Красота, овеянная дыханием смерти

 
Есть лица, которые хочется рассматривать как произведение искусства. Пытаешься разгадать тайну их притяжения и возвращаешься взглядом к ним снова и снова. Есть лица, ставшие знаками своего времени, символами целых эпох. В одних поражает сила индивидуальности, особенной личностной выразительности, в иных, напротив,— собрание идеальных черт. Имеет смысл спросить: идеальных с точки зрения какой эпохи, какого народа, какой социальной прослойки? Ведь давно доказано, что понятие красоты относительно, постоянно меняется во времени и географии. И, конечно, важны её слагаемые. Бывает ведь и так: сто;ит красавице заговорить, как очарование испаряется.
Но хотелось бы поразмышлять не столько о красоте вообще, сколько об определенном типе, который станет особенно модным в последней трети 19 века, и не только в искусстве. Начнём издалека.
Облик Симонетты Веспуччи, музы художника Возрождения Сандро Боттичелли, стал выразителем одухотворенной красоты вне времени в понимании европейца. Девушка изображена в образах мадонн, Весны и Флоры в картине «Весна», в Афине, многочисленных портретах и сюжетных картинах, в «Венере и Марсе», «Рождении Венеры». Молодой красавец Джулиано Медичи, брат правителя Флоренции, велел изобразить свою возлюбленную Симонетту на знамени для рыцарского турнира в её честь (жаль, не сохранилось). Черты Симонетты на всех изображениях удивляют тонкостью и светоносностью. Но в них сквозь радость жизни струится необъснимая , едва уловимая печаль. Как будто знатная итальянка, юная модель художника, предвидит свой ранний уход в иной мир. Красота женщины— «великая радость мгновенной красоты жизни» и поэтому она же становится источником великой скорби при её утрате. Примерно такова мысль стихотворения правителя Флоренции Лоренцо Медичи на смерть Симонетты.
Смерть светлого ангела Флоренции оплакивал весь город. И Джулиано тоже безвременно покинет мир в 1478 году, убитый в результате заговора Пацци.
Есть мнение, что многие картины написаны уже после смерти красавицы, по памяти. Но не это является главной причиной сквозящей во всем творчестве Сандро Боттичелли поэтической грусти. Следует отметить, что живописная манера Боттичелли очень отличалась от достигнутой титанами Ренессанса реалистичности изображения. Художник не отказывался от светотеневой моделировки и перспективы, ставших чуть ли не самоцелью для многих, но и
не был последовательным адептом , иногда вовсе игнорировал новаторские открытия ради конкретного образа.
Почти во всех картины Боттичелли, включая знаменитую «Примаверу»(«Весну»), так или иначе присутствует мысль о скоротечности молодости, изменчивости фортуны. Боттичелли предчувствовал новую эпоху, когда на смену антропоцентризму Ренессанса придёт осознание сил, не подвластных воле человека. Порыв чувств, проявленный в текучести линий, сплав языческой и христианской красоты в духе изысканных стихов Полициано сообщают образам воздушность, нежный и нервный ритм композициям.
Блестящий портрет Марии Лопухиной кисти В. Л. Боровиковского, хранящийся в Третьяковке, поражает своей эмалевой гладкостью и тончайшими оттенками пепельно-сиренево-голубого. Юная Машенька, всеобщая любимица, стоит в летней беседке с полуулыбкой, облокотясь о столик; она расслаблена, но в глазах таится грусть.
Обе девушки умерли от чахотки в очень молодом возрасте(23 и 22). И их юная красота запечатлена выдающимися художниками и поэтами(Полициано,Боттичелли и Полонский, Боровиковский). Не это ли тайное предчувствие одухотворило их облик, придав черты возвышенной идеальности?
…Так часть души её от нас не улетела,
 И будет этот взгляд и эта прелесть тела
 К ней равнодушное потомство привлекать,
 Уча его любить, страдать, прощать, молчать.
Я. Полонский
А о самом портрете пойдет дурная слава: будто бы те, кто долго всматриваются в него, умирают. Не удивительно, ведь в ХVIII-ХIХ веках туберкулез был распространённой бедой.
Портрет Марии Ивановны Лопухиной. Художник В. Л. Боровиковский (1797 г.)
