клавдия до двадцати, когда она должна была унаследовать тетрадь-завещание бабушки-королевы.
"Теперь должна появится Муха и объяснить ради чего я здесь… Так бывает всегда по завершению просмотра… А вот и она…".
Муха стояла ко мне боком, почёсывая лапки… Она напоминала актера, который нетерпеливо ждёт сигнала "Ваш выход"… Такие уж повадки у моего шефа.
Наконец, Муха повернула ко мне голову и сказала:
- Ты просмотрел дело, адвокат.
У моей Мухи низкий грудной голос с бархатным тембром. Если бы я слышал этот голос с закрытыми глазами, то сказал бы, что он принадлежит темпераментной и раскрепощённой даме. Она шатенка в расцвете лет, с упругими формами и несомненным сексуальным опытом…
- Твои выводы…
- Я думаю, - сказал я, - что Клавдия, внучка королевы, не умерла. Рубин перенёс её в другой мир… И спустя двадцать лет она вернулась, чтобы продолжить дело своей бабушки… Дом её призвал.
Муха какое-то время понимающе кивала головой, глядя на меня своими фасеточными глазами.
- Хорошо, - наконец сказала она. – Ты расскажешь Клавдии историю её семьи, передашь ей бабушкину тетрадь… Если сочтёшь, что твои дела в этом мире завершены, можешь отправляться домой. Кстати, по прибытии не забудь отправить отчёт по командировке…
Как только Муха исчезла, я открыл глаза и увидел склонившееся надо мной лицо Клавдии.
- Вы проснулись… - в её голосе слышалось волнение, - вы проснулись от летаргического сна… Слава Богу, что он длился не очень долго… Только не волнуйтесь… Как вы себя чувствуете?..
- Я не волнуюсь, - спокойно сказал я, вставая с кровати. – И чувствую я себя превосходно.
- Тогда вам надо поесть, - решительно сказала она.
Я улыбнулся, провожая Клавдию взглядом.
Сначала в комнату ворвался запах, а за ним улыбающаяся Клавдия с кастрюлей… И тут же у меня в голове мелькнули строки из "Мастера и Маргариты" Булгакова: "… Пелагея Антоновна внесла дымящуюся кастрюлю, при одном взгляде на которую, сразу можно было догадаться, что в ней, в гуще огненного борща находится то, чего вкуснее нет в мире – мозговая кость".
Потом появилась парящаяся молодая картошка, по которой расплывалось желтизной растаянное сливочное масло, присыпанная укропом… И ещё, и ещё… Еда, которую я не ел тысячу лет…
- Скажите, Клавдия, - мы сидели напротив друг друга, - кто ваши родители?
- Я их не знаю, - сказала она, теребя пальцами рубин. – Меня нашли у дверей приюта с этим рубином на шее. Я с ним не расстаюсь уже двадцать лет. Кстати, вчера у меня был день рождения… - Клавдия окатила меня голубизной своих глаз. Потом опустила их и продолжила: - А потом меня удочерили…
- Клавдия, - я прервал её, - вы не случайно оказались в Знахарке, и я не случайный ваш попутчик… Я адвокат… И нахожусь здесь, чтобы передать завещание вашей бабушки… - Клавдия смотрела на меня вопрошающими глазами. – Но с начала я расскажу историю вашей семьи и… Дома, в котором вы сейчас находитесь…
Закончил свой рассказ, когда в окнах Дома высветился рассвет.
Потом поднялся на чердак. Пробивавшиеся сквозь маленькие чердачные окошки рассветные лучи освещали мне путь к шкатулке… Слышу слова королевы внучке: "Дом укроет её от чужих глаз…". Сейчас Дом отдавал шкатулку мне. Внутри неё лежала тетрадка в кожаном коричневом переплёте и выцветшая фотография пятнадцатилетней Клавдии и Клавдии-королевы.
Клавдия открыла тетрадь.
- Я не понимаю, что здесь написано.
Я заглянул. Страницы были испещрены непонятными знаками.
Вдруг знаки построчно, словно червяки, начали подползать к пальцам Клавдии, удерживающие тетрадь, и ползли дальше, теряясь в рукавах её кофты, оставляя тетрадные листочки пустыми. Вскоре в тетради не осталось ни одного знака.
Отложив пустую тетрадь, Клавдия заглянула под кофту... Казалось, что она совершенно забыла о моём присутствии... Не найдя на теле никаких следов, Клавдия подняла глаза и, встретившись с моими... Смущение залило её щёки...
— Это знания, завещанные Клавдией-королевой, и они в тебе, - сказал я и добавил: - А мне пора.
Я достал из поликарбонатного чемоданчика листок.
- Вы уж простите, Клавдия, - сказал я, протягивая его ей, - бюрократия всюду. Подпишите в получении адвокатских услуг.
Клавдия посмотрела на меня, улыбнулась, чему-то пожала плечами и подписала.
- Так я пойду?
- Я могу вас подвезти.
- Нет надобности. У меня своя доставка.
- А проводить?
- До ворот.
Дом, провожая, распахнул предо мной сначала двери, потом ворота.
- Прощайте, Клавдия, вы в надёжных руках, - сказал я, кивнув в сторону Дома.
Мы обнялись, и я поцеловал Клавдию в лоб.
Отойдя метров на пятьдесят, я оглянулся. Клавдия по-прежнему стояла в воротах…
- Прощайте! - крикнул я, маша рукой. – Прощай, Дом!
Я шёл в запылённом и мятом светло-сером костюме с меланжевым эффектом, в плотно окутанной придорожной пылью обуви, волоча за собой маленький чемоданчик из поликарбоната. До меня всё ещё доносилось прощальное хлопанье оконных ставень…
Вот и синий щит-указатель, на котором большими белыми буквами написано "ЗНАХАРКА" – моя точка возврата.
Асфальтовая дорога из Знахарки, убегая вдаль, упиралась в пески… Я верил, что когда-нибудь эта дорога уйдёт за горизонты, исчезнут дома-призраки…
"Пора домой… Чёрт! Ещё отчёт писать", - подумал я, а вслух сказал:
- Миссия окончена.