Взлетаю по лестнице из метро и выбегаю на всех парах – к остановке подходит автобус. Чтобы ни с кем не столкнуться, бегу по узкой кромке проезжей части. Внезапно - я едва успеваю понять, что произошло, - человек с тротуара резко выбрасывает вперёд руку с тортом – «голосует», останавливая такси. На предельной скорости неотвратимо врезаюсь грудью в эту руку (всё происходит в доли секунды). Торт падает на землю и превращается в НЕторт. Я добегаю до автобуса к мгновению его остановки. Захожу. Еду.
****
Просыпаюсь рано утром в понедельник. Мы с дочуркой одни в гостях на даче. Август. Тишина оглушительная! Это ещё и потому, что здесь нет электричества. Никого нет, все разъехались с дач – взрослые работают, дети готовятся к школе, скоро первое сентября. Дочке год и четыре месяца. Где же она? Вот она, возле насоса артезианской скважины! А где насос? Доченька аккуратно раскладывает вокруг себя какие-то детальки…. Ах, это и БЫЛ насос!
Моя доченька – очень маленький, даже меленький сорванец с огненно-рыжим чубом, в трусиках и босиком. Зажимаю сорванца под мышку, и почти бегом припускаю по улице, заглядывая на все участки: как же нам без воды?! Через несколько улиц встречаю двух мальчиков, лет по пятнадцать. «Ребят, вы, может быть, знаете, как собрать насос для скважины, полностью разобранный?!». Они вскидывают брови: «А разобрал-то кто?» Киваю себе под мышку.
«Этот, что ли?!! ХА-ХА-ХА-ХА!!!!»
Нам повезло. Ребята ЗНАЛИ, как собрать насос, у нас даже почти не задержался завтрак.
****
Я взяла напрокат у родни маленький кассетный магнитофон и купила кассету, чтобы записать, как прелестно разговаривает дочурка своим нежным тоненьким голоском. Надо было видеть мои ужимки и прыжки! Чего только я не предпринимала, чтобы её разговорить. Она была невозмутима. Она занималась своими делами, лишь время от времени недоумённо посматривая на меня. Я получила 45 минут собственной болтовни, призывов и увещеваний. Дочкиного голоса записано не было. Ни звука.
****
В детской поликлинике нам должны были показать, как делать массаж. Я выложила дочку на пеленальный стол исполинских размеров. В другом его конце ползал белобрысенький голубоглазый мальчик. Я обратила внимание, что мама его – жгучая черноглазая брюнетка. Мы разговорились и после массажа вышли на улицу вместе. У крыльца поликлиники их встречал папа, такой же черноглазый брюнет. Мальчонка внешне походил на обоих родителей, только не цветом глаз и волос. Я удивилась – как же так? Тёмный же ген – доминантный! Родители блондинчика переглянулись и хохотнули: «Не прокрасился!»
****
После полостной операции я поднялась, практически, сразу же. Мне было чуть больше сорока лет – сил ещё было предостаточно. Как только я стала прямоходящей - то есть, получалось уже не ходить, согнувшись и держась за живот, а лишь придерживать его, приступила к прогулкам по коридору. Мне кажется, общая длина коридоров двух отделений, расположенных справа и слева от лифтов, достигала сотен метров.
Из другого отделения, так далеко, что лиц было не разглядеть, мне махали два мальчишки, скорее всего, старшеклассники: «Эй, ты, девушка, иди к нам, погуляем!»
****
Готовимся выходить из автобуса. Дочка говорит: «А что, если мы проедем свою остановку?» Подходим к двери, приглядываемся – и впрямь, проехали. Она, удивленно: «А я думала, я пошутила….»
****
Устав от безграмотной речи своей знакомой, спросила мужа: - Тебе нравится, когда говорят креслО, блюдА и кашлЯть? Он нашёлся мгновенно: - Лишь бы креслО было бы мягким, блюдА – вкусными, и никто бы не кашлЯл!