И ещё одна не менее известная красавица — Элизабетт Сиддал, ученица, муза и жена лидера Братства прерафаэлитов Данте Габриеля Россетти ушла из жизни в расцвете красоты. Тонкая белая кожа рыжеволосой Лиз, чувственный рот и стройное тело, «ангельское лицо и очи горгоны Медузы», привлекали к ней художников: Джон Эверетт Милле писал с неё «Офелию», Россетти— «Благовещение», «Леди Лилит», «Блаженную Беатрикс» (посмертно) и много других, а Дж.Рёскин считал саму девушку даровитой художницей и поэтессой. История её жизни гласит, что, позируя долгими часами в остывшей ванне в цветах и водорослях для образа утонувшей Офелии, Лиз заболела пневмонией и лечилась среди прочего опиумной настойкой (обезболивающее средство официальной медицины той поры), пережила мучительные роды, депрессию. Кончина ее была неожиданной. А, возможно, и суицид (факт остался недопроясненным). Поэт и художник Россетти положил под роскошные волосы упокоившейся жены единственный экземпляр своего поэтического сборника. Красивый жест—как дань любви и безутешности, просьба о прощении. Но через какое-то время, движимый иными чувствами, он попросит изъять стихи, совершив своего рода святотатство. И это не сделает его более счастливым. Такие вот
печальные и довольно известные истории.
 Лица этих девушек незабываемы. О них всегда много говорили, писали, в том числе и домыслы. На мой взгляд, это является предысторией утверждения своеобразного идеала красоты эпохи декаданса, ведь именно образ болезненно-хрупкой, ускользающей красоты, иногда чуть порочной, но жертвенной, будет доминировать в художественной культуре fin de siecle.
И во многом этому будет способствовать история, связанная с прелестной и несчастной женщиной, «дамой полусвета» Альфонсиной Дюплесси (Мари), обаянием которой будут очарованы многие поэты и прочие именитые особы. Образ Мари, нежной и утонченной, сгоревшей от скоротечной чахотки, вдохновит Александра Дюма-сына на скандально знаменитый роман, а затем и одноименную драму «Дама с камелиями», в которой Мари превратится в Маргариту Готье. Много слёз будет пролито над судьбой Маргариты. Александр, быший возлюбленный Мари, напишет на её смерть свое лучшее стихотворение. А Джузеппе Верди на основе сюжета создаст гениальную оперу «Травиата»(заблудшая), в которой героиня обретет черты настоящего благородства и имя Виолетты Валери. В образе страдающей куртизанки маэстро отчасти изобразит и свою будущую жену, а в сюжете — перепетии собственной истории женитьбы на певице Джузеппине Стреппони. Взаимоотношения искусства и действительности, движение-трансформация образа от прототипа к художественной целостности — это всегда тайна. Женская красота, одухотворенная любовью и близостью смерти, никогда не перестанет волновать воображение людей.
«Вы поймёте ль силу страсти»…Ах, как хороши мелодии в этой опере, пронизанные интонациями и ритмами вальса. Этот жанр как раз вступит в пору расцвета в середине 19 века в Европе. Помните, как слушает в фильме «Красотка» героиня Джулии Робертс эту оперу? Мне видится в этом эпизоде своеобразный диалог авторов разных столетий.
Аста Нильсен, Сара Бернар, Грета Гарбо блистали в роли Маргариты Готье на сцене и на экране.
Все эти героини и прототипы имели отношение к появлению моды на определенный тип женской красоты на несколько десятилетий. Особенно в
концентрированно-утрированном виде он проявится в стиле модерн\ар-нуво\. Бледная, с чахоточным румянцем, утонченная и чувственная, страдающая и грешная, овеянная дыханием смерти, девушка-смерть появится в графике Обри Бёрдсли, Густава Климта, Альфонса Мухи. Интересную, мрачную киностилизацию на эту тему создал режиссер Тепцов в фильме «Господин оформитель» с неординарным Виктором Авиловым в главной роли и мистической музыкой Сергея Курёхина.
Неисповедимо взаимодействие жизни и искусства.
\ публикация в № 7-2020 в ж."Маладосць"\